Текст книги "Левенхет"

– Извини, Виктор, – обратился к нему торговец, – но боюсь он тебе не понравится, видишь ли этот меч не…

Адагар остановился на полуслове, так как увидел, то что повергло его в шок. По всей протяжённости клинка загорелись синие символы неизвестного происхождения, выстраиваясь в прямую линию, равноудалённые друг от друга. Виктор уверенно держал меч на своих ладонях и не понимал, что происходит, с любопытством рассматривая его. Лоэра быстро выбежал из-за прилавка и подбежал к мальчику, выхватывая у него меч, но сразу же порезался об острое, словно бритва, лезвие. Кровь потекла из ладони правой руки, меч медленно начал тяжелеть, а символы исчезли под озадаченный взгляд Адагара.

– Что ты сделал? – спросил у Виктора, Адагар.

– Ничего, просто взял его в руки, – мальчик отвечал спокойно.

– Он…, – лоэра не спускал взгляда с меча, – он тебя послушался!

– Что значит послушался?

– Я своими глазами видел, как ты с легкостью взял его, и как руны засияли магическим светом.

– Если меч волшебный, то на меня бы он вряд ли среагировал. У меня есть небольшая особенность.

– В любом случае, он среагировал на тебя, а мне оставил только это, – Адагар продемонстрировал кровь на своей ладони, – прошлые хозяева избавились от этого меча более тридцати лет назад, по понятным на то причинам. Он никого не слушается, меняет свой вес по усмотрению, наносит увечья, выскальзывает из рук. Я до сих пор вспоминаю слова тех владельцев, что прихоти меча стоили нескольким воинам жизни. Я купил его, и с тех пор он тут лежит. Многие пытались совладать с ним, но в итоге он каждый раз оказывался на этой самой полке.

– Ты так рассказываешь, как будто меч живой и обладает собственным разумом.

– Очень даже может быть! А после увиденного, я в этом почти уверен. Ты ведь сам сказал, что если он волшебный, то вряд ли бы на тебя среагировал. Кстати почему?

Виктор не ответил, а лишь протянул руку к мечу, чтобы ещё раз потрогать рукоять, надеясь вновь пробудить силу меча. Оружие не стало ждать, и резким движением выскочило и рук лоэра, нанося ещё один порез, и рукоятью пристроилось прямо в руку мальчика, что заставило его сильно удивиться. Адагар стоял на месте и смотрел на свою окровавленную ладонь.

– И всё-таки меч нашёл своего хозяина, – задумчиво произнёс он, – вот только почему он выбрал тебя? По какому признаку?

– Не знаю.

– Забирай его и можешь уходить, – рана на руке торговца покрылась древесной корой, и он отправился обратно за прилавок, – теперь он твой.

– Ты же говорил, что любую вещь нужно заслужить.

– Я не могу противиться воле этого меча. Он увидел хозяина в тебе, а не во мне. Его-то ты точно не потеряешь. Можешь считать это подарком.

– Точно?

Лоэра кивнул. Виктор так ничего и не ответив, перехватил меч под подмышку и отправился к выходу. Девочка, сидящая в рюкзаке на его спине, в последний раз улыбнулась Адагару, который окликнул их перед самой дверью.

– Научись говорить «спасибо», Виктор, поверь это тебе пригодится.

Мальчик остановился на входе, развернулся и, долго собираясь, ответил.

– Спасибо.

***

42 день Глора, 537 г., Ночной путь, к северу от Южного руба.

На холме стояла деревянная хижина с небольшим двориком, окружённым низким забором. Земли Ночного пути представляли из себя холмистую местность и просторные зелёные долины со степями, однако, возле этого самого дома трава не росла вовсе. Земля была голая и довольно гнилая, по сравнению с обычным чернозёмом, которого в этих землях в избытке. Оказавшись рядом с хижиной, Марк увидел, что по всему двору валялись мёртвые куры, и не было никаких следов крови. Ещё на подходе к холму, в воздухе виднелся высокий столп дыма, исходящий из этого места. Это оказался недавно затлевший костёр, собранный из множества брёвен, к одному из которых привязано обгоревшее, до состояния угля, тело. Определить к какой расе принадлежал бедолага не представлялось возможным. Марк поймал себя на мысли, что это было не простое убийство, а какое-то ритуальное жертвоприношение.

Виктор вошёл в хижину первым, отворив входную дверь, и на всякий случай достал свой меч, засиявший синими рунами. Было очень темно, но наёмник прекрасно видел, что там внутри, и все остальные последовали за ним, не боясь внезапной опасности из темноты. Виктор остановился и жестом руки попросил остальных освободить проход для того, чтобы солнечные лучи осветили помещение. Под светом солнца, возле входа показался силуэт длинноволосой девушки, сидящей на полу спиной к двери, так что Марк не мог разглядеть её лица. Она расположилась в центре круглой пентаграммы с пятиконечной звездой и либо не слышала, как кто-то вошёл в дом, либо просто не обращала внимания. Как только они оказались на этой территории, Марку сразу же стало не по себе, и это чувство усиливалось, достигнув своего пика, как только он оказался внутри. Зрелище по-настоящему пугало. Девушку время от времени резко трепало, она издавала странные приглушённые шипящие звуки, и голос её был нечеловеческий.

Виктор обернулся ко всем и кивком приказал уходить из хижины. Все четверо покинули жилище, кроме его, и Бракас, выходящий последним, запер за собой дверь, оставляя друга один на один со страшной женщиной, после чего все молча ушли с холма.

***

– Попытка номер два, надеюсь ты всё понял, – Фимало сидел напротив Марка, и обучал очередному заклинанию, – в магии самое главное мысли и чувства, с которыми ты колдуешь. Думай о чём-нибудь светлом.

До заката оставалось ещё пять-шесть часов, но они решили разбить место для ночлега уже сейчас в нескольких сотнях метров от того холма. Еды оставалось немного, всего несколько овощей и кусок хлеба, из которых было решено сделать похлёбку в котелке, поэтому недовольный Бракас разогревал на костре воду, в то время как Шила сидела рядом и очищала лук. Виктор так и не возвращался, что начало немного волновать Марка, однако двое других наёмников были абсолютно спокойны.

Юный чародей сконцентрировался на заклинании, подводя к ладоням потоки упорядоченной магии и собирая их в плотный комок. Как и сказал Фимало, нужно думать о чём-нибудь светом, а что может быть в этом мире светлее солнца? Но одного представления было мало, необходимо зациклиться на самом предназначении солнца – лучах, освещающих Междумирье от темноты и прогоняющих в неизвестность плакальщиков. Свет – вот самое главное. Со всеми этими чувствами, Марк придал волшебству материальную форму, создавая заклинание, и из его ладоней вылетел яркий клубок белого света, застывая в воздухе возле него.

– Ну вот! – довольно произнёс Фимало, – Отлично, теперь ты умеешь использовать заклинание светлячка.

– Здорово! – радовался Марк, – Теперь в темноте не пропаду, но мне кажется, что он не настолько яркий, как те, что создаёшь ты.

Фимало взмахнул рукой и из неё вылетел такой же светлячок, как и у Марка только в пару раз больше, но по свойствам ничем не отличающийся. Два заклинания медленно парили в воздухе, танцуя и описывая круги вокруг друг друга.

– Твой светит также ярко, как мой. Просто мой немного больше, из-за чего будет ночью излучать чуть больше света, чем твой. Заклинание очень лёгкое и расходует мало магической силы, ну в прочем ты уже и сам убедился.

– И сколько они так пролетают? – Марк продолжал наблюдать за яркими комочками, слегка прищурившись.

– Твоего хватит на несколько дней, пока магический запас не закончится, а вот мой может светить десятилетиями и больше.

– Что? – удивился Марк, – Откуда такой запас волшебства?

– Запас у него такой же, как и у твоего, но вот созданы они по-разному, – Фимало протянул руку вверх, после чего оба светлячка устремились к его ладони и полностью исчезли, – волшебство оно везде, вокруг нас, в воздухе, исходит из земли нашего мира. Я создал заклинание таким образом, чтобы оно постоянно впитывало в себя магию из окружающей среды, тем самым пополняя свои запасы. Миллионы таких светлячков обеспечивают свет всему Крову. Ты представляешь какой-бы это был геморрой, если бы их приходилось пересоздавать каждые несколько дней.

– Но как ты это сделал? Опять манипуляция с мыслями и чувствами?

– Нет, здесь всё по-другому. Я создаю так называемое «открытое заклинание». Когда ты формируешь заклинание, ты создаёшь его полностью и только потом выбрасываешь, закрывая от магии снаружи. Я же, когда создаю заклинание, то в самый последний момент, когда оно практически полностью сформировано, вывожу его из своих рук, отрывая от потока своего волшебства, тем самым оставляю импровизированное отверстие, через которое в него продолжает впитываться волшебство, но уже не от моего конечного запаса сил, а от магии, формирующейся в воздухе. Потом научу, не через год, а может и не через два, так как это довольно-таки сложно.

– Но, оно того стоит, если речь идёт о бесконечно действующих заклинаниях.

– С тем же самым огненным гейзером, такой приём не получится, так как он настолько быстро и много поглощает магию, что в какой-то момент она закончится вокруг него, и заклинание исчезнет. Это ещё что, – отмахнулся чародей, – видел бы ты княжеский изумрудный трон, созданный Атмосом Гринмом. Источник магии внутри трона не пополняется магией снаружи, а является её источником. Таким образом Гринм создал, своего рода, небольшую искру мира – место где образовывается волшебство. Как у него это получилось до сих пор неизвестно.

Фимало уже не раз упоминал имя Атмоса Гринма, когда рассказывал Марку о мощнейших заклинаниях, и антийцу стало очень любопытно, что это был за чародей, многие заклинания которого до сих пор не смог никто повторить. Со стороны хижины раздался громкий чудовищный крик, оторвавший Марка от размышлений. Эхо ещё долго стояло на всю округу, распугивая сотни птиц, и казалось, что оно будет продолжаться бесконечно, но спустя какое-то время долина вновь погрузилась в тишину. Первые же мысли были про то, что с Виктором случилось страшное, но в такие моменты Марк привык смотреть на реакцию других наёмников, чтобы убедиться в том, что всё в порядке.

– Так и должно быть? – спросил он у Фимы.

– Ну это явно кричал не Виктор, если ты об этом, так что всё в порядке.

– Может мне всё-таки кто-то объяснит, что было в той хижине? Как я погляжу все в курсе кроме меня.

Его внимание отвлекли шлепки со стороны Бракаса и Шилы, которые вместо того, чтобы заниматься готовкой, уселись на траве и нашли себе небезопасное занятие. Они сидели напротив друг друга и, сложив руки в ладонях, положили между пальцами лезвие ножа в горизонтальном положении. Каждый по очереди бил одной ладонью по лезвию ножа соперника так, чтобы нож прошёл между его пальцев, не задев их. Они обменивались ударами с большой скоростью, абсолютно не тратя времени на хоть какое-то концентрирование. По руке Бракаса уже стекала кровь, но вот Шила ещё ни разу не поранилась, да и, судя по всему, жуткий вид лица, изображённого на её маске, немного держал наёмника в напряжении. Марк наблюдал за ними ещё минуту, за которую те обменялись сотней шлепков, пока Бракас снова не поранил пальцы, но даже не скривился от боли.

– Я выиграла! – возвела все руки к небу Шила, – Три касания и все твои!

– Могла бы не уточнять! – буркнул и без того злой Бракас, вытирающий кровь с пальцев о свою куртку, – Просто не надо пилить меня взглядом своих долбаных пустых глазниц! Ты себя со стороны вообще видела?!

– Конечно видела, – с детской обидой в голосе ответила Шила, – я ведь уже говорила, что по меркам ликов, я та ещё красавица и просто не могу кого-то держать в напряжении. Уверена, Бракас, что если ты посмотришь на моё милое чёрное личико, то сразу же влюбишься.

– Ага, посмертно! – огрызнулся наёмник, – Я-то гадаю, чего все при взгляде на вас мрут как мухи, а то оказывается от любви!

– Бракас, больше никогда не произноси слово «любовь», – обратился к другу Фима, – из твоих уст это звучит ужасно.

– Как вообще можно играть в такое? – удивился Марк, смотря на порезанные пальцы наёмника – Это вообще можно назвать игрой? Игра – это когда весело.

– Разве это не весело? – возмутилась Шила, – Все лики играют в эту игру, при чём с самого детства. Лично я нахожу её довольно забавной.

– И во что же играл ты в Анте? – Бракас принялся нарезать картофелину на маленькие кусочки, оставляя на ней следы от крови, – Избей чародея? Кто глубже засунет палку в задницу афу? В чёрных шпилях Крова мы играли в игры намного жёстче, и в некоторых из них выйти победителем – это значит выжить. Кровь текла у нас не с пальцев, а по всему телу, когда тебя пытаются разодрать на части канавные зилобы. Я терял два пальца, которые мне потом пришивали чародеи, плату за услуги которых мы выигрывали всё в тех же играх, и знаешь, что?! – он внезапно бросил картофелину в котелок, подскочил к Марку, схватил его за воротник и, оскалив злобную рожу, прижался к нему лоб в лоб.

– Не знаю, – испуганно ответил Марк, смотря прямо ему в глаза.

– Нам было весело, мать твою, – выдержав небольшую паузу, ответил Бракас, отпуская Марка.

– А теперь представь, что он творит в гильдии, – сказал мальчишке, Фима.

Слева послышались шаги, Виктор вернулся с хижины. Вид у него был неважный, и Марк заметил, что левая рука вместе с предплечьем сильно опалена до чёрной корочки. Наёмник сел на траву рядом с костром, Бракас бросил ему флягу с водой, не сказав ни слова.

– Может, хотя бы ты объяснишь мне, что там было? – настойчиво спросил Марк, – Что за существо?

– Какая тебе разница? – ответил Виктор, сделав несколько глотков с фляги, – В их существование ты всё равно не веришь. Скажем так, очень злая штука, появление которой в этом мире нужно немедленно пресекать.

– Может это какая-то болезнь, которую можно вылечить и не приходить к тому методу, что используешь ты? Не всё же в этом мире нужно относить в категорию паранормальных явлений. Я нахожусь на большой земле довольно недолго, но уже убедился, что при помощи той же магии всё научно доказуемо.

– Болезнь? – усмехнулся Виктор, – Ну можно и, так сказать. Ты как всегда прав. Увы, но уже, как ты выразился, научно доказано, что ту девчонку спасти было нельзя… Вы какого чёрта лагерь разбили? До темноты ещё несколько часов, за которые можно пройти приличное расстояние.

– Знаешь, тебя никогда нельзя назначать главным, дружище, – обратился к нему Фима, – ты становишься слишком нудным. Вспомни беззаботные времена в гильдии.

– Ну да, именно так и можно охарактеризовать мою жизнь – «беззаботная», дурень.

– Не придирайся! Ты понял, что я имел ввиду. Спешить в Княжество нам незачем, так что можно передохнуть здесь. Всяко лучше, чем в деревне земельников.

– Земельники – это те, кому принадлежит Ночной путь? – поинтересовался Марк.

– Ночной путь никому не принадлежит, – ответил Фимало, – это ничейные земли, нейтральная территория. Ещё тысячелетия назад за них шли постоянные войны между странами, некоторые из которых уже перестали существовать, и Ночной путь переходил из рук в руки десятки, а то и сотни раз. Оно и понятно, он соединяет между собой все западные земли материка, здесь проходит главный тракт. Так было до тех пор, пока эти долины не заселили земельники – мирная раса, очень далёкая о войны. Они оказались весьма полезными союзниками, благодаря своим способностям к земледелию, поэтому со временем, войны за Ночной путь прекратились, и он полностью перешёл земельникам, а крупные страны в свою очередь заключили договор о ненападении на эти земли, хотя Ночной путь после этого часто являлся местом для крупномасштабных сражений, но уже не за территории.

– Никто и никогда не пытался покорить земельников и весь Ночной путь? Даже Алькарское Королевство?

– Выгодней, чтобы они были твоими союзниками, тем более повторю, что это мирная раса…

– Ну да, мирная, – саркастически подметил Бракас, – это определение как раз для них!

– Не перебивай! – махнул рукой, Фимало, – Ты ведь уже знаешь, что при помощи магии жизни можно заставить растение цвести быстрее, но для этого нужна магия, запас которой у чародеев не бесконечный. Особенность земельников заключается в том, что каждый из них обладает способностью, благодаря которой они лишь прикосновением могут заставить овощи и фрукты вырасти за считанные секунды. Так уж случилось, что их тела, как и у аберфолов, являются проводниками для магии, независимо от того чародей ты или нет, но земельники проводят через себя только магию жизни. Плюс ко всему, каждый земельник обладает врождённой способностью к телекинезу, что позволяет им без всяких усилий таскать тяжёлые грузы в большом количестве и собирать урожай с полей. Благодаря всему этому, они могут выращивать столько пищи, что хватит прокормить всё Междумирье до болей в желудке. Деревни земельников поставляют урожай всем странам, за исключением Анта, и только благодаря им никто не знает, что такое голод.

– Деревни Ночного пути могут досыта прокормить всё население Междумирья? – удивился Марк, – У нас в Анте, некоторые годы отличались своей неурожайностью, и тогда людям приходилось худо. Все страны надеются лишь на земельников, в плане пропитания, или имеют и свои посевы?

– Имеют, но немного, например, лидером среди всех является Красная Империя, она выращивает больше всего овощей и зерна по сравнению с другими. На то, чтобы выращивать какие-либо культуры, нужны ресурсы и время, а земельники делаю это быстро и в колоссальном количестве и самое главное – очень дёшево. Странам намного выгоднее закупать всё в Ночном пути, чем выращивать самим, тратя на это большее количество ресурсов. Взять то же самое Алькарское Королевство – холодные земли, где довольно-таки проблематично заниматься пшеницей или картофелем. Тем более, что земельники зачастую просят не деньги, а различные товары и материалы, которых у других народов в избытке.

– Теперь ясно почему с земельниками выгодно дружить. Самое главное, чтобы их власти не использовали такую дружбу в личных целях.

– Не получится, малой, – ответил Виктор, наблюдающий за тем, как Бракас вываливает оставшиеся овощи в котелок с кипящей водой, – у земельников нет власти. Весь Ночной путь – это россыпь их деревень, каждая из которых является своего рода локальным государством и в этом государстве каждый житель – это деревенский староста. Хоть это и звучит бредово, но земельники – единственная раса, которая живёт едино и без какого-либо монарха. Эх, настоящая свобода.

– Сраные карлики, – пробубнил Бракас, помешивая похлёбку.

– Одну из таких деревень мы скоро встретим, если пойдём дальше по тракту. Есть пара деревень, которые разрослись до крупных сельских городков – это Дебри, у подножия Драконьих хребтов, и Тёркин, посреди Ночного пути.

– В этих землях есть ещё Поднебесное! – воскликнула Шила, – Я была там однажды, когда занималась воровством на воздушном судне, но устала и решила поспать, и в итоге проспала тот момент, когда корабль отправился в небесный город. По сути, неловкая вышла ситуация.

– Слушай, Шила, – обратился к ней Фима, – почему в каждой твоей истории ты либо что-то воруешь, либо пытаешься кого-то пришить? Неужели нет других «адекватных» ситуаций? – Фима замолчал, но через секунду уставился на лика с задумчивым видом, – Погоди, ты залезла на чужой корабль, чтобы что-то украсть и легла там спать?

– Конечно!

– Ты серьёзно?

– Фима, ну вот ты чем меня слушал? – возмутилась она, – Я же тебе сказала, что я тогда устала, а когда кто-то устаёт ему нужно поспать.

– А, ну да, извини, я немного глуповат. Ну а по поводу небесного города, так я его вообще к Ночному пути не отношу, уж слишком он высоко находится, и заметь без единого земельника. Эй, кулинар, мы сегодня вообще есть будем или нет?

– По-твоему эту дрянь можно назвать едой? – скривился Бракас, продолжая мешать содержимое котелка, – Еда – это когда сочный кусок чужой плоти лежит у тебя в миске, а не сраные овощи в воде, тьфу!

– Вот мы и узнали кто сегодня не ест, – Виктор отобрал ложку у Бракаса, сменив его, – тебя никто за язык не тянул, дружище, тем более я прекрасно знаю кто постоянно сжирает наши запасы, каждый раз, когда мы находимся в пути. Да, Марк?

– А я-то, что?

– Я не поверю, что он делал это в одиночку, когда вы ездите вдвоём на одном леовине.

– Значит, жрали оба, а без сраной похлёбки остался только я?! – чуть ли не крича, возмутился Бракас, – Верни ложку, синеглазка!

– Умоляй меня, – со злобной улыбкой произнёс Виктор.

– Слышите? – неожиданно встрепенулась Шила.

Все сразу же замолчали и прислушались, но кроме пения птиц ничего не было слышно, а выражение лиц Виктора и Фимы говорили об обратном. Через некоторое время, Марк смог различить множественные тяжёлые звуки, похожие на топот, доносящиеся со стороны тракта. Внезапно Шила, не сказав ни слова, вскочила и побежала в ту сторону, а за ней моментально отправились и другие наёмники, за исключением Бракаса.

– Нормально? – крикнул он вслед, – А кто за едой будет следить? – он перевёл злобный взгляд на мальчишку, – Ладно, так уж и быть, я здесь побуду, но половина котелка моя по праву!

После этих слов Марк встал с травы и начал догонять остальных, которые отбежали уже на приличное расстояние. Главный тракт Ночного пути проходил рядом с тем самым холмом на котором располагалась страшная хижина, и все путники бежали на эту возвышенность, так как оттуда открывался отличный вид на всю долину. Через минуту, Марк оказался у подножия холма, и топот тысяч ног стал слышен очень отчётливо. Наверх он забрался, практически одновременно с двумя наёмниками, которые в отличие от Шилы не особо спешили увидеть причину шума в округе, а она в свою очередь, уже давно сидела на траве с другой стороны от хижины. Марк бегло бросил взгляд на запертую дверь, и ему стало интересно, что же Виктор сделал с тем существом внутри.

От хижины до тракта было расстояние в пару сотен метров, и по всей его протяжённости тянулся длинный строй солдат, который скрывался где-то за горизонтом. Все воины облачены в яркие серебристые доспехи с зелёными плащами, некоторые двигались верхом на леовинах, также закованных в броню. Из разных частей длинного строя, вверх вздымались знамёна, которых было всего два вида: белая роза, испачканная снизу кровью, как та, что у Марка на рубашке, и скрещенные мечи на тёмно-зелёном фоне. Между рядами пеших солдат, в колонну по несколько штук, двигались повозки, запряжённые всё теми же леовинами, и некоторые из них ещё тянули за собой массивные ядровые пушки. Армейская колонна уже продвинулась далеко вперёд, однако конца её до сих пор не было видно. Здесь шагали тысячи воинов, и все они явно отправлялись на войну.

– Ударная гвардия Мейборна, – заключил Виктор, – их тут свыше десяти тысяч. Он вообще кого-нибудь из своих оставил в Княжестве?

– Может он тоже где-то здесь? – предположил Фимало.

– Ага, попёрся на войну и оставил всю власть Княжества на Завуалу, который мигом просто сожрёт барона Крикса на ужин.

– Ну хватит! Я бы сейчас от свининки не отказался.

– Ладно, – Виктор отправился обратно, – мы тут как на ладони, не стоит отсвечивать и привлекать внимание. Нужно срочно вернуться и помешать Бракасу сожрать всё в одиночку.

Марк предположил, что княжеские войска переправятся через Южный руб и ещё через пятнадцать дней достигнут песков Ливри, где сейчас идёт кровопролитная война между его народом и пустынниками. Ант сражается в одиночку в том время, как другие страны объединяются между собой для того, чтобы не дать ему расширится и поглотить их земли. Но если бы не было никакой войны, то согласился бы кто-нибудь сражаться бок о бок с антийцами перед лицом всеобщей угрозы? Ответ был неоднозначен. Людям хватило всего сотни лет для того, чтобы заработать к себе мировую ненависть, чего даже не удалось, за более продолжительное время, алькарам. Тысячи мужчин и женщин не по своей воле отправляются воевать только потому что им так велели их вожди, что хотят оставить своё имя в истории, как завоевателей, но никак не подлецов и тиранов, а солдаты лишь простой инструмент в их руках, о смерти которых будут помнить лишь их близкие. Что же испытывают антийские военнослужащие, когда отправляются на войну? Видимо ту самую верность, о которой и говорил Виктор. Та верность, о которой правитель в любой момент может напомнить тебе лезвием клинка или дулом винтовки.

Отправляясь обратно, Марк в последний раз бросил взгляд на дверь страшной хижины. Любопытство было сильным, однако здравый смысл ещё сильнее.

***

42 день Глора, 537 г., город Кров, Княжество.

«Долориве, чтобы ты мне не говорил, но я чувствую, что уже почти добрался до истины. Правда где-то совсем рядом, нужно лишь протянуть руку и вот она. Стоит отдать должное, предатель продумал всё до мелочей и отлично заметает следы, до сих пор продолжая водить меня за нос. Ни свидетелей, ни улик. Ничего. И я не стану верить в эти сказки про демонов, вторгнувшихся во дворец, где так удачно находились князь со всеми баронами. Кто-то явно хочет власти, и этот кто-то один из княжеского окружения, ты прекрасно знаешь кого я имею ввиду».

Завуала закончил формировать магическое сообщение и, вложив в него отпечаток памяти искры члена совета Аратабии, отправил его на восток, после чего удобно уселся в кресло в ожидании ответа. Все тонталийские стулья и кресла для левейцев делались с большой спинкой в виде полусферы, для того, чтобы удобно умещать свои красные крылья, и, по правде говоря, капитан уже немного начал забывать это расслабляющее чувство, когда можно просто отдохнуть в своём небольшом кабинете на третьем уровне княжеского дворца. Практически все помещения замка имели большие размеры с высокими потолками и широкими окнами, однако Завуала выбрал себе одно из самых небольших, так как находил его более комфортным, чем огромные залы с пустующими пространствами, которые даже при желании нельзя было полностью чем-то заполнить. Помимо левейца, малым помещением обзавёлся также, и барон Мейборн, тоже редко находящийся на месте и постоянно занимающийся делами армии.

Вся прелесть владения магией света, заключалась, естественно, в её огромном могуществе, проявляющимся в особых привилегированных заклинаниях, как, например, более быстро передающиеся магические сообщения. Светлая магия могла доставлять их с одного конца мира на другой за считанные минуты, в то время как упорядоченной на это бы потребовалось несколько часов. Нюанс состоял в том, что сообщение, отправленное светлым магом, может достигнуть только такого же светлого мага, именно поэтому всё Междумирье продолжает пользоваться лишь упорядоченным волшебством, да и вряд ли монахи Церкви Света согласились бы работать какими-то посыльными. У них-то как раз в последнее время проблем хватает, особенно после того, как несколько дней назад разъярённая толпа потребовала их освободить божественный шпиль для Белого Ордена.

Церковь отказала им с такой просьбой и призвала всех разойтись по домам, тем более, что этот шпиль, полностью подконтрольный Церкви Света, и являлся своего рода одним большим храмом, что был подарен им ещё князем Лоффи тысячу лет назад, и никто не смеет выселять их из дома. С помощью красивых речей магистр Белого Ордена призвал граждан не поддаваться ярости и не опускаться до насилия в отношение других, но в тот же момент сделал намёк на то, что светлые монахи никогда не причинят вреда жителям города. Народ воодушевлённый благородством Белого Ордена решили всё-таки отблагодарить их за бескорыстную доброту, и выломал ворота шпиля, прогоняя всех священнослужителей. Монахи и впрямь не стали оказывать сопротивления и покинули шпиль, однако некоторые из них забаррикадировались в помещении на вершине шпиля, где находилась их главная святыня, и наотрез отказались впускать туда членов ордена, а тем, в общем-то, было уже плевать на небольшую комнатушку.

Ни Завуала, ни Мейборн не отдали приказ армии вмешаться во весь этот религиозный скандал, так как не могли идти в разрез с волей народа Княжества и предоставили им самим делать выбор. Капитану по большому счёту было плевать на всю эту ситуацию, он был довольно далёк от веры в Богов, не то, чтобы он в их не верил, как антийцы, но не выставлял их исключительным объектом поклонения. Он понимал, что Церковь Света была лишь проводником для поклонения Всевышнему и особо не вмешивалась в жизнь общества, из-за чего всегда оставалась сильно обделена вниманием. Чего нельзя было сказать о Белом Ордене, за короткое время сделавшим себе репутацию народного любимца, постоянно помогая страждущим, и активно участвующим в жизни всей страны.

Спустя некоторое время, Завуала ощутил, как в его врезались чужеродные магические потоки, после чего в сознании прозвучал голос Долориве.

«Завуала, твоя проблема заключается в том, что ты слишком зацикливаешься на Мейборне. Ты буквально одержим им, из-за чего можешь упускать слишком много важных деталей. Нельзя отыскать вора, ища следы только возле одного дома из тысячи. Весь совет Аратабии сейчас обеспокоен происходящим в Княжестве. Наше двухтысячелетнее объединение не должно пошатнуться из-за разногласий Мейборна и левейца благородных кровей. Не думал ли ты о том, что кто-то намеренно хочет, чтобы ты подозревал барона? Слишком уж многие факты указывают против него».

Как только капитан дослушал магическую речь, то в дверь кабинета кто-то постучал, она приоткрылась, и в широком проёме показался левейский воин из гвардии Завуалы.

– Капитан, сделали всё как вы и просили.

Капитан одобрительно кивнул и быстро сформировал последнее сообщение, а воин скрылся за дверью.

«Неужели ты считаешь меня таким упрямым болваном? Я веду своё расследование больше полусвета и уже успел рассмотреть все возможные варианты произошедшего. И всех возможных виновников. Так, что передай совету, что у меня всё под контролем, и я уже давно предпринял меры, которые судя по всему дали свои плоды. У меня есть просьба: передай моей дочери, что, на фоне всего происходящего, я не смогу покинуть столицу, чтобы прибыть в Аратабию. Знаю, мне уже больше сотни лет, но я до сих пор не могу сообщать ей плохие новости лично. Теперь прошу меня извинить, но сейчас нагрянули неотложные дела».

Магический поток с сообщением вновь с огромной скоростью отправился на восток, а между тем в кабинет уже зашли двое левейских воинов в ярчайших лёгких доспехах серебристого цвета, крепко держа, что-то невидимое между собой. Завуала взмахнул рукой, после чего входная дверь медленно испарилась, оставляя после себя сплошную каменную стену, а один из краснокрылых левейцев сделал щелчок пальцами, и невидимая пелена между ними начала медленно растворяться, как мыльный пузырь, открывая того, кто скрывался под ней. Пленник был связан, на голову одет мешок, из одежды на нём была подвязанная туника светло-зелёного цвета, а обувь отсутствовала, так как поверх копыт она не нужна. Тело покрыто гладкой шерстью рыжего цвета с редкими светлыми пятнами, а из-под мешка очень выделялись небольшие оленьи рога. По всем признакам это был представитель расы броксов, что подтвердилось, когда с пленника сняли мешок и развязали рот, при этом он не выделялся ростом. Брокс был напуган, его взгляд в непонимании бегал по всему кабинету, после чего застыл на Завуале, которого он, судя по всему, узнал. Левейцы грубо усадили пленника в деревянное кресло, за стол напротив капитана, и встали позади него, разрезав верёвку, связывающую ему руки.