Текст книги "Русская Атлантида. Невероятные биографии"

Видел Ленина

Революция не дала ему возможности закончить Александровский императорский лицей, куда он поступил в 1915 году. «Помню эти дни, – пишет он в воспоминаниях, – я тогда жил на Фурштатской улице, напротив американского посольства (мысль о том, что я стану когда-нибудь американским гражданином, даже мухой не летала около меня). Помню, как с балкона этого посольства Родзянко произносил речь к толпе. Толпа стояла безмолвно. Никто, в сущности, не знал, как все сделалось и что сделалось». Видел он и Ленина. И об этом написал:

 
Я помню, как в семнадцатом году
Пришлось мне часто ездить мимо дома,
Где человек с бородкой, незнакомый,
Сулил довольство, обличал беду.
Истории я не расслышал грома…
 

Гром грянул

Но гром грянул, в России началась Гражданская война. Вскоре юный князь оказывается в Белой армии. «Наш небольшой отряд направили в только что взятую станицу Константиновскую, – вспоминает он. – Мы маршировали по станице и пели:

 
Смело мы в бой пойдем за Русь Святую,
И как один прольем, кровь молодую.
 

Потом, как известно, большевики переделали эту песню в свою:

 
Смело мы в бой пойдем за власть Советов…
и т. д.
 

Вскоре начались бои, и вчерашний лицеист вдосталь насмотрелся крови и нечеловеческой жестокости. «Контуженного душевно и физически, меня эвакуировали в Ростов и положили в клинику, поили бромом… Было ясно, что я своевольно сунулся туда, куда Богом не направлялась моя жизнь».

Стихи, посвященные России

В госпитале Шаховскому исполнилось 16 лет. В эмиграции сначала в Париже, потом в Бельгии князь устраивается неплохо, поступает в университет, живет со всеми удобствами в брюссельской квартире своей матери, редактирует журнал «Благонамеренный», пишет стихи. Известность получило одно из первых его стихотворений, посвященное России:

 
Хотя прекрасны дни былые,
А ныне чужд родимый край,
Но ты молчи, моя Россия,
И голосов не подавай.
Пройдут года, ты скажешь слово,
Тобой зажженное в ночи,
Но на закате дня людского
Ты, униженная, молчи.
Молчи и верь словам поэта:
Быстроизменчивы года.
Бывают ночи без просвета,
Но без надежды никогда.
 

Его стихотворные сборники выходят один за другим. В журнале Шаховского сотрудничают лучшие авторы русского зарубежья: Бунин, Цветаева, Ремизов, Ходасевич. С Буниным и Зайцевым он знакомится лично, Цветаева посвящает ему стихотворение, которое он так и не решился напечатать в своем журнале. И вдруг с молодым поэтом и редактором происходит нечто странное.

Нечто странное

Вот как он сам описывает это загадочное событие в своем дневнике: «Я сидел в редакции «Благонамеренного», занимаясь просмотром рукописей за письменным столом. Это была брюссельская квартира моей матери. Был я здоров, молод и совершенно ни о чем в те минуты не думал, кроме литературных задач, они занимали все мое внимание. И – вдруг – все исчезло. И я увидел перед собой огромнейшую Книгу, окованную драгоценным металлом и камнями, стоящую на некой, словно древней колеснице. И на этой Книге была яркая ясная надпись русскими буквами: «Книга книг соблазна». И в это мгновение молодой князь понял всю суету того, чего он занимался, все различие между относительным и абсолютным, преходящим и незыблемым. Он понял это видение, как указание свыше. Он бросает все, уезжает на Святую гору Афон в Греции и там, в русском монастыре Святого Пантелеймона, постригается в монахи, приняв имя отца Иоанна.

На Афоне

«На Афоне, – вспоминает он, – меня поразило погребение монахов. Вмиру погребение имеет вид искренней, глубокой печали, даже отчаяния. На Афоне монашеские погребения лишены всего этого. В них нет никакой печали, это – пасхальное торжество. Быстро идет служба погребения, и лица у монахов вдохновенные – усопший брат вошел в то, ради чего пришел на Афон. Кончина верующего человека – есть истинное начало. Психология и реальность тут иные, чем те, к которым мы привыкли в мире». Вернувшись с Афона, отец Иоанн окончил Духовную академию в Париже. А пастырство его началось в Югославии, в Белой церкви, где тогда было много эмигрантов из России. Потом его посылают в Берлин настоятелем Свято-Владимирского храма.

В то время в большой русской колонии сильно увлекались оккультными науками. Отец Иоанн начинает читать лекции, объясняя несовместимость этих учений с христианством. Яркие и глубокие, они привлекают толпы слушателей. Он начинает читать лекции в Прибалтике, в других местах. Имя отца Иоанна становится известным в Европе. Но над ней уже сгущаются грозные тучи новой войны.

Нести ободрение людям

В годы страданий и лишений он продолжает нести людям ободрение, помощь другим и славословие Господа.

 
Сегодня ночью плакали сирены
О бедной человеческой судьбе.
А мы вернулись, Господи, к тебе
Из долго мучительного плена.
 

Но фашизм разгромлен, к Берлину приближается Советская армия. Эмигранты уже знают, какая судьба их ждет в застенках НКВД. Чудом отцу Иоанну удается выбраться из пылающего Берлина. Он скрывается в Баварии, а потом с первым эшелоном уезжает в Париж. Но и там он пробыл недолго. Его друг Игорь Сикорский, знаменитый создатель вертолета, присылает ему вызов в Америку, где его назначают архиепископом Сан-Францисским. И вот только тогда его голос слышат, наконец, на родине. Сорок лет он ведет по радио «Голос Америки» «Беседы с русским народом». Нет, он, конечно, не призывает народ свергать советскую власть, не расхваливает «западную демократию». Архиепископ Сан-Францисский говорит о Боге, о душе, об освобождении человека от сатанинского плена безбожия и материализма. Как сказал один из его биографов: «Он зовет людей чаще поднимать свой взор к небу».

Взор, обращенный к небу

В своих беседах по радио он давал слушателям один важный для каждого совет: «Иногда у человека мелькает мысль: «Не дано мне» (то духовное, что дано другим). Или: «Если бы и мне Господь дал то же!». Захоти, загорись – и получишь много больше. Ты тлеешь, не горишь, оттого и не получаешь».

Некоторые его мысли весьма поучительны и сегодня. «Собственности у человека меньше, чем он думает. Лишь в мыслях своих миллионер обладает своими миллионами. На самом же деле они обладают миллионером, который в большинстве случаев бывает ими связан, принужден к определенному образу жизни, прикреплен к определенному кругу людей, вынужден иметь вокруг себя искательство, ложь, лесть, зависть, подобострастие, неискренность, покушения на свою жизнь – физическую и душевную. Разве это не рабство, не каторга, увеличивающаяся по мере увеличения состояния? Велико ли то, что можно купить за деньги? Находится в числе покупок мир души – высшее счастье?» «Жизнь всякого человека, – говорил он, – всегда слишком лична, но она всегда что-то может сказать другим. Ее тайна – единство и неповторимость личности человека. От младых ногтей несет человек в себе эту неповторимость как образ высшего мира. Удаленность от Света ввергает нас в стандартность и безличность, а хотя бы малое приближение к Свету открывает в каждом неповторимые, нужные всем черты жизни. Из этих черт составляется Царство Божие в человеке. Мы его носим в себе, и всякому оно открывается в лучшие минуты. Но царство это никого не принуждает к своей любви. Оно, как молитва, к которой нельзя принудить человека».

Чудо с Бальмонтом

Ирина Одоевцева в своих воспоминаниях так описывала начало поэтической деятельности Константина Бальмонта: «Однажды в полубезумном состоянии он выбросился из окна своей квартиры на третьем этаже, пытаясь покончить жизнь самоубийством. Однако угодил прямо в мусорную яму. «А потому, – констатировала Одоевцева, – большого вреда падение ему не принесло, он лишь набил на голове огромную шишку. Но тут произошло чудо. Когда несчастного Бальмонта подобрали в бессознательном состоянии и уложили в постель, он открыл глаза и, к ужасу окружающих, заговорил вдруг… гладкими, певучими стихами! Так шишка на голове сделала прозаика Бальмонта знаменитым поэтом…»

На самом деле тягу к поэзии Бальмонт начал испытывать еще в детстве. «Первые поэты, которых я читал, были народные песни, Никитин, Кольцов, Некрасов и Пушкин. «…Моими лучшими учителями в поэзии были – усадьба, сад, ручьи, болотные озерки, шелест листвы, бабочки, птицы и зори», – вспоминал он в 1910-х годах, – писал он позже о деревушке Гумнищи, в которой родился и, где прошли первые десять лет его жизни.

А родился Константин Бальмонт 1 5 июня 1867 года в глухой провинции – селе Гумнищи Владимирской губернии. Его отец работал судьей, затем – главой в земской управе. Любовь к литературе и музыке будущему поэту привила мать. Семья перебралась в г. Шуя, когда старшие дети пошли в школу. В 1876 году Бальмонт обучался в Шуйской гимназии, но вскоре был исключен за революционные настроения, и доучиваться пришлось во Владимире. Позднее он поступил в Московский университет на юридическое отделение. Учеба там длилась недолго, через год его исключили за участие в студенческих беспорядках.

Стихи он начал писать еще, будучи десятилетним мальчиком, но мать раскритиковала его начинания, и расстроенный Бальмонт на время бросил это занятие. Произошло ли потом все так, как написала Одоевцева, в точности неизвестно. Но в 1890 году из-за бедственного финансового положения и неудачного первого брака, Бальмонт действительно пытался покончить жизнь самоубийством и выбросился из окна, но чудом остался жив. Получив серьезные травмы, он год пролежал в постели и в самом деле за это время написал много стихов. Но его дебютный сборник не вызвал интереса у читателей, и обескураженный поэт уничтожил весь тираж.

Восхождение к славе

Но Бальмонт продолжил упорно писать, занялся переводами. В 1 894 он переводит «Историю скандинавской литературы», потом «Историю итальянской литературы». И один за другим издает стихотворные сборники: «Под северным небом», «В безбрежности», «Тишина». И постепенно становится известным как поэт.

Женившись во второй раз в 1896 году, Бальмонт уезжает в Европу. Несколько лет он путешествует. В 1897 году в Англии читает лекции о русской поэзии. Вернувшись, в марте 1901 года Бальмонт принял участие в массовой студенческой демонстрации на площади у Казанского собора в Петербурге, основным требованием которой была отмена указа об отправлении на солдатскую службу «неблагонадёжных студентов». Демонстрация была разогнана полицией и казаками, среди её участников были жертвы. Бальмонт выступил на литературном вечере в зале Городской думы и прочитал стихотворение «Маленький султан», в завуалированной форме критиковавшее царский режим.

В результате поэт был выслал из Петербурга и стал героем либеральной интеллигенции. Его слава быстро стала всероссийской. «Появился целый разряд барышень и юных дам “бальмонтисток” – разные Зиночки, Любы, Катеньки беспрестанно толклись у нас, восхищались Бальмонтом. Он, конечно, распускал паруса и блаженно плыл по ветру» – вспоминал соседствовавший с Бальмонтом Борис Зайцев.

По словам писательницы Тэффи, «…Россия была именно влюблена в Бальмонта… Его читали, декламировали и пели с эстрады. Кавалеры нашёптывали его слова своим дамам, гимназистки переписывали в тетрадки…»

Ведьмы и вампиры

Большой успех принес ему сборник «Будем как солнце», который вышел в 1903 году. В начале 1905 года Константин Дмитриевич снова уезжает из России, он путешествует по Мексике, затем едет в Калифорнию. В его поэзии стали господствовать «демонические» образы: ведьмы, вампиры, вылезшие из гробов мертвецы, чудовищные жабы, химеры и т. д. А самого себя поэт изображает поклонником дьявола:

 
Если где-нибудь, за миром
Кто-то мудрый миром правит,
Отчего ж мой дух, вампиром,
Сатану поёт и славит.
 

Бальмонт стал одним из тех, кто приложил руку к расшатыванию России и к ее грядущему краху. После русско-японской войны он написал стихотворение «Наш царь» об императоре Николае II:

 
Наш царь – Мукден, наш царь – Цусима,
Наш царь – кровавое пятно,
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму – темно…
Наш царь – убожество слепое,
Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел,
Царь-висельник, тем низкий вдвое,
Что обещал, но дать не смел.
Он трус, он чувствует с запинкой,
Но будет, час расплаты ждёт.
Кто начал царствовать – Ходынкой,
Тот кончит – встав на эшафот.
 

В 1905 году Бальмонт вернулся в Россию и принял активное участие в политической жизни. Е. Андреева-Бальмонт подтверждала в воспоминаниях: в 1905 году поэт «страстно увлёкся революционным движением», «все дни проводил на улице, строил баррикады, произносил речи, влезая на тумбы». Опасаясь ареста, в ночь на 1906 год поэт спешно уехал в Париж.

Побывав в Грузии в 1914 году, перевел на русский язык поэму Ш. Руставели “Витязь в тигровой шкуре”, а также много других. В 191 5 году, возвратившись в Москву, Бальмонт ездит по стране с лекциями.

Последняя эмиграция

В 1920 году из-за плохого самочувствия третьей жены и дочери, поэт уехал с ними во Францию. Больше в Россию он не возвращался. В Париже Бальмонт публикует еще 6 сборников своих стихов, а в 1923 году – автобиографические книги: “Под новым серпом”, “Воздушный путь”.

На чужбине поэт сильно тосковал по России и не раз жалел, что уехал. Эти чувства отражались в его поэзии того времени. Жизнь становилась все тяжелее, здоровье поэта ухудшилось, появились проблемы с деньгами. У Бальмонта было обнаружено серьезное психическое заболевание. Последние годы он провел в бедности в предместье Парижа. Он больше уже не сочинял, а лишь изредка читал старые книги. 23 декабря 1942 года в Нуази-ле-Гран, недалеко от Парижа, в приюте “Русский дом” Бальмонт, всеми забытый, умер от воспаления легких.

Тайна Шаляпина

Свой жизненный путь великий Шаляпин начал неудачником – его выгоняли буквально отовсюду. Сначала исключили из школы. «За роман с одной из учениц», хотя ему тогда было всего 8 лет. Потом выгнали из церковного хора за «невыносимый дискант». Позорным провалом обернулось и первое появление гениального певца на сцене. Выйдя из-за кулис в роли статиста, он так волновался, что упал. «За кулисами, – вспоминал в конце жизни Шаляпин, – ко мне подскочил взбешенный режиссер и, схватив за шиворот, спустил меня с лестницы, дав хорошего пинка и пригрозив, чтобы я за версту не смел больше подходить к театру!» На сцене он провел потом всю свою жизнь, прославившись на весь мир.

Родился Федор Иванович в 1873 году в Казани, в паспорте у него записано: «крестьянин». Хотя, по его собственному признанию, он «никогда не брал косу в руки». Ничего хорошего в детстве не видел. Пьющий отец, частые переезды, нищета. Перепробовал несколько специальностей: был сапожным подмастерьем, слесарем, токарем по дереву, переписчиком бумаг. Наконец, в 17 лет поступил в провинциальную труппу Семенова-Самарского и начал петь. Платили ему мало – всего 15 рублей, приходилось даже голодать.

Удача привалила, когда на талантливого юношу обратил внимание бывший солист Большого театра Д. Усатов, из бывших крепостных, который стал бесплатно давать ему уроки пения. Потом Шаляпин часто с гордостью демонстрировал свою гортань – чудо природы, усовершенствованное усердными упражнениями.

Слава его, как певца, быстро росла. В 1895 году Шаляпин дебютировал на сцене Мариинского театра в партии Мефистофеля. Но полностью раскрыть свой талант ему удалось в частной опере миллионера Саввы Мамонтова. Тот предложил ему фантастический по тем временам гонорар – 7200 рублей в год. Потом его пригласили в Большой театр. Гонорары росли: 40, 50 тысяч рублей, а перед войной Шаляпин получал уже 100 тысяч.

Черт Иванович

О секретах уникального баса Шаляпина много писали. Когда он пел в полную мощь, гасли свечи, тряслись люстры, трескались граненые стаканы. Вместе с тем его голос был необычен по тембру, отличался берущей за сердце задушевностью. А кроме того, Шаляпин обладал феноменальным артистизмом, глубочайшим проникновением в образ. Публика театральных залов всего мира приходила от его пения в восторг. Обезумевшие поклонники в Москве и Петербурге выпрягали лошадей из экипажа и сами везли по улицам своего кумира, засыпали его цветами. Русским гением восторгались даже на родине бельканто – в Италии, где он не раз с триумфом пел в миланской «Ла Скала».

«Чертом Ивановичем» – называл его, потрясенный талантом Шаляпина, знаменитый в те годы итальянский певец Труффи. «Он стоит на вершине, особо от всех», – вынес вердикт Станиславский.

Тем не менее, голодная юность давал себя знать. Шаляпин, которого называли «широким русским барином», на самом деле славился отчаянной скупость и прижимистостью. «Бесплатно, только птичка поет!» – приговаривал Федор Иванович, настойчиво требуя от антрепренеров и театральных директоров за свои выступления бешеные деньги.

Часто певец служил предметом добродушных насмешек своих друзей. Каждый раз в ресторане, Шаляпин, когда приходило время оплатить счет, растерянно улыбался и говорил: «Вот черт, а у меня с собой всего три рубля…» Друзья знали эту его черту характера и со смехом расплачивались сами.

Легенды о певце

Под конец жизни Шаляпин сильно разбогател, стал скупать антиквариат, старинную мебель. Но ему постоянно не везло. Антиквары подсовывали ему подделки, а все финансовые начинания певца заканчивались ничем.

При жизни о Шаляпине сочинили много легенд. Одну из них распространяли большевики, утверждавшие, будто певец «помогал революции». Однако ничего этого на самом деле не было. Шаляпин любил роскошь и обожал деньги, носил собольи шубы, обедал в лучших ресторанах. В 1909 году в Мариинском театре он встал на колени, когда в ложе появился Николай 1 1 и с энтузиазмом запел «Боже, царя храни!»

Тем не менее, певца и на самом деле многие в России считали «левым». Публика ревела от восторга, когда он пел «Дубинушку» или «Блоху». «В чем, – как вспоминал Иван Бунин, – усматривали нечто революционное, сатанинское, издевательство над королями.

 
Жил был король когда-то,
При нем блоха жила…
 

И что же случилось? Сатана встал на колени перед царем! От него отвернулись, перестали здороваться».

В 1914 году Шаляпин снова встал на колени перед царем, когда перед Зимним дворцом состоялась массовая монархическая манифестация в связи с началом войны с Германией.

Народный артист

Ленин и компания понимали влияние и огромный авторитет в массах Шаляпина и, чтобы завоевать певца на свою сторону. Специально для него придумали звание «Народного артиста СССР». Но с большевиками Шаляпин, давно превратившийся в русского барина, ужиться, конечно, не мог. «Соединение глупости и жестокости…» – писал он в дневнике о временах после революции, когда он жил в Петрограде на улице Граф-тио (бывшей Пермской). Он не мог терпеть унижений. Каково было ему, мировому гению, позировать Кустодиеву в чужой шубе, которую ему подарили за концерт (для той самой знаменитой картины, что вошла потом во все книги о певце). Такая фальш была для него непереносима. Ведь Шаляпин понимал, что шуба-то – «краденая», из реквизиций. В результате в 1922 году он уехал за границу, а потом отказался вернуться.

Сергей Рахманинов говорил: «Шаляпин – богатырь. Для будущих поколений он станет легендой». Однако в конце жизни богатырское здоровье гения все-таки дало сбой. В 1937 году Шаляпин вернулся после гастролей в свой парижский дом измученный и со странной зеленоватой шишкой на лбу. Встревоженные врачи долго ничего не могли понять. Потом взяли кровь на анализ и поставили страшный диагноз – лейкемия или «белокровие», как тогда говорили. Специалисты с недоумением разводили руками, потому что в таком возрасте и при богатырском здоровье Шаляпина такой болезнью никогда не страдают. Жить ему оставалось 4–5 месяцев, но певцу об этом не сказали.

Ему пытались продлить жизнь переливанием крови. Причем, по иронии судьбы, брали ее у донора по фамилии Шьен, что в переводе на русский означало «Шариков». Над чем Шаляпин посмеивался, поговаривая, что когда выйдет скоро на сцену, «то начнет лаять по-собачьи».

Однако на сцену он больше так и не вышел. Шаляпин умирал. Причем, умирал красиво. Бунин вспоминал: «Такого породистого величия я в нем прежде никогда не видел. Какая была в нем кровь? Та особая, великорусская, что была в Ломоносове, в братьях Васнецовых? В молодости он был крайне простонароден с виду, но с годами все менялся и менялся».

В последний день великого певца по всем французским и английским каналам радио передавали в исполнении Шаляпина арию умирающего Бориса Годунова. Зашедший к нему в этот момент приятель воскликнул потом: «Какой великий артист! На краю могилы он чувствует себя как на сцене, играет смерть».

Перед тем как испустить дух, Шаляпин прошептал: «Дайте воды… Надо петь. Ведь публика ждет…» Его врач Жандрон признался: «Никогда за мою долгую жизнь я не встречал более прекрасной смерти».