Текст книги "Москва – Маньпупунёр (флуктуации в дольнем и горним). Том II. Схватка на плато Маньпупунёр"

Глава 60. Загадки плато Мань-пупу-нёр
Подглава 1

Вчера мне рассказали историю, так не похожую на правду, что я сразу в неё поверил

Гур устал, да и рана давала о себе знать. Всё-таки, он потерял много крови. Как лучшему, на протяжении многих циклов рождения и смерти солнца Е-Ра, охотнику племени ему ли не знать, что ждёт его скоро смерть и попадёт он прямо в долину, где живёт в тёмном мире Лати племя охотников Раа. Потому попадёт, что убил в честной схватке один на один Леу, страшного зверя. Его отец, когда Гур ещё с женщинами племени собирал коренья и ягоды с плодами мелких зелёных тыу, сладких на вкус, что лопались на зубах брызгами, рассказывал о великом вожде Зеве. Том, что одолел совсем молодую особь кошки похожей на Леу. но та была без гривы и почти в два раза меньше, чем взрослые родственники безжалостного охотника за соплеменниками Гура. Но даже среди них Леу выделялся не только пятном, но ростом, этот самец был гораздо крупнее других хищников прайда.

Бурый зверь тоже уступал тропу Леу, и вот его победил Гур, но об этом никто не расскажет тёмными дождливыми вечерами, греясь у огня, своим детям. Не споют про него и женщины свои гимны заклинания, раскачиваясь из стороны в сторону и раскрашенные кровью животных и ещё растёртой в порошок красной глиной, из которой Учи, сделал для них краску, цвета больших муравьёв, живущих рядом с пещерой, перед тем как мужчины снова уйдут на охоту. Этот ритуал знал ещё, отец Учи, и его отец. Не будет и рисунков, на которых запечатлена его охота на Белое пятно, в том углу пещеры, где зубы злых духов растут навстречу друг другу один вверх, другой вниз с потолка. А драгоценную шкуру раздерут на части злобные гиены.

Так за этими невесёлыми мыслями он и добрался тяжело, наконец, до вершины горы. Дыхание перехватило от увиденного вокруг. Впервые он лицезрел, насколько огромен мир, в котором раньше жил. На некоторое время он даже забыл о боли. До самого горизонта на половину одной лунной фазы пути, были видны в ярком свете уже высокого Е-Ра горы и долины, поросшие хвойными лесами, остриями своих елей и кедров пронзающими высокое чистое небо.

Слева блистало их озеро, старики, пока были способны к охоте на крупную дичь, рассказывали, что оно образовалось там очень давно. Произошло от падения с неба большого камня, кинутого Молом в гневе на прекрасную девушку Ба-ба. Девушку отказавшую ему, так давно, когда ещё их племя не пришло в эти земли. Это озерцо, поросшее по одному берегу аиром, находилось почти точно посреди круглой ямы, на самом дне которой оно и сверкало ровной гладью в лучах дневного Е-Ра. Недалеко от него, застыла окаменевшая Ба-ба, дочь вождя племени, позже покинувшего эти места. Он видел далеко внизу, как прямо сейчас целое стадо тех толстых чёрных зверей с громадным рогом на голове, что он когда-то нарисовал на стене пещеры, шли цепочкой, почти касаясь друг друга, спускались к воде.

Гур стоял как раз на краю этой воронки и смотрел направо, где росли невысокие деревца, на них женщины Ури Ала обычно собирали плоды кислые и крепкие, как камни. Некоторое время он сидел на покатом камне, их было немало, рядом с тропой, которую протоптали животные, опускаясь к воде. Ещё не решил, куда идти дальше, когда подул ветерок, и у самого края горизонта не поползла в его сторону тёмная туча, видимо Гур все же чем-то прогневал страшного Мола и тот начал свою охоту за одиноким изгнанником.

Сорвав, несколько молодых листиков, с брусничного кустика, он тщательно разжевал их и потом вместе со слюной приложил к ране на левом плече и к глубоким царапинам на ногах, спустя тень от стопы бегущего по небу Е-Ра, боль утихла. Но это только на время. Если бы он был там внизу, то заботливые соплеменницы давно бы прижгли кровоточащие раны, наложили повязки, пропитанные чёрной водой, приготовили целебный отвар.

Небо уже на половину закрыли грозовые тучи, светило то исчезало за ними, то все реже и реже прорывалось через заслоны сердитого Мола. Вдали холмы покрыла стена серого дождя. А ветер усилился и стал холодным, старого охотника трясло, толи от этого ветра, толи от полученных ран, толи от страха перед близкими стрелами безжалостного бога, который мог на несколько Лун побороть даже самого Е-Ра.

Надо было срочно найти на время укрытие от дождя, который вот-вот доберётся и сюда. Ничего не оставалось, как взглянув ещё раз на свой мир, пойти дальше навстречу новому, неизведанному.

Прошёл он довольно далеко, между густыми кустами неизвестного ему ещё вида с маленькими плодами, горькими на вкус и липкими, смолистыми, и большими валунами, обглоданными временем. На земле вокруг них, в изобилии лежали куски, отпавшие за сотни и тысячи лет, что их точили вода и засухи, тепло и холод, ветры и просто старость, ибо и камни стареют, только очень медленно. Бывший вождь подумал, что из этих осколков поучатся отличные ножи и наконечники для копий.

Гур добрался до высокой скалы, где заметил, не так уж и высоко, небольшое отверстие в каменных пластах. Куда можно было подняться, спрятаться и если повезёт, даже прилечь. Силы покидали его. Все же он обрезал одним из острых сколов камня, принесённого им с того места, где он отведал тёплых ещё и нежных внутренностей Леу, и надломил несколько пушистых веток кустарника, чтобы положить их там на землю.

Набрал полную горсть земли и, присыпав раны, поднялся к месту своего будущего укрытия. Внутри оказалось даже просторно, запросто могло уместиться несколько человек. Видимо здесь когда-то обитал крупный зверь, в пещере сохранился его запах и остатки бурых волос. Сюда же он приносил свою добычу, повсюду валялись остатки костей и засохшие куски шкур убитых хищником животных. Гур боялся змей, они обитали вместе с мелкими грызунами в таких пещерах в ожидании своей добычи и неожиданно нападали, поэтому пошерудил, обломком своего копья по всем тёмным углам и, не услышав шипения, наконец, прилёг в небольшом углублении на те ветки, что принёс. Мясо в листах подорожника положил рядом с собой. Сильный дождь уже вовсю барабанил по земле, ему второй раз в этот день повезло.

То был не обычный ливень. Разверзлись хляби небесные. За те 4 дня, что Гур метался в бреду, а его покрытое шрамами тело боролось за жизнь старого охотника, дождь залил всю землю. На том месте, где он ещё в молодую луну играл с детьми племени в самую весёлую игру, когда он прятался, а молодняк с визгом его искал и гонялся за бывшим вождём в пещере, на том месте образовалось новое озеро, поглотив своими водами и ту пещеру и людей, что его изгнали. Молодой вождь Умо, боясь голубых стрел Мола, летевших на землю одна за другой, не увёл людей из пещеры, а потом стало поздно, потоки воды с верхнего плато устремились вниз, сметая на своём пути камни в несколько тонн, кусты вместе с корнями, животных и людей.

Все эти дни и ночи раненного Гура то бросало в жар, то колотило от холода. Он кричал во сне и призывал соплеменников не бояться, ведь Леу он убил. Однажды к нему пришла Гела, но она почему-то не велела ему идти за ней в долину, поросшую высокой сочной травой, где паслось большое стадо антилоп, а показала рукой в другую сторону, где горел высоким пламенем огонь, разожжённый одной из стрел громовержца, разгневанного на людей и их защитника Е-Ра. Потом он видел, как плакала Ба-ба и её каменные слезы катились с горы вниз, превращаясь в огненные шары, бьющие снопами искр во все стороны при спуске.

Какое-то время в полузабытьи, он ощущал себя и чувствовал, что к нему скрюченному калачиком прижимается кто-то очень горячий, как его мать Сул, в раннем детстве, которая всегда самый жирный кусочек мяса отдавала ему и только потом ела сама. Так она согревала в холодные дни и ночи его и младшую сестру, умершую вскоре ещё ребёнком.

Почти половина детей племени не доживала до срока, когда их впервые брали на охоту, а девочек на сбор плодов и кореньев, и разрешали забирать себе малую часть добычи. Сам Гур отсчитывал 23 смены периодов тёплого и холодного Е-Ра или чуть больше, по календарю смен лунных фаз, так говорил Учи. Соплеменники, да и он сам так думал, считали его глубоким стариком, которому давно пора искать новое племя в тёмном мире Лати.

Вечером 5 дня он очнулся от того, что страшно хотел пить. Во всем теле ощущалась слабость. Повернувшись, он едва не вскрикнул, в слабо освящённой пещере, рядом с ним лежали на мягких ветках два спящих слепых ещё кутёнка, бурого цвета с тёмными пятнами, недавно родившихся, судя по большим ещё слепым глазам тёмно-фиолетового цвета. В двух шагах, готовая прыгнуть скалила огромные клыки, их мамаша жёлто-бурая полосами гиена. Стараясь не двигаться, даже не дышать Гур замер, понимая, что шансов у него нет. Один укус этих резцов мог убить молодого леу, а стае гиен уступали тропу все, за исключением того быстрого и бесстрашного животного с большим рогом. Остальные хищники даже бросали добычу, так как свора налетала сразу со всех сторон, безжалостная и терпеливая, могла долгие тени Е-Ра гнать жертву, не уставая. Гиена прикрыла пасть и, успокоившись, улеглась на пол пещеры не переставая смотреть на старого охотника. Шерсть на загривке до того стоявшая дыбом улеглась. От неё шёл острый неприятный запах. Потом она даже отвернула рыло, в знак того, что не собирается нападать тотчас. Спустя ещё какое-то время она подползла к щенкам, куда делись остальные особи её стаи, Гур догадался уже ночью. Она позволила ему выползти из пещеры, готовая, атаковать при любом быстром движении. Недостатка в воде не было, и искать её было не обязательно. На пару метров ниже стояло море воды, в лунном свете это огромное, сколько хватало глаз до края земли, чёрное, похожее на масло зеркало слегка колыхалось. Ещё с плато, так и не подтопленного узкой косой полосы земли, стекали последние потоки не принятой грунтом воды. Но все успокоилось.

Вдоволь напившись и смыв засохшие сгустки крови на теле, Гур попытался найти целебные травы и листья, но вся земля была покрыта смывами непросохшей грязи и ошмётками былой растительности, перемешанными с той же грязью. Отдышавшись, бывший вождь, прихрамывая, с трудом вернулся в пещеру. Гиена лёжа кормила щенков, только равнодушно проводила его взглядом, а затем и вовсе закрыла глаза.

От автора:

По одной из версий Земля, мчащаяся вместе с Солнечной системой, своим шаровидным звёздным скоплением и галактикой Млечный путь, через бездонные просторы нашей Вселенной, по сложной, спиралевидной траектории, разбегаясь и ускоряясь, столкнулась с самым краем разряженного облака льдинок-иголок. При этом скорости составляли:

– вращения Земли вокруг своей оси – 1674,66 км/ч вокруг Солнца – 29,8 км/сек;

– вращения нашей Галактики вокруг своего Центра – 220—230 км/сек;

– наконец, галактики разбегаются друг от друга на скоростях от 68 километров в секунду, до постоянной – 400 км/с и возможно – порядка 1000 км/с;

– Млечный Путь и близлежащие галактики, такие как Туманность Андромеды, входят в нашу группу сверхскоплений – Laniakea (с гавайского языка – «Неизмеримые небеса». Её сечение в диаметре около 160 мегапарсек, масса больше массы нашей Галактики в 100 тысяч раз. С какой скоростью она вращается, учёные пока не знают.

Не ведаем и мы, с какой скоростью двигалось само это облако, неизвестно откуда прилетевшее, и врезавшееся в атмосферу планеты.

Были эти льдинки микроскопического размера и удалены одна от другой, на сотни метров и километров. Если бы облако было более плотным, оно убило бы Планету, а может быть, это привело бы к колоссальным изменениям всей Солнечной системы, кто знает? Но и так этим облаком были уничтожены многие представители земной флоры и фауны, а климатические условия изменились на долгие тысячи лет, частично изменился и состав земной атмосферы.

В обычный, среднестатистический год на Землю выпадает:

– из космоса – космической пыли, ежегодно около одного миллиона тонн;

– за сутки 400 тонн космической пыли и 10 тонн метеоритного вещества;

– в течение одного дня столько осадков, что этой воды хватило бы всем людям на планете принять душ около 1500 раз;

Наша планета содержит около 1500 млн км² воды, из которых 10% составляет пресная вода. Примерно 60% воды в океанах Земли попали в них напрямую из космоса. И не известно, сколько такой жидкости в её недрах. Уже практически доказано российскими учёными, что именно из космоса на Землю пришла жизнь. С водой, а так же в виде льда комет попали на нашу планету первые живые организмы. Это были – бактерии (возможно нано – и ультрамикробактерии).

За три последующих дня человек и зверь, до того непримиримые враги, при обстоятельствах земной катастрофы вынужденно сблизились и подружились. Что было вовсе не объяснимо, она убежав куда-то ночью вторых суток, после того как Гур пришёл в себя, принесла в пещеру добычу – маленькую кабаргу, которую толи поймала в болотистой жиже покрывшей все плато, толи найденной где-то уже погибшей. Насытившись сама, она притащила, легко оторвав часть тушки ему. Может быть, чувствуя некое подобие вины за тот кусок мяса, что лежал рядом с ним и, который самка, по-видимому съела, той страшной ночью или в другие дни пока он лежал в беспамятстве. Ещё она позволяла ему гладить себя и почёсывать живот, сначала правда, при этом, осторожно покусывая ладонь. Бывший вождь знал, что на охоте в стае гиена за счёт сильных челюстей способна запросто отхватить ногу у большого чёрного зверя или копытного за один укус.

Самка часто широко разевала пасть, будто зевая и вид её огромных клыков наводил ужас на Гура. Утром четвёртого дня с момента, когда пришёл в сознание, он настолько окреп, что предпринял первую продолжительную вылазку и ушёл далеко на Юг. Болотца стали подсыхать, и идти было трудно, ноги покрылись толстым слоем мокрой глины. Гиена, изгнанник дал ей имя Гия, сначала бежала от него на некотором удалении, но потом пошла почти рядом, иногда обгоняя и что-то вынюхивая. Уставши, оба к вечеру вернулись в пещеру, по которой все активнее ползали щенки. Один, что покрупнее и нахальнее уже прихватывал палец, ему охотник дал имя Гил, а второму, девочке – Гита.

Самка, видимо потерявшая в потопе самца, восприняла Гура как члена своей семьи и вполне сносно обеспечивала пищей, молоком щенят, обычно их бывает в выводке до 1—3. Ему она либо приносила кусок тёплого в крови мяса, надо было ждать, пока она выпустит его из пасти, либо отрыгивала 1—2 раза, наполовину уже переваренную ею пищу. Ночами она возвращалась с охоты и ложилась рядом, так чтобы щенки оказались между ними. Так прошли 4 или 5 недель, щенята уже стали видеть и норовили убежать из пещеры. Плато подсохло, и Гур все чаще стал уходить в поисках соплеменников, но видимо почти все погибли.

В то же время они чуть не стали опять врагами, во всем виноват был огонь. Гур замерзал по ночам и однажды вечером, собрав достаточно подсохших веток снаружи и клочья чужой шерсти внутри пещеры, смог развести огонь, не уставая благодарить Мола, его хозяина. Гия, увидев огонь, ощерилась и выбежала вон. Какое-то время снаружи, раздавались её тявканье и хохот, потом она завыла и стала набегами приближаться к входу в пещеру, но внутрь войти боялась. Шерсть высокая и так, на загривке встала дыбом.

Она злобно скалилась на Гура, ясно давая понять, что если бы не этот опасный зверь, который может, огромной стаей бежать по ровной поверхности плато и, догоняя, убивать всех без разбора, ему бы несдобровать, ведь он дружил с красным зверем. Но все же материнские чувства взяли вверх, щенки тявкали, да и снаружи дул ночной холодный ветер. Приближался сезон холодов. Только к середине ночи самка крадучись заползла и устроилась у входа, чтобы случись нападение красного успеть убежать. Но огонь постепенно затухал, а рядом с ним можно было согреться, да и выводок её, все настойчивее просил, есть, и она сдалась.

С того самого момента гиена признала превосходство и главенство человека, он мог родить и усмирить красного зверя, а тот дарил тепло.

Но именно гиена спасла человека, наверное, потому что была не голодна, несла в зубах, спасая своих щенков, когда обнаружила его в пещере, почти бездыханным и, вместо того чтобы перегрызть горло, долго зализывала его самую опасную рану на левом плече.

Немало авторитету и новому статусу человека способствовал случай, произошедший вскоре. Толи старый хозяин вернулся и пожелал предъявить свои права на жилье, толи новый огромный бурый мохнатый зверь, что одной лапой мог убить самку или отшвырнуть на три своих роста прочь, пришёл к пещере и стал громко реветь, заявляя о силе и праве. Но вожак – человек бесстрашно взял из большого красного зверя нескольких маленьких щенков поднёс их к выходу их убежища и бурый, испугавшись, тотчас убежал.

Несколько раз Гия, пыталась сама приручить красного убийцу, хватая головешки от кострища в пасть, но только обожглась, из чего сделала вывод, что тот дружит только с её вожаком. Она уже знала, что кормить красного надо большими ветками и даже пыталась сама их добывать, но человек делал это лучше. Ещё она любила смотреть на то, как красный зверь пожирает ветки, и они жалобно трещат в его пасти. Однажды ей посчастливилось загнать в угол, среди камней, неуклюжее животное с длинными иглами и человек смог его убить длинной палкой, оба конца которой он, до того дал обглодать красному.

Человек ободрал большим каменным когтем с него шкуру и сделал из неё при помощи острых косточек и тонких высохших жил себе самую простую обувку, отчего ноги его стали походить на ноги толстого однорогого гиганта. Теперь гиена могла с ним даже побегать наперегонки по выпавшей с неба белой массе снега, что покрыла за ночь все плато толстым слоем, в котором лапы тонули полностью и легко читались следы других зверей.

Шкурой сверху человек обзавёлся ещё в период дождей, связав несколько оленьих, от погибших животных найденных им на спуске с плато. Сначала он снял их, отделив от туловищ, тщательно очистил большим пучком тонких веточек от остатков сгнившего мяса животных, и несколько дней сушил на высоких ветках, чтобы не достала самка гиены и щенки. Затем несколько дней держал в каменной яме, поливая смесью воды и глины из большой лужи, что была неподалёку. Опять же чтобы гиены её не утащили, сверху накрыл яму крупными камнями и всё это время мочился в неё. И долго, долго мял руками, пока кожа не становилась мягкой. Вынимал и намазывал внутреннюю поверхность шкурок смесью слюны и жёваных толстых листьев брусники и аира, сушил и опять мочил. Потом Гур растирал высохшие кожи соком стеблей и жёлтыми кистями цветов донника, опять мочил и сушил на ветках у дымного костра. Потом, пока они не отвердели и не погрубели, долго мял и, при помощи нарезанных острым краем скола камня, тонких лент из мягкой кожи на брюхе животных, высушенных, и скрученных в длинные полосы, связал обрезанные шкуры. Небольшие отверстия в шкурах, он проделал при помощи шила, изготовленного из малой косточки кабарги. А чтобы они не рвались, края отверстий прижёг с обеих сторон угольком. Скатывал ленточки в шнурки, натерев до того их жиром, и этими кожаными верёвками соединил большие куски шкур между собой. Поскольку шкур было целых три, получился такой тёплый и свободный наряд, в котором он и ходил теперь, лишь изредка снимая, чтобы вытряхнуть мелких кровососов и клещей.

Таким же макаром Гур изготовил некое подобие шапки, хотя внешне изделие более походило на перевёрнутый конус пожарного ведра, или колпак куклуксклановца. Стянутый сверху, внизу колпак опирался на спину и грудь, в нем были прорези для глаз и рта. Зимой он хорошо защищал от ветра и мороза. Жизнь постепенно налаживалась.

Так прошло ещё четыре месяца, наступило первое потепление, щенята подросли и уже понемногу, более крупный Гил, стал сопровождать мать в охотничьих выходах. Характер гиены испортился, у молодой суки началась течка, и она все чаще уходила далеко от пещеры. Гита же предпочитала греться на весеннем солнышке, охраняя их прибежище.

И однажды по её настороженному хихиканью и смеху (так звучит лай гиены) Гур понял, что рядом поджидает опасность. Спрятавшись за валунами, он вскоре увидел как со стороны высоких каменных пальцев – злых духов, торчащих из земли на другом краю плато, показались три фигуры людей. Было ещё не разглядеть кто это, но одна фигурка была явно ниже двух других – это был ребёнок, отсюда Гур сделал вывод что, скорее всего одна другая – женщина. Он, крадучись забрался в пещеру и стал ждать, вооружившись копьём и деревянным ножом с лезвием из камня, изготовленным им не так давно из найденного прозрачного куска слезы Е-Ра прилетевшей с неба. Гита, вслед за вожаком тоже ушла в пещеру и спряталась за спину охотника.

Отношения между племенами, особенно когда одно из них искало новый район для пропитания, были разными, вплоть до каннибализма, которого тогда особо и не стеснялись. Убить человека было иногда гораздо легче, чем оленя или лань, причём этим отличались не только особи мужского пола, но и женщины.

Эпоха патриархата, тем и отличалась от матриархата, что вожди и мужчины были менее жестоки к особям одного с ними вида, чем крайне ожесточённые женщины. Даже в наши дни драка между дамами идёт, что называется до последнего. Может от этого, может по причине вообще развития этики норм существования, или ещё какой другой но, во времена доминирования сильного пола кровавых разборок между племенами стало меньше. И все же, как правило, от таких встреч обе стороны ничего хорошего не ждали. Не заметить следы человека и гиены с выводком было просто невозможно, запах костра был слышен также издалека, зимой и весной это могло означать только одно, где-то рядом стоянка людей.

Но вот троица приблизилась, и стало различимо – это две женщины и ребёнок возрастом 5—6 пальцев или периодов смены тёплого и холодного Е-Ра. Были они ростом ниже, и кожа их была светлее, чем у соплеменников Гура. На лицах заметно меньше растительности и волосяной покров светлее. Их шкуры были изготовлены не так, как это делали женщины племени Ури Ала. У этих завязки нательных шкур из кожаных лент были спереди, а не сбоку, это было сложнее, но и гораздо удобнее. Кроме того кожа обувки на ногах стянута не сзади, а спереди и загнута вверх, а сбоку крепится до верха икр ремешками кожи крест-накрест.

Гур вышел из пещеры и приложил ладонь к груди, давая тем знать, что не имеет злых намерений. Женщины остановились и о чем-то заговорили на непонятном языке, мальчишка спрятался за спинами их и вдруг стал теребить обоих, показывая в сторону, откуда они пришли. Это ещё далеко, но мчалась гигантскими прыжками Гия. Испуганно вскрикнув, обе подбежали к Гуру, прихватив малого, как раз вовремя, подбежала и гиена, ощерив клыки и высунув язык, с которого на землю капала слюна. Она готовилась атаковать, но ей мешал её вожак – человек. Его добыча.

Он не только запретил ей тронуть пришлых, но и провёл в пещеру, развёл огонь и даже поделился с ними куском мяса, который вялился на солнце на высокой палке с привязанной поперечиной. Гия сначала обиделась, потом приревновала к этим чужакам, одной с человеком стаи, и даже ночевать ушла куда-то прочь из пещеры. А щенки уже вовсю играли с мальчишкой, позволяя трепать себя за длинные широкие, стоящие торчком уши и дёргать за хвосты. Только на третий день гиена смирилась с новым пополнением их жилища. Мальчишку звали Яр, из женщин ту, что моложе Уше, ту, что старше Сиу.

Через две смены лунного месяца, они уже говорили на языке Ури Ала, и стали жёнами Гура. Так случилось, что менее чем через лунный год – 12 смен лунных фаз их стало уже 17, Уше родила двойню, оба мальчики, а Сиу – девочку. Ещё к ним присоединились 10 человек из других племён, 4 мужчины и 6 женщин. Все безоговорочно признали вождём Гура, гиена осталась с Гитой при племени, а вот Гил убежал искать свою стаю, сначала ещё возвращаясь все реже и реже, а потом исчез и вовсе. В пещере племя уже давно не умещалось, из-за чего начались, распри и ссоры. Из 6 вновь прибывших женщин, 5 за долгий период холодов обабились, обрюхатились, и долго не решавшийся на поиск нового укрытия в зиму Гур, все же объявил, что двое и подросшая гиена Гита остаются в пещере, остальные идут искать новое убежище. Выходят завтра с восходом Е-Ра. Пищу в поход заготовили заранее, хотя добывать её стало все труднее.

Навялили, накоптили и рыбу, что водилась в нижнем большом озере, на месте обширного кратера, в самом низу которого, жило раньше племя Гура, и где он сразился с леу Белое пятно и победил. Эту историю знал теперь каждый и верил, ибо Гур никогда не врал, да и дружить с гиеной мог только герой.