Текст книги "Консорциум"

Вот и в последний… извините! В предпоследний раз, когда в умеренных широтах началось потепление, кто-то ощутил в себе прилив энергии. Конечно, эти люди не знали мудреных слов и не могли объяснить, что с ними происходит. Но они стали чувствовать, что могут влиять на других, на мир – и пустились во все тяжкие, дар быстро выродился в самый примитивный, низкопробный оккультизм. Когда он стал зашкаливать за все мыслимые пределы, спохватилась церковь, вмешалась… и пошло-поехало. Началось преследование, запылали костры, тут же полыхнула реформация, религиозные войны… и Европа погрузилась во мрак.

Ну, а что же наша лаборатория Земля? Она поняла, что шанс на превращение данной модели человека в человека истинного – упущен. Новые возможности пошли не в пользу, а во вред. Дай людям волю, и они угробят друг друга. Что делать в такой ситуации?.. Верно: заморозить эти возможности. В буквальном смысле! И с самых первых лет семнадцатого века начинается сильное похолодание, и длится оно целых триста лет. Поначалу ведовские процессы по инерции еще идут, костры пылают, но это уже маразм, следствие войн и потрясений… А магические способности в массе стали стираться. По сравнению с тем, что было, у людей нового столетия не осталось, похоже, совсем ничего. Так что всего один путь и остался у них – покорять мир с помощью науки и техники. И этот путь оказался очень успешным. И вот вместе с похолоданием – которое, кстати, было настолько сильным, что 17–19 века называют малым ледниковым периодом – технический прогресс пошел гигантскими шагами. Одно время кому-то показалось, что в лице этого прогресса человечество нашло золотой ключик и теперь решит все свои проблемы… но это были, конечно, наивные мечты. Прогресс шел полным ходом, выдавал все новые чудеса: автомобили, самолеты, радио, кино, и люди, кажется, уже устали удивляться всему этому – а мир незаметно шел к катастрофе. И она случилась в 1914 году. Вновь человечество не справилось с собственной силой, на этот раз научно-технической.

Я глубоко убежден, что годы с начала Первой мировой войны до конца Второй мировой были провалом цивилизации, увлекшейся прогрессом и превратившим его из средства в цель. Когда сила и прибыль становятся смыслом жизни, жизнь превращается в оборотня. Все, что казалось таким прогрессивным, перспективным, вдруг обрушилось, пошло кувырком… и когда Вторая мировая кончилась, это самое прогрессивное человечество обнаружило себя у разбитого корыта.

Но времени осмотреться, всерьез подумать не было. Политика диктовала свои условия: кто кого – и середины нет. А единственное средство развития?.. Правильно, все тот же прогресс! И после войны взлетела еще одна техногенная волна: кибернетика, электроника, ядерные технологии, космос – все это понеслось и достигло пика к началу семидесятых готов.

Я готов биться об заклад, что именно тогда темпы техногенной эволюции достигли пика. Потом пошло замедление. Доказательства? Легко! Почти вся техногенная среда, в какой мы живем сейчас, имелась и тогда. Космонавтика, атомная техника, авиация, автомобили, телевидение… все то, что определяет нашу жизнь, имелось и тогда. Да, оно было похуже, погрубее, и его было меньше – но это не принципиально. Пожалуй, есть одна лишь сфера, где произошли огромные изменения – это, понятно, информатика. Компьютеры, интернет… здесь, слов нет, рывок гигантский. Но сейчас и здесь наметился тупик. Дальше прогрессировать бессмысленно, в том числе и в экологическом плане: то, что технический прогресс стал приносить больше вреда, чем пользы, заметили еще в эпоху пика, на рубеже 60-70-х годов… Словом, не буду повторять банальности, вывод ясен: научно-технический прогресс как магистраль эволюции себя исчерпал. Все!

Ну, а теперь посмотрим, как это совпадает с поведением нашей родной планеты. Ну, то, что мы вот уже лет пятнадцать видим явное потепление, абсолютно ясно, тут ничего доказывать не надо. Но любопытно другое: метеорологи начали отмечать повышение температуры в северных широтах… когда бы вы думали? Да с 20-х годов прошлого века! Конечно, на обывательском уровне этого никто не замечал, но это было. Было, подступало год за годом… и вот количество перешло в качество. Сегодня без всяких метеостанций всем ясно, что климат стал намного теплее.

Ну, и теперь выводы! Полагаю, они ясны. При потеплении в культурно развитых обществах инициируются магические способности людей, хотя так и не удалось использовать этот потенциал позитивно. Когда не получилось это в предпоследний раз, пришлось все нивелировать, чтобы народ друг друга не перебил. Пошло похолодание, а вместе с ним технический прогресс, позволивший человечеству более-менее нормально развиваться. Но вот и здесь подступило пресыщение: негативные последствия стали перевешивать пользу. Земля поняла это еще сто лет назад, когда люди о том думать не думали, и не спеша стала готовить потепление, чтобы оно стало очевидным к моменту окончания эры НТП. Так и вышло! Все, что можно выжать из развития техники, выжато. Это, кстати, и подтверждается характером развития современной науки: на первый план выходит генная инженерия, которая по сути ближе к магии, чем к классической науке… Почему? Так вспомним наши определения: наука воздействует на мир через ряд посредников, в виде логики и техники. Ведь что такое техника на практике, подумайте-ка сами! Это такой волшебный костюм, дающий нам силу, согласны? Ну, например, автомобиль. Его салон, органы управления – кресло, педали, руль – все это как бы «заточено» под тело человека. Сел, руки на руль, ноги на педали – и машина как бы приросла к тебе, ты надел ее на себя и превратился… ну, хотя бы в кентавра. Сказка! А представьте, вот летчик садится в боевой самолет – ну чем не дракон?!.. То есть, прогресс это такой техно-карнавал, где каждый может превратиться то в кентавра, то в дракона, то еще в кого-нибудь.

Но! Очередное наше «но». Эти наши техно-костюмы прирастают к нам временно: сел в машину – кентавр, вышел – все, сказка кончилась, остался хилый человечек. Ну, а магия предполагает модернизацию изнутри, в самой психобиологии человека. Чем генетика и занимается. Ну и скажите после этого, что она не магия!..

Глава 3

1

Докладчик умолк на секунду, постоял, улыбнулся грустно.

– Мы с вами живем в интересную эпоху, – сказал он. – Когда кончилось малое оледенение, а с ним и развитие человечества за счет техники. Кстати! Я считаю, что когда-нибудь на новом уровне техника свое слово еще скажет – мне в ней видится что-то не временное, но вечное… но это потом. А сейчас перед человечеством вновь вырисовывается путь раскрытия наших магических способностей. Удастся это – и возможно, перед нами откроются неведомые измерения, обитаемый мир, до сих пор нераскрытый, вдруг развернется как цветок, и мы увидим такие огромные пространства, о которых раньше и не подозревали… Но вопрос в том, сумеем ли мы верно воспользоваться этим окном возможностей. Здесь у меня есть немалые сомнения. Я…

Докладчик осекся и не закончил. Поспешил закруглить лекцию совсем:

– Ну вот, пожалуй, это все, что я хотел вам сказать. Вопросы?

Вопросов не было. Лица у стариков были старательные, они честно пытались понять сказанное, но видно, оно оказалось для них слишком сложным. Юрий ощутил досаду: все же он рассчитывал, что какой-никакой, а отклик будет. Ну, вот хотя бы тот седовласый… Юрий мельком глянул на него, но тот был совершенно спокоен.

Тем не менее, Лосев ощутил, что продолжение следует. Это его приободрило, он благосклонно принял приглашение организаторов на чаепитие, прошедшее очень мило.

Когда он вышел из особнячка, был уже настоящий вечер. Юрий не спеша побрел по тротуару… тут-то его и окликнули:

– Юрий Дмитриевич!

Он обернулся, уже зная, кто это.

Тот самый седовласый, с вежливой улыбкой.

– Здравствуйте. Я был на вашей лекции… – и далее все по порядку, представился, кратко, но веско указал на свое служебное прошлое. Познакомились. Геннадий Тихонович не стал тянуть дело в долгий ящик:

– Юрий Дмитриевич! Мне показалось, вы что-то не договорили. Не решились. Или я ошибся?..

Лосев улыбнулся проницательности старого чиновника:

– Пожалуй, нет. Не ошиблись. Но я хочу сказать, что это всего лишь гипотеза. Многое говорит в ее пользу, но прямых подтверждений нет. Поэтому…

– Ничего, – перебил Никонов. – Мне этого достаточно.

И Лосев сразу ему поверил.

2

Изыскания Юрия Лосева постепенно привели его к такому выводу, какого он сам от себя не ожидал. Он решил выяснить, в каких местах Земли потепление особенно должно работать на инициацию человеческих сверхспособностей. Для этого пришлось перелопатить кучу материала – но всякий труд вознаграждается. Среди тонн пустой словесной руды замерцали драгоценные золотые искорки.

Прежде всего, он убедился, что не имеет смысла искать в крайних климатических условиях – все-таки это экзотика. Обратился к умеренным широтам. По мере исследования стали отпадать приморские местности со сравнительномягким климатом: там все не так уж изменилось. Внимание переключилось на континентальные регионы… и среди них пошел естественный отбор. Места с очень уж резко континентальным климатом оказались неподходящими, ибо там, напротив, условия оставались слишком суровыми… Короче говоря, надо было выяснять, где климат поменялся в наиболее благоприятную сторону. И Лосев стал аккумулировать и анализировать множество факторов.

И чем дальше он исследовал, тем больше росло его удивление. Он ничего не подстраивал, просто искал, работал – и круг поисков устойчиво сужался вокруг его родного города. Ну, во всяком случае, вектор явно указывал на юго-восточную часть Европейской России, Поволжско-Уральский регион. И наверняка здесь и помимо Лосева есть люди, догадывающиеся о том же, о чем и он, а возможно, и одаренные, уже почувствовавшие свою необычность. Но все они еще разрознены, никто не знает друг о друге, а кто-то, может, и боится прослыть белой вороной, а попросту говоря – сумасшедшим. Да что тут долго за примерами ходить, сам-то ты, Юрий Дмитрич, много ли говоришь…

Он стал всматриваться и вслушиваться в себя, и через какое-то время мог честно сказать: да! Есть такое дело. Немного, но есть.

Он стал чувствовать окружающее. Просыпался – и знал, удачным или неудачным будет день. Он научился улавливать настроения людей, предчувствовать опасности. Один раз, садясь в автобус, он ощутил, как его кольнуло нехорошее предчувствие, он поспешил выйти, подождал, поехал на другом. И увидел: тот автобус попал в ДТП, кому-то из пассажиров перевязывают разбитую голову…

Так гипотеза стала ближе к реальности, однако Юрий отлично понимал, насколько все еще шатко. Он очень осторожно попробовал завести разговоры кое с кем из коллег, встретил непонимание, ушел от темы. Подумал: надо бы потолковать с философами… но он знал их плохо и соваться со своими идеями не рискнул.

А тут и подвернулась эта самая лекция…

3

Оба они, и Лосев и Никонов, поняли, что нашли друг друга. Совсем разные люди, они отлично дополняли один другого. Идеи первого и организаторский опыт второго создали отличную базу.

– Геннадий Тихонович! – кипел мыслью Лосев. – А что, если нам дать объявление в газету? Якобы экстрасенс проводит сеансы… и так далее. Сейчас таких объявлений тьма, народ валом валит. Вот и мы изобразим, что работаем волшебниками. А сами будем приглядываться: кто реально на что способен. Верно?!

Геннадий Тихонович, улыбаясь, качал головой:

– Нет. Неверно. В этом случае если кто и повалит, так это озабоченные женщины, кому надо мужика приворожить-отворожить. Нет, здесь надо другим путем действовать…

И разъяснил, каким. Мы ведь уже в двадцать первом веке живем, слава Богу! Интернет под рукой. Надо пройтись по темам: странные случаи из жизни, странные и загадочные места… работенка муторная, но уж Юрию Дмитриевичу, человеку науки, не привыкать: нормальные трудовые будни интеллектуала. Просеять, проанализировать – и найти те самые крупинки золота.

Лосев воспринял идею с энтузиазмом. Теперь, приходя домой с работы, он погружался в Сеть, находил нужные сайты и до одури читал откровения людей о необычном и загадочном, случившемся в их жизни. Некоторые из этих историй были явно выдуманы, ясно, что человек тужился желанием соригинальничать, но в большей части, несмотря на однообразие: призраки умерших родственников, домовые и т. п., несмотря на неумелость описаний – чувствовалась настоящая, пережитая правда, и читать было интересно.

Работа дала плоды: в потоке информации Лосеву удалось отыскать двух земляков. Один, правда, оказался человеком несерьезным, зато другой…

Вот с другим и решили познакомиться поближе.

Установить адрес через возможности Никонова не составило труда. Чем сам адресат был немало удивлен. Впрочем, искатели тоже.

Почему-то они думали, что пишет человек не старше средних лет – возможно, потому, что старшее поколение с интернетом не очень дружит. Но встретили они пенсионера, бывшего снабженца, полжизни просидевшего на одном месте, в какой-то автобазе или автоколонне, шут ее знает…

Понятно, что это и был тот самый Кузьмич.

Поначалу он отнесся к гостям отчужденно, даже взялся отнекиваться: ничего, мол, не писал, да и вообще какой там интернет?! Что за зверь такой, сроду не слыхал… Но опытный Никонов уловил в словах ровесника явную шаткость и поднажал на это. Долго тягаться с чиновником-профи снабженец не смог и начал поддаваться.

Не сразу – постепенно, туго, с подозрениями… Потом выяснилось, что он их принял за агентов спецслужб или за мафию, порядком струхнул. И лишь достоверно убедившись в прямых намерениях гостей, рискнул открыться.

Так у них все и сложилось.

Кузьмич обнаружил в себе нечто необычное еще в школе, где он был самым средним учеником. Заметил он за собой какую-то удивительную везучесть. Учителя как нарочно стали спрашивать его то, что он знал, а чуть после он и вовсе стал предугадывать, спросят ли его и на каком уроке – и уж, конечно, ни за что бы не смог объяснить, как происходит такая угадайка. Просыпался утром – и знал. И так маленький Саша, которого еще никто и не думал звать Кузьмичом, приноровился к школьным требованиям и стал учиться вполне прилично, даже приятно удивил учителей, его стали ставить в пример…

Но он сам не очень обрадовался. Поговорку «дуракам везет» он воспринял не то, чтобы буквально, но правильно, по-взрослому. Он понял ее так: не высовывайся! Не хвались удивительным даром, ты сам не знаешь, к чему он может привести. Не спеши. Пусть все идет, как идет.

Много лет спустя взрослый Александр Кузьмич не раз дивился тому, как он, мало что понимая и соображая, так точно вник в суть дела. Ну, а дальше и вправду все пошло, как пошло. Саша поступил в техникум, отслужил в армии, вернулся, женился… Оказавшись в отделе снабжения автотранспортного предприятия, так и остался там на всю жизнь. Дети выросли, разъехались, жена умерла… Старик остался один и зажил тихой, никому не интересной жизнью.

Так это выглядело внешне. А что же происходило в неведомой миру глубине? О, там творился целый параллельный мир, о котором не знала ни одна душа, включая жену и детей. Правило «Не высовывайся!» можно было бы выбить на личном гербе Кузьмича, если бы таковой имелся. Ни словом, ни взглядом, ни намеком он не выдал своего таланта, который он неустанно оттачивал – и добился немалых результатов.

Его стало необъяснимо тянуть в те или иные городские места. Разные, но чем-то похожие сочетанием городской и природной среды. Это могли быть парки, скверы, могли быть старые, давно обжитые дворы, уютно заросшие зеленью. Кузьмич мог зайти туда, присесть на лавочку или просто так постоять, посмотреть… И он явственно ощущал, что место вливает в него силу, побывав там, он чувствовал себя значительно лучше – методом проб он установил несколько таких мест, куда регулярно и наведывался подпитываться энергией.

Энергия работала. Кузьмич начал чувствовать людей, в том числе и ему подобных. Шел по улице – и чувствовал. Сперва смутно, затем все более отчетливо. Слабенькие токи, впрочем, шли едва ли не от каждого встречного, все дело в том, чтобы встретить тех, у кого дар сильно выражен… А такие почти не встречались.

Почти! За годы работы над собой Кузьмич встретил четверых. Двух мужчин и двух женщин. Он понятия не имел, кто эти люди, и не решился подойти ни к кому из них, и так никого больше не встречал.

Но это было не главное.

Главное – Кузьмич вряд ли бы смог выразить это, но осознал глубоко, всерьез – что видимый нами мир всего лишь поверхность, декорация мира настоящего, многомерного, и те места, что так влекли его – в них плотность ширмы меньше, там чувствуется, как под тонкой оболочкой ходят грозные энергии… и таким людям как Кузьмич, дано прорвать ее – где тонко, там и рвется.

Это Кузьмич осознал твердо… но на том его открытия и кончились. Он мог угадывать людей, он чувствовал дыхание таинственных пространств за тонкими преградами… и так дни, месяцы и годы. Странный мир, дав о себе знать, никак больше не приближался к исследователю. Тот ждал – ни ничего больше не было.

Тогда-то он и решил сделать осторожный вброс в интернет. Освоил Сеть с помощью соседа-студента, а дальше с Божьей помощью…

3

Теперь, когда Лосев, Никонов и Кузьмич нашли друг друга, дело пошло бодрее. Как-то само собой сразу сложилось так, что общее руководство взял в свои руки Геннадий Тихонович. Это было справедливо. А Лосев с Кузьмичом пускались в странствия по городу.

Интуиция Кузьмича была куда лучше. Когда он определял перспективного человека, в дело вступал Юрий Дмитриевич. Интеллигентный, обходительный, он в большинстве случаев умел найти контакт, разговорить человека, направить разговор в нужное русло… Если же контакта не возникало – собеседник смотрел настороженно, подозрительно – Лосев никогда и не настаивал. На нет и суда нет. И уходил.

С заинтересованными он продолжал работать. Как правило, это оказывались люди, и сами что-то почуявшие, слова Юрия Дмитриевича попадали на уже подготовленную почву. Ну, а затем неофитов начинал умело обхаживать Никонов, после чего картина жизни приобретала для них законченный вид.

Так постепенно сложилась организация. Ее цели, если правду сказать, до конца не были ясны и самим отцам-основателям. Не раз Лосев с Никоновым сиживали тет-а-тет, размышляя на эту тему. В общем-то, ясно было, что они, возможно, стоят у истоков нового человечества – но что это будет за новый мир, и что им самим там придется делать?.. на эти вопросы у них ответа не было. Двигаться к политической власти? Геннадий Тихонович прекрасно понимал, что начни они это сейчас, как все всплывет, и государство подомнет их под себя, неважно в какой форме. А ему, Никонову, этого решительно не хотелось. И потому мозговые штурмы завершались расплывчато-сдержанно: пока набираем обороты, а там посмотрим.

Когда число избранных перевалило за двадцать, Никонов осознал, что отделаться дежурным «там посмотрим…» уже не выйдет. И решил объявить общий сбор.

Светиться никому не хотелось. И с учетом конспирации договорились выехать в выходной день за город – со стороны как будто некое предприятие проводит корпоратив… И вот чудесным майским утром восемнадцать человек (всех собрать не удалось) углубились в лес и вскоре нашли уютную поляну, скрытую от лишних глаз.

Там и состоялось то, что после иронически назвали «первым нелегальным съездом партии». Восемнадцать человек. Почти никто никого не знал. Но все легко нашли контакт, возникли первые улыбки, смех – и минут через десять казалось, что это и в самом деле корпоратив сослуживцев. В дебатах скоро выяснилось, что у каждого есть свои «места силы», причем эти места практически совпадают! В итоге установили, что в городе и ближайших окрестностях таких мест семь. Тут же родилась идея: не бродить по улицам, отлавливая себе подобных, а контролировать эти места, которые сами будут притягивать к себе других одаренных. Это вызвало взрыв энтузиазма, да и вообще все реально ощутили, что это такое, когда количество переходит в качество: оказавшись среди своих, каждый, по-разному переживавший в одиночестве странную непохожесть на других, ощутил, что в компании его дар вспыхивает с новой, незнакомой прежде силой. На какую-то секунду Геннадию Тихоновичу – смех и грех! – показалось, что он, должно быть, чувствует то же, что и Бог, когда сотворил мир и увидел, что этот мир зажил своей, отличной от создателя жизнью.

И в ту же самую секунду Никонов ощутил не столько радость творения, сколько смутную тревогу, еще не зная, куда повернет жизнь.

Она повернула так, что Геннадий Тихонович вскоре ощутил себя всадником на дикой лошади, несущейся неизвестно куда. Команда посвященных работала растущим фронтом: идея о привлечении новых через «места силы» оказалась вполне работоспособной. Действительно, необычных людей рано или поздно судьба приводила к этим местам, и они естественным путем оказывались в объятиях Консорциума, как с чьей-то легкой руки стали называть сонм одаренных. Его состав рос.

Теперь члены Консорциума общались независимо от отцов-основателей. На съезде-то все дружно, голос в голос пели песню о единстве действий, один за всех и все за одного и т. п. – сами отцы, прежде всего Кузьмич, почуяли, что дело завернется посложнее, чем хотелось бы.

Так оно и вышло.

На «съезде» трудно еще было понять, кто есть кто. И может быть, не там это началось. «Это» – раскол в сообществе, отделение группы лиц, решивших, что они и без всяких старших наставников добьются своих целей. А эти цели… точнее, цель – власть. Сначала тайная, а там и явная.