Текст книги "Страна сплошных гуманитариев. Ироническая публицистика"

Москва становится все более красивше

С каждым днем наш город делается все красивше и красивше, просто жуть. Страшно даже подумать о том времени, когда наш мэр наконец-то покинет свой пост и перестанет улучшать столицу. Если он, конечно, не собирается править пожизненно и даже после.

Разумеется, лично меня больше всего радуют архитектурные изыски у родного метро Бабушкинская. Когда много лет назад я переехал сюда из центра, район представлял собой типичный пример архитектурного минимализма развитого социализма. В смысле, ничего лишнего. Вход в метро – он же подземный переход, никакого тебе ампира, просто черная дыра в асфальте в стиле художника Малевича. Рядом трамвайная остановка без крыши и плевательница, все лаконично и даже стильно. И, понятно, никаких тебе буржуазных ларьков, да и зачем они, когда и в магазинах купить было нечего.

Зато выходишь из подземки и видишь не отвратительное европейское изобилие, а обшарпанные бетонные коробки, которые, что главное, не в силах скрыть ослепительные перспективы светлого будущего. Хочется выть и смеяться как дети.

Затем прошли годы, жизнь потихоньку обуржуазивалась, в магазинах стали робко появляться продукты и товары, входы в метро обустроили стеклянными вестибюлями, где можно было прятаться от дождя… А потом граждане обнаглели до такой степени, что захотели покупать хлеб и колбасу прямо по дороге домой, а не в каких-то отдаленных супермаркетах… А поскольку к нормальной человеческой жизни величественная архитектура наших городов приспособлена никогда не была, пришлось городить ларьки, киоски и другие торговые точки там, где для них нашлось место. В общем, Содом и Гоморра.

Кстати, как только Собянин начал крушить Москву, в СМИ пошел просто девятый вал лакейского вранья про устройство западных столиц. Мол, никаких киосков там нет, и если гражданину вдруг потребовалось купить кулек яблок или пару носков, он отправляется в Галери Лафайет или в Херодс. Да вранье это! Большинство столичных районов, особенно, спальных, у них устроены так, что выйдя из метро, поезда или из конечного автобуса, ты, пройдя сто метров до дома, можешь купить еду, одежду и вообще любую услугу, включая собственные похороны. Это как маленькие уютные деревни, которые абсолютно автономны. Хотя, понятно, есть и супермаркеты.

Я уж не говорю про какой-нибудь Кэмден или Ковент Гарден, которые просто огромный магазин под открытым небом. Или про временные рынки у метро, куда по таким-то дням привозят свежий сыр из Франции или яблоки с другого конца света по цене 15 штук за фунт. Это вам не показушные ярмарки выходного дня, где втридорога торгуют дурацким медом и яблоками, купленными в соседнем Ашане.

И вот только-только народ стал привыкать к нормальной жизни, бах – и все порушили! Зачем? Нет ответа. Ненависть колхозного начальства к москвичам? И снова вход в метростал стал похож на грязную дыру в асфальте, выходишь и видишь те же обшарпанные бетонные коробки, что и тридцать лет назад… Машина времени. Не хватает только плаката «Пятилетка в три года» и «Нам нужен мир» (в скобках, весь). Но есть и отличия – парковка у метро стала платной, это прогресс, и на ней уныло торчат целых два автомобиля.

Я, кстати, не очень понимаю клокочущей классовой ненависти отдельных товарищей к ларькам. Стоят себе и стоят, чем-то торгуют, народ покупает… А не покупал бы – разорились, тут рынок в чистом виде, а не показушная олимпиада за миллиарды. Или духовные потребности граждан выросли настолько, что теперь они желают видеть в каждом переходе по выставке художника Серова? Ну-ну. Я уж не говорю про сомнительную законность таких вот ковровых бомбардировок чужой собственности. Хотя, кто ж им запретит, не суд же?!

И еще я не очень понимаю, зачем все это делается. В стране кризис, цены растут, народ озлоблен, а команда мэра ведет себя в Москве с беспардонностью захвативших город варваров и тратит наши деньги черт знает на что. Это что, какой-то дьявольский план по унижению горожан с особым провинциальным цинизмом? Или просто провокация и проверка нас на вшивость? Впрочем, думаю, скоро это выяснится. А, может, и нет.

Марш памяти Немцова и ушедших 90-х

В субботу 27 февраля 2016 центре Москвы прошел «Марш памяти Немцова». ГУ МВД сообщило о 7500 участников.

Конечно, говоря о массовости сегодняшнего марша, полиция и то, что мы почему-то называем СМИ, как обычно соврали. Какие там семь тысяч, даже и с половиной. Когда полиция тормознула голову колонны у пересечения Страстного с Петровкой, весь бульвар, причем с обеих сторон, был забит так, что двинуться было невозможно. А люди со стороны Пушкинской все шли и шли. Конечно, пришло гораздо больше, и с трещавшего над головой вертолета, я думаю, все подсчитали правильно. Но не скажут.

Но верно и то, что граждан на сегодняшний марш должно было прийти много больше, в сотни раз больше! Для примера представьте, что политическое убийство или что-то равнозначное произошло бы не в наше унылое время, а в 91-ом. Думаю, московских площадей бы не хватило!

Впрочем, ничего удивительно. Кто вышел на баррикады в 91-ом? Образованные горожане, читатели «Литературки» и «Нового мира», они и на сегодняшнем марше составляли большую и, наверное, лучшую его часть. Потому что пришли не за политическими дивидендами, а просто не могли иначе.

Только они уже не молоды, это видно на фотографиях, и их осталось совсем мало. Потому что власть еще тогда рассчитала все правильно, решив эту вредную и шибко грамотную публику разбавить. И разбавила.

Под крики о свободе перемещений отменили прописку, регистрацию сделали пустой фикцией, застроили столицу омерзительными бетонными многоэтажками, заселили неизвестно кем… А кому не нравится – ехайте за своей демократией на гнилой Запад, клапан пока открыт. Они и едут.

Так что семь или двадцать семь тысяч на сегодняшнем марше – очень даже неплохая цифра, хоть политического климата и не делает. Потому что скоро и этого не наберется.

Зато впереди нас ждет спокойствие и стабильность. Как на кладбище, и даже лучше. Конечно, этот репортаж полагалось бы написать в бодрых жизнеутверждающих тонах, но, увы, не получилось.

Цветущая Калифорния

Нам сказали, что в Калифорнию лучше всего приезжать где-то в марте-апреле, когда все цветет и нет жары. Мы приехали в конце марта, когда в Москве была слякоть и лежал снег и, как и было обещано, попали в самый разгар цветущей весны. Хотя если подняться в горы, например, в Йосемити, снег и даже лыжников в это время можно застать и в Калифорнии. А если приехать в Санта-Круз или в Монтерей, можно увидеть не только серфингистов в гидрокостюмах, но и обычных купальщиков в плавках.

Да и вообще калифорнийский климат – штука непредсказуемая. Вы можете приехать в Сан-Франциско из ближайшего городка – Конкорда или Питтсбурга, где стоит нечеловеческая жара, вылезти из метро, которое тут называется BART, на Маркет-стрит и мгновенно промерзнуть до костей, потому что с трех сторон город окружен суровым Тихим океаном. Такие прыжки и гримасы температуры можно наблюдать и в других местах, скажет, в Лондоне, но в Сан-Франциско контраст куда сильнее. А забираться на смотровую площадку Виста Пойнт, расположенную по другую сторону знаменитого моста Золотые Ворота, без теплой куртки не рекомендуется вообще в любое время года. В общем, как говорили в старые времена: Америка – страна контрастов. Это точно.

Вообще, бродя по Сан-Франциско, я поражался, как легко было работать в прошлые годы болтунам-международником с их любимым заходом: «Весело светит солнце, но угрюмы лица прохожих…", а дальше про коррупцию, инфляцию и т. п. За день тут можно наснимать километры негатива и пропаганды любого сорта – бомжей с тележками, афроамериканцев, которые на каждом перекрёстке лупят по кастрюлям и вдобавок пытаются впарить вам диски с этой «музыкой», протестующих всех сортов – против расизма, однополых браков и всего остального. Нужно прямо у Капитолия в Сакраменто, здешней столицы? Сколько угодно. А вот проповедник, которого никто не слушает, на остановке известного по фильмам трамвайчика, который на самом деле не электрический трамвай, а кабельный транспорт, который тянут на тросе под рельсами. Он появился еще в конце 19-ого века, потому что лошади не могли забираться на холмы, где повадилась селиться местная знать… Плюс уличные музыканты и велорикши рядом с роскошными особняками на заставленном «мазерати» и «теслами» бульваре Линкольна. Где, кстати, проживала Шэрон Стоун. В общем, их нравы.

Впрочем, куда интересней другое. Например, история о том, как удалось сохранить реликтовые тысячелетние секвойи, которые выше Статуи Свободы и которые при этом активно пилили на мебель. Так вот создать знаменитый заповедник Редвуд Парк удалось исключительно благодаря богатым меценатам, которые выкупали у владельцев участки реликтового леса и передавали штату для создания заповедника. Именно благодаря им красные секвойи не пошли на шифоньеры, а радуют туристов, которые приезжают сюда со всего мира. Впрочем, почти каждый калифорнийский заповедник, а их тут великое множество, обязан своим существованием вот таким благородным дарителям.

Да и вообще в Калифорнии есть на что посмотреть. И, что особенно приятно нашему замученному колдобинами водителю, добраться до здешних достопримечательностей по замечательным калифорнийским хайвеям не составляет никакого труда. Дорожная разметка ясная и понятная, полосы разделены святящимися ночью метками, разрешенная скорость 65 миль, но все едут 75, а штрафуют тут не за превышение скорости, а, наоборот, за езду слишком медленную. Водители в основном аккуратные, по рядам не вышивают, вот только поворотники включать не любят, это есть. Но при этом, проехав несколько тысяч миль, мы не наблюдали ни одной аварии.

Кстати, машины на дорогах в основном японские, они надежней и экономичней, а бензин вовсе не так дешев, как я думал: где-то два с половиной – три доллара за американский галлон. Хотя пятилитровых «мустангов», «кадиллаков» и «корветов» на дорогах хватает.

Теперь про достопримечательности. Конечно, на одном из первых мест в северной Калифорнии стоит национальный парк Йосемити: невероятной красоты горы, долины и пара десятков водопадов, самый большой высотой больше 700 метров. Он падает вниз с такой силой, что брызги разлетаются на много метров и подойти к нему не промокнув насквозь просто невозможно. В заповеднике водятся олени, этих сам видел, а также рыси и медведи, которые по счастью нам не попались. Но так везет не всем.

Кстати, практически все калифорнийские заповедники снимались в каких-нибудь фильмах. Йосемити – в «Разломе Сан-Андреаса», а Редвудс с его гигантскими секвойями, чей возраст иногда превосходит три тысячи лет, не раз снимался у Спилберга! А вот заповедник Пойнт Лобос, расположенный на берегу Тихого океана, знаменит тем, что именно его пейзажи невероятной дикой красоты вдохновили Стивенсона на написание «Острова сокровищ». Действительно, очень похоже.

А если уж мы заговорили о писателях, то обязательно стоит увидеть скромную могилу Джека Лондона, не только замечательного писателя, но и очень богатого человека. Который купил огромную долину, завел там ферму, оснащенную по последнему слову техники тех времен, и построил Дом Волка – дом своей несбывшейся мечты. Который, увы, сгорел, что с мечтами случается.

А неподалеку от поселка Глен-Эллен, где расположен дом-музей писателя, находится город Сонома или по-индейски Лунная Долина, который считается центром местного виноделия. Кстати, калифорнийцы вообще считают себя большими знатоками вин и обожают устраивать соревнования, типа, какое вино на вкус благородней и дороже. Я как-то тоже принял участие в таком испытании, где втемную предлагалось отличить калифорнийское за 5, 10 и 20 долларов за бутылку, и позорно посчитал самым дорогим вино за 5 долларов. Так что на мой вкус все здешние вина вполне хороши.

А еще Калифорния – это, понятно, Силиконовая Долина со Стенфордским университетом посередине, архитектура которого напоминает Андалузию и на территории которого мы обнаружили еще одних «Граждан Кале». А еще знаменитый университет Беркли, красиво расположенный в заливе Сан-Франциско с потрясающим видом на город. Хотя лично я предпочёл бы чуть менее известный Калифорнийский университет в Санта-Крузе, где после занятий можно взять доску и покататься на волнах.

Кстати, между Сан-Франциско и Санта-Крузом расположен еще один любимый киношниками объект: тот самый залив Полумесяца, куда раз в год приходит самая большая в мире волна – мечта всех серфингистов. Но в этом году ее ждут только в мае. Не повезло.

Страстная седмица, или Допросвещался

Фильм «Три жизни А. Гречанинова» (другое название «Страстная Седмица») я снял больше 10-и лет назад и совсем в другие времена, когда церковь вела себя куда скромнее и не лезла управлять государством и нашими мыслями. Говорю это исключительно потому, что сейчас я бы поотчетливей прописал в фильме ту мысль, что хоть Александр Тихонович и писал духовную музыку (не только православную, но также католическую, мусульманскую и другую, а также комические оперы и много всего еще), он неизменно исходил из мысли, что духовная музыка должна пробуждать в человеке высокие чувства, как это, скажем, делала органная музыка Баха. Должна просвещать, а не только рассказывать, какой хороший царь-батюшка и другие начальники. Что особенно актуально для России, где трудящиеся в ту пору ходили все больше в церковь, а не в консерваторию.

Так вот раньше некоторые телеканалы с удовольствием показывали этот фильм перед пасхой, а потом вдруг перестали. Видимо, вышеупомянутую мысль я все-таки выразил достаточно отчетливо. Настолько отчетливо, что ни одно наше СМИ даже не упомянуло о 150-летии композитора с мировым именем, которое случилось в 2014 году. Ни одно, включая всякие там бездарные культуры. Вот такая любовь к отеческим гробам, в «Фитиле» мы обязательно назвали бы такой сюжет «Допросвещался».

Впрочем, я понимаю. Эмигрантов наша власть еще может терпеть, если они подыхают с голода и слезно просятся назад, а он не просился, не бедствовал, был признан и до конца своей долгой жизни писал музыку. Да еще жил в роскошной квартире – на углу 75-ой и Коламбус-авеню, в двух шагах от Центрального парка. Недавно я нашел этот дом в Нью-Йорке и замечу, что там и сегодня живут очень небедные люди – двухэтажный холл с камином, швейцар и все такое, а раньше в доме помещался ресторан La Rochelle, и он был еще шикарней. Разве могут такое пережить наши бывшие членики КПСС, а других начальников у нас и не было?! И еще у меня такое смутное подозрение, что кое-кто из тех, кто когда-то у меня охотно снимался, сегодня не очень-то этому рад. Мало ли… Ну и черт с ними!

Вот такое рассуждение о фильме, который раньше любили показывать перед пасхой, а теперь больше не любят. Ну и плевать на всех телевизионных лизоблюдов, кому они интересны при наличии свободного интернета?

Нью-Йорк, Нью-Йорк

Про сердце города и некоторые другие его органы.

Наверное, у каждого города есть свой фокус, центр тяжести, что-то вроде каменного сердца, откуда человеческая энергия разбегается по сосудам-улицам и наполняет городское пространство неповторимым для каждой географической точки дыханием жизни. Для Парижа это Трокадеро и Эйфелева башня, Трафальгарская площадь для Лондона, Красная – для Москвы и т. д.

Я не знаю, что считается главной достопримечательностью Нью-Йорка, но для нас ею оказался Таймс-сквер. Просто так получилось, что мы прилетели вечером, заселились в отель на углу 7-ой авеню и 51-ой улицы, а потом вышли прогуляться перед сном и вдруг оказались на Бродвее. А затем, загипнотизированные сияющими огнями, прошли несколько кварталов вниз и оказались в фантастическом мире, наполненном светом, шумом и бешеной человеческой энергией.

Первое впечатление было такое, что даже если отключить электричество во всем городе, огромные рекламные щиты на Таймс-сквер будут сиять за счет этой энергии (хотя, говорят, здешняя реклама питается от солнечных батарей и от города не зависит). Я даже не буду пытаться описать свои впечатления от этой волшебной площади, почти сто лет назад это уже сделали Ильф и Петров, так что нужно просто помножить их строки на возросший уровень технического прогресса.

Вообще, в Нью-Йорке всего немного слишком – слишком много реклам, небоскребов, туристов, желтых такси, станций метро (400 с лишним), достопримечательностей, музеев, магазинов… И, конечно, денег. Это очевидно в любой точке Манхеттена, а если выйти на роскошную 5-ю авеню с ее великолепными фирменными магазинами, то и вовсе отпадут всякие сомнения в том, что это самый главный город желтого дьявола.

Конечно, все торговые бренды Пятой авеню можно встреть в Лондоне, Париже, Берлине и даже в Москве, но ни Оксфорд-стрит, ни бульвар Осман и ни Кудамм с Пятой не сравнятся. А еще 5th Ave – это Музейная миля, Эмпайр-стейт-билдинг, словно переехавший сюда из средневековой Европы собор Святого Патрика, который красиво отражается в башне Олимпик-Тауэр, она же культурный центр Онассиса… Нью-Йорк – это вообще город отражений, когда в стекле одного небоскреба отражается другой, а в том угадываются очертания третьего, и все эти картинки относятся к разным временным эпохам вплоть до готики Старого света… И еще Нью-Йорк, что особенно интересно, это город небоскребов, которые в основном строились не за счет распила городского бюджета, а на деньги конкретных небедных товарищей – Рокфеллера, Онассиса, Трампа и других.

А напротив вышеупомянутого собора стоит смешная скульптура в виде перевернутого бассейна, которая символизирует ухо Ван Гога, затем знаменитый аукцион Кристи, кафе Рокфеллеровского центра, которое зимой превращается в каток и, наконец, сам Рокфеллер-центр со смотровой площадкой на семьдесят шестом, откуда открывается замечательный вид на город. Есть такая площадка и на Эмпайр-стейт-билдинг, но эта, говорят, лучше.

Площадка располагается на трех уровнях – первый совсем закрытый, так что смотреть и снимать можно только через пластик, второй – полуоткрытый и третий полностью распахнутый всем ветрам и красотам города с высоты полета геликоптера. Это, без сомнения, самое популярное место для фотосессии города, аппараты тут трещат без остановки, так что очень рекомендую. Стоит это удовольствие 35$, а вот облет города на вертолёте обойдется в 145, 195 или 260 долларов в зависимости от протяженности полета.

Кстати, снимать Нью-Йорк довольно трудно – когда солнце стоит высоко и освещает колодцы улиц до самого дна, фотографии получаются скучными и плоскими, а при красивом вечернем свете картинки выходят не в меру контрастными – совершенно темные тротуары плюс пересвеченные верхушки высоток. Как пионерская форма – белый верх, темный низ. Тут надо либо как-то обрабатывать фотографии либо просто примириться с реальность, что, конечно, правильней – второго такого города нет, и пытаться исправлять его изображения это все равно, что возвращать красоту с помощью пластической хирургии: каким бы мастером ни был хирург, результат обязательно будет заметен и только испортит оригинал. Даже если речь о дорогих голливудских хирургах, не говоря уже о наших умельцах, поточно клепающих Анжелин Джоли из разбогатевших селянок.

А вообще на второй день Нью-Йорк вдруг показался мне очень знакомым городом. Потому, наверное, что в отличие от Сан-Франциско, из которого мы прилетели и который раньше был знаком разве что по песне Creedence «Have you ever seen the rain» и фильмам с Грязным Гарри – Иствудом, Нью-Йорк густо заселен сотнями знакомых литературных, киношных и реальных персонажей – от героев О’Генри и Сэлинджера до жильцов дома «Дакота» на 72-й улице, среди которых Джон Леннон и Йоко, Рудольф Нуреев, Леонард Бернстайн и другие знаменитости. Включая актера Бориса Карлофф, который в 30-е годы сыграл первого в кино Франкенштейна.

И еще Нью-Йорк показался удивительно похожим на Москву. Не сегодняшнюю, заселённую неизвестно кем, а ту, старую, в которой жили настоящие москвичи, которые здоровались с соседями и уступали место в метро. Вот на них, как мне показалось, чем-то неуловимо походили и жители сегодняшнего Нью-Йорка – манерой ходить, говорить, переходить улицу… Особенно, когда мы неожиданно угодили в вечерний час пик, когда все покидают офисы и устремляются в здешнюю подземку – сабвей. Иллюзия была настольно полной, что я даже стал оглядываться в поисках станции Новослободская, рядом с которой когда-то работал. В сегодняшней кошмарной Москве таких аберраций у меня не случается.

Помимо осмотра достопримечательностей у нас было небольшое дело – посмотреть дом, где в 40-50-е жил композитор А. Т. Гречанинов – его квартиру по адресу West 75th St, 57 я упоминал в своем фильме. Найти дом оказалось нетрудно – мы догуляли по Бродвею до Коламбус-серкл, где стоит памятник, понятно, Колумбу и еще дом Трампа, а потом побрели по западному краю Центрального парка, изредка сверяя положение с навигатором и отбиваясь от назойливых возниц, желающих покатать нас в коляске за три доллара в минуту.

Кстати, Центральный парк поразил тем, что оказался не плоским, как большинство парков, а многоуровневым – с холмами, спусками, подъемами и красивыми гротами – в американских фильмах именно в них плохие парни грабят хороших. Впрочем, днем парк выглядел совершенно безопасным – бегуны, велосипедисты, детишки с воспитательницами, много белок и еще больше полиции – конной и обычной.

Дом мы нашли быстро, по линии парка он располагается между Музеем естественной истории и тем самым домом «Дакота», где застрелили Леннона, и чуть в глубине, на пересечении с Коламбус – авеню. Дом оказался роскошным, с двухэтажным холлом с камином и швейцаром, который рассказал, что раньше в доме располагался ресторан La Rochelle и он был еще шикарней. Хотя и сегодня там живут очень небедные люди.

Ну и под конец разные полезные советы. Из транспорта мы пользовались только такси, и нам больше понравились частные – они без пластиковой перегородки и телевизора, зато вы сразу договариваетесь о цене, что очень выгодно с учетом вечных пробок. Потому что в обычном такси вы стоите в пробке, а счетчик щелкает и дольно резво. Пробки же в городе всегда, потому что в Нью-Йорке главное – это пешеход, и машины тут останавливаются не то что на желтый, а на конец зеленого. Зато почти в любую точку можно доехать разными путями и это удобно – мы ехали в аэропорт в пятницу вечером, дороги были забиты намертво, но таксист, кстати, частный, всю дорогу изыскивал по навигатору какие-то объездные маршруты и в результате мы приехали почти вовремя. И к обязательным тут чаевым частники относятся не так трепетно.

И вообще Нью-Йорк – город дорогой. Не знаю, каков верхний ценовой предел у здешних гостиниц и есть ли он вообще, но даже самый скромный двухместный номер без завтрака на Манхеттене обойдется вам долларов в 250 за сутки, куда потом еще приплюсуют кучу налогов. Если быть точным (держу в руках счет) – 12 штук. Конечно, есть тут и альтернативные варианты – разные общаги типа каморки папы Карло, которые держат наши же нелегалы, но тогда нужно ехать не на Манхеттен, а в Бруклин или Квинс, которые, конечно, тоже интересны, но, увы, мало чем отличаются от пригородов любой другой столицы.