Текст книги "Запах легких денег"

А Киселевич в эту ночь так и не смог уснуть. Он слушал в темноте перестук вагонных колес и думал о том, за каким хреном он едет в Москву. Больше у него денег не было ни копейки. Эти два бандита и воровка в юбке вытрясли из него все. Правда, шуршали ещё несколько бумажек в кармане брюк, но этих денег не хватит даже на обратный билет.

Глава 8
«Москва ничему не верит»

В этом году удалось на редкость жаркое лето. Жители столицы спасались от жары в небольших городских водоемах, пили ведрами квас и кока-колу, ели тоннами мороженое. Даже тень не спасала от духоты и зноя. Столбик термометра постоянно держался выше тридцати градусов. Мозги плавились от жары, думать не хотелось, ходить на работу тоже, заниматься бандитизмом тем более. Количество преступлений резко пошло вниз. Но расследованием тех, которые все-таки совершались, тоже занимались с прохладцей. Процент раскрываемости упал на недосягаемую отметку. Менты сидели в тенечке и, попивая холодное пивко, лениво наблюдали, как мимо них бегают преступники всех мастей. Все смешалось в доме Облонских.

Павелецкий вокзал просто плавился вместе с мозгами прибывающих пассажиров. Поезда привозили разморенных в духоте людей, и те в мыле и поту вываливались на раскаленный перрон. Часам к одиннадцати утра к перрону подкатил поезд из Карячина. Он замедлил ход и, подтянув последний вагон к дальнему концу платформы, тяжело остановился. Проводники открыли двери вагонов, и из них начали выходить обалдевшие от жары и духоты граждане. Они, надрываясь, тащили свои сумки и чемоданы к зданию вокзала, надеясь хоть там получить долгожданную прохладу и отдохновение. Юркие носильщики уже похватали выгодных пассажиров, погрузили их поклажу на свои тележки и поволокли к дверям. Больше свободных носильщиков не осталось.

Киселевич немного привел себя в порядок. Его помятое от бессонной ночи лицо было мрачным, как темный сырой подвал. Он пошарил по карманам брюк и пиджака, нашел несколько смятых десяток, расправил их, сложил вместе, пересчитал – шестьдесят рублей. Это все, что у него осталось после ограбления. Не хватит даже на мелкие расходы, не говоря уже про обратный билет. Розовые мечты о безбедном существовании остались где-то там, далеко, в вагонном ресторане. Теперь у него не осталось ни счета в банке, ни фирмы – ничего.

– Черт, даже на завтрак не хватит! – проворчал он, убрал деньги подальше и повесил пиджак на левую руку, оставшись в одной рубашке с короткими рукавами. Пот катил с него градом. В другую руку он взял пакет, в который сложил выкинутые из кейса вещи. После чего, не прощаясь с парнем и даже не глядя на него, покинул купе. Прошел по проходу, где толкались пассажиры, собиравшие свои вещи, спустился на платформу и двинул в сторону здания вокзала. Что он будет делать дальше, он даже себе не представлял.

Витя проводил его молча, подождал немного, пока сосед сойдет с поезда, и выглянул в проход. Там шныряли пассажиры, подтаскивая к выходу свой багаж. Витя нырнул обратно, достал из-под сиденья свой чемодан, откинул крышку, проверил содержимое. Деньги на месте, закрыты сверху теплыми вещами, которые положила заботливая мама. Знала бы она, как пригодились её сыночку клей, ножницы и другие полезные вещички, подпрыгнула бы от радости. Или убила бы своими руками. В зависимости от её моральных принципов. Но об этом остается только гадать. Сейчас в наличие имеются только плоды её заботливых рук – любимый сыночек, ставший вором.

Витя опять выглянул из купе, проверил, много ли пассажиров в проходе. Мимо открытой двери проползла какая-то девица. Она с трудом тащила тяжеленный чемодан. Вроде бы та самая, которая нагло ввалилась в его купе. Хотя, может быть, он и ошибся. Та была в ситцевом халате в цветочек, эта в джинсах и голубой маечке. Поди узнай, тем более со спины. Видно, она была последней, больше в проходе никого не наблюдалось. Витя подхватил свой чемоданчик, вышел из купе и двинул следом за ней.

Алиса с невероятным напрягом дотащила чемодан до тамбура и опустила его на пол. Выпрямилась, тяжело дыша и отдуваясь. Витя уперся ей в спину. Он не мог обойти её при всем желании, поскольку она загородила дверь. Он раздраженно ругнулся себе под нос и стал ждать, когда она освободит проход. Алиса обернулась и тут заметила его – молодого сильного парня, который, конечно, не откажется помочь слабой, но симпатичной девушке. Алиса ласково улыбнулась и растаяла:

– Молодой человек, я вижу, вы сильный и добрый. Не поможете вытащить этот чемодан из вагона? У меня просто уже нет сил. Папа посадил меня на поезд, а тут меня должен был встретить брат. А его все нет и нет! А я одна не могу таскать этот тяжеленный чемодан! И никто не хочет мне помочь…

В её тоне появились плаксивые нотки. Еще мгновение, и она расплачется. Станет вытирать слезы и сопли, заверещит на весь вагон. А Витя терпеть не мог слезливых девиц. Они действовали ему на нервы.

Он раздраженно поморщился. Вообще-то, он совсем не добрый и не любит никому помогать. Даже симпатичным девушкам. Но он хочет выйти из вагона, а она ему мешает. И если он не поможет ей, эта назойливая девица будет стоять тут до вечера, болтать всякую ерунду и реветь в три ручья, пока кто-нибудь не стащит вниз её тяжеленный чемодан.

– Ладно, давайте! – согласился он, схватил чемодан Алисы за ручку и чуть не опрокинулся навзничь, до того чемодан был тяжел. И чем она его только набила? Кряхтя и спотыкаясь, он с двумя чемоданами в руках вывалился на перрон, опустил чемодан Алисы на асфальт и с трудом отдышался.

Алиса выскочила следом за ним и заверещала:

– Ой, спасибо! Я вам так признательна! Если бы не вы, не знаю, как бы я справилась с этим чемоданом. Говорила маме, чтобы она не нагружала так много!

– Да нет, ничего, – сказал Витя, слегка качаясь из стороны в сторону. – Мне не тяжело.

И тут же пожалел о своих словах. Потому как хотел от неё отделаться, но не тут-то было. Девица стояла насмерть и крепко держала его за локоть, как ему казалось, из благодарности.

– Не тяжело, да! – продолжала верещать она. – А мне так тяжело! Так тяжело! Просто руки обрываются! И как на зло, брат куда-то пропал! И ни одного носильщика! Мне вас так неловко просить. Прямо не знаю, что и делать! Вы бы не моги донести его до вокзала? Ну, пожалуйста! Что вам стоит! Вы такой сильный и красивый молодой человек! Неужели вы откажете слабой девушке?

Витя изумленно вытаращил глаза.

– Куда отнести?!

Он посмотрел в сторону здания вокзала – до него было не меньше двухсот метров. Доволочь туда этот чемодан никаких сил не хватит. Да, похоже, от этой назойливой девицы так просто не отделаешься! Если она вцепилась в локоть, то теперь не отпустит ни за что. Не бить же её по шее, чтобы она отстала!

– Всего лишь до вокзала! – верещала Алиса. – А там я попрошу какого-нибудь таксиста. Умоляю! Вы меня спасете! Представляете, если я попру его сама! Да я не протащу десяти метров и лягу бездыханная вот тут на перроне. Вы хотите, чтобы я умерла у вас на глазах? Неужели у вас нет ни капли сострадания?

Ее высокий голос резал ему слух. Все, чего Витя сейчас больше всего хотел, так это отделаться от неё как можно быстрей и больше не слушать её раздражающего карканья. Как же она умеет действовать на нервы! Вот так бы взял и прибил бы тут на месте, только чтобы она не произнесла больше ни слова. Пожалуй, придется переть этот чертов чемодан, иначе она никогда не замолчит!

– Ну ладно, давайте! – нехотя согласился он. – Но только до вокзала!

– Да, да, конечно! Только до вокзала! А там я что-нибудь придумаю!

Вздохнув поглубже, Витя поднял её чемодан и понес, чуть не согнувшись под его тяжестью. Но не показывать же молоденькой симпатичной девушке, насколько он слаб! И он из последних сил попер его в сторону вокзала, обливаясь потом. А девица победоносно шествовала рядом, не замолкая ни на секунду.

– Огромное вам спасибо! – тарахтела она. – Просто не знаю, что бы я без вас делала! Вы мне сразу понравились! Такой обаятельный молодой человек! И такой вежливый! Где сейчас таких найдешь! Вам так тяжело! Ах, как вам тяжело! Давайте я ваш чемодан понесу? Давайте, давайте! Вам будет намного легче!

Она попыталась вырвать из руки Вити его чемодан, но он не схватился за ручку, словно держал её в руке с рождения. Просто сросся с ней. Его можно понять – в чемодане находилось все его состояние. И передавать его в чужие руки Витя не решился бы, даже если бы был при смерти от перегрузки.

– Нет, нет, я сам! Мне не тяжело! Вы лучше идите вперед! Я сам!

Алиса пронзительно засмеялась, и Витя подумал, что эта стерва смеется над его наивностью. Это было обидно. Он терпеть не мог, когда над ним смеялись. Особенно, когда это делал женский пол.

– Да вы не бойтесь! – кричала девица. – Я же с вашим чемоданом никуда не денусь! Мой-то чемодан у вас. А вам будет полегче! Давайте! Я же иду рядом с вами. Так хоть помогу вам немного!

Она ещё сильнее дернула чемодан из его руки. И Витя решился. Его обманул её веселый тон. С таким беззаботным смехом чемоданы не воруют. Он выпустил из рук свою поклажу. Вернее, настырная девица буквально вырвала его из рук. Ну, не драться же с ней тут на перроне из-за своего чемоданчика! Ну что он, в самом деле, донесет её чемодан до вокзала, она донесет его, там они обменяются и расстанутся навсегда. Бежать-то ей некуда! И с одной стороны перрона и с другой стороны стоят поезда. При всем желании никуда отсюда не денешься! И они пошли рядом, подбадривая друг друга.

– Что у вас там, кирпичи? – спросил Витя, кряхтя и надрываясь.

– Нет, что вы, учебники! – весело засмеялась Алиса.

– Вы что, поступаете в институт?

– Ага, в юридический.

– Хотите стать адвокатом? – догадался Витя.

– Нет, прокурором! – опровергла она его предположение.

Они с трудом дотащили чемоданы до вокзала. Как назло, там толпилось очень много народа. Просто стояла целая толпа приезжающих и встречающих, люди переходили с места на место, переносили чемоданы, составляли их в кучу. Они мешали проходу. Если идти налегке, можно обойти и обогнуть любое препятствие, но когда в руках тяжелая ноша, мешает каждый стоящий на дороге.

И Витя с Алисой пытались пробиться сквозь эту толпу к вокзалу, обходя кучкующихся пассажиров и наступая им на ноги. При этом Витя не придумал ничего лучшего, как расталкивать всех своим тяжеленным чемоданом. Вернее, чемоданом Алисы. Ведь он торопился. Ему хотелось отделаться от своей тяжелой ноши. Вот сейчас он допрет чемодан до дверей и бросит! Осталось совсем немного! Еще буквально десяток шагов! Только вот куда-то подевалась эта девка?

Он на секунду отвлекся, задев чемоданом какого-то зазевавшегося чудака, тот обругал его, Витя ему ответил и все. Ее уже и след простыл. Витя даже не успел ничего сообразить, как она метнулась куда-то в сторону и исчезла в толпе. Причем, исчезла не одна, а с его собственным чемоданом! В котором покоилась неимоверная куча долларов. Такая огромная куча долларов, которая не присниться ни в одном розовом сне. С этой кучей можно весело пройти по жизни и, если не быть дураком, получить с неё хорошие дивиденды. Но Витя оказался дураком, таким крупным дураком, что у не хватает слов, чтобы сказать, каким. И сколько бы он не вертел теперь головой, он все равно эту девицу уже не увидит.

Витя поставил чемодан Алисы на землю и стал испуганно озираться по сторонам, ещё надеясь, что сейчас девица вынырнет из-за чьей-нибудь спины и вернет ему его чемоданчик. Подойдет и скажет: «Извини, мол, приятель, я отвлеклась. Давай махнемся обратно!» Но её почему-то нигде не было видно! От отчаяния Витя даже прослезился и стал размазывать слезы по лицу. Но Москва, как известно, слезам не верит. Она вообще ничему не верит. И никому.

Алиса выскочила на площадь перед зданием вокзала налегке. У неё в руке был только витин чемодан. И чемоданчик, в общем-то, не тяжелый. Ведь в нем лежали всего лишь какие-то нательные вещи, несколько канцелярских принадлежностей, парочка учебников и около пятисот тысяч долларов. По весу это просто смешная ноша. Деньги ведь были легкие.

Девушка огляделась и увидела в правой стороне от входа стоянку такси. Там кучковались желтые машины и торчали таксисты возле своих машин, зазывая пассажиров. Она быстренько направилась прямо туда. Там её должен был дожидаться Роман, в задачу которого входило взятие машины. И, похоже, он легко выполнил возложенную на него миссию. Машин было полно, любой водила за приличное вознаграждение согласился бы ехать даже в дальнее Подмосковье. Так кто же откажется ехать в Люблино, которое расположено совсем рядом с Павелецким вокзалом, просто рукой подать? Так что все шло по плану, и ничего не предвещало неприятностей.

Алиса увидела на стоянке своего возлюбленного, он стоял рядом с одной из машин и махал ей рукой. Уже была открыта задняя дверца, водила сидел на своем месте и уже готов был нажать на газ, чтобы Алиса с Романом уехали в неизвестном для преследователей направлении. Хотя какие могли быть преследователи? Этот зачуханный и бестолковый пацан, которого Алиса с легкостью обвела вокруг пальца – это он что ли преследователь? Да он, наверное, все ещё стоит на перроне перед зданием вокзала и высматривает в толпе девицу с его чемоданом баксов. Он все ещё надеется, что она ему их вернет! Ну и чучело!

– Я его сделала! – радостно крикнула Алиса. – Представляешь, сделала!

Она быстро забралась в желтую «волгу» на заднее сиденье, поставив витин чемодан себе под ноги. Теперь она с ним не расстанется ни за что, и не выпустит его из рук, даже если её и этот чемодан будут растягивать в разные стороны. Роман плюхнулся рядом, захлопнул за собой дверцу. Она радостно поцеловала его в щеку.

– У меня все получилось!

– Не кричи… – осторожно проговорил он и показал глазами на водилу.

Алиса притихла. Действительно, не стоило при постороннем рассказывать о том, как и что им удалось провернуть. Он может не так понять и ещё сдаст их соответствующим органам, если, конечно, сам не позарится на такую крупную сумму. Но Алисе ужасно хотелось Роману обо всем рассказать. Он ведь не видел, как ловко она обставила того пентюха из соседнего купе.

Роман отстранил её и оглянулся назад. К их машине никто не бежал со зверской рожей, их не окружали менты, не было слышно криков «Украли!». Но он все же счел необходимым убраться отсюда как можно скорей.

– Поехали, шеф! – поторопил он водилу. – И побыстрей!

Водитель, толстый здоровяк с двумя подбородками, повернул голову, бросил взгляд на сладкую парочку, с готовностью кивнул, дернул ручку передач и нажал на газ. Рявкнул движок, и «волга», громко чихнув, тяжело понеслась вперед, повернула на Садовое кольцо и влилась в бесконечный поток машин. Через мгновение от неё не осталось даже облачка выхлопного газа.

Легкие деньги снова обрели новых хозяев. И хозяева наслаждались неожиданно свалившимся счастьем. Алису просто распирало от восторга, которым она хотела поделиться со своим возлюбленным.

– Ты представляешь, он мне поверил! – зашептала она, надеясь, что водила её не услышит. – Взял мой чемодан и понес! И понес!

– Кто? – спросил водила, которому тоже жуть как хотелось поболтать и узнать что-нибудь интересное из жизни приезжающих. Общительный попался человек.

Роман сделал зверское лицо, показав Алисе, чтобы она замолчала. Но проще было её убить, чем заставить молчать.

– Один молодой человек! – ответила Алиса. – Он оказался таким добрым, что помог дотащить мой тяжеленный чемодан до вокзала.

– И откуда только берутся такие! – сказал водила с явным осуждением. Уж он-то и пальцем бы не пошевелил, чтобы кому-то таскать чемоданы! Он гордо именовал себя водителем, и оскорбился бы, если бы его назвали носильщиком.

– А что, я должна была надрываться? – возмутилась Алиса. Ей-то казалось само собой разумеющемся, что молодой человек помог ей, несчастной одинокой девушке. А то, что она ограбила его при этом, значения не имело.

– А где же был в это время ваш друг? – Таксист посмотрел в зеркало заднего вида на Романа.

– Я ловил машину! – пожал плечами тот.

– Ну, тогда этот парень просто олух! – хмыкнул водила. – Бесплатная рабочая сила!

– А кто же еще! – засмеялась Алиса. – Свой-то чемодан он отдал…

– Кому?

Алиса поняла, что сболтнула лишнее. Если дальше рассказывать, как есть, то получится, что этот чемодан чужой. То есть водила участвует в ограблении и помогает преступникам. Тут уже будет другой расклад, в зависимости от действий водилы. Кто его знает, может и ментам сдать.

– А… проводнику.

– Зачем? – удивился таксист и резко тормознул перед светофором, который включил красный свет.

Алису с Романом немного тряхнуло вперед.

– Чтобы тот подержал его, пока он донесет мой! Тоже попался добрый человек.

– Скажи, сколько сразу добряков! – с сомнением пробормотал водила.

– Мир не без добрых людей! – Алиса посмотрела на Романа, и они натянуто засмеялись.

Несмотря на все их ухищрения, Водила понял себе, что эти двое явно что-то не договаривают. Что-то здесь не все чисто.

– Так с чем был чемодан? – уточнил он.

Алиса с Романом сразу притихли.

– Чей? – осторожно поинтересовалась Роман.

– Ну, этого парня?

Алиса пожала плечами.

– Откуда мы знаем?

– Так зачем нужно было его забирать? – усмехнулся водила.

Алису пробил холодный пот. Как этот тюфяк мог обо всем догадаться? Видно, тут, в Москве, таксисты всякое видели и понимают, что к чему! А может, он ничего не понял, а просто спросил первое, что пришло в голову. Во всяком случае, лучше попридержать язык за зубами.

– Кто у кого что забирал? Вы о чем! Ничего не понимаю! – возмущенно сказала она, замолчала и уставилась в окно, разглядывая пролетающие мимо них иномарки.

Водила бросил на неё взгляд в зеркало заднего вида и хмыкнул. Странная какая-то девица, подумал он, темнит что-то. Но выяснять дальше ничего не стал, поняв, что больше ему ничего и не расскажут. В конце концов, его дело баранку крутить, а не развлекать пассажиров посторонними разговорами. А то они могут и обидеться. А обиженные клиенты не так щедры.

Киселевич возвышался за стойкой вокзального буфета, как памятник неизвестной личности на центральной площади города Карячина. Он пил кофе и доедал второй бутерброд. Что бы ни происходило в его жизни, он никогда не забывал вовремя подкрепиться. Утоление чувства голода, в отличие от остального человечества, было для него основным инстинктом. Но сейчас на его лице была такая невыразимая скорбь, словно он только что приехал с похорон любимой тещи. Он ни на кого не обращал внимания, и поэтому даже не заметил, как к нему подошли с двух разных сторон Макс с кейсом в руке и Жорик. Они словно вынырнули из вокзальной толкотни, увидев старого друга в столь неожиданном месте.

– Пройдемте, гражданин! – тихо сказал Макс, и никто его не услышал, кроме самого директора. Впрочем, для него эти слова и предназначались.

Киселевич испуганно оглянулся, но друзья уже подхватили его под белы руки и потащили к выходу. Директор от неожиданности даже не стал сопротивляться. И даже не успел поставить на место чашку с кофе, так и продолжая держать её в правой руке. В левой он сжимал узелок со своим барахлишком, которое теперь не выпускал из рук. Это было единственное, что у него осталось.

Народ в буфете продолжал как ни в чем не бывало питаться дальше, не обращая внимания на довольно странный инцидент. Кого сейчас волнует, что какого-то гражданина с безумными глазами куда-то потащили? Да по одному его выражению лица и затасканному виду можно сделать вывод, что ему самое место в психушке!

Между тем Макс и Жорик потащили директора не в психбольницу, а в самый обычный мужской туалет, который находился в дальнем углу вестибюля. И, скорее всего, они потащили его туда совсем не для того, чтобы воспользоваться этим туалетом по прямому назначению. Ведь Киселевич их об этом не просил.

В простенке между туалетами, мужским и женским, сидела довольно странная пожилая дама, накрашенная, напомаженная, причесанная, в очень красивом жакете, словом, в совсем неподходящем для туалета виде. Было сразу ясно, что это на редкость интеллигентная тетка. И она здесь занималась тем, что собирала входную плату за право пользования общественным местом. Причем плата была одной для всех, независимо от того, кто и что собирался делать в туалете и какой период времени. Хотя, как известно, на любом аттракционе оплачивается именно определенное время пользования. Видно, что-то не додумали устроители этого вокзального аттракциона, упустив прекрасную возможность нажиться на человеческих слабостях!

Тем не менее, друзья с трудом дотащили Киселевича до двери мужского туалета, поскольку он слабо сопротивлялся и не хотел идти, отбиваясь от них своим узелком с вещами. Макс препоручил его Жоре и полез в карман за бумажником.

– Почем вход? – поинтересовался он у тетки.

– Пять рублей, – нагло ответила она.

– Сколько? – переспросил Жорик удивленно. Ему показалось, что пять рублей – это слишком дорогая плата за то, что можно сделать бесплатно в любой подворотне.

Тетка даже испугалась, настолько грозным был его вид, и быстро сказала:

– Это в партер.

– А на бельэтаж? – тут же спросил Макс.

– Два рубля! – тут же ответила тетка.

Макс протянул ей стольник.

– Снимаем весь сортир на полчаса.

– Да вы что! – возмутилась тетка. – А как же другие зрители?

Жорик наклонился к ней и тихо сказал:

– Бабка, получила свое и не возникай!

Тетка обиженно поправила прическу и важно заявила:

– Я вам не бабка! Я народная артистка России! Просто у меня пенсия маленькая. Вот и приходится подрабатывать!

Макс галантно раскланялся и извинился за своего другана:

– Простите, мадам! Он такой невежа!

Макс всегда относился с уважением к людям искусства и даже изредка посещал театр. Впрочем, это было в лучшие времена, когда не приходилось добывать хлеб насущный в жарких схватках с конкурентами и бандитами. В те самые времена, когда инженерия читала книги, ходила в кино и театр, и думать не думала, что на свете существуют такие профессии, как, например, рэкетир.

И они с Жориком затолкали очумелого директора в туалет. Киселевич молчал, как рыба, и так же, как рыба, таращил глаза, не понимая, что вообще происходит. Ему почему-то казалось, что сейчас его будут бить, но он даже не успел испугаться, потому как не знал, за что. Вроде бы деньги он отдал, так чего ещё с него взять. У него же ничего нет!

В туалете Макс для начала подождал, пока выйдут посетители этого заведения, коих оказалось не так много – всего-то два человека. Затем запер дверь, просунув в ручку швабру, чтобы избежать появления ненужных свидетелей. А Жорик прижал бедного директора к стенке. Тот продолжал испуганно таращить глаза, абсолютно не понимая, за каким лешим его приволокли в туалет. Вообще-то он и сам сюда собирался, и пошел бы добровольно, если бы ему предложили. Но чтобы вот так, насильно?

Но рэкетиры, видимо, совсем не намеревались заниматься естественными для этого помещения делами.

– Ты что нам подсунул, гад? – прошипел Макс в лицо гробовщику.

Киселевич наморщил лоб и испуганно пожал плечами. Неужели этим головорезам ещё что-то от него надо? Получили свое, пускай радуются и больше не пристают с дурацкими вопросами! Что, решили – мало, и теперь станут требовать еще?

– Как что подсунул? Баксы, – рассеянно пробормотал он. – Пятьсот тысяч, как одна монета.

Макс тихо выругался, шибанул ногой дверь одной из кабинок и положил кейс на унитаз. Затем открыл замки, откинул крышку, вынул одну пачку, которая оказалась без обертки. И швырнул ею в лицо директора. Но пачка до него не долетела, а во все стороны разлетелись маленькие листочки с каким-то напечатанным текстом.

– Вот тебе твои баксы! На, получи и распишись!

Потом он схватил другую пачку и разорвал обертку. Подошел, повертел бумажками под носом у изумленного гробовщика.

– Это, по-твоему, баксы? Какие-то странные баксы стали печатать, а! Даже забыли написать, почем номинал! – Макс швырнул пачку вверх.

В воздухе снова закружились листочки, словно опадающие осенние листья.

Киселевич удивленно смотрел на листочки, кружащиеся в воздухе и медленно оседающие на заплеванный пол. Он-то был уверен, что вез в кейсе баксы, самые настоящие доллары, выданные ему в банке и проверенные на индикаторе. А теперь выходит, что кто-то подменил ему эти доллары на разрезанную газету. Или это не газета, а что-то другое?

Жорик схватил его за грудки, приподнял над полом. Директор задрал подбородок, в который упирались кулаки здоровяка.

– Ты за кого нас принимаешь? – спросил здоровяк. – За лохов?

– Да… – кивнул Киселевич. – То есть нет… Ничего не понимаю…

Жорик выпустил его, увидев, какие вращательные движения делали глаза директора. А они у него не только смотрели в разные стороны, но ещё и вращались в разных направлениях. Отпущенный на свободу, он осел на пол, подобрал несколько листочков и принялся их внимательно разглядывать. Видно, они ему о чем-то напоминали.

– Формулы какие-то… графики… уравнения… – бормотал Киселевич себе под нос. Но вдруг лицо его озарилось потрясающей догадкой. Словно, он только что открыл важный физический закон, которого ещё не знала наука. – Это же математика! Вы понимаете, это же высшая математика!

Он так громко захохотал, что рэкетиры стали сомневаться в его душевном самочувствии. Может быть, директор, будучи в состоянии умопомешательства, нарезал сам себе листочков и теперь выдает их за доллары? Может быть, это обычная долларовая мания напала на человека, и он хочет во что бы то ни стало ощущать себя миллионером.

– Ценное наблюдение, – недоуменно пробормотал Макс. – А физики там нету? Глянь, может, ещё и химия в придачу!

Но Киселевич продолжал хохотать, не взирая на лица. Больше ему ничего не оставалось, как только смеяться, потому что он искренне радовался за сообразительность молодого соседа по купе. Пронырливый оказался парнишка, ничего не скажешь!

– Ну, студент! Ну, прощелыга! Вот ворюга! Вот мошенник!

– Ты че это? – удивленно пробормотал Жорик. – Какой ещё студент?

Видимо, он тоже стал сомневаться в умственном здоровье их подопечного. Совсем неподходящее время он выбрал для смеха.

– Да мой сосед по купе! – отсмеявшись, сообщил Киселевич. – Вы же его видели! Это он «куклы» сварганил, когда я в ресторане сидел! Он! Все, плакали ваши денежки! Улетели! Тю-тю! Ничего нет! Ну, студент, ну голова! Вундеркинд! Академик! Его же в институт надо брать без экзаменов! И сразу диплом выдавать! За сообразительность!

– Врешь, гад! – Жорик подставил ему под нос свой огромный кулачище. Нос директора принял форму раздавленной картошки.

Но такая угроза на Киселевича мало подействовала. Его радость была безмерной. Ведь теперь и эти бандиты не получат ничего. Все, они наказаны за свое вероломство! Вот она, настоящая неожиданная, но вполне закономерная месть! Как тут не порадоваться?

– Ты нам тут зубы-то не заговаривай! – пригрозил Макс. – А то мы можем немного уменьшить их количество.

– Да он это! Он! – стал доказывать Киселевич. – Он учебник по математике читал! Там в купе! К вступительному экзамену готовился! Я же прекрасно помню! И из этого учебника листочки нарезал. Видите?

В качестве вещественного доказательства он стал показывать всем листочки. Макс и Жорик принялись внимательно их разглядывать. И кажется, поверили директору на слово. Во всяком случае, на листочках среди текста действительно оказались математические формулы и уравнения, которые они помнили ещё со студенческой скамьи.

Макс понял, что у директора вовсе не поехала крыша от переживаний, и он говорит чистую правду. А что ещё оставалось, как не поверить? Другой удобоваримой версии пропажи пятисот тысяч долларов трудно было придумать. И даже если директор решил повалять дурака и рассказать очередную сказку, выяснить истину сейчас было довольно сложно.

– Слушай, Кисель, ты его хорошо запомнил? – уточнил Макс. – А то я – плохо.

– Еще бы! – кивнул директор. – Узнаю из тысячи таких же студентов.

– Поможешь нам его найти!

Но тут Киселевич проявил закостенелый эгоизм. Узнать студента он запросто, свои баксы вернуть не отказался бы, но вот помогать бандитам! Увольте! Им поможешь, а они потом все бабки себе заберут и отправят его на тот свет без всяких похоронных торжеств. Глупо подыхать в канаве директору похоронного бюро, не правда ли?

– С какой стати! Ваши деньги, вы и ищите! – И он отошел в одну из кабинок справить нужду.

Макс понял, что без помощи гробовщика пацана они не найдут, и ещё он понял, что им придется с ним делиться. Потому как тот даже пальцем не пошевелит ради чужих денег, и будет носом землю рыть ради своих. Такова человеческая природа, и от этого никуда не деться.

– Сколько там всего было денег? – уточнил он.

– Я же вам уже сказал – пятьсот тысяч баксов. Наликом! – И Киселевич дернул ручку унитаза. Там весело зажурчала вода.

Макс переглянулся с Жорой, и они поняли друг друга без слов.

– Ладно, все! – сказал он. – Четыреста – наших, сто – твоих. Идет?

Киселевич никогда сразу не соглашался. Даже если видел чистую выгоду для себя. Он считал, что если ты сразу покажешь свою заинтересованность в каком-то деле, то можешь быть уверен, что ты его проиграл. И он решил поторговаться.

– Нет, так не пойдет! Триста – ваших, двести – моих! Как и полагалось! Иначе я даже ввязываться в это дело не буду.

Хотя в душе был рад и тому, что ему предлагают хоть толику с уже потерянных денег. Самому ему их не вернуть, а если этим займутся такие лихие парни, то может быть, что-то и обломится.

Макс махнул рукой.

– Ладно! Черт с тобой! Только смотри, мы можем и передумать! Если ты нам не поможешь эти бабки найти, пеняй на себя.

– Договор дороже денег? – уточнил директор.

Макс кивнул.

– Естественно. Зачем нам обманывать друг друга? Мы же коллеги. Ты людей обираешь, мы обираем. Ты людей хоронишь, мы тоже. Если надо будет. Так что учти! Если решишь сыграть по-своему, мы не будет заниматься распилкой гроба, мы его закопаем целиком. Вместе с тобой! И придется тебе подыскивать место на одном из московских кладбищ. А они здесь дорогие, учти, старые связи не помогут.

И он серьезно посмотрел на Киселевича. Директор даже испугался. При всем его нежелании объединяться с бандитами, он вынужден был согласиться. Кто их знает, в случае неудачи они могут и пришить. И в случае удачи тоже. Так что с ними надо держать ухо востро и не капризничать. Поэтому он долго не думал.

– Ладно, идет! Все равно мне без денег делать нечего. Только где же этого студента теперь найдешь! Ищи ветра…

– От нас ещё ни один студент не уходил, – заметил Макс. – Из-под земли достанем!