Текст книги "Предатель"

4

В Древней Индии было принято предавать костру врача, не сумевшего излечить самого себя.

Уже стояла на корме, вцепившись ногтями в низкий борт. Всего-то оставалось – перегнуться и с тихим плеском уйти в воду. Буча поднимется нескоро, и в любом случае утопленницу станут искать возле яхты. Ей хватит времени, чтобы отплыть подальше. А потом? Темнота, холод, звезды. И абсолютная свобода. Выстраданная, заточенная на будущее, в котором нет места насилию – ни в моральном, ни тем более в физическом смысле. Там можно будет говорить «нет» столько раз, сколько захочется. Именно эту мысль внушали в интернате учителя, педагоги и гуру – преподаватели средств обольщения, защиты и нападения. Грядущее – это такая скользкая рыба, которую нужно умудриться поймать голыми руками. Теперь, по истечении стольких лет, Адель могла с уверенностью утверждать, что будущее – крайне опасная тварь, затаившаяся в засаде. Одно неверное движение, слово, взгляд, вырвавшееся невпопад дыхание – и беспощадная гадина, воспользовавшись твоим промахом, разорвет тебя на куски.

Наивная. Адель решила, что будущее – это Хаммер. И все, что остается – это выполнить то, о чем просил ее любимый. Пусть и переступив через себя – до рвоты, до кровавой пелены перед глазами. С единственной мыслью, помогающей дышать:

«а потом они жили долго и счастливо». И пусть все вокруг наперебой утверждают, что так не бывает. Они все обычные, а она одна не такая. Особенная и неповторимая. То, чего не получилось у других, у нее обязательно получится.

Туман рассеялся. И за призрачной дымкой, где маячила мечта, оказалась пустота. Что теперь? Адель шумно дышала, вглядываясь в темноту. Звездное небо ее не пугало. Наоборот. Она ясно видела путь, уводящий к свободе. Сигнал получен. Миссия закончена. Адель может уходить… Куда? Или, точнее, к кому? Кто ждет ее на том берегу? Хаммер оказался именно тем человеком, каким она и воспринимала его сначала. Ровно до того времени, пока любовь не ослепила, не лишила возможность трезво оценивать слова и поступки. У Хаммера своя игра. Правила ей ясны не до конца, но в одном можно не сомневаться – там нет места для доверчивой девочки. Обещанной доли ей не видать – но это полбеды. Оценивая все заново, Адель вдруг с угрожающей очевидностью поняла, что Хаммеру будет проще избавиться от нее, чем делиться. Странно, что сия мысль дошла до нее так поздно. Если любви нет, имеет ли смысл рассчитывать на благородство, неизменно вызывавшее у бывшего возлюбленного улыбку? «Сумма слишком хороша, чтобы делить ее на пятерых, верно?», – мысль прозвучала в голове совсем по-хаммеровски. Также цинично.

Мечта, помогавшая держаться на плаву и переносить жесткие ласки Грифона, граничащие с садизмом, разбилась. Адель зажмурилась и затаила дыхание, чтобы удержать крик, рванувшийся из сердца к небесам. Внутри не осталось ничего живого. Все растоптано, изранено и раны кровоточат. Глупая девочка, которую использовал втемную умный и хитрый мужчина. И следом прицепилась мысль, которую она высокомерно никогда не относила к себе. Не она первая, не она последняя.

Можно уходить. Сигнал белый, значит, уходить надо без нюансов. Но… Адель мстительно улыбнулась – настала ее очередь вносить коррективы в операцию. Девушка была твердо уверена в том, что Хаммеру это не понравится.

«Какая прелесть», – почти прошептала она.

Адель открыла глаза, только сейчас ощутив прохладное дыхание ветра, задевшего шею. Она принимает вызов. Отныне она собирается действовать по собственным правилам. У нее есть несколько часов до утра, чтобы убраться с яхты подальше. Что она и сделает. Только напоследок расставит те акценты, которые считает нужным и… Ее отрешенный взгляд остановился на пришвартованном у кормы аквабайке, мирно качавшемся на волнах. Пожалуй, в случае благоприятного исхода предприятия, море не сожмет ее в своих холодных объятиях.

– Адель, прохладно.

Раздался участливый голос и девушка обернулась. Малыш – он постоянно вертелся рядом в последнее время. Когда нужно, и чаще, когда нужды в его присутствии не было.

– Ты как всегда прав, Малыш, – Адель надула губки. – Алекс внизу?

– Давно. Он сегодня много пьет…

– Вижу. Как плохо, – вздохнула девушка.

«Как хорошо!» – подумала она.

– Я к тому, не добавить ли в бар еще пару бутылок виски? Заранее?

– Давай. Я захвачу. Чего туда-сюда мотаться?

Верзила кивнул и исчез. Адель поправила тонкие эластичные шорты и футболку, туго обтягивающую ее внушительные выпуклости. Идеальный костюм для долгого заплыва пусть подождет. Планы изменились.

Малыш появился почти тотчас. Словно секунда без Адели была для него соизмерима с вечностью.

– Спасибо, Малыш, ты такой внимательный, – сказала она и опустила глаза, чтобы дать ему возможность без смущения разглядеть ее прелести с торчащими сосками.

Бросив на прощание воздушный поцелуй, Адель ступила на лестницу, прижимая к себе пару бутылок, хотя необходимости в них не видела. Она думала о том, что делает это последний раз. Что некоторое время спустя она поднимется – тоже в последний раз. И еще. Адель думала о Хаммере и ее разбирал смех. Он обманул ту, кто значилась под грифом «любовь», так кто помешает ему разделаться с теми, кто содержался в файле «дружба»? О, как она бы хотела увидеть глаза высокомерного Рамзеса – жесткого как скала – после того, как тот осознает горькую истину…

Стоп. А что, если кандидат на убывание не только она? Но и все остальные. Рамзес, Егерь, Мамука. Ведь Хаммер так и не объяснил ей толком необходимость замены одной фотки на другую. Да, мужики вполне могли договориться минусовать ее как отработанный вариант и поделить деньги на четверых. А если… На троих? Или на двоих? Или…

Вообще не делить.

Адель легко перевела дыхание, чтобы в камере, смотревшей на нее, вздох выглядел легким. Да. Это похоже на Хаммера. Избавиться от друзей, пустив в расход, чтобы получить все и сразу. Только так думает он. И пусть думает. Никто не мешает ему. До поры.

Все складывалось на редкость удачно. Две команды на аквабайках унеслись в ночь обшаривать пространство. Не то, чтобы Грифона напугал фейерверк. Когда случалось что-то из ряда вон, в его тупой голове срабатывал тумблер «опасность», предусматривающий решительные действия. Сам он мог в то же время напиться вусмерть. Подобное состояние называлось у него «контролировать ситуацию на космическом уровне». Так произошло и на сей раз. На яхте остались трое охранников, капитан, два механика в машинном отделении да пара молоденьких матросиков. Последним хоть из пушки под ухом пали – сочтут дополнением к красочным снам.

В коридоре Адель задержалась, под бдительным оком камеры поправив футболку, сползшую на плечо. Бутылки в ее руках звякнули. Конечно, в идеале можно было воспользоваться и знаменитой розочкой, но… Шум неизбежно привлечет внимание охранника, наверняка не спускавшего с нее глаз на мониторе видеокамеры.

Девушка повернула в гостиную, находящуюся напротив каюты с кроватью, где спал Грифон. По крайней мере, она на это надеялась. В полутьме Адель расставила бутылки на низком столике, включила ночник и села, вытянув вперед босые ноги. Еще пара минут на то, чтобы собраться с мыслями и можно будет проверить, глубок ли сон без пяти минут покойника. Но прежде чем решиться, нужно обзавестись оружием и сделать это так, чтобы выглядело сие действо правдоподобно. Как учили в интернате, нюансы на этом этапе – дело недопустимое.

Адель медленно, словно нехотя, потянулась к тумбочке из красного дерева, инкрустированной золотом и достала вязанье. Единственное развлечение «бедной» девочки – наверное, так думал тот же Малыш. В гостиной камеры не бросались в глаза, но они были, Адель знала это доподлинно. Года три назад, на заре их с Грифоном отношений, девушка выпросила себе невинное развлечение, ссылаясь на то, что с детства «обожает цеплять спицами петельки». На самом деле она терпеть не могла вязать. Ее бесила монотонная работа. Глядя на то, как часами плелась шерстяная паутина, Адель мучилась мыслью – когда же! Ну, когда же можно будет пустить в дело острую стальную спицу с загнутым концом для того, чтобы не соскальзывало вязанье!

И пусть Хаммер рассыпался в многочисленных «до этого не дойдет», обговаривая с ней форс-мажор. Белый фейерверк, говоришь? Иначе – уходим тихо, без шума и пыли? Адель машинально цепляла петли на том, что отдаленно напоминало шарфик, бездумно глядя перед собой. Больше всего ей хотелось запрокинуть голову и рассмеяться в полный голос. Но вместо этого она смотрела сонными глазами на изумрудную шерсть и чутко присушивалась к звукам, доносившимся из приоткрытой в соседнюю каюту двери.

Стояла тишина. И когда девушка совсем уж решилась отложить вязанье, раздался приказ, не терпящий возражений.

– Адель, иди сюда.

Девушка не вздрогнула от неожиданности – на нервы она не жаловалась. Только волна омерзения прокатилась мурашками по спине. Еще один последний раз, с которым она справится. О, теперь она пойдет на это с окрыленной душой.

– Иду, Алекс, – мило потянулась она. – Я думала, ты спишь, папуся!

Адель встала. Отложила вязанье на стол, стараясь, чтобы вышло как можно небрежней. Потом вскинула руки над головой, в секунду избавившись от футболки. Тяжелые груди качнулись, когда она нагнулась, чтобы стянуть с себя шорты, под которыми тоже ничего не было. Если Малыш сейчас смотрит на нее – а он смотрит, она чувствует это, то вряд ли заметит, как она с ворохом белья вытянула из вязанья спицу, тотчас удобно пристроившуюся вдоль предплечья. Гибкой кошечкой девушка скользнула в каюту к Грифону, привставшему на двуспальной кровати. В полутьме пьяный мужчина не обратил внимания на то, как милая куколка чуть оступилась, незаметно опустив стальную спицу на пол.

– Иди сюда, – грубо сказал Грифон. – Сколько можно ждать? На хрена мне нужна такая любовница, которую не дозовешься?

– Папуся, как ты… – капризно начала Адель.

Грифон закрыл ей рот рукой и без церемоний перевернул на живот.

Царапая ногтями черную с красными розами простынь, Адель прокусила губу. Было так больно, словно происходило в первый раз. Наверное, он повредил ей что-то внутри своим агрегатом. Иначе, чем еще можно было объяснить боль, больше походившую на пытку, и кровь в ванной? Хуже всего то, что на притворство уходило столько сил, что после каждой «теплой встречи» девушка с трудом добиралась до душа и только струи, бьющие по голове, приводили ее в чувство.

Слава богу, спьяну Грифон не был способен на продолжительные отношения. Спустя пять минут он оставил девушку в покое, завалился набок и захрапел. Некоторое время Адель не могла дышать. Если на первых порах секс еще можно было терпеть, позже он стал доставлять болезненные ощущения. Теперь она едва сдерживалась, чтобы не орать. То ли боль объяснялась женскими проблемами, то ли имела глубинные корни, и просто не осталось сил выносить ненавистное проникновение. Так или иначе, Адель лежала, пережидая, пока боль перестанет касаться ее внутренностей раздвоенным языком. Потом ей стало легче. Вероятно, от осознания того, что скоро все будет кончено.

Алекс храпел. В спальне камеры отсутствовали – но звуки были хорошо слышны. Год назад об этом проболтался Малыш. Да девушка и сама догадывалась об этом: не потерпел бы Грифон свидетелей в таком месте.

Адель потянулась вниз, нащупала загнутый крючок спицы и вдела туда средний палец. Почти счастливая улыбка блуждала на ее лице, когда в красном свете ночника блеснула тонкая сталь. Грифон так удобно лежал на боку. Легко касаясь спящего бедрами, Адель оседлала его. Тут же, без пауз, как на тренировке сконцентрировав силу удара в острие, чья цель не только проткнуть голову, но и непременно коснуться кровати, девушка вогнала спицу в ухо, поросшее седыми волосками. Подобранная со знанием дела, та на всю длину без труда вошла в черепную коробку, пробив мозг насквозь.

Ярость, в долю секунды плеснувшая через край, насилу удержалась в истоках. В глазах полыхнуло. Несмотря на кратковременное помешательство, Адель не издала ни звука. Она четко осознала момент, когда спица, пробив хрупкую преграду, прошла через мозг и воткнулась в черепную коробку.

Грифон резко всхрапнул, дернулся. Он медленно открыл глаза, уставившись перед собой невидящим взглядом. Ничто не дрогнуло в душе у Адели. Не было ни страха, ни отчаяния. Она выдернула спицу не без труда и несколько раз вогнала ее в ненавистное ухо до упора. Грифон дрожал под ее бедрами, губы его тряслись, он не мог пошевелиться. Продолжая удерживать стальную петлю, девушка левой рукой подтянула подушку. Алекс дернулся, но не настолько, чтобы столкнуть ее с себя. Он дышал неровно, толчками выгоняя из себя кислород и также порывисто, с легким хрипом втягивал воздух. Из носа потянулись тонкие вязкие струи крови. В открытых глазах, где отсутствовало осознание происходящего, набухли темные капли.

Щеку бывшего любовника пробила судорога, когда Адель накрыла его лицо подушкой. Большой, сильный мужчина не сопротивлялся. Что-то разладилось в его организме. Тело Грифона била мелкая дрожь, конечности дергались, но он так и поднял руки. Когда он затих, девушка убрала подушку. На наволочке среди красных роз расцвел еще один пышный цветок.

Адель скользнула с кровати. Дело сделано. Или почти сделано.

– Конечно, спи, моя прелесть, – громко сказала она. – Я прогуляюсь, Алекс. Ты знаешь, мне потом не спится. Было так хорошо… Так хорошо, как никогда.

Она медленно пошла в тишину гостиной, по пути придирчиво рассматривая свои руки, с удовольствием отмечая их чистоту. Душ – такую роскошь она не могла себе позволить. Теперь счет шел на минуты. Если все сложится так, как задумано, скоро ее ждет одна большая ванна, где на черной поверхности плещется расцвеченный звездами млечный путь. Напевая себе под нос какую-то неопределенную чепуху, Адель натянула на себя футболку и шорты. План, до удачного покушения представлявшийся весьма призрачным, обрастал подробностями. Как писатель, обдумывая произведение, предполагает, чем оно закончится, так и Адель примерно представляла себе финал. Гори все огнем – она подняла со стола зажигалку и положила ее в карман. Странно, но чувство совершенного и глубокого удовлетворения портила беспокойная мыслишка. Может, ее больше устроило, будь на месте Грифона Хаммер?

– Все еще будет, малышка, все еще будет, – подпела она сама себе.

Воспоминание о Хаммере отрезвило девушку и придало сил. Грифон – это только начало. А вот о том, встретит ли рассвет ее живую в море или затопит неяркими лучами ее труп на залитой кровью палубе, знает только будущее. Та коварная тварь, обожающая нападать исподтишка.

Нечего было и думать о том, чтобы вступить в поединок с тем, кто на порядок сильнее. К гадалке не ходи – Малыш поджидал ее у выхода на палубу. Адель не жаловалась на физическую подготовку, но в данном случае ее жалкая, по сравнению со здоровяком, мышечная масса, не решала ничего. У нее припасен козырь в рукаве, и она собиралась им воспользоваться. Три года безупречного поведения с клеймом дурочки – чего-то да стоило!

Девушка появилась на палубе, вдыхая свежий воздух полной грудью. Вторая часть спектакля требовала от нее сосредоточенности и органичной, полной самоотверженности игры.

– Захотелось прогуляться, Адель? Принести что-нибудь? Накинуть на плечи?

Девушка услышала мягкий голос. Малыш возник рядом, чуть ближе, чем позволяли приличия.

– Не спится мне, Малыш, – тихо сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Я и тебе мешаю спать?

Охранник отрицательно покачал головой.

– Ты хочешь сказать, что не спал бы все равно?

– Нет. Дождался бы наших.

– А-а-а, – томно потянула она, – я совсем забыла. Значит, опять будет шумно. Алекс спит, его пушкой не разбудишь. А я… Только засну, а они меня разбудят. Вот ничего не могут делать тихо! Как ты думаешь, они скоро будут?

– Не знаю. – Малыш пожал плечами. – Как получится.

– А может, они и до рассвета не вернутся, – задумчиво произнесла она.

– Вполне возможно.

– Блин! Вот не стоит тогда и начинать! Только засну, а тут эти приедут. Может, тоже дождаться их, а потом уже и на боковую? А то завтра целый день буду ходить как разбитая.

– А ты выпей. Сто грамм не помешают. Зато немного расслабишься и поспишь, – осторожно посоветовал Малыш.

И опередил ту мысль, до которой Адель должна была «додуматься» самостоятельно. Девушка бросила на него открытый взгляд и облизнула полные губы.

– Думаешь? А у тебя есть? Мне лень спускаться в каюту… К тому же, я не люблю пить в одиночестве.

– Найдется.

Охранник повернулся и пошел вдоль борта, отчего-то уверенный, что она двинется следом. Адель дождалась, пока он достигнет поста охраны, расположившейся в каюте недалеко от капитанской рубки. Малыш остановился у двери и оглянулся. Ох, не все просто было в том, какими глазами посмотрел на девушку здоровяк – исполненными робкой надежды и ожидания. Чтобы поддержать его, Адель добавила огня в ответный взгляд. Так, чуть-чуть, слегка открутив вентиль.

Малыш исчез в проеме и спустя секунду туда же скользнула Адель. Там, за перегородкой теснились мониторы с камер видеонаблюдения. Девушка видела лишь свет, пятном мерцающий на палубе. Откуда-то доносились едва слышные возгласы, вздохи. Каюту, где она оказалась, отличал аскетизм обстановки: пара стеллажей, прикрученных к полу, стол, сейф в углу да пара стульев. Откуда в мгновенье ока Малыш умудрился выудить полупустую бутылку виски и бокал, Адель не заметила. Стоя к ней боком, охранник медленно наливал алкоголь. Только один раз его рука едва уловимо дрогнула. Адель сочла это хорошим предзнаменованием.

– Фильм смотришь? – спросила она, махнув головой в сторону перегородки.

– Да. Иногда. Не обращай внимания. – Не глядя девушке в глаза, верзила протянул ей бокал. – За здоровье.

– Спасибо, – проникновенно сказала она и приняла виски, коснувшись горячей руки мужчины.

Щека у охранника дернулась. Кривая улыбка потянула угол его рта наверх.

– А то заболеешь еще, – грубовато сказал он. – А я буду виноват. Не уследил.

Адель не стала тянуть кота за хвост. Она залпом осушила бокал. Сморщившись, она выдохнула, забралась на стол, поставив ногу на подвернувшийся стул. Малыш остался стоять совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.

– Налей еще, – тяжело выдохнула Адель. – Один ты здесь. Человек. Один в целом мире.

В ее голосе вдруг отчетливо прорезались слезы. В руке дрожал протянутый за добавкой бокал.

– Адель, – растерялся Малыш. – Я…

– Молчи. Ничего не надо говорить. – Адель легко коснулась рукой его губ. – Ты милый. Единственный, кто обо мне заботится. Знаешь, если завтра я умру, никто обо мне не заплачет… Алекс… Малыш, ты же догадываешься, что я ему уже давно надоела. Я это чувствую. Не сегодня – завтра он отошлет меня на острова. Если уже не дал тебе распоряжение…

Малыш истово покачал головой из стороны в сторону.

– Адель! Как ты можешь так думать? Красивая, молодая…

– И закончу я свои дни, сам знаешь где. На пиратских островах, в публичном доме. Красивая и молодая.

– Подожди, Адель. Откуда ты знаешь?

– Я знаю. Алекс сам проболтался пару дней назад.

Малыш помолчал, переваривая услышанное.

– Так вот почему ты в последнее время ходишь как в воду опущенная, – наконец, выдавил он.

Эти слова чуть не выбили Адель из образа. Откуда он взял? Но в любом случае ей сейчас на руку подобные выводы.

– А ты бы каким ходил, если бы услышал такое? – Ее губы затряслись, глаза наполнились слезами. – Представь себе на минуту, Малыш! Мне двадцать лет! И все… У меня ничего уже не будет. Ни любви, ни счастья. Ни жизни. Ничего. Если бы, – она моргнула, почувствовав, как полились вниз две мокрые дорожки, – если бы я только знала, что меня ждет… Я бы никогда, никогда… Ты мне веришь, Малыш?

Большой мужчина порывисто вздохнул. Его лицо обмякло. Он молчал, задетый ее словами. Забытый бокал стоял на столе, отсвечивая янтарем.

– Может, не все так плохо, – выдохнул он и потянулся к ней. – Вполне возможно, что шеф так сказал, не обдумав все до конца. Такого распоряжения не было, клянусь тебе. Вполне возможно, что он передумает. Я со своей стороны тебе обещаю…

– Ты отлично знаешь, что так все и будет. Малыш – ты прекрасный, замечательный. Ты – тот мужчина, о котором мечтает любая девушка. Сильный, надежный, красивый… Господи! Если бы только можно было все вернуть назад! Господи, если бы только можно было!

Адель закрыла глаза, терпеливо дожидаясь, пока вниз покатятся слезы. И тут же почувствовала горячую руку на обнаженном плече.

– Адель, – хрипло сказал мужчина, – пожалуйста, не плачь. Я постараюсь… Я обещаю тебе, что сделаю все, что в моих силах.

– Нет, милый, нет, – шептала она, – я не стану подставлять тебя – единственного, кто был добр ко мне в этой паршивой жизни. Ты знаешь, Алекс не терпит возражений. Для меня все кончено. Буду продажной девкой на пиратских островах. О боже, боже… Меня будут лапать все, у кого есть деньги. Сотни, сотни рук…

Малыш что-то бормотал в ответ. Но время шло, а его рука, сжимающая предплечье, не двигалась.

– Представляешь? – гневно сорвалась Адель. – Где справедливость? Кому жаловаться? Судьбе? На судьбу? Разве я могла представить себе такое три года назад? Что моей груди… Малыш, у меня плохая грудь? – Она в секунду сорвала с себя футболку, и, как змею, пригревшуюся на груди, отбросила на стол. – Я не могу себе представить, что мое тело будут гладить сотни рук, целовать сотни ртов…

Но мужчина ее уже не слышал. Предмет вожделения, о котором мечталось долгими ночами, маячил сейчас перед его глазами, маня доступными, возбуждающе торчащими сосками. У него перехватило дыхание. Боясь вспугнуть райскую птичку, севшую на его ладонь, Малыш осторожно обнял девушку за талию. Продолжая нести полный бред, Адель притянула его голову, буквально вдавив лицо между двух волнующих полушарий. Что-то сродни стону сорвалось с его губ, когда он, потянувшись, обхватил ртом ее коричневый сосок.

– Иди ко мне, Малыш, – страстно шептала девушка. – Только один раз. Больше нам не суждено быть вместе. Но, прошу, я так хочу почувствовать тебя… Единственного, неповторимого, человека, которого я ждала всю жизнь… Один раз я хочу испытать счастье, о котором буду помнить… Иди ко мне, любимый… любимый…

Адель обхватила его голову руками и потянула вверх, к губам, на которых блестели слезы. Мужчина впился в нее жаждущим страсти зверем, погрузив язык в трепещущий от возбуждения рот.

Он весь отдался долгому поцелую. Его руки сжимали ее грудь, нежно лаская пуговку соска. Неловкий жест, с которым девушка задела кобуру на его поясе, не отрезвил мужчину. Она прижималась к нему все телом, скользя грудью по отворотам рубашки, сжимая ногами его бедра. Ослепленный страстью, обхватив руками ее голову, мужчина прижимался губами к ее глазам, стремясь осушить слезы поцелуями. Он мысленно был уже в ней, в том самом месте, о котором думал сотни раз как о вожделенной, но недостижимой мечте.

Малыш не заметил, как в их страстном дуэте возник немой свидетель – черная точка пистолетного ствола, нацелившаяся ему в висок. В последний момент он услышал звук затвора досылающего патрон в патронник и дернулся. Но слишком долгая дорога разделяла то, чем они занимались, от умозаключения, за которым скрывалась смерть.

– Прости, Малыш.

Адель сказал это после того, как нажала на спусковой крючок. После того, как по стене кровавым взрывом разметало сгустки мозга вперемешку с осколками черепной коробки. Девушка едва успела убрать ногу, чтобы тяжелое тело не увлекло ее за собой. Он еще падал, когда она натянула на себя футболку и, сжав в руках тяжелый Макаров, осторожно приоткрыла дверь. Тотчас на носу за капитанской рубкой послышался шум и Адель коротко всхлипнула.

– Фарид! Иди сюда! Блин… Скорей!

На носу яхты обозначилась длинная тень.

– Малыш! Что случилось? – раздался возглас.

– Фарид! Да иди же сюда! – заверещала девушка. – Я не могу держать его вечно! Черт!

– Адель? Да что случилось?

Голос приближался. Фарид не отнесся к звуку выстрела серьезно. Какая-нибудь досадная случайность, в которой опять замешана эта неумеха Адель! Снова предстоит прикрывать ее задницу, выгораживая перед шефом, как в тот раз, когда она стреляла по акулам, а попала в пришвартованный у кормы аквабайк!

Так или примерно так думал Фарид, приближаясь к посту охраны. Отзывчивый, он всегда приходил Адель на помощь. Не обманул ее надежд и в этот раз – явился сам, избавив от необходимости играть в прятки с оружием наперевес.

К чести черноволосого парня следует отметить, что он достал оружие. Но, скорее, машинально, чем горя желанием им воспользоваться.

– Я слышал выстрел, – сказал Фарид, появляясь в дверном проеме.

– И ты не ошибся, – отозвалась Адель, нажимая на спусковой крючок.

Возможно, охранник успел удивиться перед смертью. А возможно, не успел. И третий глаз, черной дырой с обугленными краями проявившийся во лбу, мудрости Фариду не добавил. Адель подхватила труп у самой палубы и, собрав все силы, единым махом втянула тяжелое тело в каюту.

Девушка перевела дух, чутко прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи. Тихо вздыхал телевизор за перегородкой. Теперь сомнений не оставалось: судя по ахам и охам, Малыш развлекался порнухой. Наверняка, втихаря от всех.

Оставался последний охранник – осторожный Шестак. Этот точно не полезет на рожон. С ним придется повозиться. И сколько, один Бог знает. А время текло, струилось, бежало, каждой минутой приближая неизбежность. Группа, посланная на разведку, могла явиться через час, а могла и через десять минут. Черт! Катастрофически некогда гоняться по яхте за охранником, рискуя в любой момент нарваться по недоразумению на пулю!

Сжимая в руке ствол, Адель пошла было к выходу, и тут ее осенило. Отвлекающий маневр. Что же, стоило попробовать. Она вернулась за перегородку и, бросив равнодушный взгляд на парочку, принимающую на экране акробатическую позу, прибавила громкость. Потом она вышла на палубу, не закрыв за собой дверь. Оставаясь в тени, она скользнула к лестнице, ведущей к каютам, спустилась вниз и приготовилась ждать. Девушка всерьез рассчитывала на то, что легкомысленные звуки несколько собьют хитроумного Шестака с толку. Так оно и вышло.

Сначала в полутьме проема возник пистолет, зажатый в руках. Потом появился невысокий мужчина, медленно идущий на звуки. Бросив взгляд на лестницу, он двинулся дальше. Адель, замершую в темноте, он не заметил. Спустя некоторое время она неслышно поднялась по ступеням. Стояла тишина. Девушка мысленно отсчитала время, необходимое Шестаку на то, чтобы достичь двери поста охраны, потом она осторожно выглянула на палубу.

Охранник стоял у двери. В правой руке он держал оружие, а левой медленно нажимал на ручку. Для него осталось тайной, что скрывалось в каюте. Высунувшись из укрытия, Адель выстрелила. Боковым зрением Шестак уловил движение, но было поздно – пуля угодила ему в плечо, развернув на сто восемьдесят градусов. И тут же, без пауз, его грудь поймала вторую пулю, посланную недрогнувшей рукой. Оружие со стуком упало на палубу. Его хозяин слепо шагнул назад и ноги его разъехались в луже крови, оставленной напарником. Прижимая руки к груди, он еще падал, когда Адель подошла к нему. Она подняла пистолет, с удовлетворением отмечая пристрастие охраны к безотказному Макарову. Быстрым движением девушка нажала на фиксатор. Вытащив магазин, положила его в карман.

Из дверей капитанской рубки выскочил заспанный Андреич, смерил девушку встревоженным взглядом.

– Адель? – удивился седовласый капитан. – Что?..

– Не в то время, Андреич, – тихо сказала девушка и выстрелила ему в грудь. Дважды.

Как она и ожидала, матросики крепко спали в своей каюте. Вымотавшихся за день, их не способна была разбудить и автоматная стрельба. Первый – белобрысый паренек лет двадцати умер во сне. Второго, успевшего скатиться с кровати, пуля настигла на палубе.

Странное дело, но в тот момент, когда Адель меняла магазин в пистолете, ее нисколько не беспокоили мысли о случайных убийствах. Вдруг некстати вспомнилось чувство, которое она испытала после своего первого задания, случившегося шесть лет назад. Тогда еще четырнадцатилетняя девчонка, она отравила пожилого мужчину. И также, как сейчас, в ее душе царила абсолютная пустота в то время как глотнувший яду человек валился на заплеванный пол захудалого паба, пуская пену изо рта, разрывая ворот рубашки, оставаляя на шее кровавые царапины. Потом были другие задания – разные способы убийства. Но каждый раз Адель ловила себя на мысли, что в последний момент она «отъезжает». Ее эмоции угасают, уступая место совершенному космическому хладнокровию. Пожалуй, единственный, кто вызвал в ней вспышку неконтролируемой ярости – Грифон. Видно, успел пробить ее до печенок.

Механики – двое коренастых мужичков нашлись в машинном отделении. Сюда не доходили звуки. Один из мужчин поднял голову перед тем, как встретиться с вечностью. Она хладнокровно выстрелила, не поскупившись на контрольный выстрел в голову.

Потом девушка бегло осмотрела отделение. И сразу нашла то, что искала – канистры с маслом, стоявшие в углу. Конечно, можно было воспользоваться и бензином, но быстрое действо не входило в ее планы. Команда в любую минуту могла проявиться на горизонте. В таком случае, стоит им поторопиться, и еще неизвестно, чем завершится гонка по водным просторам. Поэтому Адель сбросила с кроватей одеяла, подушки, одежду. Затем она открыла канистру с маслом и осторожно вылила на ткань густую жидкость. Темная струя залила одеяла, скапливаясь между складками грязными озерами. Когда все было готово, Адель достала из кармана зажигалку и взяла журнал. Дождавшись, пока бумага займется, девушка бросила факел в масляное пятно.

Спустя пару минут, отдав швартовы, Адель сидела в аквабайке. Повернув встроенный ключ зажигания, она дождалась ровного урчания мотора и надавила на рычаг газа.

Девушка летела в ночь, приподнимаясь над поверхностью воды, в которой тонули луна и звезды. Она была уже на достаточно большом расстоянии от яхты, когда раздался взрыв – рванули баки с горючим. Темноту прорезали огненные сполохи. Адель не обернулась, врезаясь на полной скорости в дорожку, залитую расплавленным золотом далекого пожара.