Текст книги "Джокер"

– Какой ты понятливый. – Егерь постарался сохранить лицо, хотя поведение этих двоих его взбесило. – А это твой новый секундант? Не слишком борзый?

– Это его новый работодатель, – ответил вместо Скифа человек в капюшоне. – Ты опоздал, Егерь.

– Я никогда не опаздываю. Это ты поспешил… как там тебя?

– Джокер.

– Звучное погоняло. Не слышал раньше. И надеюсь, больше не услышу. Ты можешь идти, Джокер, а мы со Скифом поговорим.

– У меня есть другое предложение, Егерь. Уйдешь ты. Вместе со своими парнями.

– Я не расслышал, здесь так шумно. – Егерь ухмыльнулся. – Что ты предложил?

– Или ты уходишь со своей бригадой, или я увожу ее вместе со Скифом.

– Мою бригаду? – Егерь от души рассмеялся. – Ну ты клоун! Ну повеселил! Взять его!

Никто из бойцов даже не шевельнулся. Егерь удивленно уставился на бойцов и незаметно, но сильно ущипнул одного из ближайших охранников. Затем еще одного.

Никакой реакции не последовало. Бойцы стояли, словно загипнотизированные, и таращили стеклянные глаза на человека в капюшоне. Егерь перевел изумленный взгляд на Скифа.

– Всех денег не заработаешь. – Скиф помахал рукой. – Давай, Егерь, до свидания. И передай Боссу, пусть не тратится на снайпера, я ухожу из подпольного спорта.

Скиф и Джокер снова четко развернулись кругом и вышли из зала. Прошло секунд пятнадцать, и бойцы Егеря начали приходить в себя. Судя по тому, как растерянно они озирались, ничего из произошедшего бойцы не помнили.

Егерь сначала хотел дать всем хорошую взбучку, но быстро передумал и взял себя в руки. Никто ничего не помнил, значит, ничего не было. А Скиф, ловкий сукин сын, просто ухитрился сбежать.

– Вам всем, конечно, следует дать по шее, – все-таки заявил Егерь, как бы проясняя ситуацию для вышедших из-под гипноза бойцов. – Как можно было упустить Скифа?! Но ладно, ничего страшного, отыщется. У нас полно других забот. Босс уволок всю кассу. Его надо найти первым делом. Задание понятно? Вадик старший! Две машины со мной, остальных – сдуло!

На этот раз бойцы подчинились беспрекословно. С Егерем, как он и приказал, остались только восемь бойцов его личной охраны. Убедившись, что щекотливая ситуация разрешилась, Егерь дал отмашку, и охранники в третий раз проложили коридор сквозь редеющую толпу болельщиков. Снова в сторону раздевалки.

В раздевалке, как и предполагал Егерь, обнаружились бывший секундант Скифа, а отныне безработный агент Филя, и доктор, он же массажист, имени которого не знал даже Босс. В подвале все звали его просто Док.

Завидев солидную делегацию во главе с Егерем, ушлый Филя сразу сообразил, что власть сменилась, и тут же без колебаний присягнул на верность новому шефу. Правда, толку от Фили оказалось меньше, чем того ожидал Егерь. Бывший секундант не знал о своем бойце практически ничего. Кто такой Скиф, откуда взялся, где выучился так драться? В ответ на все вопросы Филя только мычал, делал круглые глаза, мотал башкой и разводил руками.

– Сколько ты с ним работаешь, босота? – Егерь был крайне разочарован.

– Месяц!

– И за целый месяц ничего не узнал?

– Ничего! Клянусь! Он сам не говорил, а я боялся спрашивать. Боялся, что спугну такую удачу.

– Вот и спугнул. – Егерь вздохнул. – Хотел я взять тебя в свою контору, да вижу, что ноль ты без палочки, Филя. Никчемный человечишка.

– Я полезный! Клянусь! Я не знаю, откуда он взялся, но… я знаю, где он живет! Сам ему квартиру снимал!

– Ну и что толку от твоего знания? В квартиру свою он уже не вернется. Не дурак, в отличие от тебя.

– Может и вернуться! Я тут слышал, подругу он себе завел. Не такую, чтобы на ночь, а для души. Анной ее зовут. Розами собирался ее засыпать и всякое такое. Она сейчас дома у него. Ее он точно не бросит, захочет увезти с собой. Ну или позвонит ей, скажет, куда приехать. Понимаете?

– Ну хоть что-то. – Егерь задумчиво кивнул.

– Я полезный, говорю же! Возьмете меня?

– Подумаю. – Егерь кивнул помощнику. – Берите Филю, мчитесь на хату к Скифу. Приедет он сам или подруга к нему отправится, никаких лишних телодвижений – только проследить до нового места жительства. Если же кто-то попытается ее умыкнуть – валите его и везите девку сюда. Все понятно? Сдуло!

После того как половина охранников и Филя испарились, Егерь еще какое-то время постоял посреди раздевалки в задумчивости, затем махнул оставшимся бойцам и удалился.

Но раздевалка не опустела. Сидевший все время в углу Док тоже поднялся и достал из кармана телефон. Полистав телефонную книгу, он выбрал нужный номер, но в последний момент передумал его набирать. Взгляд доктора упал на сумку Скифа.

Врач подошел, покопался в сумке и достал еще один телефон – как раз тот, на который он собирался звонить, телефон Скифа. Получалось, что предупредительный звонок отменяется.

Доктор снова запустил руку в сумку и вытащил ключи от машины.

– Шприц-тюбик спешит на помощь. – Док подбросил ключи на ладони. – Клизму вам с гвоздями, а не девушку Скифа, кадаверы вонючие. Особенно Филе. Пока вы мчитесь, я долечу. Первым приеду. Или не видать мне спирта во веки веков!

Город на побережье

Сегодня

Данилову всегда казалось, что выражение «в воздухе висело напряжение» звучит не только антинаучно, но еще и глупо. Бывают народные выражения, которые на первый взгляд не дружат даже с логикой, но при этом точно передают событие или его атмосферу, так вот, присказка про напряжение была не из их числа. Но так Сергей считал раньше. Сегодня он пересмотрел свое отношение к этой словесной конструкции.

Едва Данилов переступил порог Конторы, он буквально кожей почувствовал, что атмосфера в Управлении МГБ наэлектризована, хоть ставь посреди холла на зарядку аккумуляторы. Даже показалось, что шевельнулись волосы. Дыбом пока не встали, но уже приподнялись.

Все вокруг были предельно сосредоточены, куда-то деловито спешили, обменивались многозначительными взглядами и короткими малопонятными репликами.

Ладно бы озабоченными выглядели только младшие офицеры. Им положено вести себя именно так – летать, словно пчелы, выполняя поручения, и добавлять себе солидности любым доступным способом, в первую очередь – намеками на то, что поручения им даны самым высоким начальством. Но сегодня в поле зрения попадали озадаченные и торопливые офицеры с крупными звездами на погонах, а нервными фразами на повышенных тонах обменивались и вовсе товарищи из больших персональных кабинетов. Данилов успел всего-то подняться на второй этаж, а уже услышал отголоски трех перепалок – одной очной и двух по телефону.

Сергею припомнился гениальный ответ замначальника Управления, генерал-майора Попкова, которого спросили, почему он вразвалочку идет под проливным дождем. «Если бежит лейтенант, значит, учебная тревога, если бежит майор, произошло ЧП, если бежит генерал, это война». Пока что по Управлению бегали майоры. Генералы нервничали, но передвигались в нормальном темпе. Это обнадеживало.

Первоначально Данилов направился вместе с Архиповым в сторону своего кабинета, но ровно на полпути его развернул кругом и увлек за собой поток офицеров, задействованных, как и Сергей, в секретной операции.

Выяснилось, что Данилов очень даже вовремя решил вернуться в Контору. Пять минут назад сам начальник Управления объявил срочный сбор у себя в кабинете для всех, кто сумеет добраться за четверть часа. Подтвердил приказ лично первый заместитель начальника, ответственный за операцию генерал Остапенко. Фактически это именно он отделился от бодрого встречного потока офицеров, ухватил Данилова за руку и потащил за собой.

– Что за срочность? – Сергей не стал сопротивляться.

– Общий сбор. Все, кто способен держать оружие, не пьян в стельку и находится в шаговой доступности, вызваны на большой ковер для штурма.

Данилов давно заметил, что все старшие офицеры, от полковника и выше, считают своим долгом шутить по любому поводу, даже если это у них никогда не получалось.

– Надеюсь, для мозгового штурма? И какая конкретно причина?

– Юбилей. – Остапенко усмехнулся. – Статистика зашкалила.

– Я насчитал тридцать шесть случаев, – сообщил майор. – Отстал от жизни? Юбилей? Неужели полсотни?

– Еще как отстал. Соточка!

– Сто?!

– Так точно. – Остапенко вздохнул. – Просто аномальная зона, а не город и окрестности у нас тут теперь.

– Только у нас?

– Нет. – Генерал покачал головой. – Дальше по берегу тоже случаи фиксируются. А вот на материке все тихо. Сто километров от моря – и ноль происшествий.

– От моря, значит, пляшем. – Данилов задумался. – А на других побережьях как дела?

– Конструктивно рассуждаешь, майор. – Остапенко вновь усмехнулся. – Все так и есть. На других побережьях, чем ближе к воде и любому большому городу, тем больше ситуевина походит на нашу. Это пока в первом приближении, сам понимаешь, но единая линия уже прослеживается.

– Зеркало воды, – проронил Данилов.

– Что говоришь?

– Да вспомнилась одна метафора… «зеркало воды».

– Снова верно мыслишь, Сергей Васильевич. Связь вроде бы так себе, ассоциативная, но запросто может оказаться, что именно такая связь и существует. Дело-то странное, можно сказать, аномальное. Ты сейчас в кабинете у шефа не молчи, неси в массы все, что придет в голову. Я ведь тебя потому и привлек. Ты у нас в нестандартно мыслящих числишься, так что сегодня твой день. Лови момент.

– Вы сказали, общий сбор? Тогда и моих надо позвать, весь отдел. У них тоже есть что сказать.

– Да? – Остапенко недоверчиво покосился на Сергея. – По существу?

– Более чем. Отражение в «аквариуме» зачудило. Это, если что, прямо у нас под ногами.

– Зови. – Остапенко кивнул. – Раз пошла такая пьянка… зови хоть черта лысого.

Он поморщился и коротко махнул рукой.

Данилов знал, что у Остапенко и полковника Старченко взаимоотношения напряженные, как сегодняшняя атмосфера в Конторе – разве что искры не сыплются, поэтому оценил реакцию генерала как положительную. Остапенко лишь поморщился. Это значило, что генерал действительно проникся важностью момента и готов на время забыть о разногласиях с непосредственным начальником Данилова.

Это был еще не забег, но уже позиция на высоком старте. Генералы тоже готовились пробежаться.

Начальник Управления выглядел помятым, уставшим и постаревшим, даже если сравнивать с недавним временем, – Данилов видел его вблизи всего-то месяц назад. Было заметно, что нервотрепка, внезапно начавшаяся в относительно благополучном регионе, высасывает из него все силы. Наверное, поэтому начальник ограничился парой вступительных фраз и передал слово генералу Остапенко, как непосредственному руководителю секретной операции.

– Подавляющее большинство присутствующих… – Остапенко проводил взглядом проникших в кабинет опоздавших. Это были два «полевых» оперативника плюс вызванные Даниловым полковник Старченко и Архипов, – в курсе некоторых деталей происходящего, но вряд ли здесь много тех, кто представляет себе картину в целом. Подозреваю, что это только мы с Константином Павловичем, – Остапенко кивнул в сторону начальника Управления, – да где-то на подходе майор Данилов. Сам почти дошел.

Последнюю реплику Остапенко адресовал начальнику. Тот бросил на майора короткий взгляд и кивнул. Ни во взгляде, ни в кивке не читалось никаких эмоций. Зато они отразились на лице у Старченко. Было заметно, что полковник расценил упоминание Данилова со скрытой ревностью.

– Мнения мы заслушаем, – пообещал начальник. – Ты дай вводную.

– Вводная проста, Константин Павлович. Несколько дней назад в городе и окрестностях начали фиксироваться случаи искажения по непонятным причинам отражений в обычных зеркалах. Подчеркиваю – в самых обычных зеркалах фабричного, то есть массового, производства.

– Не совсем так. – заявил вдруг Старченко. – В моих настенных часах сугубо индивидуального производства тоже отражение барахлит.

– Сто первый случай, – заметил Данилов.

– Пусть так. – Остапенко отреагировал на реплики удивительно спокойно, даже, можно сказать, лояльно. Словно его никто и не перебивал, а так и было задумано. А ведь неделю назад мог порвать за это в лоскуты. – Я слышал, что были проблемы и в других нестандартных отражающих поверхностях, например, в зеркальной стене «аквариума». Верно? Как бы то ни было, важен факт искажения, а не происхождение или назначение зеркала. Все отражающие поверхности не имели никаких секретов, я это хотел подчеркнуть. Но искажения или факты потемнения зеркал, словно их закрасили гудроном, были только первыми ласточками. Вторым этапом возникшего кризиса стало взаимодействие зеркал с отраженными предметами, а затем и с людьми. Некоторые предметы и люди отражались не в той части зеркала, где предписано законами физики, а некоторые не отражались вовсе, даже стоя строго напротив зеркал.

– Или народ видел всякую чертовщину вместо своих отражений, – добавил кто-то из офицеров.

– Да, так тоже было, и это мы считаем третьим этапом – отражение того, чего не было напротив зеркал. Свидетели видели целые фрагменты из жизни совершенно чужих людей, видели всевозможных тварей, не существующих в нормальной природе, а иногда нереальную технику и строения. Причем в половине случаев свидетели утверждают, что видели примерно одинаковый набор странностей на заднем плане отражений: «все как у нас, только будто бы осенью или зимой», а еще в половине – видели детали, существенно отличные от нормы. И эти детали их пугали.

– Моя группа целое слайд-шоу сделала, – заявил все тот же офицер. – Из картинок, которые успели заснять свидетели. Непонятные, но явно боевые машины, разрушенные здания, странные лозунги и плакаты на рекламных щитах и табло. Будто бы из другого мира или из другого времени.

– Насчет мира и времени мы еще поговорим, – пообещал Остапенко. – Пока перейдем к четвертому, самому тревожному этапу возникшего кризиса. Это начало самостоятельной жизни отражений и проблемы со здоровьем у оригиналов. Случаи четвертого этапа теперь самые распространенные, и множатся они как грибы после дождя.

– Сто второй случай – альпинист-инструктор Новиков, – вновь заявил Старченко. – Только что Коровин доложил. Отражение постояло и ушло, а оригинал теперь в коме.

– Самый распространенный исход, – Остапенко кивнул. – Но обычно через сутки пострадавшие возвращаются к нормальной жизни. Пятьсот двадцать пострадавших…

– Сколько?! – Офицеры невольно загудели.

– Пятьсот двадцать один, – уточнил Остапенко. – Многие отражались в одном и том же зеркале или комплексе зеркал, поэтому случаев пока сто два, а пострадавших намного больше. Так вот, по-прежнему в коме только три человека. Двенадцать умерли. Остальные вернулись к привычной жизни… вернее, попытались вернуться. И тут мы подходим к очень важному пятому этапу кризиса.

– А сколько их вообще? – послышалось из зала.

– Пока шесть. Слушайте внимательно. Пятый этап заключается в том, что многие пострадавшие заметили странности, которые появились в их жизни после инцидента. Одни утверждают, что теперь за ними кто-то следит, другие начали видеть своих двойников, а третьи стали замечать, что некоторые дела будто бы делаются сами собой.

– Либо их вместо пострадавших делает кто-то еще, – вырвалось у Данилова.

– Вот именно. – Остапенко указал на майора пальцем. – Между тем эти дела зачастую требуют личного присутствия человека и его идентификации. Где-то отпечаток пальца предъявить, где-то подпись поставить или ввести правильный код.

– Кто-то умудряется через зеркало влезть людям в мозг? – предположил один из офицеров.

– Одним мозгом тут не обойдешься, нужен еще и портрет в полный рост, – возразил Данилов. – С отпечатками пальцев. Думаю, четвертый этап и пятый связаны.

– Они все как-то связаны, но теснее всего связь между четвертым и пятым, тут вы правы, майор, – согласился Остапенко. – Осталось понять, как все это реализуется.

– То есть вы сознательно опускаете вопросы, каким образом считываются данные людей и как технически формируются «самостоятельные» отражения в абсолютно стандартных зеркалах? – спросил Старченко.

– Получается, что опускаем. Временно. Поскольку сейчас важнее остановить процесс. Поставить блок на этапе реализации. А теорией мы займемся позже.

– Так нельзя! Не понимая технологию, мы не найдем способ остановить процесс.

– Я не знаю, какие компоненты входят в состав брони, но знаю, какие характеристики должны быть у бронебойного снаряда, – заявил вдруг начальник. – Остапенко прав, сначала мы должны остановить процесс.

– Не понимая сути процесса? Это невозможно!

– Ох, Старченко. – Начальник вздохнул. – Я понимаю, что ты академик, поэтому ищешь корни проблемы, но поверь, это не тот случай. Если мы сейчас зациклимся на деталях – а их сотни, мы зависнем, как перегруженные компьютеры.

– Пока не вижу причины зависнуть! – уверенно сказал Старченко.

– Хорошо, вот тебе причина – шестой этап кризиса. – Начальник Управления кивком предложил генералу Остапенко озвучить финальный этап.

– Появление в отражениях незнакомых людей и антуража непонятно из какой реальности либо обратный эффект – отсутствие отражения реальных людей, находившихся перед зеркалами, это еще полбеды. В отдельных случаях никаких отражений не могло быть в принципе, поскольку их оригиналы… давно умерли.

– Ну вот! – вновь оживился офицер, рассказавший о «слайд-шоу». – Я же говорил, что некоторые отражения из другого времени.

– Эту версию мы рассматривали. – Остапенко кивнул. – По мнению некоторых членов оперативного штаба, это могут быть «волны событий», пришедшие из прошлого или будущего и спроецированные каким-то образом на зеркала. Но это фантастическое предположение пока отложено на крайний случай, поскольку не дает ничего, кроме лишней нагрузки на воображение.

– Если уж рассматривать происшествия в фантастическом ключе, более вероятна версия «окна в параллельную реальность», – сказал Старченко. – Попасть туда физически невозможно, ведь она параллельна, то есть точек пересечения с нашей реальностью нет и быть не может, но заглянуть, как выясняется, можно. То есть все, что происходит в «зазеркалье», происходит прямо сейчас, а нам угрожает только воздействием на психику отдельных граждан. Сосредоточиться следует именно на этом феномене: понять, кто конкретно входит в группу риска и как это лечить. Это и будет наш «бронебойный снаряд», инструмент для пресечения этих зеркальных безобразий. А пока надо максимально снизить площадь опасных поверхностей.

– Минуточку, – вдруг поднялся майор Данилов. – Товарищ генерал, разрешите комментарий?

– Излагай, – кивнул начальник.

– Я о площади опасных поверхностей. – Данилов провел пальцем по экрану своего смартфона, сбрасывая на экран-стену изображение. Это была открыточная картинка с изображением делового центра города. – Двадцать пять небоскребов под сто этажей каждый и все в зеркальных панелях от фундамента до крыши. А сколько в них лифтов с зеркальными стенками, сколько в городе всяких торгово-развлекательных центров с зеркальными витринами, сколько просто зеркал везде и всюду? Все будем бить или закрашивать битумной мастикой?

– Двадцать восемь уже небоскребов. – Старченко вздохнул. – Ты прав, Сергей, задача не из легких. Но что ты предлагаешь?

– Для начала изолировать выявленные и потенциально наиболее опасные места и… начать эвакуацию граждан.

– Что начать? – Старченко удивленно взглянул на майора. – Эвакуацию? Ты это серьезно? Куда?

– Куда угодно, только подальше от моря.

– А море-то чем тебе не угодило?

– В словах Данилова есть рациональное зерно, – вмешался Остапенко. – Мы заметили, что происшествия с зеркалами происходят только на побережье. В ста километрах от моря ни одного случая не зафиксировано.

– Седьмой этап, – вдруг подал голос Архипов.

– Это кто там? – заинтересовался начальник Управления.

– Лейтенант Архипов! – Паша вскочил и вытянулся по стойке смирно.

– Сядь. – Начальник кивнул. – Что в твоем понимании станет седьмым этапом кризиса?

– Пока не знаю, товарищ генерал, но это будет связано с морем.

– Согласен с лейтенантом Архиповым, – сказал Данилов. – Самое большое зеркало в наших краях – это море.

– Зеркалом я бы его не назвал… – Начальник задумчиво посмотрел на Остапенко, тот кивнул. – Но версию принимаю. Вывод пока такой: точки, где зафиксированы случаи, должны быть изолированы. Если выявится закономерность и появится прогноз, где могут возникнуть новые аномалии, будем изолировать опасные места загодя. Ответственный – генерал Остапенко. Второе – предложение об эвакуации я обсужу с Центральным аппаратом прямо сейчас. Если столица даст добро, руководить процессом будет генерал Попков. И третье… этим займется полковник Старченко… мы организуем наблюдение за побережьем. Круглосуточное, плотное, с привлечением Системы, беспилотников и спутников. Можете вывести в поле еще и курсантов своей Академии, полковник. Главное – обеспечить тотальный контроль. Чтобы каждая травинка была под наблюдением. На этом пока все. Остальное решаем в рабочем порядке. Все свободны, кроме генерала Остапенко…

В приемной и коридоре, пока не рассосался народ, полковник Старченко молчал, но едва поблизости не осталось никого, кроме Архипова, а кабинет с большим ковром оказался далеко позади, он притормозил Данилова и уставился на майора, словно на подозреваемого в измене Родине.

– Ты тоже решил сменить отдел? – прямо спросил полковник.

– Виктор Степанович, как у вас язык повернулся? – Сергей ответил укоризненным взглядом. – Просто начальству потребовался свежий взгляд и острый ум. Вот Остапенко меня и привлек. Сами видите, дело словно по мне сшито. Знал бы он, что Архипов у нас тоже такой сообразительный и… как же там сказал генерал, дай бог памяти… а-а, «нестандартно мыслящий», Остапенко и Пашу пристегнул бы. Вы ведь не могли не заметить, какой он теперь душевный парень.

– Кто? Паша или Остапенко?

– Генерал.

– Попал ногами в жир, вот и стал душевным. – Старченко бурчал, но явно для проформы. От души у него отлегло. – Такая каша заварилась! Он ведь большое и мудрое начальство, только когда ничего не надо делать. Как только аврал, как только надо принимать серьезные решения, у него сразу ступор, сопор и кома.

– Наговариваете, Виктор Степанович. – Данилов усмехнулся. – Остапенко во времена попроще и впрямь был тот еще жук, но сейчас он не отлынивает и не теряется. Слышали, как он все на этапы разложил? Прямо-таки научный подход. Все как вы любите.

– Жук. – Старченко вычленил из речи Сергея лишь то, что захотел услышать. – Ладно, вернемся к нашим баранам. Раз начальство приказывает бросать все дела и присоединяться к группам «особого назначения», придется переписать все планы. Поворот неожиданный, но куда ж тут денешься? Оставим на хозяйстве Коровина, а сами в бой. Только закончим одно дельце.

– Время, Виктор Степанович. – Данилов постучал пальцем по запястью. – Цигель ай-лю-лю.

– Во-первых, полчаса ничего не решат, а во-вторых, наше дельце самым плотным образом связано с операцией «Зеркальный переполох». Архипов тебя разве не просветил? Насчет Лектора и отражения в «аквариуме»?

– Насчет отражения сказал, а про лекцию – ни слова.

– Это позывной такой – Лектор. Наемник из ЧВК «Рюрик». Слыхал о такой компании?

– Только какой-то звон. – Данилов пожал плечами. – Вы его разве не допросили?

– Допросили. Коровин сейчас свежие факты привезет, и мы их Лектору предъявим.

– И зачем?

– Есть подозрение, что крот у нас в Конторе. – Старченко развел руками. – Хочешь верь, хочешь нет. Причем из бывших наемников. Джокер его прозвище. Тоже не слыхал?

– Это Лектор вам сказал? – Данилов улыбнулся и взглянул на полковника с откровенной иронией.

– Другой наемник. Штази. Наш агент, как выяснилось.

– Понято, дело важное. – Данилов потер подбородок. – Но мне кажется, что Коровин справится. Нам лучше заняться новым делом.

– Я справлюсь. – Рядом вдруг возник капитан Коровин. – А о чем речь? Здорово, Серега.

– У нас пополнение? – Данилов пожал руку Коровину и кивнул его спутнице. – Привет, Настя. Теперь я уверен, что Коровин справится. Под таким очаровательным контролем он горы свернет, уж поверьте.

– Так, Данилов, отставить любезности! – Старченко погрозил майору пальцем. – Настя, ты как успела? Коровин говорил, что через час приедешь, не раньше.

– Как-то так вышло. – Девушка развела руками. – Медики быстро примчались. Я вам звонила, хотела доложить, но вы не ответили.

– На совещании был. Тогда докладывайте оба два, что там у вас со Штази приключилось?

– Вырубился он. В обморок упал. А в зеркале… – Коровин протянул полковнику телефон. – Вот такая картинка отразилась. Человек в капюшоне.

– Когда вы успели заснять? – удивилась Настя.

– Это Штази успел. Его телефон.

– Я и не заметила, как вы его подобрали.

– С ним держи ухо востро, – разглядывая снимок, пробормотал Старченко. – В тихом омуте такие омули плавают… только держись.

– На Штази тебя Генрих вывел? – негромко спросил Данилов.

– Вот. – Коровин протянул майору визитку автосервиса с пометками Генриха.

Данилов изучил надписи и кивнул.

– Теперь точно сделаем, как я говорю, – решил Старченко и указал на двери лифтов. – Побеседуем еще разок с Лектором, а после займемся мониторингом побережья. Команду перенастроить Систему я уже дал. Это займет около часа. Нам как раз хватит. Все четыре, за мной.