Текст книги "Маг. Новая реальность"

– Что ты сделал со мной? – А вот и долгожданный вопрос.

– Я тебя вылечил. – Глаза мы тоже умеем делать… всякими.

– Благодарю весьма. Нет, я про это. – И прикасается к волосам.

– Ну… учусь еще, понимаешь?

Понимает. Хорошо хоть рожки исчезли почти сразу, рассосались куда-то, или это не рожки были вообще? Даже не хочу представлять, какова была бы реакция девушки – сковородки тут не титановые, а совсем даже чугуниевые, очень тяжелые.

– Куда ведет дорога? Кто покупает рабов?

– Два дня до первого перевала, неделя до второго, за ним – Сиваз, земли ак-узов. Они берут всех, возвращается один из тысячи. Слишком много тяжелой работы, слишком страстные хозяева гаремов…

– Кто нападал на замок? И почему?

– Морг – ключ к перевалу, к дорогам в Верхние Долины, к джатосу. Никто не знает, где мы берем его, а магам проще купить его у нас, чем самим лазить по горам. Меру отец знал, цены излишне не ломил… но окрестным шунам всегда хотелось большего.

– Ой недоговариваешь ты, шуньята! Что ж, спрошу прямо: работорговля запрещена?

Мяться и юлить девушка не стала, просто кисло кивнула. Понятно… С таким замком за спиной и впрямь можно плевать на всех… некоторое время, пока не наживешь критическую массу врагов. Очевидно, шун был умелым, гм, шуном и достаточно долго лавировал туда и сюда, попутно снимая пенки, но где-то в конце концов зарылся.

– Ты посвящена в дела? Знаешь, с кем он работал, кто покровители?

Мотает головой. Видимо, отец понимал неприглядность своих занятий и пытался держать девушку если не в неведении, то хотя бы вдали от подробностей.

– Те, кто нападал, – они скоро придут снова?

– Нет, не думаю. Столько заплатить, сколько содрали с них боевые маги, – это нужно десять лет копить. Всем. И чтобы отец об этом не узнал. Войск у них сейчас тоже едва ли вполовину от прежнего, выгода от захвата замка и казны не получена… Теперь будут сидеть тихо, как мыши под веником, и укреплять рубежи, чтобы дальние шуны не воспользовались моментом. Печать к тому же… Тут теперь гиблое место веков на пять-шесть.

– А как прошел Кучинга?

– Его броня вся увешана скрывающими амулетами. Если бы ты смог содрать с пяток, Йегус тут же оставил бы от него только кучу костей. К тому же он сам по себе очень непростая тварь, еще никто не смог превзойти химерологов Фринна Пыльного. У шуна Марра их было четверо, вряд ли он захочет терять последнего. На этот счет не беспокойся – никто больше не придет. Маги могут, некоторые, но им это не нужно.

– Почему? Тот же джатос закончится – придут сразу.

– Ты не понял еще? Охотники, собиравшие джатос, никуда не делись, сами месторождения тоже, так что продажи будут все равно.

– Только в карманы других шунов или самих охотников.

– Первое, никто не даст охотникам работать самим по себе, купол будет всегда.

– Ладно, темно уже, пора идти укладываться. Последняя пара вопросов, хорошо?

– Спрашивай.

– Как ты еще держишься, Дарзин?

Есть вещи превыше человеческих сил, и порой признать это – значит сохранить самое себя от распада. Не обязательно быть несокрушимой твердью, порой в чугуне появляются трещины даже от вроде бы касательных ударов. Гораздо лучше быть упругой сталью, гибкой, но не ломкой, с упорством пружины возвращая себе прежнюю форму при снятии гнета. Спрашивал я мягко и без давления, смотрел ей прямо в глаза, излучал не жалость, а сочувствие – и девушка не выдержала. Все-таки этого было слишком много даже для нее. Особенно для нее.

– Я… – Лицо ее мучительно исказилось, она чудовищным усилием воли попыталась взять себя в руки, но не договорила – в два шага обогнув стол, я обнял ее и притянул синевласую головку к груди.

– Какой шун это был? – Под моей ладонью ее спина дрожала крупной дрожью.

Глухой ответ:

– Данарий… Шун Данарий… Он велит называть себя шуном Данном… но все знают, что права на «длинный мах»[12]12
  Удвоение согласной на конце имени наследного шуна. Признак верхней аристократии.


[Закрыть] он не имеет, низкорожденный ублюдок!

– Дарзин, мы отомстим. Ты отомстишь. Обещаю.

Да, я, видимо, непроходимый дурак. Это настолько глупо, что даже не смешно. Двое изгоев без роду-племени сидят в пустом замке, где даже тараканы сдохли, и строят планы мести могущественному шуну, у которого под ружьем сотни активных штыков и монстры вроде Кучинги, у которого хватает золота на оплату услуг боевых магов, у которого… И все-таки медленно затихающая дрожь девушки стоит этих слов, самых глупых, что я произносил в своей жизни.

Она неудобно выворачивает голову и смотрит мне в глаза. Этот белый невидящий взгляд я узнаю сразу. Дурак! Какой же я дурак! Дрожит спина – плачет? Как бы не так! Вот как она держится – на чистой, как яд, дистиллированной ненависти. У нее не будет «чимкентского синдрома», потому что в ней нет и никогда не было ни капли страха или ужаса, все это она переплавила в тигле разума и обратила в одно-единственное чувство. Ненависть, всепоглощающая, огромная, как сама Вселенная, ненависть ведет ее и питает ее силы. Пускай потом от нее останется только выгоревшая оболочка, пока не свершена месть – она поистине неостановима.

– Да. Сама поступишь с ним так, как должно.

Медленно-медленно во взгляде девушки появляется осмысленное выражение. Внимательный изумрудно-зеленый взгляд, такой невозможно прямой, такой открытый – просвечивает меня до самого донышка, до таких глубин, которых я сам за собой не числил. И похоже, что-то она там видит, потому что коротким движением выхватывает кинжал, режет ладонь и капает кровью на свои перстень и жетон, произнося длинную непонятную фразу из одних архаично звучащих корней, все это время не отрывая от меня своих глаз. Я узнаю во фразе только наши имена и то самое «шуньята-эл истархани и-Морг». Повинуясь непонятному наитию, тоже режу ладонь и прикладываю к ее, попутно задевая жетоны. Не вспыхивает пламя, не гремит гром – просто Дарзин наконец теряет сознание.

Глава 7

Я уложил ее в донжоне. Теперь я буду спать только здесь и двери запирать на все засовы. Не хочется однажды увидеть над собой морду четвертого кота. Сам улегся в гостевых покоях… но был все-таки разбужен в середине ночи. Отворилась дверь, и вошла она. Девушка. Дарзин. Не скажу, что усердно протестовал. После смерти Мисины я было решил терпеть еще год, все-таки где-то в глубине стыдясь своей супружеской неверности, но дом был так далеко, а невероятные события последнего времени еще больше отодвинули его на задворки памяти…

Это было нужно больше ей, чем мне. Лишь Отец мог знать, сколько мужества и воли ей потребовалось, чтобы сделать это, Отец – и я. Дарзин тихо рассказывала мне, что ей довелось испытать за время плена, в полумраке неотрывно глядела глаза в глаза – а я совершал то же самое, но причиняя не боль, а изо всех сил стараясь сделать наоборот. И когда над восточными отрогами гор в сером небе появилась тень зари, наши усилия увенчались успехом. Долгая звенящая нежность, что я дарил ей, смыла всю черную накипь, и тело девушки наконец ответило на призыв, расцветая чарующей симфонией женского естества.

Но характер у нее был – алмаз в царской водке. Не прошло и пары дней, как мы высекли искры шершавыми краями. В сущности, я был сам виноват – несколько расслабился, что в нашем положении было совершенно непростительно. До этого долгое время был собран в кулак, разве что не гудел от напряжения, а сейчас меня настиг закономерный откат. Нет, я в нее не влюбился – совершенно не мой типаж, скорее мы стали товарищами по несчастью. Дарзин блюла наш договор не только буквой, но и духом, рассказывая все без малейшей утайки, отчего мне было даже несколько неуютно. Это налагало дополнительную ответственность и подразумевало полную ответную искренность… к чему я пока не был готов. Понятно, что кроме уз чести такое поведение имело в основе еще и практичный расчет – именно на это, однако девушка вела себя столь выверенно, что негатива как-то не возникало. М-да. На совесть учена. Теперь я понимал Гончара – общаться со Спунгеном Харальду было очень опасно, но и очень интересно.

Так вот буквально за два дня Дарзин выявила наметившуюся тенденцию, которая рано или поздно неизбежно возникала у мужчин – снижение мотивации. Лень, говоря прямо. Эволюционный механизм, раньше весьма нужный, сберегавший массу драгоценной энергии волосатых предков, с течением времени постепенно превратился в помеху в страшно усложнившихся играх разумных. Теперь ценными являлись способности к непрерывному обучению, творчеству, работе, вообще какой-либо деятельности – ведь, как справедливо отметил некий математик, «нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте». Нет, я не залег в берлоге в обнимку со сковородкой – отнюдь. Продолжал тренировки и изыскания с той же интенсивностью, близкой к физиологическим пределам организма – как, спрашивается, сумела она догадаться, что это все внешнее, а внутри начался неощутимый бег по кругу? Самая страшная опасность, с которой практически невозможно справиться одному, настигла, как водится, незаметно. Но вот догадалась, заметила и тут же исправила со всей своей женской мудростью. Начала Дарзин атаку без всякого предупреждения:

– Что, освоился уже в замке, халявщик? Что так смотришь – халявщик и есть. А-а, не нравится? Ты его построил? На копье взял? Купил, наконец? Ни хрена! Ты тупо колол дрова, пока на тебя не свалилась с неба плюшка – оп-па, и все умерли, один ты в белом. Ну да, Кучингу завалил, молодец, в одиночку сделал работу полусотни, так тебя на это годами натаскивали, средств затратили – поди ту же полусотню справно обучить можно. Даже сейчас халявишь, делаешь вид, что тренируешься и ищешь. Да ты спишь, гад, на ходу, даром что пот градом катит! Тоже мне, шун выискался! Мозги все жиром заплыли, скоро на затылке вытапливаться начнет. Зима на дворе, а ничего не сделано, да ты даже за пределы Печати не выбрался ни разу, обстановку не разведал, охотников с сервами не приструнил! – И еще минут пять прессинга в таком духе.

Визгливо-истерических бабьих ноток в голосе шуньяты не наблюдалось, это был далеко не кухонный скандал, потому я внимательно дослушал весь список претензий до первых повторов и молча ретировался. Нужно было хорошенько подумать. Отметил, что в спину благословений не понеслось – разумница предпочла тоже отправиться по своим делам, заметив, что критика худо-бедно воспринята.

Я же поднялся на верхнюю смотровую площадку Дозорной башни и стал расхаживать по ней туда и сюда. Слова девушки будто сорвали какую-то пелену, затуманившую мозг. Насчет сервов, то бишь крестьян, я не очень беспокоился, не до них пока, а вот насчет магии… В самом деле, с чего я вбил себе в голову эту мантру – «я не универсальный гений»? Знаю ведь, что гений – это один процент таланта и девяносто девять процентов труда. А талантлив каждый, надо только раскопать, в чем именно. «Одаренность обязательна, гениальность достижима» – не зря ведь вдалбливали нам эти слова с детского сада. На том стояла вся Империя, ну, плюс еще теория солидарности. Так какого же гхыра я возлагаю надежды исключительно на халяву? Как там – «книга магическая-гипнопедическая, заклятие-пентаграмма психоделическая, учитель мудрый мараз… э-э, мудрый, да»… Почему самому не стать собственным учителем, заранее смирившись, что у него очень глупый ученик, но иного ученика под боком просто нет (разве что Дарзин… гм)? Это ведь не значит, что надо отказываться от «книги магической-гипнопедической» и всего прочего – это всего лишь означает готовность идти любыми путями, лишь бы в выбранном направлении. Есть попутка? Хорошо. Но если попутки нет, потопаю и своими ногами. Возможно, по ходу дела изобретя и собрав велосипед.

Давай-ка, братка, встряхнись! Не вышло двинуться одним путем – двигайся сразу всеми. Главное, двигайся! Прочистив таким образом самому себе мозги (с подачи Дарзин), я свесил ноги с парапета в стометровую бездну и начал усиленно думать. Что мы имеем? По-видимому, танцы почти исчерпали себя. Я могу скомпоновать еще не один десяток комплексов, но что-то подсказывает, что быстрого прогресса там ожидать не приходится. Так, еще ускорить выстрел лучом, желательно до возможности применения в бою, прыжок усовершенствовать… Что-то большее можно получить, лишь сломав парочку стен в собственной голове.

Как это сделать? Начать лучше с самого начала, с фундамента. Итак, можно признать попытку самостоятельного построения Всеобщей Теории Магии неудавшейся. То есть я знаю, как этого добиться, – нужно стать могущественным магом (для чего опять же требуется…), основать университет и пару тысяч лет потратить на исследования, попутно подпинывая большой коллектив других магов. Нужно иметь в виду как отдаленную цель (опять планирование на века! Забавно так мозги поворачивает, мировоззрение сильно меняется), однако конкретно здесь и сейчас стоит применить обратный подход – от практики. Кстати, с чего я взял, что маги живут долго? Да девушка рассказала, кто ж еще. И во всех книгах отмечалось – скажем, Фринн Пыльный выводил своих химер триста с чем-то лет, Гласс Дальноок периодически исчезал и появлялся на протяжении тысячи двухсот… Так что перспективы тут были немалые.

Значит, от практики. Хорошо. Попробуем взглянуть на проблему с другой стороны, ведь количество этих самых сторон по умолчанию больше, чем одна. Чтобы хоть как-то совместить магическое восприятие и обычное, мне требуется входить в особый вид транса, сканерно-синестетический. За это время я уже несколько отработал погружение и даже нашел в нем кое-какие положительные стороны, однако все равно он сильно шибает по мозгам, собрать себя в кучу после сеанса довольно затруднительно. Да, пресловутый джатос пробовал, толк от него и в самом деле был. По своему действию это вещество не было похоже на наркотик, эффект совершенно другой, как если бы я заимел отдохнувший на курорте мозг в пяток килограммов. Держать транс становилось гораздо легче, находиться в нем мог дольше в разы, в результате получилось изобрести еще два заклинания, которые я назвал «стекло» и «кадавр». Первое отверждало любой предмет, который я держал в руках. Например, полоска прошлогодней травы начинала резать подобно ножу. Да что травы! Даже полоска сала – прямо-таки мечта днепровита. Обратной стороной становилась огромная хрупкость предмета: кусок хорошо выделанной кожи можно было раскрошить щелчком пальца, словно стекло. Держалось заклятие недолго, сил требовало немало, но это было вторым заклятием, обладавшим какой-то практической ценностью. Я приступил к серии опытов, призванных уточнить границы применимости заклятия.

«Кадавр» превращал меня в труп. Заклятие являлось разновидностью иллюзии, весьма правдоподобной. Я мог потрогать себя и ощутить под пальцами развороченные раны (всякий раз разные, в зависимости от воображения), втянуть носом до боли знакомый запах. Но при попытке, скажем, оторвать струп или откромсать кусочек свисающего мяса «кадавр» немедленно спадал. Вот это было уже по-настоящему ценным приобретением.

Причем два новых заклятия натолкнули меня на довольно простую мысль. Если не получается понять глубинную сущность магии, можно пойти методом аппроксимации. Ведь и у нас не каждый может сам намотать электродвигатель, что нисколько не мешает им пользоваться. В перспективе, конечно, нехорошо: представляющий устройство предмета инженер всегда будет иметь превосходство над пользователем, даже и продвинутым, но для того, чтобы вообще сдвинуться с места, – неплохое решение.

Итак, меняем парадигму. Можно представить себе магию как отдельную, пока что непознаваемую сущность – неважно, Вселенский Вычислитель или Волю Предтеч. Классический «черный ящик». Имеем то, что доступ к нему дается каждому разумному, во всяком случае каждому человеку, однако об удобстве пользователя речи нет. Если говорить языком типа программерским: отдавать элементарные команды процессору можно, а графическую операционную систему или хотя бы текстовую, не включишь – не написали еще. Так что каждый маг пишет для себя программы сам, с нуля, и никто не может отменить действенность этих программ. Но сложность их, мягко говоря, невысока. Частное следствие – негатор магии в таком случае возможен лишь в рамках одной магической системы, то есть прекратить заклятие того же Лирия мог бы только маг, обученный в той же иерархии параметра «М – 4-8-32-128». Второе частное следствие – исходя из аксиоматики Геделя, любая магическая система ограниченна и обладает свойством неполноты. Здесь скрыто то же самое противоречие, что и между высоко– и низкоуровневыми языками программирования, – я ощущаю магические проявления в виде комбинации невероятного количества параметров, тогда как другой маг мог бы обойтись одним-двумя операторами. Что? Эврика! Вот оно: вполне возможно, что местные за века и тысячелетия исследований создали нечто вроде операционной системы, которую в начале обучения устанавливают ученику, и тот может пользоваться всеми прелестями графического интерфейса. Если успевают, конечно, и ученик не сходит с ума без поддержки.

Могу ли и я соорудить нечто подобное? Рассуждая логически, препятствий тут будет масса невероятная. Например, мне может тупо не хватить мозгов. Даже ввод одного-единственного символа и отображение его на экране вычислителя требует сотен машинных команд, задача обратной дешифровки будет похуже взлома кодов Генштаба, ибо мне не известно вообще ничего. Из десятков и сотен тысяч попыток подачи входных сигналов я пока получил только четыре более-менее приемлемых ответа. Проводя аналогии, я сейчас являюсь стендом для реверс-инженерии и пытаюсь понять назначение сотен ног абсолютно неизвестного процессора – притом что непонятно даже, какие из них силовые, а какие – для данных, какие требуются частоты и напряжения. А еще машинка находится в работе, и не факт, что я не сломаю там что-нибудь, хотя данный риск я склонен считать минимальным, должна быть какая-то защита от дурака. Или, наоборот, она не сломает что-нибудь горе-экспериментатору. Вплоть до выдирания Дара с корнем.

Но у меня появилась идея. Не сказать чтобы простая в реализации, зато многообещающая. Нужно совместить магический транс с трансом гипермнезии, сверхзапоминания, тогда появляется шанс понять, какие наборы команд за что отвечают – неважно, что придется переработать просто гигантское количество информации. Хоть водоблок на всю голову сооружай. Из старых шлемов, хе-хе. Ну что ж, сказано – сделано. Ложусь звездой, раскинув руки-ноги в позе витрувианского человека, и начинаю попытку.

…Это я правильно сказал – попытку. Ничего не вышло не только в этот раз, но и вообще в этот день и пару следующих. Совмещение не давалось упорно, хоть тресни. Или то, или это. Не помогало ни чтение мантр, ни проходы комплексов, ни размышления над коанами. С бытовой точки зрения то, что я пытался совершить, было невозможным. В самом деле, нельзя же одновременно и лежать, и стоять – а эти два вида измененного состояния сознания соотносились примерно так же, отличаясь друг от друга чуть менее, чем полностью. Только и общего что слово «транс». Постоянное насилие над мозгами не прошло даром – я стал путаться в мыслях и порой спотыкаться на лестницах, снова нарушилась координация движений, ночью стали сниться какие-то неоформленные кошмары, которых наутро не помнил, но вот ощущения после себя они оставляли премерзкие. По-хорошему, стоило бы взять отпуск и восстановиться, но я каким-то образом чувствовал, что если сдюжу – будет прорыв. И продолжал упорно долбить стену.

Третий день упражнений не принес ничего нового. Я угрюмо бродил по дозорной площадке, впав в некое странное состояние, когда все видишь, слышишь, но будто отделен от всего окружающего толстой стеклянной стеной. Значение имело только то, что происходило внутри, но как раз ничего особенного там не делалось. Магия все так же была странна и непонятна, и даже погружение в магический транс приносило мало облегчения. Мир послушно становился иным, я начинал понимать, как все-таки связаны между собой вещи, – и столь же быстро одырявевшая память затирала следы мелькнувшего понимания по выходе из транса. Сходил ли я с ума? Не знаю, возможно, что и да. Очередная вялая мысль скользнула в обессилевшем разуме – я ведь надежно могу входить в то или иное состояние, а что, если менять их, все быстрее и быстрее, какие-то следы состояния должны ведь оставаться в мозгу даже при выходе из него, может, хотя бы так удастся сочетать несочетаемое? Несколько оживившись, я из последних сил начал проверять новую идею. Сев в позу лотоса, вернее, в сиддхасану – до полного лотоса немного не хватало гибкости, – я в который раз погрузился внутрь себя.

Раскачка маятника… Более всего процесс смены состояний походил на это. Вдох через рот, мысль искристым водопадом устремляется вниз, равномерно раздувая живот, рушится в котел киновари, переплавляется в нем, восходит неудержимым приливом по позвоночному столбу, пронизывает голову, глаза и исходит наружу – выдох через нос. Каждый цикл – смена состояния. Сперва удавалось делать это раз в минуту-полторы, что и так довольно быстро, затем периоды стали постепенно сокращаться. Все быстрее становилось дыхание, все короче циклы, накатила необычная «умственная дрожь», я ощутил себя выдираемой из бетона арматуриной, лезвием виброрезца, и наконец, подобно вспышке Сверхновой, в голове разорвалась бомба нового измененного состояния!

Странным, очень странным было оно. Я даже не мог толком описать его – просто не имелось подходящих слов. Наверное, именно так воспринимали мир ментаты. Необъятное пространство магии раскинулось вокруг, я ощущал его совершенно по-новому, так далеко и глубоко, как никогда ранее. Изменилась перспектива, отодвинулся горизонт, словно я взлетел над землей в кабине перехватчика или ракеты. Замок Морг, как наиболее близкий и сложный магический объект, исполинским дивным органом звучал вокруг, миллионы и миллионы его параметров переполняли канал восприятия, навсегда отпечатываясь в мозгу… Я на волне яростного восторга чувствовал, что наконец понимаю! Начинаю понимать, что такое это странное пространство, что значат цепочки из сотен разнообразных параметров и какие последствия производят изменения в их сложнейших взаимосвязях… Удар!

…Очнувшись – блин, снова очнувшись! – я увидел стоящее надо мной существо с глиняной емкостью в руке, потом ощутил спиной холод и влагу, словно лежал в луже, медленно-медленно связал два факта между собой и понял, что был облит водой. Мышление странно тормозило, будто шло рывками, глаза пытались смотреть в разные стороны, отчего картинка двоилась и дергалась, а в голове…

…Хруст и скрежет. Это трутся о камень звенья кольчуги. Меня тащат. Потребности узнать, кто и куда, – никакой. В голове пусто и гуляет ветер. Пепелище. Все ушли на фронт. Потом часть мозга, ответственная за паранойю, требует все-таки оглядеться. Оглядываюсь. Схватив меня за шиворот, какая-то девушка сосредоточенно тащит мою тушку вниз по лестнице. Девица красная от натуги, волосы на висках слиплись в сосульки, дышит тяжело, но ровно. Ступеньки одна за другой проходят подо мной, но я не чувствую неудобств. Вернее, чувствую… что-то, но это неспособно подвигнуть меня на какую-либо реакцию. Мозг остановлен…

…Зачем я подумал о мозге?..

…Не думать о белой обезьяне, не думать… О, я могу думать! Немного, но могу. Это забавно. Неужели так думают собачки? Нет, скорее так думают хомячки, у них мозг… Черт!

…Что же все-таки случилось? Что я помню? Да все помню, то, что попало в память во время сеанса гипермнезии, оттуда уже не выжечь. Попало… Да, я попал, здесь меня зовут Рэндом, я типа маг, только магия здесь дурная… Что? Попытавшись «выглянуть» в канал магического восприятия, страшно удивился. То, что казалось раньше невразумительными цепочками параметров, ими же и осталось, только некоторые отрезки были снабжены чем-то вроде смысловых ярлычков. Не знаю, как объяснить, – ну, я понимал, например, что вот эта цепочка из ста с чем-то параметров может быть обозначена как один кусок, один символ, обозначающий температуру. Следующие девятнадцать – ее значение в троичной системе исчисления, то есть, переводя в более привычный мне вид, в максимуме чуть больше миллиарда… Чего? Если местный – да какой, к черту, местный! – древний градус имеет размерность, схожую с земной, то это будет побольше, чем нужно для запуска термояда. Очуметь! Я уже окончательно уверился в том, что «черный ящик» магии имеет искусственное происхождение и создан каким-то высокоразвитым разумом. Стоп! Что же, транс подействовал? Похоже, что да. Далеко не все я понимал, но начало процессу было положено. Потом я с чистой совестью отрубился.

Видимо, обморок плавно перешел в целительный сон, поскольку, когда проснулся, за окном была темнота. Помаргивали звезды, складываясь в рисунки незнакомых созвездий, пару раз по небосклону прокатились искорки метеоритов. Стояла оглушительная тишина. Не гудели насекомые, не шуршали грызуны, не ревели лайде, даже ветер не посвистывал вокруг шпиля «свечки». Первое время я с трудом спал из-за этого – тишина казалась напряженно-тревожной, и все время хотелось схватить автомат, потом привык кое-как. Сейчас на душе царило какое-то опустошение. Эти три дня вымотали до донышка и физически, и эмоционально и поставили рассудок на грань коллапса. Но оно того стоило.

Интересно, а где сейчас девушка? Вслушавшись, определил, что Дарзин жива и в замке, посапывает в неглубоком тревожном сне в следующей комнате. Э-э, я что же, настолько тормозил, что даже не смог узнать ее, когда она волокла меня вниз? Кстати, сиддха сверхслуха далась гораздо легче, чем когда-либо ранее. Прогрессирую… Надо бы снова наведаться к креслу, посмотреть, что там в организме происходит, да и Кучингу туда же засунуть – может, что интересное выяснится. Весь он не влезет, да и не утащить такого толстуна без крана, но хотя бы частями. Лапу там, голову… Если кресло может проводить биопластику, будет возможность и в свой организм внести всякие элементы. О – вот еще мысль: нужно сверить знаки письма Древних и современный местный алфавит, вдруг найдутся соответствия. По-хорошему, это следовало сделать уже давно, только вот умные мысли подобны девушкам на свидании – всегда задерживаются.

Страшно хочется есть, и еще пузырь жалуется на затоваривание склада. Нужно вставать. Блин! Гадский таз, так громыхать, почище железного… Само собой, спустя пару секунд хлопнула дверь и в комнату вбежала Дарзин. Налетела, обняла, потащила на кухню, по ходу дела выстреливая миллион вопросов:

– Живой? Как себя чувствуешь? Тебе нужно подкрепиться! Что ты делал? Я когда на площадку выбралась, аж онемела. У тебя все мышцы ходили ходуном, живот втягивался чуть не до хребта, я никогда такого раньше не видела. Глаза закатились, только белки видны, лицо красное, весь раскален, как печка… Ужас, в общем. И тяжелый же, кабан, наел ряху, да еще в железо зачем-то вковался, еле дотащила сюда. Что-то получилось? Голова не того?

Кое-как удалось свернуть в коридор к удобствам, и то в процессе она стояла за дверью и продолжала общение. Ну да, можно ее понять – натерпелась, когда единственный союзник вознамерился отдать концы… Но все-таки что-то слишком уж тараторит, не с ее характером так говорить. Впрочем, что я знаю о ней? Может, у нее всегда при волнении шлюзы открываются, просто плен малость притушил?

Как следует отъевшись, причем Дарзин тоже лопала за двоих, мы пошли обратно в комнату. До чего же уютно спать «ложечкой» в обнимку с ароматной красивой девушкой! И побоку, что она дочь работорговца – сама не замарана, и ладно, а продолжать дело шуна мы не будем, нет ни возможностей, ни желания. Мой нос находился как раз в районе ее затылка и шеи, и я то и дело нюхал ее, сопровождая это легкими поцелуями, пока не заснул. Так мы и лежали до утра, без всяких с моей стороны поползновений. Это тоже было частью своеобразной терапии – у нас выработалось какое-то общее чувство, знание, когда можно и нужно, а когда не стоит. С каждым разом близость девушке давалась все легче – тело инстинктивно ждало боли, но она все не приходила, и тогда оно расслаблялось еще на чуть-чуть – но то, иное чувство, поселившееся в ней, росло и росло. С таким настроением я ее бы не отпустил никуда – точно сорвется, хотя бы при виде первого попавшегося человека в цветах шуна Данария. Искромсает его с пеной на губах и перекошенным лицом, а потом впадет в ступор. Или засаду мне испортит, выбежав в самое неподходящее время.

Давно уже назревшая необходимость выйти наружу постепенно становилась просто настоятельной… Но я пока все тянул, надеясь разработать нечто, что повысит шансы на выживание и успех. Особенности здешних условий требовали совсем иных боевых качеств и навыков, чем те, которые имелись у меня. В сущности, в прямом столкновении я мог применить только два – отличную стрельбу из арбалета и неплохие навыки рукопашки, вот только ничего это, по сути, не давало. У меня не было парочки магических арбалетопулеметов с бесконечным боезапасом, как у некоторых (а хотелось бы!), а в кулачную схватку вступать тут дураков не было. Обидно, да. Я мог бы легко повалять и сложить в кучку двух-трех дружинников – их слабо натаскивали в этом плане, однако любой из них столь же легко навертел бы во мне дыр своей сабелькой или копьецом. Оставался арбалет – тот самый, которым я прикончил Кучингу, и магия. Хорошо, если бы противники бежали вперед стройной колонной, тогда пронзающий луч позволил бы справиться с неограниченным их количеством, но в реальной жизни они почему-то так и норовили рассыпаться и прикрыться складками местности.

Природа тоже ставила свои рамки – скоро должен был выпасть первый настоящий снег, закрывающий перевалы, и тогда хождение по горам стало бы той еще задачей. Имевшиеся в замке лыжи я осмотрел и признал практически шедевром для местного уровня, только вот даже клееные деревянные многослойки, подбитые камусом, ни в какое сравнение с пластиком не шли – на них нужно было учиться ходить заново. Еще я бегал в кольчуге, привыкая, таскал Священные Бревна, долгими осенними вечерами шил снаряжение, вернее, подгонял и перешивал. Снаряжение солдат шуна было оптимизировано десятками лет использования и особенно добавить-убавить там было нечего, так, пару карманов да несколько хитростей из моего времени. Еще только попав сюда, я удивился – у них были и маскировочные накидки, и разгрузки, адаптированные под местное вооружение и материалы, но тем не менее. В арсеналах нашлись даже духовые трубки и спецсапоги с копытами, самыми настоящими копытами лайде. Оригинальное поворотное устройство позволяло оставлять следы как в одну сторону, так и в другую.