Текст книги "Сладкое яблоко раздора"

Глава 9

Ладонь с растопыренными пальцами медленно качнулась перед глазами.

– Макс, просыпайся!

Люба улыбалась, зубы у нее белые, взгляд ясный, а какая грудь видна в декольте. Только сейчас Макс оценил, какое на Любе платье. Нет, желания даже не возникло. Люба для них если не мать, то как минимум сестра милосердия. Или сестра-хозяйка.

– А что это такое? – спросил он, растопырив пальцы правой руки.

– Говорю же, просыпайся!

– А я думал, ты со мной поздоровалась.

– Здравствуй, Макс!

– И предупредила об опасности. На дороге.

Дальнобойщики между собой так здороваются и о гаишниках на дороге предупреждают. Не всегда, не везде и не только дальнобойщики.

– Какая дорога, Макс?

– Стасов спит?

– Ты об этой дороге, – нахмурилась Люба.

– «Ниву» там сейчас ищут. Те самые гаишники! – Максим снова растопырил пальцы.

– И что?

Зазвонил мобильник, Максим ответил:

– Здравия желаю, Артем Иванович!

– Ты еще дома? – спросил Малахов.

– Теорию относительности осмысливаю. Вот вроде лежу на диване, а на самом деле еду на службу. Стрелка спидометра зашкаливает.

– Давай стрелку спидометра на Астрахань разворачивай. Гаишники «Ниву» нашли, в Ерике тебя ждут.

– В каком ерике, их там много.

– Поселок Ерик, давай туда! Наряд я уже отправил, там встретитесь.

– Думаю.

– Что ты думаешь?

– Как совместить очевидное с невероятным. Как вы думаете, диван в мой «Форд» поместится?

– Ты уже поехал? Ну, давай! Жду звонка!

В трубке послышались короткие гудки, Максим отключил телефон.

– Макс, вставай! – улыбалась Люба.

– Невероятное становится очевидным!

– Что?

– Знаки, Люба! Знаки!.. Я умею читать знаки!

Действительно, сначала знак подал ему Кравченко, со щелчком открыв дверь. Теперь вот Люба. Только махнула рукой перед глазами, и вот тебе пожалуйста, гаишники, дорога. А главное, пропавшая «Нива».

– Чайку? – спросила Люба.

– И пирожков! В дорогу!

– А что там, куда дорога?

– «Ниву» нашли!

– Ту самую?! А можно с тобой?

– Ну, мне бы только пирожков, булочки можешь оставить дома, – скользнув глазами по вырезу домашнего платья, Максим кашлянул в кулак.

– А я переоденусь!

– А что я скажу Стасову?

– Так спит Егор! Рука у него всю ночь болела, я укол ему сделала… Я сейчас!

Люба только со стороны выглядела пышной, тяжеловесной, на самом деле она летала по дому, как пушинка на реактивной тяге. Максим и машину завести не успел, а она уже спешила к нему, куртка на ней теплая, джинсы – и все в стиле милитари. Как будто на рыбалку собралась. И термос у нее, и тормозок с пирожками – все как положено.

– Секс-бомба! – выехав за ворота, тихо сказал он.

– Что?! – и польщенно, и с возмущением глянула на него Люба.

– «Нива», говорю, может быть заминирована. Близко не подходи!

– Тю на тебя! Балабол!

Поселок Ерик находился всего в тридцати километрах от города, трасса незагруженная, добрались быстро. И даже обогнали по пути «уазик» с группой, которую выслал к «Ниве» Малахов.

«Десятка» дорожно-постовой службы стояла у въезда в поселок. Молоденький лейтенант ежился на ветру, перетаптываясь с ноги на ногу. Куртка теплая, непромокаемая, а он все равно замерз. Может, потому, что чахлый на вид. Высокий, костлявый, остроносый.

– У тебя что, печка не работает? – спросил Максим, указав на машину.

– Так вас жду! Начальник сказал сигнализировать! – Инспектор хлопнул себя по рукаву со светоотражателями на нем.

– Так и будешь дальше отсвечивать? Или «Ниву» покажешь?

– Да тут недалеко!.. – Лейтенант махнул в сторону реки.

Он уже открывал дверь, когда к нему подошла Люба с кружкой дымящегося чая.

– Давай-ка, дружок, чайку! Смотреть на тебя жалко!

Инспектор взял кружку, кивнул в знак благодарности, но недоумение с лица так и не сползло. «Кто это?» – спрашивал он взглядом. Выглядел капитан Павлов молодо, но так и Люба на маму взрослого сына не похожа.

– Психолог наш внештатный, – пояснил Максим. – И гадалка по совместительству.

– И гадалка?

– На нервах гадает… Старлеем будешь, лейтенант! Если поторопишься!.. Любовь Сергеевна, скажите!

– И капитаном будешь, – кивнула Люба и, глянув на Максима, сказала: – Куда спешишь, наряд еще не подъехал.

«Уазик» свернул с шоссе, через минуту-другую будет. Но ведь еще не подъехал!

Люба подошла к машине, открыла заднюю дверь, полезла в свою сумку. Максим с улыбкой смотрел на нее. Люба – мать родная! И накормила с утра, и умыла.

– А это тебе аванс на майора, – сказала, протягивая лейтенанту пирожок.

Угостила она горячим чаем и сержанта, который охранял обнаруженную «Ниву», но старшинскую пластинку ему не пообещала.

Машина стояла у озера, в которое впадал ерик, рассекающий поселок на две половины. Вода в озере мутная, трава на песке, ни кустов, ни деревьев, даже камыш не колосился.

И следы вокруг машины, много следов. И гаишники натоптали, и, возможно, преступники. Криминалист нужен, слепки сделать, а Малахов прислал только кинолога с собакой.

Максим осторожно осмотрел машину, коврики грязные, песка много. Замок зажигания вырван с мясом. А гильзу он нашел только одну, на заднем пассажирском сиденье. Но и это уже результат.

Не подвела и Гюльчатай. Собака обнюхала водительское кресло и потянула кинолога в сторону поселка. И очень быстро набрала ход. Максим не возражал. Это сколько ж проблем сразу решится, если преступник находится в поселке.

А до поселка километра полтора. Собака бежала быстро, Максим успевал, а патрульные чуть отстали. И автоматы у них, и бронежилеты. А у одного еще и пузо как у беременной женщины на девятом месяце. Зато Люба не знала усталости. Дай ей волю, и собаку бы обогнала.

Поселок небольшой. Два коровника, один старый, другой новый, из быстровозводимых конструкций, десятка три блочных и кирпичных домов. На один такой дом и нацелилась собака. Подбежала к калитке, не обращая внимания на цепного пса, который с лаем бросился к ней.

Забор и ворота железные, но невысокие. Перебраться не проблема, а вот собака во дворе смущала. Уж больно мощный у нее лай. В силе пес.

Впрочем, двор штурмовать не пришлось. Появился хозяин дома, невысокий, широкоплечий мужчина с веснушчатым лицом. Сначала он взял собаку за ошейник, а затем открыл калитку. А собака действительно серьезная, восточноевропейская овчарка. Но Гюльчатай даже не скалилась на нее. Смотрела на пса спокойно, с интересом, умными глазами.

– Чего вам? – спросил мужчина, с опаской глядя на патрульного старшину с нацеленным на него автоматом.

– Собаку держите! – Максим решительно оттолкнул его в сторону.

Во дворе он глянул по сторонам, зашел в дом. А там парень лет двадцати, лохматый, в трусах и футболке. Вид помятый, похмельный. Он стоял у окна с кружкой чая в руке и смотрел на отца, который сажал пса на цепь – под прицелом автоматчика.

Увидев Максима, он дернулся, горячий чай выплеснулся из кружки, обжег ноги. Парень скривился, но кружку из руки не выпустил.

– Лицом к стене, руки на стол! – потребовал Павлов.

Но ждать, когда лохматый выполнит команду, не стал, схватил его за плечи, развернул, толкнул на стол. На этот раз кружка с чаем вылетела из руки. И посуда со стола посыпалась.

Парень грудью лег на стол, Павлов заломил ему руки за спину. Подскочивший прапорщик хотел помочь ему надеть наручники, но Максим отправил его осматривать дом.

– Да не угонял я эту «Ниву»! – простонал парень.

– А кто угонял?

– Не знаю! Мы с пацанами ее за озером нашли.

– С пацанами? Нашли?

– Ну да. Стояла она там, замок уже вырван был, мы только проводки замкнули.

– Ты замкнул.

– Ну, я замкнул. Не думал, что заведется.

– Завелась?

– Завелась.

– Покатались?

Патрульный осмотрел дом – никого. Максим отправил его осмотреть двор, обследовать хозпостройки.

– Ну да…

– А гильзы куда дели?

– Какие гильзы?

– Автоматные…

– Ну да, Галька одну нашла, сидела на ней, чуть в задницу, э-э… Были гильзы, но они не наши!

– А чьи?

– Не знаю!.. Но мы поняли, что дело пахнет керосином. Даже за озеро отгонять не стали, так бросили. И домой!

– В полицию позвонить слабо было?

– Зачем звонить? Участковый у нас тут рядом!

– Участковому сказали?

– Нет… Сегодня собирались!

– Из этой машины человека убили.

– Да?!. Кто?

– Ты в машине был, твой след собака взяла. Выходит, что ты!

– Но это не я!

Максим кивнул. Он и сам понимал, что задержал невиновного. Скорее всего невиновного. Не стал бы преступник, стрелявший в сотрудников полиции, бросать машину рядом со своим домом. Да и бежать лохматый не пытался, завидев людей с оружием. Понимал, что за машину его строго не накажут.

– Зовут тебя как?

– Ну Саня!

– Без ну!

– Конников Александр… Ну, в принципе Борисович.

– Вот что, в принципе Конников Александр, давай соберись с мыслями. Сейчас ты спокойно собираешься с мыслями и спокойно отвечаешь на спокойные вопросы, – сказал Максим. – Где ты находился вчера в районе одиннадцати часов утра?

Оставив Конникова наедине со своими мыслями, он вышел во двор и обратился к мужчине с веснушками, который одним глазом испуганно смотрел на старшину, а другим, с интересом, на Любу.

– Я так понимаю, вы отец Конникова Александра? – спросил Максим.

Он также смотрел на Любу с неподдельным интересом. Классическая русская баба, и коня на скаку, и в горящую избу. И злую собаку приласкать как нечего делать. Она сидела на корточках и трепала пса за гриву. И теперь казалось, что собака вовсе не злая. Может, потому, что Люба добрая.

– Он самый! – расправил плечи мужчина.

– Где вы находились вчера в районе одиннадцати утра? – спросил Максим.

– Под трактором лежал. Коробку снимали.

– А трактор где?

– Как это где? На ферме! Там у нас гараж, оборудование. А как вы представляете себе коробку передач снять?

– Я представляю себе, как человека убить. Из автомата. Из машины, в которой обнаружены следы вашего сына.

– Ну, в гараже мы были. В районе одиннадцати.

– Кто мы?

– Я, Санька. Коробка полетела, сняли, разобрали… А-а! – Мужчина обреченно махнул рукой.

– Значит, вчера вы работали?

– Да.

– А сейчас почему дома?

– Я же говорю, коробка ершом накрылась, новую ждем, к вечеру подвезти должны. Всю ночь потом придется…

– Кто вас видел в гараже?

– Да много кто!..

– А я могла бы на ферму сходить, спросить! – Люба поднялась с корточек, огладила куртку, но не сверху вниз, а наоборот. Как будто бюст поправляла.

– Ну, сходи… те, Любовь Сергеевна!

Люба с важным видом нахмурила брови, степенно достала телефон, спокойно, без суеты сфотографировала Конникова-старшего.

– А сын Конникова Бориса где? – спросила она.

И, не дожидаясь ответа, гордо внесла свое тело в дом. Конопатый проводил ее восхищенным взглядом.

Люба сфотографировала лохматого Александра, но этого ей показалось мало, она попросила его паспорт. Пока не убедилась, что перед ней на самом деле Конников, не ушла.

– Ну что, собрался с мыслями? – снимая с парня наручники, спросил Павлов.

– Так работали мы с отцом.

– Откуда «Нива» взялась?

– Да я откуда знаю?

– А нашли ее как?

– Миха туда заехал… С Галкой, – немного подумав, сказал Конников. – Место там тихое, все дела.

– Когда заехал?

– Вечером, после работы. Сначала за Галкой, потом туда.

– И где Миха?

– Дома, наверное.

– Не работает?

– Работает. В Волговодске.

– В Волговодске? – задумался Максим.

Может, Миху там и подрядили на дело? Тот же Купон. Задолжал ему Миха и получил возможность решить вопрос. А друга Саньку взял наподхват.

– Водителем он там, – продолжал Конников. – На «Скорой помощи», сутки через двое.

– И вчера работал?

– Да.

– Это хорошо, – вслух подумал Максим.

Хорошо для Михи, мысленно добавил он. Водитель «Скорой помощи» на виду, диспетчер четко скажет, где он был вчера в районе одиннадцати часов. Скажет и не обманет.

– Если хотите с ним поговорить, он тут через дом живет, – сказал Александр.

Миха, он же Михаил Васильев, действительно жил неподалеку. Ничего не ведая, с сонным видом он сидел на скамейке у самого дома и курил, глядя на ржавеющую посреди двора «девятку». И этот в семейных трусах. Кирзовые сапоги на босу ногу, телогрейка внакидку. Круглолицый, ушки непропорционально маленькие.

Появление Максима его не встревожило, но за ним следовал старшина с автоматом. Васильев суетливо поднялся, хотел зайти в дом.

– Стоять! – гаркнул старшина.

Парень застыл, выгнув спину. Как будто пулю под правую лопатку получил.

Максим не поленился изучить его документы, заглянул в трудовую книжку, действительно, станция «Скорой помощи». Не постеснялся и позвонить по знакомому с детства номеру. На самом деле Васильев работал вчера до самого вечера. Свою смену отпахал, еще и припозднившегося товарища подменял. И характеризовался он, в общем-то, положительно.

– Но ты же понимаешь, что «Ниву» вы с Конниковым фактически угнали, – надавил на него Максим.

– Да не угоняли мы! Просто прокатились.

– У тебя своей машины нет?

– Да у меня-то есть… – Васильев осекся и отвел взгляд.

– А у друга твоего нет?

– Я этого не говорил.

– Но подумал… Стоит себе машина, замок вырван, значит, в угоне. А если в угоне, то почему бы к рукам не прибрать?

– Да не думал я так!

– Но друга позвал.

– Ну-у…

– Как «Нива» там, за озером, оказалась?

– Я откуда знаю?

– Может, людей там каких-то возле машины видел?

– Да не было никого!.. Да и темно уже было.

– Когда было?

– В районе семи вечера. Пока я за Галкой заехал…

– Двигатель у «Нивы» холодный был?

– Холодный. И в машине холодно. Она с опущенными стеклами стояла.

– Проветривалась? – у себя спросил Максим.

Преступники не стали сжигать машину, видно, не хотели привлекать внимание. Протерли поверхности, к которым прикасались пальцами, собрали гильзы, возможно, грязь с ковриков стряхнули. И окна открыли, чтобы ветер выдул запаховый след. Но грязь вернулась вместе с Михой и Санькой, наследили они, хоть за решетку их отправляй.

– Ну, не знаю…

– Гильзу нашли?

– Мы с Галкой назад сели, не было ничего. Мы бы сразу поняли, что тачка паленая. Едем, едем, Галка как закричит… Не знаю, из какой щели эта гильза вылезла… Ну, между сиденьем и спинкой щель. Сиденья же без чехлов.

Максим кивнул. Действительно, чехлов на сиденьях не было, и гильза действительно могла оказаться под спинкой.

С Галкой поговорить не удалось, девушка с утра уехала в город, в техникуме она училась, вернется после обеда.

Максим настроился на долгую и серьезную работу. Всех жителей поселка надо опросить. К озеру вели две дорогу, одна через поселок, другая в обход, наверняка преступники воспользовались вторым вариантом. Бросили одну машину, пересели в другую. Может, кто-то видел этот другой автомобиль. Или даже самих преступников. Может, они в поселок заезжали, в магазин заходили. К делу Павлов собирался подключить всех – от участкового до Любы.

Непричастность Конникова к убийству практически не вызывала сомнений, но все же Максим хотел знать, есть у него алиби или все-таки нет. Любу он нашел у коровника, она разговаривала с какой-то женщиной в такой же телогрейке, как у Васильева. И сапоги такие же кондовые, кирзовые.

– Ну что? – спросил он.

Но Люба не позволила ему прервать разговор. Одной рукой она попросила женщину не останавливаться, а палец другой приложила к губам, призывая Максима немного помолчать.

– Да, видела. И «Ниву» видела, и люди там были… – Женщина смотрела на Павлова так, как будто обращалась к нему, а не к Любе. – Кольку своего ходила искала, смотрю, машина стоит, два мужика рядом. Один коврики моет…

– В озере? – спросила Люба.

– Да… Я еще подумала, машину мужики помыть решили. Дальше пошла. А тот, который коврик к машине нес, увидел меня, другому что-то сказал. И за мной!.. Ну, думаю, что-то здесь не то!

– Убежали?

– Не то чтобы убежала. Как закричу: «Коля!» Ну, и шла я быстро, а им далеко бежать.

– Не побежали?

– Да нет. Коврик в машину бросили и пошли своей дорогой. Быстро пошли.

– Пешком?

– Пешком… Шли, пока машина к ним не подъехала.

– Какая машина? Марка? Номер?

– Иностранная какая-то… Джип, наверное… Черного цвета… А номера… Лиц-то не разглядела, далеко было, а уж номера и подавно.

– А издалека как они выглядели? – спросила Люба. – Высокие, низкие, толстые, худые? Как двигались, может, кто-то хромал, может, кто-то косолапил?

– Не знаю, кто там косолапил, но один ходил тяжело. Крупный такой! – Женщина высоко подняла руку. – Тяжело так ходил. Не хромал, но как будто ему что-то мешало.

Той же рукой она показала новую высоту – чуть ниже пояса.

– Яйца? – совершенно серьезно, без тени юмора спросила Люба.

Женщина округлила глаза, с дикой улыбкой глянув на нее.

– Ну, может быть.

– А второй? – взял слово Максим.

Любе явно требовалась передышка.

– Другой быстро ходил. И легко. Не косолапил, не хромал.

– А рост?

– Рост поменьше. Но крепенький такой кабачок! – Женщина крепко сжала натруженные пальцы в рабоче-крестьянский кулак.

– Еще какие-то приметы? – спросил Максим. – Голова может быть крупной, маленькой, узкой, широкой.

– А круглой может быть? И лысой!

– А была?

– Ну да, у того, который поменьше, голова такая, как у колобка, круглая, лысая. А шея тонкая.

– Сам крепкий, а шея слабая?

– Может, и слабая. Если тонкая… Но, может, и не тонкая, может, голова слишком крупная, большая.

– Как у рахитика?

– Ну, не знаю… У рахитика могут быть густые брови?

– Да какой же он рахитик, если крепкий и быстрый?.. А брови густые?

– И широкие! – Женщина провела пальцами от носа к вискам.

– Лысая голова, широкие брови, тонкая шея, крепкое тело, быстрый… – перечислил Максим в расчете на ценное дополнение.

– Ну да, быстрый… Коврик быстро мыл! Окунул его в воду, вынул, встряхнул, потом рукой, снова окунул. И к машине быстро понес.

– Один коврик?

– Один.

– А в машине два было. Не считая задних… – Максим в раздумье пощипал себя за подбородок.

Преступники действительно пытались уничтожить следы, если мыли коврики. Это одно. Коврики затем испачкали любители ночных приключений. Это второе. Но главное, зачем преступники мыли коврики, когда их можно было просто сбросить в озеро? А машину сжечь. Полить бензином, бросить спичку, тогда точно никаких следов не останется. Так и быстрей, и надежней.

– Что у них с собой было, когда они уходили?

– Сумка была.

– Большая?

– И тяжелая. Тот, который покрупней, на плечо ее взвалил.

– А машина, что их забрала, черный джип, куда направилась?

– На Ерик, а куда еще? – женщина махнула рукой в сторону от поселка. – Там у нас тупик, проезда нет. Только через поселок.

– Может, кто-то из ваших навстречу шел, может, видели кого-то, кто мог видеть машину?

– Да нет, не видела никого… Но, может, кто-то и видел, – пожала плечами женщина.

– А где машина была, где люди садились, вы помните? Показать сможете?

– Могу.

– И где «Нива» стояла?

– Покажу.

– А где быстрый и лысый коврики мыл?

– Помню.

Наверняка преступники оставили следы ног, а машина – протекторов. Человек мог переобуться, это, в общем-то, не проблема, а с машиной куда сложнее. Возможно, трасология скажет свое слово в этой истории.

Глава 10

Инструкции, директивы, обращения, объяснения, представления, запросы, отписки, повестки, одна куча бумаг – входящая, другая – исходящая. И везде нужно поставить свою подпись. От нервного напряжения уже зудела кожа, еще немного, и под задницей начнет колоть. Впрочем, уже сейчас хочется подняться, и в бой, хоть ползком, хоть галопом, лишь бы на месте не сидеть. Живая работа идет, Макс киллеров ищет, заместителю начальника отдела подполковнику Ожогину поставлена задача узнать, где находится Борщевик. Этот жук не стал пытать судьбу и лег на дно. Возможно, в ожидании удобного момента для очередной контратаки.

Появление Макса Малахов воспринял как дуновение свежего ветра в затхлом трюме.

– Давай рассказывай! – Отложив ручку, он поднялся, крепко сжал кулаки, разгоняя застоявшуюся кровь.

– Да вот, по пути заехал.

– Куда по пути?

– Так на улицу Северную, «Нива» оттуда, принадлежит Пасленникову Геннадию Севастьяновичу, семидесятого года рождения. Рецидивист, трижды судим, разбой, кражи.

– Нормальный такой букет, – задумался Артем.

Букет, что называется, конкретный, но вряд ли Пасленников Геннадий Севастьянович страдает идиотизмом в крайней степени деменции, чтобы ехать на дело в своей машине. И еще бросать ее непонятно где.

– Битый волк, – кивнул Макс.

– В том-то и дело.

– Я вот думаю, может, он нарочно машину свою за озером бросил. Скажет, что машину угнали, я не я, корова не моя.

– Корова моя, но я не я, – поправил Артем.

– Корову убить могли, а не стали. Уборочку провели, пальчики стерли, даже на проветривание поставили. А еще коврики помыли… Коврики ведь утопить могли, а их помыли. Пасленников машину свою сжигать не стал, просто бросил, ждет, когда мы ее обратно вернем.

– А проветривали машину зачем?

– Уничтожить запаховый след.

– Значит, за Пасленниковым собираешься.

– Думаю, может, усиление взять? Вдруг Пасленников дома не один, а Стасова нет.

– Кого мы в Астрахань с собой брали? – улыбнулся Артем.

– Ну, так взяли же Кокошникова! – просиял Макс.

– Не будем полагаться на одну только удачу.

Макс взял с собой Кравченко и Гуцулова, а Малахов подготовил к выезду группу немедленного реагирования. С этими силами и отправились на улицу Северную, сплошь застроенную пятиэтажками хрущевской поры. Свернули в квартал, проехали мимо одного двора, взяли курс на следующий.

На дороге между дворами Малахов и увидел Пасленникова. Перед отъездом он глянул на его дело, запомнил фотографию двадцатилетней давности. Изменился Пасленников, но узнаваем. Лицо темное, морщинистое, волосы жидкие, зубы с желтизной. Высокий, плоский, но худоба не болезненная, не туберкулезная. Пасленников угрожающе скалился, глядя на чей-то «Опель» в парковочном кармане.

Артем остановился, вышел из машины. Пасленников, казалось, его не замечал, но вот учуял, резко повернул к нему голову.

– Машина приглянулась? – спросил Малахов.

– А ты кто такой?

Выглядел Пасленников старше своих пятидесяти лет. Видно, сказались годы, проведенные в заключении. Но вид у него не запущенный. И выбрит, и куртка кожаная отнюдь не с помойки. Чистенький, опрятный, туфли до блеска начищены. И сигарета хорошая в пальцах дымилась, не какой-то подобранный с улицы «бычок». Но так и не мог Пасленников выглядеть как бомж, если у него своя машина. И освободился он в последний раз уже лет десять как, возможно завязал.

– Добрый волшебник! Если вдруг потерялась машина, помогу найти.

– Машина потерялась?! – хищно сощурился Пасленников и нацелил на Малахова свою сигарету, будто собирался ткнуть ею в глаз.

– «Нива», да?

– «Нива»!

– Может, угнали?

– Я тебе сейчас глаз, гнида, выбью!

Пасленников злился по-настоящему и всерьез готов был порвать Артема – за свою машину. Похоже, он не знал, что с ней случилось.

К ним подъехал «УАЗ Патриот» с группой, из машины вышли автоматчики в бронежилетах, в касках. Пасленников замер, не зная, что сказать. То на машину глянет, то на Малахова. И хотел заявить о пропаже и сдать его как угонщика, но это же не по понятиям. Тем более что уж очень грозный вид у подъехавших ментов.

– Товарищ подполковник, все в порядке? – спросил старший группы.

– Давай назад, Власов, отбой тревоги.

Пасленников сбросил «бычок» себе под ноги, закурил снова.

– Ты подполковник? – спросил он, глядя на отъезжающую машину.

– А разве полиция не может вернуть вам пропавшую машину?

– Что ты знаешь?

– Плохие новости, Паслен. Угнали твою машину.

– Это я понял.

– Стреляли из твоей машины, один человек убит, другой ранен.

– Да ну! – Пасленников большими глазами смотрел на Малахова.

– Машину бросили. Даже убрались внутри. Улавливаешь суть? Сжечь машину могли, но не сожгли. Даже коврики помыли!

– И что?

– Ты же не мог сжечь свою машину?

– А-а! На меня валишь!.. Так хрен вам! Я только что из рейса! На Москву ходил, сегодня еще в Волгограде был!

– То есть алиби у тебя есть?

– Еще какое! – Пасленников зажал в зубах сигарету и ладонью одной руки ударил по сгибу другой.

И кулак сжал так, что побелели костяшки пальцев.

– А машина?

– Машины нет.

– Может, кому-то одолжил?

– Я?! Свою «Ниву»?! Кому-то?! А вот! – Пасленников повторил непристойный жест.

– Я тебя сейчас на пятнадцать суток закрою. Баклан.

– Кто баклан?! – Пасленников дернулся, но Артем смотрел на него тяжело, сурово, и бывший зэк успокоился.

– Где работаешь?

– Дальнобоем работаю.

– Икру в Москву возишь?

– Полную фуру икры?! Где ж столько взять?

– Ваньку не валяй. Фурами ты чужой груз возишь. А икру… Борщевик разрешает?

Черная икра ценится на вес золота, не зря Борщевик пытается взять ее под свой контроль. Не так давно убили браконьера, который наладил собственные поставки в Москву, Грамаря посадили, одно щупальце Борщевику отрубили, но так уже другое выросло. Икра по-прежнему под бандитским контролем. Но Паслену могли сделать послабление. Если, конечно, их с Борщевиком связывали какие-то дела, хотя бы в прошлом.

– Икру я не вожу! А Борщевик мне не указ! – гордо заявил Пасленников.

– Он тебя знает?

– Да нет, это я его знаю!..

– В каких вы с ним отношениях?

– Он не трогает меня, я не трогаю его! – Паслен явно бахвалился.

Или все-таки он обладал чем-то таким, что могло его поставить на одну доску с Борщевиком? Бандой дальнобойщиков рулил, транспортные перевозки контролировал, но шила в мешке не утаить, Артем уже бы знал, кто такой Паслен и чем он занимается. А так тишина.

– Не трогает тебя?.. А есть за что? Может, ты денег ему должен?

Действительно, Паслен мог взять у того же Купона кредит, а расплатиться своей машиной. Возможно, Купон к нему и обратился за этим, но Паслен отсутствовал, поэтому «Ниву» взяли без спроса.

– Я никому ничего не должен! – отрезал Пасленников.

– А машину на охрану чего не ставил? Ни спутника, ни блокиратора, так, дешевая сигнализация. Замок вырвал, провода перемкнул… Хотя бы аккумулятор снял…

– А кто угонит?.. Тот и дня не проживет!

– Ну да… Кого мочить собираешься? Кто машину угнал?

– Узнаю, тебе не скажу.

– Давай вместе узнавать. Зачем тебе руки пачкать? Мы бескровно все сделаем. Вспомни, с кем дружишь, с кем работаешь. Кто в последнее время спрашивал тебя про машину? Почему она без дела у тебя стоит, ну, когда ты в рейсе?

– С кем работаю? – задумался Паслен.

Артем кивнул. У Купона в последнее время наблюдалась напряженка с кадрами, пришлось людей со стороны брать, тот же Кокошников законную работу бросил, чтобы на бандитов шестерить. И кто-то из дальнобойщиков мог под Кумпана подрядиться, из-за тех же долгов перед ним. И этот кто-то мог знать про машину. И этот кто-то мог знать, кто такой Гена Паслен. Потому и не стал сжигать машину, из уважения к нему. Или из-за страха, что в данном случае одно и то же.

– Кто мог одолжить машину?

– Не знаю… Никто не спрашивал, – пожал плечами Пасленников.

– Может, кто-то крутился возле машины? Примерялся? Может, ее уже вскрывали?

– Да нет, не было ничего.

– Может, что-то все-таки было?.. Ты где живешь?

Артем резко повернулся к дому, который находился у него за спиной – подъездами к парковке. Сам парковочный карман был встроен в дорогу, которая огибала дворы по периметру квартала, а во дворе, за парковкой и газоном, свой подъездной путь. Расстояние от дома до стоянки небольшое, и Пасленников мог видеть людей, которые крутились у его машины. И еще, поворачивая к дому, Артем думал о жильцах, которые могли видеть, как преступники угоняли машину. Думая об этом, он скользнул взглядом по окнам и увидел, как дернулась занавеска в одном из них. Кто-то наблюдал за ними, странного в этом ничего нет. Но почему человек испугался?

– Ну да, там и живу.

– А вчера ночью ты был в рейсе.

– И вчера, и сегодня. Только что вернулся. Даже домой не заходил, смотрю, нет моей ласточки! – сквозь зубы процедил Пасленников.

– Ну, ласточку-то мы тебе вернем. Не сразу, но вернем… Жена, дети есть?

– Да как-то не задалось, – скривился Пасленников.

– Сожительница?

– Сам живу.

– Кто сейчас у тебя дома?

– Никого.

Малахов не мог отпустить Паслена, не осмотрев его жилища. Вдруг он тут комедию ломает, изображая из себя пострадавшего. Знает, что машину нашли, вот-вот могут за ним заехать. И еще из головы не выходил человек, который наблюдал за ними с высоты четвертого этажа и спрятался за занавеской, не желая встречаться с Артемом взглядом. Может, это был сообщник Паслена.

Но Пасленников, как оказалось, жил на пятом этаже, и не во втором, а в первом подъезде. Жил в двухкомнатной квартире, ремонт и обстановка так себе.

В квартире относительно чисто, все вещи на местах, на полу ничего не валялось, пахло мебелью, пылью, чем угодно, но не грязными носками и прочими запахами, которые оставляет за собой человек. Похоже, Пасленников не врал, и в квартире у него никто не гостил, и сам он только что вернулся из рейса.

Пол не совсем чистый, давно не мыли, только подметали. И палас в гостиной, похоже, не пылесосили с момента его приобретения. Артем разуваться не стал, в туфлях прошел через одну комнату, заглянул в другую.

И там вроде бы порядок. Кровать заправлена, вещи на полу не валяются, створки платяного шкафа закрыты, но, прижатые дверцей, выглядывали черные бретельки, возможно от лифчика. Артем не постеснялся, открыл шкаф и вынул черный корсет с подвязками для чулок.

– Ну, ты и козел!

Пасленников натурально взбесился. За нож он не хватался, попытался ударить гостя кулаком, но промахнулся. Увернувшись от удара, Малахов схватил его за руку и, пропустив мимо себя, придал ускорение. Пасленников с грохотом врезался в закрытые створки шкафа.

– Хочешь показать, что ты не баба? – с усмешкой спросил Артем.

Он раскинул руки, давая понять, что готов отразить следующую атаку. Но Пасленников не спешил, он обдумывал свое положение, с опаской глядя на сильного противника.

– А не хрен по чужим шкафам лазить!

– Работа у меня такая!.. Может, обыск у тебя устроить? Может, Карлсона надувного найдем? В штанишках с вибратором.

– Даже бабы надувной нет!.. Меня живые бабы интересуют! А проституток хватает!

– Проституток?! А я думал, ты сам себя наряжаешь!

– Я тебя грохну за такие слова! – зашипел Пасленников.

– А сможешь? – в упор, жестко глядя на Паслена, спросил Артем.

Тот не выдержал взгляда, отвел в сторону глаза.

– Что такое?

– Ну че ты мне душу рвешь, начальник! Живу себе нормально, работаю, как человек. А ты все в душу норовишь залезть! И нагадить!..

– Проститутки чьи?

– В смысле чьи?

– Сами по себе или на Борщевика работают?

– Да нет, с собой привожу, дня на три, а потом обратно… Сегодня не привез… А чего тебя так Борщевик интересует?

– Ну, может, ты с ним вась-вась. И тот, кто угнал твою машину, это знает. Поэтому не сжег ее. И даже коврики не утопил.

– Да я и без Борщевика кого угодно в бараний рог!

– А кто об этом знает?

– Да все знают!

– Не хочешь ты мне помогать, Геннадий Севастьянович, не хочешь. Ну что ж, сами угонщиков найдем. А ты знай: попробуешь устроить самосуд – я тебя закрою, лет на пять. В этом самом корсете!