Текст книги "Золото вайхов"

Хотя само мое появление здесь не чудо ли? Если, конечно, это все не сон и не горячечный бред. Но не может же это длиться около трех лет? На всякий случай я решил ущипнуть себя, но опомнился: когда болит бок, не стоит думать о щипках.

Хватит об этом, других дел много. От головы мы должны взять левее, держа направление вон на те скалы. Карта хоть и крайне примитивная, но очень подробная: на ней обозначены и удобные места для ночевок, и источники воды, и броды через реки.

Дальше, до самого входа в ущелье, мы ехали в молчании, осмысливая недавно увиденное зрелище. Закат догорал, до темноты оставалось не так уж много времени, и потому решили заночевать здесь же, чтобы пройти ущелье при свете дня. На дне ущелья бушевал поток, и нам предстоял путь по узкому карнизу, нависшему над пропастью. Стоит преодолеть его – и все, мы почти у цели, останется всего день пути.

Глава 16
Каньон

Я стоял на самом краю каменного козырька, нависшего над бездонной пропастью. Где-то далеко внизу шумел и пенился буйный поток, но сюда, на такую высоту, доносился лишь слабый грохот.

Чуть дальше, вверх по течению, виднелась яркая радуга, висящая на мельчайших капельках водной пыли, образованных водопадом.

Мы прошли ущелье, преодолели оставшуюся часть пути до каньона, названного Золотым, и вот он передо мной, сразу за водопадом.

Мы теряем уже четвертые сутки, пытаясь найти вход в каньон. На карте есть все, кроме того, как попасть в него. Не могу себе даже представить, насколько это может затянуться. Прошлую и позапрошлую ночь мы ночевали практически на голых скалах, лишенных всякой растительности. Не хочу и думать, сколько нам их еще предстоит и насколько у нас хватит мужества.

Ни о каких веревках не может быть и речи. Нам понадобится пустить для этого кожу всех наших лошадей на ремни, и что толку? Из всех нас начальную альпинистскую подготовку имели только «Дикие» и я. Да и то большая часть моей подготовки приходится на лазанье по чужим окнам и балконам с известной целью, усмехнулся я. Мне тем более трудно сейчас, когда в правый бок словно штырь воткнули и забыли вынуть. Далеко внизу, на склоне, паслись наши лошади, вернее, пытались пастись, выщипывая между камней стебли чахлой травы. После ночевок на холодных камнях практически все начали сухо покашливать, и это только начало.

– Господин барон, ваша милость, я нашел… Нашел его!..

Ко мне, часто оскальзываясь и оступаясь на влажных камнях, бежал Амин. Добежав, он зачастил, все еще тяжело дыша от быстрого бега и возбуждения:

– Там проход… Такой узкий… Лошадь с поклажей не пройдет… Я случайно… Там еще куст растет, колючий такой… Я пролез туда, прошел… и вышел. А там, там… – Он на мгновение замолчал, подыскивая слова. – Там красиво. И река, и трава, и деревья. Пойдемте, я помогу вам дойти, я покажу.

«Ах ты мой Зоркий Сокол, – чуть ли не с нежностью подумал я, – что бы мы без тебя делали?»

– Спасибо, воин, я сам доковыляю.

Ковыляли мы достаточно долго. Амин весь дрожал от нетерпения, но, увы, я пока свое отбегал, прыгать с камня на камень никак не могу.

Вход в узкую расщелину, ведущую в каньон, действительно был замаскирован самой природой. Пройди хоть сто раз мимо – не увидишь, бесполезно. И как Амин умудрился отыскать эту щель, ума не приложу.

– Ты молодец, Амин, ты настоящий молодец, – сказал я, держа его за плечи и глядя ему в глаза. Довольное лицо парня, все еще обмотанное бинтами, расплылось в улыбке. – Беги собирай наших, сворачивайте лагерь, берите лошадей – и сюда. Я пока пойду сам посмотрю.

Мне с трудом удалось протиснуться мимо колючего кустарника с редкими синими цветочками. Затем я начал пробираться к выходу в каньон. Да, действительно узко, можно и застрять. Но вот впереди показался просвет. Осторожно ступая и придерживаясь руками за стенку, я добрался до выхода. Глянул на открывшийся вид и застыл в восторге: да, Амин прав, действительно очень красиво.

На противоположном берегу речушки зеленела роща, упираясь в самый край каньона. Левее от нее был веселый лужок с цветущими там и сям кустами. Невысокая каменная гряда, отделяющая лес от луга, доходила почти до самой воды. Сама речушка попадала сюда, образовав что-то среднее между порогом и маленьким водопадом, а вытекала через настоящий водопад, виденный мною не так давно с края пропасти. Правый берег был намного скучнее – весь усеянный крупными валунами, с редкими клочками зелени. Из отвесной стены каньона бил поток парящей воды.

«Здесь обязательно должна быть рыба, – решил я, глядя на реку. – Горная форель или еще что».

Позади, из расщелины, послышались голоса: показались Анри, Прошка, Шлон. Они вышли из прохода и тоже застыли, зачарованные открывшимся видом. Казалось бы, чего там – лесок, речка, луг, – но после скучных серых скал картина очень впечатляла.

В проход завели лошадей, перенесли весь скарб. Вскоре нашелся и брод через реку, мелкий, но неровный, с ямами и камнями.

Там и сломала ногу одна из наших вьючных лошадей, переходящая через реку последней. Она стояла на берегу, поджав покалеченную ногу, и по ее морде текли слезы.

– Шлон, – подозвал я егеря, – у нас уже не хватает продуктов. Ты понимаешь, надо ее… – Я указал на лошадь. – Мы уже ничем не сможем ей помочь, так ведь?

Шлон кивнул, соглашаясь со мной: мол, сделаю, не беспокойтесь.

Провизии действительно не хватало, нам все равно пришлось бы пустить одну из лошадей на мясо – вполне возможно, даже эту. Если бы Кадьен оставался с нами, возможно, он смог бы ей помочь, но какой смысл лечить одну, чтобы зарезать другую? И все же почему тогда такое поганое настроение?..

Я обратился к остальным:

– Все, парни, мы дошли. Дошли, несмотря ни на что. Завтра с утра приступим к поискам. А сегодня мы разобьем лагерь, приготовим ужин и будем отдыхать. Выпьем вина, споем песни и устроим пляски. Здесь достаточно безопасно, но испытывать судьбу не будем. Напротив прохода посадим дежурного с самопалом, Проухва. Его основная и единственная задача – сделать один выстрел и ретироваться на наш берег. Грохот мы услышим из любой точки каньона. Теперь лошади. Для них необходимо огородить участок леса, чтобы они не разгуливали где попало. Вот, собственно, и все. Обустраиваемся и отдыхаем до завтра. Потом начнутся суровые трудовые будни. Чем быстрее справимся, тем раньше вернемся домой. Вопросы есть?

Люди смотрели друг на друга, пожимая плечами. Какие могут быть вопросы, когда все ясно? Вот завтра, когда начнется та работа, ради которой мы здесь оказались, они появятся. А сейчас и так все понятно, роли давно распределены, каждый знает, чем ему заниматься при устройстве лагеря.

Один вопрос все же нашелся – у Проухва:

– Ваша милость, а зачем пляски плясать?

Я посмотрел на бледное, осунувшееся лицо парня с чистыми голубыми глазами. Рана у Прохора хоть и небольшая, слегка зацепившая мягкие ткани плеча, воспалилась и доставляла ему много неудобств.

– Я пошутил, Проухв. Плясать не будем. Будем отдыхать. И микстуры выпьем. – Подумав, добавил: – Немного.

Из взятых двух бутылей емкостью около пяти литров каждая осталась одна, заполненная примерно наполовину. Что такое десять литров алкоголя на десять здоровых мужиков, пусть и не привыкших к крепким напиткам? К тому же на обработку ран немало ушло. Захочешь, не сопьешься. А ведь нам еще предстоял обратный путь, не менее опасный, – надо экономить. Но сегодня можно, и даже нужно.

Работа закипела. Соорудили очаг, наносили дров, обустроили места для ночлега.

Я тем временем отправился на реку. Река горная, с быстрым течением и холодной водой. Должна здесь рыбка водиться, должна. Пройдя вверх по течению реки и упершись в скалы, я внимательно осмотрел выходы пород на берегу. Кварц, пирит – все это верные спутники золота.

Вот здесь мы поставим колоды, две штуки, прямо под те струи. Подавать породу будем отсюда – лопаты есть, и сделать придется всего пару шагов.

Парочку телячьих шкур мы привезли с собой. Много и не надо – порежем, застелем вместо ковриков. Я вспомнил, что на вопрос Прохора, зачем нам шкуры, ответил, что поменяем их на золото. Когда он поинтересовался, сколько за них дадут, с чистой совестью ответил: ровно столько, сколько сможем унести, чем немало его озадачил. Есть у нас и старательские лотки, целых пять штук, и им тоже найдется работа.

А вообще-то, пришла мне в голову новая мысль, вытесняя все остальные, это не часовому нужно убегать к нам, а нам спешить ему на помощь. В узкую щель иначе как поодиночке не протиснешься – максимум вдвоем, но в этом случае они будут мешать друг другу. Трех стрелков вполне достаточно, чтобы сдержать напор нападающих, остальные будут успевать перезаряжать оружие и подавать им. Построим напротив щели укрепление из камней, сверху его будет прикрывать скальный козырек. Ночью необходимо дежурить вдвоем, спать по очереди. Случись что – два ствола в такой ситуации уже сила. Бежать до расщелины отовсюду недалеко, в длину каньон примерно с лигу, в ширину и того не будет, брод мелкий, по колено, даже удивительно, как лошадь умудрилась сломать себе ногу.

Кстати, как нельзя более своевременно – вон какой запах стоит. Я посмотрел на своих людей, которые с нетерпением наблюдали, как Шлон священнодействует у очага, гремя сковородками. Казалось бы, и часа не прошло, как я, можно сказать, оплакивал покалеченную лошадь, а сейчас, почувствовав запах жареного мяса, уже и рад этому обстоятельству.

Мое внимание привлек деревянный предмет, почти не видимый из-за высокой травы. Нагнувшись, я обнаружил лоток круглой формы, похожий на вьетнамскую шляпу из рисовой соломы. Говорят, такими лотками пользовались на Клондайке. У нас другие, больше похожие на половинку вытянутого октаэдра. Что касается обнаруженного лотка – мы здесь не первые, это понятно. Но мы должны стать единственными, если все пойдет по плану. И конечно, в том случае, если здесь действительно есть золото.

Я подошел к воде, зачерпнул горсть песка и промыл его под бегущей струей воды. На ладони остались несколько мелких камешков и две тонкие пластинки золота, называемые старателями значками. Та, что крупнее, достигала размеров ногтя мизинца, вторая пластинка была поменьше, но ненамного.

Вот это да! С первого раза! С горстки песка!

Или его здесь очень много, или мне крупно повезло, в чем я сильно сомневаюсь – с моим-то везением! Настроение резко пошло в гору.

Меня позвали ужинать, и я, зажимая в кулаке значки, поспешил на зов.

Ужин Шлону удался на славу – шкварчащие колбаски из конского мяса с зеленью дикого чеснока, сорванного тут же, на берегу, и толстые свежеиспеченные лепешки с румяной корочкой сверху и мягкие внутри.

Все выпили, уже привычно задерживая дыхание, затем отдали должное колбасе и лепешкам. Что ж, теперь можно и слово молвить.

Начал по делу, рассказав свои мысли о защите прохода. Все согласились – вполне резонные доводы. В спокойной обстановке я старался лишний раз не приказывать, не объяснив причину и логику распоряжений. Это не в горячке боя, когда не до разъяснений.

Затем пошел дальше. В принципе все собравшиеся вокруг меня являются моими наемными работниками с твердой оговоренной оплатой, но если есть возможность простимулировать труд, почему бы этим не воспользоваться?

Начал я издалека.

– Воины, – обратился я к ним, – мы вместе с вами проделали долгий и нелегкий путь. Надеюсь, за это время я успел заработать толику вашего уважения, и потому у меня к вам будет маленькая просьба. Впредь называйте меня не «ваша милость» или «господин барон», а…

– Ваша светлость, – успел вставить Прошка.

Я исподтишка показал кулак Коллайну, который едва сдерживал смех, и пристально посмотрел на Проухва. Будь я на его месте, сам бы так сказал. Но нет, Прошка смотрел на меня простодушными и доверчивыми глазами, в которых не было и тени иронии.

– А, например, командиром.

– Что такое командир? – спросил Нектор.

– Командир – это старший, главный, шеф или босс – как вам угодно. – Я снова увидел расплывающееся в улыбке лицо Анри. Надо будет выяснить потом, что опять не так. – Ну вот, например, сейчас командир я. Убьют меня, не дай бог, кто станет старшим?

– Барон Анри Коллайн, – последовал ответ Пелая.

– Правильно. Вот он и станет командиром.

Нет в общеимперском языке такого слова, самое близкое по смыслу – начальник, но я при нем сразу вспоминаю известных гастарбайтеров из Средней Азии.

– Сами посудите. Идет бой. И вот я слышу: «Ваша милость, прошу вас обратить ваше драгоценное внимание на ситуацию справа, где, не замеченный вами, господин барон, к вам приближается дикий степной кочевник с явной целью поразить вторично многострадальный правый бок вашей милости». – Я специально утрировал до предела, вызвав общий смех. – Все, с этим покончено. Теперь о главном. Завтра приступим к поискам золота. Наша задача – добыть его как можно больше и уйти отсюда как можно быстрее. Предлагаю вам кроме положенной оплаты еще и часть того золота, которое мы здесь найдем. Скажем, одну восьмую. – Я жестом заставил всех замолчать. – А золото здесь есть. Можете сами убедиться.

Разжав кулак, протянул значки Нектору, который сидел рядом.

– Посмотрите, пощупайте. Стоило мне один-единственный раз зачерпнуть ладонью песок из реки – и вот результат.

Народ возбужденно зашумел, кое-кто порывался отправиться за золотом прямо сейчас, несмотря на сгущавшиеся сумерки. Обе новости им понравились. Еще бы! Я подал знак Прохору, подвизавшемуся на роли виночерпия: наливай!

Посидели еще немного и потянулись на отдых. «Дикие», даже сейчас в своих кирасах, поднялись и, захватив по паре ружей и походные одеяла, отправились к расщелине. Они не стали лезть в воду. Спустившись чуть ниже по течению, «дикие» пересекли реку, ловко прыгая по торчащим из воды валунам. «Дикие» – это воины. Таких бы человек пятьсот – и гоняй вайхов по степи из края в край, пока не надоест.

Я же решил перед сном пройтись немного по берегу реки. Меня догнал Анри, слегка еще прихрамывающий, но уже в сапогах на обеих ногах.

– И что тебя так рассмешило?

– Понимаешь, Артуа, слово «босс» на древнеимперском языке обозначает жеребца. Кстати, босс ор боссен, жеребец на жеребце – отличный девиз, и для герба походит, – рассмеялся он.

– Барон Коллайн, не сочтете ли вы за труд на ближайшие четыре месяца прикрыть единственную брешь в нашей обороне своей грудью? Провизию мы будем доставлять два раза в неделю. Но вы можете разбить огородик, опять же рыбку можно половить… Уверяю, что у вас будет достаточно свободного времени, чтобы позаботиться о своем пропитании.

– А почему четыре месяца? – удивился Коллайн.

– Извините, барон, погорячился. Я хотел сказать – на все время нашего пребывания здесь.

– Командир, я все понял и осознал. И впредь… тоже понял.

– То-то же. – Мы посмеялись и разошлись спать…

Утром меня разбудили азартные крики со стороны реки. На берегу ловили рыбу Шлон и Ворон, еще трое азартно им сопереживали, подбадривая рыбаков. На траве уже блестели серебристой чешуей с пяток крупных рыбин, длиной с руку взрослого человека. Ворон, потеряв обычную невозмутимость, азартно пытался вытащить на сушу очередную форель.

– А-тставить ловить рыбу, – подойдя к рыбакам, заявил я.

– Почему, командир? – недоуменно спросил Шлон.

– Пелай, сколько у нас соли? – спросил я у находящегося здесь же нашего «зампотылу».

– Ну, – тот почесал в затылке, – должно хватить.

– Вот так-то, Шлон, должно хватить, если будем экономить. А ведь тебе еще конину засолить надо. В реке же рыба плавает вся такая свежая, в любой момент поймал сколько надо – и все. Этого, – я указал пальцем на рыбу, лежащую на траве, – вполне достаточно. Рачительнее надо быть, рачительнее. А работу я вам сейчас найду. Пелай и Амин делают два желоба на колоды вот такой длины. – Отмерив шагами примерную длину, сделал метки. – Шлон, на тебе мясо – соли его, копти, вяль, но чтобы ни кусочка не пропало. Ну и рыбку ждем на обед. Остальные делают укрепление напротив прохода, основательное укрепление, на века. И лежанки в нем не забудьте, на камнях, согласитесь, не очень комфортно спать. Надеюсь, к обеду закончите. После обеда займемся тем, для чего, собственно, мы сюда и прибыли.

Вскоре застучали топоры плотников, а строители потянулись на противоположный берег…

Укрепив под потоком воды колоды с телячьими шкурами, прижатыми деревянными распорками ко дну, мои новоявленные старатели ждали дальнейших объяснений.

– Работа несложная, берем лопатой вот этот самый песок и кладем на начало колоды. Вода его уносит вниз, мы снова кладем песок и так далее. И еще один важный момент: нужно постоянно подгребать песок вверх, навстречу потоку.

Продемонстрировав наглядно, как это делается, я взял лоток и показал, как им пользоваться. Парни с энтузиазмом принялись за дело. Процесс пошел, и пошел неплохо, очень неплохо.

В первый же день старания мы сняли солидный урожай – по моим прикидкам, килограмма полтора-два. Работали все, за исключением стража возле прохода и меня по вполне понятным причинам. Восьмая часть, а это двенадцать с половиной процентов, будет делиться на всех, то есть и работать должны все, что справедливо. На следующий день наша добыча удвоилась, затем выросла еще немного и остановилась на этой цифре. Вероятно, мы достигли предела. За неделю мы сделали килограммов тридцать, может, чуть больше, но ненамного.

Еще в первые дни нашего пребывания здесь мне пришла мысль сделать эталон веса в десять килограммов. Обычно мой вес колеблется от девяносто до девяносто пяти килограммов. Сейчас я не в лучшей форме, примем мой вес за девяносто и будем плясать от этого. Я призвал Прошку, и мы соорудили весы-качели. На одной стороне встал я, на другой корзина, в которую Проухв складывал камни, пока весы не выровнялись. Отлично, необходимость во мне, как в гире, пропала. Камни в корзине делим пополам и уравновешиваем, то есть получаем по сорок пять килограммов на каждой стороне. Если разделить этот вес еще два раза, у нас выходит вес чуть более одиннадцати килограммов. Убираем на глаз кило – и вот нам искомые десять.

Мы делили веса с Проухвом независимо друг от друга, и в итоге у нас все сошлось. Ну почти сошлось. Мне так привычнее, я даже не стал ничего объяснять внимательно наблюдавшему за нашими действиями Коллайну, – правда, он и не спрашивал. Делить дальше не видел смысла – есть гиря в десять килограммов, и этого достаточно, чтобы определить успехи нашего старания…

Жизнь наша вошла в размеренное русло – подъем, завтрак, добыча золота, перерыв на обед, снова старание до самых сумерек, ужин, вечерние посиделки и сон. Так мы провели в каньоне две недели, и вес золота, добытого нами, приближался к семидесяти килограммам. Рана моя подживала замечательно, – отчасти благодаря мази Шлона и в неменьшей степени горячим ваннам, которые я принимал на противоположном берегу.

Бившая прямо из скалы струя, замеченная мною еще в первый день по прибытии, вымыла среди камней небольшую впадину в земле, заполнив ее доверху горячей водой, неприятной на вкус и запах. Но факт есть факт: полежав в этой ванне пару раз, сразу почувствовал ее лечебные свойства.

Я вообще вел праздную жизнь, слонялся по всему каньону, рыбачил, валялся на травке, – короче, бездельничал. Моих старателей погонять не было необходимости, энтузиазм так пер из них. Никто не отлынивал, не искал себе место потеплее, да и где его было взять?

За третью неделю мы взяли еще чуть больше двадцати килограммов, задача усложнилась – весь песок и породу поблизости от воды мы уже пропустили через колоды и лотки, пришлось срочно изготовить пару носилок. И все равно мы уже добыли золота больше, чем я представлял себе даже в самых смелых мечтах. Значительно хуже дела обстояли с продуктами: запасы наши истощились. Рыба все еще ловилась, но уже не в таком количестве, и я все чаще стал задумываться об убое еще одной вьючной лошади, тем более что трава катастрофически подходила к концу. Лошади только и делали, что жрали ее, жрали – иногда даже зло брало. И вот тогда Прошка нашел золото – много золота. Вернее, золото само нашло его.

Глава 17
Заклинание

Дело шло к окончанию работ на сегодня, поскольку солнце уже скрылось за каменой стеной ущелья. Я стоял задумавшись, глядя на Амина, ловко работающего на вашгерде, доводящего золотой концентрат до доступной нам чистоты. Вода, необходимая для работы на вашгерде, очень холодная и поэтому менялись там часто.

Вообще-то после этого полученный золотой песок обрабатывается азотной кислотой, сушится и подвергается действию обыкновенного магнита. И даже после этого оставались примеси, от которых можно избавиться только при плавке. В процессе плавления примеси сгорают, уменьшая вес золота примерно процентов на восемь – десять. Но ничего этого у нас не имелось, да и не требовалось. Благородного металла было много, и мы не заморачивались золотой пылью, сбрасывая ее в отвал, отбирая только крупные фракции. Эту самую пыль извлечь из породы можно амальгамированием с помощью той же ртути или применением цианидов, как на горно-обогатительных фабриках. Зато у нас экологически чистое производство, разве что воду мутим.

Подошел Проухв, весь грязный, с перепачканным лицом, но отчего-то ужасно довольный. Я кивнул ему: говори, мол, чего уж.

– Вот, ваша милость, посмотрите. – Прошка, наверное, единственный из всех, упорно продолжал называть меня таким образом, и протянул камень размером с пару кулаков, такой же грязный, как и он сам. Я взял его, удивился весу, колупнул ногтем и стал быстро обтирать камень прямо об рукав своей куртки. Мать твою, это же самородок!

Килограммов на шесть-семь, не меньше, и без всяких вкраплений кварца.

– Где ты его нашел?

– Там, – Прохор махнул рукой, указывая направление. – Там еще много. Провалился я под землю, одна голова торчит, начал выкарабкиваться, сапог застрял. Я наклонился, там темно, грязь, камни, я разгребать стал, а камни тяжелые, хоть и маленькие. Меня Шлон вытащил, я на камень посмотрел, а он блестит. Шлон меня к вам послал, – возбужденно рассказывал Прошка, ведя меня к провалу. Почти возле самой стены каньона, прямо на тропинке, протоптанной нашими людьми, носившими на носилках песок к воде, действительно зияло темное отверстие. Оттуда летели камни и грязь, затем из-под земли показалось чумазое лицо очень довольного Шлона.

– Командир, – заорал он, – вы только посмотрите, здесь же настоящий клад зарыт.

На шум прибежали остальные. Герои дня, Проухв и вылезший из ямы Шлон, гордо посматривали на остальных: мол, учитесь, парни, пока мы живы.

Как оказалось, они вдвоем несли носилки, доверху полные золотоносной породы, когда под Проухвом, шедшим впереди, внезапно разверзлась земля.

Шлон в который раз рассказывал собравшимся старателям свою версию событий. По его словам, Проухв остановился, прошептал заклинание и, топнув ногой, скрылся под землю. Шлон даже успел его расслышать, заклинание то есть. И звучало оно примерно так: надоело все, хочу домой, к мамке. Тщетно Проухв пытался возразить Шлону, что и не останавливался он, и не говорил ничего, и ногой не топал. Все, не слушая его, смеялись, хлопали по плечу и говорили: все, парень, теперь скоро домой поедешь, и мы вместе с тобой. Пора завязывать этот балаган, Прошку трудно, почти невозможно вывести из себя, но если он все-таки разъярится – спасайся, кто может!

– Так, слушайте сюда. На сегодня все, завтра посмотрим, что там нашел Проухв благодаря своей магии.

Народ потянулся к лагерю, оживленно обсуждая произошедшее событие.

– Ваша милость, – начал Проухв, – я не…

– Конечно, Прохор, конечно, – перебил его я. Ты ничего не говорил, не топал ногами. Шлон шутит. Шутник он у нас. А вот тебе действительно улыбнулась удача. Она по-разному всем улыбается. Тебе она улыбнулась таким образом.

– А вам она как улыбнулась, ваша милость?

– Мне? – Я на секунду задумался. – Мне она улыбнулась тем, что я тебя встретил. Идем, Проухв, идем, тебе еще вымыться нужно и одежду отстирать. Ты у нас герой сегодня, а герои всегда в белом ходят! – И увлек довольного парня за собой.

За следующие четыре дня мы достали из провала столько золота, что его общий вес перевалил за триста килограммов. Жила, определенно жила – да еще какая!

При промышленной добыче золота рентабельным считается его содержание два-три грамма на кубический метр, а это без малого две тонны породы. Здесь же мы легко, практически не напрягаясь, только при помощи подручных средств выдали на-гора за неполных четыре дня двести килограммов.

Наконец однажды вечером я заявил, что все, хватит, жадность фраера губит, заменив слово «фраер» местным синонимом – тругин. Народ недоуменно посмотрел на меня, и я принялся за промывание мозгов.

– Так, фартовые старатели, золото мало добыть – его еще надо довезти до дома, не потеряв при этом голову. Вот это, – я показал на небольшой мешок из грубо выделанной кожи, – десятая часть от общего веса. Потрогайте, поднимите, попробуйте на вес. Такой мешок повезет каждая лошадь, кроме вьючных, разумеется. Их мы грузить золотом не будем – понятно почему. Это, – я указал на следующий мешочек, поменьше, весом около пяти килограммов, – доля каждого из вас, которую вы получите сразу же по возвращении, в Стенборо. Главное для нас – это вернуться домой живыми, мертвым золото ни к чему. Назад пойдем налегке, взяв только самое необходимое, остальное оставим здесь, в долине. Теперь наши жизни зависят от быстроты ног наших лошадей, и перегружать их не стоит. Один умный человек сказал, что даже самым большим ртом нужно откусывать понемножку, иначе можно подавиться. Если будет угодно Создателю, мы сюда еще вернемся. Поэтому предлагаю: провал завалить камнями, два следующих дня отдыхать и готовиться к дороге, а на рассвете третьего отправимся в обратный путь. Если кто имеет особое мнение, будет лучше для всех, если он выскажет его прямо сейчас. Хуже нет недоговоренностей и бурчания за спиной… – Вот такая у меня получилась заключительная речь, подводящая итоги наших работ.

Парни молчали, переглядываясь, – вроде все верно, жадность никого до добра не доводила, а обратный путь не менее тяжел и опасен.

За всех высказался Ворон, обычно молчаливый и немногословный:

– Командир, вы правы во всем, возразить нечего. Да и дожди на носу. Верно, ребята? – Немного подумав, все поддержали Ворона. Я вздохнул про себя с облегчением: желтый дьявол портит людей – ох как портит!

– Парни, мы добыли золота достаточно, и, если вы правильно им распорядитесь, у вас начнется совершенно новая жизнь, ничуть не похожая на прежнюю. И потом, когда мы вернемся домой – я в этом абсолютно уверен, что мы все вернемся, – у нас будут такие дела, что это, – я пренебрежительно указал на кожаные мешочки, – покажется сущей мелочью, не более того.

До конца обстановку разрядил Шлон, вкрадчиво поинтересовавшись:

– Господин барон, командир, скажите, а моей доли будет достаточно, для того чтобы купить рецепт изготовления вашей замечательной микстуры от всех болезней? Клянусь использовать ее только для собственного употребления и унести секрет в могилу! Ну разве что Нектора иногда угощу, если он будет ублажать мой слух солдатскими песнями.

Смеясь, я ответил ему, что дома поговорим на эту тему.

На третий день мы выехали рано утром, как и было решено загодя.

Все лишнее, включая ставший обузой тяжелый Прошкин мушкет, надежно спрятав, оставили в каньоне. С собой взяли лишь вещи, необходимые в пути, и продукты, которые были на исходе. Немного пополнили за счет копченой рыбы, выловленной в Золотой реке, названной нами в честь каньона. Ехали тесной группой, выставив головной дозор из «Диких». К вечеру третьего дня преодолели брод и поднялись на холм, где еще недавно мы так успешно воевали с вайхами. Отличное место для ночлега, лучшего и искать не надо. Костер разводить не стали, чтобы не привлекать внимания – поужинали всухомятку и сразу легли спать. Поднявшись задолго до рассвета, отправились в путь еще по темноте.

Возвращаться мы с Коллайном решили другим путем – тем самым, что указан в бумагах покойного графа. Прежняя дорога была опасна: мы слишком засветились на ней, а теперь возвращаемся – целые и с грузом. Нетрудно догадаться, что съездили удачно, а это создаст для многих очень большой соблазн.

К вечеру мы пересекли степь, оказавшись практически в том же месте, где становились лагерем по дороге в каньон. Ночевка, день пути, снова ночевка. Наша дорога пролегала в основном среди лесов, нехоженых и богатых дичью. Благодаря егерям практически каждый день мы ели свежее мясо, без труда добываемое ими прямо по дороге.

Наконец появились первые признаки человеческой жизнедеятельности, да и немудрено – вскоре на нашем пути должен был повстречаться небольшой город Сентокс, отмеченный на карте графа.

В принципе сам Сентокс был нам не интересен, нас больше привлекал Ингард, город, расположенный чуть в стороне от имперского тракта, по которому мы и собирались продолжить наш дальнейший путь в столицу.

Проехать в Ингард можно было двумя путями. Один лежал через тот самый Сентокс и далее в обход Кайденской гряды. Существовала и другая возможность: не доходя до Сентокса, повернуть на юго-восток, сделать один дневной переход степью и выйти на Кайденское ущелье, насквозь проходившее через одноименную гряду. В этом случае мы экономили более трех суток, но теряли возможность пополнить и без того скудные запасы продовольствия.

На карте этот проход не был обозначен, про него рассказал мне Нектор, одно время служивший здесь в составе местных егерей и неплохо знавший местность. В Кайденское ущелье вела малоезженая дорога, в самом проходе трудно проехать на телегах, а вот для всадников проблем не будет. На мой вопрос, далеко ли она, Нектор ответил, что близко – достаточно перевалить через тот взлобок, а потом… – Он указал рукой направление, посмотрел туда же – и застыл как изваяние.

Присмотревшись, я увидел дым, поднимающийся как раз там, куда указывал егерь. Клянусь чем угодно, совсем недавно его не было – мы двигались как раз в том направлении и непременно бы его заметили.

Галопом взлетев на возвышенность, мы осадили коней, заставляя их пятиться в кустарник, густо росший на южном склоне холма.

Сентокс горел.

Пожар еще не полностью овладел городом, но дело шло именно к этому. С высоты холма, на вершине которого мы находились, город, лежащий в низине, был виден как на ладони. Но не это заставило нас попятиться, скрываясь в кустарнике. Вайхи, большой отряд кочевников, хозяйничал и в самом городе, и в его окрестностях. Могу представить, что творилось в Сентоксе. Жестокостью вайхов пугали детей, да и сам я, бывало, вздрагивал, слушая рассказы о поведении степняков в подобных случаях. Теперь выбора нет, остался только путь через степь к ущелью: вайхов много, несколько сотен, и это только на первый взгляд.