Текст книги "Москва – Маньпупунёр (флуктуации в дольнем и горним). Том II. Схватка на плато Маньпупунёр"

Глава 41. Профилакторий. добровольные помощники

Вооружённый достижениями современной науки человек совершает ошибок во много раз больше, чем вооружённый камнем или палкой питекантроп, соответственно росту объёма знаний

На третьем этаже здания, стоящего напротив, это был спальный корпус, в одном из пустующих номеров (а не пустующих в нём и не было вовсе), опираясь локтями на придвинутый к самому подоконнику стол, согнувшись, стоял одетый в трико и грязную, белую когда-то майку, человек. Коленки на трениках, недельной давности не правленая щетина, помятое лицо, и спортивные тапочки китайской фирмы «Хулиюань» что в городе – Мудандзян, делали его похожим на не желающего скрываться неплательщика алиментов (чего скрываться, когда их не с чего платить).

Высокорослый, но худющий с красивым лицом 100% арийца и русой шевелюрой, он одновременно чем-то походил на молодого артиста Сергея Столярова, любимчика женского полу сталинских времён. Был он сосредоточен, жевал в волнении верхнюю губу.

Рядом с ним на стуле сидел второй экспонат по имени Лёнчик. Этот был явно цыганско-русской породы, с примесью семитов. Подвижный, небольшого росту, нетерпеливый, как огонь. Усидеть пять минут на одном месте – для него уже был подвиг непосильный. Он что-то сосредоточенно писал простой длинной шариковой ручкой в большом, бежевого цвета обложка, Журнале наблюдений и учёта приёма процедур выздоравливающих, на пожелтевших от времени страницах.

Наконец, запись вводной части, когда, где, кого и кто наблюдал, была прописана. Он оторвался от своего важного дела и спросил, того что уже как пять минут, не моргая, что говорится, смотрел в армейский артиллерийский (50 / 8 = 6,25) бинокль в окна кабинета руководителя профилактория.

«Ну что Ваньша, что писать-то, давай рожай быстрее что ли».

Тот, кого назвали Ваней, оторвал прилипшие брови от резинки окуляров оптического прибора 1957 года изготовления, по схеме Петри. Солидно, так говорят истинные волжане, почмокал губами и выдал на-гора – «Никак привыкнуть не могу, как черт из табакерки то явится, то исчезает, права твоя Нюрка, хоть и ведьма, но своих отличит за версту, это точно вампир или шпион. Никак не привыкну на вид ну чисто пацан, маскируется гад».

«Я точно, был прав. Пиши, время 16.31 суббота, «__» августа 200_ года. Передал большую сумку с надписью, не по нашему – „Адидас“, директору, то есть Сидоруку Борису Трофимовичу, в присутствии двух баб. Баб, не пиши. Зачеркни, кому говорю, напиши – бухгалтерши и финансистки. Что в сумке, не разглядеть».

Объяснялось такое пристальное любопытство двух карифанов, с недавних пор, тем, что с появлением миллионщика – олигарха с нерусским именем Арсат, появились в профилактории, откуда ни возьмись деньги. Правда не у всех, а лишь у продажной буржуазии в лице бывшего директора «Красной горы», а ныне – Руководителя, дерьмократа, к тому ж, Сидорука и его прихлебателей в лице двух баб.

Честным же пацанам, которые числились один шофёром автобуса ПАЗ, давно проданного на запчасти, и другой истопником бани, как вы понимаете, важнейшего элемента инфраструктуры заведения, достался – шиш.

Каждую пятницу, иногда в субботу, там верхушка проводила производственные совещания. После них, все участники выходили на свежий воздух и отправлялись по домам такими уставшими, что их даже покачивало. Бабы хихикали, и после того, прозвали Сидорука, правда между собой, странным прозвищем – «Двуежопец», что это значило, жопа то у него одна, Ванька, который будучи истопником, случайно услышал, так и не понял.

Так вот, чтобы уж до конца стало ясно, дочь Ивана – Светлана уже как два месяца встречалась с милиционером, участковым по имени Макар. Посколь, дело к свадебке само не шло, решено было на семейном совете, что означало – он, на горшке с книгой в руках и думой о семье, так вот решено значит было, сей вопрос ускорить. Для чего Светке было указано матерью, под благовидный предлог затащить, буйна молодца дома в постель, а тут, откуда ни возьмись …. Еже ли того, так мы и на работу того! Далее, по сценарию, разработанному уже самим главой семьи, шли стол и бутыляка для примирения и последующей гладкой семейной жизни Светланы на хате у мента.

Поначалу, так и шло, до их с матерью «внезапного» возвращения, а потом поехало по-другому. Он излишне распалился (но, как было сыграно), схватил будущего зятя за горло и, как результат, получил хорошую оплеуху от Макара, врезал сам, потом с битием покончили, подсчитали убытки, руки, ноги, носы, зубы целы, пара синяков не в счёт, чего не скажешь о семейных перспективах дочери.

Отчасти потому, что в последние два десятилетия стала появляться в наших гражданах, не ведомая ранее при социализме, с его плановым характером хозяйствования, эдакая предпринимательская жилка, зудевшая где-то внутри, и дремавшая себе раньше спокойно. Отчасти, по каким другим причинам, но в душе Ивана жил этот особый дух. Посещали его вспышки чего-нибудь предприимчивого, желание уконтрапупить и, эпизодически, как и в этот раз, выходили из него наружу.

Так, за полгода, до описываемых событий обратился он с предложением к руководству родного профилактория с дельным предложением по спасению предприятия и подъёму экономики, может так пойти, и всего района. Для этого Иваном, в среду других, заранее отобранных представителей оздоровительного учреждения, была вброшена информация о якобы целебных свойствах местных грязей и организации всероссийской грязелечебницы.

Что-то на эту тему он видел по телеку, сама идея оттуда. Надо отдать должное Ивановым способностям, в распространении этой байки, идея быстро овладела, ничего не подозревающими массами и была поддержана в виде собранных подписей, страждущих улучшений граждан. Народ жаждал, кто здоровье поправить, кто бюджет подлатать, а тут перспектива под ногами.

Вызванный на ковёр, пред светлые очи, прожжённого прохиндея, бывшего директора, затем гендиректора, а ныне доросшего до руководителя, Сидорука Бориса Трофимовича, с единственной целью выяснить, откуда данные, Иван рассказал, словно рисовал картину благоденствия.

История эта о том, как грязи, что действительно было полно у самого угла северной части забора, огораживающего большую часть территории ОАО «Красная гора» спасли семью родителей Ивана, а до того и их родителей, как спасли они самого истопника, ещё долго будоражили потом доверчивых жителей окрестных домов. Были также отмечены случаи приезда за «нашими» грязями ушлых москвичей из других районов.

Несколько раз пришлось править в том месте забор, покосившийся из-за подкопов, через которые крали «драгоценную» грязь. Более того, в «МЕТРО» как-то даже появилась заметка – «Дорогу нашей грязи», где автор предлагал защитить заповедную зону и грязи от посягательств вороватых предпринимателей, якобы уже в очередь стоящих за право выкупить «Красную гору».

Не поверивший поначалу в эту «чистую правду» директор, все же, после заметки той, полюбопытствовал и в окружение сателлитов прошёл к указанному Иваном месту своих владений. Добила его неверие следующая картина, двое видимо местных, не профилакторских, воровато наполняли ведра из весьма приличного, не менее метра в глубину раскопа, дело было зимой, грязью странного серо-синего цвета. В широкую щель в том же заборе были видны ещё двое стариков с пакетами, ожидающих своей очереди возле полутораметровой дыры, лаза ведущего наружу, куда свободно проникал человек.

Возбуждённый таким наглым изъятием собственности акционеров предприятия, Борис Трофимович и не заметил, как тоже стал проводником проекта – грязи во спасение. Страждущих принять выздоровление от грязи аборигенов, сфотографировали сей час на мобильники, удобно, однако!

Место тут же огородили кипперной лентой и выставили табличку со строгой надписью – Грязь охраняется государством, за несанкционированный забор – штраф! И народ попёр.

Правда вскоре, уже после того, как на месте истечения оных грязей побывал глава муниципального образования, бурила землю заказанная, за весьма приличные деньги установка – лаборатория и пришли отрицательные результаты проб из НИИ Минздрава, проект накрылся медным тазом. Шум, поднятый в прессе, ещё некоторое время не давал покоя жителям окрестных бараков, пятиэтажек и одной восьмиэтажной жилплощади, ведь кому-то и в самом деле грязь помогла от ревматизма, подагры и целлюлита, но постепенно и он затих. Рассосался.

Слава богу, не узнали о постановочной части этой аферы века. Глина, имевшая место быть, собственноручно самим Ванькой, была подкрашена обычной синькой, которой в техничке, что рядом с 8 корпусом было завались, аж целых два 60-ти килограммовых мешка. А дедков и бабусь он попросту уговорил за тот же типовой российский эквивалент оплаты розничных и оптовых услуг, не особо вдаваясь в суть дела, только объяснив, что хочет наказать ненавистного олигарха и буржуя Сидорука.

Ивана, как инициатора, после того может быть и уволили бы, да кто баню лучше него топить будет за те смешные деньги, что назывались так солидно – заработанная плата, а по сути, были отмазкой. Все успокоилось до поры. А дело своё он знал справно.

Однако с того случая, закрепилась за ним в народе, что тусовался в округе, непреходящая слава борца с «коррупциянерами» у одной его части, и балабола – у другой. О чем нетрудно было догадаться по различным интересным надписям на заборе, вблизи того самого угла, ставшего местной достопримечательностью типа – «Грязи от Ваньши, бурите дальше», наверное автор надписи имел в виду – глубже, но не нашёл нужную рифму. А в подъезде дома, где проживал скромный труженик отрасли здравоохранения, появилась другая, со словами поддержки – «Мы с тобой Иван Тимофеевич! Дави буржуинов!».

Но что, правда, отметили наблюдательные жители, по старинке именующими себя наташинскими, по названию усадьбы бывшей когда-то на этом месте, ещё во времена царя батюшки (остался с тех времён лишь одноимённый парк), так вот был нюанс. Странным было то, что обе надписи были сделаны краской одного и того же цвета, ядовито-жёлтой, и похожим почерком. Более того, отдельные граждане заявляли, что знают, кто писал.

Да видели его перепачканного с головы до ног именно в такой колер – Лёнчика, другана Иванова.

Вопрос о включении Ивана Тимофеевича Ладонина в списки по выборам в какую-то местную управленческую структуру, по спискам партии всенародного любимца и возмутителя национального политического болота успокоения, русского патриота Жилика, даже пару раз стоял на заседании политсовета местной ячейки. В конечном итоге он заглох, потому лишь, что Иван категорически отказался стать членом, узнав, что надо платить взносы.

Вот такой это был человечище.

В долгих раздумьях и горьких переживаниях, по поводу провала затеи с женитьбой дочери, решил Ваньша, что совершит он новый подвиг, раскроет преступный синдикат. А появившийся как будто ниоткуда и подозрительный очередной, толи третий, толи четвёртый уже хозяин был подходящей для того фигурой, заворачивал большими деньгами (а откуда они? То-то). А может он того – террорист, или шпион. Нахрена ему сдался развалень, профилакторий. Вот, дескать, раскроет он, Иван всю сеть, придёт к органам и все до копеечки выдаст, увидит его Макар и все наладится.

Под шафе, поделился неприятностью и мыслями такими, с кем ещё – с друганом, тот сразу поддержал, намекнув о причитающемся вознагражденье. Ещё к делу привлекли проверенного кадра бабу Шуру, что на вахте, она всегда и всех поддерживала, а раньше, лет сорок-пятьдесят тому назад эх, любила мужиков то! Они раздобыли у свата Ленчика, за тот же стандартный российский эквивалент обмена чего угодно на бутылку водки, с обещанием, таким же стандартным – Вот те крест! Хотя и не было на них оных. Поскольку жили все рядом, в пятиэтажке за забором, а зданий и мест, пригодных для наблюдения и фотографирования на мобильник, это умел только Ленчик, было полно, начали не откладывая.

Сегодня шёл уже четвёртый день кропотливого сыщитского труда. Уже были, какие никакие результаты, им повезло в первый же день. Уборщица таджичка хотела выбросить в ведре на мусорку, кучу каких-то бумаг на иностранном (для сведения, это была Инструкция по эксплуатации кондиционера «Катана»), из кабинета директора, где теперь столоначальничал этот буржуй с фигурой ребёнка, за которого его все поначалу и приняли и красным лицом взрослого мужчины. Приобщили. Все материалы хранились у Лёнчика дома в папке на антресолях.

Завели, как положено «Журнал наблюдениев», ясно же пригодится жареный кефир. Столь ценный материал дополнили несколько снимков издали с приезжавшими гостями Арсата. Их было полно, туда-сюда сновали машины легковые и гружёные фуры, с красочной рекламой на бортах и без, строители, ремонтники, доставщики воды и пиццы, менеджеры и симпотные бабы, но интерес вызвали пока лишь трое посетителей.

Первым был клерк из Trevel Logistics, что прибыл на авто с надписью. Вообще-то он интересовался совершенно безобидным вопросом. Что дальше делать с грузом, прибывшим из Marrakesh (Марокко) на имя господина Николозовича (видимо принял отчество за фамилию). Его привезли на склад в пяти километрах от МКАД, что отдельно было прописано в контракте (нарочным известить о прибытии груза). Само собой, ни Иван, ни Ленчик – не ведали о цели визита, ни тем более о Маракешах, но надпись! Кстати груз был скоропортящийся – апельсины в бочках. Отправитель – «Bratia Karamazovi».

Второй появился с большим ящиком и долго чего-то там, в кабинете устанавливал и налаживал, какую-то аппаратуру, как бы даже не шпионскую (это специалист ставил роутер и маршрутизатор), отчего даже пару раз моргал свет и выключался маленький переносной телевизор у бабы Шуры. Иван, на следующий день после того, прибыл лично доложить Сидоруку о готовности бани к приёму очередной оравы важных фирмачей, а по виду так – шантрапа дешёвая. Сам видел над дверью кабинета светлую такую, небольшую коробочку с усиками антенн, а по ней бегали зелёные огоньки. Арсата в тот момент в конторе не было, куда-то уехал на сидорукамобиле. Вот так значит, а невдалеке, за дорогой какой-то важный объект у военных, поговаривали, там склад каких-то радио– фото– головок. Не дай бог рванёт.

Последним, был хорошо одетый господин, видать из тузов, доставивший ту самую сумку (клерк с деньгами из банка, о чем наблюдатели ни сном, ни духом не ведали) ещё в пятницу. Подозрение вызвал тот факт (это удалось разглядеть через неплотно задвинутые шторы на окне), что с его появлением из кабинета удалили трёх других, а дверь сам Арсат запер изнутри. В субботу сумка опять всплыла.

«И ещё пометь, пометь Ленчик, кому говорю, что в кабинете финансистки, отсюда плохо видно, было апосля, замечено какое-то подозрительное сборище. А занавеска там, тоже наполовину задёрнута». «Пошли, поищем на этаже другой пункт наблюдения. Да номер гостиничный, я имел в виду. Понял, что говорю».

Ваньша выпрямился, почесал то место на спине, где кожаная крышка от окуляров бинокля, намертво пришитая к ремню, упиралась прямо в косточку, ети её! Чуть выше висевшего почти на яйцеобразном пузе, представителя творческого сословия (как он любил говорить – Баня это не работа, это Поэзия!) штатного войскового средства наблюдения, в майке зияла приличных размеров дырка. То жена, то Светка не единожды предлагали выбросить на помойку, эту порванную деталь Иванова имиджа с большой буквой «Д» (подозреваю, что это динамовская фирменная) на краю, но тот не давал ни в какую. Говорил непонятно, но веско – «Пусть третья чакра дышит!». Хотя, если признаться едва ли Ваня знал истинный смысл этого слова.

С другой стороны это был вызов воцарившемуся капитализму, и в ответ на замечание начальника службы учёта персонала, кадровика значит, отвечал с пролетарским достоинством – «Не дождётесь!».

Таким образом, влекомые высоким чувством борьбы с социальной несправедливостью корешки отправились искать более подходящее для продолжения наблюдениев место. Благо, таких уголков было немало.

По дороге их встретила страшная вонь, поскольку вода в корпус не подавалась с незапамятных времён, а пользоваться туалетными комнатами сюда приходили изредка те, у кого в других зданиях и корпусах, подачу воды отключали временно, но часто. Что делать с этим безобразием руководство не знало. Может быть, и забили бы двери настежь накрест, дескать, проходи мимо, все ушли на фронт капиталистических работ, но опасались бунта, свирепого и ужасного, а что если снесут замок с двери начальствующего сортира, из трёх кабин на третьем этаже. И потому крепло и копилось это материальное выражение возмущения тружеников, да и труженицы тоже захаживали.

Гостей же семинара планировали разместить в отдельных коттеджах, их было 12 по всей территории профилактория – базы отдыха. Там уже вовсю работали за внеурочные сборщики мебели, все должны были принять в 21.30 комиссия в составе – инженера, заведующего хозяйством и врача специалиста.

Вот, в каких непростых условиях приходилось вести расследование двум энтузиастам, но цель была заманчива, и казалось близка.

В результате всех этих факторов сложился и, не почивая на лаврах, трудился триумвират социально ответственных, бдительных граждан, внёсший воистину неоценимый вклад в дело единения народа и его защитников на данной территориальной единице от всяческих происков внутренних врагов, шарлатанов и воров, кровопийц одним словом. Эх, как права Нюрка!

Но оставим на время добровольных помощников милиции, будем надеяться, у них все получится, и вернёмся к присмотру за нашими главными героями.

Глава 42. Гибель Домбровского и бегство бонны

Что бы всем было хорошо, зачастую надо остаться одному

Домбровский, занятый сверх меры своими проблемами, он хоть и не читал умных книг, но был далеко не глуп, сообразил, что видимо то покушение на ВВП, которое произошло ночью и о нём все утро и целый день трубили СМИ и посещение концерта Архонтом с Анастасией были событиями одной цепи. В случайный характер дел, которые вели эти господа, он не верил, потому проанализировав ситуацию, понял, что ему пришёл конец. Почему было понятно – силовики эти волкодавы все быстро раскопают, установят принадлежность к тем событиям всех и вся, само собой они уже на прицеле, подозрительные шевеления вокруг дома были вовремя замечены и только нарастали, да нет, уже не казалось.

Докопаются до их дел с Архонтом и его секретаршей, на кой ляд скажите, он мне её сюда засунул. Бонна между тем, поведала, что у девочки есть своя квартира, но там идёт ремонт. «Ну, и поселил бы её в „Космосе“ или какой-нибудь Шаратоне на Тверской, так нет же, сюда надо было тащить, конспираторы хреновы».

«Но что хуже всего, и все это тоже понимает этот странный господин, ему что, смоется в свой Париж, а мне отдувайся? Ведь не дадут шанса».

Нет их на этот случай, ему ясен перец, жить не дадут, слишком многое он узнал, слишком накладно жертвовать всем делом ради одного Витольда Петрасовича Домбровского. «Уберут по-тихому, на том же сборе в пансионате, или в назидание другим на мессе в Пещере, будь она трижды неладна».

Как подумал о яме, всего передёрнуло. «Что же делать? Сдаться, и попробовать сыграть в незнайку на Луне, так все равно ведь докапают, доковыряют, как же самому Президенту докладывать. Что же делать-то, а».

В Рамблере прочёл сообщение о том, что прямо с концерта улетел на своём Гольфстриме в Париж Илья Сергеевич Подоварев, его он рекомендовал Архонту в качестве Деарха, или даже Тура, намекая и на то, что и его самого пора не на три дня. Но теперь с заграницами абзац, а там ему понравилось, когда посещал различные семинары и тренинги с брифингами в Нью-Йорке и Зальцбурге.

«Но на вертолёте далеко не улетишь, максимум до Питера, а если там на машине? Нет, не дадут, а попробовать, тогда не выйдет оправдаться, за порученные сборы депутатов и храмовников. Что делать? И ведь посоветоваться не с кем. Действительно черт в юбке (какая такая вышла „Благодать“ раз Анна, Хана) дёрнул позвонить его тогда Арсению Заболотневу. Господи, помоги, что мне делать».

Как не раз бывало с ним в минуты неспокойные, в ход пошёл, известный как олигархам, так и бичам с Поля чудес приём, сначала один, а за ним и другой стакан с камнями «Whiskey Stones» что позволяют охладить виски, не разбавляя его.

Правда бичам и не снились пить виски с камнями, это пусть буржуины пьют, а мы родную Черноголовую, или «Пять озёр», на праздник или если хоронили кого из своих местный «совилью» Портянка доставал из неприкосновенных запасов «Русскую текилу». Эта божественная субстанция уже упоминалась нами в другом месте и по другому поводу. Но поскольку если не знать рецепт, то напиток получался фуфло. А тут напротив, дай бог добиться такого качества известному лидеру отрасли – заводу Кристалл, все же, только для экстремалов и уж точно профессионалов этого увлекательного занятия позвольте привести его здесь.

Ещё при советской власти, теперь уже безвестный шутник привёз из Мексиканских соединённых штатов самогон из кактуса. Текила была с червяком, большим, толстым и жёлтым. Вообще-то, это не червяк, а гусеница бабочки гузано (gusano) – паразита, обитающая в зарослях голубой агавы. Особо ценится гусеница красного цвета. Именно из неё и делают знаменитый на весь мир мескаль. После двух стаканов нашей и ириски, попробовали, понравилось. После мне рассказали, что в какой-то компании гусеницей даже закусили, а что.

А потом уже на даче один из изобретательных участников той первой дегустации мескаля, дошёл умищем неисчисляемым. А чем, спрашивается наш подмосковный (на рыбалку шёл, готовился) российский опарыш хуже. Отобрал с десяток, промыл, завернул в несколько слоёв марли и, опустив её в приготовленный на аппарате из Финляндии, как-никак дипломатический работник не самоделка какая, самогон, оставил в тёмном месте на неделю, но забыл, по причине внеочередной командировки и только чрез месяц вернувшись, вспомнил.

Благо случай представился, отмечали юбилей Академии, и после того, как остальные напитки неожиданно быстро иссякли, достал трёхлитровую банку, предварительно, ещё в подполе, удалив марлю с опившимися и потолстевшими опарышами. Кроме того, в банке плавал совсем крохотный кусочек корешка сельдерея, или имбиря, добавлением их в самогон, обычно рецепт и ограничивался, это была, конечно, не мексиканская Sierra, но на удивление напиток всем понравился. Запаха сивухи не было «ваще».

Как Вы, думаю, уже поняли, рецепт остался в тайне, друзья то друзья, но могли и побить, а напиток стал традиционным. Постепенно, знания распространились среди не особо брезгливых ценителей, употребление стало шириться, где-то осталось прежнее название. Где добавили китайско-японский экзотик, и стал он – «Опавшей сакурой» или «Воспарившей усладой», но до сих пор встречается под личиной домашних заготовок.

Так, что если Вам, упаси бог, где-то предложат трёхлитровую банку настоящей русской текилы, от секретного рецепта, можете поинтересоваться, а где заготавливали опарышей? Если на Севере Москвы и области, то куда ни шло, а вот ежели, на Юге, то в каком году, ибо после пожаров 2010 года, они с горчинкой, на любителя. Хороши опарыши, также нижегородские, рязанские, земля там, что ли богата солями и минералами. Не стесняйтесь, поспрашивайте, хозяевам будет приятно.

В тот момент, когда отчаявшись найти ответ на вопрос, как жить и удастся ли в связи с такой загогулиной выжить? Вот о чём думал Витольд, уже прилично надравшийся «дирижёр» или «магистр» ордена храмовников в России наших дней. Его ещё называли орденом инвалидов или – Тамплиеров (фр. от «temple» – храм). Этого монстра, основанного в Святой земле в 1119 году Гуго де Пейном, позже адепты его якобы поклонялись идолу Бафомету. Витольд чувствовал себя, как те его предшественники в европейском тогда масштабе – Жак де Моле, Магистр ордена, и Гуго де Пейро, генеральный визитатор, что были арестованы рано утром в пятницу 13 октября 1307 года. Он приготовился продолжить питие. Видимо это судьба такая у руководства Орденом, говорили же ему, правильно советовали – читай книги.

Так вот, когда господин Домбровский готовился приступить к третьему стакану Чёрной этикетки Black Лейбл (англ.label), в кабинет постучала бонна. Она, сделала недовольное лицо.

К 16.00 то, что англичане называют – «afternoon tea», в доме было принято подавать на маленьком подносе два бутерброда, с тонко нарезанными кусками буженины или жареной свинины на белом, с луком чиабатто, тонюсеньким кусочком крестьянского масла и веточкой зелени на них. Также присутствовал стакан индийского чая с молоком, имбирём, миндалём, гвоздикой и жиром, без сахара, по словам прежнего хозяина особняка Заболотнева – такой необычный состав укрепляет потенцию и иммунитет. Поднос разместился на давно отведённом ему месте, крышке приставной тумбы рабочего стола руководителя.

Совсем расклеившийся Витольд сделал извиняющееся лицо, свою бонну он ценил, прежде всего, за незаменимость и всеуменье, а она всегда заботилась о нем, вот и сейчас, похоже, станет бурчать. Он, шутя, спрятал уже далеко не полную литровую бутылку за спину и с удовольствием захрустел домашней выпечки хлебом, нежное мясо с полу-окантовкой жира, как он любил, пахло дымком.

Затем отпил приличный глоток чая и удивлённо уставился на бонну, пока тело его не выгнулось, и не сползло в кресле. Он был мёртв.

Его Хозяин, как справедливо и полагал Домбровский, был умнее, и просчитал все варианты, замысловатой этой истории. Витольд должен был умереть при любом раскладе. Судьба его земной юдоли завершила свой оборот. Теперь его ждали вовсе не чертоги рая, а черти, злые духи ада, здесь исключений для родственников и любимчиков, «блатных» – не делали, перед очередным циклом воплощения оболочки, все, согласно Воле, воплощённых Законов Рока, отвечали за то, что сотворили, или натворили. Изменить Закон было практически невозможно.

Бонна подождала ещё немного, минуты три, продолжая сидеть на большом кожаном диване, поговаривали, что он был вывезен в составе другой мебели и объектов интерьера (картины, ковры, часы, шкафы и т. д. и т.п.) специально, по личному указанию Иосифа Джугашвили – Сталина из поверженного Берлина. Конкретно из Фюрербункера (Führerbunker) – наименование комплекса подземных помещений в Берлине, размещённых под рейхсканцелярией. Этот бункер служил последним убежищем Адольфа Гитлера. Достался диван и высокие напольные с боем часы поначалу Василию, сыну вождя, разумеется, бесплатно, а уже потом, через череду перекупщиков, Домбровскому, за большие деньги, и стал он любимым другом однофамильца польских генералов.

Сколько было проведено совместных встреч, на его роскошном выпуклом сиденье и не сосчитать, скольких Морфеев познал он вместе с пружинистым телом дивана.

До настоящего времени в различных кабинетах начальствующих особ министерств и ведомств, состоящие, либо списанные с инвентарного учёта, на правах раритетов, словно вросшие в пол, стоят эти красного дерева массивные мастодонты мебельного искусства времён третьего рейха. Где с них срезали свастики и орлы, что смотрели на посетителей, а где прикрыли стыдливо другими придвинутыми вплотную столиками и столами для посетителей.

По большей же части перекочевали они, путём несложных махинаций в дома и на дачи шустрых хозяйственников или генералов промышленности и управленцев, не особо задававшихся вопросом откуда? Списали и все! Вплоть до начала 90-х держали на должностях столяров ремонтников, специалистов для устранения тех или иных поломок, а главное они единственно умели перетянуть темно зелёное сукно на столешнице. А на диванах поставить заплаты на попорченную кожу, сама она прохудится не могла никак, по причине почти в пол сантиметра толщины и высокого качества. За десятки лет лишь кое-где были видны незначительные потёртости. Скрипели, вздыхали и поскрипывали старыми пружинами диваны благородно.

Знаю, поскольку, когда-то, будучи начальником отдела, сам сидел до полуночи за таким столом, а иногда, приходилось, и спать на таком диване при очередном аврале в управлении, или как потом обозвали, переиначили по заграничному – департаменте. К середине первой десятки двухтысячных годов старых мастеров поголовно разогнали, новых не было и, на моем столе справа красовались два здоровых чернильных фиолетового цвета пятна, десятилетней давности, по истрёпанному сукну. Чтобы выдвинуть нижний ящик, внутрь которого при случае можно было спрятаться, приходилось, упираясь ногами в пол, тащить за ручку обеими руками, что было сил, тогда только он нехотя выдвигался.

Алевтина Игоревна, убедившись со спокойным лицом, что судороги прекратились, и пульс на шее её бывшего хозяина не прощупывается, сняла с покойника ту самую флешку, и приступила к самой трудной части своей миссии, необходимо было переправить труп в подземный гараж, а их было теперь два. Домбровский и убитый ею тем же способом шофёр Шурик десяток минут тому назад. На тот случай, если бы тот отказался от чая, был предусмотрен сильный удар электрошокера, в виде фонарика, но все обошлось. Поскольку, надо было как-то решать этот ребус, в подвале, что смежный с гаражом, где хранилась всякая всячина, была обнаружена загодя широкая длинная доска на колёсиках, якобы скейтбордовая. Её то и было решено использовать для перемещения трупа Домбровского из кабинета в подвал. Она, то есть доска, уже стояла у двери кабинета.

С трудом перевалив на неё, то, что когда-то называло себя Витольдом, бонна довезла его ещё тёплое тело до лифта и спустила в подвал. Всё это молча и тихо, с учётом прослушки, одновременно работал телевизор в гостиной на первом этаже и радио в одной из спален на втором.

Там прокатила до двери, уже открытой, когда ещё забирала этот самодельный эвакуатор, наконец, уже в кладовой остановилась и повернула на 90 градусов какой-то из мелких садовых инструментов, висящих в крепеже на стене. Затем подняла резиновый коврик на полу, отодвинула, под ним оказалась металлическая пластина в метр шириной и около метра тридцати в длину. Проделав несколько манипуляций с неким подобием замка сбоку, за ручку углублённую в сталь двери открыла вход в лаз, ведущий в подвал дома по соседству.

Вниз опускалась небольшая металлическая лестница, закреплённая в железобетон. Там было просторнее и именно туда были переправлены оба трупа, от которых дурно пахло продуктами жизнедеятельности, выделяемыми при судорогах и скорой смерти.

Предусмотрительная бонна выполнила эту сложную работу, как и все, что делала, аккуратно, прислонив, оба трупа друг к другу и к стене. Все это потребовало немалых сил, и она передохнула. Затем поднялась наверх в дом, закончив все дела, вымыла руки и присела на дорогу. За тройку минут до того увидела, как от соседнего дома куда-то поспешила соседка, с которой бонна была хорошо знакома, и куда она предварительно позвонила с мобильника, сменив симку. Когда ей ответили, приложила работающий диктофон к трубке. Тот сообщил мамаше взволнованным голосом сына соседки, жившего на другом конце города, о том, что находится де в милиции на Кропоткинской, и просил её как можно скорее прийти туда.