Текст книги "Левенхет"

– Зелёное облако? – уточнил Марк, – Что-то такое припоминаю.

– Фима, я готов поклясться, что это было заклинание магии смерти, вот только не знаю какое. С мертвецами я сражался довольно мало.

– Быть не может, – оживился Фимало, – антийская армия знать не знает, что такое заклинания смерти, не говоря уже об использовании её с такой силой, что она убивает целую группу кочевников. Может ты ошибся?

– Не знаю. Заклинание смертоносное, чары холодного зелёного цвета. Этот чародей, всё не вылезает из головы, падла.

– Думаете, они не вернутся? – спросил Марк.

– Их осталось всего трое! – громко заговорил Бракас, – Если они такие идиоты, чтобы вновь прийти сюда и надеется на силу одного их мага, то считай, что они покойники. Кроме того, лысый ублюдок знает о способностях нашей синеглазки, так что своими заклинаниями он разве, что теперь может овощи в поле выращивать.

– Бракас прав, – подтвердил Виктор, – они потеряли фактор внезапности, их мало, и они узнали о нашем превосходстве, так, что думаю теперь от нас отстанут. Можно спать спокойно. Удивляет только то, что антийский штаб послал их за тобой далеко за пределы своей страны. Видимо их очень заинтересовали твои способности, обнаруженные чародеем. Фима, возьми на заметку тот факт, что лысый обладает неплохими способностями сенсора.

– Хватит с моего мозга информации на сегодня, – Фима тяжело поднялся с травы и пополз на четвереньках в палатку, – я спать, примерно через час появятся плакальщики.

– И то верно, – Бракас также отправился к палатке, – холодно здесь в одних-то портках. Эй, антиец, если на утро я встану и увижу, что мои шмотки сгорели, то голову тебе откручу!

– Мне-то за…

– Я предупредил!!! – крикнул Бракас и залез в их с Марком палатку.

Шила тоже пошла спать, и Марк с Виктором остались вдвоём сидеть напротив костра, изредка стреляющего яркими искрами. За всё их путешествие, Марк полюбил такие посиделки у костра, во время которых наёмники рассказывали много чего интересного о большой земле, о которой ещё в начале света Глора, он ничего и слушать не хотел. Тарм был прав, Марк всегда меняет свою точку зрения так, как ему удобно. Живя в Анте, он люто ненавидел всё, что связано с магией, но стоило ему только познать всю жестокость со стороны армии, и побывать в одном из магических городов, то сразу начал мыслить иначе. Никогда нельзя строить свои взгляды, основываясь на мнении и словах других, а в стране людей на данный момент больше половины населения ходят с одинаково вырезанным по шаблону сознанием, держа в голове все знания, почерпнутые из уст своих вождей. Рад ли он тому, что спустя много лет, у него наконец открылись глаза? Он не мог дать однозначного ответа, наверное, из-за того, что где-то в глубине души скучает по своей прошлой жизни, хоть она и была однотипная и опасная. Скучал по беседам со старым Йорлом, по выходкам, которые они вытворяли с Тармом, после чего прятались от дедушки и родителей друга. Скучал по работе на ферме, по овощам, которые выращивал и собирал собственными усилиями. Марк уже тогда понимал, что рано или поздно эта жизнь закончится, его обнаружат и расстреляют и никакие разговоры о верности своей стране не помогут. Так рад ли он, что у него открылись глаза на истинное положение дел? Марк запутался.

– Как я понял, ты всё-таки сумел использовать два заклинания одновременно, – спустя несколько минут молчания, спросил Виктор, – тот горящий антиец, твоя работа?

– Да, – тихо ответил Марк, – хоть ненадолго, но сумел использовать усиленный огонь. Я стараюсь об этом не думать.

– Это ведь первый кого ты убил?

– Да… первый.

– Что чувствуешь?

– Как-то гадко. Я убил человека, но в то же время понимаю, что он бы не задумываясь убил меня. Всё-равно не по себе.

– Впервые я убил в шесть лет, – Виктор говорил с горечью в голосе, – разум ребёнка не такой как у взрослого, так что тогда я не мог сказать то же самое, что ты сейчас. Спустя годы до меня наконец начало доходить в какое чудовище я превратился. Нет! Меня превратили. Я убил стольких Марк, что однажды задумался о том, что они бы могли прожить ещё очень долго и возможно счастливо. Я лишил их такой возможности, каждый раз думая о том, что моя жизнь для них была не значительней, чем свиньи в загоне. Как думаешь, правильно ли я мыслил?

– Что же с тобой случилось в прошлом, Виктор?

– Когда-нибудь расскажу.

– Я от тебя постоянно это слышу.

– А зачем тебе это знать? Что я и остальные значим для тебя, что ты так интересуешься нашим прошлым?

– Я не знаю. Хотя, – замялся Марк, – может смешно звучит, но… наверное, я считаю вас друзьями. Шила дважды, хотя нет, уже трижды спасала мне жизнь, и вы тоже. Ты согласился помочь мне и отвести в безопасное место, Бракас хоть и пытается казаться страшным и жестоким, но на самом деле он не такой…

– Эээ, ну я бы не был таким уверенным, – перебил его Виктор.

– Фимало обучает меня магии, за что я ему очень благодарен. Кстати, можно вопрос? – тихо заговорил Марк.

– Какой?

– Сегодня Фимало во время разговора упомянул о том, что убил собственного отца. Ты знал об этом?

– Конечно знал. Я знаком с Фимой ещё до того, как мы вступили в гильдию, – Виктор говорил тихо, так чтобы никто в палатках не услышал их разговор, – как я уже упоминал, клан Мирван – это сборище самых настоящих ублюдков, которые настолько были опьянены своей силой, что приносили проблемы всем и каждому, угрожая целым государствам. Но даже для их существовали определённые табу, что не допускались не при каких условиях. Чёрная магия всегда несла только злобу и одержимость и даже наш клан это понимал. Отец Фимы был одержим чернокнижием и постоянно проводил время за его изучением. В какой-то момент терпение клана лопнуло и его изгнали, вместе с беременной женой, и, лишившись защиты, он бежал далеко на север, скрываясь от расправы своих недругов. Потом родился Фимало, которого родной отец, хотел посвятить в чёрное колдовство и сделать своим приемником. Его мать не вынесла таких перемен жизни и умерла от горя, не видя желания жить даже ради собственного сына. С годами Фима становился всё старше, и его отец, зная, что ребёнок родился чародеем, постоянно пытался обучать его пользоваться тёмными потоками волшебства, которые ему ну никак не давались. Вместо этого он постоянно сбегал в соседние деревни, пропадая не на один день, и развлекался в местных трактирах, слушал байки путешественников, играл с деревенской ребятней и чувствовал себя счастливым. Стоит отдать ему должное, что даже имея такого мрачного и злого отца, он никогда не терял вкуса жизни. Возможно это была просто защитная реакция, но всё же Фима тьме не поддавался. Когда ему исполнилось четырнадцать, то терпение отца закончилось, и он решил провести особый чёрный ритуал, для которого требовалась жертва, и наполнить искру Фимы тёмной магией независимо от его воли. Между ними возникла ссора, в результате которой, Фимало вонзил в сердце отцу нож, предназначенный для убийства жертвы. Он покинул дом, после чего отправился в путешествие, был попрошайкой, изображал из себя фокусника в трактирах, и никто не подозревал, что он на самом деле чародей. Всем интереснее наблюдать за обычным человеком, вытворяющим то, что не под силу тому, кто не обладает магией. В общем дурил народ. В одном из таких трактиров я его и встретил. Все уже тогда знали кто я такой и опасались, пытались нанести удар в спину. Все кроме его. Он пристал до меня с расспросами про мои глаза, магический меч и про то, почему на меня так косо смотрят. Он не затыкался ни на секунду, мне очень хотелось ему врезать, я даже подумывал, что он хочет отвлечь меня, чтобы потом нанести удар. Кто знал, что у него и в мыслях такого не было. Потом и вовсе увязался за мной. Я узнал, что он тоже Мирван, только спустя полсвета, когда на нас напали охотники за головами. Я больше не мог подвергать его опасности из-за меня и в какой-то момент ушёл, когда он валялся на койке, раненный после очередного нападения. В следующий раз мы встретились уже в гильдии, в которую Декарн позвал его первее, чем меня. Как видишь, твоя жизнь ещё не такая дерьмовая как наша.

– Подумать только, – Марк опустил взгляд, обдумывая всё услышанное, – не знал, что он такое пережил. Чем больше я узнаю о вашем клане, тем больше понимаю, почему его уничтожили.

– Мирваны были первыми людьми, которые покинули Ант, а позднее образовали один из самых сильнейших кланов Междумирья. Никто не знает откуда они взяли такую силу, но именно она заставляла все остальные кланы бояться их.

– Помимо Мирванов есть ещё кланы?

– Можно сказать, что нет. Почти сто лет назад состоялась война кланов. Несколько народов сражались друг с другом на протяжении двух лет, пока Мирваны не уничтожили верхушки вражеских кланов и заставили остатки прятаться по всему миру. Гуэрра, хайкиры, фриды, канг’миары, все они сейчас представляют собой разрозненные группы наёмников, чьими услугами пользуются лишь те, кто может себе это позволить.

– Представители этих народов стали частью ОГМ? Фимало говорил, что любая наёмная гильдия должна иметь разрешение от верховных наблюдателей на свою деятельность.

– Ни один верховный наблюдатель не станет в здравом уме пытаться покончить с одним из этих кланов. Хоть кланов официально больше не существует, но они всё также остаются одними из самых опасных воинов материка. В своё время они были главной угрозой для ОГМ, могли притеснить любую гильдию, поэтому война кланов стала для верховных наблюдателей самым грандиозным событием, которое они негласно празднуют каждый год. После того как Мирваны победили, то стали ещё более высокомерней, пытались показать всем, что именно с ними должна считаться каждая страна материка. За это и поплатились… Правители главных государств пошли на очень рискованный шаг, но всё же добились своего. Фиме повезло, что он был дальше всех от этих событий.

– И после всего пережитого остаётся таким позитивным и жизнерадостным, – улыбнулся Марк.

– Тебе стоит взять с него пример. Он понимает, что жизнь одна и больше не будет, так что не стоит тратить её на самобичевание.

– Так же и ты?

– Для меня главное оставаться свободным, но увы я не знаю каково это. Я всю жизнь бегаю от кого-то. Все те, кто живёт под тенью других, выполняя любые их прихоти и называя это верностью, чувствуют себя счастливыми. Что ими движет? Возможно они даже не подозревают того, что не имеют никакой свободы.

– По-твоему, верность – это плохо?

– Верность – это зависимость, в какой-то степени даже рабство. Люди, живущие в Анте, все как один кричат о верности своей стране, что использует их как обычное сырьё и источник воспроизводства населения для последующего расселения по миру. Верность должна быть взаимной – народ верен стране, страна верна народу, но где действует такой принцип? Нигде. Я никому не верен, так как не хочу служить какому-нибудь безмозглому королю или императору, который, при малейшей моей ошибке, лезвием меча напомнит мне о моей верности.

Марк задумался обо всём, сказанном Виктором. Наёмник прожил дольше и понимал устройство мира лучше, чем юный чародей, так может стоит к нему прислушаться? Ну вот, как и говорил Тарм, Марк легко перенимает мнение других. Он кое о чём подумал, после чего задал Виктору вопрос.

– Что значит для тебя твоя гильдия?

– Гильдия? – переспросил Виктор, – А гильдия тут при чём?

– Гильдия – это ведь по сути твоя семья. Вы заботитесь друг о друге и всегда готовы вместе лезть в самое пекло. Неужели это не верность? Верность не какой-то там стране или коронованной особе, а верность своим близким. Это ведь и есть та самая взаимность.

– Это другое, – отмахнулся Виктор, – нашу коронованную особу зовут Декарн, так что я в какой-то степени так же зависим. Темнеет, вали спать.

– Судя по рассказам, Декарн – довольно неплохой человек, который не просто спас тебя от гонений, а ещё и сделал сложный протез руки, чтобы тебе было удобнее жить. Плюс ко всему, он подарил вам всем семью, которой, вы все лишились. Так что он верен вам, а вы ему.

– Нет тут верности! Я просто следую за ним, потому что… потому.

– И всё-таки ты верен, – улыбнулся Марк.

– Эй, Бракас! Антиец выделывается! Угомони его!

– Всё-всё, я ухожу! Тихой тебе ночи, до завтра.

Марк не хотел идти спать, ведь ему опять придётся испытывать один и тот же кошмар.

6 глава

«Ученица»

36 день Глора, 537 г., в нескольких километрах от Полевска, Изумрудные леса.

Кровавый лес, уже целых шестнадцать дней, был далеко позади, но проведя там столько времени, было довольно-таки непросто вновь привыкать к свежему воздуху Изумрудных лесов и их величественным огромным деревьям, образующими трудно проходимые чащи, но хотя бы таящими в себе минимум опасностей. Никакой тебе красной пыльцы, ни проклятых режущих кустарников, оставляющих множественные порезы на теле, и тем более никаких безумных дикарей, поклоняющихся злобному Богу.

Ещё треть света назад, когда Лайла вместе с орденом пересекала всё Лесное Королевство, больше всего её восхищали именно Изумрудные леса, где находилась столица Полевск, который прямо-таки сливался со всей красотой этих, излучающих волшебство, мест. Золотые леса не менее впечатлительные, однако они больше походили на обычные, что можно было увидеть и в Княжестве, без учёта того, что днём кроны деревьев блестят под солнцем подобно золоту, и раз в пару десятков дней происходит так называемое «лесное преображение». Тогда их караван, как раз попал под это самое преображение. Всего за один день вся листва Золотых лесов внезапно желтеет и опадает, устилая всю землю большим плотным золотым ковром, однако деревьям хватает всего нескольких часов, чтобы полностью отрастить большие зелёные кроны, вновь золотом отражающиеся в небо.

Они двигались на огромных леовинах, выращивающихся в Княжестве, как ездовых животных. Лайла ехала вместе с Шимеем, располагаясь у него за спиной. В чаще не доставало солнечного света, так как плотно-расположившееся стометровые деревья закрывали небо, но это было не страшно, ведь в таких местах нашли своё место ликфы – полностью синие светящиеся деревья, обеспечивающие освещение в чащах. Помимо россыпей этих невысоких импровизированных «фонарей», здесь можно было встретить ещё кое-что интересное.

– Смотри, ещё один! – Лайла подергала Шимея за плечо, привлекая его внимание.

В глубине чащи, где не было даже света ликф, чётко разглядывалась гигантская серая рыба со светящимися, ярким белым светом, глазами. Она плавала между гигантскими стволами по воздуху словно в воде.

– Ты вроде бы не впечатлительная, – сказал ей Шимей, – но может хватит удивляться каждый раз, когда ты видишь сутусов. И тем более отвлекать меня.

– Ну да, ты же очень занят, когда просто смотришь прямо, – надулась Лайла, – неужели тебе безразлично такое чудо природы? Когда мы двигались на юг, то очень часто видели сутусов, но даже того времени мне не хватило, чтобы вдоволь налюбоваться ими.

– Когда ты уже поймёшь, что мне всё равно, – без каких-либо эмоций ответил Шимей.

– Ну, ты! – Лайла легонько двинула ему по спине своей маленькой ладонью, – Бесчувственный как камень! Яи, почему он даже с детьми такой грубый?

– Такие как он, дорогая, не сортируют никого по каким-либо статусам и положениям, – Яи ехал позади, немного отстав на пару десятков метров, – но отвлекать его и впрямь не стоит. Никто не говорил, что в Изумрудных лесах не обитает никаких чудовищ. Тем более здесь нет дороги.

– Неужели так сложно сделать какую-нибудь небольшую тропинку?

– Лесным жителям дороги не нужны. А для гостей они проделали тракт от трёх торговых городов до самого Полевска, а вот южнее уже никто кроме местных и не ходит, – Яи оглянулся назад, – эй, желудок без дна! Ты там, что в зарослях потерялся?!

Из высоких кустов, откуда они только что выехали, показался ещё один их спутник верхом на имперском квине – животное, чем-то нанимающее смесь крупной лошади с головой барана. Наездник был похож на серую обезьяну с вытянутым лицом, красными губами с носом и синими лысыми щеками, доходящими до самых глаз. Он с трудом держался в седле, а по его лицу заметно, что ему сейчас докучает сильное недомогание.

– Всё в порядке, – низким звучным голосом ответил, он, – сейчас только вырвусь вперёд и вновь буду готов вас вести! – вдруг он остановил своего квина и тяжело задышал, сильно моргая глазами, – Ой, что-то мне не хорошо…

Немного отдышавшись, он снял большую, висящую у него на поясе, флягу, больше напоминающую тыкву, и принялся жадно пить содержимое. Через несколько секунд, вдоволь напившись, он сильно потряс головой, сопровождая это не очень приятными звуками своих губ, и убрал флягу назад, продолжая путь, но уже через мгновение ему опять стало нехорошо.

– Глор Всемогущий, – презрительно посмотрел на него Яи, – и где мы только умудрились отыскать такого проводника?

– Я бы попросил! – его собеседник показательно поднял палец вверх, требуя внимания, – Я хожу по этим лесам уже десять лет и знаю тут каждое деревце. Попрошу не высказывать сомнения по поводу некомпетентности меня как проводника. Я же сказал, что дайте мне вырваться вперёд и следуйте за мной… Ой-ой-ой, – вновь застонал он.

– Едь уже сзади! Шимей и так неплохо справляется. То, что ты лечишь похмелье алкоголем – это конечно правильно, но это делается явно не в таких количествах. С утра уже полфляги вылакал, так что хорош. А ещё лучше было если бы ты не напился на ночь. Я думал, что твои запасы кончились за все те дни, что ты ждал нас у Красных лесов.

– Я не успел заснуть до появления плакальщиков! – возмутился он, – Я с самого детства не переношу этот жуткий плачь, а варево из шнаха помогает заснуть. Кто виноват, что с годами мне нужно всё больше и больше? Все ингредиенты у меня с собой, – он указал на гору различных мешков и сумок у себя за спиной, – так, что могу приготовить ещё.

– Хочешь сказать, что стал пьяницей ещё в детстве?

– Квигонов не зря называют самыми пьющими в мире! – с гордостью сказал он.

Их спутника звали Гумин, он из расы квигонов – одного из четырёх народов Красной Империи. Яи и Шимей наняли его в Полевске для того, чтобы тот провёл их до Красных лесов, после чего остался на границе и все те дни, что их не будет, сторожил леовинов, дожидаясь возвращения своих нанимателей. Гумин одет в стандартные квигонские одежды, сделанные исключительно из коричневой кожи. Большие длинные кожаные рукавицы, наплечники, жилет и самое главное – большой пояс, надетый через плечо, на котором закреплены различные бутылочки, склянки и курительные принадлежности. В чём в чём, а алкоголе и табаке квигоны соображали лучше кого-либо, однако всё на свой вкус.

К двадцатому дню света Глора, когда они выбрались из Красных лесов, то обнаружили квигона в условленном месте, где он разбил среди мелких деревьев довольно-таки уютный лагерь, пригодный для постоянного жилья. Гумин спал на лично сконструированном гамаке и даже не услышал приближающихся раскольников, помимо этого от него как всегда несло настойкой из отвара имперского шнаха. Очнулся квигон только спустя целый час, когда прибывшие наёмники уже успели расположиться в лагере на отдых, и квигон очень удивился их появлению, ведь уже через пару дней собирался уходить, так как считал, что все погибли, не возвращаясь назад так долго. Спустя сутки передышки, все отправились на север к Полевску, и Лайла увидела, что квигон живёт только в двух состояниях: когда пьяный и когда не очень пьяный. В последнем случае, он само собой наверстывает упущения своего организма новой порцией алкоголя.

Они вышли из тёмной рощи со светящимися ликфами, после чего на пути стояли деревья, неплотно растущие друг к другу, но на порядок выше чем раньше, устремляясь в высоту свыше ста метров. Гигантские кроны, тряслись и шуршали миллионами изумрудных переливающихся листочков, создавая просто невероятное зрелище. Благо, что трава и другие растения по большей части не были увеличены в размерах, как деревья, иначе им бы пришлось очень долго петлять по таким лабиринтам, добираясь до Полевска. Впереди стояли очень густые заросли, из-за чего Шимею пришлось свернуть в сторону кристально чистого ручья, в котором мелькали небольшие рыбки с прозрачным телом и светящимися зелёными костями, из-за чего создавалось ощущение, что в воде плавают маленькие скелеты. Изумрудные леса являлись самым настоящим рассадником диковинных магических существ. Несколько дней назад, Яи смог на ужин убить самодельным копьём какое-то невидимое животное, чей облик проявился только после того, как его мясо обжарилось на костре, он чем-то смахивал на худого кабанчика с длинными ногами. Они продолжали двигаться вдоль ручья, впереди виднелась большая поляна, расположенная на пригорке. Лайла оглянулась по сторонам и каким-то образом в зарослях, справа от них, сумела разглядеть силуэт лежащего в листве тела.

– Стой! – потрепала она Шимея, заставляя остановить леовина, – Там кто-то лежит, возможно ещё жив!

Она сразу спрыгнула с леовина на уже окрепшие и здоровые ноги, не дожидаясь того, когда наёмники разглядят тело в зарослях, и отправилась туда.

– Совсем сдурела? – Шимей тоже слез с леовина и пошёл вслед за девочкой, – Не хватало, чтобы ты ещё во что-то вляпалась.

Лайла не слушала его, а продолжала пробираться через заросли, пока не добралась до того самого замеченного тела. Кто-бы это ни был, но он был уже мёртв. Судя по виду, это женщина, об этом говорили длинные, похожие на корни растения волосы, но самое интересное было то, что весь труп являлся полностью деревянным, и от него в землю врастало множество тонких корней. На теле, то тут, то там, росли маленькие цветы, из-за чего создавалось ощущение, что это вовсе не труп, а чья-то необычная могила. Деревянная женщина лежала на спине, обняв руками живот, ноги наполовину уходили в землю.

– Это лоэра? – грустно спросила Лайла, – Таким образом они умирают, да?

– Нет это не лоэра, – без тени скорби в голосе, ответил Шимей, – пошли к леовинам, мы почти у Полевска, и я не хочу снова ночевать в палатке, если мы не успеем до темноты.

– Нельзя её так оставлять, – возразила Лайла, – не знаю, как тебя, а меня учили, что если кто-то умирает, то его нужно либо придать земле, либо огню. Её тело не должно лежать просто так и разлагаться далее. Неужели тебе всё равно на чью-то смерть?

– Кто тебе сказал, что она умерла? – невозмутимо посмотрел на неё Шимей.

– Ты о чём? Она что жива?

Шимей ничего не ответил, а лишь склонился рядом с деревянным телом и, убрав с живота руки женщины, отломал их, вырывая трухлявый кусок коры с её живота, обнажая то, что хранилось внутри. Перед глазами Лайлы предстали два маленьких спящих младенца с кожей ярко-зелёного цвета, напоминавшей поверхность стебля растений. Она присмотрелась и увидела, что они оба были девочками, тем более, несмотря на то, что это младенцы, у них уже имелись длинные, по плечи, травянистые волосы. У их рук и ног весьма интересная структура, которую Лайла могла сравнить с нераскрывшимся цветком, лепестки которого плотно прилегают к коже со всех сторон, образуя что-то вроде одежды для растения. Похожих существ она уже видела в прошлый раз, когда караван ордена останавливался в Полевске.

– Это силифины, – подтвердил её догадку, подошедший Яи, – две живые и здоровые девочки. Так уж случилось, что среди представителей их расы мужчин нет. Им приходится размножаться подобным образом.

– Не совсем понимаю, что они здесь делают, – озадаченно посмотрела на Яи, сидящая на коленях возле малюток, Лайла.

– Силифины – это, по сути, раса-гибрид растений и живых существ, они не умирают от старости, питаясь силой земли. Однако их тела со временем, как и любое растение всё-таки может устаревать и тогда они делают вот это, – он указал на деревянное тело, – полностью превращают себя в растения и таким образом перерождаются в новом молодом теле, полностью сохраняя свою память и, при наличии, магические силы. Иногда силифин появляется две. Одна из них – это перерождённая, сохранившая свои воспоминая, а вторая – это новая рождённая силифина, о которой, как и о любом младенце нужно заботиться и воспитывать. Это бремя ложится на её мать, которая может восстановить свой взрослый облик всего за треть света, так как память об этом заложена в самом её теле. Таким образом они и размножаются.

Лайла смотрела на крепко спящих малышек и удивлялась тому, что на самом деле это мать и дочь. Было совершенно неясно кто из них, кто, видимо узнать это можно только после того как они проснуться от продолжительного перерождения. И насколько продолжительного?

– Сколько обычно это занимает времени? – спросила Лайла.

– Точно не помню, – почесал голову Яи, – что-то около трети света. Обычно такие места охраняются другими силифинами, а хищники их и вовсе не трогают. Эта решила переродится к югу от столицы, так как опасности здесь для них никто не представляет. Южнее Полевска только деревни нафиров и Красные леса. Чужаков там ничего не интересует.

Одна из силифин издала негромкий стон и перевернулась на бок лицом ко второй, после чего прямо из краёв живота деревянного тела выросли листки, стремительно увеличиваясь в размерах и укрывая младенцев подобно одеялу.

– Может отнесём их в Полевск? – Лайла посмотрела на Яи, ожидая разрешения вытащить силифин из древесного тела.

– Не вздумай. Одна из них достаточно взрослая, чтобы самостоятельно позаботиться о себе и дочери. Возможно она прожила уже не одну сотню лет. Кроме того, глушь Изумрудных лесов – это их дом, тебе бы понравилось, если бы кто-то выдернул тебя из дома?

Ответа на этот вопрос не последовало, Лайла просто с грустью опустила глаза, тем самым давая ответ на вопрос наёмника.

– Извини, – немного замявшись, ответил он, – пошли назад к леовинам, думаю Полевск уже близко.

– Более чем! – крикнул им Гумин, закрывая пробкой свою тыквоподобную флягу, верхом на своём квине, – Там, чуть выше на поляне, древо волхвов. Я чуть проехал вперёд, пока вы тут изучали биологию местных рас.

Лайла и двое наёмников вернулись к своим леовинам и, оседлав их, последовали за Гумином, всё-таки вырвавшимся вперёд. Через пару минут они оказались на просторной солнечной поляне, расположившейся на пригорке посреди гигантских зелёных деревьев, а в центре этой поляны расположилось единственное небольшое ветвистое необъятное древо. Смотря на него можно сразу догадаться о том, что оно очень старое, гораздо старее, чем какое-либо из гигантский деревьев, всё потрескавшееся с привычным древесным цветом коры, вместо зеленоватого. На нём сидело огромное скопление разнообразных птиц, среди которых можно увидеть, как распространённых воронов с дневными совами, так и магических фалок с теремянками. Крона древа была очень большая и накрывала тенью приличных размеров область, где отдыхали лесные животные, и им было совершенно наплевать на приближающихся всадников. Удивило то, что олени лежали бок о бок с чёрными волками, а ближе всех к стволу древа расположился огромный крылатый медведь, которых Лайла ещё никогда не видела.

– В прошлый раз, вы не встречали ни одного древа волхвов? – спросил у девочки Шимей, но не дожидаясь ответа продолжил, – Это священное место не только для народов Лесного Королевства, но и для животных. Здесь хищник может мирно находиться бок о бок с добычей.

Лайла вновь неожиданно для всех спрыгнула с леовина, приводя в недовольство Шимея, и аккуратно подошла к ближайшему спящему зверю. Им оказался неизвестный ей волк, у которого вместо шерсти росла трава, а хвост представлял из себя закопанный в землю зелёный стебель. Девочка села на колени рядом с ним и легонько погладила зверя по «шерсти», полностью убеждаясь в том, что это именно трава. Волк немного пошевелился, но не проснулся, а на его спине мгновенно выросло четыре голубых цветка с ярко-жёлтыми тычинками. Лайла улыбнулась, наблюдая реакцию его организма на такую ласку, и чем дольше она гладила, тем больше появлялось таких цветков. Она отвлеклась от зверя и обратила внимание на вырезанную из дерева невысокую фигуру странного существа, стоящую возле древа, посреди лежащих животных. Это была даже не фигура, а скорее столб на котором вырезано изображение некоего старца неизвестной расы с кривым деревянным подобием короны, в просторной мантии и с пустыми глазами.

– Это ведь Нур? – спросила Лайла.

– Он самый, – подтвердил Яи, – ну по крайней мере именно так его изображают лесные жители. Древ волхвов в Лесном Королевстве всего тридцать одно, и ближайшее к нам, то которое находится возле Полевска. Собственно говоря, это оно и есть, – кивком он указал куда-то за древо.

Лайла встала на ноги и, немного обойдя поляну с животными, ей открылся вид с пригорка, откуда, всего в паре километров от них, были видны магические деревья-близнецы.

– Полевск! – обрадовалась девочка.

Два гигантских дерева, находились плотно друг к другу и являлись самыми большими во всех Изумрудных лесах, достигая в высоту примерно трёхсот метров. Их кроны были колоссальных размеров и источали магическое синее свечение, напитывая землю волшебством. Полевск располагался вокруг этих деревьев, окружённый со всех сторон длинным разломом в который стекали кристальные водопады, что шли из постоянно пополняющегося озера внутри города. Поэтому путь в город возможен только по двум мостам, расположенным с противоположных сторон города.

– Лайла, – окликнул её Яи, – прекращай любоваться просторами и больше не удирай от Шимея. По нему не скажешь, но он умеет злиться. Даже несмотря на то, что Полевск уже видно, до него всё также придётся пробираться через лесную глушь. Не забывай, что Лесному Королевству не особо знакомо понятие «дорога».

***

40 день Глора, 537 г., в нескольких километрах от Гелемоны.

Марка начало сильно трясти, ужас, который его одолел, был настолько силен, что он вот-вот потеряет сознание. Неужели это именно тот страх, который внушают находящиеся рядом плакальщики. Увидев рядом лежащего Тарма, плакальщик зарыдал, настолько сильно, что так вряд ли заплачет даже человек, которому заживо отрезают конечности. Плакальщик сразу же накинулся на раненого и заключил его в крепкие объятия, обхватив все тело и свесив свой призрачный череп ему на плечо. Он всё также рыдал, и слезы начали литься ещё сильнее прямо на Тарма.

Марк посмотрел на лицо друга. Оно застыло в гримасе ужаса, и он не мог произнести ни слова. Кожа Тарма начала усыхать, в какой-то момент он стал похож на старика. В следующее мгновение, его плоть стала гнить, и Марку пришлось своими глазами наблюдать, как бледнеют безжизненные глаза его друга, оставляя пустые мертвые глазницы. Уже через пару секунд тело мальчика превратилось в сгнившую плоть, которая рассыпалась в прах.