Текст книги "Схватка с судьбой"

Ублюдок не стал их преследовать их, вместо этого оглянулся, убеждаясь, что Крисанта уцелела, спрятавшись за шкафчиком.

– Так ты обманул меня? – с робкой надеждой спросила девушка, – ты не собирался…

– Орки не торгуют рабами, не продают женщин и не предают своих гостей, – ответил он, – мой народ не признал меня своим, но я всегда жил по законам матери. А обычаи моей матери – это и есть обычаи орков.

– Тогда почему ты не сказал мне правду, заставив пережить столько мучительных минут?! Ведь я же на твоей стороне!

– Хочешь обмануть врага – обмани друга, – тихо произнес Ублюдок, – ты не представляешь себе, как мне самому было больно говорить то, что я тебе говорил. Но… мы чуть позже к этому вернемся. У меня незаконченное дело.

Он двинулся в дальний угол, куда забился ужасе граф да Бэйл. Тот затравленно озирался в поисках спасения, но иного выхода, кроме окна третьего этажа, не было, а проскочить мимо орка шансов было еще меньше, чем выжить при прыжке из окна.

– Не убивай меня! – прохрипел граф, когда массивная рука подняла его в воздух, как провинившегося щенка, – это ошибка, я ничего тебе не сделал, ты…

– Ты действительно ничего мне не сделал, – необычайно спокойно ответил Ублюдок, – другой вопрос, что ты сделал моей матери, но… Она мне не сказала, кто был ее похитителем. Я даже не знал, что небольшой знак с треглавым зверем на ее плече – твой герб, которым ты ее пометил, словно скотину.

– Вот видишь, – обрадованно затараторил граф, – она была очень доброй женщиной, она не хотела, чтобы ты мне мстил, и клянусь, я ничегошеньки ей не сделал дурного! Не считая герба!

– Ну конечно, – кивнул тот, – ты не успел. Но дело не в этом. К моему несчастью, а теперь и к твоему, я родился не орком, как того заслуживал, а полуорком-получеловеком. И все бы ничего, но мой народ не признал меня своим. Чего-то, что есть в душе каждого орка, у меня не оказалось. И это – твоя вина. На самом деле, это тоже не бог весть какая утрата для меня лично, я привык к тому, кто и что я есть. Но моя мать – она хотела, чтобы я стал великим воином, чтобы я был достоин своих предков… по материнской линии, само собой. И вот вчера вечером я внезапно осознал, чего именно мне не хватало. И понял, что должен сделать, чтобы вернуть себе свое место среди моего народа и восстановить честь матери, доказав, что она родила и воспитала орка, а не ублюдка-полукровку.

– Не убивай! – завизжал да Бэйл, – я дам тебе денег, много денег!

– Орки не берут деньгами цену крови, – мрачно отрезал тот.

– Ты не сможешь уйти безнаказанным! Еще до завтрашнего полудня за тобой по пятам пустится целый эскадрон!

– Завтра к полудню я уже перевалю через хребет Мертвых гор, следуя на свою родину, – хмыкнул гигант.

Он поставил графа на пол, положив ему на плечо левую руку, правой обхватил его голову под подбородком.

– Не смей! – заорал граф, – ублюдок!!

Гигант потянул правой рукой, упираясь левой. Раздался хруст, тело человека обмякло, но он все тянул и тянул, напрягая могучие мышцы. Раздался треск, и безголовое тело отлетело прочь.

Рыжий поднял оторванную голову к своему лицу, посмотрел в навеки остановившиеся глаза и сказал:

– Я не ублюдок. Я – орк.

Он повернулся к Крисанте, стоящей позади него с немым вопросом и робкой надеждой в глазах, и мягко улыбнулся:

– Ты, кажется, упоминала о том, что хотела бы жить среди орков?

Хронотуристы

– Madre de Dios! – забулькал кровью испанец, получивший четыре пули и все еще живой.

Вадим сменил магазин «винтореза» и передернул затвор.

– Спокойно, Вадик, спокойно, – сказал он себе вслух и добил раненого точным выстрелом в голову.

Не надо нервничать – все идет по плану. Последний раз стрелял по живым людям еще в Чечне, двадцать лет назад, и вот теперь нервишки слегка расшалились, вспоминая знакомый ток адреналина. Правда, высадить полный рожок по всего лишь шести испанцам – расточительно, но и ладно. На Кортеса патронов хватит, и на весь его командный состав тоже. Лошадей жаль – три животины погибли вместе с седоками и за провинность седоков. Впрочем, они ненастоящие, как и сами конкистадоры.

Патруль перебит. Значит, лагерь Кортеса должен быть неподалеку, осталось только найти его. Вадим оглянулся по сторонам, ничего не заметив, и свернул в кусты на всякий случай. Наверняка поблизости шастают разведчики индейцев, а встречаться с ними в планы не входит: ни слова по-ацтекски он не знает и объяснить, что является их союзником, не сможет.

Вся эта история началась совершенно безумно. На одном фуршете, где Вадим собирался решить кое-какие вопросы и подыскать бизнес-партнера для сбыта в страны третьего мира партии медоборудования на миллионы долларов, к маленькой группе людей, обсуждающих сафари, словно невзначай подошел подозрительный тип и в шутку поинтересовался, кто сколько согласился бы заплатить за сафари с путешествием во времени.

– Ну, положим, за голову тиранозавра у себя на стене я бы и миллион отвалил, – усмехнулся Вадим, – но боюсь, убийство динозавра в прошлом может иметь последствия в настоящем. Ну там, приход ко власти профашистского режима…

– Вижу, «И грянул гром» Брэдбери вы читали, – заметил собеседник, – но дело в том, что изменить историю невозможно, даже имея машину времени. И забрать с собой что-то из прошлого тоже нельзя, иначе нашлись бы люди, которые за голову, скажем, Гитлера на стене заплатили бы миллиарды.

– А вы шутник, – сказал Вадим.

– Я смеюсь? Или, может быть, вы заметили на моем лице тень улыбки? – парировал тот, – если вдруг вам интересно – вот моя визитка.

Да, это было очень интересно. Вадима за сорок лет его жизни пытались поиметь сотнями способов тысячи раз, но развод на бабки под видом сафари во времени – это что-то совершенно новое.

Да только оказалось – не развод. Шестьдесят секунд пробного тура на сто двадцать лет назад, в тогдашний Петроград, убедили Вадима: это фантастика, но никакого обмана. Он действительно стоял на улице Питера, по которой катили коляски и шли десятки людей, одетых по моде начала двадцатого века. Затем вспышка перед глазами – и маленький прибор на запястье вернул его в подвал неприметного дома в Коломягах, где два типа – один с виду ушлый пройдоха, второй типичный яйцеголовый – устроили свою лабораторию.

Когда челюсть Вадима снова смогла вернуться на свое место, в нем заговорили одновременно бизнесмен, исследователь и авантюрист. Он уже знал, что не сможет отказаться, но быстро сбил цену, упирая на то, что трофея с собой взять не сможет.

– Кстати, а почему не смогу? И почему вы уверены, что я не изменю ход времени?

– Потому что вы отправитесь не совсем в наше прошлое. Наше оборудование производит калькирование реальности, вы попадаете в мир, идентичный нашему, в выбранное вами время. Но существует этот мир только пока вы в нем находитесь. Когда возвратник – устройство на руке – вернет вас обратно, мир, в котором вы были, исчезнет.

– То есть, это… иллюзия?

– Вовсе нет, – сухо ответил яйцеголовый, – если вы там оставите предмет – он пропадет. Если вы там погибнете – вернетесь мертвым. Если снимете возвратник – он вернется без вас. Все всерьез. А если сделаете снимок на камеру, например, снимок динозавра – он у вас останется.

– Откуда знаете?

– Установили экспериментально.

– До меня были… туристы?

Ученый замялся:

– Были. Один не вернулся. Второй вернулся – но мертвым.

Он выложил перед Вадимом распечатку со снимком раскрытой пасти цератозавра в метре перед объективом.

– Это был очень рисковый парень, собиравшийся снять атаку динозавра и слинять перед самым носом. Но он забыл, что возвратник срабатывает с задержкой, или просто недооценил скорость хищника. Вернулось его тело со следами зубов и фотиком в руке.

– А если я сниму возвратник и он вернется без меня? Что будет?

– Снимете – узнаете. А мы будем гадать о вашей судьбе.

– А как установили, что изменить реальность нельзя?

Яйцеголовый улыбнулся:

– Сами можете установить. Вы были в Питере в тысяча девятьсот десятом. Поищите в библиотеке в тогдашних газетах хотя бы упоминание о странно одетом человеке, исчезнувшем на глазах у всех.

И вот теперь Вадим шагает по мексиканским джунглям с «винторезом». Почему Кортес? Гитлера было бы интереснее, но его и так великий могучий Советский Союз одолел. Да и рисково очень. А вот ацтекам он всегда сочувствовал, после того как в детстве прочел «Дочь Монтесумы» Хаггарда. Кортеса убрать будет и несложно – конкистадоры не имеют понятия ни о камуфляже, ни о приборе ночного видения, ни о винтовке, бьющей на триста метров почти бесшумно – и достаточно драйвово. Жаль, правда, что это не всерьез, хотя Вадим и понимал, что по-настоящему менять историю он бы не рискнул.

Ноздри уловили запах гари. Наверняка лагерь Кортеса, уходящего из Теночтитлана в Тласкалу после «Ночи печали» рядом, индейцы жечь костры бы не стали. Тихо пробравшись среди зарослей, Вадим безошибочно вышел к источнику дыма. Это оказался просто костер, у которого сидел всего один человек. Но то был не индеец и не испанец, а облаченный в футуристический комбинезон с закрытым шлемом тип, смотрящий как раз туда, откуда появился Вадим.

– Ну ни фига себе, – произнес Вадим, глядя на чужака.

– Неожиданная встреча удивительна всегда, – согласился с ним тот на чистейшем русском языке.

– Приятель, а ты как тут оказался? – осторожно полюбопытствовал Вадим.

– Точно как и ты – с помощью «ножа времени».

Он обратил внимание, что неизвестный одет в костюм, сам дизайн которого совершенно незнаком ему. И звуки как-то странно растягивает, местоимения переставляет. Странный такой акцент. Но самое подозрительное – сидит у костра и явно греется. Днем. В Мексике. При том, что температура воздуха – примерно двадцать пять в плюсе.

– А как это два разных путешественника во времени могут оказаться в одном и том же калькированном мире?

– Калькированном? Не понимаю тебя я. Да присаживайся ты. Устал небось.

А он и правда устал. Рюкзак, оружие, боеприпасы, да быстрая ходьба, да заканчивающийся четвертый десяток…

– У меня времени мало – два часа. Кортеса надо отыскать.

– Не твой нынче день. В сорока километрах отсюда Кортес, так что не успеешь. А что про кальку говорил ты?

– Мне сказали – этот мир существует, пока я в нем, – пояснил Вадим, садясь у костра, – это калька с нашего мира. Как два разных человека могут попасть в одну и ту же временную кальку?

– Сказали так тебе? Ошибочное мнение. Нет кальки никакой. Мир, в котором находимся мы, вполне реален.

– Откуда ты знаешь?!

– Как бы некоторое отношение к созданию устройства имею, с помощью которого сюда попал ты, – в голосе чужака проскользнули нотки сарказма.

– Так значит, это не они его изобрели?! – возмутился Вадим, имея в виду яйцеголового и его коллегу.

– Нет, конечно. Прибор потерял в вашем мире… подчиненный мой. А «они» – просто нашли.

– Вот же сволочи! Так значит, те испанцы… Они были настоящими живыми людьми?!

– Как и ты.

Вадима передернуло. Нет, он шел на эту охоту сознательно, но был убежден, что, по большому счету, никого не убивает на самом деле. Но теперь… В Чечне проще было. В него стреляли и он стрелял. Знал бы сейчас, что идет убивать реальных людей – не согласился б.

– Ну и уроды… А говорили – он не реален! И люди – не реальны! Ох и подстава же…

Собеседник пододвинул в огонь полено и сказал:

– Думаю, не виноваты они. Сами заблуждаются, скорей всего – откуда знать им-то, как работает «нож времени»?

– Да уж… Слушай, а ты из какого времени? Какой год?

– Десятимиллионный, примерно. По времяисчислению нашему. По твоему – примерно время твое. Плюс-минус пара сотен тысяч лет. Видишь ли, этот мир, где с тобой сейчас мы – не твой и не мой.

– Как так?

– Дело в том, что нельзя ход истории изменить. Если вернешься ты в прошлое и убьешь своего отца – не исчезнешь. Вернешься обратно во время свое – найдешь отца живым и здравствующим. Его не убивал ты потому что.

– Кого же тогда?

– Отца двойника своего. В тот момент, когда в естественный ход событий вторгается внешняя сила – возникает точка бифуркации. Существует всего три варианта, и невозможно доказать, какой из них правильный. Вариант первый – создаешь ты новый времир. Меняешь ход истории – но не своего времира, а нового.

– Времир?

– «Время-мир». Существует миров множество, в которых разное время и разные события. Так вот. Вторая гипотеза – что ты попадаешь во времир, где убийство человека двойником его сына еще не рожденного, пришедшим из другого времени и другого мира, является естественным ходом событий.

– … И если я убью Кортеса, то получится, что я попал в мир, где спасение ацтеков пришельцем извне – предначертано? – подхватил Вадим.

Собеседник издал короткий шипящий смешок:

– Нравится чувствовать себя Мессией?

– Да вроде того, – ухмыльнулся Вадим, – а третья гипотеза?

– Аналогична первой. Действительно ты попадаешь в прошлое и меняешь ход истории. Только в прошлое не своего мира, а параллельного. Отличие от первого варианта в том лишь, что не создаешь ты новый времир. Словом, вот такие три возможные теории. Доказать и опровергнуть одну из них даже теоретически невозможно, потому что нет общей точки отсчета. Единственный вменяемый довод против гипотезы о создании нового мира в точке бифуркации – «нож времени» потребляет энергию, явно недостаточную для того, чтобы претендовать на роль демиурга. Но и тут могут быть аспекты свои, неведомые даже нам. Но как бы там ни было, одно бесспорно: изменить историю мира своего невозможно в принципе.

– Слушай, так кто же ты? И почему в скафандре?

– Были в семье твоей разрывы сердца? – осторожно поинтересовался чужак.

– Да вроде нет.

– Ну тогда максимум, что угрожает тебе – это обделанные штаны.

Он снял с головы шлем, и Вадим едва не обомлел.

Синевато-серое плоское лицо с покрытой мелкой чешуей кожей, красные глаза с вертикальными зрачками, вместо носа – лишь два отверстия и широкий, во всю рожу безгубый рот.

– Офонареть! Инопланетянин! – присвистнул Вадим.

– Что значит – инопланетянин?! – возмутился синелицый, – землянин я. Просто во времире моем динозавры не проиграли борьбу за выживание, и вы, люди, не появились вовсе.

– Надо же… Ящерица! – нервно хохотнул Вадим.

– Высший ящер, если не затруднит, – холодно поправил тот.

– Извини – не хотел обидеть. Нет, ну это же офигеть просто… Слушай, высший ящер, как тебя зовут-то?

– Касс-р-Кинн, первый из кладки Великой Змеи и предводитель Драконов. Говоря языком твоим – наследный принц и министр обороны страны своей.

– Круто. А я – Вадим Кирсанов, промышленный магнат, гений, изобретатель, ловелас и филантроп. Не так крут, но все же.

– То-то же гляжу, с автоматом пришел ты, филантроп, – ухмыльнулся, показав длинный ряд острых мелких зубов Касс-р-Кинн.

– Да блин! Я же был уверен, что не по настоящим людям стреляю!

– Не важно. Преступление заключается не в нажатии на спусковой крючок, а в готовности отнять жизнь чью-то.

– Спорно. Эти, которых я уже убил, они ведь тоже пришли сюда убивать и завоевывать.

– Тоже верно, – согласился ящер.

– Слушай, а как вышло, что динозавры не вымерли?

– Чистой воды случайность. Видел множество времиров я – обычно предки погибали мои. Метеорит, сверхвулкан, похолодание, новая, непригодная в пищу растительность, вирус, поражающий только рептилий – масса сценариев. Динозавры вымирали, на место их приходили млекопитающие. К слову, не везде. И разумная жизнь возникла не везде. И не везде поумнели приматы. Динозавры местами тоже выжили, в некоторых времирах они охраняются людьми как вымирающие. Мой времир – единственный известный мне, где рептилии обрели разум.

– Теперь понятно, отчего ты у костра в жаркий день греешься.

– Верно. Привык к тридцати пяти градусам по Цельсию.

– Да уж, тут тебе холодновато. А что министр обороны делает в этом мире? – полюбопытствовал Вадим, хотя уже догадывался, каким будет ответ.

В самом деле, когда у тебя есть технологии, позволяющие перемещаться во времени и посещать другие времиры – только дурак не задумается об экспансии. И может статься, тут не Кортес самый опасный, а вот этот синелицый потомок динозавров. Если так – у Вадима есть отличный шанс загладить вину перед этим миром, воспрепятствовав вторжению на раннем этапе.

Но ящер все же удивил его:

– Я? У меня отпуск, здесь как обычный индивидуум я. Хронотурист, как и ты.

– А я уж думал – не является ли этот мир таким, где вторжение ящеров из другого времени – естественный ход событий.

– Однозначно нет. Видишь ли, хватает своего мира нам и тех, где вообще нет разумной жизни. Завоевывать – образ действий не наш. Кстати. Не пропало желание твое спасти ацтеков от Кортеса?

– Время к концу подходит – не в этот раз. Но я подумаю над тем, чтобы вернуться и попытаться еще раз.

– Не выйдет. Для вида твоего «временной нож» неуправляем. Сможешь выбрать только время ты и место. Конечно, с большой вероятностью попадешь именно в тот времир, который ближе в аспекте хода истории к твоему, но и то не факт. Допустим, хотел попасть в Мексику времен Кортеса ты – и попал. А мог бы попасть, чисто случайно, прямиком в мой времир.

– А можно поподробней?

– Конечно. Видишь ли, у вас, людей, только пять чувств. Не можете управлять «ножом времени» вы, как глухой не может играть на рояле, а немой – петь. Так вышло, что в нашем времире сценарий пошел очень плохо для нас – похолодание. Предки мои стали медлительными, крупные ящеры вымерли вовсе, вместо них появились млекопитающие – маленькие и шустрые. Охотиться было очень трудно – не хватало скорости. И вот в результате мутации появился и закрепился новый вид, обладающий способностью чувствовать ход времени и манипулировать им. Смотри.

Касс-р-Кинн сорвался, словно молния, с места и в мгновение ока оказался рядом.

– Вот же черт! – вздрогнул от неожиданности Вадим.

– Хе-хе. Растянул я кратчайшее мгновение личного времени до полсекунды. Мой не очень быстрый рывок был почти мгновенным для тебя. Так предки мои хватали слишком шуструю свою добычу.

Ящер вернулся на место и продолжил рассказ:

– Потом стало еще холоднее. Манипуляции с временем не помогают от простого мороза. Пришлось поумнеть нам, обрести разум, руки, прямую ходьбу, освоить огонь, изготовление одежды… в общем, эволюция во всех времирах ходит схожими путями. И к тому времени, как ледниковый период кончился, имели мы развитую цивилизацию. За миллионы лет до того, как в твоем времире питекантроп взял в руки палку.

– А почему ты по-русски говоришь?

– Потому что был в твоем времире, и не раз. Собственно, давно за вами наблюдаем мы. Позаимствовали кое-какие вещи у вас, сам принцип которых в головы наши не укладывался.

– И не привлек к себе внимание?!

– Позволь напомнить – опережаем на миллионы лет мы вас. Наши технологии позволили мне преспокойно гулять по городам вашим. В общем, понял ты. Так вот, я могу перенастроить твой возвратник, чтоб было больше времени у тебя.

– Почему ты мне помогаешь?

– Ради собственного развлечения. Я же упоминал, что в отпуске. Я не охочусь на аборигенов, как ты, но поразвлекусь с помощью твоей.

Вадим взвесил все за и против. Все-таки убить Кортеса – сделать большое одолжение ацтекам. К тому же, завоевателей он всегда не любил.

– Ладно. А ты не собираешься… вернуть себе потерянный твоим подчиненным прибор? – подозрительно спросил Вадим.

– Нет. Хотел бы – вернул бы давно. Давай сюда возвратник.

Ящер достал из кармана небольшой прибор и прикоснулся им к возвратнику. Потом спрятал его обратно, нажал сбоку на возвратнике и вынул из него тонкую прозрачную пластинку:

– Вот это – «отпечаток времен». По твоей терминологии – чип, который указывает на мост «нож времени-возвратник». Он образовывает связь между данным возвратником и прибором, который отправил тебя сюда.

Он вставил чип обратно и протянул Вадиму устройство:

– Держи.

– Спасибо. Я вот что хотел спросить. Если времиров масса, вероятность того, что два хронотуриста, один из которых к тому же не умеет управлять прибором, встретятся в одном времире и в одно время, ничтожно мала. Как же мы встретились?

– Элементарно. Один не умеет управлять прибором – зато умеет второй. И твой «нож времени» отсылает мне сигнал, кого и куда отправляет. Потому и встретились.

Смутное беспокойство, терзавшее Вадима, усилилось.

– Ты специально меня тут встретил? Зачем?!

– Давай я объясню тебе кое-что, хронотурист, – сказал Касс-р-Кинн, – мы с тобой схожи в том, что посещаем другие времена ради развлечения. Есть и различие: мои принципы не позволяют охотится на аборигенов мне. Потому я охочусь на хронотуристов, спасая времиры от воздействия извне. Мне тоже нравится чувствовать себя мессией-спасителем.

– Ублюдок! Ты сам же и подбросил в наш мир свой прибор!! – Вадим вскинул оружие, беря Касс-р-Кинна на мушку.

– Поздновато об этом догадался ты. И не только в твой времир: люди в других времирах такие же, как и ты. Более того, каждый раз, когда очередной охотник на Гитлера, Чингиз-хана или Кортеса отправляется в свой поход, тот же час об этом узнаю я. К сожалению, не все хронотуристы приходят с оружием по голову чью-то – этих приходится отпускать, ибо не подходят безоружные жертвы как трофеи мне. Но подкинутых приборов много, желающих поохотиться на себе подобных среди людей завались – так что без добычи я не сижу. Да, и еще одно. Жестоко обидел меня ты, целясь из своей пукалки. Ты сам подготовился к охоте, взяв оружие из будущего, от которого у твоей жертвы нет спасения – но почему подумал, что не подготовился я? Либо ты идиот, либо таковым считаешь меня.

Вадим нажал на спуск, выпуская очередь с расстояния менее двух метров, но тяжелые бронебойные пули особой конструкции, касаясь скафандра ящера, просто останавливались и падали в траву целехонькими.

– Какого черта?!!

– О том, что моя цивилизация технологически опередила твою на миллионы лет, ты тоже не подумал, правда?

Они вскочили одновременно, и ящер моментально оказался рядом. Мир крутанулся – и вот несостоявшийся убийца Кортеса лежит в траве, а противник, схватив «винторез», одним усилием согнул дуло и выбросил ставшее бесполезным оружие.

Вадим откатился в сторону, выхватывая нож, и снова поднялся на ноги. Касс-р-Кинн издал шипящий звук, из ближайших кустов на поляну выскочила пара динозавров, сильно напоминающих рапторов. Ситуация стала безвыходной: с ящером, манипулирующим временем, тягаться вряд ли имеет смысл, но против пары велоцирапторов шансов и вовсе нет.

Вадим сжал возвратник, собираясь оставить ящера с носом, но ничего не произошло.

– В общем, филантроп, расклад следующий. Я отключил возвратник твой. Рабочий экземпляр у меня, у тебя – твой «отпечаток времен». Твой шанс вернуться в свой мир – победить меня и отнять возвратник. На грубую силу и нож не надейся – ты видел, что могу я. Перед моими гончими, – ящер погладил одного из рапторов, – у тебя лишь одно преимущество – разум. Докажи, что второе слово в самоназвании твоего вида – «человек разумный» – правдиво. Даю тебе фору пять минут – и спускаю их по следу.

– Ах ты подлый больной ублюдок! – выдохнул Вадим.

– Ничуть, – парировал ящер, – я поступаю точно так же, как и ты. Мне тоже присущи реваншистские настроения. Ты пришел брать реванш у Кортеса за уничтожение цивилизации ацтеков – а я возьму у тебя за победу млекопитающих в естественном отборе в твоем мире. Время пошло.

Вадим сломя голову бросился в джунгли, и в спину ему полетела насмешливая реплика ящера:

– Сафари не слишком весело, когда жертва – ты сам, не так ли, хронотурист?