Текст книги "Агасфер. Вынужденная посадка. Том II"

Тот только молча кивнул.

– Ну, выбирайся! – Егор опустил вниз узкую лестницу. – Давай-давай, дядю не бойся! Дядя сейчас смирный, как бычий цепень в горшке! Он сейчас соображает – как сам в колодец определяться будет – ногами или вниз головой, без лестницы!

Балагуря для поддержки духа мальчишки, Егор не забывал посматривать по сторонам. Подхватив Кирилла, поставил его рядом с собой, ощупал плечи, бока, ноги.

– Так что, Кирилл, с дядей-то делать будем? Обижал он тебя, нет?

– Нет, уши драл только…

– Ну, это до свадьбы заживает обычно, – улыбнувшись мальчишке, Егор повернулся к Проперухину. – Ну-ка, не дай дураком помереть, скажи! Любопытный я очень: ну, украл ты пацана. А как хотел лапки-то на клад наложить свои пакостные? Отец-то его ведь сдал уже все заказчику!

Проперухин молчал, угрюмо размазывая по лицу кровь из разорванных ноздрей.

– Проперухин ты и есть Проперухин, – вздохнул Егор. – Всю жизнь пропираешься. Ладно, прыгай в колодец сам! Помогать не стану. И запомни, обмылок: сюда скоро товарищи из полиции подъехать обещались. Не вздумай им мой словесный портрет обрисовать! Или на очной ставке, не дай бог если встретимся, опознать! Я ведь потом тебя из-под любых нар выковыряю! Веришь? Ну, сигай!

Обняв Кирилла за плечи, Егор направился к дороге.

Алдошин кинулся к сыну. Обнимал, тряс за плечи, целовал и успокаивал. Егор откатил дверь автобуса, одобрительно осмотрел десантный пулемет. Вынул телефон, набрал номер:

– Семен, ты? Можешь говорить? Ну, у нас тут полный ажур, так что служивых можешь больше не задерживать… Ага, все в норме. Меня Миша до моста подвезет, а ты там подхватишь. Лады? «Тундру»-то сильно изуродовал? На ходу машинка? Ладно, прорвемся!

Отключился, сунул пулемет Кроту в руки.

– Держи свой раритет, бизнесмен! Не пригодился, как видишь! И дуй давай отсюда, товарищи лягавые скоро понаедут! Парни, поехали!

29

Самсонов уже и сам не помнил, когда в последний раз он спал нормально, по-людски – с вечера и до утра. Мешал уже выработавшийся джетлаг – красивое, хлесткое на слух английское слово, услышанное Абвером от приглашенного для консультации неврологического светила. Слово, однако, обозначало мерзкий сбой биологического цикла человека из-за частных смен часовых поясов.

Медицинское светило пространно рассуждало на эту тему в течение получаса, давало нудные и малореальные рекомендации типа постараться спасть в полетах, либо отдавать предпочтение полетам в меридианальном направлении, нежели в перпендикулярных меридианам направлениях. Сунув светилу причитающийся ему конверт с гонораром, Абвер закрыл за ним дверь и с облегчением плюхнулся в глубокое кресло, поближе к квадратной бутылке с напитком цвета янтарного меда.

Да что все эти доктора понимают в состоянии человека, живущего в состоянии постоянно натянутой струны! Причем натяжение этой внутренней струны должно соответствовать выбранной самим человеком чистоте его жизненной ноты. В любом часовом поясе! Расслабишься, сфальшивишь – что ж, здоровый сон, может, и обретешь. Но потеряешь гораздо большее.

Скоро, очень скоро он покончит и с джетлагом и со всеми прочими десинхронизациями в своем организме. Надо только взять себя в руки и пережить «фазу окукливания», как он сам ее определил. Обрубить все связи, все знакомства, включая даже самые полезные. Выждать положенное время в темном и тесном коконе – с тем, чтобы в один прекрасный день разодрать мерзкую оболочку и выпорхнуть из него в новом мире, с новыми знакомствами и связями. И конечно, с новым избранным ритмом жизни. Неторопливым и биологически – хе-хе! – сбалансированным.

Из всего нынешнего окружения терять Семена было жальче всего. Больше пяти лет он был надежной опорой и доверенным помощником. Абвер свыкся с ним, он доверял ему – настолько, насколько само понятие доверия определяет границы человеческих отношений. Он несколько раз ловил себя на мысли о том, что не нарушить ли «законы жанра»? Не захватить ли с собой в новый мир этого непритязательного мужичка? Ведь как бы там ни было, но телохранители и помощники потребуются и там, в новом мире… Пока еще найдешь нового, пока определить – стоит ли новый человечек твоего доверия?

Но пока Абвер колебался, Семен сам выбрал свою судьбу. Он посмел поставить знак равенства между боссом, собой и разменной пешкой по имени Миша Алдошин. Как он сказал в последнем телефонном разговоре? «Это же наш человек!» И мягко попрекнул: не по-людски, мол, своих бросать… «Наш человек», «свои люди»… Тьфу, слюнтяйство какое!

Закончив тот разговор с Мезенцевым, Абвер уже принял решение. Он выключил телефон личной связи с Семеном, вынул из него сим-карту, батарею и все по отдельности выбросил в разные урны на разных этажах гостиницы, в которой провел последнюю неделю. Днем раньше он точно так же оборвал связь с Алдошиным. Завтра утром он добросовестно оплатит счета и съедет из гостиницы на частный адрес.

Абвер хлебнул выдержанного бренди и достал из портфельчика еще несколько мобильников с наклеенными для памяти стикерами-ярлычками. Три телефона пока связывают его с Южно-Сахалинском. Два из них отправятся в утиль послезавтра, третий, бог даст, днем позже.

Еще четыре трубки – местные, якутские «подвязки». Один мобильник – прямая связь с местным крупным специалистом в области электронной безопасности и всяких там подслушек-подглядок. Этот спец освежил имеющуюся в памяти Абвера информацию о всяких там мерах безопасности и даже сказал кое-что из того, что Самсонов просто не знал или напрочь забыл. Неприятно, конечно, но полезно знать, что даже выключенный сотовый телефон способен «предать» своего владельца. Особый служебный сигнал, посланный на выключенный мобильник с базовой станции, способен включить в нем микрофон и сделать достоянием всех, кому доступна такая аппаратура, все приватные разговоры владельца «сотика». Стало быть, если не желаешь быть преданным – не только выключай свою мобилу, но и доставай из нее батарею.

Особая тема – система распознавания голоса абонента.

– Неважно, с какого телефона ты выходишь в эфир, – бурчало электронное светило, упорно «тыкающее» всем без исключения клиентам. – Если у оперов есть твоя фонограмма, то аппаратура вычленит твой голос в течение максимум 180 секунд. Тут даже специальный криптотелефон со встроенными системами шифрования не помеха – просто это будет не 180, а 400–500 секунд, в зависимости от сложности системы шифровки. Значит, дядя, какой вывод сделаешь из сказанного? Правильно, дядя: говори не более двух минут – на всякий случай, понял? Не закончил разговор – лучше прервись и перезвони. Для гарантии – с другого мобильника, усек? Хочешь приватности – забудь о дешевой экономии…

Самсонову страшно хотелось показать спецу-электронщику приобретенную в Сан-Франциско «игрушку» – систему подключения к спутникам. Не похвалиться – боже упаси! Хотелось узнать мнение компетентного, видать, ухаря-айтишника относительно конфиденциальности такого подключения. Но Абвер сдержался, рассудив, что афишировать без нужды такие вещи не следует. Тем более что в решающий день икс спецу-электронщику была отведена весьма важная и ответственная роль.

Еще две местных мобилы обеспечивали связь с людьми, работающими каждый по своей части плана завершающего этапа операции «катана». Причем Абвер, исповедовавший признак разумной достаточности, целиком в план ни одного из них не посвятил. Один из деятелей купил фургончик «газель» и арендовал для ее хранения изолированный бокс в гаражном кооперативе. Другой, получив от Абвера ключи от бокса, довел «газель» для требуемых кондиций. Тот и другой, не зная друг о друге, были готовы в назначенный день сесть за руль фургончика и сыграть свою роль.

Четвертый якутский деятель вызывал у Абвера больше всего сомнений, ибо был наркоманом со стажем. Однако человек, порекомендовавший москвичу этого торчка, гарантировал, при соблюдении всех мер предосторожностей, быстрое и точное выполнение им своей роли. Ну, а потом… Потом шприц с лошадиной дозой зелья решит все проблемы с торчком – причем его же собственными руками, как говорится…

С Москвой Абвер из Якутска не связывался. Однако оставленные им инструкции верным людям должны были свято выполняться. И Самсонов уже опосредственно, через Кипрский и Гонконгский банки, уже получал информацию о том, что незаметный вывод значительной части его активов из столичных банков уже начался. Что ж, жалко, не «все до донышка» выскрести удастся, что сколочено в этой стране. Но это, правда, только в том случае, если уходить придется под вой сирен и при активных заградительных мероприятиях на границе. Однако Абвер очень надеялся, что его тщательно разработанный план ухода сбоя не даст.

Эти его надежды были не слишком поколеблены даже старым «контактом», обеспечившим Абверу возможности для установления всех новых связей – Толей Закрайским. Толя, отсидевший в свое время лет этак 15, вышел на свободу в середине лихих девяностых, в Москве в то же время появился мимоходом. Походил по столице, «пообнюхался», старых криминальных связей восстанавливать не стал и уехал потихоньку туда, где и сидел предшествующие 15 лет, в Якутию. Случайная предотъездная встреча в столичном ресторане со старым знакомцем, Владиславом Самсоновым, была тем самым «мостиком в будущее», который нынче так пригодился Абверу. В Москве он выручил Толю Закрайского, давши ему «на развод» десяток миллионов стремительно обесценивающихся рублей. Для Толи сам жест оказался дороже реальной стоимости «хрустов», за ним остался должок – чем Самсонов и воспользовался, приехав нынче в Якутск.

Толя Закрайский нынче «командовал» здесь неким некоммерческим (во всяком случае, по уставу) фондом. Сидел тише воды ниже травы, был приглашаем на все официальные торжества и мероприятия властных структур, в последние три-четыре года неизменно получал звания «благотворитель года». Однако, судя по привлекаемым старым связям, продолжал в тиши своего фонда «крутить старое кино» и неспешно сбивать на старость тугую копейку.

Выслушав про нужды залетевшего в Якутск старого знакомца, ничего не стал выспрашивать. И в долю не стал проситься. Обещал обеспечить все – намекнув (правда, достаточно категорично) про скудость оборотных и операционных средств возглавляемого им некоммерческого фонда. И уже через пару дней, узнав от своего бухгалтера о поступившем на банковский счет фонда пожертвовании столичного знакомца, сам позвонил Абверу и пригласил его на завтрак в непрезентабельный загородный мотель.

Завтракал Толя Закрайский, несмотря на впечатляющее меню ресторанчика при мотеле, гречневой крупой, залитой с вечера кефиром. Заказ москвича – скромный омлет с беконом и кофе с капелькой арманьяка – вызвал у якута неодобрительную гримасу – будто тот заказал с утра полдюжины лобстеров с устрицами и бутылкой столетнего коньяка. Совсем спятил старик, подумал весело Абвер. Спасибо, что хоть вслух не попенял…

Дохлебав свою отвратительную бело-коричневую мешанину, Закрайский облизал ложку и заговорил:

– Все, что просишь, Влад, то тебе и будет. Может, кое в чем и отказал бы – да свои должки я помню. Так что бог с тобой, друг мой московский. Люди все надежные, гвозди – не люди! Ну, торчка я в виду не имею. И что с ним будет – не знаю и знать не желаю. А вот остальных прошу и заклинаю беречь, Влад! Рассчитайся с ними по-божески. И не думай о том, что кто-то вслед тебе гадость скажет или сделает. Пока я живой – не будет такого в Якутске! И еще, Влад: встречаться нам с тобой больше не надо. Если что не так пойдет – я сам тебя найду. А меня не ищи, лады? Я с тобой нынче в расчете, «оборотку» вернул с процентами. Ну, пока, Влад! Дело ты задумал высокое, дай тебе боженька все спроворить, как тобой и задумано.

Старик тяжко поднялся и, поддерживаемый под руку секретаршей, неспешно удалился.

Та же секретарша через недельку пребывания Самсонова в Якутске неожиданно нашла его в ночном клубе. Ни слова не говоря, жестом попросила зажигалку, присела на краешек стула и развернула на столе перед Абвером четвертушку бумаги:

«Тобой очень стали интересовался местные и московские Товарищи. Особенно столичные интересные, интеры, говорят. Нюхают. Если наследил, подтирать за собой надо. Конкретного ничего не слыхать, но санкцию на прослушку усиленно просят. Учти. Недельку насчет отказа на санкцию гарантирую, больше не смогу. Извиняй».

– Все? – нелюбезно поинтересовалась секретарша. И, не дожидаясь подтверждения, скомкала бумажку и подожгла ее собственной, извлеченной из сумочки зажигалкой.

– Что я могу предложить прекрасной даме? – спохватился Абвер. И, понизив голос, поинтересовался. – А на словах ничего не просил передать?

– Ты о чем это, мальчик? – процедила секретарша. – Я дама ангажированная, для танцулек вот тут сколько «лебедей» крутится. Спасибо за огонек, дядя! Чао!

Женщина легко поднялась со стула и исчезла в сполохах бушующей в зале цветомузыки.

Самсонов посидел еще несколько минут, рассеянно тыча кончиком сигареты в горстку пепла, оставшуюся от записки Толи Закрайского. Значит, он каким-то образом попал под наблюдение. Привлек внимание. Где-то произошла протечка информации. Насколько серьезная?

Качественно обдумать ситуацию в ночном клубе было невозможно: в уши назойливо била громкая музыка. Самсонов поднялся, бросил на стол пару купюр и направился к выходу.

Швейцар у входа мгновенно организовал машину. Пока ехали по полупустым улицам Якутска, идея реакции на предупреждение Закрайского у Самсонова окончательно созрела. Поднявшись в свой номер, он достал из портфельчика ни разу не использованный телефон, вставил в корпус батарею, новую симку, однако звонить решил не из номера, а с пожарной лестницы – береженого и Бог бережет, как говорится.

В Москве еще был ранний вечер – очень хорошо, значит, все нужные люди будут на месте. Главное – не забывать про 180 секунд!

Абвер набрал номер одного из своих столичных офисов, и дежурный секретарь мгновенно соединил его с нужным человечком.

– Костя, слушай меня внимательно! Подними все свои связи, но к завтрашнему утру у тебя должен быть выигрышный сертификат на красивую загранпоездку. На две персоны, по типу «Все включено!». Завтра утром позвонишь жене Дмитрия Сергеевича, извинишься, что закрутился и не передал ей сертификат раньше. Умоляй ее, чтобы она заступилась за тебя передо мной, свирепым начальником. Все понял? Сделаешь? Да какая разница – Испания, Гавайи, Майами – все равно! Ну, давай! Поднимай своих мокрощелок туристических, пусть отрабатывают. У меня все!

Абвер поглядел на свой хронометр: 110 секунд. Неплохо! Сменил сим-карту, прислушался: на лестнице было по ночному времени тихо. Набрал еще один номер, досадливо поморщился: абонент занят! Припомнил второй номер – ага, гудки пошли!

– Зоинька? Это Владислав приветствует, я совсем ненадолго оторву вас, радость моя! Как вы, как Дмитрий Сергеич? Да-да, в делах с утра до ночи, я знаю. Зоинька, так вы раковину-то мне привезете сувенирную? То есть как какую?! С Мальдив или с Канар, я уж и не помню, грешник… Это такие чудные райские места, Зоинька, куда я никак не могу добраться из-за своих дел проклятых! Погодите, Зоинька, как это вы не в курсе? Я же своему помощнику, Константину, велел сразу же отвезти вам сертификат на поездку с открытой датой… Да, мне прислали партнеры сертификат на две персоны, со всеми включениями, как говорится! Зоинька, я его уволю без выходного пособия, этого негодяя Костю! Сейчас перезвоню ему, накручу хвоста! А потом вам, если не возражаете, ладно? Ну, все, целую пальчики!

Выкурив сигарету, Самсонов снова позвонил Зое. Уверил, что сертификат завтра утром будет ей доставлен с самым большим букетом роз. Передал привет супругу, и, дождавшись вежливого вопроса – как он сам-то, несчастный занятой человек, – громко вздохнул и с грустинкой пожаловался:

– Да все нормально, Зоинька! Все, если не считать того, что курируемые Дмитрием Сергеичем государственные служащие и в поездке бедным бизнесменам покоя не дают. Ну, да это ничего, Зоинька, у них ведь служба такая! Бдить, бдить и бдить! Значит, раковина экзотическая за вами, Зоинька? Ну и договорились! Грозному мужу привет! Нет, я ему не звонил – чего отвлекать государеву службу от важных дел! Ага, номер сменил, пока в поездке. Пока!

Закончив разговор, телефон Абвер отключать не стал. Если его расчет верен, то Зоинька, воодушевленная перспективой халявной поездки «за бугор», в настоящее время названивает мужу, делится радостью и требует, чтобы тот немедленно перезвонил «лапочке Владиславу Николаевичу» и лично поблагодарил его за чудесную возможность отдохнуть. Тем более что у «лапочки» какие-то там проблемы нарисовались… И если только «грозный муж» нынче не на заседании правительства или не в Кремле, то звонка от него надо ждать в течение пяти – десяти минут…

Вернувшись в свой люкс, Самсонов с удовольствием отхлебнул выдержанного коньяку и почему-то вдруг вспомнил об Алдошине. Интересное все-таки создание – человек! Его и обмануть-то несложно – сам рад homo sapiens обманываться. Показал ему квартирку московскую, посулил жуткие миллионы – и трудился, дурачок, в поте лица почти два года…

* * *

Настойчивая трель телефонного звонка вырвала Дворкина из сонной полудремы. Звонил из Москвы Зинкявичус. Извинившись на ночной звонок, тот пригласил Дворкина на шифрованный канал скайпа.

Едва проявившись на экране ноутбука, Зинкявичус начал с упреков:

– Неаккуратно работаем, Сергей Васильевич! У меня сейчас было пренеприятнейшее объяснение с министерским куратором оттуда, – Зинкявичус указал глазами куда-то наверх. – А вслед за этим звонил замминистра. Из этого напрашивается вывод о том, что наш подопечный каким-то образом почувствовал ваше близкое присутствие и пытается обезопасить тылы. Сбросить вас «с хвоста», Сергей Васильевич! Что скажете?

– Отто Валентинович, я и близко к Самсонову не подходил, клянусь! Только осторожно пытался собрать всю возможную информацию о его контактах у территориалов. Уверен, что «крыша потекла» у них!

– Сколько человек в Якутском управлении знают о вашем визите и объекте нашего интереса?

– О моей ведомственной принадлежности – только начальник и его первый заместитель. С Самсоновым «география» чуть пошире – задействованы розыск, «экономисты», Управление «К». Но для них я работник главка МВД, без конкретизации и НЦБ!

– Кто конкретно из УВД обращался в суд за постановлением на разрешение применения технических средств съема информации? Кого вы просили?

– Заместителя, Савоськина. Но тот, по-моему, подключал и генерала: судейские тут упертые донельзя! Требуют подробнейшую мотивацию…

– Сергей Васильевич, давайте начистоту: у вас там образовались конкретные мотивации для прослушки? Или вы так, на всякий случай, решили пошире «попахать» – авось чего и зацепится?

– Учитывая осторожность подозреваемого и наличие у него самых обширный связей, никакой конкретики у меня не было, Отто Валентинович. Она могла появиться, примени мы закон об ОРД в полном объеме. Извините, но хочу напомнить статью 8-у закона об ОРД: при наличии веских оснований мы могли бы самостоятельно принять решение о прослушивании телефонных разговоров, и лишь через двое суток поставить об этом в известность местные судебные власти…

– Я не хуже вас знаю законы, Сергей Васильевич! Но согласитесь, что гарантии результативности никто дать не мог! Вы не хуже меня знаете практику в этом вопросе. Проявишь самостоятельность и выйдешь в результате победителем – скупо похвалят. Но чаще-то бывает, что прослушка ничего не дает! И уж тут-то «черные мантии» на оперов всех собак спускают! Месяц отписываться бы пришлось!

– Отто Валентинович, я докладывал вам о чепэ в Южно-Сахалинске – о похищении ребенка Алдошина. Это имеет самое прямое отношение к делу Самсонова: мотивом похищения было требование информации о найденном сокровище императора. Том самом, которое заказал Самсонов! Извините, но если и это не было бы аргументом для судейских… Кстати: на острове мы с помощью Кирьянова легко взяли санкцию на применение технических средств съема информации у всех причастных лиц! И майор Щербак ухитрился вставить в список для судебного постановления даже Самсонова!

Зинкявичус улыбнулся, покрутил головой:

– Толково! Вот за это хвалю – кстати, а почему не доложили? И чем там дело-то с похищением кончилось?

– Первый рапорт ушел обычным порядком, по системе глобальной телекоммуникационной связи «1–24/7» около двух часов назад, Отто Валентинович…

– Понятно, я как раз на ковре был, у начальства, – лицо Зинкявичуса ушло с центра экрана – он искал у себя на столе папку с последними документами. – Ага, есть… Ну, что ж… Полагаю, вам не надо объяснять, что постановление федерального судьи имеет силу на всей территории Российской Федерации? Копия у вас имеется? Вот и поднимайте всех местных начальников, специалистов Управления «К». Немедленно!

– Так ночь тут, Отто Валентинович!

– Ничего страшного! «Сливать» информацию подозреваемому и жаловаться московскому начальству – тут они часов не соблюдают, засранцы! А я сейчас же звоню замминистра – он их тоже, думаю, «взбодрит»!

* * *

Видеоконференция подходила к концу. Ее участники в Москве, Якутске и Южно-Сахалинске как могли корректно воздерживались от взаимных упреков, однако усталость и напряжение последних дней давали о себе знать.

Заместитель министра раздраженно отшвырнул на край своего рабочего стола карандаш, и четыре экрана за много тысяч километров послушно повторили его жест.

– Я все же так и не понял, товарищи офицеры: имело место похищение ребенка в Южно-Сахалинске или нет? Кирьянов?

– Де-факто похищение было, однако де-юре этот факт подтверждения не получил и развития, таким образом, не имел товарищ генерал. Алдошин и его жена категорически отрицали данный факт. Возможности беседы с мальчиком нам предоставлено не было. Свидетелей нет, а возможные свидетели и участники преступления тоже ушли в глухую оборону.

– Вы разобрались с причиной опоздания на место происшествия оперативной группы?

– Так точно. Машина с опергруппой была переброшена с одного края острова на другой, – Кирьянов бросил быстрый взгляд на техника, обеспечивающего видеосвязь, и на всех экранах участников появилась карта юга Сахалина с зеленой точкой от лазерной указки. – Группа майора Щербака выдвинулась из Охотска в сторону областного центра раньше, чем была получена оперативная информация о похищении. Примерно на полпути она была переориентирована на поселок Таранай Анивского района. Это вот здесь, товарищ генерал, – зеленое пятнышко на карте сместилось в сторону. – Примерно в двадцати километрах от Тараная машина с опергруппой попала в спровоцированное ДТП и на двадцать пять минут была задержана. Прибыв на место предполагаемого удержания заложника, опергруппа застала на месте девять человек, в том числе предполагаемого похитителя Семенова и его ближайшего помощника Гордеева. Оба они имели на лице и теле свежие следы физического воздействия. Однако при опросе оба показали, что ссора произошла между ними. Похищение ребенка категорически отрицали. Опрошенные на месте рабочие строительной бригады подтвердили, что нанимали какого-то местного подростка из Тараная для очистки колодца и заплатили ему за эту работу…

– Стало быть, нет заявления – нет преступления, – покивал московский генерал. – Хорошо работают наши «оппоненты», ничего не скажешь! Вывод напрашивается вполне очевидный, товарищи офицеры! Мы имеем оперативную информацию о произведенных на Сахалине нелегальных раскопках. Имеем оперативные данные о том, что в руки «черных археологов» и их заказчика попали предметы огромной культурно-исторической ценности. Имеется рабочая версия о том, что данные предметы были успешно вывезены в загородный дом некоей фирмы, где были замаскированы в стандартные коробки с мороженой рыбопродукцией и отправлены на централизованный склад для дальнейшей отправки в неизвестном нам направлении. Преступники допустили одну-единственную оплошность: перессорившись, они украли у одного из фигурантов этого дела ребенка – очевидно, с целью оказания давления. Либо чтобы узнать точный маршрут отправки клада. И мы этой возможностью не воспользовались, инициатива была упущена благодаря какому-то дурацкому ДТП. Я правильно все изложил, полковник Зинкявичус? Ничего не упустил?

– Никак нет, все верно, товарищ генерал!

– Тогда объясните мне, господин заместитель начальника НЦБ Интерпола, почему в этом деле с самого начала была проявлена явно ненужная «самостийность»? Я мог бы понять вашу скрытность и нежелание поделиться с российскими коллегами оперативной информацией о готовящемся преступлении, если бы эта информация пришла к вам из штаб-квартиры Интерпола в Лионе. Но вы же получили донос – извините за прямоту! – от российского гражданина! И территориальные органы на местах могли быть своевременно уведомлены и подключены к этому делу. И реализация этого дела могла сегодня выглядеть совсем по-другому. Я слушаю вас, Зинкявичус!

– Ваши упреки в значительной их части принимаю, товарищ генерал…

– «Принимаете»! Ну, спасибо и на этом, – не удержался генерал.

– Тем не менее вы заставляете меня озвучивать вполне очевидные вещи, – невозмутимо продолжил Зинкявичус. – Вы же понимаете, что вопрос упирался в личность главного подозреваемого в деле. В Самсонова. Для вас, товарищ генерал, тоже наверняка не секрет, что господин Самсонов – без пяти минут сенатор Совета Федерации. У него не только огромные финансовые активы и участие в весьма громких имиджевых проектах нашего правительства. У него огромные связи в высших эшелонах власти. Один его звонок нужному человеку и дело рассыпалось бы, не успев начаться!

– Зинкявичус, меня ничуть не удивляют визгливые и малодоказательные митинговые доводы о «сращивании» коррупционеров и преступного элемента с органами власти, – отмахнулся генерал. – Но от вас, признаться, я таких «аргументов» не ожидал!

– А я, товарищ генерал, вполне ожидал вчерашнего звонка от вашего коллеги, генерала Симонова! Вчера вечером он в телефонном разговоре со мной прямо и категорически запретил «докучать» Самсонову! Запрет касался и нашего взаимодействия с Якутским УВД – надеюсь, что руководство управления найдет в себе мужество подтвердить факт вчерашнего звонка! И что самое удивительное, товарищ генерал – не далее как сегодня утром супруге генерала Симонова из подведомственной Самсонову структуры была передана вещественная благодарность за это вмешательство. Сертификат на двухнедельный люкс-тур на две персоны по странам Карибского бассейна.

Московский генерал принял удар достойно. Подвигав нижней челюстью, он тут же спросил:

– Якутск, Савоськин! Был такой звонок?

Помедлив, тот кивнул.

– Понятно. Ваше заявление принято к сведению, товарищ Зинкявичус. Разберемся. А пока предлагаю вернуться к нашим баранам. Сахалин: археологическая находка Алдошина, замаскированная в стандартную рыбную тару, находится в холодильнике «Сигнуса» уже двое суток? А графиком и транспортной схемой отправки оттуда рыбопродукции вы располагаете?

– Да, товарищ генерал. В период путины со склада-холодильника фирмы «Сигнус» ежесуточно уходит на материк от шести до двенадцати рефрижераторных железнодорожных секций. Кроме того, часть быстрозамороженной продукции отправляется оттуда морским путем – за рубеж в основном. И автомобильными рефрижераторами – в Хабаровск и Владивосток.

– Наиболее перспективные для нас маршруты?

– Все, что движется на Запад, в том числе и в Москву, товарищ генерал. У Самсонова на руках «горячий товар», ему нужно как можно быстрее сдать его заказчику и получить куш, – взял слово Дворкин. – Морской и автомобильный вариант, полагаю, можно исключить: слишком долго. Плюс «перевалки». Железнодорожная рефсекция – самое милое дело: идет практически с пассажирской скоростью, неделя – и в Москве. Оптовых получателей у «Сигнуса» там всего два. У них – свои тупики, свои холодильные емкости.

– Слишком хлипко, – покачал головой генерал. – У двух упомянутых московских оптовых получателей рыбы с Дальнего Востока – сотни клиентов. Как тут без дополнительной информации вычислить именно ту фирму-фирмешку, которой адресован груз с «сюрпризом»? А Самсонов, насколько я понимаю, плотно лег на дно? Якутск! Подполковник Дворкин, это к вам вопрос!

– К сожалению, товарищ генерал… Телефонами практически не пользуется. Из гостиницы съехал сегодня в снятый коттедж. Никаких контактов за последние три дня не выявлено… Поздно спохватились, чего уж там…

– И по-прежнему нет никаких предположений относительно его нынешней дислокации? Странно все-таки, господа сыщики! Почему все-таки Якутск?

– Неизвестно пока.

– М-да… Полковник Зинкявичус, а что ваши коллеги из Европы смогли нарыть по Ризенталю?

– Там все как обычно. Редкие контакты с коллегами-коллекционерами. Встречи по договоренности чуть не за полгода. Единственная новость, несколько выдающаяся из «ряда вон» – доктор Ризенталь собирается на днях в Польшу. Он получил официальное приглашение польского правительства на официальную церемонию реконструкции Грюнвальдского сражения.

– Это его традиционная поездка?

– Приглашают на подобные мероприятия доктора Ризенталя довольно часто. Однако большинство из них он отклоняет. Иногда отделывается спонсорским взносом, иногда – посылает тому или иному историческому клубу несколько сотен клинков из своих «запасников». Он не только владелец крупнейшей в мире коллекции холодного оружия всех времен, но и эксперт в области истории крупнейших европейских сражений средних веков.

– Интересно… А наш Самсонов не собирается случайно в Польшу? Ему не посылалось такого приглашения?

– Нет информации, товарищ генерал, – извиняюще развел руками Зинкявичус. – Организаторы подобных мероприятий рассылают приглашения сотнями, прямо по спискам Форбса. И, получив согласие, обычно публикуют списки почетных гостей – для привлечения внимания публики. Я могу быстренько навести справки.

– И заодно узнайте, пожалуйста, какие российские исторические клубы приглашены для участия в этой реконструкции.

– Вы полагаете, товарищ генерал, что…

– Есть старая народная мудрость, Зинкявичус, – устало махнул рукой генерал. – Звучит примерно так: надежнее всего спрятать дерево можно в густом лесу. Если подобные исторические игрища являются международными, то накануне и после них через границы перемещается масса бутафорского оружия и соответствующей амуниции. Вы меня поняли, товарищи офицеры? Все, конференция наша закончена!