Текст книги "Земля обетованная"

Глава вторая

Крушение

Евсей уснул неподалеку от странного ящика-ларца и тел двух крестоносцев. Уснул, прижавшись спиной к светящимся корням и слушая журчание целебного родника. Уснул и спал глубоким сном, пока его не разбудил ужасный взрыв. Своды пещеры задрожали, с них посыпались камни и пыль. Евсей вскочил на ноги и понял, что в пещере стало темно – корни древа перестали светиться. Что-то произошло, – подумал Евсей, хотя и не был удивлен, дурные предчувствия его не оставляли ни на минуту. Он включил фонарик и выбежал из грота сначала в тоннель, а потом к выходу, минуя ниши с телами, нишу с колодцем, пока не оказался у выхода. Там он выбрался из пещеры и сразу разглядел столб черного дыма. Вскарабкавшись на вершину холма, он увидел и рухнувший на землю самолет. Тот упал на поляну, где располагалось большинство дольменов. Думать о совпадении не приходилось. Не оставалось никаких сомнений – то, что не удалось сделать минерам, было сделано вот таким варварским способом. Это значило, что Евсей лишился защиты и скоро все твари ринутся на его поиски и поиски его семьи. Нужно было что-то делать. Бежать было некуда, его нашли бы очень быстро. Оставалось одно – спрятаться и переждать. Выбирать не приходилось, и Евсей решил остаться на том месте, которое ему показала сама природа, идеальнее укрытия он не нашел бы. С едой можно было что-то придумать. У Евсея был с собой рюкзак, в котором имелось немного пищи на первое время, теплые вещи и кое-какие походные приспособления, которые Евсей всегда брал собой в лес. Евсей забрался обратно в пещеру и постарался забить вход в нее так, чтобы он не бросался в глаза. Теперь он был полностью изолирован от внешней жизни.

Тем временем люди, которых можно было принять за спасателей, уже прибывали на место крушения. Упавший самолет догорал, выживших на нем не было и не могло быть, а лес прочесывали поисковые отряды, которых интересовало лишь одно – найти носителя голубой крови. Военные оцепили весь лесной массив и прилегающие районы, полицейские установили кордоны на дорогах и никого не впускали в зону проведения операции и не выпускали из нее. Собаки уже шли по следам. После того как рухнул защитный купол, можно было исследовать эту местность во всех подробностях. Жители окружающих деревень дивились скопищу машин специальных служб. Кое-кто даже начал говорить, что самолет был большим и в нем погибла пропасть народу или даже важные лица, но никто не знал, что останки людей и обломки сгоревшего самолета никого из спасателей не интересовали. Все они искали странных беглецов. Это не была спасательная операция. Это была зловещая и адская охота. В предвкушении скорой расправы к заповедным лесным полянам стекалось все окрестное и все сущее в этом мире зло.

Казалось, что поставленная цель близка, как вдруг все собаки, что были задействованы в поисках, словно обезумели. Они сорвались с поводков и, забыв о своих проводниках, ринулись к городу. Дороги им не требовались, догнать эту свору было невозможно. Тем не менее их проводники разбежались по машинам и поехали за собаками. Те выскочили на шоссе и уже мчались по нему в сторону города. Их с каждой минутой становилось все больше. Казалось, что к ним присоединяются и бродячие псы, и деревенские шавки. Вскоре это уже была не свора, а огромная стая в сотни голов. Они заполнили дорогу от обочины до обочины. Машины стали останавливаться, ехать было невозможно, собаки кидались под колеса. Глаза животных горели, зубы были оскалены, шерсть стояла дыбом. Над дорогой неслось рычание и ощущение бесконечной злобы. Редкие пешеходы бросались прочь, крича что-то об эпидемии бешенства, и тому были причины. Некоторые псы сцеплялись на бегу и начинали грызть живую плоть, убивая самых слабых. Разъяренная стая с каждым километром все больше напоминала охваченный безумием собачий рой. И все же она состояла из отдельных собак, привлеченных на службу самим Сатаной. Каждый из псов хотел быть первым, каждый был одержим лишь одним – добыть искомое. После того как стая ворвалась в город, тот мгновенно опустел. Люди разбегались, прятались в подъездах, автобусах и автомобилях. Обезумевшие псы мчались прямо по крышам машин, и собаки, жившие в городе, выли, пытаясь вырваться из квартир. Движение в городе застопорилось, жизнь остановилась, ужас сгустился над улицами.

Поезд, в котором сидели Савва, Венера и Любомир, почему-то не трогался. Он словно чего-то ждал, таился или, как пошутил Любомир, набирался сил. Пассажиры уже начинали нервничать, получасовая задержка была редким событием. Савва встал с места и выглянул в окно, когда вдруг с улицы донесся собачий лай. Венера побледнела. Савва вновь посмотрел в окно. По перрону неслось полчище разъяренных собак. Они перепрыгивали через чемоданы и сбитых ими людей, которые в ужасе прижимались к асфальту. Венера прижала к себе Любомира. Савва посмотрел на ногу Любомира, которая была обмотана его ленточкой с молитвами. Он наклонился и стал развязывать ленту.

– Венера, – начал говорить он. – Речь идет о минутах. Конечно, если они у нас есть. Делай все быстро. Срочно сходите в туалет и обработайте рану. Ее нужно промыть так, чтобы не осталось ни капли крови. Если она на штанах, то штаны надо выбросить. Все выбросить, где почудится хотя бы кровяная точка! Собаки учуяли кровь!

– Штаны в крови, – воскликнула Венера. – Больше ничего. Да. Только штаны!

– Отдашь их мне, – выпрямился Савва. – И прошу – немедленно смой кровь с ноги. То, чем будешь смывать кровь, мне тоже потом отдашь, чтобы я все это выкинул. Да, еще ногу нужно чем-то обработать, и повязку надо пропитать средством, которое смогло бы отбить запах.

– У меня есть духи и уксус, – схватилась за сумку Венера.

– И тем и другим, – сказал Савва. – Чтобы наверняка.

Венера засуетилась. Выхватила из сумки духи, уксус и другие штаны для сына, подхватила его на руки и побежала в сторону туалета. Савва направился за ними. Через минуту Венера передала Савве в полиэтиленовом мешочке штаны и тряпки.

– Теперь главное, – строго сказал Савва. – Закройтесь в купе и никого кроме меня не впускайте. Я постараюсь успеть.

Он выскочил из поезда на перрон и, расталкивая испуганных людей, бросился к мусорным бакам, которые находились за вокзалом. Тем временем в отдалении березовая роща напоминала арену для собачьих боев. Псы со всей округи сбежались туда. Они рычали, выли, лаяли. Закапывались в листья и скулили, не в силах пробиться туда, где торчала из канавы коряга, о которую Любомир распорол ногу и на которой осталась его кровь. Кому-то из псов удалось пробиться к коряге в первую очередь, следующие стали рвать его на части, их накрыла другая волна собак. Сейчас там шла лютая грызня, и количество разорванных на части, умирающих псов стремительно росло.

Однако чем больше проливалось собачьей крови, тем большее их число начинало озираться и присматриваться к вокзалу. Кое-кто стал принюхиваться и медленно двигаться по остывшим уже следам Любомира. Савва уже был почти возле мусорника, когда из-за угла вокзала выбежал огромный черный пес в сопровождении собак поменьше. Вздыбив шерсть, он зловеще зарычал, перекрыв дорогу. Савве ничего не оставалось делать, как швырнуть пакет со штанами за ближайший забор. Вторая свора бросилась за ним, а Савва помчался обратно к поезду. Тот уже тронулся и набирал скорость. «Неужели все? – подумал Савва. – Хочешь догнать поезд? Забыл, что ты уже старик? И что же делать? Ничего? Я сделал все что мог, моя миссия заканчивается? А как же то, что мне рассказал Константин?»

Все эти мысли промелькнули в голове Саввы в доли секунды. Его дыхание уже прерывалось, но он не успел замедлить ход, когда дверь вагона открылась и оттуда выглянула Венера:

– Савва! – прокричала она. – Не оставляй нас одних! Беги! Пожалуйста! Беги! Дай мне руку!

Он не знал, откуда у него взялись силы. Вряд ли они появились из-за того, что за его спиной поднялся вой псов, разорвавших брошенный им пакет, и тех собак, что бежали от рощи. Просто он понял, что должен успеть. У него оставались секунды. Савва ринулся вперед, поймал руку Венеры, и та потащила его в вагон, выхватывая из клацнувших зубов преследователей. Рыча и лая от разочарования, собачья орда осталась на краю перрона. Савва и Венера повалились на пол тамбура. Впрочем, Венера тут же вскочила и захлопнула дверь. Поезд набирал ход. Савва с трудом сел и с уважением посмотрел на Венеру:

– А ты сильная!

Она устало скривила губы и сползла по стене на пол рядом с ним, стараясь сдержать слезы. Ответила негромко:

– А ты быстрый… для твоего возраста.

Савва кивнул.

– Где Любомир?

– В купе, – заплакала Венера. – Я ему сказала запереться. Он умный мальчик. Что с Евсеем?

– Не знаю, – прошептал Савва.

Главное было то, что они продолжали путь. Их ожидала дальняя дорога. Почти пять дней нужно было ехать до конечной станции, и этим их путь не заканчивался, а только начинался.

В тамбур выглянул удивленный проводник.

– Вы что тут творите? И на пять минут нельзя отойти! Дедушка!

– Все в порядке, – отмахнулся Савва. – Просто я едва не опоздал на поезд.

Это казалось довольно странным. И у Саввы, и у Венеры с Евсеем, да и с Любомиром некоторое время, а в случае Саввы и немалое, была долгая и размеренная жизнь. Потом она сменилась на несколько часов ужасной гонкой и вдруг снова обратилась во что-то степенное и размеренное. Постукивали колеса, за окном пробегали городки и полустанки. На переездах возле опущенных шлагбаумов стояли машины, тянулись перелески и сжатые поля, а они все ехали и ехали. Пили горячий чай из железнодорожного титана, который приносил проводник в стаканах, вставленных в подстаканники, распечатывали сахар в бумажных пачках по два куска. Что-то покупали через окно у торговок на станциях во время нечастых остановок. Из купе старались не выходить. Почти не разговаривали. Просто смотрели в окно.

Впрочем, Любомир чаще смотрел на маму. А на третьи сутки вдруг зашмыгал носом.

– Ты что? – посмотрела на него Венера.

– Скучаю по папе, – сказал Любомир. – Мы все дальше от него. С каждым часом. Я его чувствую. Мы все дальше, а я его чувствую.

– Я его тоже чувствую, – грустно улыбнулась Венера. – И всегда чувствовала. Никогда наша связь не прерывалась. Она здесь.

Венера приложила руку к груди.

– Это и есть счастье, – пробормотал Савва.

– Иди ко мне, Любомир, – отсела от окна Венера. – Садись рядом, я расскажу тебе, как я познакомилась с твоим папой. Не смущайтесь, Савва. Возможно, вам тоже будет это интересно.

Венера обняла Любомира и начала свой рассказ:

– Твой папа – очень талантливый художник. Когда мы жили в городе, он много рисовал. Он увлекался граффити. Рисунками на домах или заборах. Когда они выполнены хорошо, люди останавливаются. Любуются. Это производит впечатление. Настоящие рисунки оживляют серые улицы, бетонные заборы. Превращают их в сказку. Понимаешь?

Любомир закивал.

– Рисунки твоего папы были настоящими. Они оживали. В них была магия. Талант, который просился наружу. На воздух. Душа. Это было лет десять назад. Я еще жила с мамой – твоей бабушкой в Санкт-Петербурге. Я считала себя молодой красивой девушкой, но была с головой погружена в учебу заканчивая институт. А твой папа уже давно отучился и зарабатывал тем, что красил в Москве многоэтажные дома. Знаешь, на веревках и на высоте. В их бригаде все были альпинистами, так что это у них получалось хорошо. И вот, как рассказывал твой папа, ему постоянно снился один и тот же сон. На протяжении многих лет ему снилась одна и та же девушка. Так… силуэт, черты лица, но он был уверен, что это одна и та же девушка. Интуитивно он чувствовал с ней связь. Был уверен, что это девушка его судьбы. Та, которую он знал очень давно, но не понимал откуда. И однажды он решил ее найти. Для этого он нарисовал ее на стене многоэтажного дома. Он рисовал ее несколько дней. Рисунок получился этажей в десять, это был ее портрет.

– А кто она была? – спросил Любомир.

– Подожди, – засмеялась Венера. – Портрет получился на славу. Так как он был хорошим художником, то уже на следующее утро его работа разлетелась по интернету. Проходящие мимо этого дома люди то и дело фотографировали ее и выкладывали в сеть. В день моего последнего экзамена подруга спросила, откуда у меня такая фотография и что это за художник, который вложил в нее столько души? Я не могла понять, о чем идет речь, а она решила, что я что-то скрываю или у меня есть тайный поклонник. Я попросила ее показать мне эту фотографию. Она ее нашла в телефоне и показала. Я не могла в это поверить. Это была я.

– Она была похожа на тебя? – прошептал Любомир.

– Нет, – покачала головой Венера. – Это была именно я. На сто процентов. А под рисунком была подпись: «Ищу тебя». Ну и номер телефона. По рисунку было видно, что за человек нарисовал его. Можно сказать, что я была влюблена в этого художника, даже еще не зная его. А когда я увидела его фотографию, поняла, что это тот, по кому скучала уже очень давно. Я не могу это объяснить. Это как… дышать. Я сразу ощутила, что знала его всю жизнь. Наверное, в прошлой жизни мы были вместе, другого объяснения у меня нет. А тогда я запомнила этот номер и решила ему написать. Я долго думала, что написать, и вместо этого отправила ему свою фотографию. К моему удивлению, он мне сразу позвонил. Мы разговаривали с ним по телефону часа полтора. И я подумала, что мы и в самом деле были знакомы всегда. Нам столько хотелось рассказать друг другу, мне казалось, что для этого не хватит жизни. Есть люди, с которыми легко и просто. Ты не думаешь, что тебе сказать. Слова находятся сами. Это значит, что перед тобой родная душа. И ты влюбляешься сразу, с первого взгляда, раз и навсегда. Таких людей очень мало, это подарок богов, дело судьбы, что-то, что, к сожалению, невозможно понять. Те, кто остаются верными своей душе, сердцу и интуиции, те обретают этот подарок. Ну а те, кто не дожидаются, лукавят, размениваются на что-то неистинное, потом страдают. Без этого не бывает счастья. Мне повезло, и я благодарна за это судьбе. Я нашла его, потому что наши души не могли друг без друга. И он нашел меня. По той же причине.

– Потрясающе, – покачал головой Савва.

– Итак, через неделю я приехала в Москву, чтобы увидеть этот рисунок своими глазами, – улыбнулась Венера. – Там мы в первый раз и встретились. Твой папа, Любомир, на соседнем доме рисовал меня по той новой фотографии, которую я ему отправила. Вот, посмотрите. У меня есть на телефоне оба рисунка.

– Класс! – восторженно прошептал Любомир.

– А ведь это действительно вы, – изумился Савва.

– Это еще не все, – прошептала Венера. – Посмотрите на эту фотографию.

Савва вгляделся в старую фотографию, на которой еще юная Венера стояла на фоне нескольких работ уличных художников-портретистов.

– Что я должен увидеть? – сдвинул брови Савва.

– Ну вот же! – воскликнула Венера. – Посмотрите на картину, что у меня за плечом! Что вы на ней видите?

– Это папа! – удивился Любомир.

– Провидение Божье… – прошептал Савва.

– Этой фотографии больше пятнадцати лет, – сказала Венера. – Я его еще не знала. Мы нашли ее, когда вместе с Евсеем перебирали мои старые альбомы. Очень удивились. Вот после этого и попробуй не поверить в судьбу или промысел Божий.

Венера обняла Любомира, а Савва смотрел на них и думал о том, что столкнулся с удивительной семьей. О том, что он никогда в жизни не встречал таких людей. О том, что не понимает, как можно жить в этом жутком мире, во всепроникающей грязи и не прикасаться к ней. О том, что судьба свела его с душами ангелов во плоти. С теми, кто не от мира сего. Так что ничего удивительного, что природа и Бог так заботились о них. Их нужно было оберегать, как Иосиф оберегал Марию и младенца Иисуса.

Савва посмотрел в окно на пролетающий пейзаж. Ему казалось, что он оберегает их недостаточно. Но не все было в его силах.

Двумя днями ранее Орден возмездия вновь собрался. Теперь экстренное совещание проходило в Москве, в Башне «Федерация», в одном из платиновых вип-номеров. Над Москвой стояла ночь.

В этот раз князей было уже тринадцать. Теперь на месте Гагтундра и Маммоны сидели два новых князя из того же клана Княжеств – уважаемый всеми за свою дерзость и наглость князь Глулас и князь Баал. Его знали как демона коварства и хитрости, при необходимости он мог бы заменить самого Сатану но тот исключал не только такую необходимость, но и такую возможность. Дьявол прекрасно знал, что с демонами нужно быть осторожным и предусмотрительным. Каждый из двенадцати князей при первой возможности мог предать его и всадить нож в спину. Сатана об этом знал, и его князья знали, что он знает об этом. И еще они никогда не могли предугадать его действий. Тем удивительнее для них было то, что Дьявол явился на это собрание в полном боевом обмундировании. Впрочем, удивление мгновенно сменилось пониманием – наступило время войны. Совещание превратилось в заседание штаба военных действий. Но вместо военной карты на столе лежали штаны Любомира, сук со следами крови, молитвенная лента Саввы и разорванная футболка, которой Венера вытирала рану Любомиру.

– На этом всем была обнаружена голубая кровь носителя, – сказал Баал. – Собаки напали на его след, обнаружив место, где он поранился. И обо что он поранился. Я говорю вот об этой коряге. Остальные вещи были найдены на железнодорожном вокзале. След пропал. Сейчас мы проверяем все поезда, которые отправились с вокзала в то время.

– Что еще можно сказать по одежде? – спросил Вельзевул.

– Они избавлялись от улик, – ответил Баал. – А это говорит о том, что им много чего известно. Они понимают, за кем идет охота.

– Как это возможно? – спросила Лилит. – Допустим, им откуда-то известно о крови, но откуда им известно об охоте и о том, что она ведется именно на них?

– Надо сопоставлять факты, – ответил Вельзевул. – Первое, их кто-то предупредил. Второе, их кто-то охраняет и укрывает. Третье, им откуда-то много чего известно и они нас опережают на шаг.

– Откуда эта лента? – спросил Дьявол.

– Это православная молитвенная лента, – ответил Бельфегор. – Непростая лента с непростой молитвой. Такие ленты только у особых монахов. Узнаем, что это за монах, поймем, кто их защищает.

– Но ведь по камерам наблюдения, на которых их обнаружили, беглецов было только трое, – подал голос Баал.

– Вывести на экран, – приказал Дьявол.

В комнате погас свет, включился проектор и на стене появилось видео. Оно было снято с одной из камер, установленных на железнодорожном вокзале. К досаде собравшихся, камера была установлена таким образом, что снимала лишь центральный вход вокзала, трое беглецов оказались на кадрах всего на несколько секунд.

– Кто это с ними? – спросил Бельфегор. – И где отец ребенка?

– Скорее всего, это и есть тот монах, который их сопровождает, – сказал Баал.

– Я не вижу отца, – процедил сквозь зубы Дьявол. – Мне нужно, чтобы вы его нашли. Вельзевул, вы прочесали ту местность, где был купол?

– Да, – поклонился Вельзевул. – И ничего не обнаружили.

– Не мог же он сквозь землю провалиться? – оскалил зубы Дьявол.

– Ищем везде, – побледнел Вельзевул. – Даже под землей! Без ангела-хранителя ему не скрыться.

– Так подселите ему беса, – прошипел Дьявол. – Или даже это вызывает затруднения?

– Затруднения имеются, – развел руками Вельзевул. – Его нигде нет.

– Как это понять? – повысил голос Дьявол. – Не воскрес же он?

– Нет, – замотал головой Вельзевул. – В Книге смерти он есть, но его нигде нет.

– Это говорит о том, что его укрывают, – подал голос Видзболт.

Дьявол поднялся из-за стола и окинул взглядом собравшихся. Все замерли.

– Купол разрушили до основания и рядом других точно нет?

– Прочесали каждый сантиметр и до сих пор ищем, – пожал плечами Валаал. – Укрыться негде.

– Искать в недрах земли и в космосе! – склонился над столом Дьявол. – Выслать на то место охотника. Пусть Владислав прочешет всю ту местность. Выяснили, куда направляется мать с источником?

– Мы рассматриваем три поезда, что выехали по разным направлениям в тот промежуток времени, – сказал Валаал. – Но на всякий случай проверяем все сегодняшние рейсы. Все уже готово. На следующей остановке мы их задержим. Конечно, если они не спрыгнут с поезда раньше. Но к этому мы тоже готовы и приняли меры.

– А нельзя просто уничтожить эти три поезда ракетами «земля – земля»? – спросил Тамор. – Две секунды, и вопрос решен, у русских ракет предостаточно, я могу организовать.

– В этом нет нужды, – поморщился Валаал. – Если было бы нужно, сбросили бы и атомную бомбу.

– Ну, если все под контролем, тогда мы можем быть спокойны, – протянул Тамор.

Спокойным не может быть никто! – отчеканил Дьявол. – А кто успокоится, тому я первому оторву голову. Ему и всему его роду и в аду сотру в порошок весь его род поголовно. Если я еще хоть раз потеряю хоть одну секунду на то, чтобы кому-то что-то объяснять, насколько это все для всех важно, я лично буду участвовать в его казни. Тамор, тебе слово, что ты лично сделал для их поимки?

– Все русские олигархи со всей русской мафией у меня в кулаке, – вытянулся в струнку Тамор. – За поимку беглецов назначена баснословная сумма! Сотни лучших киллеров их вычисляют, каждая местная банда занимается поиском. Я лично после совещания выезжаю на их поимку. Каждый из князей нашего клана Правителей – Видзболт, Бельфегор и Поракс также выезжают на место, чтобы лично проконтролировать операцию.

– Хорошо, – кивнул Дьявол. – Вельзевул, что скажут Цитадели?

– Задействованы все бесы и демоны низшего астрала, – вскочил Вельзевул. – Работаем со всеми, кто мог их видеть и кто мог с ними входить в контакт. Носителя голубой крови охраняют вдвойне. Душа Всего не дает нам воздействовать на него, она создала над ним его личный купол, он для нас невидим. Конечно, если в очередной раз не повредит себе что-нибудь.

– Попробуйте воздействовать на него через ангела-хранителя, – нахмурился Дьявол. – Если мы его уничтожим, мы сможем проникнуть в его сознание. Узнали, кто ангел-хранитель его матери?

– Да, – снова подскочил Вельзевул. – Это ангел Камаэль. Мы работаем над его ликвидацией.

– Я знал его, – задумался Дьявол. – Это был отважный воин света, он вам не под силу. Вы не сможете его изолировать, им я займусь лично. Клан Княжеств, ваша работа?

Подключились ко всем возможным камерам наблюдения, фиксируем из космоса, – откликнулся Валаал. – Следим с дронов-разведчиков за всеми слепыми зонами, присматриваем за перемещением этих трех поездов. Если понадобится, сможем остановить их в любом удобном для нас месте. Армия, военные, полиция, разведка – все у нас под контролем, если понадобятся коды доступа к ядерному чемоданчику, мы сможем и это организовать.

– Приступайте к задержанию и ликвидации, – ударил ладонью по столу Дьявол.

На этом собрание было закончено, а Орден возмездия разошелся. Никто никуда не мог уехать или уйти. Было объявлено военное положение, и на следующий день все вновь должны были собраться и доложить об обстановке.

Тем временем Евсей распределял свои запасы. У него была пара банок тушенки, имелось несколько банок других консервов, немного хлеба, пара помидор и огурцов из огорода и две пачки печенья. Всего этого могло хватить на неделю, максимум – дней на десять. Потом нужно будет что-то делать. Предостаточно было только времени на раздумья.

Евсей подошел к источнику, набрал полную флягу воды, которая, к его удивлению, все еще испускала сияние, и напился. Корни дерева, пронизывающие стены пещеры, уже не светились и не освещали помещение. Зато вновь начала светиться кожа, и Евсей вновь почувствовал прилив сил. Он ощущал, как растут его ультрасенсорные способности. Связь с природой одаривала его удивительными ощущениями, это состояние невозможно было передать словами, но он хотел разобраться, как же это все работает. Пока у него был шанс и имелось на это время, нужно было погружаться в новые ощущения с головой.

Вот и теперь Евсей стал замечать, что его сознание куда-то проваливается. Необъяснимым образом он словно очутился в странном темном месте, которое освещалось только луной. Все, что он видел вокруг, было похоже на огромную равнину, покрытую тонким слоем зеркальной воды, отражающей звезды. Далеко впереди высились две огромные статуи. По мере того как Евсей к ним приближался, их очертания становились отчетливее. Вскоре Евсей понял, что это были два огромных Сфинкса. Два величественных монолита. Они явно были вырублены из камня, но Евсей чувствовал, что они живые и, похоже, понимали все без слов.

Так оно и было. Это были стражи памяти, которые телепатически указывали ему, что он должен пересечь черту, которая проходила между ними. Черту, которая рассекала тонкую водную грань. Евсей сделал шаг и прошел сквозь нее. Вспышка света на миг его ослепила, и он закрыл глаза. Когда он их открыл вновь, то зажмурился от жаркого и слепящего солнца. Кажется, он прошел через портал и очутился где-то в пустыне. Но пустыня не была пустынной. По занесенной песком дороге шло огромное количество людей. Евсей пригляделся к одежде путников и понял, что он очутился в далеком прошлом. Люди передвигались на верблюдах, на ишаках, тащили за собой скарб. Было видно, что это переселение. Целые семьи с детьми, стариками, телегами, вещами и, наверное, продовольствием куда-то направлялись. В середине этой колоны шли люди, которые несли что-то в руках. Присмотревшись, Евсей понял, что видит точно такой же ящик, который лежал около него в пещере. Через некоторое время люди стали останавливаться и собираться вокруг этого ящика. Евсей решил подойти поближе. Ящик осторожно поставили на землю, и к нему подошли двое, которые Евсею показались кем-то вроде вождей или жрецов. Они стали читать молитву, после чего приблизились к ящику и приоткрыли его крышку. Им поднесли чашу которую они опустили в ящик, а потом, вытащив ее наполненной чем-то, стали давать выпить каждому по глотку. Их спутники подходили по очереди и пригубливали.

«Это Ковчег Завета!» – догадался Евсей. Тогда получалось, что двое вождей были Аароном и Моисеем. А вокруг них те, кому предстояло ходить по пустыне сорок лет. Это был избранный народ, идущий на святую землю, землю обетованную…

Внезапно видение прервалось. Евсей вновь стоял меж двух Сфинксов. В том, что ему показали хранители – эти величественные Сфинксы, был особый смысл. Его нужно было понять. Евсей опустился на зеркальную поверхность там, где он стоял, и стал размышлять.

Почему именно Моисей? Что они пили из чаши, по Библии они питались манной небесной, но вода – это не еда, так что же это было? Почему ему показали именно Ковчег Завета, который наяву находится рядом с ним? Какую он в себе скрывает тайну? И почему заниматься этим должен именно он – Евсей?

Евсей встал и огляделся. Он все еще находился между двумя Сфинксами. Потом он развернулся и вновь посмотрел на границу памяти прошлого. Нужно было узнать, что дальше. Евсей подошел к границе и вновь сделал шаг.