Текст книги "По следу коршуна"

Глава 25

– Ох, не люблю я вас, представителей из Москвы, – сказал Туманову майор в пятнистом камуфляже, не выказывая особого гостеприимства по поводу его приезда. – Все вы чего-то копаете. Ищите, чем бы зацепить нашего брата. А я ведь, между прочим, тут уже двадцать лет работаю. И за безупречную работу имею от начальства одни благодарности. Только, что мне от этих благодарностей?

Федор оглядел тесный кабинет заместителя начальника колонии по оперативной части майора Фетисова. Не кабинет, а сплошное убожество. И обстановочка такая, что кроме стола и шкафа и посмотреть-то не на что. Стулья – доломанные. Глядя на них, такое ощущение, будто хозяин кабинета только и делает, что целыми днями сидит на них, и до того просидел, что на каждом из стульев остались вмятины от его объемистого зада.

Туманов не стал дожидаться, пока Фетисов предложит ему сесть, сам сел. Все-таки по званию он тоже майор. А майор с майором всегда найдут общий язык, и напрасно Фетисов ершится.

– Я сюда приехал не за этим, – поспешил Туманов заверить Фетисова, чтобы тому не думалось ни о чем плохом. Майор Фетисов взглянул недоверчиво, но вскоре успокоился, когда узнал, что Федор приехал один. Значит, он не комиссия. Те по одиночке не приезжают.

– Ну, тогда другое дело, – совсем успокоившись сказал Фетисов и достал из стола бутылку водки и два стакана. – Тогда, за встречу? – предложил он. Федор отказываться не стал. Когда выпили, Фетисов сгорая от любопытства, спросил:

– И чего же тебе надо, Туманов? Говори сразу. Теперь ты для меня свой человек. А за своих я душу отдам, не пожалею.

Федор улыбнулся. И когда выпили по второму стакану, сказал:

– Не, душу не надо. Оставь себе. Она тебе еще пригодится. А приехал я к вам сюда по делу.

– По какому делу? – спросил Фетисов. Хотел разлить еще по стакану, но Туманов отказался. Фетисову хорошо. Он у себя дома. А ему ехать.

– Парень тут у вас отбывал. Радьков – его фамилия. Может, помнишь? – попросил Туманов вспомнить бывшего осужденного.

Фетисов напряг память. С этим получилась небольшая заминка. И майор выплеснул в свой стакан остатки водки, спросил у Туманова?

– Не возражаешь?

– На здоровье, – улыбнулся Туманов. Да и бессмысленно было в этой ситуации возражать что-либо. Фетисов бы все равно не прислушался.

Майор выпил, выдохнул в кулак обжигающую горечь и, прохрустев малосольным огурцом, сказал:

– Вспомнил я того паренька. Ваш, москвич он. Недавно вышел от нас. И что? Опять к нам просится? – он пытливо уставился в ясные глаза майора Туманова. Причем, как оказалось, Фетисов относился к тому типу мужчин, которые с двух да еще неполных стаканов водки, не пьянеют. И ясные глаза Фетисова смотрели на гостя с хитрецой.

– Теперь уже не просится, – махнул рукой Федор. – Пришили его. А кто пришил, пока неизвестно. Я, собственно, потому и приехал.

Фетисов понимающе кивнул, закурил.

– А за что пришили, известно? – спросил он.

– Известно, – мрачно ответил Федор. И Фетисов видно понял, что причину убийства ему знать необязательно. Столичный майор об этом тактично умолчал, значит, на то есть свои причины.

– Я тебе так скажу, Туманов, – сказал Фетисов подобрев после выпитой водки, – работа у нас с тобой незавидная, что ты, что я, в говне копаемся. А Радьков этот, пацан пацаном. Прибыл к нам из Брянской области. У нас особенно не борзел. Вел себя спокойно. А вот в друзьях у него был серьезный человек. Андрей Семенов, погоняло – Семен. Рост поболее твоего будет, и сила богатырская. Гвозди руками забивал. Он у нас за убийство сидел. Стукнул одного на улице кулаком в лоб, так у того мозги из ушей вытекли. Так вот он опекал вашего москвича. А за Семеном стоял серьезный человек. Наш начальник перед ним лебезил, когда тот наведывался сюда к нам. Приезжал к Семену.

– Кто такой? Ваш, рязанский? – спросил Федор о Семене.

Фетисов убрал пустую бутылку со стола, чтоб глаза не мозолила. Смахнул в урну хлебные крошки, потом только сказал:

– Фсбэшник из Москвы. Сначала выдавал себя за брата Семена. Но потом мы узнали, что служили они вместе. Ну и потом по жизни какая-то связь была между ними. Дружили, наверное. Только он здорово хлопотал за Семена. Из Москвы нашему начальнику колонии звонили. В общем, досрочно освободили Семена и он уехал из Рязани.

– Так он что, ваш что ли? Рязанский? – несколько удивился Федор такому неожиданному раскладу. Вот уж чего не ожидал.

– Наш. Тут жил, на улице Радищева. Там у его мамаши свой дом. Только его там нету. Это я тебе точно говорю. Я на соседней улице живу. Все бы хоть разок на глаза попался. Уехал и как в воду канул.

– А в доме кто кроме матери живет? – спросил Федор. Фетисов покачал головой.

– Никого. Старуха живет одна. Только тебе к ней идти не стоит, – заверил майор Фетисов. А Туманова это удивило. Получалось так, словно этот Фетисов заранее знал, что там ожидает Федора облом.

– Это почему же? – не удержался от вопроса Федор.

Фетисов безнадежно махнул рукой. Мол, смотри сам, конечно. Но потом смилостивился, объяснил:

– Старуха немая. А может так статься, что и дверь тебе не откроет. Она целыми днями и на улицу-то не выходит. Людей дичится.

Но Федор все-таки решил попробовать. Подробно расспросив у Фетисова, как добраться до улицы Радищева, Туманов пошел. Отыскал дом, в котором жил когда-то Семен. Но, похоже, майор Фетисов оказался прав. Старуха дверь ему не открыла. Притворилась, как будто дома никого нет, а сама выглядывала на крыльцо через тюль в окне. Федор заметил ее, поэтому долго не уходил. И только, когда понял, что все попытки бессмысленны, обругал старушенцию на прощанье.

Но перед тем как уйти, Федор сделал то, чего ускользнуло от глаз женщины. Он сунул руку в навесной почтовый ящик, висевший на двери, и вытащил из него письмо. Еще когда шел по улице, заметил отходившую от двери женщину с тяжеленной сумкой на плече. Вряд ли старуха будет раскошеливаться на газеты. И решил заглянуть в почтовый ящик. И не ошибся. В нем лежало письмо. Понимая, что поступает не самым достойным образом, повернувшись спиной к окну, чтобы старуха не заметила, Федор раскрыл конверт. Даже хорошо, что старуха не соизволила открыть дверь. Зато у него появилась возможность дочитать письмо до конца. Но, еще только пробежав глазами первые строчки, понял: вот тот счастливый случай, который принято называть, не иначе, как подарок судьбы. Судьба сделала ему подарок за усердие. Это было письмо от ее сына Андрея. В нем не было ничего такого особенного, за исключением перечня имен и кличек рязанских друзей. Их не помешает проверить. Вдруг кто-то из них завязан с убийством Радика и Зуба. Тогда, это прямой выход на организатора похищения Академика. Хотя вряд ли. Они все здесь, а Семен там, в Москве. И будет вернее считать, что сам Семен завязан на убийстве. А вот на конверте и его обратный адресок. Позаботился, не забыл про мать. Молодцом, Семен. Вот спасибо тебе от опера за почтение.

Федор посчитал необходимым забрать письмо с собой. Грех небольшой, а делу это письмецо помочь может. Раз есть обратный адресок, значит, можно установить и место пребывания Семена. Даже если переписка идет через посредника.

Перед тем как уехать, Федор позвонил майору Фетисову, но оказалось, что зам по оперативной части выехал по делам и будет только к вечеру. И Туманову пришлось уехать не простившись. Немного по свински получилось. И водкой угощал. Но того требовали срочные дела. А Фетисову потом можно позвонить из Москвы и все объяснить.

* * *

На время своего отсутствия Федор дал Греку с Ваняшиным задание: покрутиться возле Ваганьковского кладбища.

– Чем черт не шутит. Вдруг эта мадам опять принесет розы на могилку своего возлюбленного вора в законе. Мы с Ваняшиным были у Академика на могиле неделю назад. За это время розы успели завять. А рабочий, что нам говорил? – Федор посмотрел на Ваняшина, но молодой его помощник, напрочь выбросил все из головы. Федор понял, что нет смысла надеяться на его ответ. Поэтому сам же и ответил:

– Он говорил, что раз в неделю, девушка приносит на могилу Адамова розы. Надо полагать, розы свежесрезанные. Какой смысл приносить подвядшие цветы? А раз так, побудьте там. Если эта мадемуазель появится, постарайтесь за ней проследить. Адресочек выяснить.

Ваняшин с Греком поехали вдвоем. Машину поставили так, чтобы был хороший обзор. Особенно на успех не надеялись. Лично Ваняшин никогда не верил, что вот так вдруг ни с того ни с сего и может повезти. Поэтому когда увидел остановившуюся синюю «копейку», даже поначалу не придал этому значения. Мало ли тут машин.

Греку, похоже, вообще было на все наплевать. Он сидел рядом, потягивал пивко и лихо загибал о том, как ему хорошо было служить в армии и чего он, дурак, не остался там на сверхсрочную службу. И когда Ваняшин вдруг перебив его, сказал:

– Она.

Грек сразу не сообразил, о ком он, потому что размечтавшись, далеко ушел от реальности. Вернулся с неохотой. И с неохотой спросил:

– Кто, она?

– Ну та самая, – указал Ваняшин пальцем на девушку с охапкой желтых роз, на которых ярко выделялись красные, точно кровавые, прожилки. Она вылезла из синего «Жигуленка» и не спеша направилась на кладбище. А Грек глядя, как она уходит, хлопал глазами.

– Про нее нам с Николаичем говорил рабочий. Это она цветы таскает на могилу к Академику, – сказал Ваняшин, кивнув вдогонку ей.

– А-а, – протянул Грек. – Тогда это, другое дело. Сиди, Леха, я пойду погляжу за ней – не выпуская из руки бутылки с пивом, Грек уже взялся за ручку, но Ваняшин его задержал, сказав:

– Сиди. Я схожу.

Грек откинулся на спинку сиденья, посмотрел удивленно.

– А почему, это ты, а не я? – удивленно спросил он. На что ему молодой коллега ответил:

– А то у тебя, вон, пиво прокиснет. Отдыхай, Сан Саныч.

– Ну, Леха, – обиделся Грек за подкол и закрыл дверь. – Везде вам молодым дорога. Только ты смотри там, не очень. Понял? Шуры, муры не заводи с барышней. Ну, лейтенант. Обскакал меня, – сказал он, ухмыльнувшись, когда Ваняшин уже ушел.

Вернулся лейтенант Ваняшин минут через пять. Причем, скакал как взмыленный рысак. Грек даже развеселился, глядя на него и забыл недавнюю обиду.

– Тебе чего там, твои задние сахарные уста надрали? – спросил он.

Ваняшин плюхнулся на сиденье, завел машину и сдав назад, развернулся и отъехал подальше от ворот, чтобы девушка не заметила их.

– Она назад идет. Вдруг, заметит нас. Обратит внимания.

– А чего, это она должна на нас обращать внимания? – подозрительно посмотрел Грек на лейтенанта. – Если, конечно, ты там не залез к ней под юбку, – погрозил Грек лейтенанту пальцем.

– Никуда я ей не лазил. Просто я подошел поближе, чтобы послушать, чего ей говорит рабочий. Она обернулась, на меня посмотрела.

– Ну и чего он ей говорил там? – строго спросил Грек.

– Сказал, что милиция интересовалась, откуда на могиле такие цветы.

– Вот, гад! Вытрезвитель по нему плачет, – не сдержался Грек и замолчал, увидев, что девушка, лицо которой прикрывали большие солнце защитные очки, вышла из ворот и направилась к своей машине. Когда она поехала, Грек заерзал на сиденье и поторопил Ваняшина.

– Давай за ней, Леша. И не отставай, милый. Если уж под юбку к ней не забрался, так хоть на «хвост» сядь. Узнаем, где такая самочка обитает. Фартовая девочка, а, Леша? Чего же ты сплоховал, лейтенант?

– Да нет проблем, – засмеялся Ваняшин. – Я, Сан Саныч, и под юбку бы к ней залез, да ситуация не позволила. И место не подходящее. Все-таки, кладбище. Сюда люди не для этого приходят.

На это молодому коллеге, более опытный капитан, философски заметил:

– Мужик, Леша, везде должен оставаться мужиком. Тем более, опер.

Больше получаса синий «Жигуленок» первой модели мотался по Москве, а за ним и Грек с Ваняшиным. Оперативники уже стали уставать. И тут «копейка» вырулила на загородное шоссе, прибавив скорость. Стрелка спидометра зашкаливала за сто десять.

– Ого, прет, – удивился Ваняшин, видя, что для мадемуазели сидящей за рулем старого «Жигуля», такая скорость, не предел.

Грек ничего не ответил. Он не любил быстрой езды, не доверял автомобилям и только по этой причине своевременно не обзавелся четырехколесным другом. И в чужих ездил с опаской.

Когда они въехали в пригород Истры, Грек сказал:

– Ты смотри, Леха, куда нас розовый след привел. Вот, где она живет.

Они повернули на улицу, застроенную в основном частными домами. Возле одного из таких домов синий «Жигуленок» остановился. Девушка вылезла из машины, подошла и ключом отперла ворота. Потом загнала машину в территорию и закрыла ворота.

– Вот и весь концерт, – сказал Грек, когда ворота закрылись. – Ну, лейтенант, чего делать будем? Давай, предлагай. Развивай инициативу.

Ваняшин посмотрел на возвышавшийся из-за забора двухэтажный кирпичный дом и резюмировал кратко:

– А что тут делать? Вламываться, мы не имеем права, Это частная собственность…

– Точно. Не имеем. Точно. Собственность. Что тогда нам остается?

– Остается, подождать возвращение майора и все честь по чести доложить ему. Тем более, что адрес этой девушки, мы теперь знаем.

– Правильно, – охотно согласился Грек, и сказал: – Разворачивайся, и поехали. Может, Николаич, уже вернулся. По нас заскучал. А мы тут.

Но Туманов вернулся в Москву только вечером. Грек с Ваняшиным уже собирались уйти. Увидели Туманова, и остались.

– Ребята, как хорошо, что вы еще не ушли, – сказал майор.

Оба посмотрели друг на друга, а потом на своего майора Туманова. Догадались, сейчас майор их припашет по полной программе. Вот что значит вовремя не смыться. Обязательно попадешь под строгое око начальства, как сейчас случилось с ними. И чего, дураки, ждали?

– Николаич, мы, между прочим, тут сложа руки, не сидели… – успел произнести Грек, как Федор тут же перебил его:

– Потом, доложишь, Сан Саныч. Леш, ты на машине? – спросил Туманов у лейтенанта. Ваняшин только вздохнул. Лучше бы он был без машины. Свою машину использовать приходиться, как служебную. И бензин, между прочим, покупать на свои денежки. И тут же Ваняшин поклялся себе, что, начиная с завтрашнего дня, на работу будет добираться пешочком. Как Грек с Тумановым.

– На машине. Вон, на стоянке стоит. А что?

– А я пробежал, что-то не заметил твой «девяточки».

– Если не сперли, то стоит, – ехидно встрял Грек, пытаясь догадаться, чего, это майор заговорил про машину Ваняшина. А тут и догадываться не надо. Туманов обнял обоих своих помощников и сказал:

– Сейчас мы поедем с вами адресок один проверим. На всякий случай, прихватите с собой оружие. Может понадобиться.

– А что, намечается пальба? – поинтересовался Грек. На что Федор неопределенно пожал плечами.

– Гарантировать не могу. Но чем, черт не шутит. Лучше взять стволы, – сказал он и пошел за своим пистолетом. У Ваняшина пистолет был при себе. Идти за своим, Грек поленился.

– А, – махнул он рукой, – чего нам два ствола не хватит что ли?

– Не знаю, – лично Ваняшин на этот счет был спокоен. Даже голову забивать не хотел. Его верный «ПМ» как и положено, был на месте, в кобуре. А капитан Греков не мальчик. Ему самому видней, как поступить. А после того случая, когда кудрявая сожительница чуть не пристрелила его, Грек стал вообще бояться выносить оружие за стены управления. И зная об этом, Туманов особенно не цеплялся к Греку.

* * *

Улица, которая была указана на конверте в обратном адресе, находилась на окраине Москвы. Подобного захолустья Ваняшин не встречал. С одной стороны ровные ряды многоэтажек с автобусными остановками, торговыми павильонами и рекламными щитами, а буквально через дорогу, целая улица двухэтажных развалюх, построенных еще задолго до войны и кучи мусора около них. Видно, тот, кто строил эти дома, не рассчитывал на такой большой период. Дома должны были давно развалиться, но каким-то чудом выстояли. Глядя на такое убожество, можно было подумать, что все открывавшееся взору, есть не иначе, как пристанище бомжей, а нормальному человеку тут и делать нечего.

Капитан Греков вздохнул, покрутил головой и сказал:

– Да. Ну и завез ты нас, Николаич. Ты часом ничего не напутал с адресом? Может это вовсе не здесь? Глянь-ка еще раз, не поленись.

Туманов посмотрел на конверт, потом на табличку с названием улицы приколоченную к углу ближайшего дома. Все сходилось.

– Действуем согласно адресу, указанному Семеновым, – сказал Федор, для верности показав Греку конверт, чтоб не давил на нервы.

– Ну, тогда ладненько. Тогда веди нас, Сусанин, – Грек хотел пошутить. Но глядя на все это безобразие вокруг, ему стало явно не до шуток. Не наступить бы, куда не надо. И как только в таком гадюшнике, могут жить люди. Но хотелось как-то разбавить напряжение воцарившееся в машине. Особенно, глядя на Ваняшина. Тот смотрел по сторонам такими глазами, будто прощался с белым светом.

– Прорвемся, Леха. Не дрейфь, – подбодрил его Грек.

По нумерации домов, отыскали нужный дом. Он находился почти в конце улицы и ничем не отличался от остальных.

– Может, разведку сделать? – предложил Грек. – Прежде, чем соваться в эту квартиру, поговорить с соседями. Или хотя бы в окна глянуть? Черт знает, что у этого типа на уме. Раз он отбывал за убийство.

– Пожалуй, насчет окон ты прав, – согласился Федор и посмотрел.

Во всем доме только и светились два окна, и он уже догадался, кто в той квартире проживает. Окна были на первом этаже. Причем, хозяева даже не потрудились их зашторить. Когда Грек подошел, подтянулся на цыпочки и заглянул, то тут же замахал руками Туманову с Ваняшиным.

– Идите сюда, – тихонько проговорил он, не отрываясь от окна. – Бесплатная порнуха. Глянь, Николаич. Не тот ли это Семен?

Ваняшин выскочил из машины и подлетел к окну. За ним подошел и Федор. Все трое устроились вдоль оконного карниза.

В комнате, в углу стоял диван, на котором здоровенный мужик занимался любовью с молодой девушкой. Причем, девушка казалась миниатюрной по сравнению с этим великаном. Крутилась под ним.

– Ого, амбал. Это он? – шепотом спросил Грек у Федора.

– Похоже, он. Если верить описаниям майора Фетисова, – ответил Федор. Оба заглянули в другую комнату. Там горел свет. Работал телевизор, но никого не было.

– Ну, чего, пошли? Нарушим их уединение? – предложил Туманов. – Лешка, останься возле подъезда, – сказал он лейтенанту.

– Николаич, а можно я возле окна постою? – спросил Ваняшин.

– Что, нравится? – язвительно спросил Грек.

– Ага, – признался Ваняшин, опять уставившись в окно. Майор Туманов на это полушутя заметил:

– Помни, лейтенант. Ты вторгаешься в частную жизнь.

– Не-ка, Николаич. Не вторгаюсь. Я только наблюдаю за ней.

Федор пошел к подъезду, а Грек чуть приотстал.

– Не забывай за подъездом поглядывать, наблюдатель, – строго напомнил Грек лейтенанту про его обязанности.

Они вошли в подъезд, но прежде чем позвонить, Федор сказал:

– Значит, так. Звоним. Как только открывается дверь, входим и сразу говорим этому амбалу, чтобы лапы положил на стол.

– А если дверь нам не откроют? – спросил Грек. Но Федор был настроен на положительный исход. Поэтому сказал:

– Откроют. Я скажу, что привез Семену от матери письмо. Просила срочно передать его. Думаю, сработает. – Туманов посмотрел на Грека, надеясь, что капитан поддержит его план. Но Грек не был до конца уверен в его успехе, поэтому и голос его прозвучал не так уверенно:

– Наверное, сработает. Звони. Раз пришли, чего тут стоять.

Федор позвонил. К двери никто не подошел, и ему пришлось нажать на кнопку звонка еще несколько раз, прежде чем за дверью послышались шаги, и довольно приятный женский голос спросил:

– Кто?

– Хозяйка, открой. Я из Рязани приехал. Семену от матери маляву привез, – проговорил Туманов, произнося слова с акцентом урки.

– Срочное, – тихонько зашипел ему на ухо Грек.

– Ну, ты чего, в натуре? Срочно передать велено. А ты тянешь…

Кажется, за дверью наступило короткое замешательство. Видно девушка не знала, как ей следует поступить. И приняв довольно простое решение, девушка сказала:

– Подождите, я пойду халат надену, – и отошла в комнату.

А Федор с Греком остались томиться в ожидании. Федор прислонился ухом к двери, услышал голоса. Там в комнате, о чем-то говорили, но слышно было плохо. Мешал телевизор. Крутили какой-то очередной боевик. Стрельба. Крики. Приглушенные мужские голоса. И вот так сразу не поймешь, то ли в телевизоре эти голоса, то ли в комнате. Наконец, опять шаги и все тот же приятный голосок прощебетал:

– Нет тут никакого Семена. А письмо можете оставить в почтовом ящике. И уходите. У меня муж ревнивый. Придет, застанет вас здесь, скандал будет. До мордобития еще чего доброго дело дойдет.

– Во, сука, – прошипел Грек, а Туманов показал ему кулак, и сказал:

– Темнишь ты, хозяйка. Если Семен тут не живет, зачем же тогда маляву в ящике оставлять? Муж достанет его оттуда, разбор тебе учинит. Как хочешь, конечно. Но дело срочное. И касается Семена.

И опять за дверью замешательство. Девушка решала, как поступить. Поняла, с ящиком не то сморозила. А Федор надавил.

– Ладно, хозяйка, я уйду. А только письмо я в ящике не оставлю. Мать его просила передать из рук в руки. Я утром уезжаю обратно и письмо тогда увезу. Жаль огорчать старуху. Да и Семену не мешало бы узнать, что к ней из Москвы приезжали. Им интересовались. Там еще кое-что мать приписала. Но раз нет его тут, то и ладно. Так и передам.

– Подожди, – вдруг сказала девушка озабоченно.

Опять шаги. Только на этот раз быстрые. Видно сбегала в комнату и назад. Стала замки на двери отпирать. Один. Второй. Дверь открыла и руку сунула в щель, чтоб письмо перадал. Пускать рязанского гостя в комнату не хотела.

Федор держал в левой руке конверт, а в правой, которую спрятал за дверью, пистолет. Даже толком не успел рассмотреть лицо той девушки. Показалось, красивая. А, может, это всего лишь показалось. Стояла она перед ним полуголая. Халат накинула, а запахиваться не стала. Расчет был на то, что Федор уставится на ее мохнатку. Но Туманов не из таких. Быстро оттолкнув в сторону девушку, он ломанулся в комнату. Увидел, как тот здоровяк, который всего пару минут назад, топтал красотку, как хороший петух молодку, рванул в соседнюю комнату.

– Стоять всем, милиция! – услышал Федор позади себя голос Грека. А из дверного проема соседней комнаты уже высунулась рука с пистолетом. И тут же выстрел. Хорошо, Федор успел кинуться к стене. Пуля не задела. Прошла возле правого виска.

А в той комнате уже слышна возня. Звон выбитого стекла. Федор выстрелил туда пару раз и перебежав к другой стене, заглянул. Увидел в комнате двоих. Тот высоченный, здоровяк, Семен. А с ним…

«Да нет. Не может быть. Обознался я в потемках,» – подумал Федор, хотя лицо того второго, ударившего стулом по окну, показалось Туманову знакомым. В тот момент, он решил, что попросту обознался. Мешала темнота. Разве, чего разглядишь путем. И заглядевшись на того второго, он потерял бдительность. Хотя все решали короткие секунды. И стоило Туманову нажать на курок, все могло бы быть иначе. Но он не нажал. Не успел.

Воспользовавшись тем, что мент отвлекся, Семен ударил его по правой руке, в которой был пистолет. Следующий удар был направлен Федору в челюсть. Причем, с такой силой, что устоять на ногах Федор не сумел. Упал на пол, пытаясь отыскать свой пистолет.

– Сашка, стреляй! – крикнул Федор Греку, и тут же прижался к полу, потому что тот второй, убегавший вместе с Семеном через окно, обернулся и выстрелил. Скорее всего, он не хотел убивать Туманова и выстрелил только лишь для того, чтобы попугать, лишить майора всякого желания к преследованию.

Теперь вся надежда была на Грека. И Федор недоумевал, почему капитан не стреляет. В оконном проеме было хорошо видно, как огромный, здоровенный Семен одним прыжком заскочил на подоконник и толкнув раму своим телом, вывалился вниз. За ним на подоконник заскочил тот второй. Опять оглянулся. Выстрелил в комнату. А когда Федор поднял от пола голову и глянул, их обоих в комнате уже не было.

Зато его оба помощника ввалились в комнату, волоча впереди девушку, которую держали под руки, как тряпичную куклу.

– Вот, Николаич, убежать хотела. Смотри, как она мне щеку расцарапала, – пожаловался Грек, показывая Туманову правую щеку со свежими, кровоточащими царапинами. Причем, свои действия усатый капитан расценивал не иначе, как геройский поступок, в результате которого он получил ранение, но согласен компенсировать все за благодарность от майора. А лейтенант вообще вылупился на Туманова, как на посланца с того света.

– Ты почему не стрелял? – заорал Федор на Грека. Тот замялся, напрочь позабыв о всякой благодарности. Дождешься ее от Туманова. Сам тут развалился на полу, как турецкий султан, а все как будто должны приплясывать перед ним. Только Грек не из таких. Он приплясывать не будет. Не один Туманов рисковал. Вон и Греку досталось. Может, у этой полуголой заразы ногти грязные. Инфекцию может занести. Грек шмыгнул носом и вытер со щеки кровь.

– Почему ты не выстрелил, когда я тебе крикнул! Твою мать!.. – уже более настойчиво произнес майор Туманов. Сейчас он показался усатому капитану грозовой тучей, из которой вот-вот шарахнет гром и блеснет молния. Глаза майора грозно блестели. Грек даже поежился. Даже девица, которую они с Ваняшиным держали под руки, перестала на них матюгаться. Кажется, оробела, только глянула на майора.

– Николаич, я это… Ну, в общем, не взял с собой пистолет… Понимаешь, я думал, тут ничего такого… – начал оправдываться Грек.

Федор встал с пола, отряхнул брюки. Назвать Грека дураком, сейчас в понятии Федора, значит, похвалить его. А других слов для капитана не находилось. Федор надеялся на прикрытие, но его не оказалось.

– Они могли меня подстрелить, – в голосе Туманова слышался укор.

– И правильно бы сделали, – расхохоталась девица. Полы халата разошлись, но она не стеснялась своей наготы, выставляя себя напоказ.

– На одного бы мента меньше стало, – проговорила она, смеясь.

Грек не сильно ударил девицу по спине и прорычал на ухо:

– Заткнись. Я еще с тобой, тварь, поговорю.

Девица презрительно окинула взглядом Грека с головы до ног.

– Ой, ой, напугал, мент поганый. Видала я таких, как ты в жопе.

– А ты почему здесь оказался? – спросил Туманов у лейтенанта Ваняшина. В правой руке у того был пистолет, который теперь был ему совсем без надобности. И поняв это, лейтенант сунул его в кобуру. Изо всех троих он оказался единственным, кто нисколько не пострадал. И Грек глядя в его холеное лицо, сейчас думал о том, что лучше бы он остался на улице. Повезло молодому. Можно сказать, отделался легким испугом. В Туманова стреляли. Ему, Греку, расцарапали морду. А этому хоть бы чего. Только порнухи насмотрелся.

– Чего молчишь-то? Отвечай, когда тебя спрашивают, – обозлился усатый капитан на молодого лейтенанта, за которого тут же вступилась девица, обозвав Грека усатым, но безбородым козлом.

Грек рассердился и встряхнул девицу за плечо, чтобы меньше язык распускала.

– Ух, ты, какая темпераментная. Видели мы, как ты с этим Семеном трахалась, – сказал ей в отместку. Только разве такую смутишь?

– Это мое дело, с кем трахаться. А я и с тобой могу, если попросишь как следует, – заулыбалась девица, явно пытаясь унизить Грека.

– У меня черенок не тот. Не для твоей метелки, – плюнул Грек брезгливо. А девица только расхохоталась. Все заметили, что вела она себя как-то странновато. Вроде и вином от нее не пахнет, а как пьяная. «Наркоманка, сопливая,» – подумал про нее майор Туманов. А Ваняшин виновато уставившись себе под ноги, сказал:

– Федор Николаич, я, когда услышал стрельбу в квартире, побежал к вам….

– Зачем? Ты должен был оставаться на улице. Там, где я тебе велел быть. И в случаи, если Семен попытается выскочить в дверь или окно, задержать его.

– Я знал, что у Сан Саныча нет пистолета. А когда по вас из «ТТ» лупить стали, я испугался… – признался Ваняшин.

– Испугался он, – хихикнул усатый Грек. А Ваняшин тут же объяснил:

– Да не за себя. А за Федора Николаевича. Ты же, долбак, свой пистолет не взял. Сказал, двумя обойдемся. Забыл, что ли, чего говорил?

Девица опять расхохоталась и похвалила Ваняшина:

– Правильно, мальчик. Только он не долбак, а самый настоящий раздолбай! И нечего на парня нападать. Он в сто раз лучше тебя, усатого.

За это оскорбление она уже получила удар ладонью по щеке.

– А с тобой, салага, я потом без свидетелей разберусь, – пригрозил Грек, отныне считая молодого лейтенанта кровным врагом.

Федор поднял с пола свой пистолет, потом подошел к девушке.

– Знаешь, кто эти двое такие? – спросил он, в упор рассматривая милое создание, которому на вид было не больше восемнадцати.

Девица пожала плечами и заулыбалась.

– А зачем мне знать, кто они такие? Я же не в милиции работаю. Это вам, ментам, до всего дело есть. Только нормальным людям жить мешаете. А лично мне наплевать. Ну, пожили они у меня, и что?

Федор едва сдержался, чтобы не схватить эту девчонку за волосы и не нашлепать как следует по ее голой заднице.

– Это твой дружок, Семен, что ли нормальный? Который вот только отбывал наказание за убийство? Или ты, устроившая тут бандитский притон, нормальная? Отвечай!

– А чо я, плохая что ли? – искренне удивилась девица, осмотрев себя. Руки ноги и все остальное, за что любят мужики, на месте. Чего еще этому менту в ней не нравится. Не видел он настоящей бабы, потому и злой такой. А лег бы с ней в постель, сразу переменил свое мнение.

– Кто они такие, я не знаю. И никакого притона я тут не устраивала. Но, как мужчины, они неплохие. Это я могу сказать точно.

Федор махнул рукой.

– Безнадежный случай. Надо взять ее с собой. Посидит в камере, сутки, другие, может быть, сразу изменит свое представления о людях. И научится отличать плохое от хорошего, – сказал он.