Текст книги "Москва – Маньпупунёр (флуктуации в дольнем и горним). Том II. Схватка на плато Маньпупунёр"

Из полуподвала, где с незапамятных времён хранился уборочный инвентарь, вёл узкий ход наружу в железобетонный колодец шириной около метра и в глубину – сантиметров пятьдесят-шестьдесят, возвышающийся над цоколем здания сантиметров на пятнадцать. Но сверху, уже на улице путь к свободе был закрыт толстой решёткой.

Подъем душевный сменился упадком. Но протиснувшись кое-как в это нелепое архитектурное недоразумение, служившее, скорее всего элементом вентиляционной системы здания, и отодвинув два ящика, мешавших спуску из чулана в упомянутый колодец, он ступил туда и, стоя в три погибели, попробовал приподнять решётку. Снять её удалась лишь с третьего раза, слава богу, там все проржавело, да и варили видать в понедельник ещё с похмелья. Обрадованный, он выскочил на улицу и, с видом праздношатающегося, фланировал уже с другой стороны, по фронту здания, едва сдерживая смех, ждал, когда его увидит, наконец, Иван? Тот узрел и радостно махал руками уже за стеклом второго этажа.

Вскоре Иван и Лёнчик узнали, что их разыскивают более полутора часов как. Лёнчик тотчас побежал, аки олень в гараж, а Иван направился в баню. Он увидел дым из знакомой трубы, сообразил, что уже управились и без него все устаканилось. Подумал, подумал и твёрдо решил, что сегодня в этом бардаке ему не место. Вот если бы там мылись шахтёры или сталевары, тогда завсегда, сколько попросите, а задарма топить для «ледей» этого прыща Сидорука, увольте и, как бы сбросив тем с себя гирю ответственности, насвистывая арию Канио из оперы Р. Леонкавалло «Паяцы», повернул к дому.

А ночью, около трёх тридцати, не поймёшь по какой причине, в бане случился пожар. Хуже того, он перекинулся по траве и кустарнику, уже успевшим высохнуть на солнце и по ветру, рождённому тем же первичным горением двухэтажного полностью деревянного здания не спеша прополз к трём коттеджам, стоявшим отдельной группой в 30—35 метрах от бани.

А может это искра прилетела по воздуху, предстояло выяснить следствию и специалистам ГПО (государственной пожарной охраны), подразделение которой – отряд был расположен, всего-то в 10 километрах. Но как всё у нас, пока увидели, пока сообщили, пока уточняли куда ехать и другие важные вопросы, баня за лимон и три гостевых домика по два, каждый сгорели.

Вокруг бегали и бестолково причитали олигархи и порабощённый ими народ, переживали все едино. Появилась версия о злонамеренном поджоге. Подозрение сразу же пало на мужа бухгалтерши, он давно обещал сжечь баню, и даже пару раз бил неверную супругу. Но в конце концов, поскольку уже как год сидел он без работы, вынужден был смириться, жена кормила и его и двоих детей, в том числе девочку 12 лет от рождения, инвалида, с тяжёлым заболеванием лёгких. На одни лекарства уходило две трети её зарплаты, а ещё надо было, водить дочку по больницам и профессорам. Но муж сразу отмёл все подозрения тем, что сослался на жену. На этом фантазия погорельцев и сочувствующих в деле поиска злодеев иссякла.

Странно, но никто не видел на пожаре, истинного хозяина профилактория – Арсата, то ли ему не сообщили, то ли он сам решил, что делать там уже нечего.

К приезду машин муниципальной пожарной части, все четыре здания выгорели полностью. Сначала было обрадовались, что жертв нет, но вскоре в сгоревшей пристройке обнаружили обуглившийся труп водителя директора, он видимо задохнулся в Ивановой клетушке – пристройке. И хоть, плохо о покойниках нельзя, или хорошо, или никак, за Ивана радовались, втихую даже говорили, – «Это бог его спас». А Артамон он же чужой, как был им, так чужим и помер.

Кто-то вспомнил, что уже сегодня в воскресенье в профилактории принимать гостей, до их прибытия оставалось не более 9 часов. Народ через пару часов, рассосался, пора готовиться к рабочему дню (воскресенье в связи с пожаром объявили тоже рабочим), кто-то сдуру, да спросонок, бросился собирать детей в школу, день то рабочий.

Руководству тоже отдохнуть не дали. Тут тебе и началось! Воды в гидрантах не оказалось, как впрочем, и самих гидрантов, «живыми» нашли три, из числившихся 43. Отсутствовали, указанные ранее в приложениях к «Акту приёма совместной комиссией противопожарного состояния объекта» и к «Плану мероприятий по обеспечению пожарной охраны на предприятии ОАО «Красная гора» оборудование и инструменты. Также указанных в «Инструкции внештатной пожарной команде профилактория по действиям при пожаре» и «О порядке эвакуации отдыхающих и персонала лечебного заведения при пожаре и стихийных бедствиях»:

– 12 пожарных щитов;

– 45 штук нового образца, светящихся в темноте, плакатов-схем эвакуации персонала профилактория и отдыхающих;

– необходимые средства автоматической сигнализации о возгорании;

– 32 огнетушителя углекислотных, пенных и порошковых;

– оборудованные места для курения и т. д. и т. п.

Короче, злые за погубленное воскресенье, набившие руку пожарные к 12.00 уже дня, выявили столько недостатков и грубейших нарушений норм ПОПы (противопожарной охраны предприятия), что руководство было – «Мало расстрелять! Да как Вы вообще раньше тут все не сгорели, уж лучше бы сгорели. Сядете и надолго, это я Вам обещаю. Кто Вас таких грамотеев на должности ставит?!».

А про себя – «Ё маё там же на акте моя подпись, изъять! Утвердил Рубинчик, ещё до того, как ушёл в Главк, – Тоже изъять. Господи, какой у нас везде бардак!

Никаких семинаров! Вы, что? Хотите людей погубить?! Объект закрыт для приёма выздоравливающих, до устранения всех, для Вас отдельно подчёркиваю, всех недостатков, включая оборудование замков на путях эвакуации. Они должны свободно открываться с обеих сторон и не препятствовать движению эвакуируемых в направлении выходов из помещений, Вам понятно? Свободно, с обеих сторон, а у Вас?!».

Потом, с устатку, уже спокойнее – «Ух ты, время то уже час. Обедать то мы, я так понял, сегодня не будем?». В столовой, после долгих уговоров принять всего-то по пол рюмочки – «Ну ладно, только, чтобы силы для дальнейшей работы сохранить». Но, как оказалось сил у начальства, уже после пятой стопки, наполненной до краёв, не осталось, и оно укатило, напоследок сурово насупив брови и ещё раз оглядев окрестности этого «сортира».

Правда, не сразу, но часа через полтора-два за ними убыли их подчинённые, главные по написанию итоговых актов. Их руководство, строго-настрого предупредило ещё до того, вообще до этого пожара, о недопустимости пития в ходе такого рода ЧП, и от того тоже злые, они строчили и строчили…

По территории ходили, фотографировали, шныряли какие-то люди в форме и без неё, бесконечно все требовали директора или кого ещё из должностных лиц, документы, сейфы не закрывались. По лестнице административного корпуса сновали туда-сюда уполномоченные, наделённые правами и просто, оборзевшие от вседозволенности мелкие сошки, при исполнении. Отдельно, от всех иных инстанций и роснадзоров работала милиция, да ещё пара каких-то силовиков с корочками. На проходной не успевали проверять, не то, что записывать в Журнал.

Само собой, там же предупреждали, прибывших с 15.45 важных господ о переносе на неопределённый срок проведения «конверсионного семинара», в связи с форс-мажором. Каким таким мажором, баба Шура от внука слышала, что это парень крутой такой, весь из себя, форсит значит, это понятно, а какое он имеет ко всему отношение?

Так вот неожиданно, сорвалось заседание давно и тщательно готовившееся подлыми врагами Отечества нашего, все по вине извечного отсутствия порядка в нем. Но ведь и немцы в 41-м под Москвой, которые тоже на дороги плохие потом ссылались, наверное, знали, на что шли. А в нашей неразберихе, да бестолковщине, только мы и можем жить, поскольку привычные. Ведь известно, что русскому норма, немцу – смерть.

И историки давно подметили, как только государство и народ начинают хорошо благополучно жить, значит скоро развал, конец. Толи власть расслабляется, толи народ не хочет за неё умирать. Может от того Россия до сих пор и не развалилась, что хорошо мы никогда и не жили…? Это как чемпионы, когда на третий, четвёртый раз уже нет того стимула морального. Вон китайцы как скакнули вперёд после культурной революции и голодухи, но и тут не спешат сделать так, чтобы народ жил лучше, гораздо лучше, а могли бы.

Глава 46. Дачный сезон Немо

Есть те, кто счастливо живут без ног и рук, но есть и немало тех, кто с руками и ногами, но не живут, а существуют

Но, а что же наш главный герой, за перипетиями жестоких схваток Добра и Зла мы о нём совсем забыли? Не будем торопиться.

Он стоял один, и это было непривычно, всегда кто-то да был рядом. В пещере ли, где уже давно жило его племя, или на охоте на больших мохнатых буйволов, быстроногих оленей с большими острыми рогами, дзеренов и косуль, маленьких антилоп кабарга, других обитателей невысоких кустарников карагана, темьяна и магонии. Они в изобилии росли в этих местах, и даже во время жертвоприношения жестоким богам, всегда кто-то был рядом. Кто-то из сородичей, чьё дыхание, запах, говорили вот мы здесь с тобой, защитим, если надо, а ты защити нас.

Но с недавних пор, все изменилось, сначала незаметно, а потом увереннее день ото дня, Умо, самый выделяемый им среди соплеменников за удачливую добычу на охоте – стал вождём. И если ему он раньше отдавал после себя самые сочные куски мяса животных, а также заготовленные женщинами, в периоды тепла и большой воды, сладкие коренья, орехи, горькие листья паслёна и миндаля и цветы чебушника, то теперь он терпеливо ждал подачки.

Теперь, когда он, Гур – стал простым членом племени, которое называли себя – Ури Ал, стучали себя при этом в грудь и скалили клыки, получал покрытые шерстью остатки жилистых ног и редко мягкие хрящи. В последнее время, которое считали по восходам солнца Е-Ра и фазам луны, уже несколько Ра шёл дождь, охота на беспокойного зверя была неудачна. Еду давали не всем, только мужчинам охотникам и жёнам нового вождя, кормившим грудью.

Умо помнил добро, хотя вполне мог бы и убить сонного камнем или дубинкой размозжить голову, так бывало, когда менялись вожди и не всегда справедливо ими становились самые сильные и удачливые охотники. Однако и он не мог – идти против жестоких законов племени, они были установлены тысячи Е-Ра, Лун до них.

Вчера на заходе солнца он показал рукой на него и поднял её вверх, что было – внимание, важно, затем резко провёл ею по горлу, что означало одно, завтра он должен покинуть племя и умереть. Всё племя это видело. Жена и двое его первенцев уже давно ушли в тёмный мир Лати, где племя Леу забрало их. Сыновья и дочери от других жён выросли и давно уже заботятся о себе сами. Предки и жизнь, научили его, не боятся смерти, многих застигла она на охоте, умирали и от болезней, а главное вечного голода и жажды в периоды засухи, или холода, когда наступало время обильных дождей. Страшные наводнения в этой части высоких холмов, гор и лесных долин были редки.

Но хотел он, даже ценой собственной жизни, одному, без племени все равно не выжить, а кто пытался, их обглоданные кости он сам находил, когда добывал с другими, мясо и кровь животных, в ближних окрестностях пещеры, хотел отомстить за Гелу. Её, первую и самую любимую жену, а также двух его малых детей, Большой Леу которого племя знало, как Белое Пятно, убил. Это было так много Лун назад, больше чем пальцев на руках и ногах у пятерых соплеменников.

А Учи, так вообще научился рисовать веточки палочки на стенах пещеры, что хранила от непогоды и хищников, для самого разного счета – сколько мужчин в племени, сколько ртов, сколько восходов светила Е-Ра осталось до начала полнолуния – Лати, подсчёта добычи и других потребностей, коим нет числа в крупном племени.

А оно при нём заметно выросло. Благодаря защитнице пещере, уходившей далеко вглубь горы высотой с несколько самых высоких деревьев, что росли вблизи, они могли спрятаться от самого страшного бога Мола, убивающего огромными голубыми копьями с неба. Он мог убить и самого крупного чёрного зверя толстого с громадным рогом на голове, такого он однажды видел сам, тот нёсся, сметая все на своём пути, только трещали кусты аира и испуганно шарахались во все стороны другие животные.

Потом сам, неумело нарисовал его на стенке пещеры, где Учи, рисовал свои палочки и бегущих антилоп. В пещере можно было спрятаться от кочующих по долинам и холмам беспощадных больших свор гиен с огромными передними резцами, которых побаивались даже Леу.

Огнём защищались от больших бурых зверей, которые не боялись, будучи от природы любопытными, наведываться в пещеру, занятую его племенем. Другие длинноногие и длинномордые с широкими лапами и длинноносые с загнутыми назад иглами длиной в локоть человека их не трогали, сами первыми не нападали, обходили стороной.

Не таков был хитрый Леу Белое Пятно, что убил его молодую, полногрудую избранницу с детьми, он подкараулил их на тропе, ведущей к небольшому озерцу, куда и люди и животные ходили на водопой, нападать на группу охотников или большую группу женщин Леу и другие особи его прайда боялись. Гур стучал в грудь за Гелу, все племя слышало тогда эти глухие удары боли и отчаяния.

Теперь его уже бывшего вождя предводителя, изгоняли из племени, и провожали его взгляды тех, кого он считал родичами, смотрели, кто с пониманием и переживанием, кто равнодушно, а кто-то и с ненавистью, за то, что когда-то обидел, отнял женщину или жирный кусок.

Для тех, кто не знал, уже полсотни тысяч лет после того, в германских племенах стариков и больных, что не могли себя прокормить, бросали в пропасть, избавляясь от «лишних» ртов. А в православной Руси ещё кое-где в глухих деревнях и сёлах, в самом начале ХХ века, их просто отводили в дальний лес, где те – зимой замерзали, а летом умирали с голоду, чему немало подтверждений, в донесениях жандармских чинов Российской империи. Хуже того, в неурожайные годы и того хуже …, но не будем об этом, я к тому, что часто слышу от всяких экзальтированных особ – Серебряный век, ах, Серебряный век! Да золотым он был ещё при Македонском, Цезаре и прочие, но не для всех…

Даже не надеясь на спасение, с восходом солнца, как велел обычай, оставил племя и пошёл за гору в одной набедренной повязке. Свою шкуру толстой кожи самца оленя, когда-то её большой кусок, отрезав ножом – сколом обсидианового камня, отдал ему отец, а умело выделанную и высушенную повесила на плечи, скрепив воловьими жилами шкуру, жена Гела, её – что согревала в холод и напоминала о жене, он оставил первому сыну от второй жены – Ситы. Она досталась крепкому, широкогрудому, с жёлтыми глазами, как у матери, Грую.

С ним были только две палки, с острыми концами, срезанными и заточенными с вечера, одна почти в пять шагов, другая в два. Ножи, и копья с каменными наконечниками и острыми краями (в раскопах – острее, чем скальпели), главное достояние и богатство племени, брать с собой было нельзя.

Дальше, за Гору ходить, в сторону, восходящего солнца, племя не рисковало после одной такой попытки, соплеменники дождались лишь одного охотника, который шёл вдали от общей группы, отстав по нужде. Рык страшного зверя слышен был даже за горой. С тех пор именно туда и уходили изгои, там ожидал очередную жертву Белое Пятно к нему и шёл не спеша, на свою последнюю охоту Гур.

Уже вовсю светил Е-Ра, когда Гур обогнул по звериной тропе острие скалы, врезавшееся в зелень метровой высоты кустарника, и остановился. Он находился примерно на середине высоты большой горы в этом месте.

Прямо на него вышел из кустов жабрицы Леу, взгляд зверя был спокоен, он давно познал вкус этих странных и беспомощных двуногих, что приходили к нему сами. Зверь подошёл на расстояние прыжка и на мгновение остановился, ему не понравились глаза жертвы, в них не было страха, но ненависть. Не было и запаха страха, исходящего от наглого двуногого, стоящего на тропе Леу и его прайда.

Он жаждал крови и пошёл на человека, полуприсяду на задних лапах, подняв передние и готовый к прыжку. Но недаром Гур столько Лун и Е-Ра был вождём, хвала жёлтому Раа и грозному Молу, он знал повадки животных и больших кошек, правда с Леу до этого он не сталкивался, но видел, как атакует другая пятнистая кошка, живущая на деревьях и быстрая как копье Молу, их звали Леурдами. Широкие и так ноздри вождя – изгнанника ещё раздулись. Появилось желание метнуть палку в зверя, но сдержал себя, понимая, что это не причинит тому большого вреда, а он останется с одной короткой. Он был готов умереть и это сохранило ему жизнь.

Гур ударил навстречу длинной палкой по косматой морде твари, на огромной темно коричневого цвета гриве которой было светлое пятно. От неожиданности, самонадеянный Леу пропустил несильный удар, который чуть не лишил его глаза. Правой лапой, толщиной с ногу взрослого мужчины он отбил палку в сторону, да так, что кусок отщепа отлетел в сторону на три-четыре метра.

Огромный зверь присел, начиная прыжок.

Но тут человек по имени Гур совершил и вовсе непонятное, бросился на зверя сам. Его переполняли потоки злости, хлынувшей из него ярости и ненависти. Когда Леу только начал подниматься на задних лапах, чтобы обрушить передние на глупого человека и, подмяв его под себя вцепиться в горло этому одиночке, он сам с отчаянным криком прыгнул вперёд, сломав ноги в коленях, откинув весь корпус назад, крепко сжал под мышками обе палки, острые с обоих концов.

Огромное туловище, падая, уже не успело отклониться и рухнуло прямо на острые концы палок, что произошло дальше, не понял, ни зверь, ни человек. Зверь потому, что порвал грудину об острие сразу двух палок. Внизу они оперлись в землю острыми концами, и под весом Леу вошли в неё на добрую ладонь. Благодаря этому не соскочили, но порвав толстую шкуру гиганта в межрёберной выемке грудины, глубоко, на расстояние вытянутой руки, вонзились другими концами в оседающее тело и, достав сердце зверя, убили его, это был острый и тонкий отщеп некогда большой длинной палки. Вторая короткая, пробила ему лёгкое. И уже внутри тела хищника обе ещё раз сломались, хрустнув.

Старый вождь ничего не понял, потому что на него рухнули, прямо на голые плечи, огромные лапы с длинными когтями. На его счастье, от острой, неведомой ранее боли в сердце, в последней судороге мышц, звериные когти втянулись. Если бы не это, они разорвали бы его, и смерть была неминуема. Потом, на Гура обрушился весь 300 килограммовый вес животного, накрывшего его с головой (около 3 м, без хвоста). Человек, победивший Леу, потерял сознание.

Когда, спустя пять минут он пришёл в себя, то сначала подумал, что попал в тёмный мир Лати, и нашёл пристанище в племени Леу, так как посмел убить великого повелителя гор и долин и стал молить Е-Ра освободить его, а страшного Мола, простить за удачную охоту. И видимо, кто-то из богов сжалился над охотником.

Гур окончательно пришёл в себя, с трудом, но выбрался из-под туши Леу. Удачно, что на левом плече, было много крови, рана в ладонь длинной и палец шириной была неглубокой, порванная кожа развернулась, обнажив мышцы. Рука онемела, болела и плохо слушалась. На правой стороне тела, дело обстояло лучше, ссадина от плеча по руке, на груди, кровь выступила, но не более. Ноги тоже кровоточат но, кажется, невредимы.

Недаром говорят, что на победителях раны не болят и заживают в три раза быстрее, чем у побеждённых.

О том, чтобы попытаться снять шкуру не могло быть и речи, сделать это в одиночку было невозможно, даже при наличии каменного ножа. Шкура Леу была толстая и прочная. А возвратиться назад, даже с таким трофеем ему было заказано, да и ушёл он уже далеко. Понимая, что скоро, на запах крови могут, появится звери этого же прайда или совсем другие, Гур нашёл два камня, сначала выбил два самых больших и страшных верхних клыка зверя, закрепил их на кожаном ремешке, рядом с клыками гиены, на свободных петлях, которые в количестве четырёх были у охотника. Таких трофеев, как сейчас у него, в племени больше не было.

Гур поблагодарил мёртвого зверя, что позволил себя убить, уверенно, как учил этому других, выбил один камень о другой и получил скребок – острую пластину с двух сторон и утолщённую с третьей, затем такую же другую. При помощи этого несовершенного инструмента легко отрезал ещё тёплый язык у зверя и половые органы, тут же обмыл рану на плече, глубокие царапины на своей груди и ногах его и своей мочевиной. Через образовавшееся отверстие в теле животного достал, глубоко просунув руку в плоть кое-какие внутренности, жадно накинулся на мягкое податливое зубам старика мясо и требуху.

Насытившись, и напившись из ладоней густой крови Леу, он ел впервые за полтора десятка восходов Е-Ра, и ещё раз воздав хвалу богам, несколько минут сидел на камне, тёплом валуне рядом с местом схватки.

Изгнанник отдыхал и набирался сил. Потом, опять подошёл к трупу Лео и несколькими взмахами скребка здоровой правой рукой ловко отсёк приличный кусок мягких тканей подбрюшья своего поверженного врага и завернул его дважды в большие листья подорожника. Тот рос в избытке справа по тропе. Другие его листья приложил к ране. Боль становилась всё сильнее, но надо было уходить и, Гур вытащив обломки палок, прихватив скребок и мясо, отправился дальше вверх по тропе прочь. Старый вождь исполнил обещание, отомстил за жену и детей. Над Белым Пятном, лежащим бездыханно, в луже растёкшейся крови и каких-то внутренних жидкостей, уже роились вездесущие мухи.

Немо очнулся ото сна, где только вот, сражался с хищником его далёкий предок. В который уже раз открылся родничок родовой памяти. Плечо действительно болело.

Внетелесные путешествия человека можно разделить на несколько видов. Первый – простые и привычные – сны. Осознанные, или «вещие» сны, они могут быть и пророческими. Второй – позволяет преодолевать расстояния и видеть. Этому учат – например, В. Бронников, его ученики видят с закрытыми глазами и другие «чудеса творят». Третий вид это непроизвольное спонтанное погружение в некий тонкий мир или иную плоскость, пространственно-временной континуум, как кому, нравится. Именно такие путешествия случались у Немо. Именно там он сегодня ночью и был в «шкуре» своего далёкого предка – Гура. Наконец, четвёртый, которым владеют немногие – путешествия осознанные, управляемые, но о них и о нём речь пойдёт далее.

Он пребывал в кровати, как тотчас припомнил, на подмосковной даче, в посёлке «Сосенки», больше об этом месте, он практически и не знал ничего. В разгар дачного сезона вместе с ним в посёлке обитали отдыхающие от московской сутолоки и характерной для этого времени лета жары и смога с два десятка, прилично выглядевших человек (никаких шортов и шлёпанцев в столовой).

А посёлок этот был настолько примечательным, что не удержусь, от того, чтобы описать его подробнее. Жили здесь, в этот период, только действующие и ветераны, по большей части в отставке офицеры и генералы силовики, заслуженные люди. В дачном посёлке на участке земли, примыкающей с одной стороны к Москве-реке, с двух других его окружало широкое поле, только в эту посевную, оставленное «под парами». И наконец – лес, через который и шла единственная дорога к домикам, их было около трёх десятков.

Аккуратные, построенные ещё около двадцати лет тому, по современным европейским проектам, они имели все необходимое – свет, газ, тепло, связь, подпол и даже кабельное TV. На таких же, как и домики, одинаковых участках, находились однотипные бани, маленькие бассейны, стационарные кирпичные мангалы, хоз. блоки и полуподвалы гаражи-пристройки.

В центре посёлка находилось трёхэтажное здание, в котором располагались столовая с кухней, небольшой кинозал, комната отдыха, несколько комнат для нужд администрации и, ружейная комната. Стоянка машин позволяла разместить их не менее трёх десятков. Ещё более экзотическим, было наличие вертолётной площадки, замаскированной под футбольное поле, на котором случалось, и играли, а выложить посадочный крест (его полотнища, завёрнутые в брезентовые чехлы, лежали у одних из ворот), было делом минуты.

Посещение дачного посёлка с детьми было категорически запрещено, если только дети, также не были офицерами конторы, да и то, допускали их на территорию по особым личным разрешениям. На картах посёлок был обозначен с несколькими искажениями, относительно реального положения.

Вся площадь дачного посёлка был разделена на ячейки по 25 соток сетчатыми заборами в два двадцать пять высотой. Общий периметр ограждён высоким, металлическим, сплошным, высотой в три метра. На въезде стоял шлагбаум и сидел богообразный старикан. Это снаружи.

Изнутри, посёлок был похож на крепость. На заборе и вблизи него на деревьях были закреплены видеокамеры, замаскированные под светильники или сучки. За забором шла 15 метровая зона, напичканная сейсмо– и видео– датчиками движения, интегрированными с аппаратурой и программами, позволяющими отсеивать ненужные срабатывания в режиме квазиискусственного интеллекта. Параллельно – ИК (инфракрасного диапазона) аппаратура, реагирующая на излучение теплоносителей.

В одном из домиков находилась дежурная смена охраны бойцов, имеющих боевой опыт участия в спецоперациях, в количестве 7 человек. Их еженедельно меняли на автобусе, под видом команды игроков в пейнтбол, и действительно угодья известного в столице и ближнем Подмосковье клуба были неподалёку. Либо под видом охотников и грибников. Пара их постоянно шарилась, по окрестностям посёлка. Ночью охрана использовала электронно-оптические (ЭОП) или, как их иногда ещё называют – пассивные приборы ночного видения. В каждом домике на видном месте при входе висел на стене в деревянной рамочке – График пролёта спутников шпионов, который постоянно обновлялся.

Богообразный старичок был заслуженным мастером спорта по рукопашному бою, имел ещё несколько спортивных титулов, а в недавнем прошлом был известным наставником – тренером Клуба Самбо-80, и мастером совершенно никому в России не известной борьбы – нятнам. Старичок спокойно мог уложить пятерых здоровых амбалов, даже не потеряв нормальный ритм дыхания.

Все домики были оборудованы сигнализацией звуковой и световой. На крыше центрального здания был установлен ревун и оборудованы места для двух снайперов и три пулемётных гнезда за стальными укреплёнными щитками.

Специалисты могли бы отметить антенны радиостанций, скрытые среди деревьев, тарелки радиорелейных станций, и спутниковых антенн, обеспечивающих надёжную закрытую связь с Центром и Москвой.

По наличию, умеющих классно воевать профессионалов на один квадратный километр площади земной поверхности посёлок «Сосенки» мог бы дать фору многим военным базам и центрам подготовки. По количеству оружия на его территории – базам хранения ВиВТ (вооружения и военной техники).

Остаётся только добавить, что некие, удобные для нападающих, если бы они посмели напасть, участки и направления были заминированы, о чем не догадывались даже жильцы и посетители с охраной. Но, как сказал другой специалист – по диверсиям, которому показали в своё время проект, – «Мои парни максимум минут за десять, но Вам видней, пусть так будет».

Странным было так же и то, что некоторые из ветеранов, живущих на правах хозяев в своих домиках, иногда исчезали и, спустя месяц другой возвращались, загорелыми зимой и похудевшими. Среди постояльцев были и женщины, большинство прекрасно говорили как минимум на двух языках.

Одним словом довольно странный это был садово-пулемётный кооператив, как его называло само руководство. В «Сосенках» пребывали особо ценные агенты и ветераны ПГУ (Первого Главного управления), внешняя разведка СССР/России, которых безуспешно искали по всему миру, и даже на территории нашей державы, обнаглевшие разведчики и ликвидаторы все мастей.

На соседнем участке, жил немец под именем Отто Шульц, которого до того что, называется в «открытую» пасли около двух десятков профи из БНД, обосновавшихся в посольстве недалеко от Ленинского проспекта. Поскольку Отто был ключевой фигурой в операции, сулившей принести стране около четырёх миллиардов долларов в одном из заманчивых проектов, решено было, от греха упрятать его сюда.

Через пару домиков жил вежливый с бородкой крепыш, проработавший 25 лет простым докером в английском порту, можно было только догадываться, что он там такое наразгружал.

Пару дней тому привезли, уже после Немо, миловидную женщину, доставившую в Россию, через пять европейских стран действующий экземпляр (правда, летать не пробовали) размерной макет-модели истребителя «Рафаль-2025» с комплектом документации, весом почти 45 кг. Начальник отдела хвалился, что такого нет ни у Президента, ни у министра обороны Франции. Весёлая компашка собралась там, надо признать.

Немо, был предупреждён только о том, что пользуется полной свободой в пределах огороженной забором территории, но других обитателей просьба не беспокоить, на их участки не ходить и ещё 33 чего «не». При том, ему напомнили, что жизнь его находится до сих пор в опасности, и те небольшие неудобства, которые он испытывает, во-первых не вина Службы, а во-вторых для его же безопасности. Просто, доходчиво и убедительно, как теорема Ферма к задаче Диофанта.

Конечно, пребывание здесь не сравнить с психиатрической лечебницей, или последним местом его пребывания – военным госпиталем в Кубинке. В небольшой комнатке, оборудованной под кабинет, стоял компьютер – седьмой пень, с DDR3, через сервер, позволявший выйти в Интернет. Довольно быстро Александр разобрался, с новыми для него операционкой, и Офисом. Как мы помним, 5 лет прошло, с тех пор, как его лишили возможности работать. Теперь же ему помогли, чем возможно, системщик (системный администратор) неотлучно был при нем уже несколько дней, откликался на первый же призыв и просьбу.

Но надо отдать должное Немо, он как рыба плавал в программах и уже на второй день, вызвал бурный восторг у сисадмина тем, что сумел-таки, правда, методом самого популярного вида решения трудных, подчас, кажущимися неразрешимыми проблемами – «тыка», найти возможность, решения такой загадки. При загрузке очередного необходимого апгрейда, вылетала ОС, вместе с БИОСом, два-три часа, попыток реанимации через файлы, точки восстановления, загрузочные диски и т. п. ничего не давали.

Обойти сложную проблему не удалось ни молодому администратору, который было, решил, все валить на некондиционную сборку «железа», ни дежурному инженеру российского сегмента Microsoft, к которому он обратился, переписывались ещё три дня и в итоге – ноль.

Создалась парадоксальная ситуация, за сложную программу, необходимую по работе, были уплачены большие деньги, без очередного дополнения и внесения существенных изменений на ней, работать было нельзя, а при попытке его провести, летело все, что было. А Немо, взял, да запустил при установке, сразу после операционки, нарушив все рекомендации и предупреждения сначала другую программу, потом апгрейд и только потом, слегка усечённую им ту самую, и о чудо все пошло.