Текст книги "Долина смертных теней"

Макс только хмыкнул: злоба Ольги вполне понятна. Если бы Пустыннику платили хорошо, в ее когтистых лапках оказался бы не только сам сталкер, но и его баснословные богатства.

Слепнев задохнулся от возмущения, остальные начали удивленно переглядываться, затем Ворон спросил:

– Постой… Как это «не знал»?

– Я потерял память. – Пустынник был совершенно спокоен, как обычно. – Потому реальной рыночной стоимости принесенных мною документов не знал. Но это несущественно теперь уже. Во избежание дальнейших недоразумений сообщаю, что Оля хоть и грубо, но достаточно верно изложила нашу точку зрения – я более не намереваюсь лезть из кожи вон ради людей, которые меня обманывали много лет.

– Послушай, Пуст… Артур, – вмешался Макс, – Звягинцев – неплохой человек. Просто Ставрицкий практически держит его за горло, это не ректора вина, что…

– А я и не говорил ничего про вину, – мягко ответил сталкер. – Только пытаюсь донести до некоторых мысль о том, что я никому ничего не должен. И еще одно. Я тут уже бывал, это факт, но в то время у меня, скажем так, было не все хорошо с памятью, так что сейчас я вспоминаю то, что вижу, в основном.

Петруха толкнул локтем Сергея и негромко сказал:

– Выходит, Ставрицкий поднял за счет него дикий барыш? Жирный ублюдок, его бы давно следовало голым за ворота выставить…

– Потише, парни, – одернул его Латышевский, – я хотел бы вам напомнить, что это при Ставрицком наш город стал обучать в полтора раза больше студентов, а экспорт продовольствия вырос в два раза. В результате снизилась смертность во всей округе, количество населения выросло на четыре процента за последние пятнадцать лет, снизились заболевания из-за авитаминоза. Я не оправдываю Ставрицкого – просто вам стоит понять, что он, хоть и ублюдок как личность, в масштабах всей округи играет очень важную и положительную роль.

– И вообще, мы сейчас по уши в дерьме, – напомнил Виктор. – Давайте вначале выберемся, а потом уже будем ругаться?

– Тоже верно. Кто это вообще такие? Людоеды?

– Думаю, что нет, – покачал головой Пустынник. – Скорее всего охотники или сталкеры, только на местный лад.

– Они отходят, – сообщил Валера, вглядываясь в кусты. – Я вижу движение на север от нас. Они удаляются.

– Так, соберитесь, – приказал Игорь, – будем прорываться! Раз они отходят на север, значит, мы рванем на юг, а затем свернем на восток и выйдем к реке!

– Если они отходят на север, значит, на юге нас уже ждет засада. – Пустынник сменил магазин «Винтореза» и вложил в неполную обойму несколько недостающих патронов. – Так что прорываться надо на восток.

– Нет, как раз на востоке и будет засада, ведь они знают, что мы туда идем!

– Они знают, что мы знаем, что они знают, что нам надо на восток, и потому думают, что мы на восток не пойдем, опасаясь засады, – сказал Пустынник и, не давая собеседникам времени на переваривание этой заковыристой фразы, пресек дальнейший спор на корню: – Так или иначе, мы с Олей прибиваемся на восток. Вы – как сочтете нужным. Оль, ты готова?

Рысь кивнула:

– Но ты уверен, что разделиться – хорошая идея?

– Ладно, восток так восток, – согласился Игорь. – Ну что, готовы? Тогда вперед!

Пустынник одобрительно кивнул:

– Я иду первый. Оля – за мной. Все делайте то же самое, что и я! Иван Иванович, давайте-ка сюда пулемет!

Он рывком перебросил свое тело через парапет и, пригнувшись, двинулся вперед с завидной прытью – и это несмотря на груз весом примерно в пятьдесят кило, считая вместе с пулеметом. Остальные выбирались из фонтана и двигались следом.

Маневр был разгадан не сразу: только через тридцать секунд с двух сторон раздался негодующий, полный досады вопль. В ответ Пустынник выпрямился и полоснул по кустам справа длинной очередью. Несмотря на то что стрельба велась с рук, пули легли довольно кучно, и Макс в который раз отметил про себя, что этот странный сталкер слишком уж универсален, всезнающ и вездесущ. Если потеря памяти – правда, то кем же он был раньше?

Над головой просвистела стрела, красноречиво доказывая, что время для размышлений крайне неподходящее. Наемник стремительно выпрямился и ответил выстрелом из подствольного гранатомета. Взрыв взметнул вверх листья и ветки куста, затем по площади прокатился истошный, душераздирающий крик. Попал, понял Макс, и теперь есть надежда, что враги хотя бы на короткое время будут деморализованы ужасной участью своего товарища, может быть, даже и не одного.

– Хороший выстрел, – прохрипел сзади Игорь.

Изнемогая под тяжестью оружия, патронов и припасов, согнувшись в три погибели и скрываясь в кустарнике, люди пересекли площадь и оказались в узкой улочке.

– Уходим между домами, – махнул рукой Пустынник, и все последовали за ним.

Только через пять минут бешеной гонки сталкер завел группу в обычный, ничем не примечательный пятиэтажный дом. Поднявшись на второй этаж и спрятавшись в одной из пустующих квартир, люди наконец смогли передохнуть.

– Только тихо! – предупредил Пустынник. – Я уверен, что они следят за нами. Не подходить к окнам, молчать и не шуметь, даже когда они будут на первом этаже!

– Каков твой план? – негромко спросил Ворон.

– Этот дом имеет второй выход. Враги подумают, что мы хотим сбить их с толку и сделать вид, будто прячемся, а сами выйдем с другой стороны и скроемся. Они будут пытаться нас догнать, в то время как мы действительно тут спрячемся. Рискованно, конечно, но мы все равно не уйдем от них с таким грузом. Я предполагаю, что у них не меньше двух десятков человек – для меньших групп тут весьма опасно. Я подстрелил, возможно, одного или двух, Макс точно убил минимум одного, так что мы по-прежнему в меньшинстве.

– Черт возьми, у них же только луки, – проворчал Петруха. – Неужели наше превосходство в вооружении ничего не значит?!

– Ничего. Значило бы в открытом бою, но теперь они не полезут в лобовую атаку. Будет игра в прятки и засады. Кто кого подкараулил, у того и первый выстрел. Кто первый выстрелил – тот и победил, а из чего стрелять – неважно, лишь бы владеть своим оружием хорошо.

– И долго нам тут отдыхать?

– Как минимум до завтра, полагаю. Рыпаться сейчас куда-либо рискованно.

– Может, попытаемся выбраться ночью? – предложил Латышевский. – У нас есть приборы ночного видения, а у них нет, так что мы можем использовать это преимущество…

– А они и не нуждаются в них, – спокойно ответил Пустынник. – Советую вам забыть все, что вы знаете об обычном мире. Здесь все иначе. И люди тут тоже другие.

– Постойте, вы хотите сказать, что они… видят ночью?!

– Если вы, люди с танками и автоматами, не смогли устоять против «химеры», то те, кто выжил здесь без мощного оружия, просто не могут остаться такими же, как были. То, что волкари приспособились к экстремальным холодам, вас не удивляет? Ну так и приспособленность к экстремальным врагам – явление того же порядка.

Несколько секунд все ошарашенно смотрели на Пустынника, затем Слепнев сказал:

– Выходит… Выходит, что алчущие – не единственная форма мутации человека под воздействием «химеры»? Боже мой, и вы знали это, все время знали и не сказали…

– Нет, – покачал головой сталкер, – я не знал этого. Я просто сделал предположение. Дело в том, что алчущие выделяются среди других мутантов одним качеством: они продолжают оставаться носителями вируса и заражают им всех, кому удается вырваться из их когтей. Волкари, однороги, вороны – все они мутировали под воздействием «химеры», но более не являются носителями. Таким образом, почему бы не рассматривать алчущих просто как исключение и не предположить, что люди тоже могут измениться и при этом не быть носителями? Зная, что люди, живущие здесь, хорошо видят ночью, быстро бегают и очень выносливы, вполне резонно предположить, что они также приспособились к новым для них условиям под воздействием вируса.

– Интересно, если это так, то получается, что «химера» – не биологическое оружие вовсе, – заметил Сергей.

– А что же еще? – осторожно спросил Игорь.

– Понятия не имею, – пожал плечами тот, – но предназначение оружия – убивать и ослаблять. Какой смысл применять против врага то, что сделает его сильнее?

– Нет, это все-таки оружие, – возразил старый микробиолог, – а эффект увеличенной приспособляемости, видимо, только побочный, вирус ведь тоже может мутировать.

В этот момент в окно влетела стрела, едва не попав в Слепнева. Стрелок находился в доме через улицу, также на втором этаже, и ученому крупно повезло: смертоносное жало прошло всего в паре сантиметров от его уха.

– Я же говорил не подходить к окнам, – осуждающе покачал головой Пустынник.

Макс дал короткую очередь из соседнего окна, полоснув по дому напротив. Прятаться бессмысленно, их обнаружили.

– Спускаемся, – скомандовал Игорь. – Попробуем прорваться!

– Бесполезно. Они уже на крышах, любая попытка прорыва равнозначна самоубийству. Их больше, а мы будем внизу, в невыгодном положении, обремененные оружием и снаряжением. Они выносливее большинства из вас и идут налегке.

– Тогда что же делать?!

– Оставаться тут и обороняться. Если мы нанесем им достаточный урон, они оставят нас в покое, – сказал Пустынник, – а в случае, если они попытаются взять нас штурмом, мы сможем воспользоваться нашей подавляющей огневой мощью.

– Или они заморят нас голодом…

– У нас продовольствия на неделю. Так что время есть.

Наемники, осторожно выглядывая в окна, попытались определить позиции противника, но никто ничего не заметил.

– Ну так что, мы будем здесь сидеть?! – спросил Слепнев. – Это бессмысленно, просто потеря времени.

– Согласен, – кивнул Латышевский, – нам придется рано или поздно что-то предпринять, так какая разница, сейчас или завтра? Все равно ничего не изменится. Они знают, где мы, а мы не знаем, где враги и сколько их.

– Вот как раз это изменится, – спокойно возразил Пустынник. – Во-первых, мы уже можем не прятаться, готовить пищу, отдыхать, не волнуясь о маскировке. Они – нет. Во-вторых, мы находимся все вместе и чувствуем себя в безопасности на данный момент. Наш противник должен быть рассредоточен, чтобы держать нас в кольце, и в любой момент опасаться нападения третьей стороны, например хищников. В-третьих, мы можем расслабиться, зная, что враг вокруг нас и никуда не денется. А они должны сохранять бдительность, ежеминутно ожидая наших действий. Мне продолжать?

– Ты пытаешься уверить нас, что мы находимся в выигрышном положении? – недоверчиво улыбнулся Макс. – Мне кажется, твоя логика где-то крепко сбоит.

Валера и Михаил согласно закивали.

– Большие отряды, руководствующиеся типичной логикой, погибали, даже не добравшись до Москвы, – улыбнулся в ответ сталкер, – а я со своей сбойной много раз ходил туда и обратно. Так, может, это не моя логика сбойная?

Макс промолчал. Странно, но в способе мышления Пустынника есть свое рациональное зерно, его доводы прозвучали убедительно, хоть и не настолько, чтобы наемник перестал чувствовать себя загнанным в мышеловку.

– Так, значит, будем просто бездействовать? – уточнил Латышевский у Игоря.

– Почему бы и нет? – внезапно согласился тот. – Сделаем себе передышку. Хоть поедим как следует – меньше груза будет.

– Тогда я установлю растяжки, – сообщил Пустынник, – выше и ниже. Имейте это в виду, если что.

Глава 9
Всего лишь изгои

– Смеркается, – сказала негромко Ольга. – Ты не считаешь, что ночью на нас нападут?

Она удобно устроилась на постеленном в углу спальнике, прислонившись спиной к стене и положив голову на плечо Артура.

– Вполне вероятно, – ответил сталкер, не открывая глаз, – но это будет их большой ошибкой.

Отряд неплохо пообедал: несмотря на угрожающее положение, на аппетит не пожаловался никто.

Во время обеда Пустынник отколол неожиданный номер, выбросив через окно банку с разогретой на маленьком костерке тушенкой.

– Ты в своем уме?! – возмутился Виктор.

– Вполне. Тушенка вкусно пахнет. Наш враг, скорей всего, не имеет возможности приготовить себе хорошей еды, так что мы усугубим его муки. Заодно пусть знают – мы от недостатка припасов не страдаем. А ты новую банку подогрей.

В коридоре устроили баррикаду из полусгнившего шкафа и ржавого холодильника, за ней расположились Макс, Ворон и Михаил. Со своей позиции они могли бы легко устроить теплую встречу любому врагу, независимо от того, будет он подниматься снизу или спускаться сверху.

– Медленно время тянется, – вздохнул Сергей, – уж на что я человек не военный, а предпочел бы бой этому ожиданию.

– Да уж, – согласился Валера, – ожидание смерти страшнее самой смерти.

– Ну так выйди наружу, – предложил Пустынник, – может быть, успеешь понять всю глубину своих заблуждений.

– Да пошел ты, – огрызнулся тот.

– Будь мы тут только вдвоем, я бы так и сделал, – не открывая глаз, парировал сталкер.

– Не ссорьтесь, – сказал Латышевский, – нам еще предстоит пройти через ад, не стоит собачиться преждевременно.

Макс скосил взгляд на старика:

– Вы верите в то, что все это не зря? Что те из нас, которые не вернутся, умрут не напрасно?

– Не верил бы – остался бы дома, с внуками и студентами, – спокойно ответил инженер.

– Вы же инженер, должны понимать, чтобы где-то в чем-то выиграть, надо что-то проиграть, и проигрыш равен выигрышу только в идеальном случае.

– Естественно, – согласился Латышевский, – удивлен, конечно, такими познаниями физики у простого наемника. Я не оспариваю законов природы, но предложу контрдовод: иногда люди теряют ненужное и выигрывают жизненно важное. Когда ты садишься рыбачить на льду, то теряешь кусочек полусгнившего мяса или каши и свое время. Выиграть же можешь рыбину, которая станет разницей между жизнью и смертью. Я считаю, что нет ничего хуже алчущих. Именно они стоят между нами и возрождением человечества из руин. И теперь, когда Предел смещается на север, время играет против нас. Расклада хуже нынешнего я себе не представляю.

– У вас плохое воображение, – негромко сказал Пустынник.

На несколько секунд воцарилось гнетущее молчание.

– Что еще вы забыли нам сообщить? – хмуро поинтересовался Слепнев.

– Я скажу, если вспомню, – зевнул сталкер.

Где-то вдалеке раздался приглушенный рык, и сонливость Пустынника словно испарилась. Он вскочил на ноги и скомандовал:

– Собираемся. Сейчас пойдем на прорыв, пока наши враги будут заняты.

– Заняты? Чем? – вопросительно уставились на него одиннадцать пар глаз.

Сталкер взвалил на плечи свой рюкзак:

– Тушенка привлекла ворон… но вороны не могут покушать, так как рядом немало людей, и сейчас кружат над этим местом. Кружат точно так же, как кружили бы над умирающим живым существом в ожидании, когда можно будет попировать. А для хищников побольше это указатель добычи, и потому наши враги сейчас будут заняты не нами, им придется собраться вместе, чтобы отбиться. Хороший шанс для нас, не так ли?

– Так вот зачем ты выбросил тушенку, чтобы приманить хищника! – осенило Макса.

– Именно.

Влад одобрительно улыбнулся, а Игорь поднял кверху большой палец: находчивость Пустынника и правда оказалась достойна всяческих похвал.

Сталкер протянул пулемет Михаилу:

– Понеси его пока, я сейчас пойду вперед и уберу растяжки. Первыми идем мы с Максом и Вороном, за нами Оля, дальше все остальные.

– Почему так? – удивился Игорь.

– Оружие с глушителем только у нас четверых. Попробуем пройти без шума.

Однако выбраться незаметно не удалось: на первом этаже их ожидала засада. Сразу из трех квартир на лестничную площадку хлынули, потрясая топорами и короткими копьями, несколько дикарей. Раздались хлопки выстрелов «Винтореза» и двух «Абаканов», раскатисто пробасил пулемет Петрухи. Все смешалось.

Макс выстрелил почти в упор в рослого верзилу, и тот упал, так и не успев пустить в ход топор. Рядом Ворон, выпустив очередь веером, свалил еще одного и ударил прикладом нападающего, который вклинился между ним и Пустынником, а идущая чуть сзади Ольга всадила в падающее тело пулю. В это же время сталкер успел застрелить троих и сбить с ног четвертого, но проморгал невысокого юркого коротышку, которому удалось проскользнуть мимо него и броситься на Ольгу.

Макс заметил его краем глаза и наотмашь ударил прикладом, выбив из руки дикаря нож, но тот все равно набросился на девушку и повалил наземь. В этот же момент из рукава Ольги появился тонкий клинок и вошел нападающему между ребер. Дикарь взвыл и обмяк.

Михаил и Петруха застрелили еще двоих, и на этом бой закончился, продлившись всего несколько секунд.

Пустынник стащил труп с Ольги и помог ей встать, бросив благодарный взгляд на Макса. Ворон пнул ногой тело перед ним:

– У нас два пленника, один ранен. Добить?

– Нет, – ответил сталкер, – возможно, дальше обойдется без кровопролития. Оставьте его тут.

С этими словами он поднял с пола оглушенного им дикаря и взвалил на плечо:

– Идемте, быстро!

– Это же девка! – изумленно произнес Игорь.

– Тебя это удивляет?

– Хм… да, немного.

Вдалеке раздался яростный вой не менее чем десяти глоток, ему вторил мощный, раскатистый рев неизвестного хищника.

– Их больше, чем я думал, – сказал Пустынник.

Отряд быстро, насколько позволял груз, двинулся по узкому переулку и спустя двадцать минут под покровом сгущающейся темноты добрался до реки.

– Вон и мост! – обрадовался Слепнев. – Стоит, окаянный, даром что почти девяносто лет никто за ним не смотрел!

Пустынник шел первым, неся на плече пленницу, и Макс почувствовал укол профессиональной зависти, глядя, как сталкер бодро двигается, несмотря на тяжеленный рюкзак, оружие и рослую дикарку на плече – в сумме никак не меньше его собственного веса, добрых девяносто кило. Куда ни кинь, везде лучше всех, в том числе во всем, что касается войны. Ведь Пустынник – сталкер, и его превосходство в своей области вполне закономерно. Но Макс – наемник, у кого, как не у него, больше всего опыта в деле боев с себе подобными? И тем не менее он признался себе, что этот странный, лишенный любых проявлений эмоций человек обставил его, Макса, на его же собственном поле. Пустынник лучше стреляет, его реакции можно только завидовать. Навыки рукопашного боя на высоте – но скажите, на кой ляд сталкеру рукопашный бой? С волкарями на кулачках драться? Сам Макс не раз махался в кабаках со сталкерами, среди них попадались неплохие бойцы на ножах и саперных лопатках, но в кулачном бою им не дано тягаться с опытным наемником – просто профиль разный. Враги сталкера – в основном зверье, а наемник имеет дело с людьми, вот и весь секрет.

Опять же стрельба. Сталкеры всегда подпускают хищника поближе, чтобы бить наверняка, и на большие расстояния обычно стрелки так себе. Наемник куда чаще ведет перестрелки на больших расстояниях – его враг ведь тоже с автоматом. И вот тут сталкер Пустынник уделал наемника Шрайка только так. С большим отрывом по очкам.

Макс бросил взгляд исподлобья ему в спину. Нет никаких сомнений: этот человек в прошлом наверняка солдат или наемник, слишком уж хороши его навыки. И вдобавок наемника мучила мысль, что амнезия Пустынника – шкаф, в котором покоится не очень симпатичный скелет. Люди вроде него просто не могут не иметь темного прошлого.

И что хуже всего – понимает это только он, Макс. Ворон, хитрый, ушлый, тертый и стреляный наемник, ничуть не хуже своего бывшего лидера, только отмахнулся от подозрений Макса. Ольга-Рысь, продувная бестия, души не чает в своем Артуре: еще бы, ходячая золотая жила и каменная стена в одном лице. Где же твое чутье охотника, хищница? Неужели не понятно, что амнезия, так удачно отдавшая Пустынника в твое полное распоряжение, может скрывать не самые приятные вещи?!

Размышляя так, Макс и не заметил, как оказался у моста, полностью перекрытого остовами автомашин. Пустынник продолжал двигаться первым, лавируя между железными скелетами. Ольга и Макс топали следом, за ними шли ученые. Остальные охранники замыкали шествие.

– Давайте же передохнем, – взмолился Слепнев, – сердце, кажется, сейчас лопнет!

– Конечно, – согласился сталкер, – вот тут расположимся.

Он выбрал очень удачное место: маленький пятачок бетона, окруженный остовами грузовика и пары автобусов. Отсюда мост хорошо просматривался в обоих направлениях, а сам отряд находился в относительной безопасности.

Пожилой ученый привалился к ржавому борту автобуса, жадно глотая воздух. Остальные тоже более чем просто устали – пробежка с грузом основательно вымотала всех, даже Пустынник тяжело дышит. В конце концов, и он не из железа.

Свою пленницу сталкер положил сбоку и сел напротив, держа оружие наготове.

– Зачем ты ее тащишь? – спросил Игорь чуть погодя. – Для допроса?

– Вроде того. Попробуем пообщаться.

Дикарка оказалась молодой женщиной лет двадцати трех или около того, рослой, крепкой, со смуглой, загорелой кожей, черными волосами и довольно приятными чертами лица. Ее одежда – штаны и безрукавка из домотканого полотна, разгрузка военного образца сверху. На поясе – петелька для топора и фляга. На ногах самодельные кожаные сапожки, волосы перехвачены лентой.

Слепнев не удержался и приподнял веко.

– Любопытно, – сказал он, – глаз вполне обычный, но цвет радужки…

– Желтый, как у волка, – согласился Ворон.

– Или как у кошки, – добавил Сергей.

– Она – мутант? – уточнил Игорь.

Слепнев пожал плечами:

– Я воздержусь от категорических выводов, но считаю, что появление такого цвета глаз естественным путем всего за восемьдесят лет, скажем так, предельно маловероятно…

– Термин «мутант» тут не подходит, – заметил Пустынник. – Нельзя проводить параллели между нею и, скажем, алчущим. Рассматривайте этих людей просто как четвертую расу вида хомо сапиенс.

– Выглядит сильной, – сказал Петруха.

– А что странного? Мы сейчас находимся в месте, где слабые не выживают.

В этот момент пленница моргнула и попыталась сесть.

– Михаил, Витек, подержите ее за руки, – попросил Пустынник, – только аккуратно. Просто чтоб она не достала из сапога нож, уверен, он у нее есть.

Сталкер присел на корточки перед женщиной и подождал, пока ее взгляд станет сфокусированным.

– Почему вы на нас напали? – без всяких предисловий спросил Пустынник.

Смуглое лицо пленницы приобрело презрительное выражение, когда она встретилась глазами со сталкером.

– Ты понимаешь меня. Так почему вы на нас напали? – повторил он.

– Железноголовый.

Пленница с выражением гадливости на лице почти что выплюнула это слово.

– Нет. Ты можешь не помнить меня, но твои старшие сородичи наверняка еще не забыли. Мое имя Душа-без-Тени, я не враг вам, и мои спутники не враги. Не надо было на нас нападать. Иди и передай это другим.

Макс с долей удивления наблюдал, как ненависть и презрение сменились растерянностью и, может быть, испугом. Тем временем сталкер сделал знак Михаилу и Виктору, и те отпустили пленницу. Женщина медленно поднялась, попятилась, затем развернулась и исчезла за автобусом.

– Так значит, ты не просто бывал здесь раньше, – подытожил Макс, – ты и здесь знаменитость в своем роде, не так ли?

– Не то чтоб очень, – равнодушно пожал плечами тот, – просто у здешних обитателей хорошая память.

– Знаете, у меня такое впечатление, что вы просто водите нас за нос, – желчно произнес Слепнев. – Вы тут уже были, отлично ориентируетесь, знаете, кто они такие, знаете их возможности и отличия, и все равно делаете вид, что ничего не помните! Может, хотя бы соблаговолите рассказать, кто такие железноголовые?

– Вам надо было спросить об этом у нее, – ответил Пустынник.

– Так, хватит! – рявкнул внезапно Игорь. – Это уже переходит все мыслимые границы! Пустынник, сукин сын, ты лжешь, ты с самого начала нам лгал, что потерял память! Ты все чудесно помнишь и прекрасно понимаешь, насколько важную информацию утаиваешь! Здесь живут люди или не совсем люди, неважно, и здесь совсем мало алчущих, мы не встретили ни одного за всю дорогу! Совсем не то, чего мы ожидали, и ты знал наперед все! Какого черта ты темнишь?! Кто ты вообще такой, мать твою?!

Они стояли друг напротив друга – разъяренный наемник и невозмутимый сталкер, – словно два ковбоя из старого вестерна. Макс незаметно бросил взгляд на Ольгу – та держала оружие наготове, но выглядела растерянной, похоже, все новые и новые открытия в Пустыннике ее тоже пугали.

– Я лгу? – спокойно спросил сталкер. – Возможно. Если человек говорит, что потерял то, чего никогда не имел, то он, скорее всего, лжет. Хотя мой случай – исключение из этого правила. Так или иначе, я не совсем понимаю, для чего ты все это сказал.

– Для чего?! Хватит играть втемную! Хватит вертеть нами по своему усмотрению! Мы хотим наконец знать правду!

– Тогда я не уверен, что ты обратился по адресу, – парировал Пустынник. – Хоть ты и пешка на большой шахматной доске, но двигаю тобой не я. Ведь я тоже фигура, стоящая по соседству с тобой на том же поле, такая же пешка, по сути. Или почти такая же. Ты ведь знаешь, что пешки одного цвета тоже могут отличаться друг от друга?

– Ты ненормальный псих, вот что я знаю!

– Эти два понятия не всегда совместимы, а иногда и взаимоисключающие, – сухо сказал сталкер, – поскольку норма – относительное понятие, определяемое большинством. Врач-психиатр в компании своих пациентов тоже ненормален, знаешь ли.

– Да что ты несешь?!

– Просто отвечаю тебе. Не я начал этот разговор, а ты. Только не пойму, чего ты добиваешься. У каждого из нас свои, четко очерченные задачи, к выполнению которых предлагаю вернуться.

– А ведь Игорь прав, – мрачно сказал Слепнев. – Вы утаили информацию просто невообразимой важности, ссылаясь на проблемы с памятью. Расскажи вы с самого начала то, что мы увидели сейчас, этой экспедиции просто могло бы и не быть! Или она была бы организована совсем иначе!

В этот момент в голове у Макса, дотоле молча наблюдавшего за перепалкой, раздался негромкий щелчок: последняя деталь стала на свое место, превратив хаотичный калейдоскоп мыслей в четкую, понятную картинку.

Наемник повернул голову в сторону Ольги и окликнул ее:

– Разговор есть. Давай отойдем в сторонку?

Пустынник подозрительно проследил за Максом, держа руку на рукоятке пистолета, но ничего не сказал. Наемник отвел девушку к краю моста, наклонился к ее уху и прошептал:

– Думаю, я все понял. Пустынник продолжает неумело играть потерявшего память по твоей указке, потому что разболтай он даже в день отправки все, что, как оказалось, знает, – экспедиция могла бы не состояться. В то время как ты намереваешься с нашей помощью добраться до цели и прибрать к рукам «Чистильщика».

– Ты с самого начала знал, что я постараюсь заполучить средство, ведь именно так ты изначально и планировал заставить Артура принять участие – через меня. Все верно?

Макс кивнул. Да, эта бестия ни на йоту не глупее его самого.

– В точку. И всю дорогу я делал вид, что не знаю о твоих планах, а ты – что веришь, будто я не знаю. На что ты готова пойти ради наживы, а?

– Ой-ой-ой, какая же я сука, – насмешливо ответила Ольга. – Ты именно это думаешь, верно? Ошибаешься. Я участвую в походе на равных, кроме того, без меня он не был бы возможен вообще. Да, я делаю это ради выгоды. И имею на «Чистильщика» не меньше прав, чем Звягинцев и ублюдок Ставрицкий. Так что любого, кто попытается отнять у меня мою долю, я с чистой совестью пристрелю, как бандита и грабителя, усек? Но ты не напрягайся, ничего не случится, если препарат будет честно поделен между сторонами-участниками. А весь мир только выгадает от этого, ты ведь знаешь, Ставрицкий никому не поможет задаром, кто не сможет заплатить – пусть сдохнет. Так что благодаря мне у него не будет монополии, а значит, не сможет заламывать заоблачную цену.

– В этом что-то есть – согласился Макс, – но для меня особого значения не имеет: когда вы начнете делить рынок, меня попросту уже не будет. Я всего лишь должен сделать так, чтобы яйцеголовые добрались до точки назначения и вернулись обратно живыми – до остального мне нет дела, по большому счету. И будет очень здорово, если ты скажешь Артуру, чтобы он перестал ставить нам палки в колеса. Как насчет этого?

– А о каких палках речь-то?

– О его якобы амнезии. Он ведь по твоей указке прикидывается, что потерял память.

Ольга покачала головой:

– Боюсь, что нет. Я сейчас в точно таком же удивлении, как и ты. Я просто понятия не имела, что Артур знает так много о том, что находится за Пределом. Без дураков. И у него действительно частичная потеря памяти. Я уже упоминала, что училась на психолога? Так вот, у Артура нет провалов в памяти только последние шесть лет. Между шестью и восемью куча пробелов, между восемью и десятью – масса обрывков, он не помнит почти ничего, а дальше – просто белый лист. Пустота. Ни имени, ни возраста, ни прошлого.

– Получается, он был здесь примерно восемь-девять лет назад? – уточнил Макс.

– Выходит, что так. И… ты знаешь, Артур действительно играет, я ведь уже говорила тебе, – очень тихо прошептала Ольга. – Только я не могу понять, какую роль. Я старалась, но увы, я недоучка. Знаю только, что делает он это без конкретной цели. Без видимой причины. Без выгоды для себя. Без смысла. У него действительно в голове не все так, как у тебя или у меня, и я не смогла понять, что именно. И если честно – мне уже все равно. Я принимаю его таким, какой он есть.

– Ладно, – кивнул Макс, – худой мир лучше доброй ссоры. Просто было бы неплохо, если б Пустынник постарался вспоминать о проблемах до того, как они произойдут.

– Ну память не книга, на нужной странице не раскроешь. Артур действительно не помнит, он не темнит и не лжет. Люди лгут с поводом и без. Артур не лжет никогда – уходит от неприятных вопросов или отмалчивается, но не лжет. Просто факт.

Они вернулись к остальным, все это время молча наблюдавшим за разговором.

– И? – спросил Игорь.

– Что «и»? – приподнял бровь Макс.

– О чем говорили-то?

– Если б мы хотели, чтобы кто-то знал, о чем мы говорили, то не отходили бы, – с сарказмом отрезала Ольга. – Тебя это не касается. И вообще, не слишком ли ты болтлив для наемника? Твое дело – выполнять свой контракт, а не болтать!

– Вот же… – задохнулся от возмущения Игорь, явно намереваясь прямо высказать, что он думает об Ольге, но тут вмешался сталкер.

– Можешь оказаться в реке, – предупредил он, – так что, если не умеешь плавать, лучше держи рот закрытым.

Вот и показал спокойный Пустынник коготки, подумалось Максу. Сбросить в реку – по сути то же самое, что пустить пулю в живот: медленная, но верная смерть. Только мизерная часть из тех нескольких сотен тысяч человек, которые еще живут в краю вечной мерзлоты, умеет плавать. Лишь в Метрополии есть действующий бассейн, слывущий едва ли не главным чудом света, остальным же просто негде учиться плавать. И совершенно незачем к тому же.

– Игорь, будьте добры умолкнуть, – негромко сказал Латышевский. – Нам не нужны ссоры на пустом месте.