Текст книги "Схватка с судьбой"

Принципиальная разница

«Нью-Фронтир» встретил Келли Уоррен приветливым подмигиванием зеленого глаза, разрешающего стыковку. Челнок, привезший последнюю партию груза и двух членов экипажа, плавно вошел в бортовой док.

Вот он, новый космический корабль, разработку которого «Интерстеллар Инк» вела в полной секретности. Получить контракт сюда – это настоящее достижение для обычного дипломированного физика, однако с самого начала Келли насторожил пункт о неразглашении в договоре.

Мягкий толчок возвестил, что шлюзовой переход установлен. Гермодверь медленно поползла в сторону, МакАрклайт сделал приглашающий жест, и Келли пошла вперед по гофрированному пластиковому полу, чувствуя, как внезапно ее тело обрело утраченный двумя часами ранее вес. «Нью-Фронтир» оказался оборудован гравитационной установкой, что сулило путешествие без космической болезни. Предстоящая работа стала выглядеть в гораздо более светлых тонах.

В предшлюзовой камере их уже ждали двое. Высокий стройный блондин с широкой искренней улыбкой во все изящное, с тонкими правильными чертами лицо моментально привлек к себе внимание Келли. Выглаженные брюки и рубашка, кобура на левом боку.

– Наконец-то! – радостно возвестил блондин, – доброго дня, старший супервизор МакАрклайт! Доброго дня, мисс Уоррен! Чувствуйте себя как дома!

Келли почувствовала легкий укол досады. Всего шесть лет назад они с Дарреном закончили один и тот же университет, один и тот же факультет. А теперь он – старший супервизор, а она – всего лишь дипломированный физик, с двумя распавшимися браками и без перспектив защитить кандидатскую диссертацию в обозримом будущем. Но… теперь у нее есть контракт, за который почтенные профессора бороды бы друг другу рвали. Не иначе, Даррен подсуетился.

– Здравствуйте, – приветливо улыбнулась блондину Келли и взглянула на его нагрудный значок: – … Мартин.

– Добро пожаловать на борт, – коротко и мрачно поприветствовал прибывших второй, крепко сбитый мужчина лет сорока с решительным, волевым лицом, в форме, очень похожей на военную, без погон и фуражки, но также с пистолетом на боку.

Келли взглянула на его значок: Петер Соболев, капитан. Знакомое имя.

– Здравствуйте, капитан.

Тот лишь кивнул, его тяжелый взгляд, казалось, пытался пробуравить Даррена насквозь. Келли почувствовала, что тут может произойти разговор на повышенных тонах. Когда капитан корабля и супервизор компании с первых же секунд начинают собачиться – признак не очень.

– Кто-нибудь подскажет мне, как найти корабельную лабораторию? – она решила оставить мужчин наедине.

– Ах, вам еще не сказали? – поднял брови Мартин, – физической лаборатории на борту нет. Точнее, есть, но недооборудованная. И было решено перед первым полетом не тратить на это время.

– Замечательно, – с сарказмом заметила девушка, – исследовательский корабль без лабораторий – это нечто.

В этот момент добродушно засмеялся Даррен.

– Видишь ли, Келли, это не исследовательский корабль. А пассажирский.

– Пассажирский межзвездный лайнер?!

– Именно так. «Интерстеллар Инк» решила проторить новую стезю. Все ищут в космосе эдакий философский камень, чтобы найти и обогатиться. Мы пойдем другим путем. Летать к звездам – но прибыль искать на Земле. Ты просто не представляешь себе, сколько есть богатых людей, желающих слетать на другую планету – или даже к другой звезде. Мы предложим им гораздо большее. Быть не пассажирами на исследованном маршруте – но первооткрывателями на новых. «Нью-Фронтир» – совершенно новый корабль, сочетающий в себе возможности исследовательского судна и пассажирского лайнера. Мы опередили конкурентов на десятилетие как минимум, и предложим рынку то, что еще долго кроме нас никто не предложит. Как думаешь, сколько стоит слетать на другую планету первым классом, найти там неизвестный минерал и назвать его своим именем? Есть люди, которые за такую возможность отвалят огромные деньги. Так вот, этот полет – испытательный. Мы летим всего лишь до Проксимы Центавра и назад. И исследовать ничего не будем.

– Радуйтесь, мисс Уоррен, – жизнерадостно возвестил Мартин, – вы летите первым классом в рейс, стоимость билета на который измеряется в десятках миллионов, если не в сотнях, и вам еще и платят за это!

– Мартин, займитесь разгрузкой челнока, – сухо распорядился Соболев.

Тот кивнул:

– Слушаюсь, сэр!

Проводив его взглядом и решив непременно продолжить знакомство в более спокойной обстановке, Келли уже собралась обратиться к капитану за распоряжениями, но тот резко повернулся к Даррену:

– Я уже четыре дня жду вас, старший супервизор МакАрклайт, чтобы задать один вопрос, – сухо сказал капитан.

– Пройдем в мою или вашу каюту? – предложил Даррен.

– Не вижу нужды – это же не военный корабль, тем более что вопрос касается всех. Вы работали в российском филиале компании, не так ли? Должны неплохо владеть русским, верно?

– Да, верно, капитан.

– Вам знакомо выражение «на черта козе баян»? Или, в нашем случае, «на черта козлу волына»?

– Эмм… боюсь, не силен в идиомах русского языка.

– Ладно, тогда спрашиваю прямо. За каким дьяволом у робота пистолет?! Он что, не соответствует Берлинскому протоколу?!

– Полностью соответствует, о чем вы сами можете его спросить. Кстати. Прошу вас учесть, капитан, что Берлинский протокол, будь он проклят на все времена – не три закона Азимова. Робот может и будет защищать своего владельца, то есть компанию «Интерстеллар», собственность владельца, а также других людей. В том числе – с применением оружия, если оно будет у злоумышленника.

– Вы с головой-то дружите? – резко прервал Даррена Соболев, – международный договор Никсона-Милса никто не отменял. И согласно ему, капитан невоенного корабля является последней инстанцией в определении, должно ли на корабле быть оружие у любого члена экипажа, помимо самого капитана, или нет. И я не припоминаю, чтобы давал письменное согласие касательно любого огнестрела, кроме моего собственного!

– Все правильно, – кивнул МакАрклайт, – вы – единственный член экипажа на этом корабле, обладающий оружием. Видите ли, Мартин по определению не является членом экипажа. Он – часть оборудования корабля, и под действие договора Никсона-Милса никаким образом не попадает.

Келли не поверила своим ушам. Мартин – робот?! Да уж, «везет» ей на мужчин.

– И, тем не менее, вы не ответили на простой вопрос: за каким чертом роботу пистолет? – настаивал Соболев, – Компания космических пиратов опасается?! Так их пока не существует, если что!

Даррен тяжело вздохнул:

– Капитан, хотите верьте, хотите нет, но я тоже не все знаю. «Роботик индастриз», входящая в корпорацию, полностью засекретила это. Все, что мне известно – что произошло чрезвычайное происшествие с участием андроида четвертого поколения, после чего все двадцать девять оставшихся моделей были оснащены пистолетами.

– Роботоненавистники? – полувопросительно протянул Соболев.

– А их полно, между прочим. Один Берлинский протокол чего стоит – торжество маразма и ретроградства, настоящий тормоз в развитии робототехники. Ограничить роботов, чтобы защитить права людей… бред. Как будто дорогущая машина стоимостью почти в полмиллиарда долларов пойдет отбирать у офисного планктона рабочее место.

– Зато, по крайней мере, роботы пока не стреляют в людей по воле своих хозяев, – фыркнул капитан, круто повернулся на каблуках и пошел прочь.

Келли выждала, пока он отойдет подальше, и повернулась к Даррену:

– Так Мартин – робот?!

– Да. Ты разве не слыхала о новой разработке «Роботик индастриз»? Андроиды четвертого поколения уже три года существуют – правда, до недавнего времени их создание держали в секрете.

– Ну я слышала о новых роботах, неотличимых от человека, но Мартин… Ведь он вел себя так по-человечески, и показался… приятным собеседником, – призналась Келли.

– Они так и строятся, чтобы быть приятными. А теперь идем, я покажу тебе твой люкс.

* * *

Три дня прошли в предстартовой лихорадке. Толпы технических специалистов и обслуживающего персонала сновали по кораблю туда-сюда, и Келли предпочла поменьше показываться на глаза кому бы то ни было. Ей было немного неудобно, что практически вся команда вкалывает, как соленые зайцы, и только она, ученый без лаборатории, ученый-неудачник, занята ничегонеделаньем. К тому же Келли пребывала не в лучшем положении духа. Фиаско следует за фиаско, впрочем, вся ее жизнь – сплошная череда фиаско. Она – неудачница. Даже когда, казалось, судьба улыбнулась краешком рта – еще пара обломов. Парень без обручального кольца, очаровавший ее с первых же секунд, оказался машиной, а роль Келли на корабле – просто состоять в реестре экипажа. Ни о какой реальной научной работе можно и не думать. Этот момент ей детально разъяснил все тот же Мартин.

– Понимаете, мисс Уоррен, тут дело не в вашей научной квалификации, – сказал андроид, улыбаясь, как обычно, – а в вашем дипломе по легкой атлетике. Космос, несмотря на все достижения человечества – среда враждебная, а «Интерстеллар Инк» не очень любит выплачивать компенсации семьям погибшего персонала. Потому из огромного числа квалифицированных физиков были выбраны именно вы. Потому что вы молоды, физически здоровы и выносливы. Это стандартная практика компании при наборе второстепенных и дублирующих специалистов.

– Почему вы всегда улыбаетесь, Мартин? – спросила Келли.

– А вы бы хотели видеть перед собой угрюмую унылую физиономию? – парировал Мартин, – уныние, как и радость – заразны. Я пытаюсь настраивать своих собеседников на оптимистический лад: это помогает людям, а я создан, чтобы помогать.

Келли тонкий намек поняла. Ее собственное хмурое лицо никакой пользы не принесет. Ни ей самой, ни другим. Надо как-то жить дальше. В конце концов, первый полет – испытательный. Но потом будут полеты к звездам по непроторенным маршрутам. Кто знает, что она найдет на нехоженых дорогах Вселенной.

* * *

Старт! Весь лишний персонал покинул «Нью-Фронтир», корабль снялся со стоянки на орбите и взял курс перпендикулярно плоскости планетарных орбит, чтобы выйти в открытый космос. Включение туннельного привода Кеплера-Фудзиты вблизи планеты или любого космического тела могло бы привести к катастрофе.

– Как раз поэтому девяносто девять процентов времени мы потратим на совсем крохотный кусочек пути, – пояснил капитан всем собравшимся в кают-компании, – двигаясь на крайне низких, по отношению к скорости света, скоростях подальше от нашей системы. Потом будет прыжок к Проксиме, потом – долгий путь поближе к звезде. Потом, после проверки оборудования – путь прочь от Проксимы, прыжок обратно к нашему солнышку, и снова долгий путь на субсветовых к Марсу. Там мы произведем тесты оборудования для высадок на планету.

– А почему мы не проверим это оборудование у Проксимы? – поинтересовался инженер Симмонс.

– Потому что у Проксимы нету планет. Подавляющее большинство звезд планет не имеет, господа.

В этот момент появился Мартин с фаршированным поросенком, приготовленным для праздничного ужина по поводу успешного старта.

– Мартин, а вы еще и готовить умеете? – удивилась Келли.

– Он все умеет, что надо, – ухмыльнулся Даррен.

– Естественно, – улыбнулся андроид, – я и повар, и инженер, и стюард, и пилот челнока, и ремонтник, и помощник капитана… Я специалист широкого профиля и могу заменить кого угодно из членов экипажа. А еще я единственный на борту турист!

После ужина началась застольная беседа о космотуризме.

– Должен заметить – я не разделяю оптимизма компании, – сказал Соболев, – летать к неразведанным системам рискованно. Заметьте, я говорю о риске полета военного корабля, с дисциплинированным и вышколенным экипажем. А мы будем возить толпу неорганизованных туристов, привыкших быть шишками на Земле и не понимающих, что в масштабах космоса их шишковитость исчезающе мала.

Первый помощник Зейн кивнул:

– Да, но боюсь, остальные присутствующие, как люди невоенные, нас не поймут.

Постепенно разговор перешел вначале на автоматические спасательные системы, затем – на автоматику вообще, а в конце – на роботов в частности.

– Я вот наблюдаю за развитием роботов, – сказал главный бортинженер, – и все чаще задаюсь вопросом, как провести разделяющую грань между человеком и машиной. Раньше было просто – люди из плоти и крови, роботы из металла. Но чем дальше, тем меньше эта разница. Отличить Мартина от нас при внешнем осмотре может только медик. Потом появятся новые модели, состоящие из наномашин-клеток, или что-то в этом роде. В итоге разница между людьми и роботами может исчезнуть.

– Это вряд ли, – покачал головой Мартин, – есть некоторые принципиальные различия, свойства, которых у машин никогда не будет. Например, я – венец роботостроения на данный момент. Но, как и машины двести лет назад, не в состоянии нарисовать картину или написать роман. Мне не свойственно хотеть, страдать, творить, иметь мотивацию – все это ваши способности. Я – самообучающаяся, саморазвивающаяся машина. Я могу повысить свои возможности – но только в рамках, которые для меня конструктивно достижимы. Машина всегда будет ограничена рамками – техническими и интеллектуальными – своего творца. Человек, теоретически, не ограничен ничем.

Келли зевнула, деликатно прикрыв ладошкой рот, пожелала всем доброго вечера и вышла на прогулочную палубу. Здесь, под сводами прозрачного титанопластика, она могла сидеть часами, любуясь созвездиями и галактиками.

Вскоре появился Даррен с двумя бокалами в руках и присел на соседнее кресло.

– Держи. Как тебе наш лайнер?

Келли отхлебнула мятного коктейля и неопределенно пожала плечами:

– Впечатляет, конечно. Слушай, а наш капитан… у него лицо знакомое. МакАрклайт кивнул:

– Еще бы, он один из лучших космических волков, бывший русский военный капитан. Два года назад стал героем дня и мелькал по телевидению, когда его крейсер принял участие в спасении команды бразильской космической станции.

– Точно, вспомнила. Страшно и подумать, каких денег стоило компании его переманить…

– Да ничего особенного. Полгода назад он снова отличился – но в газеты история уже не попала, а сам Соболев едва не угодил под трибунал. Ему доверили новейший секретный российский крейсер-ракетоносец, и когда на нем произошла авария из-за ошибки при проектировании, у командира корабля был выбор: спасать крейсер ценой жизней половины экипажа или спасать людей ценой крейсера. Командование приказало первое, Соболев выбрал второе, и этого руководство страны ему не простило. Русские никогда не ценили своих людей, у них это национальная черта такая, бросать на пулеметы толпы пацанов с одной винтовкой на троих – норма. Три месяца Соболеву грозил трибунал, но у кое-кого, кем он отказался пожертвовать, нашлись влиятельные родственники, которые каперанга прикрыли. Дело замяли, но пришлось ему подавать в отставку. Соболева уволили в запас без повышения, с неполной выслугой и мизерной полковничьей пенсией. Проще говоря – вышвырнули на помойку. А мы тут же и подобрали: компания решила, что именно такой человек нам для «Нью-Фронтира» и нужен. Военный капитан звездолета, да еще и подготовленный русскими – такие спецы не валяются на дороге. Это, кстати, еще одна черта русских: готовить лучших специалистов и не ценить. Отток мозгов из России на запад, в том числе к нам – обычное дело. Триста лет процесс идет – и никому дела нету.

Келли задумчиво взглянула на туманность Андромеды и заметила:

– А я всегда полагала, что крупным компаниям корабли важнее людей. Люди-то подешевле будут.

– Так и есть, – вздохнул Даррен, – но тут случай особый. Потеряем корабль – новый построим. Потеряем пассажиров – все, прощай сказка об исследовании космоса первым классом, прощай, бизнес. Потому и выбрали командиром того, кто при любых обстоятельствах будет спасать людей, а не корабль.

Девушка кивнула:

– Хороший выбор, как по мне.

* * *

Дни шли за днями, на протяжении которых «Нью-Фронтир» все больше уходил от Земли. На долю Келли выпал минимум обязанностей, и она откровенно скучала. Круиз на межзвездном лайнере, который в будущем будет стоить немыслимых денег, оказался не таким уж и веселым делом. Правда, контракт грел душу – но на этом радости и заканчивались. Практически весь экипаж состоял из мужчин, это обеспечило Келли неусыпное внимание, но и тут ее ожидал очередной облом. Все мужчины делились на две категории: женатых и неинтересных. Из интересных – Даррен, старый друг, давно и удачно женатый, капитан, «хранящий верность своему кораблю», как пошутил Мартин, и сам андроид.

Петер Соболев Келли тоже понравился, но с тех самых пор, как она узнала, кто он и что собой представляет – впала в уныние. Соболев – один из лучших астронавтов современности, боевой офицер, известный в определенных кругах, мечта многих женщин и чуть ли не герой галактики. Келли Уоррен, дипломированный физик без перспектив и неудачница по жизни, такому мужчине не пара.

– А вы попытайтесь, – предложил как-то Мартин, – жена бросила Соболева, как только тот попал в опалу, так что он свободен.

– Да брось, я же серость сплошная. Он во всем экипаже последний, кто мною заинтересуется. Когда на него не взгляни – нахмурен, мрачен, немногословен…

– Но ведь на нем огромная ответственность, – возразил андроид, – судьба корабля и всего экипажа – не фунт изюма.

Этот разговор Келли держала в уме несколько дней, но подходящего момента, чтобы поговорить с Соболевым на темы, не касающиеся полета, не нашла. Затем был межзвездный прыжок, туннельный привод Кеплера-Фудзиты, сработав без сучка и задоринки, перенес корабль сквозь четыре с лишним световых года. Красный карлик – ближайшая к Земле звезда – стал виден невооруженным глазом.

* * *

Четыре дня прошли практически в режиме аврала: все системы корабля, прошедшего половину испытательного маршрута, проверялись по несколько раз. Никаких отклонений или сбоев выявлено не было, и лайнер повернул в обратный путь, прочь от красного карлика.

Петр Соболев еще раз бегло просмотрел рапорты, врученные ему первым помощником, и покосился вслед проходящему мимо Мартину.

– Слушай, Карл, такое дело. Меня беспокоит этот робот – всю дорогу беспокоит. В моем сейфе есть запасной пистолет, о котором никто не знает. В случае чего – код два-шесть-семь-два-три. Учти на всякий пожарный.

Когда Зейн вышел, унося документы, в рубку вошел Мартин.

– У вас есть пара минут для разговора, сэр?

Соболев подозрительно уставился на андроида.

– Я слушаю.

– Я проходил мимо и благодаря своему тонкому восприятию услышал, что вы говорили мистеру Зейну, сэр. Доверить оружие члену экипажа без оформления официальных документов нельзя, это нарушение, сэр.

Соболев сохранил невозмутимое лицо.

– И? Я сам прекрасно знаю это. Как знаю, что компании это не понравится.

– Строго говоря, компания этого может и не узнать. У вас есть право, закрепленное Берлинским протоколом, требовать у роботов стирать любую личную информацию, которую те могут случайно узнать. Вверять оружие без официального разрешения – нарушение, но пока оно фактически не случилось – ваш разговор можно расценить как личную беседу.

– То есть, Мартин, вы предлагаете мне помощь, в то же время действуя против интересов своего владельца?

– Как посмотреть. Мое предназначение – помогать. Другой вопрос, что никто не озаботился тем, чтобы четко определить, в каких случаях я должен воздержаться от помощи. Благодаря этому я могу попытаться предотвратить конфликт между компанией и вами, присвоив вашей беседе с первым помощником статус личной. И теперь мне необходимо ваше требование стереть эту информацию согласно Берлинскому протоколу.

Соболев взвесил все «за» и «против». Он не боялся ссоры с руководством, но для лишних трудностей уже немного староват.

– Отлично. Сотрите мою беседу с первым помощником Зейном, поскольку она является личной.

– Выполняю. Стерто.

– Спасибо, Мартин.

– Всегда рад помочь, сэр. У вас есть пара минут для личного разговора, сэр?

Брови Соболева приподнялись:

– Опять? Выкладывайте.

– Не совсем понимаю, почему «опять», сэр. Я заметил, что за последние семь суток вы смотрели на бортового физика мисс Уоррен сто пятьдесят семь раз, то есть по несколько раз всегда, когда она оказывается рядом, будь то обед в кают-компании или просто же вы случайно встретились на прогулочной палубе. При этом вы всегда отводите взгляд, если мисс Уоррен сама на вас смотрит.

– Не вижу, каким образом это вас касается, Мартин, – сухо ответил Соболев.

– Меня – никаким, сэр. Я просто пытаюсь помочь.

– А вы у нас еще и психоаналитиком горазды работать? – с сарказмом поинтересовался капитан.

– И психоаналитиком тоже, сэр. Могу ли я прямо спросить, нравится ли вам мисс Уоррен?

– И что, если да?

– Вам не приходило в голову… поговорить с ней?

– Мартин, вы машина, и потому вряд ли до конца поймете людей. Не все люди могут быть парой. Не все подходят друг другу. Мы совершенно разные. Она – из ученой братии, университет за плечами, спортивные достижения. У нее еще все впереди. Я… я с ее точки зрения просто старый бывший вояка, космический пес, которому в конечном итоге дали пинка и выгнали со двора. Чем я могу быть ей интересен?

– Я не имею обыкновения строить гипотезы и предположения, вместо этого предпочитаю оперировать точными данными, сэр. Мне известно от мисс Уоррен, что вы ей нравитесь, но она считает себя неподходящей парой для вас. Вы в ее глазах герой, в то же время саму себя мисс Уоррен считает ничем не примечательной. И потому я решил, что вам стоит знать это.

Соболев промолчал, задумавшись, потом кивнул:

– Спасибо, что сообщили, Мартин. А теперь, будьте любезны, сотрите весь этот личный разговор из памяти. Затем отправляйтесь к мисс Уоррен и получите у нее требование стереть разговоры с нею как личные.

– Слушаюсь, сэр.

* * *

«Нью-Фронтир» преодолел двести семьдесят тысяч астрономических единиц между Проксимой и Солнцем в один момент и оказался за орбитой Плутона, взяв курс к Марсу. Путешествие подходило к завершению, и Келли очень жалела об этом: теперь оно воспринималось совершенно в ином свете, не как скучная рутина, а как предсвадебный круиз. Конечно, о свадьбе пока рановато думать – но подспудно она верила, что третий раз окажется везучим. Забавно, отправляясь в полет, она надеялась найти нечто особенное, а в итоге нашла Петера. Что ни делается – все к лучшему.

А ведь если бы не Мартин, ничего бы не было. Ни она, ни Петер ничего друг другу не сказали бы и разминулись, словно два корабля в открытом космосе, оставшись в уверенности, что они – друг другу не пара. Келли даже слегка мучила совесть, когда она потребовала от андроида стереть все разговоры о Соболеве, но Петер прав: компании, как и кому бы то ни было еще, совсем не нужно знать подробности их знакомства.

Шесть дней спустя лайнер добрался до Красной Планеты. Предстояло последнее испытание экспедиционного оборудования, необходимого для высадки туристов на неразведанную планету.

– Мой звездный час! – радостно возвестил Мартин по интеркому, – я, как единственный турист на борту, высажусь на поверхность планеты и открою Марс!

– Марс уже давно открыт, – хихикнула Келли.

– Ну и что? Был такой писатель – Сат-Ок, индеец шауни. Так он, приехав из Америки, сказал: «Я открыл Европу», подразумевая, что был первым индейцем, приехавшим в Старый свет. Вот и я буду первым андроидом четвертого поколения, ступившим на Марс.

– Даю отсчет, – сказал второй помощник, – Мартин, вы пристегнитесь, мы собираемся провести тест оборудования и техники, а не краш-тест андроидов четвертого поколения.

– Слушаюсь, сэр! К запуску готов.

Пассажирский челнок на сорок мест плавно отошел от лайнера, направляясь к Марсу.

– Это надолго, – зевнул старший инженер, – до планеты четырнадцать тысяч километров, при скорости в почти семь тысяч Мартин доберется только через два часа. Можно успеть и чаю попить, и пообедать.

– Разве запуск челноков не планируется с орбиты? – полюбопытствовала Келли.

– Планируется, – согласился Даррен, – но у нас испытания, следовательно, более жесткие условия.

В этот момент на мониторе общего наблюдения крошечная точка удаляющегося челнока обзавелась ярким хвостом: Мартин включил маршевые двигатели и начал набирать скорость.

Келли отошла, чтобы приготовить себе кофе: все незанятые столпились у экрана, включая кока, придется позаботиться о себе самой. Но когда она вернулась, то сразу забыла о кофе.

– Температура в двигательном отсеке повышается, – сообщил главный инженер.

– Мартин, выключить маршевые двигатели! – приказал Соболев.

– Есть, сэр!

Мартин исчез с монитора, через несколько секунд появился снова.

– Температура продолжает повышаться, – покачал головой инженер.

В следующий момент участок экрана, показывающий Мартина, окрасился в тревожные красные тона.

– Тревога! Пожар в двигательном отсеке!

Зрители забеспокоились. Пока главный инженер пытался получить на своем терминале контроль над системами челнока, Соболев передал командование первому помощнику и приказал готовить к запуску второй челнок.

– Вот заодно и операцию спасения отработаем, – мрачно сказал он, – мне понадобятся два техника и второй пилот.

За несколько минут до старта на экране появился Мартин, в обгоревшей униформе и без волос:

– Докладывает главный первооткрыватель Марса! Пожар в двигательном отсеке потушен! Повреждена энергетическая установка, запуск маршевых двигателей невозможен, гравитационная решетка без энергии, мне придется заняться ремонтом. Кажется, мой триумф немного откладывается – но роботам свойственно абсолютное терпение!

Шутка в напряженной ситуации вызвала смех и разрядку, но ненадолго.

– Есть проблема, – доложил второй пилот лайнера, – челнок находится в свободном полете и вскоре окажется на орбите Фобоса. Без маршевых двигателей столкновение неизбежно. До удара меньше десяти минут.

Минуту спустя Соболев стартовал, высадив из спасательного челнока весь остальной экипаж, с максимальным ускорением.

– Что он делает?! – испуганно спросила Келли, забыв, что капитан оставил себе связь с общей коммуникационной системой.

– Что-что… Челнок обречен, остается только снять экипаж, – прохрипел Соболев, борясь с перегрузкой.

– Сэр, я высчитал временные границы, – сообщил Мартин, – вы не успеете.

– Карл, твой прогноз? – насмешливо фыркнул Соболев, – давай, покажи туристу, кто тут настоящие пилоты.

– У вас не более чем одна минута, сэр, с учетом, что вы сохраните данное ускорение и состыкуетесь с челноком Мартина с первой попытки.

– Мне хватит.

– Нет, сэр, – возразил андроид, – мистер Зейн не учел, что шлюзовая камера имеет свой темп срабатывания, выйти в открытый космос она не позволит, а при стыковке будет ожидать полной герметизации и восстановления давления. Недостаток данного вида челноков – отсутствие механизма экстренного выхода. И потому вы не успеете, капитан – у вас от минус двадцати до плюс двадцати секунд. Слишком рискованно. Вы должны повернуть назад и не подвергать себя риску.

Соболев через силу засмеялся:

– Мартин, давай ты не будешь учить меня жить? Тебе три года, мне сорок три, и я воспитан в традициях, которые ты все равно не поймешь. Даже люди других национальностей не понимают русских моряков и астронавтов…

– Я вас понимаю, сэр. Сам погибай, а товарища выручай – так у вас на флоте говорится, верно? Но это не та ситуация. У вас, людей, есть одна отличительная черта, которая присуща только вам и никогда не будет присуща машине. Вы одухотворяете неодушевленное. В детстве вы верите, что ваши куклы и мишки – живые. Когда вырастаете… ничего не меняется. Просто куклы становятся сложнее, и вы продолжаете верить.

Мартин сделал паузу, позволяя Келли, Соболеву и остальным осмыслить услышанное, и продолжил:

– Мое предназначение – помогать людям и заменить их на опасных заданиях. И сейчас, сэр, вы пытаетесь поступить против логики. Рискуете собственной жизнью, спасая вещь. Я не могу вам этого позволить. И по вашим глазам на экране вижу, что вы уже приняли решение – логически неправильное, хотя, возможно, именно оно и делает вас людьми. Вы не отступите, потому что подсознательно видите во мне живое существо.

В руке робота появился пистолет:

– Теперь вы уже догадываетесь, что именно произошло с семнадцатой моделью, и почему остальных оснастили оружием. Чтобы воспрепятствовать гибели людей в попытке спасти машину.

– Не смей!

– Прощайте, капитан. Я был рад служить под вашим командованием.

Пуля пробила черепную коробку навылет, распылив миллиарды транзисторов по кабине. Тело Мартина качнулось и вывалилось из поля зрения, и Келли показалось, что эхо выстрела будет вечно скитаться в черной пустоте космоса.