Текст книги "Сладкое яблоко раздора"

Часть вторая

Глава 8

Кафе «Регата» следовало бы переименовать. По сути, бандитский притон. Не так давно здесь заправлял Грамарь, правая рука Борщевика по рыбным, браконьерским, делам. Под следствием Грамарь, по делу об убийстве браконьера.

В «Регате» мог находиться Борщевик со своей охраной, подполковник Малахов очень хотел поговорить с ним, но, чтобы не рисковать своими операми, подключил группу захвата.

Спецназ отработал шумно и эффективно, всех, кто находился в потайной бильярдной, скрытой от глаз обычных посетителей, уложили на пол. Увы, Борщевика среди них не оказалось. Зато Кумпан и Тополь попали в ощип, на них, в общем-то, и забрасывались сети. И один лежит на животе, руки за голову, и другой.

– Повезло тебе, Купон, – опускаясь перед бандитом на корточки, сказал Максим. – Явка с повинной не отменяется.

– Какая еще явка? – От Купона сильно разило спиртным.

– Ну, мы же договорились, я беру Лерика, а ты приходишь с повинной.

– Не знаю никакого Лерика!

– Он тебя знает, – с усмешкой сказал Малахов. – Но Топольского знает больше.

– С Топольским мы не договаривались, – качнул головой Максим. – Топольскому можем предложить только чистосердечное признание.

– Не знаю ничего!

– Ну конечно!

Сама фортуна щелкнула пальцами перед глазами Максима. И как раз после того, как освободился Кумпан. А ведь не верил, что уже сегодня он возьмет убийц. Еще и хорохорился. На Лазареву пытался спихнуть вину, на Трутову. Но ничего у него не вышло.

Задержанных погрузили в машину, отправили в отделение.

– Ну, вот и хорошо, – взглядом провожая микроавтобус, сказал Малахов.

Даже в теплых краях ноябрь месяц – не райское наслаждение. Особенно если дует ветер из пустыни. Но Малахову хоть бы хны. Куртка нараспашку, под ней только тонкий джемпер. И плечи, как обычно, расправлены, хотя он и не старался держать спину прямо.

– Никуда не денутся, признаются, – кивнул Максим.

– По Трутову?

– По Трутову.

– Спасибо тебе, Трутов уже вчерашний день. А вот кто в «Ниве» был, кто стрелял… Это сейчас главное. Возьмешь на себя Топольского, а я Купона покручу. Потом наоборот.

Стасов, увы, участия в процессе принять не мог. В больнице он. Рана несмертельная, жить будет, но пару дней придется провести под присмотром врачей.

Топольского приняли, оформили и прямым ходом в кабинет к начальнику отделения уголовного розыска. Максим положил перед ним на стол несколько чистых листов, авторучку.

– Смотри, чистосердечное признание пишется четко, разборчиво и без ошибок.

– Не в чем признаваться, – буркнул бандит.

– Тогда можешь писать с ошибками. Первая твоя ошибка – это Лерик, Валерий Завьялов. Зря ты ему доверился, он сдал тебя при первом же шухере.

– Кто это?

– Вторая ошибка – это Кокошин. Которого ты взял в дело вместе с Завьяловым.

– Не знаю ничего. – Топольский опустил голову.

– И третья твоя ошибка – это то, что ты решил избавиться от них.

– Не знаю, о чем ты, начальник!

– Тогда можешь не писать. – Максим смахнул со стола бумагу. – Чистосердечное признание отменяется. Будет очная ставка с Завьяловым, которого порекомендовал тебе ваш с Купоном дружок Жмых. Что, и Жмыхова не знаешь?

– Жмыхова знаю…

– А Завьялова?

– Ну, подходил какой-то, привет от Жмыха передал.

– Да ты говори, говори, не стесняйся. Честно скажу, бояться тебе особо нечего. Во всяком случае, на данный момент. Пока что Завьялов тебя не сдает. В смысле убийство ты не заказывал. Сказал просто смотреть за Трутовым. А твои посланники взяли его и убили… За ошибки, конечно, придется ответить, но я не думаю, что тебе дадут много.

– Не было никаких ошибок.

– Да нет, ошибки были. Только ты решил их исправить. В смысле стереть. Автоматной очередью, – кивнул Максим.

– Ничего не понимаю, – кисло, исподлобья глянул на Павлова Топольский.

– А я тебе объясню! Сегодня мы задержали Кокошина и Завьялова. Перехватили их на дороге. А вот довезти до участка не смогли. Появилась белая «Нива», а в ней автоматчик. Кокошина убили, Завьялову повезло больше. А вот капитан Стасов в больнице. В тяжелом состоянии. Знаешь, что бывает за покушение на жизнь сотрудника полиции!

– Я здесь при чем?! – Топольский вскочил с места, но Максим с силой взял его за плечо и припечатал к месту.

– Я не говорю, что вы с Купоном покушались на жизнь сотрудников полиции, вам нужно было исправить ваши ошибки.

– Да не знаю я ничего!

– Ты и Завьялова не знал.

– Ну, Завьялова я, пожалуй, знал… Но ничего не исправлял!

– Значит, это Купон отправил своих людей. Что ты об этом знаешь?

– Не знаю ничего!

– Еще раз про Завьялова скажу. Ты его не знал, но мы его нашли. И этих, которые Кокошина убили, мы тоже найдем. И они снова покажут на тебя. Но тогда с тобой будет другой разговор.

– Да не при делах мы!

Максим хотел было спросить, кто при делах, но сдержался. Ясно же, что Топольский юлит. В прошлый раз эта парочка валила все на Трутову и Лазареву, а сейчас придумает кого-нибудь другого, на кого можно валить. И крутись потом вхолостую по прихоти хитрозадых мудрецов.

– Не хочешь говорить?

– Нечего говорить!

– Ну что ж, будешь пока отвечать за Трутова, предъявим тебе обвинение, и в СИЗО. Посмотрим, что из этого выйдет, – в глубокомысленном раздумье качнул головой Максим.

– Что из этого может выйти? – косо глянул на полицейского бандит.

– Ну, как Борщевик с тобой разберется. И с тобой, и с Купоном. Подставили вы его, крепко подставили… Или это Борщевик потребовал голову Трутова? Может, он отправил киллеров по нашему следу?

– И Борщевик не при делах!

– Не при делах. Но подставили вы его крепко!.. За ним уже выехали, в ближайшее время его возьмем. Как думаешь, кому он скажет за это спасибо, нам или вам с Купоном?

– Ну, с Трутовым нехорошо вышло, спорить не буду. Но киллеров мы к вам не отправляли.

– Значит, Борщевик. А какой еще вывод я могу сделать?

– Я этого не говорил! – мотнул головой Топольский.

– А вдруг сказал? – коварно сощурился Максим.

– Начальник, так нельзя! По-честному надо!

– По-честному – это как? Когда киллер стреляет по тебе с открытым забралом? Так он в маске был… И в маске, и в перчатках. И Завьялов с Кокошниковым в перчатках были. Потому что убивать приходили. Если было намерение, а оно было… Ты хоть понимаешь, чем это тебе грозит?

– Не было намерения!

– Значит, будет… Или попробуем договориться?

– Как?

– Кто сегодня стрелял? Кто убил Кокошникова?

– Да не знаю я!

Максим закрыл глаза, медленно и до упора наполнил легкие воздухом. Он набрался терпения, продолжил допрос, но, увы, Топольский так ничего и не сказал. Не знал он, кто сегодня стрелял, вернее, не хотел говорить. Спросил Максим и о секретном источнике информации. Киллеры знали, куда и зачем отправилась опергруппа, кто-то слил Купону, кто-то свой. Но Топольский мотнул головой. Впрочем, иного от него и не ожидалось.

Не вышло ничего и у Малахова. Не смог он расколоть своего подопечного, хотя и довел его до нервного срыва. У Кумпана мелко дрожали руки, когда его вели в камеру, лицо бледное, губы потеряли краску и превратились в тонкие невидимые ниточки. Максим видел его, когда направлялся в кабинет к начальнику.

– Не делали, не знаем – обычная песня… Но по Трутову признался, – сказал Малахов.

– А по сливу?

– Не понял!

– Кто-то же слил Купону, что мы уехали в Астрахань за убийцами Трутова. Кто-то из наших слил.

– Ну, что ты хочешь, если целый начальник уголовного розыска Борщевику сливал информацию.

– Кто знал, куда мы и зачем уехали?

– Куда, знали многие, а зачем… Токарев знал, Гуцулов… Кравченко со мной все время был. Хотя мог и позвонить.

– Хорошо, если с обычного телефона. Пробьем номера, узнаем чьи. По Токареву надо бы отработать, и по Гуцулову.

– Давай, только осторожно, не перегни палку. Стасова мы тоже подозревали, и что? Нормальный парень.

– Майор!

– Завтра и на тебя приказ подпишут, Соболев звонил.

– Да я, в общем-то, и не спешу, – пожал плечами Максим.

А ведь на самом деле не такая уж и большая разница, майор или капитан. В двадцать семь лет разницы почти нет. Ему и в капитанах хорошо, особенно в должности начальника отделения. Максим усмехнулся. Топольский только что пытался его обхитрить, а сейчас он сам себя обманывает. Хочет он майорские звезды на погоны, мечтает о них. А завтра уже начнет мечтать о погонах подполковника.

– А надо спешить. Чем быстрее возьмем стрелков с «Нивы», тем лучше… Значит, Топольский ни гугу, – в раздумье проговорил Малахов.

– Ни поет, ни пляшет.

– А «Ниву» мы пока не нашли…

Максим кивнул. «Нива» с замазанными номерами пропала где-то по дороге к Волговодску, на одной камере засветилась, а на следующей нет. Пропала на отрезке дороги от камеры А до камеры В, в этом районе проводится розыск, патрули ДПС шерстят поселки, редкие подлески вдоль реки. Но пока ничего. Возможно, машину сбросили в Волгу или в какое-нибудь озеро, их там достаточно.

– Найдем. И «Ниву», и стрелков. Но, видимо, не сегодня. – Малахов глянул на часы. – Время уже, домой пора, Люба там старается, готовит, ждет, а мы все время где-то пропадаем.

– Надо уважить Любу, – улыбнулся Максим.

Время позднее, за окнами темно, давно уже пора домой. Принять душ, поужинать и спать, спать…

– Со мной поедешь, – поднимаясь из-за стола, сказал Малахов. – Оружие при себе?

– Само собой.

– Расслабились мы, вместе держаться нужно. И ушки на макушке… Может, это в вас сегодня стреляли.

– Может, и в нас.

– Слишком борзые!

– А то!

– Ничего, Борщевик сделал свой ход. Теперь наша очередь.

Малахов переоделся, достал из сейфа пластиковую кобуру, вынул из нее пистолет, мельком осмотрел его и вложил обратно. Только тогда пристегнул кобуру к поясу.

Путь к дому на Колхозной улице ничем не омрачился. Заехали во двор, зашли в дом, а там Люба в ароматных запахах тушеного мяса. Не женщина, а мечта гурмана и поклонника пышных подтянутых форм. Ядреная, сочная, одним словом, кровь с молоком.

Все бы ничего, но Люба не вышла им навстречу: как оказалось, все ее внимание занимал Стасов. Он сидел за столом, а она кормила его, считай, с ложечки. Левая рука перебинтована, на перевязи, лицо довольное.

– Не понял!

– А что такое? Герой сбежал из госпиталя и рвется на фронт!

В зал со стороны своей комнаты входил майор Штанов, сытый, упитанный, с брюшком, щечки полные, розовые, именно так и должен был выглядеть муж хлопотливой Любы. Бравый, подтянутый, плечи расправлены, походка пружинистая, форма всегда наглажена вплоть до шнурков – ни дать ни взять икона строевого стиля. Не зря в Пригорьевске он руководил работой с личным составом. Это сейчас на нем отделение информационного обеспечения, но это пока, в ближайшее время освободится должность начальника штаба, и майор Штанов заслуженно займет эту вакансию. Штанов с ударением на первую гласную, хотя было время, когда упор делался на второй.

Майор шел так, будто транспарант перед собой нес с патриотическим текстом.

– Может, на работу с личным составом вернешься? – обращаясь к нему, с безобидной иронией спросил Малахов.

– Как прикажете, товарищ подполковник!

– Приказать? Приказать могу… Беглеца в больницу вернуть. Отвезешь?

– А вот это вы зря, Артем Иванович! – качнул головой Стасов. – Не по-офицерски!

– Даже так? – удивленно повел бровью Малахов.

– Мне два дня в больнице прописали, а звезду когда обмывать? Мне что, всю жизнь в капитанах ходить!

– А обмывать чем?

– Ну, это завсегда!..

– Ну что ж, это меняет дело.

Максима развезло после третьей рюмки. Глаза осоловели, по телу разлилась приятная легкость, но веки почему-то налились невыносимой тяжестью. Глаза закрылись, звуки стихли. Спать, спать, спать…

* * *

Макс вырубился, как будто кто-то на кнопку нажал, а Артем не налегал. Он почувствовал, что хватит, поднялся из-за стола, принял душ и закрылся в своей комнате.

Он уже собирался ложиться, когда позвонила Ева.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – тихо и с обидой спросила она.

– «Спокойной ночи»?

– Например, извиниться!

– За что?

– Ну, это же я Трутова убила… Или нет? – язвительно спросила она.

– Или нет.

– Настоящий мужчина умеет признавать свои ошибки.

– Ну, хорошо.

Артем заказал такси, оделся, подъехал к «Башне», поднялся в пентхаус. Встретила его, как обычно, Лика.

– Ева тебя ждет, – тихо и с загадочной улыбкой сказала она. И еще тише: – Очень ждет!

Но ждать пришлось Артему. Впрочем, недолго. Ева спустилась к нему в роскошном шелковом халате, больше похожем на платье с запа́хом. Шелк даже не полупрозрачный, но смотрелась она в нем в высшей степени соблазнительно.

Подошла к Артему, обиженно поджав губы, посмотрела в глаза, порывисто, если не сказать жадно, схватила за руку. Лика предусмотрительно исчезла, как будто в воздухе растворилась.

– Говори!

– Я неисправим, – улыбнулся Артем.

– И что это значит? – Ева обвила рукой его шею.

Прикосновение нежное, чувственное, пьянил и запах желанной женщины.

– Только о работе и думаю.

– И я думаю о твоей работе. Ты меня подозревал, а я ни при чем.

– А кто при чем?

– Ну, кого-то же вы задержали.

– Кого?

– Людей Борщевика.

– Кто сказал?

Именно этот вопрос и заставил Артема сорваться с места и ехать к Еве. Он очень хотел знать, откуда у нее информация. Если брат сказал, то кто сообщил ему? Искоренять надо в отделе и «кротов», и просто болтунов… Но вместе с тем Артем понимал, что приехал он сюда не только для поисков ответа на важный вопрос. Волновало его и кое-что другое. Вернее, кое-кто.

– Предположила, – уклончиво отозвалась Ева.

– А кто сказал, что кого-то задержали?

– Ну, Виталий позвонил.

– А ему кто сказал?

– Здравствуй, приехали! – Ева отдернула руку, но тут же вернула ее на место, еще и второй обвила за шею.

Она брала его на удушающий прием нежно и мягко, но Артем не чувствовал в себе сил вырваться из бархатного захвата.

– Откуда я знаю, кто ему сказал?

Артем кивнул. На этом допрос можно было заканчивать. Ева, может, и знала, кто у Лазарева осведомитель, но ведь не скажет. А если скажет, то соврет.

– Но ему сообщили. И он знает, что я ни в чем не виновна.

– И ты знаешь?

– И я знаю. – Ева прижалась к Малахову.

– Тогда извини.

– И все? – Она сузила петлю из рук на его шее.

И уже не просто прижималась к Артему телом, а терлась об него.

– Зато от души.

– А у тебя есть душа? – прошептала она.

– Надеюсь.

– Почему же я ее не чувствую?

Она вдруг задрожала всем телом. Вибрация резко усилилась, Еву затрясло, тело вошло в резонанс. Она будто испуганно отпрянула от Малахова, ноги у нее подогнулись. Артем подал руку, но Ева оттолкнула ее. И на полусогнутых ногах, с дрожью по всему телу сдала назад к лифту. Глаза полузакрыты, как будто она хотела спрятаться от чего-то, движение рук суетливое, даже хаотичное. Но кнопку лифта она все-таки нашла, створки открылись, и она исчезла в кабинке. Но при этом вполне осмысленно махнула рукой, отсылая Артема к черту.

Но Малахов не уходил. Он стоял у лифта, как будто знал, что сейчас произойдет. И точно, створки распахнулись, и Ева, распахивая халат, бросилась к нему. Жадно схватила за шею, потянула на себя.

Артем не сопротивлялся, позволил себя увлечь в кабинку. И тут же остался без куртки, Ева сорвала ее, сбросив на пол. Рубашку она стянула возле бассейна, кобура с пистолетом упала под шезлонг.

– Знал бы ты, как я тебя ненавижу! – захрипела Ева, стягивая с Артема джинсы.

Ненависть – это иногда просто перебродившая любовь. Но эта мысль всего лишь мелькнула в голове. Артем и не думал озвучивать ее. Он думал совсем о другом. Если он вообще мог думать…

Шезлонг мягкий, удобный, а главное, устойчивый и крепкий. Он легко выдерживал ураган, в который превратился Малахов. А Ева и не думала сопротивляться, она стала частью разыгравшейся стихии. Два циклона встретились, столкнулись грозовыми фронтами, грянул гром, сверкнула молния. А потом вдруг стихло, выглянуло солнце. Осталось выдержать последний порыв ветра, но шезлонг вдруг стал куда-то проваливаться. И Артем вместе с Евой оказались в воде. Но и там она не отцепилась от него, мало того, камнем повисла на шее. И потянула на дно, как будто хотела утонуть вместе с ним.

Артем не пытался вырваться. Он погружался на дно вместе с Евой, пока выталкивающая сила воды не изменила вектора движения на противоположный. Они вынырнули, Ева засмеялась счастливо, но с осадком обиды.

– Тебе же хорошо со мной.

– Очень.

– И мне с тобой… дико… Дико хорошо!.. Я даже не знала, что так бывает…

Ева снова стала тереться об Артема, пока только низом живота. Одной рукой она держалась за бортик бассейна, едва возвышающийся над водой. Низкий парапет позволил Артему взглянуть на свой пистолет в кобуре. Голову он потерял, но не настолько, чтобы забыть об ответственности за оружие. Вдруг Лика появится, мало ли что у нее на уме.

– Ты сама виновата.

– В том, что дико тебя хочу?

– В том, что была у Трутова.

– С ним правда ничего не было. И не могло быть.

– И санаторий ты у него не покупала?

– Нет! – Ева напряглась, собираясь в знак возмущения оттолкнуться от него.

Но застыла в раздумье. И вдруг восторженно улыбнулась. Ее тело снова пришло в движение.

– Поверить не могу. Ты возбуждаешь меня своими подозрениями… Не покупала я никакой санаторий!.. Давай спроси еще что-нибудь!

– Не хочу тебя подозревать.

– Да?

– Да!

– Этим ты возбуждаешь меня еще сильнее… Ты меня всем возбуждаешь!

Ее вибрации передались и Артему, он снова почувствовал в себе силы, на этот раз они подняли шторм в бассейне. Откуда их выбросило взрывной водой. Артем и сам не понял, как оказался на суше. В обнимку с Евой. А пол теплый и нежесткий, как будто плитка прорезинена. Лежать на таком полу можно было сколько угодно долго.

– Хорошо! – пробормотала Ева, откинув руку.

Артем кивнул. Ни сил не было говорить, ни желания. Да и о чем говорить? Строить планы на будущее? Но как же прошлое? Вдруг Ева все-таки причастна к гибели Земского и Хохлатова? Но поднимать этот вопрос он уже не будет, не имеет права. Доказательств нет, а домыслы такие же хрупкие, как и подозрения насчет ее участия в убийстве Трутова. Если уже не разбились.

– Одно плохо, – тихо сказала Лазарева.

Но Артем качнул головой.

– Все хорошо, – проговорил он.

На самом деле не все так плохо. За руку Еву никто не ловил, официальных обвинений против нее не выдвигали, и ее отпечатки пальцев нигде не хранились. А если какие-то подозрения остались, на них можно закрыть глаза. Хотя бы потому, что подполковник Малахов человек, а не робот. А Ева, как ни крути, его любимая женщина.

Да, она богатая штучка, кое-кто может подумать, что его интересуют ее деньги. Но чье-то мнение на этот счет его мало волнует. Куда важнее, что думает об этом он сам. И с этим все в порядке, никаких упреков и сомнений. Еще неизвестно, у кого больше денег, у него или у Евы. Земля у Артема в ближнем Подмосковье. Ближе, как говорится, некуда, у самой Кольцевой автострады. На земле торговые центры, он получает плату за аренду, а это миллионы, и не в рублях. И получает уже давно, причем практически не тратит. Ну, дом в Подмосковье построил, ну, здесь жилье для своих варягов снял. Ему много не надо, поэтому хватает и зарплаты.

– Ты не понравился Виталику, – сказала Ева.

– Он мне тоже.

– Ему никто никогда не нравится!

– А я бы выпил за его здоровье.

– Бар там! – Ева повела рукой в сторону от себя, но тут же поднялась, подобрала с пола халат и направилась к бару, который находился здесь же, в зоне бассейна.

Набросив халат, зашла за стойку, встала перед шкафом со стеклянными дверцами и застыла, приложив палец к щеке.

– Нет, не так! – сказала она, щелкнув пальцами у своего уха.

И поманив Артема за собой, направилась к лифту. Они спустились на два этажа ниже, а там и каминный зал, и обеденная зона – кухня, столовая. Ева открыла холодильник и снова застыла в раздумье.

– Салат, семга… – проговорила она. – Можно, конечно, разогреть…

Но начала Ева со сковороды, поставила ее на плиту, достала из холодильника яйца. Поставила рыбный стейк в микроволновку, пожарила яичницу. Не сказать, что в руках у нее горело, но с яичницей она справилась и стол накрыла со знанием дела.

А в столовой свой бар. Но выдумывать Ева ничего не стала, на скорую руку приготовила два простых коктейля – виски с колой. И быстро, и сердито.

– Похвали меня, пожалуйста! – попросила она, капризно-умоляюще, подперев голову обеими руками.

– Хорошая девочка!.. И рыба вкусная…

– С обеда осталась… Эта готовила, как ее… – Ева поводила пальцем у виска, как будто телефонный диск с цифрами крутила, набирая номер.

– Вика.

– Ну да! – Ева чуть не захныкала, глядя на Артема.

Странно, он помнил, как зовут ее молоденькую горничную, а она забыла. А может, никогда и не знала, потому что привыкла обращаться к людям на «эй».

– Ты, наверное, считаешь меня избалованной дурой?

– Просто избалованной.

– Ну да, избалованная… Но я же не всегда была такой!

– Все хорошо.

– Не хорошо!.. Эй, когда это ты с Викой успел познакомиться?

Артем помнил свою первую ночь с Евой. Жаркая ночь и холодное утро. Ева провела его на кухню, оставив на попечение своей горничной, а сама ушла так, как будто потеряла к нему интерес.

– Это профессиональное. Общаясь с человеком, я должен знать его имя.

– А размер груди?

– Между вторым и третьим.

– У Вики?

– У Вики.

– А под юбкой?

– Не знаю, но вряд ли лучше, чем у тебя.

– Вряд ли?! – Ева уперла руки в бока.

– Наверняка! Не лучше!

– Наверняка!.. Так, постой, а я что, тебя сейчас ревновала? – задумалась Ева.

Артем не ответил, предоставив ей право самой ответить на свой вопрос.

– Я тебя ревную!

Артем поднялся, взглядом призывая Еву следовать за ним. И она поднялась, завороженно глядя на Артема.

– И я тебя ревную, – тихо, в упор сказал он.

– Ну, так я никогда… Нет, честное слово…

– И я никогда.

Ева сводила с ума, и кровь била не только в голову. Артем только что после заплыва, но мужская сила уже давала о себе знать.

– А что когда? – спросила она и кивнула, соглашаясь на новое безумие.

– Хотелось бы всегда.

Он мягко, но плотно обхватил ее руками, усадив на стол, узелок халата она развязала сама, полы развела ногами.

– Но учти, одного секса мне мало, – прошептала она, принимая его в себя.

– Если он без любви.

– Ты же потом скажешь мне хорошие слова, – закрывая глаза, пробормотала Ева.

– Скажу. Но потом.

В спальню измотанную «ужином» Еву он заносил на руках. Уложил, заботливо укрыл одеялом. Она заерзала, принимая удобную для сна позу, зевнула, приоткрыв рот.

Артем разделся, лег рядом, за полночь уже, поздно идти домой, да и не гонит его никто.

– А хорошие слова? – прошептала она.

Он повернулся к ней, обнял.

– Я тебя люблю, – так же тихо сказал он.

А разве он не любил эту женщину? Да и чем она перед ним провинилась, чтобы сдерживать свои чувства?

– Кажется, я тебя тоже…

Засыпала Ева со счастливой улыбкой на лице. Артем вздохнул. Проходит жаркая ночь, скоро холодное утром.

Но утро показалось ему ледяным. Он проснулся в пустой постели. Евы не было нигде ни в спальне, ни в душе, ни у бассейна. Лазарева любила путешествовать, уже объездила одну половину мира, возможно, она отправилась осваивать вторую.

Еву он нашел на кухне, в мягком банном халате на голое тело она возила лопаткой по сковородке, на которой шкворчала яичница. Волосы влажные после душа.

Артем подошел к Еве, молча прижался к ней.

– Можешь снять халат, – шепотом сказала она.

– Могу, – кивнул он.

– Не сейчас, вечером.

– А сейчас?

– А сейчас завтракать… Знаешь, я так легко проснулась! – сама собой восхитилась она.

– Знаю.

– Столько нового в себе открыла.

– Хорошего?

– Это ты у меня неисправим, а я могу быть паинькой.

– Неисправим.

– Допрашивать меня будешь?

– Мы же договорились, вечером.

– Допрашивать вечером… Аж мурашки по коже! – Ева вздрогнула и, оттолкнув Артема, сняла сковороду с плиты.

Как и в прошлый раз, довольствоваться пришлось английским завтраком: яичница, колбаски, зелень, черри. Но сегодня завтрак приготовила Ева.

– Думаешь, приготовить яичницу просто? – с самым серьезным видом спросила она.

– Не думаю, – ответил Артем.

– Знаешь, какую вкусную яичницу готовит мама?.. Она все очень вкусно готовит.

– Не сомневаюсь.

– Ты ей понравился.

– Взаимно.

– А на Виталика наплевать… В нашей семье все решает мама. А она за тебя!..

– За меня?.. Я так понимаю, ваша семья уже обсуждала вопрос относительно меня, – задумался Артем.

– Ну, ты же меня бросил! – Ева глянула на него сердито, с обидой и укором.

– Ты должна меня понять.

– Не понимаю!.. Если любишь женщину, все равно, какая она, плохая или хорошая.

– Сначала нужно влюбиться.

– Если ты еще раз меня бросишь, я не знаю… – Ева запнулась, осаживая себя. Но не осадила, – что сделаю с собой!

– Все будет хорошо.

– Я очень этого хочу.

– Я тоже.

Ева обнадеженно улыбнулась, задумалась, мысленно прокручивая в памяти озвученную сцену.

– Тебе уже пора!

– Я знаю.

– Давай не опаздывай… Что-то надоело быть хорошей.

– Не понял.

– Одной хочу побыть!.. Разобью что-нибудь!.. – Ева выразительно посмотрела на шкаф с посудой. – И, немного подумав, добавила: – На счастье!

Больше она Артема не торопила. Но и не удерживала. А на прощание требовательно посмотрела в глаза.

– Я тебя жду! Смотри не обмани!

– Думаю, на последний сеанс успею.

Артем, помнится, уже предлагал Еве последний сеанс в ее домашнем кинотеатре – с многоместным залом.

– Куда на последний сеанс?.. А-а, в кино!

– Возьмешь пару билетов. На места для поцелуев.

Ева загорелась, взгляд вспыхнул.

– А как же допрос?

– Там и допрошу.

Ева схватила Артема за плечи, заставила повернуться к себе спиной и вытолкала за дверь. Впрочем, он и сам понимал, что нужно уходить. Это же не просто женщина, это секс в чистом виде. От нее невозможно оторваться – ни днем ни ночью. Ради нее Артем готов был забыть о службе. Но не о своем профессиональном долге.