Текст книги "Москва – Маньпупунёр (флуктуации в дольнем и горним). Том II. Схватка на плато Маньпупунёр"

– организация взаимодействия сил и средств, своих и приданных, а также с соседями (МВД, ВП, ГП, актив);

– наконец самое важное, ибо все, что было до этого может почти каждый, а вот организовать контроль и проверку исполнения – единицы. Здесь же – поощрение не участвующих, и наказание невиновных. Без чуточки дуринки не обойтись.

Контроль и проверка это как меч катана в руках самурая, чрезмерно зажмёшь – пропадёт лёгкость, инициатива, настрой, ослабишь, могу выбить из рук, сядут на шею, более того, потом ещё и недовольны будут.

Генерал придерживался старой школы управления, которая, считается прусско-русской, это значит – раскрутил маховик работ, дал нагоняй с утра, досконально проверил 1—2 участка, не более и уже перед обедом (можно и покемарить) ушёл долой с глаз подчинённых, не мешай им самим работать. Редкий день, появился вечером, только чтобы похвалить усердных и не приучать догадливых. Да и не забыть изредка вместе пищу принимать. Вот и вся нехитрая теория.

Есть и американская офисная система – соковыжималка, это когда подчинённый получает лишь общие указания, но зато каждый свой шаг согласовывает с руководством и так на самый верх. Нам она не подходит по ряду причин, первая – у руководства нет таких мощных материально-денежных стимулов, и во-вторых у россиян, нет ещё той боязни, потерять работу (советская власть постаралась), что свойственна американцам. Для того чтобы таковая появилась, нужен опыт экономических кризисов и безработицы на протяжении нескольких поколений. И ещё у американцев, японцев и прочих немцев существует жёсткая регламентация на все и вся. У нас тоже пытались внедрять всякие там кодексы коммунистического труда, знаки качества и т. п. и где это все, хорошо хоть ГОСТЫ, СНиП, РД, СанПиН, да ППБ (Правила пожарной безопасности) с Инструкциями, в большинстве своём ещё с советских времён остались, но ведь и их выполняют далеко не все.

Знаю об этом непонаслышке, сам некоторое время работал в Федеральном государственном унитарном предприятии «Научно-исследовательский институт стандартизации и унификации» (ФГУП «НИИСУ»). Но это так, о наболевшем.

Перед тем как отправиться в дом священника на ужин, генерал почитал местные справочные материалы, во множестве подготовленные для него ещё до прибытия группы. Его внимание привлекли несколько моментов. Первыми были отмечены выдержки из легенд манси о происхождении Маньпупунёра и свидетельства исследователей и краеведов:

– «… появился Пыгрычум с огромным золотым щитом и сильнейшим мечом, дарованный богами. Он повернул щит в сторону солнца, и свет ударил великана непобедимой силой богов. И тут случилось чудо – на глазах братьев Торев превратился в камень! Не успели они укрыться от божественного света, сын вождя всех обратил в камень».

Основатель Печоро-Илычского заповедника Ф. Ф. Шиллингер в книге «Охрана природы» (1930 год) приводит следующую легенду, бытующую среди жителей Припечорья —

«Злой человек преследовал дочь своего соседа, желая взять ее себе в жены. Но девушка со своими братьями бежала в горы. Здесь они спрятали свою сестру в пещеру под скалой и вступили в неравный бой с их многочисленными преследователями. Жестокая битва длилась несколько суток подряд, но братья не сдавались и запрещали сестре выходить из пещеры. В момент, когда враги стали уже одолевать изможденных братьев, девушка вышла из своего убежища и пошла к ним, моля провидение сотворить чудо для спасения ее храбрых защитников. И, чудо свершилось, все братья и она сама окаменели в застигнутых позах: старший брат-богатырь с приподнятым мечом, сестра в молящемся виде с поднятыми к небу руками. Враги в ужасе бежали, и лишь один из них, который находился в рукопашной схватке с одним из братьев, тоже окаменел и так остался в его объятьях».

Во вторых сообщалось о людских потерях в том районе, причём он отчётливо понимал, что это только те, что стали известны МВД —

«На горе Холатчахль, в переводе с мансийского: „Гора мертвецов“ погибло 9 человек. Манси говорят об этом как о реальном факте. Здесь и потом, по словам местных жителей и охотников, гибли люди. Недалеко от Маньпупунёра в 1959 году погибла группа туристов из 9 человек под руководством Игоря Дятлова. В течение последующих двух лет на горе и её окрестностях гибли лётчики и геологи – 6 человек. Спустя почти 10 лет в районе того же Холатчахля погибла ещё одна группа из Ленинграда, опять девять…».

Многовато для случайностей, а поток туристов растёт, согласно тех же справочных материалов за прошлый год, в районе побывали 64 организованные группы и задержаны на кордонах Печоро-Илычского заповедника ещё 28 неорганизованных групп (только те, что попали под действие КОАП – Кодекса об административных правонарушениях РФ). Попробуй, найди среди этакой оравы, разбросанной к тому же по всей России, единственного того, кто так нужен.

В одной из полсотни справок, что он получил ещё в Сыктывкаре, прочёл, что на языке манси – «пупыг» (от Мань-Пупу-Нёра), означает – гора. Так может именно там, есть гора либо самое высокое место на плато, где и находится что-то связанное с чудной вещицей из панагии, другие части – пазлы этой головоломки. Но на фото плато выглядело почти ровным.

Конечно, можно было посмотреть на затею с экспедицией на плато, как полную чушь, но с другой стороны какое-то чувство подсказывало, что за этими старыми сказками и рассказами что-то есть. Да, и кроме того, других то идей было не густо.

Пора было идти в гости, Виктор Николаевич сам никогда не опаздывал, и в других этого разгильдяйства не терпел. Уже давно стемнело, когда он шёл по улице Ленина к дому отца Фёдора, который был в 350—400 метрах от того места, где он находился, прихватив в качестве гостинца известно чего в пакете – «Джонни Уокер» – купажированный виски, да конфеты с коробкой печенья, что положила жена Ирина. Она всегда сама собирала его в дорогу, а в последние годы даже использовала для этого компьютер, скачала же где-то полезную программу – uPackingListFree (Мой список).

Перед самым поворотом на Почтовый переулок, что под небольшим углом уходил влево, прямо посреди небольшой площади полной собранных от дороги снежных сугробов стояла здоровенная рекламная дура, из стали и на добротном железобетонном основании куба 3х3 и высотой почти в метр. Сверху толстой трубы находился, закреплённый намертво от ветра рекламный шит, с полотна, которого, граждан пгт. призывали, все бросить и бегом, прямо вот пойти и купить в МТС тариф – «RED».

Он за два дня, что провёл в городке, как минимум раза три-четыре проезжая мимо, видел эту рекламную картину. На прямоугольнике размером 9х4 м улыбался довольный моложавый породистый хлыщ. Справа от креативного гражданина, расположились девица и пожилая дама. Обе визжали от радости, купив задарма этот самый выгодный тариф. Счастье потоками так и струилось с полотнища билборда.

Позитивная сущность рекламного щита призвана была прямо здесь изменить мир к лучшему, приобщать массы к передовым технологиям Хай-Тека, сэкономить их средства, но переводя этот словесный понос поставщиков рекламной продукции на нормальный русский язык – залезть к Вам в карман, обдурить, заставить потратить последние деньги на очередной красивый фантик. Фантик, кстати зачастую тоже поза-позапрошлогодний. Народ наш ушлый, давно подметил, если товар хорошо продаётся, его и не рекламируют, к чему лишние затраты, но стоит только показателю продаж упасть, как тут же коршуном налетает отовсюду реклама, пытаясь всучить залежалый, некачественный товар.

Лезет отовсюду – из телевизора, радио, в окна, с крыш, из журналов и газет, из компьютеров, ридербуков, планшетов и телефонов, потом незаметно их начинают повторять дети, жены, и вот уже вся страна вторит бездумно этому гимну потребительской бездны.

Так бы генерал ничего и не заметил странного, тем более что вечером в январе зимой вообще темнеет быстро, но проезжавшие в сторону Ухты, одна за другой две иномарки легковушки, высветили щит и…

Со щита, на генерала смотрела его собственная физиономия, причём ввиду размеров билборда, степени детализации картинки, в этом не было никакого сомнения. Тренированного одного взгляда хватило даже на то, чтобы отметить не только портретное сходство, но и то, что костюм на том рекламном Сидякине был его, и который в эту командировку не брался.

Поборов в себе желание перепрыгнуть через высокий сугроб и подойти вплотную к щиту с образчиком таргетированной рекламы, хотя, что там рассматривать, ясно же что кто-то, и он догадывался кто, попросту издевался над ним, демонстрируя свои возможности. Подумал – Ну да ладно, ещё не вечер, хотя на самом деле был как раз поздний вечер.

Виктор Николаевич по мобильному телефону связался с нач. горотдела, и ничего не поясняя, дал команду немедленно прибыть на это место вместе с майором Найтовичем, сфотографировать рекламный стенд со всех сторон, если есть следы на снегу и по фундаменту зафиксировать все и к его возвращению около часу ночи доложить.

Была ещё мизерная надежда на то, что это глюк, была! Сказывалось напряжение последних месяцев, да и из кабинета нач. отдела, хотя и с приставкой – зам. нач. упра, сесть в кресло начальника управления и руководить, командовать людьми, которым сам ещё недавно подчинялся, а с кем-то и дружил, далеко не просто.

Была, конечно, сначала мысль вернуться в отдел, но он, подумав, отбросил её и продолжил движение к дому батюшки, который вплотную прилегал к Церкви.

Встретил его хозяин в мирском облачении, чтобы не смущать гостя. Хозяйка, маленькая, очень худенькая и шустрая, в отличие от полного Фёдора, быстро помелькала меж ними, накрывая, нарезая и подавая. И чтобы не мешать главному, для чего собрались – разговору, выпила с ними рюмочку и удалилась. Разливал сам хозяин, начали с Кедровки. После второй крохотной рюмочки, пили не торопясь, поинтересовался – Не встревожен ли чем гость?

Генерал в двух словах с юмором рассказал про встречу с автопортретом, к чему священнослужитель отнёсся крайне серьёзно и нахмурившись тоже поведал генералу о том, чем не делился даже с матушкой. Последние дня три чувствовал он некое беспокойство, объяснить которое не мог. Когда утром встретил генерала в доме Божьем, подумалось через него, потом-то разобрался – другое.

«Видать, нечисть, какая в городке объявилась. Потому то, и свечи сами собой при алтаре с подсвечников падали. На горним месте, что у самой восточной его стены, досочка на полу треснула. Прости нас Боже». Мелочи вроде, ерунда, но за долгую жизнь, убеждался не единожды, надо таким приметам верить. Жди теперь какой бедой или неприятностями все обернётся.

Но и другое в том увидел, а генерал с батюшкой согласился – не так уж все и плохо. Но прежде отец Фёдор строго посмотрел и сказал – «Хоть и грех то, выпивши, а с другой стороны молиться никогда не грешно пошли генерал отобьём у икон три поклона». Они прошли в молитвенную комнатку, что была вся в иконах с окладами серебром и без, и образах разных, рисованных и вышитых. На столе, укрытом красной вышитой цветами скатёркой, лежали две старинных книги и большой нательный крест, слева стоял накрытый металлической крышкой небольшой стеклянный сосуд, наполовину наполненный какой-то жидкостью.

Прямо перед иконами, что словно два крыла, расходились по стенам из угла, горели две небольшие лампадки, одна на столе, другая под большими иконами Спасителя и Пресвятой Девы Марии. Они выделялись от остальных тем, что вместе с маленькой копией Троицы Рублёва, над ликом Богородицы и Творца, закреплены были краями на обеих стенах, так что смотрели на молящихся прямо.

Более света в молитвенной комнатке не было. И потому, повторяя за батюшкой Фёдором слова молитв – Отче наш, Вечерни, и наконец, Во спасение души, генерал не сразу заметил, что в той части иконостаса, что была справа, среди других находилась икона Защитницы Семистрельной.

Это при том, что была она абсолютно точно – толи списана с панагии, толи та с неё. По виду во всяком случае. Когда с молитвами, крещением на три стороны и поклонами было покончено, еле сдерживая нетерпение, генерал попросил отца Фёдора рассказать поподробнее об этой иконе, а также сфотографировать её своим Samsung Omnia – коммуникатором с 5-мегапиксельной камерой. Второй раз за вечер судьба подбросила такой фортель.

Вот, что пояснил отец Фёдор об иконе: «Существует множество самых различных икон, поболее сотни наберётся, но Пресвятая Богородица является одной из самых сильных. Её обычно располагают не только дома и в храме, многие считают, что её место везде, где есть человек. Защищает она во времена войны, тех, кто за правое дело постоит от ворога и его приспешников.

В отличие от большинства икон, где изображена Богородица, на Семистрельной не присутствует лик Иисуса Христа. Матерь Божия, пронзённая семью стрелами, которые олицетворяют её страдания в дольнем мире или земном, а также грехи и страсти которые она видит, причиняющие ей боль такую, тяжелее страдать невозможно. Изображают, пишут её на иконах по-разному, либо по три стрелы от рук в грудь и одна снизу – в сердце, либо 4 стрелы от одной и 3 стрелы от другой руки. Либо реже – вместо стрел, мечи».

«Настоящая икона освящена была на придание мощи в Церкви «Во имя св. Живоначальной Троицы», в 1916 году по журналу регистрации, учёта текущих церковно-приходских дел, сохранившемуся посля пожара. Однако неизвестно откуда она туда попала, скорее всего, икона одна из ценнейших, старинная, писана не ранее начала – середины XVIII века. Может быть, с кем-то из ссыльных. Похоже на московскую школу. Её тоже пытались найти органы ещё в году 34—36 гг. прошлого столетия, об этом ведаю из рассказов своих прихожан и староверов, я и с ними общаюсь, бывает.

Но кто из православных спрятал, а главное вернул неизвестно. Человек тот принёс к ступеням церкви нынешней, уже спустя полгода посля того, как отстроили. Удивительно другое генерал, как ты сразу на неё внимание то обратил, или раньше что слышал, из тех лет смердящих привет принёс?“. Виктор Николаевич как мог, успокоил Максима Ивановича о том, что не имеет на икону видов, не собирается её забирать. „А видеть, да прав служитель Господа, видел и не раз, но не эту икону, а список, изъятый у бандитов по одному очень громкому делу, которое им вместе с органами МВД пришлось вести не так давно. И фото попросил сделать потому, что в том деле остался один клубочек, не размотанный до конца, вот решил и проверить. В общем-то, в том, что было сказано, обману не было.

Обсудили затем и появление фотографии генерала на рекламе. Есть в этой истории с фото одна закавыка – «… незаметно такое дело не провернуть, рядом здание горсовета (Фёдор по-старому назвал), да и твои архаровцы тоже не спят. Если мешает кто, значит, ты генерал на верном пути и найдёшь, что ищешь. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят».

«Только народ поспрошай, поговори, а то, что собрали – образа верните. Помоги Вам Господь и пусть ещё больше укрепится Ваш дух в этих испытаниях! Спаси Господи, молимся за Вас».

Говорили об истории. Интересным показалось, как батюшка представляет себе нынешние схватки историков и иже с ними на этой ниве. А говорил он так – «Я историю вижу как тело человека. И вот сидят коршуны и клюют его и рвут на части, кто больнее и горше, всяк норовит себе кусок послаще. Не видят уже, что человеку-то плохо, больно, что каждый кусочек даже малый кожей, жилами и кровью с другими связан. Где ни ущипни организм общий и там и сям к злобе и непотребству отзывчивый. Так и в истории было, и хорошее и плохое, и того и другого в меру и все вместе и смешано, перемешано. Нельзя на неё с одной колокольни смотреть, разное там было. У каждого, правда, своя. Плохо когда вырывают куски с мясом! Больно-то всем!».

Ещё батюшка критиковал за выборы, дескать, мухлюют на местах нехристи. Рассказал, что прихожане жалуются на взбросы бюллетеней, да и водкой балуют, а в результате выбранные начальники чаяний народных знать не знают, больше собственной мошной озабочены. Согласившись с отцом Фёдором в принципе, генерал всё же заметил – «Власть не для игрищ берут, желающих много. Те же демократы и либералы, не тайна на выборах в 90-х как действовали, почище наших будет. Дай им волю, ни перед чем не остановятся, ведь на любую мерзость пойдут. Взял власть – держи, а то и до кровавой бани дойдёт».

Ещё, поговорили о политике, из чего Виктор Николаевич сделал для себя несколько выводов по работе не касаемо данного командирования.

Хотелось побыть ещё, поговорить, установилась между ними некая общность на доверии, да и хозяин, с хозяйкой люди по русски хлебосольные и радушные гостя явствами местными побаловали. Но… оба понимали делу – время! Потехе – час.

Без десяти час ночи он вошёл в трёхэтажное сооружение эпохи позднего сталинского классицизма, местного объединённого в одном здании гор – и райотделов. Там на втором этаже, в кабинете зама, выделенного для работы Виктору Николаевичу, в коридоре его уже ждали Найтович с непробиваемым лицом, и начальник горотдела молодой ещё совсем майор со смешной украинской фамилией Неналывайко.

Из доклада следовало, что вокруг билборда никаких следов, кроме, автомобильных нет. Фото сделали, но по хилости ума ничего на них интересного не обнаружили, на всякий случай установили на самом верху автономную видеокамеру, заряда аккумуляторов и объёма карты памяти хватит минимум на трое суток, к сожалению, она не снимает в инфракрасном диапазоне, то есть ночью. Более ничего, и выложили с два десятка фотографий неплохого качества. Генерал, по опыту, знавший, что давать ненужные разъяснения – плодить бездарей и дармоедов, посмотрел, помолчал над фотографиями. Потом достал свой телефон-коммутатор Samsung Omnia и приказал срочно отправить фото иконы в Москву для проведения сравнительного анализа с панагией и направлении заключения в кратчайшие сроки.

На снимках, освещали видимо дальним светом фар легковушки, была физия рекламного хлыща. Что и предполагал начальник управления «И», так как всегда исходил из нескольких вариантов развития любой ситуации, а потому спокойно отправился спать в свой гостиничный номер. Одновременно, он нисколько не сомневался в том, что видел тремя часами ранее. Информировать, правда, уже с утра никого не стал, Извещать о том «селфи», как сказали бы нынешние обладатели телефонов, было не о чем. Его снимок на мобильном, вчера ещё, при батюшке, хоть и отвратительного качества, но все же позволявший отождествлять его с тем на билборде, уже в райотделе выглядел сплошной тёмной поверхностью. На ней еле просматривались контуры щита, но никак не тех, кто там были изображены.

В субботу генерал по обыкновению работал. Местным дал отдохнуть в воскресенье, своих же командированных сотрудников, гонял как шары на биллиардном столе, что стоял в конце коридора здания гор-райотдела на втором этаже. На третьем также – настольный теннис, там располагался гор. отдел. Сам Сидякин сидел в кабинете и что-то все время рисовал на бумаге, читал материалы, лежащие уже двумя стопками на столе и, опять чертил схему за схемой. Изучал снимки ДЗЗ (дистанционного зондирования Земли) того района. Наконец около 17.00 ушёл в гостиницу и оттуда куда-то поехал. Вернулся он не один, в компании с человеком в синей зимней спортивной куртке с капюшоном и шапке малахай, о чем-то переговорил с ним, и спустя полчаса, после того, как незнакомец покинул здание райотдела, тоже ушёл в гостиницу.

А, утром в понедельник 11 января, отдав необходимые распоряжения и приняв очередную порцию докладов с мест: Сыктывкара, Воркуты, Ухты, Сосногорска, Вуктылы и десятка других, переговорил по закрытой связи с Нефёдовым Борисом Николаевичем. Тот поздравил с генералом, проинформировал о том, что уже получил новые материалы снимок иконы и аудио файл и сообщил время своего приезда в Троицко-Печорск. При том обещал привезти с собой старого знакомого Сидякина – Серова Александра Алексеевича (Немо), поскольку плазмоиды это его нынешний интерес и закрытая тема, вокруг которой ажиотаж не меньший чем по их вопросу.

Президент РАН (Российской академии наук) Юрий Осипов позвонил и лично поддержал его кандидатуру, когда Институт запросил соответствующего специалиста в состав экспедиции на Ваш Маньпупунёр. Потом они ещё почти полчаса о чем-то договаривались и довольные собой отключились.

Далее день, а за ним и 12 с 13 января прошли штатно, без каких-либо эксцессов и потрясений, готовили экспедицию на Плато, людей и авиатехнику (прибыла 13.01) – два вертолёта Ми-8МТВ на местный аэродром, под загрузку приборами. Одновременно шла плановая работа по утверждённому ещё в Москве расписанию. Москвичи прибывали к 10.30 14.01 и к 14.00, планировалось забросить на плато 1 группу из 5 человек (три – МЧС и 2 чел. из состава ВРГ) и оборудование. Вылет основной группы был запланирован на 7.00 15.01 в пятницу. Закончить работы и исследования предполагали либо вечером пятницы, либо субботы, как сложится по метео.

При отсутствии погоды планировалось забросить десант на Маньпупунёр санным поездом. Такая возможность была вполне вероятна, ввиду крайней её нестабильности именно на плато, где скорость ветра достигала порой 60—90 км/час. Невозможно устоять на ногах, куда уж там вертолёты сажать. На окончание Святочной седмицы 17 уже планировали быть дома в Москве, если всё будет нормально, по первому основному графику. Как всегда бывает, когда сроки поджимают, все не успевали и жаловались. Генерал рычал и обещал разогнать этот табор в Бессарабию, но постепенно все совместилось, успокоилось, и замаячил финал всех хлопот и переживаний. Прогноз погоды на неделю был также благоприятный, практически все понимали, что такое добираться зимой на плато по бездорожью, «экзотик а ля руссо» однако. Но исходили ещё с Москвы из самых худших ситуаций, так что люди и техника были готовы к любому раскладу.

Виктор Николаевич на этот раз уже вместе с Нефёдовым съездил к батюшке Фёдору и матушке Авдотье попрощаться, на тот случай если с плато сразу улетит в Сыктывкар и затем в Москву. В подарок получил друга, трёхлитровую банку солёных груздей и благословение в делах. Борис Николаевич, взахлёб отмечал ум и природную смётку Фёдора, кстати, и профессор батюшке понравился, расстались тепло и по-доброму.