Текст книги "Консорциум"

Глава 3

1

Дачный поселок в самом деле выглядел заброшено; во всяком случае, безлюдно. Утренний туман еще клочьями висел на полуодичавших яблонях, на тополевой лесополосе поодаль – и когда искатели выбрались из машины, все трое дружно поежились от прохлады. Земля остыла за ночь.

Подъехали окольной дорогой в объезд нефтебазы, никем не замеченные. Остановились у калитки, вернее, у проема, потому что саму калитку, судя по пустым петлям, кто-то спер.

– Отсюда дорогу знаете? – спросил Тень. Покровителю понадобилось пять секунд, чтобы сообразить.

– Да, – сказал он глухо, каким-то чужим голосом. И показал, как надо идти.

Тень сознавал положение дел вполне. Что там? – не знаем. Сколько их? – не знаем. И думать об этом нет смысла. Он напрягал интуицию, но она что-то выдохлась. Надо делать первый шаг в неизвестность.

Он расстегнул куртку, отщелкнул застежку кобуры:

– Ну, пошли. Может, вы нас здесь подождете? – это Покровителю.

Но теоретика гнетущее безлюдье страшило сильнее, чем возможный огневой контакт:

– Нет-нет, я с вами!..

– Ладно, идем.

Заросшие травой грядки. Пожухлые листья яблонь, вишень, всяких кустов. Заброшенные домики… впрочем, попадались и ухоженные, но таких было мало. Покровитель отлично сориентировался на местности, провел таким путем, что никто их увидеть не мог.

– Вот крыша, видите, – шепотом произнес он.

Новенькую оцинкованную крышу невозможно было не заметить.

– Ишь ты! – съязвил Барон. – Компаньоны-то ваши того… ушами не хлопают, Фортуну ловят за все конечности.

– Тихо! – сердито цыкнул Тень: остроты не ко времени. – Проверь оружие.

– Три года, как проверил, – без улыбки прозвучал ответ. – С тех пор и проверять нужды нет.

– Герой, – не улыбнулся и Тень. – А вам все-таки может, лучше в ближнем тылу остаться?

– Нет-нет, – завибрировал интеллектуал, – я с вами…

– Дело ваше, – Тень не стал тратить слова зря.

Кусты смородины и крыжовника удачно маскировали их, и умело используя обстановку, они пробрались почти вплотную к крыльцу. Метров восемь, не больше. И как нельзя лучше здесь оказался здоровенный бак для воды, за ним наши коммандос и затаились.

Тень быстро соображал. Удачно-то удачно, но похоже, что на том удачи и кончаются. Дальнейшие действия?.. Пока решений два. Первое: сидеть и ждать чего-нибудь, второе: врываться в дом. Второе – глупо, первое – умнее ненамного. Что делать?..

Но и унывать никогда не надо – это он тоже знал из опыта. И все-таки не оставляла его эта странная, необъяснимая уверенность – что все сладится само собой… Стало быть, все же надо подождать. Хотя бы пару минут.

Он хотел объявить это, но не успел. Барон вскинул руку:

– Тихо!

И все услыхали отдаленный шум мотора. И сразу поняли – это сюда.

Шум приближался. И Тень явственно разобрал, что машин две. Едут со стороны шоссе. Минуты не прошло, как подъехали. Движки стихли, защелкали дверцы. Раздался женский смех, и женский же голос, ясный, высокий, произнес:

– Вот видишь, а ты боялся!..

Тень скосился на Покровителя. Тот кивнул: да, она. Эвридика.

Молодой, тоже чистый и приятный баритон ответил:

– Я ничего не боюсь. А предосторожность лишней не бывает.

Тень бесшумно выглянул из-за бака: заросли крыжовника надежно скрывали его. Самому, правда, тоже видно было кое-как, но все же разглядел: две машины, люди. Пятеро. Одна женщина. Длинные светлые волосы. Как это обычно бывает, выйдя из авто, откашливались, перетаптывались, подтягивали брюки…

Вдруг, резко скрипнув, распахнулась дверь на крыльцо, вышел несуразно длинный парень:

– Здорово! Вы чего это в такую рань?

Ответить ему не успели.

2

В доме гулко громыхнуло, точно упало корыто, или что-то вроде того.

– Стой, б…! – грубо рявкнул кто-то. – Стой! Жираф, лови ее, суку!..

Длинный крутнулся на месте – а на крыльцо бомбой вылетела растрепанная Снежана. Она едва не сшибла парня, ловко вывернулась и стремглав спорхнула с крыльца.

– Держи!.. – взорвались голоса.

Кровь ударила в голову. Тень рванул прямо через колючки:

– Убью, твари!

Это будто кто-то крикнул из него. Душа перевернулась – и мелькнуло в ней, что правы эти гады! – встряхнулся он, встряхнулся мир, слетела с него накипь, плесень, дрянь – наносы долгих лет, и новый юный мир ослепил, прохватил, пронзил до сердца! Он видел изумленные, обалделые лица, они двигались, двигались фигуры людей – но они были как-то отдельно, лишние в этой новой жизни, и только одна – бегущая девушка – была своя, ее темные волосы развевались на бегу.

– Снежана! – крикнул он.

Она как будто запнулась, и в тот же миг справа от нее возникла мужская фигура. Она цепко схватила девушку за руку. Та сильно рванулась, вырвалась.

Сзади грохнул выстрел. Еще один!

Сильным прыжком Тень настиг преследователя, резким толчком, как в хоккее, сшиб с ног. Снежана обернулась, он увидел ее лицо – страх, смятение, радость, счастье! – она ткнулась носом в его плечо, но он оттолкнул ее и развернулся, прикрывая собой.

Пистолет был уже в руке – привычно, твердо, под прицелом все поле боя.

Да, это бой!

Барон, дурак, палил почем зря – то есть, не зря, конечно, этим огнем он подавлял противника, не желая брать греха на душу. Стрелял по ногам, и один уже валялся, обхватив простреленную голень.

– А-а-а!.. – надрывал душу воем.

Сбитый им тип норовил встать, но Тень рыкнул:

– Лежать, гнида! Убью!

Тот повалился, а Тень тоже дважды стрельнул по ногам врагов.

Так! Пока в плюсе, но это на пять секунд. Их больше, вот-вот они ответку включат, а если у кого из них автомат?!.. Это будет туши свет. Надо к машинам пробиваться! Как?.. Хрен знает, как!

Все это – миг. Еще миг – и в руках врагов стволы. Длинный Жираф вскинул руку, целя в Барона, но Тень опередил. Выстрел! – и парень взвыл, завертясь волчком на месте.

Пуля пробила руку выше локтя. Тень пальнул по другому типу на крыльце, но промазал. Того как сдуло!

Что-то горячо дунуло над левым ухом.

– Валет! – пронзительный визгливый вопль. – Вали их на глушняк! Торпеда, чего стоишь, дебил?! Стреляй!

Тот самый баритон, тогда ясный и приятный, а сейчас взвизг страха и злобы, скрученные, искореженные звуки.

Ах, на глушняк, значит?.. Вот гад. Мы их щадим, тварей…

Ствол нашел этого сраного Орфея. Палец твердо лег на крючок – но в последний миг Тень все же пожалел козла. Ствол – вниз, дважды по ногам – на, бл…!

Пуля разнесла правое колено. Тот рухнул как подкошенный, дикий вопль взлетел в серое небо.

Теперь палили почти все. Пистолет Барона вдруг замер на задержке. Он мгновенно выбросил магазин, выхватил другой…

Тень увидел, как Барон отчаянно мотнул головой и стал валиться влево.

3

Он не испугался и не ощутил боли. Только руки и ноги стали ватными. И дышать трудно – что-то застряло ниже горла, черт возьми.

Земля и небо странно, смешно повернулись, Земля догнала, мягко прихлопнула по щеке. «Планета», – невесть с чего подумал он. Пропали звуки.

Он видел, как бесшумно и боком мечутся ноги – мужские и одна пара женских в обтягивающих джинсах… Ужасно глупо.

Эй, людишки-человечки, какого беса мечетесь, чего достигаете? Денег, власти, роскоши?.. Дураки. Разве в этом жизнь? Разве в этом смысл?!

Голос вкрадчиво шепнул в ухо…

Нет, не так. Не в ухо. Голос оказался в нем самом, в Бароне, и не шептал вовсе, а говорил негромко и ясно.

А ты сам-то? – спросил голос, – чего достигал? Ты разве не бежал за призраками? Не жил пустяками? Не твои дни и годы проходили в никуда?..

Было – с достоинством ответил Барон. Не скрою. И вел себя свинья свиньей, все было, да. Но понял же! В последний миг – но понял. Значит, жил грешно, а помер не смешно. А это главное.

Помер?

Да уж понятно. Я бы, может, не спешил… да вот торопят, вижу.

Кто?

Ну, уж ты лучше знаешь – кто, зачем дурацкие вопросы… А вот оно, уже и здесь. Все! Мне пора.

Бывший мир свернулся, замкнулся в длинный круглый тоннель. Человек легко оттолкнулся от потерявшей тяжесть планеты и полетел вверх, откуда лился дивный, не похожий ни на что земное свет.

4

Тень сразу понял, что Барон убит. Или смертельно ранен и душа отлетит вот-вот. Ярость и боль скрутили его, он заорал что-то и саданул еще двумя или тремя выстрелами. Затвор отлетел назад и схватился стопором. Все! Пусто.

И в этот миг путь к машинам вдруг оказался свободен. Огневой контакт беспощадно ближнего боя швырял всех туда-сюда, и вот расшвырял. Между Тенью и вторым автомобилем – никого. Шанс! Тень крикнул Снежане:

– За мной! – и она поняла.

Им показалось, что секунды хватило, чтобы нырнуть в авто. Тень сунул руку под руль – ключ в замке, Господи!.. Он мгновенно пустил мотор, врубил задний ход и понесся задом наперед по узкой дороге меж участками.

– Пригнись! – крикнул он. Снежана резво нырнула под бардачок. Тень твердо держал руль, авто неслось, адски воя на задней передаче. Захлопали выстрелы. Стекло вдруг лопнуло на сотни градинок, засыпав спину и затылок девушки. Тень ощутил, как резко обожгло правую руку. Машина вильнула, но выправилась.

Кровь потекла под рукавом.

– З-заразы… – скрежетнул Тень, круто вогнав машину в поперечный проулок и перебросив рычаг КПП в первую скорость. Вперед! Влево! Он нажал на газ, перешел на вторую – полетели по ухабам, только держись.

– Дерр… жись!.. – проорал он, подскакивая на сиденье.

В зеркальце он увидел, как спешно развернулась первая машина. Погоня! Мельком пожалел, что не добраться до своей, хрен бы догнали… до своей! Машина-то Барона, царствие небесное.

Боль остро ткнула в сердце – Тень не ожидал, что так близко переживет потерю. Он стиснул зубы. За дорогой надо было следить, легковушка прыгала, скакала немилосердно, ветер в разбитое окно казался холодным, и Тень с некоторой оторопью подумал, что будет, когда они понесутся по шоссе… и рука, сволочь, начала ныть! Рана – вздор, но припекает, и рука немеет, и чувствуется, что кровь идет… Он скрипнул зубами.

– Прорвемся…

– А? – Снежана вскинула голову. Осколки с шуршанием соскользнули по ее волосам.

– Сиди! – он улыбнулся. – Опасность пока не миновала. Но прорвемся! Я знаю.

Сзади хлопнуло. Не доверяя зеркалу, Тень обернулся. Авто преследователей так же отчаянно скакало на ухабах, один, высунувшись с пассажирского сиденья, пытался поразить цель. По колесам бьет, гад! – понял Тень. Но выходило плохо. В дуле вспыхнуло. Мимо!

Тень отвернулся. До шоссе оставалось совсем немного, правда пришлось притормозить – поперек дороги оказалась такая окаянная рытвина, что Тень все же царапнул днищем по земле. Ладно! Мы проскочили, а им только предстоит… Ну, вот ворота, вот шоссе! Вырвались!

Он положил руль влево. Почему туда, а не к городу? – хрен знает, он не думал. Рану начало дергать, рука все немела… он сквозь зубы выругался.

– Ты что? – Снежана вскинула голову. – Ой, да ты ранен! – испуганно вскрикнула она.

– Царапина, – он усмехнулся. – Оторвемся – перевяжешь. Умеешь?

– Попробую.

Тень кивнул, глянул в зеркало. Машина преследователей торопливо выруливала на шоссе.

Он резко вжал педаль газа – черт с ним, с ветром! – но под капотом что-то фыркнуло, дернулось, и Тень не ощутил нормальной, плотной отдачи мотора. Двигатель заполошно затарахтел, а скорости не прибавил – правда, через пару секунд что-то такое ощутилось, точно дохленькая лошадка натужила силы, впрягшись в тяжкий воз.

Тень мигом смекнул, что к чему. В одном цилиндре пропала искра, поршень замер, мощность мотора упала на четверть. И теперь он на трех поршнях тянет тонну массы… а у тех, между прочим, машина и так помощней!

Он оглянулся. Тот Робин Гуд, стрелок хренов, так и торчал харей из окна. Пулять готовится! Вот гад. Тень еще топнул по педали, да куда там… О четвертой скорости и думать нечего, он перебросил рычаг в третью. Стало получше, только движок взвыл истошно, вращая шестерни покрупнее. Тень вновь оглянулся. Нагоняют, твари!

– Стрелять умеешь?

– А? – глаза девушки изумленно округлились.

Тень вздохнул.

– Да нет, это я так, – вздохнул Тень.

Сзади дважды хлопнуло, машина дернулась. Сильно потянуло вправо, к кювету.

Пробито колесо! Попал-таки, снайпер драный!..

Ну, теперь точно не уйти. Тень круто свернул вправо, на первый попавшийся проселок. Поодаль, метрах в ста начинались заросли, и Тень совершенно разумно решил тянуть до леса, чтобы скрыться там.

– Колесо пробили! – прокричал он Снежане, как глухой. – Готовься, сейчас в лес!..

Она кивнула, поняла.

Тень свернул на опушку, машина мягко, точно на волнах, заколыхалась на травяных горбах лужайки, Тень старался тянуть, сколько возможно. Та самая, как будто неуместная уверенность – она есть, черт возьми! Она непросто была в нем, но вспыхнула новым светом – несмотря на смерть Барона, на рану, на преследование… несмотря на все то, что кажется – край, дальше некуда! А она есть. Он был готов рассмеяться, если бы не опасался напугать Снежану – бабы дуры, подумает еще, что с ума сошел.

Машина левым колесом свалилась в яму, ткнулась бампером, заглохла.

– Выходим! – Тень быстро перезарядил пистолет, хотя правая рука слушалась плохо, как наполовину чужая. Странное ощущение. Тень вылез, его заметно шатнуло, он пережил легкий приступ тошноты.

Водитель догонялки зачем-то заложил крутой вираж, подставив правый борт – зачем, дурак?.. Тень вскинул руку, не особо целясь, отхлестал по цели всей обоймой – эти уроды тараканами прыснули в стороны, стрелок безжизненно повис в открытом окне. Убил или ранил – Тень не поинтересовался. Он сунул ствол в кобуру, крикнул Снежане:

– Бежим!

И они припустили в лес.

5

Слабость валила его, он задыхался. Пистолет казался гирей, в ушах стоял звон, во рту пересохло. За спиной чудился топот, но он не обернулся.

– Бежим, – хрипло повторил он.

Куда бежать – не знал, но чего тут знать: одна тропинка через заросли. Снежана неслась впереди, время от времени бросая быстрые взгляды назад. Его это тронуло: обо мне заботится!..

– Не бойся, я с тобой, – он улыбнулся. – Вперед!..

Впереди обозначилась поляна. Когда выбежали на нее, неверным мятущимся взором Тень увидел…

Что он увидел?

Осень. Багряные вспышки рябин в желтой листве. Бледно-голубое утреннее небо. И совсем странное дело: потеря крови обострила, что ли, обоняние – он необычайно резко ощутил запахи сырой земли, палых листьев, холодной мокрой коры, перезрелых ягод… Может быть и еще что-то было в этом букете, но он не успел ощутить, ибо ощущать стало на фиг не надо – почти прямо, чуть правее он увидел Место.

6

Плохой писатель написал бы, что он не поверил своим глазам – а это было не так. Поверил. Но…

Поверить-то поверил, только как-то разом отморозился. Стоял и смотрел, как известный персонаж на новые ворота, и в голове крутилось: ну, вот и сбылось… и что?..

Место было участком леса, не более того, но это было ясно сразу, ни с чем невозможно спутать. И то, что во сне казалось невнятным, неуловимым, беглым, здесь сомкнулось, вышло из скрытых пространств – будто рябины вдруг пустились в хоровод и окрик: «замри!» – заколдовал их. Застывший хоровод рябин – до него двадцать шагов, и их надо пройти.

Сзади послышались злые, вспугнутые голоса, шум задеваемых ветвей.

– Идут, сморчки, – сказал Тень без злобы.

Снежана взглянула на него. Страха в ее глазах не было. Были надежда и доверие. Она знала, что с таким мужчиной не пропадет.

– Нам туда, – кивнул он на замершую рябиновую карусель.

Пошли. И уже через пару шагов Тень осознал, как ему худо. Он ощутил себя альпинистом, которому остались последние, самые тяжкие метры к вершине, когда в дело вступает закон исключенного третьего: либо дойдешь, либо сдохнешь, а третьего не дано.

Сил почти не осталось. Гаснущий взгляд с трудом фиксировал Место… почему-то возник усиленный глотательный рефлекс, Тень начал судорожно глотать пустоту пересохшим горлом – и понял, что сейчас упадет.

– Снежана… – прохрипел он.

Та поняла все влет, мгновенно подсунула правое плечо под его левую руку:

– Держись! – и впряглась.

Тень изо всех сил старался шагать сам, но сознавал, что получается неважно. По сути, она тащила его.

– Еще немного… – просипел он жалко. – Вон рябины, видишь?.. Туда.

Она не ответила, не до того. Упорная девка! Помутневшим разумом Тень успел подумать: а что ей те рябины? Чем спасут от погони?.. Но нет, тащит прямо туда. Значит, верит!

Так, может быть, это любовь?..

– Вон они! – ломкий мальчишеский голос. – В лес тянут!

– Не стрелять! – голос погрубее. – Так возьмем.

– Ага, – бормотнул Тень. – Подавитесь!

Злость вдруг придала сил.

– Давай, красавица! Нам бы только туда, а там…

Осталось шагов пять. Голоса сзади сплелись в резкий гомон, послышались топот и шумное дыхание.

До цели метр! Ну!! Туда!!!

– Снежана!..

Отчаянным рывком они ввалились в рябиновые кущи. Тень успел увидеть посреди небольшой поляны старую березу с толстым грубокорым стволом и огромной кроной, споткнулся и упал, повалив девушку на себя.

Он невольно сгруппировался, чтобы смягчить удар оземь…

Глава 4

1

Но не ударился. И даже не упал. Пережил нечто похожее на полет во сне, когда сильно вздрагиваешь, ожидая удара – а удара нет. Только здесь не было падения. Полет! – восхитительный миг абсолютной свободы, Тени показалось, что он вскрикнул от восторга, а когда вздрогнул всем телом – полет прервался.

Тень открыл глаза.

Левой рукой он прижимал к себе Снежану, она уткнулась лицом в его шею, и он чувствовал запах ее волос – лесной, травяной, цветочный…

Они стояли у той самой березы, теплый ветер овевал их, шелестел листьями. Слегка похлопав девушку по спине, Тень огляделся.

Вокруг них был все тот же застывший танец рябин, но что-то в них было не так. Что?.. Ага! Тень сообразил: это не осень. Во всяком случае, не та, откуда они вломились. Это конец лета-начало сентября – время, которое он больше всего любил… когда-то. Потом дни-месяцы слились в тусклый поток, стало не до любви к осени, и то чувство – странной, радостной, тревожной близости к миру – ушло из его жизни.

И вот вернулось.

Он не удивился. Он ведь знал, что Место должно сделать что-то необычное – вот оно и сделало. Изменило время, а может быть, и пространство. Преследователи исчезли, духу их не было. И всю слабость как сдуло, Тень ощутил себя свежим, здоровым – и каждый вдох был как глоток волшебного зелья.

– Хорошо… – произнесла Снежана.

– Хорошо, – повторил он и хотел сказать: «Пойдем», но знакомый голос опередил его:

– Здравствуйте!

Тень резко обернулся.

Улыбаясь, к ним шагал Барон.

Тень не то, чтобы улыбнулся – чувство, рухнувшее на него, нельзя было назвать удивлением. Он стоял и смотрел, а когда Барон подошел, задал ему дурацкий вопрос:

– Так… ты что, жив?

– Смерти нет, – сказал тот просто.

Снежана смотрела на него во все глаза. Тень, должно быть, тоже. И чем больше смотрел, тем яснее понимал, что перед ним не совсем тот Барон. Что-то тоже другое в этом человеке, непохожее – во взгляде, в выражении лица. Он точно стал старше – разом и на тысячу лет. И Тень спросил:

– Я… так мы что… в раю, что ли?

Барон не отвел взгляда, только отсвет какого-то дальнего сожаления промелькнул в его глазах.

– Давайте присядем, – был ответ.

Тень пожал плечами.

– Давай.

Присели. Земля показалась необычно теплой, точно согрета не солнцем, а изнутри. Тень голову, увидел, что небо слегка притуманено нежно-серой, словно утренней дымкой, хотя свет и тепло знакомо говорили о сентябрьском полдне.

Барон тоже взглянул в небо, блаженно щурясь, улыбнулся и промолвил:

– Хорошо.

Что правда, то правда. Ласковый, бархатный ветерок, шелест листьев над головой. Может, это все-таки рай, яти его?..

Тень усмехнулся:

– Слушай, Барон…

Но тот живо перебил:

– Нет! Никаких Баронов, никаких кличек этих дрянных! И тебя не хочу так звать. Давай по-человечески! Мы это заслужили.

– Вспомни имя свое… – сказал Тень. – Ну, в общем, это правда. Только я и не забывал.

Он повернулся к Снежане:

– Я был для тебя только тенью…

– Нет! – вскрикнула она как-то испуганно, – нет, никогда! Я…

Он не дал договорить, обхватил девушку, прижал к себе.

– Ладно, ладно! Все, дело прошлое. Меня зовут Максим. Теперь навсегда.

– Самый большой, значит, – сказала она и засмеялась.

– Самый, – подтвердил он.

2

Барона звали Сергей, и никто из них не знал, что это значит, даже он сам. Да это и не было важно. Он сказал:

– Потолкуем?

Это конечно – самое время говорить и время понимать, под этим небом, шелестом листьев. Мы не в раю, но близко. Это междумирье, перекресток миров, почти бессмертие. Бескрайняя Земля с разбегом тысяч дорог, перевалами, переправами через реки, с отражением облаков в воде… все это здесь есть – иди, куда глаза глядят, догоняй горизонт, смотри в небо, слушай ветер, угадывай в нем запахи полей, цветов, дождей, озер…

Сергей поморщился, мотнул головой:

– Ну, я не мастер красно говорить… Но, в общем, это такой остров спокойствия среди многих миров – бушующих, тревожных, свирепых… всяких. Здесь хорошо. Это надо прочувствовать.

– Ты прочувствовал?

– Да.

– И счастлив здесь, – понял Максим.

Сергей усмехнулся.

– На свете счастья нет, но есть покой и воля. Слыхал?

– Приходилось.

– Ну, так вот здесь и есть тот самый свет. Покой и воля – я нашел это, и мне хватает. Счастье?.. От добра добра не ищут. Кто знает, может, воля и покой и есть мое счастье. Я об этом не думаю.

Максим осторожно опустился на локоть правой руки – нет, не больно, только чуть-чуть отдает в том месте, где чиркнула пуля.

– Даже так, – сказал он. – А ты не юлишь? Тут, по-моему, хочешь-не хочешь, будешь думать.

– Нет, – Сергей улыбнулся как взрослый ребенку. – Это не думы. Другое.

Максим хмыкнул, пожал левым плечом. Другое!.. Словечко повело его к тому, что не только Сергей, но и он здесь другой. Он пожалел, что не видит своего лица и незаметно покосился на Снежану – и в ее лице как будто возникло нечто новое, но он не успел вглядеться, она слегка нахмурилась и спросила осторожно:

– Сергей… Но все-таки… ведь вас там убили, я видела. Значит, и мы для того мира умерли, да?

– Нет, – ответил он. – И я сюда не от вас попал.

Немой вопрос в четырех глазах. Сергей улыбнулся:

– Мы наш разговор только начали. Я должен вам многое объяснить. Не знаю, смогу ли…

– Ну, уж как-нибудь поймем, – пообещал Максим.

– Ладно, – кивнул Сергей. – Постараюсь.

Говорил он, может быть, не безупречно, но Максим слушал остро, хватко, вылавливал главное – можно сказать, он переводил речь Сергея на свой лад, и все слагалось в ясную картину мироздания. Вот она.

Наша Вселенная – это сотовая структура, множество изолированных ячеек, по которым распылены события и личности. Личности! – вот главное. Каждый из нас – сущность, равная Вселенной, но в силу неких обстоятельств это большое Я рассыпано по ячейкам на энное количество отражений, вроде бы совершенно замкнутых, ничего не знающих друг о друге. Каждому отражению в своей ячейке кажется, что оно живет полной жизнью. Ну вот пример: представьте магазин, где продают телевизоры. Стоит на полках сколько-то телевизоров, и каждый подсоединен к камере… ну, скажем, где-то в другой комнате. А там стоит аквариум, где плавает одна рыбка. Все камеры установлены вокруг аквариума, все снимают и передают картинку каждая на свой телевизор. Представили?.. Ну, а теперь представьте, что входит в магазин покупатель, и что он видит? Правильно: много разных рыбок на экранах, которые плавают каждая сама по себе. И лишь через какое-то время он начинает замечать, что все эти рыбки движутся с какой-то страной синхронностью, и все они чем-то связаны между собой…

Пример понятен, полагаю. В сотовой Вселенной отражение, живущее в своей ячейке, знать не знает, что в десятках или сотнях других каморок живут, любят, грустят, смотрят в небо еще сотни без одного твоих же отражений, настоящего тебя, которого ты не видишь из своего загона, и понятия не имеешь о своем равенстве со Вселенной.

– Хотя… – сказал Сергей.

Хотя душа есть душа, и она чует, что она больше, чем отражение. Она тоскует, ищет себя, правда, по суете не очень замечает этого. Мы бегаем, крутимся в водовороте дел, и лишь ночью, когда приходит покой сна, душа пытается сопрячь Вселенную и нас, и что-то получается, человек… то есть набросок того, настоящего человека поднимается над его жизнью, и он успевает мельком увидеть нечто странное, отчего долго потом ходит задумчивый.

– Знакомо? – спросил Сергей.

– Еще бы, – сказал Максим, вспомнив свои сны – и Место, и то, как он шел по улицам незнакомого города, незнакомого ему, Максиму, бывшему студенту-недоучке, ныне советнику мафиозного консорциума по прозвищу Тень. Но там, во сне, он был каким-то другим Максимом, и это был его город, в котором Максим-Тень отродясь не был – и, стало быть, по тем улицам шагал какой-то другой Я.

Это было. Но в суровых буднях оно было только призраком, которому нет места в этой жизни. И может быть, так бы и сгинуло бесследно – но все-таки судьба повернулась так, что Максима привело сюда, в междумирье, откуда можно начать отсчет пути в настоящую вечность, к настоящему бессмертию.

– А здесь?

– А здесь не вечность. Только бесконечное время.

– Покой и воля…

– Да.

И Сергей сказал, что ему этого хватает. Рай и счастье – пусть это для тех, кто заслужил. А он согласен на одиночество и странствия под этим небом, не хмурым, не солнечным, спокойным и равнодушным. Пусть будет так!

– Ну, с чем тебя и поздравляю, – вздохнул Максим и вспомнил слова Снежаны. – Так как же так: ты в том мире… прости, помер, а мы нет – и все мы здесь. Как так?

– А никак.

Сергей позволил себе удовольствие увидеть выражения двух лиц, после чего рассмеялся:

– Шучу!.. Все просто. Я сюда попал из другого мира. Не вашего. А там я вовсе и не умирал.

3

– Это не тот ли, по которому я все ходил во сне? – догадался Максим.

Конечно, тот. Ячейка. В каждой из них свой Сергей, свой Максим, и понятно, что эти миры неодинаковы – социально, политически, по многим факторам. И судьбы Сергеев, Максимов и всех прочих – тоже разные.

– Иной раз настолько, что оторопь берет. И грустно на душе делается.

Максим слегка приподнял бровь:

– И там так грустно было?

Нет, сказал Сергей, там как раз не особо. Правда, отдельные эпизоды были острые. Да и сейчас там…

Здесь он оборвал себя, круто перебросился в другую тему:

– Там мы с тобой не знали друг друга. Не успели узнать. Представляешь?

– Представляю, – Максим смотрел задумчиво. – И кем там был ты, кем был я?..

– В том-то и штука, что работали мы в одной конторе. Коллеги! Продажа недвижимости. Только в разное время. Ты пришел как раз на мое место… – тут Сергей смущенно усмехнулся, – после моего таинственного исчезновения.

И рассказал то, что повторять незачем. Слушатели вникали в рассказ старательно, но Максим потом все же переспросил:

– Значит, там эта квартира… номер семьдесят один была таким же Местом, как у нас этот рябиновый оазис?

– Да. Но там их больше, этих мест.

– Почему?

– А не могу знать. Разные миры, разные возможности. Там, надо сказать, с этим делом поярче.

– Да уж. Где только не гнездятся тайны… И как это произошло?

Сергей покачал головой:

– Сам удивляюсь до сих пор. Я ведь и поперся-то из-за дурацкого любопытства…

Сбор данных, коим занялся в одиночку риэлтор Сергей, оказался на редкость успешным. Сергей сделал совершенно верные выводы о борьбе тайных группировок за квартиру Кузьмича, волею судеб оказавшейся точкой перехода… Сергею даже удалось собрать ряд косвенных фактов, и они потом полностью подтвердились. Правда, там он так и не узнал, что сам тоже был объектом воздействия одной из этих групп, это стало ему ясно уже здесь.

А тогда в Сергеевой душе шла томительная борьба. Он сознавал опасность – чего тут не сознавать! Понимал, что его несчастный предшественник и невезучая баба попали сдуру в самое чертово пекло. Что-то мигнуло в точке контакта, и они – на миг, но этого хватило – очутились там, чему нет имени, но много псевдонимов: ад, пекло, преисподняя, шеол, аид… и хотя от каждого из них можно вздрогнуть, инстинктивно оглянуться и пробормотать какие-то суеверные заклятья – ни одно из них не передаст того бездонного ужаса, в коем может очутиться грешная душа.

И сознавая все это и труся, Сергей уже знал, что пойдет. Не мог он упустить такой шанс! Знал, что если не пойдет, то помрет от тоски по несбывшемуся, от того, что был рядом с тайной и смалодушничал, не открыл ее, упустил – и больше никогда не получит такой подарок судьбы. Его разжигал азарт. Хотелось поделиться – и он поделился с Димой, но открыться до конца не решился и ему. Все-таки, подумал он, пойду сам, своими глазами увижу, своими руками трону…

Пошел.

Он решил, что лучше всего – позднее утро, когда и людей по домам меньше, и чужой человек в подъезде не обратит на себя внимания… Расчет оказался верным. Незамеченным он поднялся на третий этаж, осторожно проник в квартиру. Закрыл дверь, постоял, вслушиваясь. Тихо.

Почему-то он совсем не ощущал никакого страха. И ничего зловещего в квартире не было. Так, запущенное жилье старого холостяка. Сергей побродил, потом сел на диван, зевнул. Почему-то потянуло в сон. Странно… Он зевнул еще, глаза застлало слезой. Тогда он испытал какое-то отчаянное нахальство и протянулся на диване: вот, мол, вам, выкусите! Плевал я на все страхи-ужасы на свете. Вот лягу и буду спать на границе с царством погибели, и шиш что будет мне! Он даже улыбнулся перед тем, как сон закружил голову, мягко прихлынул, смыл его из этого мира…

– И вынес на берег уже в другом, – понял Максим.

– Да.

Сергей сказал это очень обыденно: ну, заснул в одном мире, проснулся в другом… всего и делов-то.

– Проснулся, что, прямо вот так на траве? – с подозрением осведомился Максим.

– Нет.

Совсем нет. Это междумирье имеет несколько обличий. Одно – да, бескрайний простор под равнодушно-ласковым небом, другое – тоже бескрайнее, но совсем в ином роде: это дом. Этажи, лестницы, переходы – можно идти вверх, вниз, в стороны, и будешь идти бесконечно, по самым удивительным комнатам, коридорам, залам, то пустым, то полным вещей, и самых обычных и загадочных – а в окнах рассветы, дожди, полдни, облака, ветви тополей, звезды… и еще много чего, всего не расскажешь.

Максим покивал, понимая.

– И ты значит проснулся на том же диване…

– В той же комнате. А в окне – рассвет.

– Может, закат?

– Ну да! Что я, рассвета от заката не отличу? Рассвет, ясно как дважды два.

И он, Сергей, долго лежал, думал и больше не удивлялся. Он понял, что произошло. Встал, прошел к входной двери, увидел вместо утлого подъезда хрущевки широкий коридор, необычайно светлый от широченных окон по обе стороны. Сергей вышел, пошел по этому коридору… и вот, собственно, идет до сих пор.

– Это долго? – спросила Снежана.

Сергей улыбнулся.

– Там – нет, немного дней. А здесь дни, годы… все едино. Но это не объяснишь, прожить надо.