Текст книги "Дариус Дорван. Наемник"

– Как ты сказал – Марисса?

Не удержавшись, Дорван схватил друга за руку.

– Ну да, Марисса, – беззаботно ответил Ториан.

Затем Дариус почувствовал, как вдруг напряглась его рука.

– Вот оно что… – протянул Тор. – А я-то все понять не могу: что это с тобой происходит? С самого детства тебя знаю, а тут совсем ничего в голову не идет.

Ториан повернулся к Дариусу, положил руки ему на плечи, заглядывая в глаза:

– Так ты, брат, решил, что я с Эликой?! После того, как ты на нее так смотрел, что даже все остальные обратили внимание? Да как тебе такое даже в голову пришло?! И как ты о ней самой мог такое подумать, а? Идем спать, уже вставать скоро.

Ториан посмотрел на Дариуса так, будто бы он сделал что-то постыдное.

– Ну ты даешь, брат. И вот еще что, ты уж никому ничего не говори, все наши несокрушимым тебя считают. Во, какое удачное слово подобрал – несокрушимый, сам от себя не ожидал, – ухмыльнулся Ториан. И, помолчав, добавил с грустью в голосе: – Знаешь, я тебя понимаю. У меня самого с Лавеной именно так все и было.

Засыпая, Дариус думал, что завтра обязательно встретится с Эликой. Увидится для того, чтобы просто с ней поговорить. И, если повезет, услышать ее замечательный смех.

Проведать Тацира Дариус отправился вместе с Галугом. Бист остался кухарничать, благо в предоставленном им старостой доме имелись и печь, и горшки. Ториан увязался с проходившими мимо рыбаками, пригрозив, что вечером накормит всех отменной ухой.

– Если у меня на это будет время, – многозначительно хмыкнул он. – Но добыть рыбу обещаю.

Галуг собирался показать лекарю рану на руке, а Дариуса к дому Сола ноги сами несли.

– Ты чего не спал всю ночь, гонорт? – поинтересовался Галуг. – Проснусь – ты за столом сидишь, еще раз проснусь – тебя вообще в доме нет. Ходил Ториана разыскивать?

– От варисургов вас стерег, – отшутился Дариус. – Прокрадутся, думаю, в деревню ночью, и тогда вся надежда на то, что ты их своим храпом отпугнешь.

А мысль о жрецах у него действительно возникла.

Конечно, варисурги крайне раздосадованы тем, что кому-то удалось найти их тайное убежище, а затем благополучно уйти. Хорошо, если удалось оторваться от погони, а если нет? Что если следы приведут варисургов прямо в Лоринт? И что жрецы предпримут в таком случае? Лоринт – деревня небольшая и находится в глуши, а сколько в долине варисургов, неизвестно.

Их преследовало десятка два, но ведь это не значит, что все они бросились в погоню. Двух десятков людей вполне хватило бы для того, чтобы покончить с котерией, прижми они наемников в подходящем местечке. Так какой смысл был в том, чтобы посылать больше людей? И благо, что все закончилось так хорошо.

«А как бы я сам поступил на месте варисургов? – размышлял Дариус. – Мы обнаружили их убежище случайно, тут никаких сомнений нет. Возможно, они и сами не знали, что можно попасть в долину таким путем.

Когда мы бежали берегом озера, пытаясь как можно быстрее покинуть про́клятую долину, ничего толком рассмотреть не удалось. Какие-то строения виднелись сквозь ветви деревьев, попадавшихся на пути, но, что именно за дома и сколько их, никто так и не смог вспомнить. Всем нам повезло еще и с тем, что на выходе из долины, там, где она сужалась до небольшого прохода между скалами, нас не ждала засада. Возможно, мы просто опередили людей, посланных чтобы запереть выход из нее.

Слишком много везения для одного случая, – размышлял Дариус, шагая к дому Сола. – Но попробуй объясни это Тациру, если он еще жив. И до сих пор непонятно, чем закончится вся эта история. Оставят ли жрецы все как есть, будут искать себе новое прибежище или попытаются закрыть рты всем тем, кто может о них рассказать, известно одному лишь Гитуру. Правда, теперь варисургам придется закрывать значительно больше ртов – Лиден молчать не стал. Рыбаки, проходя мимо, говорили именно о жрецах, так не может же их разговор быть случайностью? А это значит, что староста действительно не имеет к варисургам никакого отношения. Или у него просто не оставалось другого выхода?»

Ближе к дому лекаря Дариуса начали одолевать противоречивые чувства. Вполне возможно, сейчас он узнает, что Тацир умер. Вчера у раненого был такой вид, который явно говорил: парень не жилец. Но с другой стороны, Дорван мог встретить Элику, девушку, при одном воспоминании о которой сердце начинало биться часто-часто.

Дариус вспомнил, что чувствовал ночью, когда решил, что Ториан пошел на встречу именно с ней. Да уж, не хотелось, чтобы такое повторилось вновь. Потом гонорт поймал себя на мысли, что думает больше о Элике, чем о том, что, возможно, Тацир уже остывает, и ему стало неудобно. Но затем он утешил себя мыслью, что им давно бы уже сообщили, если бы с Тациром что-то случилось.

А следующая мысль привела его в полное смятение.

Вчера он так переживал, что Элика с Торианом, но почему-то ему даже в голову не пришло, что у нее давно уже есть другой парень, что они любят друг друга, возможно, уже и день свадьбы назначен. И между ними происходит то, что он так ясно представлял себе вчера ночью.

Он скрипнул зубами так громко, что идущий рядом с ним Галуг искоса посмотрел на гонорта: в чем, мол, причина?

«Быстрей бы уже уйти отсюда, – в сердцах подумал Дариус. – Сам себе неприятен становлюсь. А люди все видят, от них ничего не скроешь».

Сола они встретили сидящим за тем столом под кустом черемухи, где вчера он осматривал Тацира. Лекарь так сосредоточенно толок что-то в каменной ступе, что, когда Дариус его окликнул, вздрогнул от неожиданности.

– Ну как он? – спросил Дорван, присаживаясь напротив.

Галуг сел рядом и начал разматывать повязку.

Сол взглянул куда-то за спину Дариусу.

– Жить будет, – после томительной паузы произнес он. – Ночь сегодня для него тяжелая была. По правде говоря, я уже и надеяться перестал, что смогу удержать его на этом свете. Но теперь все, точно выживет.

Лекарь достал из ступки щепоть зеленовато-коричневой трухи, потер ее между пальцев, удовлетворенно кивнул и отодвинул ступку в сторону.

– Можно к нему? – поинтересовался Дариус, ожидая, что Сол укажет на дом – заходите, мол.

Элику на задворках он не увидел, возможно, она находится внутри дома, а тут такой повод в него попасть.

К его удивлению, Сол на дом показывать не стал.

– Отчего же нет, посмотри. Он как раз сзади тебя и находится.

И действительно, под навесом, пристроенным к глухой стене, на покрытой овчиной лежанке спал Тацир. Лицо его наконец-то избавилось от мучительной гримасы, к которой Дариус успел уже привыкнуть.

Сверху Тацира прикрывала холстина с затейливой вышивкой.

«Элика вышивала», – почему-то подумал Дорван.

– Сон сейчас для него – лучшее лекарство, – негромко произнес Сол, движением ладони согнав со лба Тацира муху. В дом переносить не стали, – опередил он вопрос Дариуса. – Ваш человек и так за время дороги натерпелся, не хотелось лишний раз беспокоить, тем более в том состоянии, когда он на полпути к Варису завис. Да и лучше ему здесь, на свежем воздухе, и по ночам еще не холодно.

– Комары не заедят? – на всякий случай поинтересовался Дариус.

Все это время он тщетно прислушивался, стараясь уловить звук шагов Элики или хотя бы услышать ее голос.

– А нет у нас комаров, – ответил лекарь. – Казалось бы, и вода рядом, а комаров нет. Вот муравьев множество. Ну, давай посмотрим, как у тебя там дела, – обратился он уже к Галугу, успевшему освободить рану от повязки.

Осмотрев рану, Сол смазал ладонь Галуга с двух сторон тягучей желтой мазью, отдававшей запахом дегтя. Когда тот пожаловался, что мизинец плохо сгибается и он его почти не чувствует, развел руками:

– Тут уж от меня не зависит. Заживет рана, почаще кулак сжимай-разжимай, глядишь, все и обойдется. Да не ленись, чем больше – тем лучше. Как говорится – все в твоих руках.

Сол улыбнулся, обнажив удивительно хорошо сохранившиеся для его возраста зубы.

Говорить как будто больше не о чем, настала пора уходить. Но Дариус, все еще надеявшийся увидеть девушку, поинтересовался, не очень-то рассчитывая на ответ.

– Вы вдвоем живете? – не стал он произносить имя внучки Сола вслух, опасаясь, что дрогнет голос.

Помимо его ожидания Сол охотно ответил:

– Отчего же, втроем. Со снохой и внучкой. Сын уже лет пять, как пропал. Охотником он был, на охоте и сгинул. Никак не хотел мою науку перенимать. Одна надежда на внучку, Элику. Они сейчас с матерью на озере белье стирают. Хозяйство у нас – куры да коровенка, огород большой тоже не держим, считай, только моим лекарством и живем. У вас хороший лекарь, как вы там его называете – Бист? – к слову вспомнил он. – Ему бы не убивать людей, а лечить. Ширла целительским талантом не каждого отмечает, ему же она полной мерой отвесила.

Говорить стало совсем уж больше не о чем, новые вопросы в голову не приходили, и Дариус, вздохнув про себя, поднялся из-за стола.

– Идем, Галуг, вечером еще заглянем, узнать, как у Тацира дела.

Причина вечернего визита заключалась конечно же в другом. Но не мог же Дариус напрямую спросить у Сола о внучке – как она, мол, замуж не собирается? А парень у нее есть? Будь на его месте Ториан, тот бы нашел, что сказать. Теперь же только и оставалось, что надеяться застать Элику вечером дома.

Дариус в очередной раз обернулся на дом лекаря и увидел, как в дверь с полной корзиной белья входит Элика. Мгновение – и девушка исчезла.

«Что делать? – размышлял Дорван. – Найти какую-нибудь причину, чтобы вернуться?»

Причины, к сожалению, так и не нашлось. Дариус едва дождался того момента, когда, по его мнению, прошло достаточно времени, чтобы снова можно было отправиться к Солу навестить Тацира. Но не успел он пройти и половины пути, как ему повстречался сам лекарь, вышедший из чьего-то дома именно тогда, когда Дариус проходил мимо.

– Хорошо все с твоим человеком, гонорт, – заверил Сол. – Проснулся, Элика его напоила, и он опять заснул.

– Я рад, – буркнул Дариус так не вовремя повстречавшемуся лекарю, разворачиваясь. Затем все же переборол себя и поблагодарил.

Чуть ли не следом за ним вернулся Ториан, от которого несло тиной и рыбой. В руке он держал корзину, откуда свешивались рыбьи хвосты.

– Сейчас уху готовить буду, – решительно заявил он. – Такое дело никому не доверишь.

Уха действительно удалась – объедение, да только откуда взяться аппетиту, когда день не задался?

– Ну что, виделся с Эликой? – поинтересовался Ториан у Дариуса, когда они вдвоем уселись на сделанную из распиленного пополам бревна лавку.

– Нет, – ответил тот. – Дома не застал.

Почему-то говорить на эту тему не хотелось даже с другом.

– Слушай, Дариус, – не угомонился Ториан. – Я тебя не пойму. Когда ты выходил один на один с Муниром, ты боялся? Нет. Хотя, признаюсь честно, мне до сих пор не по себе становится, когда вспоминаю о нем.

– Я и сейчас не боюсь, а Мунир – совсем другое дело.

– Да как это другое? Ведь ты тогда жизнью рисковал, никто на твою победу даже медяка не поставил, а откажись ты, тебя бы все поняли. А ты его одним ударом без башки оставил, причем первым же ударом.

У Ториана дернулась правая рука, как будто удар, снесший голову Муниру, был именно ее заслугой.

Ториан не лгал, приукрашивая подвиг Дариуса, когда заявил о том, что против этого верзилы выходить бы не стал. За ним по пятам ходила слава воина, не знавшего поражений. Слава заслуженная: Мунир всех своих противников одолел в честном бою. Да и здоров он был на редкость, ростом не меньше Ториана, а в ширину больше раза в полтора.

Все началось с того, что Мунир, проходя мимо Дорвана, попытался сбить его с ног толчком плеча. После того как Дариус уклонился, да уклонился так, что Мунира повело в сторону, поинтересовался:

– Что, ветром отнесло?

– Ты мне тоже не нравишься, Мунир, – спокойно ответил гонорт. – Продолжение будет?

Продолжение последовало. И когда они с обнаженными мечами вышли в круг, Дариус по сравнению со своим противником казался еще не набравшим тела подростком. Затем случилось неожиданное: Дорван повернулся к Муниру спиной, а тот все еще продолжал стоять, но уже без успевшей откатиться в сторону головы. Никто ничего тогда так толком и не понял, настолько быстро все произошло.

Сам Ториан считал, что в случае с Муниром выполнялся заказ, причем не первый.

Первый раз Дариусу пытались воткнуть в спину нож в корчме. Тогда друзья посчитали, что человек этот просто перебрал до помутнения рассудка, всякое бывает. После случая с Муниром стало понятно, что два раза с небольшим перерывом – это уже не случайность.

Знать бы, кто именно заказ сделал, и Ториан снес бы башку заказчику, пусть и не так мгновенно, как получилось у Дариуса с Муниром.

И вот на тебе, обыкновенная девчонка, правда, очень уж симпатичная, тут ничего не скажешь, – и Ториан своего гонорта не может узнать. В голове как-то не укладывается, чего уж тут.

– Лиден не приходил? – поинтересовался Тор у гонорта, меняя тему разговора.

Ториан знал об условии старосты Лоринта, как знали уже и все остальные воины котерии.

– Нет, я его даже не видел сегодня.

– Сколько мы здесь еще пробудем? – задал следующий вопрос Ториан.

– Два дня, – подумав, решил Дариус, и Элика здесь ни при чем. Не настольно они и задержались в пути, чтобы не иметь возможности отдохнуть пару дней. Придут в себя после тяжелого перехода, все окончательно решится с Тациром, ну и условие Лидена необходимо выполнить.

– Ладно, придумаем что-нибудь, – непонятно высказался Ториан. – Время еще есть. Кстати. – Он сделал вид, будто сейчас хлопнет себя по лбу. – Сегодня я разговаривал с рыбаками, и вот что выяснилось: деревня-то действительно ничья. Не принадлежит она никому, так что за податями сюда никто не наведывается. В общем, нет Лоринта ни для кого, не существует он. И потому местные обеспокоены тем, что мы о нем расскажем. Но мы ведь не будем этого делать, гонорт?

И Ториан посмотрел на него вопросительно.

Дариус пожал плечами: к чему? Люди нам помогли, Тацира вот лечат. Еще бы и убивать никого не просили…

Глава 6

Дариус сидел на лавке, наблюдая за тем, как проворно бегают пальцы Биста, плетущего новую тетиву. Темнело, на небе мерцали первые звезды, но сверду и не нужен дневной свет, он умеет работать на ощупь и потому даже смотрит в сторону, напевая под нос песню с тоскливой мелодией, где каждая строка заканчивается вопросительной интонацией.

Бист всегда плел тетиву из женского волоса, утверждая, что именно из него она получается самой стойкой к износу и не слишком боится сырости. Такие тетивы он наделал для всех, и даже сейчас, когда Дариус давно уже лишился лука, где-то на дне его заплечного мешка лежал подарок Биста. У сверда запас волос всегда с собой, и в свободные минуты он частенько плел новую, про запас.

Ториан каждый раз интересовался, где же Бист достал столько женских волос. Как будто бы ни в Табалорне, ни в других местах, где им приходилось бывать, не бегают с плачем несчастные женщины, лишившиеся своей гордости – длинной, по пояс, а то и ниже, косы. И мужчины никогда не приходят с претензиями, пытаясь вернуть своим женам и подругам их поруганную честь.

Дариус усмехнулся, вспомнив, как вытянулось лицо друга после сегодняшнего ответа Биста, когда Тор перед уходом снова задал ему тот же самый вопрос.

Сверд сказал ему, что для тетивы подходят не все женские волосы, и Ториан просто ищет их не в том месте, а потому и не может найти.

Услышав ответ Биста, Галуг заржал так громко, что бредущие мимо телята испуганно шарахнулись в сторону, и только длинный прут пастушонка заставил их идти в нужном направлении.

Уходящему Ториану Галуг посоветовал все же набрать таких волос.

– Бист сплетет тебе из них тетиву, и лук с такой тетивой, – утверждал он, не переставая давиться от смеха, – будет бить значительно точнее, а это то, что тебе и необходимо, потому что как стрелок ты никуда не годишься. Твой младший брат стреляет значительно лучше тебя.

Кто бы другой мог и разозлиться, но только не Ториан. Усмехнувшись и пообещав утром, сразу же по приходу, оторвать ему пальцы и на здоровой руке, чтобы точно быть лучником лучше, чем Галуг, Ториан многозначительно взглянул на Дариуса и ушел.

Сам Галуг, после ранения лишившийся возможности стрелять из лука, не расставался с на время отданным ему Дорваном арбалетом. Он и сейчас лежал рядом с лучником на крыльце.

Все верно: любое оружие требует долгого привыкания, а у Галуга всего четыре болта: те три, что Дариус успел прихватить с тела уже мертвого варисурга, и еще один, извлеченный из раны Тацира.

«Завтра, будет время, настрогаю Галугу черенков для болтов, – решил Дорван. – Наконечники подойдут и от стрел, а с оперением проблем не будет, Галуг сможет сделать его и с одной рукой. Конечно, деревянные болты не железные, но для стрельбы в упор сойдут и такие».

Уже стемнело, когда мимо наемников прошли запоздалые косцы с косами на плечах, притворив за собой ворота ограждающего Лоринт частокола. Четверо мужчин да еще юнец, чем-то напомнивший Дариусу младшего брата Ториана – Роя. И взгляд похож, чуть ли не восторженный, именно так обычно смотрит Рой на Ториана да и на самого Дариуса. Такой же взгляд Дорван помнил еще пару лет назад и у Тацира, лежащего сейчас в доме лекаря Сола.

И конечно же стоило гонорту только подумать о лекаре, как сразу вспомнилась та, мысли о которой он старательно гнал от себя. Элика.

«Обязательно завтра с ней встречусь и поговорю», – твердо решил для себя Дариус.

В конце концов, Ториан прав, поговорить с девушкой – это ведь не выйти на бой с человеком, когда только сам он и знает, сколько ему понадобилось сил, чтобы выглядеть внешне спокойным.

– Тор возвращается, – перебил его мысли голос Галуга.

– Ну все, Галуг, – неожиданно заявил Бист, пряча уже готовую тетиву. – Ториан обещал прийти только к утру. Вероятно, что-то у него не получилось, он зол, и теперь он тебе точно руку оторвет. Проси, чтобы больную отрывал, – Тор добрый, он согласится.

Галуг презрительно фыркнул, но говорить ничего не стал: чревато, Ториан подошел достаточно близко и мог услышать его слова.

Не дойдя нескольких шагов, Тор остановился.

– Гонорт, дело есть, – позвал он Дариуса.

Дорван, легко поднявшись на ноги, приблизился к другу.

– Что-то не так? – спросил он, пытаясь по лицу Тора определить, что именно.

Лицо друга имело какое-то загадочное выражение, но никак не встревоженное. Да и вряд ли у Ториана могли возникнуть какие-либо проблемы. Они скорее будут у тех, кто попытается их ему создать.

– Да нет, все так, – откликнулся тот. – Тут, понимаешь ли, какое дело… Одна девушка хотела бы с тобой поговорить. Вернее, я сказал ей, что ты хочешь с ней встретиться… Короче, Дар, Элика тебя ждет. Ты уж извини, что я все на себя взял, но, судя по всему, ты еще долго вокруг да около ходить будешь. – Он хмыкнул. – Поговоришь с ней, глядишь и пройдет все, а то смотреть на тебя больно. – Ториан улыбнулся во весь рот и добавил: – Сам когда-то таким был.

Ну и как тут на него злиться? Вообще-то Ториан чуть ли не на полгода младше Дариуса, а тут: «сам когда-то таким был».

– Отчего не поговорить, можно и поговорить, спать еще рано ложиться, – с самым равнодушным видом произнес Дариус, хотя сердце его билось значительно чаще обычного.

В душе он выругался теми словами, что нормальные люди никогда не произносят вслух. Не на Элику, конечно же нет: гонорт, а ведет себя как сопливый мальчишка и ничего поделать с собой не может.

Девушка ждала его у навеса рядом с колодцем.

– Здравствуй… Дариус, – первой сказала она, когда он к ней приблизился.

– Здравствуй, Элика, – ответил Дариус, чувствуя, что все приготовленные по дороге слова куда-то бесследно исчезли.

Показавшийся из-за туч месяц заливал все призрачным серебристым светом, и Элика в его сиянии выглядела так, что у него перехватило дыхание. Нет, такие девушки ему еще никогда не встречались.

«Светло, хоть бусы на нитку нанизывай», – не к месту вспомнил он выражение матушки Грейсиль.

– Мне Ториан все уши прожужжал: Дариус с тобой поговорить хочет, Дариус с тобой поговорить хочет, – с улыбкой продолжила Элика. – Вот, любопытно стало: о чем же с такой простой девушкой, как я, целый гонорт говорить будет? Да еще, по словам Тора, и вправду герой настоящий.

«И когда это он успел?» – подумал Дариус, лихорадочно подбирая слова в ответ.

– Ну разве только о своем воине, что у нас в доме лечится. – И Элика притворно вздохнула.

– Нет, Элика, – прорвало, наконец, Дариуса, и слова понеслись одно за другим. – Я действительно очень хотел тебя увидеть. Знаешь, мне уже много где пришлось побывать…

Тут он запнулся, но затем продолжил, как прыгнул в холодную воду:

– …но такой девушки, как ты, я еще никогда не встречал.

– Какой это – такой? – Элика взглянула на него, как смотрели до этого сотни других девушек, но никогда Дариуса их взгляды так сильно не волновали.

– Такой красивой, такой необыкновенной, такой самой-самой…

Сейчас он даже не задумывался над тем, что говорит, слова сами слетали с его губ.

– Ты, наверное, это много раз другим говорил. – Дариус едва расслышал, что ответила ему Элика.

«Много? Наверное, много. Возможно, даже очень много. Но никогда прежде я сам не верил в то, что говорил», – подумал Дариус, осторожно беря ее за руку.

Ладонь у Элики оказалась теплой и какой-то уютной, а когда их руки соприкоснулись, они оба вздрогнули.

– Знаешь, Элика, мне столько хочется тебе сказать. Я ведь с того самого мгновения, когда увидел тебя в первый раз, только о тебе и думаю. Где у вас тут парни со своими девушками гуляют? – неожиданно для себя добавил он.

Элика тихо рассмеялась:

– Нет, ты действительно герой, Дариус. И Ториан мне об этом успел рассказать, да и сама я сразу догадалась. Это когда я успела твоей девушкой стать? А если у меня уже есть парень?

Почему-то сейчас, когда она была так близко и когда он держал Элику за руку, ее слова Дариуса нисколько не смутили.

– Был парень, теперь уже только был. Потому что я тебя никому не отдам.

Элика промолчала, осторожно высвободив свою ладонь из руки Дариуса.

И он совсем уже готов был услышать: «А ты меня-то саму спросил?» – когда она сказала совсем другое:

– Нет у меня никакого парня. А у тебя там, где ты живешь, есть девушка?

«Теперь уже нет, да и была ли? – подумал Дариус. – Наверное, все же нет».

Гулять по Лоринту было абсолютно негде, не за частокол же в самом-то деле, ночью выходить, и потому они сидели на ошкуренном, давно высохшем бревне, которое и годилось теперь только на дрова, и разговаривали.

Разговаривали обо всем, что приходило в голову. Почему-то и Дариусу, и Элике казалось, что знакомы они очень давно, затем на какое-то время им пришлось расстаться, и теперь, при встрече, им было нужно многое сказать друг другу. Дариус снова держал Элику за руку, и она уже не делала попыток ее освободить. И даже когда он осторожно обнял ее за плечи, девушка лишь придвинулась к нему поближе.

Элика слушала рассказ о тех местах, где ему приходилось бывать, а Дариус каждый раз сбивался с мысли, когда смотрел на ее такие манящие губы, но поцеловать все же так и не решался.

Волшебство закончилось, когда Элика спросила:

– Дариус, а когда вы уходите из Лоринта?

Когда он ответил: «Через два дня», – оба надолго замолчали.

К тому времени небо затянуло облаками, подул холодный ветер, принеся с собой сырость близкого дождя, да и сам дождь не заставил себя долго ждать. Элика зябко повела плечами, а у Дариуса не было на себе ничего, что можно скинуть с себя и прикрыть девушку.

– Мне пора домой, Дариус, – тихо сказала, почти прошептала Элика. – Да и дождь сейчас разойдется.

Дорван лишь печально вздохнул, соглашаясь.

Возле самого порога дома Дариус спросил, взяв ее пальцы в свои ладони:

– Элика, мы завтра встретимся?

– Зачем? Чтобы через день расстаться навсегда? – ответила девушка и попыталась освободиться.

Дорван мягко, но решительно удержал ее руку в своей:

– Знаешь, ты мне, наверное, не поверишь, но я не хочу с тобой расставаться, не хочу – и все. Я понимаю, что нам придется уйти из Лоринта, но все равно не хочу, совсем не хочу.

Элика подошла к двери и уже взялась за ее ручку, затем вернулась, приподнялась на носках и поцеловала Дариуса в щеку. После чего ловко увернулась от его рук и исчезла в доме.

Дариус еще долго стоял, прижав ладонь к щеке, словно боясь того, что он уберет руку и поцелуй исчезнет. Потом пошел по улице, вспоминая подробности встречи с Эликой и жалея о том, как много ему хотелось ей сказать и как мало получилось.

Дождь уже разошелся не на шутку, заставив его ускорить шаг до быстрого, а затем и вовсе побежать.

На полпути к отведенному ему и его людям дому Дариуса догнал Ториан. Хохотнув, друг пожаловался, что у сеновала крыша здорово протекает, хотя дело к самому сенокосу, и потому им с Миаллой пришлось расстаться значительно раньше, чем они на то рассчитывали.

Едва они успели растянуться на лежанках, как за окном стих шум дождя. Ториан ругнулся злым шепотком, а Дариус тяжело вздохнул: и стоило ли дождю начинаться вообще?

Проснувшийся Галуг невинно поинтересовался: чего это Ториан такой злой пришел? Уж не из-за того ли, что нужных волос не успел насобирать?

Тор пообещал утром оторвать ему уже не руку, а язык. Причем удачно так совпало, заявил он, что лекарю Солу требуется человеческий язык для снадобья, чтобы поскорее поднять Тацира на ноги. И таким образом он, Ториан, сразу два добрых дела сделает.

Невидимый в темноте Бист, как оказалось, тоже не спавший, серьезным голосом подтвердил, что о снадобье из человеческого языка он знает.

– На моей родине, – с легкой грустью сказал он, а Бист всегда говорил с грустью, когда вспоминал о родине, все уже давно это заметили, – перед казнью всегда вырывают язык, потому что у трупа он теряет все свои лечебные свойства.

Затем оба они в полный голос заржали, потому что Галуг внезапно начал похрапывать, делая вид, что уже спит. Угомонились они только после того, как поняли, что Галуг решил упорно молчать в ответ на их вопросы. Ториан даже предположил, что Луга сам себе язык откусил из вредности, чтобы он на лекарство не пошел.

Дариусу все не спалось, и он, глядя в потолок, раз за разом думал о встрече с Эликой.

Вспоминал свои слова, то, что она ему отвечала, как при этом на него посмотрела. Сейчас Дариус жалел о том, что так и не решился ее поцеловать.

Он уже засыпал, когда за затянутым бычьим пузырем окном послышался едва слышный шорох. Затем за стеной что-то коротко звякнуло, и сон мгновенно улетучился. Миг, и гонорт стоял рядом с окном, прижавшись сбоку к стене.

Окно выходило на огораживающий Лоринт частокол, до которого не больше десятка шагов по заросшей высокой травой земле.

Снаружи явно находились люди. Но кто они и почему там оказались?

«Дом гостевой, и земля между ним и частоколом не используется, да и темновато там для грядок или еще чего-нибудь – вечная тень. Что бы это значило?» – напряженно размышлял Дариус.

Затем от входных дверей донесся едва слышный стук, как будто по двери слегка ударили чем-то деревянным, и время понеслось вскачь. Кто бы они ни были, они пришли сюда явно не с добрыми намерениями.

Неслышным прыжком Дариус оказался у лежанки, которую занимал Ториан, и дважды хлопнул друга по плечу. В доме стояла едва ли не кромешная мгла, но глаза за время вынужденной бессонницы почти успели привыкнуть к ней, и потому гонорту удалось рассмотреть, как Ториан бесшумно сел на постели.

Мгновение – и рядом с ним уже стоял Бист, и только Галуг продолжал посапывать. Тычок Ториана, судя по звуку, угодил ему куда-то в бок, после чего Луга присоединился к остальным. Снова едва слышно звякнуло, но теперь уже внутри дома: вероятно, Галуг схватился за арбалет.

Дариус приблизился ко всем вплотную, и тихо, на грани слышимости, прошептал:

– Снаружи… с оружием… дверь подперта… Ториан, приготовь глефу.

Затем, услышав за окном еще один шорох, замолчал, выждал мгновение и зашептал снова:

– Тор, махну рукой – глефой в окно. Я наружу, Бист за мной, остальные через дверь, мы откроем.

Вряд ли за окном собрались ревнивые мужики Лоринта, но даже если и так… Если дверь действительно подперта, то теперь можно ждать единственного – чего-нибудь жидкого и очень горючего, заброшенного через окно. А дальше жаркое пламя внутри, бесполезные усилия выбить дверь, открывающуюся, кстати, наружу, и попытка спасения через окно, прямо на ждущие их лезвия или наконечники копий.

Окно в доме не единственное, но второе, не в пример более маленькое, находится над входной дверью, и через него не выбраться даже самому мелкому из них – Галугу. Да и через большое окно Ториану не выскочить одним махом, придется пролазить, слишком уж он широк. И совсем не важно, кто находится за окном, пусть даже и кто-то из жителей Лоринта, важно сейчас спасти свои жизни, а разбираться нужно уже потом.

Послышался новый шорох, Дариус опять оказался возле окна, чуть сбоку, держа в руках кинжал и засапожный нож.

Внезапно он увидел, как снаружи, к закрывающей окно пленке пузыря приблизился темный предмет.

«Лезвие, – молнией сверкнула в голове догадка. – Сейчас оно разрежет пузырь, затем внутрь полетит горшок с чем-нибудь горючим, а следом – зажженный факел. Возможно, все пойдет по-другому, но медлить больше нельзя».

И Дариус резко махнул рукой с зажатым в ней кинжалом, отчаянно надеясь, что Ториан увидит его жест.

Они совпали – движение лезвия по захрустевшей пленке пузыря, рассекшей ее наискосок, и выпад Ториана глефой.

Было хорошо слышно, как лезвие вошло в плоть, после чего донесся звук падающего тела. И Дариус рыбкой нырнул в окно, молясь, чтобы при приземлении не наткнуться на колышек, сучок или какой-нибудь пень. Обошлось.

Земля встретила ударом в сжатые кулаки, после чего он продолжил кувырок, вставая на ноги и разворачиваясь. Их оказалось четверо, людей в уже хорошо знакомых балахонах варисургов, и один из них действительно держал в руках что-то похожее на кожаное ведро или бурдюк.

А чуть дальше и правее, прячась за углом дома, находился пятый, судя по отблеску, с зажженным факелом в руках.

«Спасибо тебе, Гитур, и вам, Марох и Ширла, всем-всем спасибо», – почему-то онемевшими вдруг губами шепотом перечислял имена богов Дариус, на миг представив, как лижут языки пламени внутренности дома и себя, в отчаянии мечущегося в жаре огня в попытке спастись.

А тело само делало то, чему сейчас не могла дать приказ голова. Шаг в сторону варисурга с ведром, попытавшегося им прикрыться, и удар зажатым в левой руке ножом в смутно белеющее горло.

Нырок под направленное в него копье с широким и длинным, как у глефы, лезвием, и еще один удар – кинжалом в защищенный только тканью одеяния живот. Лезвие, скользнувшее по ребрам уклоняющегося варисурга, повело в сторону, но вошло оно по самую крестовину.