Текст книги "Москва – Маньпупунёр (флуктуации в дольнем и горним). Том II. Схватка на плато Маньпупунёр"

А на тротуаре Стремянного переулка, через дорогу, идущие по своим делам пешеходы, не понимали, что так привлекло внимание людей с другой стороны проезжей части, приостанавливались и оглядывались, озирались.

Никто, точно не хотел, чтобы это время кончилось. Рассказчик, так интересно и об интересном, никогда ранее не слышанном говорил. Так свободно, как будто сам был участником всех этих событий.

Скажи он сейчас – Вперёд на Анталью и все, ну почти все ринулись бы брать с боем турецкий курорт, хотя где он, а где они? И вообще на кой ляд она Анталия сдалась? Но все когда-нибудь проходит, и здесь такое время настало, он заканчивал. Измотанный, выдавший с надрывом столько эмоций его голос, немного севший опять зазвенел.

И вот стоите Вы, как перст един голый, на ветру ледяном, вокруг никого, кроме эха, небо синее над головой, солнце брызжет. Все подняли головы. Он продолжил, – И думаете, а зачем мне все это нужно, куда теперь девать деньги, машины, дачи, ради чего всё это мне и вообще людям.

Понимаете, что другим, не хуже нас с Вами, обидные слова говорили, не замечая того. А кому хотели сказать всего три добрых слова – Будь счастлив друг, так и не сказали, постеснялись.

Положите же свою правую руку на сердце и послушайте его прямо сейчас. Слышите – Тук-Тук, Тук-Тук, Тук-Тук. И скажите себе правду – Я есть! Я существую! Я здесь, с тобой. И опять сильно стукнул себя в грудь, так что загудел звук из динамиков.

Спешите жить и творить и радоваться каждому дню, каждой минутке счастья, и делитесь им.

Народ стоял и слушал сердце, кто-то из барышень даже заплакал, кто-то наоборот счастливо улыбался. Расторопный русич взял второй микрофон, приложил к губам и из динамиков вырвался на площадь с имитированный им стук сердца Тук-Тук, Тук-Тук, Тук-тук. Он разносился далеко и казалось, сердца все присутствующих стучали в унисон. Они ощутили его, разные, непонятные, неприкаянные и счастливые.

На них, как на идиотов смотрели случайные прохожие.

И опять, совершенно неожиданно для всех, как бы сбрасывая высокий накал, оратор закончил спич —

А что, до «голубых», разных там «розовых» или «оранжевых» – ну не было их в нашей ни поп, на в арт., ни в бога и мать его… Великой русской культуре и не будет, не надо! Кто за? И высоко поднял руку со сжатым кулаком – No se pasan! Вверх, тотчас взметнулся лес рук.

Реактор, сам еле сдерживал комок в горле, выложился весь, адреналин через край, спрыгнул и подошёл к Анастасии. Все ещё стояла гробовая тишина. Настя положила обе ладошки ему в руки и через усилие, тоже перехватило, сказала пока только одно – Спасибо!

И тут прорвало, таких аплодисментов на митингах в наше время давно не было слышно, разве только во времена Гагарина, да Битлз? Их окружили плотным кольцом, спрашивали, откуда, приглашали на свои тусовки. Старшой от русичей говорил какому-то из номенклатурных партийных, прибывших на митинг с опозданием, о том, что это Реактор, Морис Терез, да ИнЯз, и он ещё не так может.

От идеи, такой казалось естественной вначале, брать Анастасию на светофоре, вынуждены были отказаться, да и понятно же столько народа вокруг. Решили встретить на выходе из метро, по дороге к дому Домбровского, благо он не так уж и близок. Толпа с митинга, а он сам собой, после почти часового выступления главного героя дня, иссяк и быстро свернулся, чего рассусоливать, валила гурьбой, во главе с Реактором и его красивой подругой. Не только девичий актив вздыхал по молодцу, но и парни по его спутнице тоже.

Настя, испытавшая меньше чем за сутки два таких разных по содержанию, но одинаковых по силе воздействия культурных шока, согласилась, чтобы её проводили до дому, до этого предложила сама прогуляться по Гоголевскому бульвару, посидеть в какой-нибудь кафюшке за кофе с пирожным.

В пакете от готов у Реактора лежала синяя «нашинская» бейсболка, полная не только мелочи, там были замечены купюры и по 500 и по 1000 ре. Некоторые из студентов, не экономических ВУЗов зарабатывали больше, чем их профессора.

По выходу из станции метро Кропоткинская они, не подозревая о том, что их внимательно сопровождает целая группа вооружённых, хорошо обученных и подготовленных людей, дошли до того места, где висели на растяжках и разборных стендах картины художников. Прошлись по ним. В основном это были известные места на городских пейзажах и яркие цветастые натюрморты.

Обоим понравились две картины. На одной была изображена в пол оборота девочка с шариком, державшая мать за руку, они уходили по той же аллее, на которой они с Настей сей момент и стояли. Это был прощальный взгляд девочки после воскресной прогулки с папой, который видимо, ушёл к другой тёте. Мамина спина горбилась, может быть, глаза слезились, со спины не видно. А вокруг весело сверкала листва дерев, после летнего дождя. Платьице было видно, не раз перешито и ботиночки стёрлись на задниках.

Хорошая это была работа, добрая. Сумел художник передать настроение. А ещё говорят, не стало в стране талантов, все по Парижам, да Нью-Йоркам разъехались.

Вторая, совсем маленькая. На ней розовый багульник в разлившейся воде, всего несколько стебельков нарушали прозрачную гладь воды. Рассветное солнце видно не было, но это раннее время между сумраком ночи и ярким светом дня художник передал точно и очень профессионально. Удачная работа.

Анастасия загорелась и купила обе за евро, правда при этом обе чувственные натуры ощутили себя неловко. Настя, когда не стала торговаться, а Реактор, когда она раскрывала портмоне и расплачивалась, сумма его, несомненно, поразила. Картины завернули в плотную бумагу, заклеили скотчем и обвязали.

Оба художника были довольны, причём один из них, вида болезного и видимо пьющий, настойчиво предлагал, если интересует написать копии самых известных в православии икон. Обе картины за верёвочки на пальцах нёс её паж. Спросили у парочки на скамейке, где ближайшее кафе. Настя пояснила Реактору, что живёт временно, до окончания ремонта, пять дней ещё, на квартире друга дяди, Витольда Домбровского.

Их проинформировали, что рядом, в переулке, через дорогу направо, там указатель на Сивцев Вражек есть такое уютное. Они туда и направились.

По команде, группе захвата уже третий раз как пришёл отбой – Делай Раз. Командир, чертыхнулся, ситуация лучше не придумаешь нарочно, на улице, то есть в переулке, никого, одна рука у парня занята картинами, в другой увесистый пакет, бери обоих тёплыми.

Они подошли, кафе было закрыто для посетителей, что-то случилось. Куривший на улице мужчина в длинном кожаном фартуке извинился, сказал, что какая-то старушенция покончила с собой несколько минут тому назад. Они поинтересовались, где ещё можно спокойно посидеть, тот рассказал.

Он ещё курил, когда заметил, как вокруг удалившейся прилично пары, сформировались в единый организм несколько разрозненных мужчин и две женщины и хотели затолкать пару в машину. Он ещё чуть сдуру, не закричал милиция. Что за день сегодня такой. Но благоразумно рот не открыл, а лишь в себя.

Ну а дальше пошла народная забава под названием один на всех и все без ничего. Что не разглядел, ввиду того, что все участники действа двигались, и расстояние было до них уже метров тридцать, потом додумал.

Сперва, группа спортсменов-любителей, как официант их окрестил, резко сошлась на тех, двоих, как он понял по майке девушки – студентах. Их было четверо, двое схватили за ноги и руки молодого человека, третий захватил сзади его голову. Одна из женщин нажала двумя пальцами на ямку между большим и указательным пальцем, сначала одной, потом другой руки и освободила свёртки и пакет забрала себе, быстро обыскала парня, буквально одним движением.

Другая женщина и один мужчина, спустя мгновение схватили девушку. Мужчина держал её сзади, в охапку, так что руки у неё еда шевелили кистями. Женщина накинула на ноги красотки в джинсах, петлю-удавку и стянула её. Слева на большой скорости визжа тормозами, вылетел прямо на них автомобиль джип цвета металлик, за ним ещё один.

Но что-то пошло не так, а как официант, после всего увиденного объяснить внятно ни себе, ни работникам органов, ни знакомым и постояльцам кафе педик Серж так и не смог. И это не смотря на то, что в рукопашке профаном не был, шесть лет школы Шатарю чего-то да значили.

Напомню, в переулке никого, нет ни людей, ни машин, кроме тех двух «Широких». Окна первых двух этажей, по всему участку до пересечения с другими переулками Большим Афанасьевским и Староконюшенным, закрыты решётками, да и вовсе – заколочены, кажется от времён взятия Казани Грозным. Парашютистов не было, люков-водосборников там, отродясь не наблюдали.

Вообще непонятно откуда взялся тот мужик, по виду чечен, но без бороды, видно из богатых. Одним словом московский терминатор, взял и из Голливуда прилетел к нам. Нет, не на голубом вертолёте, а скорее на 9мм пуле из пистолета Берета.

Так что там произошло? А то, что появился этот мажор и отделал спортсменов любителей по полной. Сначала он освободил девушку, «щелчком клюва» по основанию шеи мужика, что держал девушку сзади. Тот упал и в дальнейших па-дэ-дэ не участвовал. Пришёл черед двух женщин, что были против напавшего, ближняя первая телом плотная попыталась ударить его в пах, справедливо полагая, что вшитый, в спец. мастерской железный мысок под кожей кроссовок, успокоят нахала, посмевшего напасть средь бела дня на бойцов элиты спецназа – ФСБ знаменитый «Вымпел».

Промах, он как тот Томас Андерсон из «The Matrix» отправил её в глубокий нокаут ударом ноги в прыжке. За первой последовала вторая, попытавшаяся ударить остро заточенным козырьком бейсболки, с виду обычной, по рукам, по горлу, её он буквально подкосил ударом ноги, вертушкой из арсенала нятнам и добил другой сверху по голове.

Затем последовала очередь трёх мужчин, к тому моменту, спеленавших и уложивших на тротуар того, кто звал себя Реактором. Он тоже умел драться, причём неплохо. Но здесь не дрались, здесь даже не Сенсей или Шихан, Мастер дзю дана. Здесь Великий воин учил, играл с детьми, только вчера надевшими белые пояса, даже не кохаи. В скорости, точности, силе, уме и знаниях стилей, стоек, ударов, точек, куда они наносились, в каждом из этих компонентов он опережал бойцов-профессионалов, попытавшихся их захватить на порядок, а в сумме элементов боя на три десятка.

Единственная секунда, лишняя была им потрачена на последнего, вышедшего из второго джипа крепыша с чёрными каменными костяшками на пальцах рук, мастера вин-чун, первым ударом – цки, он лишь чуть-чуть задел тому плечо, с интересом посмотрел, занимательный значит, был экземпляр, редкостный. Но уже вторым – шуто, вырубил и его.

Остановился, вокруг, лежали, кто без признаков жизни, кто без сознания. Кто, скрипя зубами от боли, переломами рук, ног, а самое важное ничего не понимающие, как так, их элиту, как пацанов, один, расскажи или напиши кто, никогда бы не поверили. Незнакомец же освободил от удавки с фиксатором – ноги, а от лёгких наручников – руки Анастасии, кивнул в сторону сидящего уже, и пытающегося освободить ноги Реактора и сказал, как отрезал – он с нами не пойдёт, для него так будет лучше.

Поднял легко и осторожно поставил девушку на асфальт, они перешли с проезжей части на пешеходную дорожку и двинулись не спеша в сторону Сивцева Вражка. Настя совсем забыла о картинах, находясь в некоей прострации. Став уликами по уголовному делу, те сначала попали на склад, а потом вообще затерялись где-то, тем паче никто за ними не пришёл, не востребовал.

Несмотря на категорический приказ нач. отдела – при задержании стрелковое оружие не применять. Водитель второго джипа, отличный стрелок видя, что творится, прямо из кабины начал вести прицельный огонь по удаляющимся фигурам. На стрельбище в Мытищах он из своего штатного Глока 17 попадал в лист стали метр на метр за 70 метров из 10 выстрелов 7 раз. А тут ни разу, выпустив обойму из 19! И это элита спецназа, проходивший не раз специальные тренировки повышенной сложности на динамовском тренировочном полигоне. Ираклий больше всего боялся, что над ним после этого будут надсмехаться. Объяснить то, что произошло на его глазах, он не мог.

Уже через 23 минуты все всё знали. На обеих машинах были недавно установлены и работали в автономном режиме наружные видеорегистраторы, так как отдельные граждане все чаще через адвокатов жаловались на чрезмерное применение силы со стороны групп захвата.

Доложили руководителю Службы, он только-только прилетел из Подмосковья на вертолёте, где проходил показ перспективной техники для нужд силовиков, многое было за гранью фантастики. Судя по всему в мире начинался новый технологический перелом и отставать было никак нельзя.

Доклад прошёл по списку ЧП №1. Три трупа, трое тяжело раненных (один из них очень тяжёлый с травмой головы), и три с переломами и ушибами средней тяжести. И все далеко не новички из группы «В» при задержании какой-то девицы из ресторана или казино?! Не в джунглях Амазонки в схватке со старателями – головорезами на золотых приисках и в шахтах Серра Пелад, а в центре Москвы.

Это вообще было уже второе, громкое в году покушение на жизнь офицеров Службы безопасности. Первое случилось 22 февраля. На Ленинградском проспекте в своей машине с пулей в голове был найден отставной генерал-майор ФСБ Александр Рогачев. А тут сразу трое!

«Да что там у них твориться?». Не сдержался, вскипевший от возмущения глава спецслужбы. Он приказал вызвать руководителей обеих групп и их начальников на 8.30 следующих суток, текущие были расписаны до минуты, как впрочем и все прошлые и будущие. Уже поздно вечером он попросил видеозапись произошедшего, просмотрел её дважды и после этого долго разговаривал по закрытой связи с руководителем Центра.

Глава 45. Как сорвать собрание «малого тора»

Мы так много и часто смеёмся и шутим над другими,

и так редко и мало над собой, что создаётся впечатление – их судьба волнует нас больше, чем собственная

В профилактории ждали гостей, завтра их прибытие, планировалось с 16.30, а пока работы по благоустройству продолжались, и не столько по причине желания исполнителей работ/услуг «срубить» за сверхурочные, и работу в выходные дни, сколько воистину плачевного состояния инфраструктуры профилактория и его элементов. А также откровенно слабым уровнем руководства, или как его модно стало называть менеджмента, о чём не преминул поделиться Арсат, с тертым-перетертым манагером высшей квалификации, непотопляемым Сидоруком Борисом Трофимовичем.

Тот же звериным нюхом, почуяв, опасность для себя лично, крепко призадумался, а поскольку процесс этот был труден, и что греха таить, иногда даже опасен, решил расслабиться. В конце рабочего, несмотря на субботу – дня, в проверенном коллективе, только ради проверки к приёму высоких гостей, не подумать чего другого, посетить вечерком баню, чтобы снять стресс. Тем более, что как обычно в пятницу бани не было, там тоже всё ремонтировали, красили и чистили.

Жене можно сослаться на аврал, а Арсат от приглашений уже не раз отказывался, не ходок. Приёмная комиссия назначена, проинструктирована, к работе в 21.30 готова. Приказал найти Ивана, чтобы тот все приготовил, и жратву припёр, не забыл. Водку и деньги он Ладонину не доверял. Жорево приносил Иван с кухни, ссылаясь на указания Сидора, как звали директора за глаза, иногда, правда, ещё – Физруком, намекая на сходство с героем «Добро пожаловать, или…». Помните, он всё время говорил – Да куда ставить-то. А в то самое время, во исполнение другого его распоряжения, столяр Федька Парамон (Фёдор Парамонов) заколачивал огромными гвоздями, бывший спальный, а ныне, острословы метко подметили – «сральный» корпус. Но там же на 3 этаже, как раз таки и нашли удачный ракурс наблюдатели без погон за разгулом олигархической верхушки их родного Профилактория, захваченного кучкой прихвостней мирового империализма.

Пока, Лёнчик сообразил, что появившиеся стуки внизу, это нечто несущее им неприятности, пока спустился по изгаженной лестнице вниз, отметив про себя, почему на лестнице и как они тут присели, неудобно ведь. Итог подвёл – ни дать, ни взять скорей всего бабы, чтоб им век циклических изменений в органах репродуктивной системы, основным проявлением которых являются ежемесячные выделения из половых путей не видать!

Ещё на втором этаже, непонятные удары в дверь парадного прекратились, что успокоило, но стоило, уже спустившись на первый подёргать её, ещё подёргать, как все прояснилось – их в отместку заколотили. В самом конце коридора, в дверь второго подъезда Парамон вгонял, между тем последний гвоздь.

Обстановочка складывалась та ещё! Все окна, форточки и прочие щели первого этажа корпуса были надёжно защищены решётками, ещё с советских времён, а варили тогда, не только самогон, на славу. Прыгать со второго на асфальт или в кустарник, плотным кольцом, окруживший здание, как-то не хотелось, боязнь потерять мужское достоинство при падении на толстые ветки (сам подстригал весной, знаю), или сломать конечности удерживала от необдуманных поступков, посему стали уже вдвоём думать.

Кричать, звать на помощь, чтобы разблокировали дверь, было нельзя. Это означало раскрыть, а значит, и сорвать операцию «Голова Горгоны». Кроме того, сразу же была бы на них возведена понапраслина, в виде обидного прозвища – «засранцы», Ленчик согласно мотнул головой, – «Да никак нельзя».

Пока думали, что же делать, перессали, по маленькому. Время шло, в здании напротив наметилась какая-то беготня, во все стороны полетели гонцы – с боевого поста при входе баба Шура, они отчаянно махали ей руками, не заметила, слепая курица. Когда вылетел пулей и унёсся, сломя голову, приспешник «компрадоров» водитель Сидорука, Артамон, стало ясно что-то серьёзное, ибо его отрывали от тела директора-руководителя только в исключительных случаях.

У Ваньши в кармане был телефон, он раз, как умирающий воин, тяжко вздохнул, именно так, сигнала не было, встрепенулся было и, окончательно разрядившись, сдох. С чёрного экрана на Ивана смотрело его собственное встревоженное лицо. То, что это был чей-то звонок, а не сообщение об очередном апгрейде 45 программ, было ясно, в баню не ходи. У Ленчика телефон был дома, он ещё с вечера ковырялся с проводами и коннектил его с компьютером, скачивая фотографии, да так и забыл.

Кабы им знать, что искали в самом-то конце рабочего дня уже их обоих, в гараж прибыл арендованный на трое суток автобус, его надо было срочно принять в эксплуатацию, так как с целью экономии, решили – водитель у нас свой (оплате подлежал труд обоих). Инженер рвал и метал молнии, не хуже Перуна, а может быть и самого Зевса. В его речение только – «Где этот …?» – было без мата, в остальном он почти доходил до вершины искусства мастеров другой профессии, то есть крыл как сапожник.

С другого края поджимало время, заинтересованные стороны были уже проинформированы о походе в баню.

Создалась и созрела практически и согласно теории – революционная ситуация, когда верхи хотели, а низы не могли, или наоборот… Сколько раз зарекался не лезть в политику, не моё это. Сложно там все, запутано, толи дело физика квантовых измерений и низкоразмерных структур. Открывай Учебник Дымяховского или работы Девятого и все, чего проще-то.

Очередной раз возникли, казалось непреодолимые, препятствия на пути дружбанов. Какие ещё испытания ждут их на дороге беспощадной борьбы с коррупцией. Вон на той же дороге, да на ухабах и колдобинах её, у государства все рессоры и гидры-цилиндры на Мерседесах и Бентлях полетели.

В поисках выхода, натурально, были рассмотрены предложения, проникнуть в подвал и выбраться оттуда через инженерные сети. Вон, люк-то вишь, крышка круглая. Проверка показала, нет выхода, дверь в подвал была также намертво заколочена, плюс на проушинах болтался внушительных размеров замок под горизонтальный ключ, такой с наскоку не открыть. Серьёзность положения усугубляло ещё и то, что скоро все разойдутся, уже часть пошли, и что тогда ночевать тут среди этого сраму.

Что-то будет?

Артамон же, не найдя Ладонина, как же найдёшь его, если заранее не отловить и не озадачить. Зашёл в магазин, что был неподалёку, купил водки, пива, бабам вина, хотя и водку хлестали ещё как, и зашёл на кухню в столовую, где уже все было готово к приёму дорогих гостей «семинаристов». Забрал оттуда сумку с продуктами, времени поболтать с поваром с цветочной фамилией – Саранкин не было, «горела» баня, куда и побежал, точнее – потащился с двумя тяжеленными сумками, ещё надеясь, что отыщется этот бездельник Иван. А то шеф, бегом, да бегом, сам бы попробовал хоть раз жопу от кресла оторвать!

Готовность бани и баб была объявлена на 19.00 с тем, чтобы успеть домой к жене, им к мужьям не позже 23.00, что считалось приличным. На то чтобы протопить баню и раскочегарить парилку у него было где-то час пятнадцать, а исходя из того, что сразу париться не пойдут, начнут с выпивки и жратвы, есть ещё около часа. Итого, по Буренину-Малинину в сумме – два пятнадцать, два тридцать, если забросать, как следует сухих дров и угля, что из магазина, должен успеть.

Дважды он уже замещал Ивашку, однажды, когда тот приболел, и топил под его руководством, второй раз, когда к Ивану нежданно-негаданно нагрянула родня по линии жены, толи сестра с мужем, толи брат с женой, он так и не понял. Тогда Иван и показал норов, не вышел, но Артамоша, как сказал шеф, любивший, чтобы было не меньше 110 градусов в парилке и по сорок на столе, справился, не подвёл.

Чего не подвёл или кого, он тоже не понял, кроме Лидии Владимировны и Алии Махмудовны никто не парился, всего-то их трое, как обычно и было. Правда слышал он от других не от Ивашки, что в последнее время в баньку заглядывали и приезжие гости, но те привозили своих баб и алкоголь с закусью.

В общем, делать нечего придётся ночевать в бане, там, у Ладонина была своя истопницкая клетушка и койка с одеялом, так как машину забрал Арсат, а жил Артамон далеко за МКАД на Самаркандском бульваре. Работы он не чурался, платили ему, по нынешним временам не так уж и плохо, за сороковник перепадало, правда, в конверте, по белому меньше, но где сейчас найдёшь такое место, да и шеф его уважал или делал вид, не так и важно.

Баня 9х9м под ключ, обошлась в 998 тыс. руб., имела мансардный этаж с двумя смежными комнатами наверху. Одна спальня, другая биллиардная. Если гости решали задержаться, остановиться на ночь было где, и уединиться тоже. Там же большая терраса, закрытая от солнечных лучей и посторонних глаз, так как выходила на близкий забор. Директор любил посидеть там в одной простынке, в кресле качалке, поглядеть на звезды и предаться философствованию, умничать любил он, видите ли.

На первом – парилка с предбанником, комната отдыха, она же раздевалка и в пристройках, уже упомянутая клетушка истопницкая и небольшой бассейн с проточной водой из родничка, к которому бегала, согласно, местной легенды крепостная Наташка, по имени которой и было позже названо имение. Дескать, граф Шувалов девицу любил шибко и, горевал по безвременной её кончине от чахотки. Таких историй Вам расскажут в Подмосковье с три сотни минимум.

Но местные верили, и в своё время боролись с планами строительства на том месте бани. Победила демократия, в поселковое муниципальное образование строители и заказчики принесли протокол общего собрания жителей, просто давно метающих о бане, именно на месте родничка. Проверять, как водится… догадайтесь с трёх раз. К бане примыкала уютная беседка с мангальной зоной, и столом для дружной компании в тёплое время года.

Первое время, помятуя о «предвыборных» посулах, окрестный народ, да и свой профилакторский, а как же, рвался в баню. Его сначала не пускали, по причине – дескать, не все готово, а потом и вовсе, к всеобщему разочарованию и злости – готово, но не для вас! Только отдыхающие, всё для коммерции.

Все для человека, т.е. одного, а то много их здесь желающих – любил в изрядном подпитии говорить директор и сладостно закатывал очи, рассказывая о крепостных девках, и обычаях помещиков тех, далёких лет. Барином себя видел.

Ровно, без пяти 19.00 или для гастарбайтеров отдельно, маленькая толстая стрелка на часах на цифре семь, а длинная и тонкая на цифре одиннадцать, «барин» вошёл в парилку. На градуснике было 95 градусов по Цельсию. В отличие от кирпичной печи, «каменка из металла», установленная в бане была заводского изготовления и нагревалась в течение всего 35—60 минут, не занимала много места и не требовала тщательного ухода. С её появлением отпала необходимость протапливать по пол – дня, это так понравилось шефу, что он всем знакомым уши прожужжал, популяризируя продукт германской фирмы – Ферингер (упаси бог, не подумайте, что на правах рекламы)!

Сидорук приподнял крышки светлого дерева на двух бочках с горячей и холодной водой принял ендову с кислым квасом, оглядел все ещё раз хозяйским глазом и командным голосом выдал – «Запускай». По энергичному взмаху его руки грянул – Гром Победы:

«Громъ побЬды раздавайся!

Веселися храбрый Россъ!

Звучной славой украшайся

Магомета ты потрёсъ…»

Под него церемониальным шагом, подтягивая носком по полу одну ногу за другой и слегка разворачивая корпусами 5 и 6 размеров, строго по ранжиру с лицами, преисполненными воистину царского достоинства в комнату отдыха вошли, выплыли Алия, а за ней Лидия, держа руки в крутые боки.

На столе стояли уже наполненные три рюмки с водкой, с золотой вязью по верхнему краю, накрытые сверху маленькими кусочками бородинского и мелкой очищенной и раскрытой килькой на тонком слое сливочного масла, все украшенные мелкими веточками зелени. Пока ещё звучал, Государственный гимн Российской империи на слова поэта Державина выпили, и не присели. Только с окончанием записи на Бумбоксе, музыкальном проигрывателе причудливый поп-культуры из восьмидесятых сели, каждый на своё определённое место. Помолчали, будто что-то про себя произносили, склонив головы.

Впрочем, ненадолго, женщины начали тут же хлопотать за столом, опорожняя холодильник, притулившийся в углу. Через 10 минут все было нарезано, расставлено и красиво накрыто, перешли к следующей части бардельеро – либерально-демократической. Отношения сугубо деловые на работе, в бане сменились застольными.

Ещё через полчаса, когда поступила следующая зычная команда – Юбки настежь, ноги врозь! Компания разделась и, пошла, париться, весело подтрунивая и смеясь, шлёпая друг друга по голым задницам, в пару, вырвавшемся из 100 градусной парилки, Артамон расстарался, было и не различить какая из них чья, все попы были одинаковы широкие и мясистые.

Опуская подробности весёлого времяпровождения новой генерации наташинских хозяев, твистеров наших дней, владельцев заводов, газет, пароходов, как писал детский поэт Самуил Маршак, которому думаю, и в страшном сне не могло такое присниться, а если бы и приснилось, то он молвил бы, наверное, только одно – Чур, меня, чур! Чтобы не нанести морально-психической травмы молодому поколению в процессе новомодного гендерного воспитания. Не оскорбить религиозные чувства служителям культов, чересчур пуританским или жеманным представителям обоих полов, постараюсь охарактеризовать творившиеся там разврат между хозяйствующими субъектами такими нейтральными финансово-экономическими терминами как:

много векторная направленность притязаний, лизинг производителя и потребителей услуг, хеджирование, волатильность и амортизация процессов, износ основных фондов, капитальные вложения инвестора и наконец – падение курса акций, попытки стимулирования инвестора, существенная разница в планировании поставок и реализации продукта потребления.

После двух, а у Бориса Трофимовича и трёх заходов в парную, там уже было около 110 по Цельсию. «Надо узнать, что за перец был такой этот Цельсий?» – и обязательных омовений с – «Ой, Ай» и то и другое вместе с «Бляха-Муха», покрасневшие и помолодевшие руководители профилактория утихомирились. Назавтра предстоял тяжёлый день, приняли по крайней и уже в сумерках, по одному, разошлись после служебного совещания по домам, а что с запахом, так, то – «Мы с девчонками/мужиками отметили внеочередные вливания инвестора в бюджетные фонды предприятия, понятно?!».

Директор и правда, выслушал самолично доклад комиссии о готовности объектов. И практически в одно время завалились отсыпаться, прокручивая в памяти все перипетии дня. Который оказался действительно удачным, теперь можно прикупить квартирку девочке/мальчику, если вернётся из своих – Кембриджей/Сорбонн. А вообще, лучше пусть там и остаётся, а то в «этой стране» – бардак, дороги, работать никто не хочет, а деньги всем подавай, и отошли в умиротворённый сон.

Почему-то уверенные в завтрашнем дне и нисколько у них голова не болела ни за благоденствие народа, ни за процветание страны, её экономической и прочей безопасности.

Но, как известно этот мир суров…

Артамон, оставшись один в бане, не упустил возможности перекусить за счёт заведения и для поднятия бодрости духа принял на грудь пару-тройку стопок Перцовой с мёдом, запил пивом. Убрался, вынес мусор и завалился спать, благо хозяин остался доволен.

А как же наши Пиркентоны Аланы, удалось ли им выбраться из замурованной темницы. Не скрою, удалось, помог случай, наблюдательность и дедукция. Уже было девятнадцать с «копейками» когда, они разошлись в очередной раз по коридору первого этажа. Сначала внимание Лёнчика привлекло мяуканье кота, тот напуганный вниманием человека шмыгнул под лестницу. В темноту забился, решил Леонид, но через пыльное стекло вскоре увидел этого же кота или кошку уже на улице. Не узнать его было нельзя, произведение природы более походило на произведение, не всегда адекватного человека от поп-арт культуры. Его окрас, невообразимая смесь рыжих, белых и чёрных, коричневых и серых, резко граничащих цветных пятен, могла бы нарушить основные постулаты о наследственности генной науки, посрамив самого монаха Генделя. Смело можно было предположить, что все поголовно наследственные признаки касаемо окраса, перешли к нему, сразу от всех котов и кошек города.

Леонид заинтересовался и полез под лестницу, что была на другую сторону от центрального входа. Почти в самом углу, на ощупь он обнаружил урезанным треугольником дверь, с краю, через небольшую дыру пробивался свет. Это был лаз в чулан, который из-за отсутствия искусственного освещения в темноте виден не был, а закрыта была дверь на проволоку. Видимо через дыру в ней и выбрался кот. Почувствовав, что тут что-то может и «сварится», Лёнчик, наконец, открутил проволоку и открыл дверцу, Там было светло. «Уфф!».