Текст книги "Маг. Новая реальность"

Очень интересно… Этак можно и эльфом[9]9
  В Империи отношение к эльфам, как назвали ушастых тварей из миров Урр-Казад, после войны на Джардии и особенно геноцида Новы Спес, было… соответствующим. ГГ, как имеющий допуск, знает о боевых особенностях их анатомии.


[Закрыть] стать… Ладно, полторы печени, если можно так выразиться – от основного массива вниз обособилась дополнительная доля, – не помешает; ладно, две селезенки – одна будет про запас. Даже то, что на диаграммах сначала высветились параметры, примерно в десять раз превышающие по высоте предыдущие, от девицы, а потом изображение скачком сменило масштаб, снова приведя их в удобочитаемую форму – это даже хорошо в общем-то. Мускулатура выделена не бледно-зеленым, а гораздо более темным – тоже ничего. Но вот новое строение мозга заставило задуматься. Насколько я помнил – а помнил я хорошо, гипермнезию теперь давали уже в вузах и планировали в скором времени распространить на школы, – мозг хомо сапиенс вульгарис имел значительные отличия от наблюдаемого. Томограф, или что там было у кресла, был настолько хорош, что мог выделять из целого мозга отдельные системы – так вот у меня имелись две дополнительные нейронные сети, которых раньше определенно не было. Одна выделялась темно-синим цветом, другая – ярко-красным, даже алым. Что бы означали эти цвета? Выходит, сканеру известны такие образования? Обе сети располагались не только в головном мозге, формируя даже собственные ядра, но и заходили далеко в спинной, а кроме того, иннервировали значительную часть тела, следуя рисунку основных кровеносных сосудов. Сдается мне, они-то и были ответственны за недавний букет ощущений. Собственно спинной мозг также претерпел изменения. Исчезли мозговой конус и концевая нить, вещество мозга теперь занимало позвоночный канал целиком, вплоть до крестцовых и копчиковых позвонков. Соответственно «конский хвост» также исчез, в нем не было более необходимости, поскольку места выхода корешков спинномозговых нервов теперь точно совпадали с уровнем их межпозвоночных отверстий. Гм, красивое, но спорное решение. А если меня кто-нибудь сильно пнет в задницу – что, сразу спинальный шок?

Глава 6

В кресле я провел еще около часа, разглядывая произошедшие со мной изменения. Вносить коррективы не пытался, нос не дорос еще – просто тщательно, под запись, отмечал накопившиеся различия. Потом усталость накатила с такой силой, что едва не уснул прямо в кресле. Пришлось вставать и плестись на выход, поскольку перед сном требовалось сделать еще одно дело. Девушка потеряла много крови, на глаз – больше литра, объем циркуляции кресло восстановило растворами, но теперь требовалось полноценное лечение, хорошо бы переливание, антианемин и все такое. Тоже интересный момент: в принципе литр-полтора крови – это очень-очень неприятно, однако не смертельно, отчего же она такая плохая была? Или нет, это я на себя примеряю по привычке, с ее-то массой тела и общим состоянием… За неимением же банка крови под боком девушке оставалось лишь медленное естественное восстановление – для чего нужна была правильная пища. В общем, я отправился за печенью Кучинги. Это был единственный доступный источник железа вокруг, в закромах замка козьей печенки как-то не водилось, там вообще все было скучно и однообразно. В последнее время было довольно холодно, так что подмороженная печень зверюги наверняка еще не протухла, а полакомиться ею было тут некому. Эх, жаль, я своим экземпляром не успел сам полакомиться, рамке «скормил», а второго прибил не я, а дружинники, так что его пластать было не по чести.

У самого порога внимание внезапно привлек самостоятельно засветившийся за спиной экран. Око сначала показало общий план окрестностей, и с юго-западной стороны на нем появилась ярко-красная точка. Она шустро передвигалась, извилистым ломаным зигзагом приближаясь к замку. Не понял… Там же практически непроходимая поперек местность, все изрезано дождевыми оврагами, как так? Я поспешно дал приближение – и ощутил, как кожа на руках собирается пупырышками. Там бежал Кучинга.

Ойтля-а-а… Вот и ревизор. Котище перемахивал овраги не глядя, гигантскими восьмиметровыми прыжками, только у наиболее широких он делал небольшие обходы, быстро подыскивая подходящее для пересечения место. Передвигался он по-разному, то на четырех, то на двух. Судя по уверенности, с которой он двигался, Печать не станет для него препятствием. Не прошло и получаса, как я убедился в этом. Зверь вошел в зону поражения легко и непринужденно, не задумавшись ни на секунду, и никакой воздух не взвихрился и не оставил от него сверкающего костяка. Зверь? Теперь, когда он приблизился, я не был так уж уверен в этом. Те монстры, с которыми я имел «счастье» познакомиться при штурме, были необычными, химерическими, но все же просто зверьми. Этот же… На этом экземпляре маги, создавшие его, оторвались по полной. Если тех сравнить с пехотинцами, то этот был бы офицером для особых поручений.

Во-первых, он был в броне. В металлической броне поверх своей костяной. Одно это могло бросить в жар любого охотника на драконов, буде таковые существовали. Хорошо подогнанная, не стесняющая движений тусклая кольчужная броня, усиленная в нужных местах пластинами, прорезной шлем с нащечниками на манер коринфского, открывающий изрядные белые зубы в приоткрытой пасти и умные желтые глаза. Поверх брони в разных местах были закреплены не то маленькие амулеты, не то украшения. Во-вторых, он был вооружен. На спине системой ремней были закреплены двое кривых ножен с… ну, назовем это саблями, если бывают сабли размером с фламберг. В-третьих, чтобы держать оружие, требовались не лапы, а руки – и эти самые руки у него имелись. В смысле пальцы на его кистях были гораздо изящнее и подвижнее, нежели когтистые сардельки тех экземпляров. Когти, правда, также наличествовали. В-четвертых, он был еще крупнее и вдобавок явно специально занимался своей физической формой. То есть мускулатура на квадратной фигуре бугрилась так, что сразу становилось понятно: товарищ много и активно двигал железо. Пластичностью же и легкостью движений Кучинга мог поспорить с иной балериной – понятно, все-таки из кошачьих. Тот, кто выбирал изначальную форму для создания этого шедевра прикладной химерологии, свое дело знал туго. Ну и, в-пятых, выйдя на прямой отрезок дороги, поднимавшийся к заставе, он на миг замедлился и мгновенным высверком щелевидных зрачков окинул замок. Око на этом расстоянии давало такое увеличение и такую четкость изображения, что можно было заглянуть ему прямо в глаза. С холодком в груди я понял: нет, не зверь. Звери так не смотрят. Видимо что-то ощутив, кот скакнул с дороги вбок и пропал, растворился мгновенно среди камней и голых мертвых веток. Вот и окончательный ответ. Ну не чувствуют звери взгляда снайпера. Удивительное создание, наводящее страх одним только своим видом. И как такая туша, добрых полтонны, могла спрятаться там, где места нет и одному человеку?

И я должен убить его. Я – его. Я – ЕГО! Мой единственный шанс, что он не разумен в полной мере, – вряд ли маги хотели внезапно получить конкурирующий с человеком вид со всеми его огромными преимуществами. Не сомневаюсь, что Кучинга в состоянии питаться белыми медведями и тираннозаврами на завтрак, обед и ужин. Я должен убить его, а не, скажем, просто отогнать, иначе он вернется, доложит – и тогда сюда придут те, кто его послал. А еще быстрее, он просто учует меня и начнет увлекательную охоту за двуногой мышкой. За донжон я не беспокоился, здешние двери и коридоры были очень узки, только-только мне пройти, а вот во всем остальном замке кот мог передвигаться практически беспрепятственно, была только пара-тройка мест, куда он не смог бы протиснуться. В общем, поэтому он должен исчезнуть бесследно.

Осознав предстоящую задачу, я тихонько выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Было страшно. Да что там кривить, у меня от ужаса поджилки тряслись и подгибались колени. Вот нисколько не стесняюсь в этом признаться, даже самому себе. Такой адреналиновой бури я не испытывал со времени самого первого боя, когда, не помня себя, орал что-то бессвязное и палил в белый свет, разом позабыв все наставления. Но – было нужно. Иначе – смерть, при любом раскладе. Ослепительной молнией вспыхнула мысль: «Девушка! В жилом доме!» И я шагнул за порог зала, на ходу начиная первые, такие привычные такты Молитвы: «Аз есмь воин Твой, живот отринув, семь доблестей стяжаю…»

Кот был умен. О-о, как он был умен! Оставшееся до его появления время я потратил на то, чтобы перенести девушку из дома в донжон и вернуться обратно, ничего более просто не успел. Кучинга не стал ждать темноты, заметив наблюдение за собой, – он, наоборот, ускорился, не оставляя защитникам времени на подготовку. Стена конечно же не стала препятствием, наверняка он мог, подобно высококлассным альпинистам, использовать почти незаметные неровности камня по два – четыре миллиметра. Огромная фигура плавным движением возникла из-за стены в густой тени башни, бесшумно перескочила через зубцы внешнего парапета и одним тягучим рывком достигла башни соседней, где располагался единственный выход с куртины. Боевая калитка была закрыта, да и размеры ее не давали коту большого удобства, поэтому он даже не попытался выломать ее, а вместо этого вынужден был начать спуск со стены «вручную».

Громко щелкнула тетива арбалета. Болт вонзился туда, куда и целился, а именно – в район правой почки. Ну как вонзился… Даже обычная кольчуга плотного плетения могла при случае остановить стрелу или болт, а кот нес на себе впятеро большую тяжесть, не считая костяных щитков. Так что целиться пришлось очень хорошо, выбирая наименее защищенные места. Арбалет был весьма мощным, он взводился не «козьей ногой», а брутальным реечным механизмом, позволявшим изгибать дуги любого натяжения. В общем, в нынешнем соревновании брони и снаряда с небольшим преимуществом победил снаряд. Болт пробил кольчугу и вошел в мясо, но не слишком глубоко и явно не задел ничего важного, на что я втайне надеялся. Кот многозначительно промолчал, лишь начал спускаться еще быстрее. Быстро схватив следующий арбалет, я произвел второй выстрел, вновь попал, в район загривка, но там надеяться тем более было не на что. Третьего сделать не успел, громадным прыжком кот скакнул со стены вправо – грамотный, гад! – и исчез в постройках. Все, пора уходить с этого места.

Следующий час мы играли в кошки-мышки, причем мышкой определенно был я, пускай и с острыми зубками. Сердце бешено колотилось, пот лил градом, все тело стонало от перегружающих мышцы рывков. Двигаться приходилось именно в таком темпе… и все равно противник был быстрее меня. Развитое обоняние позволяло ему хорошо ориентироваться и не терять общего направления на цель, тонкий слух лишь с огромным трудом давал зайти со спины, а кошачья скорость и гибкость пару раз спасли от, казалось бы, смертельного болта. Пять раз удалось выстрелить, три раза попасть, и лишь один-единственный болт пробил его защиту в дополнение к двум первым. На этом запасы взведенного оружия иссякли, да и вообще иссякли – после выстрела и поспешной ретирады кот в обязательном порядке уничтожал и приводил в негодность брошенные арбалеты. Он еще додумался оторвать столешницу в одной из комнат и прикрывался ею, как щитом.

Мы все кружили и петляли в смертельном танце, и первоначальное мое преимущество в виде знания местности быстро сходило на нет. Кот с первого раза запоминал сложно-ломаные проходы и коридоры, легко сметал наспех обрушенные баррикады и никогда не попадался дважды на один трюк. Ну и воин! Против него не действовала большая часть известных мне ловушек и финтов, стрелять приходилось в предельном темпе, буквально навскидку – и тут же драпать, потому что там, где человек делал пять шагов, кот обходился одним прыжком. В принципе я мог в знакомой узкой застройке вести успешную активную оборону против десятка-другого обычных воинов – с привычным оружием, разумеется, – а здесь был вынужден плести кружева вокруг единственного противника, причем по большей части просто убегая от него.

Усталость постепенно начинала пробиваться сквозь барьер транса, тело хоть и не протестовало против сверхнагрузки, отлично понимая степень опасности, дать больше, чем давало, просто-напросто не могло. Движения стали терять точность, частота пульса вплотную приблизилась к опасному пределу. Кучинга больше не выпускал меня из виду, легко ориентируясь по громкому, запаленному дыханию. Игра подходила к своему логическому завершению.

В конце концов огромная, обманчиво-грузная туша кота воздвиглась в узком тупичке между дровяником и складом. Больше бежать было некуда. Загнанная жертва, подобно зажатой в углу крысе, решила в последний раз огрызнуться и выставила короткое копьецо поверх опрокинутого стола, почти полностью прикрывшись им, лишь шлем торчал над стругаными досками. Взрыкнув, Кучинга мощным толчком лап послал свое тело вперед. Он даже не уворачивался, что ему, могучему, какая-то палочка с железкой – только на зубочистку. Смести, растоптать, разорвать! Ему изрядно надоело это кружение в лабиринте за чересчур шустрой добычей, раны в спине и боку болели и потихоньку кровоточили, болты из них он вырвал, но боль осталась. Сейчас все кончится, и можно будет заняться ими.

И все кончилось. Когда полутонная туша кота смела хлипкое препятствие, он еще успел осознать, что в узкой щели между столом и шлемом не видно безумно испуганных глаз жертвы, даже начал какое-то движение на уклон – и тут граненый бронебойный болт вошел ему в основание шеи, ломая позвонки и разрывая спинной мозг. Мгновенно обмякшая туша безвольной массой прокатилась до самой стены, где наконец исчерпала свой могучий разгон.

Я едва не выронил тяжеленный арбалет, но все-таки нашел силы бережно положить верно послужившее оружие. На толстенной дуге с двойным прогибом было выгравировано «1600» и стояло клеймо мастера. Благодарю тебя, неведомый оружейник, ты сделал хорошую вещь. Сил не было ну никаких. Свесившись со стены, куда запрыгнул за минуту до этого, я смотрел на обездвиженного, но все еще живого Кучингу под ней и думал о том, что надо бы пойти и добить, иначе он, чего доброго, еще регенерирует. Организм со всей настойчивостью просил подождать хотя бы пару минут, но ум говорил совсем обратное. Подчинившись последнему, я с огромным трудом сполз еще дальше и рухнул вниз, на кота. Все же я был несколько не в своем уме – после неимоверно напряженного, смертельного часового поединка два раза подряд заигрывать с гравитацией, когда даже один вычерпывал меня, полного сил, до донышка… Неудивительно, что, когда, буквально насилуя деревенеющие мышцы, мечом дружинника я отрубил коту голову, сознание тут же померкло и я распластался прямо на исходящей паром туше. Мрак…

В себя меня привел изумительный запах шкварчащей на сковороде печени. Умм… ррр – немедленно заурчал желудок и доложил о космической пустоте в его недрах. Я открыл глаза, уясняя обстановку и попутно отыскивая какое-нибудь оружие. Оно обнаружилось рядом, ножны с мечом были аккуратно отстегнуты и лежали на лавке, кинжал все так же висел на поясе. Я был в своей одежде, находился на кухне жилого дома. У растопленной плиты хлопотала девушка, ловко мешала, переворачивала и посыпала чем-то большие ломти свежей печенки. Двигалась она с трудом – после массивной кровопотери как на ногах-то стояла вообще! – однако вот перетащила меня на кухню, выпотрошила котяру, печи растопила и хозяйничает. И успевает еще во второй печи крутить шампуры с длинными толстыми штуковинами на них. О-о, вот за это я готов был спасти ее еще пару раз. В окружении жара рдяно шаящих[10]10
  Шаящие – тлеющие.


[Закрыть] углей доспевало восхитительное, обожаемое мной с детства блюдо – печень в рубашке. На шампур насаживаются куски вперемешку с нужной зеленью, посыпаются специями, и все это дело плотно заворачивается в сеточку нутряного жира, после чего обжаривается при постоянном покручивании, чтобы ни единой капли не упало в угли, а, наоборот, все впиталось вовнутрь, придавая содержимому неповторимый аромат и нежность… Губами бы ел!

Услышав шевеление за спиной, она обернулась, задумчиво посмотрела на меня – а глаза у нее зеленые-зеленые, как пролитые свежим дождем листья лезвийника, – и кивнула головой в сторону стола. Я собрал и распустил мышцы, ожидая великих трудностей при попытке сесть, но ничего подобного не обнаружил, только правое колено чуть давало о себе знать – видимо, повредил при рывках. Хорошо-то как! Выжившим после серьезной опасности мир кажется таким чистым и ярким, словно с него мокрой тряпкой стерли всю пыль. Быстро помыв руки и лицо, я вернулся и сел за стол, где уже стояло большое блюдо с шампурами, лежала горка мелко нарубленной зелени, стояла исходящая брызгами жира сковорода и наличествовала сама виновница всего этого кулинарного беспредела.

Хороша-а-а! В смысле не девушка, а жареная печень. Нашим изможденным организмам было не до разглядывания друг друга, мы набросились на еду с аппетитом ста индейцев и продолжали пиршество до тех пор, пока не исчез последний кусок, а сковородка не была досуха промокнута ломтями когда-то черствого хлеба. Отец, она успела даже хлеб распарить! В смысле не печень, а девушка. Только теперь я смог обратить внимание на компаньонку, продолжая, впрочем, усердно впихивать в себя остатки горячей нежнейшей рубашки.

Девушка была красива строгой и чуть холодноватой красотой, так великолепно оттенявшей изумительный вкус жаренной в жиру лайде кошачьей печени… Тьфу! Стоп! Будь человеком! Я вынырнул из гастрономического полузабытья – и немедленно пожалел об этом. Огромные изумрудно-зеленые глаза хоть и были невероятно красивы, мгновенно включили в мозгу сигнал тревоги. Ахтунг, Нематори Морэтанн!!![11]11
  Нематори – наименование расы эльфов на языке дружественной человечеству расы оннов мира Империи. Морэтанн – название клана расы эльфов, специализировавшегося на теоретической и прикладной некромантии. Создатели наиболее опасных тварей, применявшихся в ходе боестолкновений с людьми. Отличительный признак – нестерпимо зеленые глаза.


[Закрыть] Впрочем, я столь же быстро успокоился. Паранойя паранойей, но иметь отношение к ушастым некромантам девушка не могла. Вернее, могла, но с таким количеством нулей после запятой, что… Э-э, а кто это сказал? Я ведь так и не выяснил пока, куда меня занесло, и пусть в книге со сказками не было никаких упоминаний о всяких нелюдях, кроме Колобка? – а вдруг это людской мир под пятой какого-нибудь клана ушастых? Однако тогда было бы…

От в очередной раз закольцевавшихся размышлений меня отвлек взгляд девушки. Откинувшись назад, она рассматривала меня открыто и прямо, без малейших ерзаний и виляний, очень внимательно, не пропуская ни одной мелочи вроде того, как держу вилку с ножом, или маленького шрама под челюстью. Я отвечал встречной любезностью. А посмотреть было на что. Она не переоделась и сидела в той же одежде, что я в спешке оставил в комнате, то есть в повседневной одежде обслуживающего персонала замка. Неплохо тканное и даже крашеное немаркое полотно, удобный крой – но сразу чувствовалось, ей пошла бы одежда совсем иного толка.

Лицо почти треугольное, заострившееся от испытаний. Узкий твердый подбородок, четко очерченные губы, не бледные бескровные полоски, как совсем недавно, а розовые, упругие. Большие блестящие глаза с миндалевидным разрезом век, высокие скулы и, гм, синие волосы в каре до плеч, соболино-густые синие брови и едва-едва заметный синий пушок по светлой коже, придающий ей особенную белизну и чуть потусторонний оттенок. А что, даже хорошо вышло. Странноватое сочетание синего и зеленого – из человеческой девушки получилась практически мультяшка. Красивая высокая грудь, еще чуть приподнятая сложенными руками, развернутые плечи, прямая спина, не знавшая поклонов, глубокая грудная клетка, развитый плечевой пояс, изящные кисти рук с длинными гибкими пальцами, твердые предплечья с хорошо прорисованными мышцами… Ну вот, опять съехал, блин. Но по виду – не изнеженная барышня, а тренированная охотница-аристократка. Теперь понятно, как сумела вот это вот. Там, где простой человек давно упадет, эта будет упорно идти и идти, ковылять, ползти – но дойдет до цели.

– Дарзин.

Вот как… Голос звонкий, четкий, и имя под стать: как стрела в яблочко – дар-р, как взмах отточенной косы – зин-н. И на конце буквы «а» нет, что характерно. Владетельное имечко-то. Но дальше молчать невежливо.

– Рэндом.

– Шун Рэндом.

Она не спрашивает, а утверждает. Значит, видела жетон, пока меня перетаскивала. У самой жетон тоже есть – и это не финтифлюшка типа той, что была у Мисины. Мне известно, что у шуна Торра жены в последнее время не было, так что это не шунья. Дочь, племянница, другая родственница… Стоп, она что, признает меня шуном? Не пытается, гм, против ветра? Или по факту принятия меня замком утверждение, скажем, верховным или каким-нибудь собранием шунов не требуется?

– Шуньята-хэ Дарзин.

Ну вот, глазами-то как сверкнула! В самом деле: «хэ» означает «экс» – бывший, предыдущий. А теперь кусочек икры:

– Шуньята-эл Дарзин?..

Длинная пауза. Я предлагаю ей много, очень много. Историю ее даже выспрашивать нужды нет, и так все ясно. Дочь где-то долго носилась по своим делам, наконец возвернулась – а вокруг замка Печать. Какой-то из соседних шунов ее перехватил, или сама пришла чего-нибудь требовать-просить, в итоге все ее люди превратились в анатомические пособия, а сама в полной мере отведала шунского «гостеприимства». Удивительно, но не сломалась, хотя даже после кресла ходит, чуть расставляя ноги. Сильная, очень сильная. Тот шун – идиот, таких людей нужно убивать в личном присутствии, чтоб отрезанную голову самому в руках подержать. Только тогда можно считать мертвым, да и то лучше еще сжечь тело.

Но вот вопрос: сможет ли она переварить свое новое положение? Не так-то легко с детства знать, что замок и земли вокруг принадлежат твоему отцу, со всеми вытекающими в виде положения и возможностей, и вдруг в одночасье потерять все – в том числе и самого отца. Что же у нее за стержень внутри, что не дает ей согнуться и рассыпаться? Вообще-то ее худощавость знакома мне – так выглядят не те, кто изнуряет себя диетами, такой вид приобретают люди, пересекшие горы и пустыни с автоматом в руках. Так уж сложилось, что теперь мы нужны друг другу – она нужна мне как бесценный источник достоверной информации о мире, с высоким допуском, я нужен ей, поскольку могу наполнить ее жетон новым содержанием. Может, где-то и есть какие-нибудь могущественные родственники, пропасть не дадут, но все одно – с пустотой за плечами она будет мгновенно низведена до уровня девочки на побегушках. Не самая завидная судьба. Я не особенно желаю должности шуна, потому что знаю, какая адская это работа – управлять. Нести бремя ответственности за жизни своих людей и своего дела, каждую секунду думать и просчитывать, что еще нужно, необходимо и просто безотлагательно, чего жутко не хватает и когда кто-нибудь нападет в силах тяжких. Я мечтаю о звездах, о странных путях, о ветре в лицо, я хочу когда-нибудь найти Отца на краю Вселенной и сказать ему: «Здравствуй!» Пусть я половину жизни сжимал цевье автомата – теперь у меня есть вполне реальные шансы на это. Буду магом. А вот Дарзин – она просто создана для того, чтобы быть владетелем. Аристократка по крови – Отец знает, в каком поколении, – с детства обучена и нацелена, что когда-нибудь примет дело шуна, принята местной социальной средой и имеет в ней глубокие корни. Осмотревшись, я передал бы ей замок, оговорив для себя лишь одну башню, взамен помогал бы с обороной и прикладной магией.

Но, как всегда – но. Сейчас нельзя об этом говорить, просто не поверит, у нее в голове не поместится, что можно вести себя таким образом. Будет искать подвох и надумает невесть что. Вот и приходится предлагать Дарзин приставку «эл», означающую, по сути, положение второго лица в иерархии – но лишь после принесения особой магической клятвы. Левая Рука, так сказать. Вообще-то для человека ее положения – чистой воды оскорбление, но теперь она «бывшая», так что это заодно и тест.

Похоже, она прокручивала в голове те же самые мысли, потому что смотрела столь пристально, будто хотела взглядом содрать черепную коробку и узнать, что же творится в мозгах этого странного мужика, негаданно занявшего место ее отца. Владела собой хорошо – я смог заметить лишь краткую искорку ярости, мелькнувшей во взоре при слове «эл». Потом она наконец пошевелилась, и по этому движению все стало понятно. Осталось лишь уточнить расклады.

– Ты знаешь, чем занимался мой отец?

Оп-па, вот что значит погруженный в среду ум! Я и не подумал, что, возможно, шун Торр зарабатывал тем, чем зарабатывал, не потому, что был такой плохой, а потому, что больше было нечем. Скажем, земледелием тут не особенно прокормишься – слишком уж в изрезанной местности стоял замок. Обратная сторона удобства обороны.

– Знаю. Там два сарая с их костями. Хочешь продолжить?

– Не особенно. Но есть ли выбор?

– Что можно делать еще на землях замка Морг? Разводить скот, добывать руду, ковать оружие?

– Ничего из перечисленного. Скот разводится… разводился только для себя, больше не прокормить, руды здесь почти бесполезны – тот металл, что в них содержится, невозможно расплавить.

Что? Неужели…

– Твой перстень, камни в нем – из этой руды?

– Да. Мы делали немного украшений для долин, камни у нас красивые, только довольно хрупкие, непрочные, из-за чего большого спроса не было.

Да! Ярко-желтый полупрозрачный камень необычной огранки, наверняка еще и в ультрафиолете светится. Шеелит как он есть. Вокруг шеи – ожерелье из мелких блестящих черных кристаллов, вольфрамит или гюбнерит. То есть здесь можно заложить вольфрамовый рудник… Только зачем он нужен? Тут нет производства кислот и зонной плавки, нет волочения проволоки и порошковой металлургии, да и сам по себе вольфрам никому не нужен. Делать из быстрореза оружие и доспехи – оно бы и хорошо, да нужно сперва быстрорез сделать, а тогда легче их прямо из золота ковать, все дешевле выйдет. Не время еще. Вот проживу если лет так двести… Мысль о планировании на века оказалась настолько непривычной, что я не удержался и громко хмыкнул. Встретив непонимающий взгляд девушки, пояснил:

– И впрямь, руда эта пока никому не нужна. Но чем-то занимались еще, кроме живого товара?

– Вообще, кое-кто покупал, в основном маги, но очень мало. А так… Лес на равнинах дешевле и ровнее, и вывозить его проще, у нас только небольшие количества ценных пород, их сушили и перерабатывали наверху, поселок деревщиков в одном дне пути. Еще по мелочи – травы, мягкая рухлядь, шерсть, орехи всякие, ну и джатос.

– Джатос?

– Горная смола, «кровь гор», майх-тиро, комое, сугасвана, синталин, помет Рауха… – принялась перечислять она синонимы, но, увидев, что и они ничего мне не говорят, объяснила: – Черная твердая маслянистая субстанция, иногда находится в глубоких расщелинах, пещерах и на некоторых камнях, ценится лекарями за свойство ускорять заживление ран и переломов и магами за то, что дает возможность как-то по-другому видеть мир. Как они говорят, с ней мозги не так выворачивает.

Вот стервочка! Тоже проверяет, составляет свое собственное мнение. По мелочи, понимаешь, этот джатос пустила. Да маги за такую штуковину!..

– Значит, основные статьи доходов – джатос и невольники… и доходы от первого…

– Примерно три к пяти, одна часть – на дорожные сборы: там внизу идет дорога вдоль среднего пояса гор, она имеет удобные перекрестки с дорогами в Верхние Долины, как раз на землях Морг, и еще одна – на все остальное. – А в уголках глаз такая хитринка засела.

– Дорожные сборы? Дед шуна Торра, полагаю, еще грабил караваны, а отец только-только подгреб под себя эти удобные дорожки, чисто случайно, не так ли?

– Ну… Ты ошибся на несколько поколений. Сейчас там стоят заставы и пункты сбора, все честь по чести, спокойно и цивилизованно.

– Золото, серебро тут добывают? – Ну и ладно, не слишком-то и хотелось, просто для очистки совести спросил. Будем думать.

Странная и неприятная ситуация сложилась: люди-то вокруг остались, всякие поселки и деревни, крестьяне, лесорубы и краснодеревщики, наверняка кто-то в долинах есть, а то и с караваном на той стороне перевала, а вот солдаты погибли все или почти все. Система уже стремительно разваливается. Да что там! За прошедший месяц не урвал себе кусок только ленивый или мертвый. Думаю, окрестные шуны уже вовсю делят наследство Торра. Спрашиваю – отвечает: да, так и есть, разграбили многое уже. Идет в наступление:

– Рэндом, откуда ты? Расскажи о себе.

– Сам не знаю. Правда, я не вру без нужды. Или очень издалека, или вообще из другого мира. По крайней мере, о здешних местах у нас ничего не слышали. Как сюда попал – тоже не знаю, меня там убили вообще-то в тот миг.

Хм, ну, демоном, умертвием или еще каким нехорошим словом не называет, отшатываться не спешит – уже хорошо.

– Как называется твоя страна?

– У нас нет стран, все люди едины, правит человечеством, – это я на нашем произнес, – Император. Я был… э-э… воином личной дружины.

Оказывается, сомнение можно изящно передать миллиметровым движением брови. Но это уже нагловато, так что зеркальное встречное движение вызывает уже нормальный вопрос:

– Ты плохо владеешь мечом. Кучинге голову отрубил криво-косо, отрок лучше сработает. Но водил его очень умело. Как же так?

– Я сражался другим оружием. Нечто вроде арбалета, только может выпускать по сто сорок четыре стрелы в минуту, и разят они в двенадцать раз дальше.

Чертово местное счисление! Мозги сломать можно. Неудивительно, что они дальше холодняка не ушли, тут столбиком миллионы умножать запаришься. А то, что я сейчас сказал про сто сорок четыре, – это на имперском долго, на местном короткое «эйтц», аналог нашего «сотня». Хм, верит. Странно. Я думал… А, блин, опять забыл – тут же магия. Это слово, по-моему, объясняет вообще все. Почему лягушки квакают? Магия. Куда деньги делись? Дык магия же ж… Удивительно, но она не спрашивает, можно ли сделать тут такое оружие. Вместо этого:

– Ты маг?

– Учусь. Сам.

О, как шестеренки в голове заработали! Думай-думай, насчет зала Древних я тебе пока ничего не скажу.

Вообще, я начал разочаровываться в своем подходе – по сути дела, я в одиночку собирался повторить с магией то, что все долгие поколения ученых делали с физикой. Построить величественное здание, небоскреб, используя лишь одно ведро для раствора, каску и молоток. Местные наверняка не век, не два и не три свою магию учились создавать. Могли и найти какое-нибудь простое, но неочевидное представление «седьмого чувства». Наверняка учатся магичить не год и не два, а до уровня мэтра Лирия поднимаются, например, десяток лет, и это – используя готовую систему подготовки и индивидуального учителя/профессиональный состав магучилища/магинститута/магордена. До какого-нибудь магистра – плюс еще тридцать лет. Причем – опираясь на опыт предыдущих поколений и накопленное знание. Я имею шанс соорудить что-то небытовое после того, как выучу язык, а плюс к тому еще и магическую терминологию, что само по себе нехилая задача, но и только. Всеобъемлющей теории одному не построить – я все-таки не универсальный гений. Вывод: нужно искать какой-то способ быстрого обучения, но без посвящения, а то может статься, что мое общее «М» заменится на какое-нибудь «М-2», – и приплыли, враз стану ординаром. Что это может быть? Например, книга магическая-гипнопедическая, заклятие-пентаграмма психоделическая, учитель мудрый мараз… э-э, мудрый, да.