Текст книги "Фея"

Подойдя к кассе, я увидела медицинскую книгу «Мифы о нашем теле» и немного заинтересовалась, но не спешила ее покупать. Продавец внимательно посмотрела на меня, потом немного прищурилась и попросила паспорт.

– Эта книга имеет рейтинг восемнадцать плюс, предъявите, пожалуйста, паспорт, – девушка смерила меня недоверчивым взглядом и не пробила ни одну из них. Я спросила, можно ли показать права, потому что паспорта в сумке у меня не было. Она кивнула и посмотрела в удостоверение.

Никогда прежде у меня не спрашивали документы. Может, просто меня запомнили. Ах, точно, я же хожу в молл, что недалеко от моего района. То же самое случилось и при покупке сигарет и вина.

Саша решила взять меня под свою ответственность, отобрала таблетки, купила вина и фруктов, и сказала, что сегодня мы будем разрывать наши девичьи сердца тупыми страданиями. А что еще могут делать девушки, которые иногда могут позволить себе накрутить себя и додумывать все за других?

Часа в четыре вечера, когда уже темнело во всю, мы завалились ко мне и стали готовить легкий ужин, состоящий из двух салатов, запеченной грудки индейки, картофеля в мундире, ваз с конфетами и фруктами. Саша очень любила вкусно поесть и никогда не отказывала себе в удовольствии что-то приготовить.

***

– Ничего они не понимают… ик! – пьяным и немного подрагивающим голосом говорила она. – Он должен приползти к тебе на коленях! Вот! Ик, поняла? Он обяз.. обязат… Короче! Он должен быть всегда с тобой!

Я говорить не могла. Я постоянно курила и ела, чтобы ничего не случилось. Но я прекрасно знала, что бывает, когда сочетаешь алкоголь и антидепрессанты. Психиатр говорил, что я ни в коем случае не должна пить. Я чувствовала, как вино ингибировало действие моих лекарств. Хорошо, что не потенцировало.

Спустя полчаса я полностью отбросила мысли о неправильном употреблении препаратов. Вино потихоньку заканчивалось, музыка лилась из колонок, а я и Саша пили и рыдали. Не помню, о чем мы тогда разговаривали, но меня все жутко расстраивало и раздражало, я рыдала, даже не пытаясь остановиться.

А потом мне позвонил Смирнов. И сказал, что я дура. И обещал приехать, как можно быстрее. И пригрозил, что выкинет к черту все бутылки. И он приехал. Приехал, но не злился. Зашел в квартиру, увидел, что я открываю дверь с бокалом, отобрал его у меня, сам выпил, взглянул на подругу и засмеялся так громко, я думала соседи услышат.

– Ну что, алкашня? Бухаем по-черному? – и снова засмеялся.

– Что ты смеешься? – заплетающимся языком спросила. – Ты же сам пьешь, как незнамо кто!

Он подошел ко мне вплотную, и я произнесла шепотом:

– Я в твоей карточке видела.

– Ты собрала вещи?

– Да, ночь не спала и собирала, – ответила я, как только он отошел на кухню и увидел три выпитых бутылки.

– Сейчас приедет Морозов, заберет твою подстрекательницу и увезет ее. В вытрезвитель. – я выпучила на него глаза и с испугом стала говорить, что это я во всем виновата, мол, не нужно в вытрезвитель, все нормально, завтра будем бодрячком.

Не выдержав, Смирнов стал заливаться смехом, собирать мусор и убирать продукты в холодильник. Он забрал четвертую бутылку красного, несколько пачек сигарет, мою сумку, косметичку и коробку с мороженым.

Как только Саша уехала, я попыталась нормально подняться к себе, чтобы одеться, но нога зацепилась за ногу. Я полетела вниз, цепляясь руками, коленями и лицом за ступеньки. Как только я перестала лететь, я неожиданно вспомнила, как во многих историях о любви, девушка падает, и ее парень ловит ее, потом они целуются. И громко засмеялась, отмечая суровую реальность и поднимаясь с пола.

Одеться я не могла, перед глазами все плыло, я думала, что усну прямо на своей кровати, застегивая юбку. Тогда Миша поднялся и принялся одевать меня, как маленькую беспомощную девочку. Он вошел в комнату именно тогда, когда я пыталась застегнуть бра. Жутко покраснев и прикрыв грудь руками, я сделала вид, что и сама смогу справиться. Но он, без капли смущения и пошлости, поставил меня на ноги, повернул к себе спиной и застегнул бралетт.

Илья отказался ночевать у меня некоторое время, чтобы следить за мной. Иногда я чувствовала себя одинокой. Родной брат не хочет видеться с родной сестрой только из-за секса с ее однокурсницей. Это вообще как? Вот и вся братско-сестринская любовь.

Сосед

сердце её волочилось за ним на привязи, ударяясь о камни и цепляясь за кусты. всё в синяках и почти разбитое.

Рой Арундати. Бог Мелочей

Я курила уже третью сигарету. Стояла на балконе и тряслась от холода и страха. Кошмары мучили уже вторую неделю, я все никак не могла отвыкнуть от произошедшего, да и, наверное, никогда не отвыкну. Все слишком сложно для моего восприятия. Я почти не ела, а если и ела, то только ради таблеток.

Прошли две недели, как я вернулась из своего «увлекательного» путешествия. Я смогла закрыть сессию немного раньше, чем в прошлом году, что даже лучше. Завтра мне будет двадцать лет, я так выросла за этот год. Даже не заметила, как была первокурсницей, терпела весь этот, как я считала, ад. Но ад начался только сейчас.

Смирнов не появлялся несколько дней: не звонил, не писал, не приезжал и даже не разговаривал. На перерывах он меня будто не видел. Я же поняла, что со мной играли. На словах и на чувствах поймали. Он воспользовался мной, когда очень сильно был нужен мне. Просто воспользовался тем, что я сломалась. Не могу никак понять, для чего был весь этот фарс.

Саша встречалась с Жорой уже полторы недели. Они постоянно оставались друг у друга ночевать, чаще всего, когда никого больше дома не было. Я завидовала их счастью. Как-то во время обеда она сказала мне: «Радуйся, что он окончательно разошелся со Столяровой». Ага, радуюсь, как антилопа, в бешеном танце от радости. Легче, конечно, от ее слов не стало. Разницы нет, все равно он перестал меня замечать.

Мои родители так и не вернулись из командировки. По началу рейсы отменяли один за другим из-за нелетной погоды: метель в Городе Роз не стихала добрых четыре дня. Им пришлось остаться в гостинице еще на недельку. Маме внезапно пришло в голову, что у них с отцом до сих пор не было медового месяца за двадцать три года брака. Я не знала точной даты их возвращения, да и, честно говоря, не особо желала.

Докурив, я вернулась в теплую комнату. Я взяла любимое пушистое одеяло, две красные подушки и направилась в гостиную, чтобы посмотреть самый любимый фильм о несчастной любви – «Три метра над уровнем неба». Как я его обожала в десятом классе! Не могла насмотреться, истерла диск до дыр, пересматривала по сто раз, а потом переключилась на «Черную любовь» – великую вещь.

Я оставалась одна вот уже четвертый вечер. Мне было ужасно плохо, отвратительные ощущения где-то там, глубоко под кожей, съедали меня всю изнутри. Я рыдала почти весь фильм, вытираясь платками, хотя это не особо помогало. Когда я досмотрела, автоматически включился другой фильм. Пока шла заставка я разогрела себе чай и достала треугольные бутерброды из холодильника и подогрела их.

Усевшись у телевизора, я начала есть – впервые за эти недели – с аппетитом и жадностью. Фильм мне быстро наскучил, отчего я решила открыть в закладках свой любимый сериал, где были действительно веские душевные и любовные терзания – история Нихан и Кемаля.

Уже была глубокая ночь: около часа, но я никак не могла уснуть, терзая себя ненужными мыслями. Неожиданно на лестничной клетке послышалась громкая возня с замком, стук колес чемоданов об пол, шепот разных ругательств.

Сначала я не придала этому значения – мало ли, может хозяин из отпуска вернулся. А потом сообразила, что долбились в квартиру напротив моей, а там года три уже никто не живет. Я подскочила с дивана и побежала прямо к двери, к глазку.

Я была права: возле двери напротив стоял парень с двумя чемоданами и копошился у замка. Я испугалась, подумала, ну все, вор, убийца, пора бежать. Вспомнила, что в шкафу в прихожей валяется бита Ильи, и побежала за ней. Достав любимую биту, я тихонько подошла к двери и также тихо открыла замок.

Выйдя в тапочках на лестничную клетку с битой в руках, мне казалось, что я в каком-то боевике и прямо сейчас должна врезать по голове. Но так как я дипломат внутри, меня дернуло вести переговоры.

– Медленно оставьте попытки открыть дверь и отойдите от пустующей квартиры, – мой голос был холоднее льда, я была настроена серьезно, держа сигарету в зубах, поэтому слова звучали не совсем четко.

К моему удивлению, парень только расхохотался со спины, а когда увидел меня с битой и серьезным лицом, еще громче рассмеялся. Я разозлилась еще сильнее, но биту опустила, взяла в руку сигарету и возмутилась:

– Молодой человек, не вижу ничего смешного, вы вламываетесь в чужую квартиру, шумите на весь подъезд и смеетесь над испугавшейся девушкой!

– Простите, пожалуйста. Я только с аэропорта, только что прилетел из Мемориальной Столицы. Кстати, видел вас по телевизору, вы забавная, – я оторопела. Думаю, мы с ним подружимся. – Замок заел, никак не могу открыть.

И дернул черт меня предложить ему свою помощь. Я припоминаю, как бывшие соседи постоянно подпирали дверь, аккуратно поворачивая ключ, до смены замка руки у них почему-то никогда не доходили.

Мне он понравился. Он был очень красив: четкая линия тонких губ, темные, немного кучерявые волосы, карие глаза, четкие скулы. От него приятно пахло, и веяло добротой и простотой. Признаюсь, он сразил меня своим обаянием. Мне захотелось с ним подружиться и пообщаться, но я не знала, как его пригласить.

Он изучал мои движения, словно запоминал, как я открывала дверь его квартиры. В его темных глазах проскользнуло что-то дикое, только позже я заметила, что он пялился на мои бедра под шелковой тканью пижамных шорт.

– Благодарю, меня Игорь зовут. Для друзей – Гарик, – Гарик обворожительно улыбнулся, отчего я сильно засмущалась. Мне было неловко ощущать столько внимания, приятного внимания.

– Я – Ира, для друзей – Ири, – я попыталась мило улыбнуться без задней мысли.

Он пристально смотрел мне в глаза, я чуть не отшатнулась от такого взгляда. Как будто Гарик заглядывал внутрь меня, глубоко, его взгляд пролезал между нервами, мышцами, венами. Когда мы пожали друг другу руки, ток прошел по моему телу. Его ладонь была такой большой и теплой. И сам он был под два метра, спортивного телосложения. Готова поспорить, за ним бегают толпы девчонок.

– Не хотите перейти на «ты» и выпить чаю у меня?

– Что, прямо сейчас? – я удивилась, на часах было полвторого ночи, а он собрался пить чай.

– Ну да, почему бы не побеседовать и не выпить чаю али чего покрепче с интересной и красивой девушкой? – он снова улыбнулся, а я не смогла устоять и согласилась на его предложение, хотя очень сомневалась в последствиях и завтрашнем дне. Но это завтра.

***

Пока Гарик убирался, я осматривала его кухню. Она была довольно чистая, небольшая, но уютная: винного цвета гарнитур, светлый паркет, белые холодильник, печка и вытяжка, стоявшие перпендикулярно двери на просторный балкон. Возле балконного окна стоял белый глянцевый обеденный стол и белые стулья.

Все здесь было очень просто, но по-домашнему, потому что стояли вазочки с цветами, пустая сахарница, расписанная гжелью, на холодильнике висели разные магниты с разных городов и стран. Также висел самый яркий и совсем не пыльный из всех – из маленького городка какой-то другой страны.

Мне не нравилась затея Гарика, но и отказать ему не смогла. Как только он закончил прибираться и поливать цветы (которых, к слову, у него было довольно-таки много), предложил мне выпить:

– Ты будешь чай, кофе или что-то из спиртного? Я лично весь полет мечтал о рюмке армянского коньяка, – я рассмеялась и согласилась на розовое вино, название которого не запомнила, но мне показалось, что это не дешевый напиток.

Гарик включил Фрэнка Синатра на стареньком музыкальном центре, наверное, родом из начала двухтысячных, и начал свою историю, которой я поинтересовалась, поскольку квартира пустовала три года. Не знаю, сколько часов мы вот так сидели на его кухне и разговаривали, но, когда я уходила, уже светало.

Соколов рассказал, что родители отказались от него, когда ему исполнилось шестнадцать лет. Они просто устали тягаться с сыном-хулиганом и решили ни в чем не разбираться, а просто сдать его любящей бабушке. Бабушка вырастила Гарика в деревне под Неоновым Городом, приучила к хозяйственности, научила сельской жизни, заставила полюбить учебу.

Парень научился всему: колоть дрова, рубить елку под Новый Год, готовить, ухаживать за домашним скотом, делать закрутки, заниматься садоводством и огородничеством. Только из-за бабушки мой сосед постарался нагнать учебу хотя бы на отметку «хорошо» и поступил в университет. Родители, когда-то отказавшиеся от своего сына, оплатили его учебу в университете, но продолжали игнорировать его существование, отправляя подарочные конверты с деньгами бабушке на разные праздники.

Как сейчас говорит Гарик, у него нет родственников и близких, кроме бабушки. Родители съехали из этой квартиры четыре года назад, год сдавали, а потом перестали: застелили мебель полиэтиленом и забрали все ценные вещи. Саму квартиру они наследовали единственному сыну. Как бы больно не было ему говорить о родителях, но Соколов сказал, что приезжал весной того года на их похороны.

Сейчас он вернулся, чтобы помочь бабушке с деньгами. Он устроился в какую-то иностранную компанию и быстро поднялся по карьерной лестнице от простого мерчендайзера до главы своего отдела. Он не сказал точно, чем занимается его компания, но и я не стала заставлять его рассказывать. Все-таки у всех свои тайны.

На столе стояла вторая полупустая бутылка розового вина, которое мы очень быстро распивали за разговорами. На улице шел снег, заметая ледяными хлопьями дороги, парки, дома, поля, укрывая всю землю своим пушистым белым одеялом.

В пьяном бреду мы плакали, шутили, смеялись, снова плакали. Я поведала ему свою историю, какой я была убитой внутри из-за идиота-Смирнова. Мы сочувствовали и сопереживали друг другу, как старые лучшие друзья, словно не пару часов назад познакомились, а знали друг друга всю жизнь.

– Слушай, Ири, – немного заплетающимся языком проговаривал, точнее, пытался, он, – не сможешь помочь мне с ремонтом? Друзей у меня тут особо нет, не осталось, да и никого я здесь не знаю. А рабочих нанимать не хочу, привык сам этим заниматься. Хочу до Нового Года что-то поменять здесь.

Я не сразу поняла, что он подразумевал, так как мой разум был затуманен. Я старалась сосредоточиться на его словах, но не могла.

– Хорошо, завтра, если увидимся, спрошу, – он улыбнулся, а я изволила желание пойти к себе и отоспаться, поскольку, хоть завтра и был выходной, но у меня на него было большие планы. Гарик решил проводить меня до квартиры, подмечая, закрыла ли я дверь на замок.

***

Я проснулась от настырных звонков и стуков: в дверь и на телефон. Это была Саша, я была уверена в этом, потому что мы договаривались сегодня пойти в караоке-бар в честь моего дня рождения. Голова не болела, но сушняк преследовал жуткий.

Я нехотя встала с постели, обула пушистые теплые тапочки и прошлепала по лестнице, через коридор и прямо – к двери. Посмотрев в глазок, я увидела свою лучшую подругу, хоть и не сомневалась, что это была она. Я открыла ей дверь. Саша ворвалась ко мне в квартиру с букетом бордовых роз. Она поцеловала меня в щеку, ранее вручив праздничный букет. Пока она снимала верхнюю одежду и обувь, подруга щебетала о сегодняшнем дне, немного обижаясь на меня за то, что я все проспала.

Посмотрев мне прямо в глаза, на мое немного отекшее, заспанное лицо, она задала вопрос:

– Ты что, пила вчера? – я была готова к крикам, скандалам, лекциям, но не к следующему: – Хотя бы не таблетки запивала? Не вовремя их действия? – в ее голосе слышалось беспокойство, волнение, что ли. Я отрицательно закивала головой.

– Пойдем на кухню, – хрипло ответила я и мигом прочистила горло.

В холодильнике стояла двухлитровая бутылка минералки. Я достала бутылку и стала жадно глотать «колючую» воду. Осушив треть бутылки, я позвала подругу с собой в ванную на втором этаже. Пока я умывалась, Саша рассказывала о Мише. Меня тошнило только от одной мысли о нем. Я не могла выносить этот кошмар.

– Кстати, ты почему такая помятая и не выспавшаяся? По какому поводу вчера была пьянка? – ее глаза искали мой взгляд, я видела ее грустное выражение лица. – Неужели опять из-за того, что он никак не обратит на тебя свое внимание снова?

Я подавилась кофе, которым мы уже завтракали вместе с моим праздничным тортом, который я испекла вчера накануне. Саша принесла покупные пирожные, но я их отложила на самую ближнюю полку к морозильнику.

– Не совсем… – и я поведала ей всю историю, как я оборонялась, как познакомилась с новым соседом, как мы беседовали и пили вино. – Просто мой сосед – дебил, – подытожила я.

Саша рассмеялась и потащила меня в мою комнату, чтобы привести меня в порядок перед поход в караоке-бар. Она накрасила меня слишком естественно, из более яркого лишь нарисовала кошачьи стрелки и покрыла персиковыми румянами щеки. Посмотревшись в зеркало, я себя не узнала: на меня смотрела совершенно другая девушка, более радостная и живая. Словно бессонной ночи и вовсе не было.

Подруга меня одела, обула, и мы отправились покорять мой день, мое двадцатилетие. Не успели мы выйти за порог квартиры, как раздался звонок во входную дверь. Глаза Вашенской загорелись, а я посмотрела на нее, недоумевая. Опять же, не посмотрев в глазок, я открыла дверь.

На пороге стоял Гарик с букетом розовых пионов, улыбаясь во все тридцать два. Он был гладко выбрит, причесан и от него приятно пахло одеколоном, хотя одет он был очень просто: в черную футболку и спортивные черные штаны. Я оторопела от такого визита.

– С днем рождения, – произнес он и поцеловал меня в щеку.

Секрет

Кто-то рассыпал на землю мою любовь,

Пустил по ветру.

Кто-то без спроса разбудил

Белую королеву.

Анна Плетнева

После двух недель плача и стремительных разочарований на моей улице засияло солнце, согревая лучами темные углы моего сердца. Слезы и тоска сменились на смех и улыбку и всего за одну ночь, точнее за те часы, что от нее оставались. Я не думала, что за пару часов смогу познакомиться и подружиться с моим соседом – красивым, высоким, мускулистым парнем, который одним своим видом вызывал у меня добродушную дружественную улыбку. Он помог мне в моих страданиях, оголяя мои чувства, как провода, и дотрагиваясь до них, не боясь тока.

Гарик очень неожиданно появился на пороге. Из-за наших уже дружеских отношений я не могла прогнать его. Он ведь пришел поздравить меня, каким-то образом узнав о моем дне рождения. Мне стало интересно, что его привело ко мне, и пришлось повременить с баром.

Мы сидели у меня на кухне и пили чай с тортом, который принес Гарик. Я слушала его и смаковала торт. Он был восхитителен: шоколадные пышки, пропитанные ликером или ромом, укладывались друг на друга, хорошо смазанные шоколадным кремом из сливок, сверху было волшебное сочетание тонкого слоя апельсинового джема и шоколадного сиропа. Я облизывала пальцы, когда случайно вляпывалась в крем, прикрыв глаза и довольно жмурясь. Мне понравился его выбор, ведь я люблю шоколад.

Я решилась задать вопрос, интересующий меня с того момента, как он пришел.

– Вообще-то ты ночью сказала. Ты очень долго… – я исподлобья покосилась на него, стараясь незаметно кивать в сторону подруги, намекая, что ей необязательно знать, что мы делали ночью. Вроде и ничего такого не случилось, но, во всяком случае, подробностей ей лучше не знать. – В общем, я вспомнил твои слова и нашел тебя в Сети, а там твоя дата рождения.

Мне было приятно, что Гарик не поленился найти меня в Сети и напомнить самому себе о моей дате. Он добродушно улыбнулся, видимо, заметив ход моих мыслей. Положил свою теплую большую ладонь поверх моей и заглянул мне в глаза.

– Эй, не грусти, – он сжал мою ладонь, совсем не замечая моей оторопевшей подруги, – я не мог пропустить двадцатилетие очень хорошей соседки, которая мне стала близким человеком за эту ночь, – глаза Саши округлились от услышанного, но я даже не хотела как-то оправдываться и отрицать слова своего нового друга. Что до слухов, то мне на них, мягко говоря, плевать. Эта ночь взаправду спасла меня от насилия над своими чувствами.

– Для меня просто было очень неожиданно это все. Спасибо тебе, если бы ты не забрал меня к себе, я не знаю, что бы с собой сделала, – я опустила глаза, грустно улыбаясь и смотря на пенку кофе. Мне кажется, я была обязана этому человеку. Мои глаза загорелись, и я решилась на хороший благодарственный поступок: – А поехали…

Я не успела договорить, как в дверь постучали, будто у меня не было дверного звонка или телефона. Саша встрепенулась и вскочила к двери, я почувствовала что-то неладное. Весь вчерашний день меня мучила мигрень и странные ощущения в груди. Я не могла их списать на боль, но вот на какое-то шестое чувство или интуицию – могла. Весь день было тревожно, а потом я просто разволновалась, и случилась новая волна истерики. Ну, а ночь меня успокоила. Вот и сейчас интуитивное чувство, заполняющее грудную клетку, саднило. Меня начинало колотить, но Гарик крепче сжал мою руку.

– Мелкая, ты готова?

Я очень удивилась, завидев Смирнова в дверном проеме моей кухне. Его я совершенно не хотела видеть. Все эти две недели я места себе не находила, строила теории, что сама его оттолкнула или где-то слукавила, винила себя и только себя в разрушении наших отношений, а сейчас он просто заявляется ко мне домой, весь такой красивый, гладко выбритый, приятно пахнущий, с дьявольским огнем в глазах и каким-то небольшим пакетом в руках.

В его глазах недобро вспыхнул огонь. Я видела этот взгляд, когда он меня ревновал почти к каждому флиртующему парню в Мемориальной Столице. Ему не нравится, что мою руку сжимает красивый сосед, пришедший поздравить меня с днем рождения.

– Я, наверное, пойду. Мне еще нужно распаковаться, а то вчера я не успел из-за тебя, – Гарик понял смысл наших со Смирновым переглядок. Он отшутился и пошел к себе в квартиру, грубо стукнувшись плечом с Мишей. Они были почти одного роста, Гарик всего на пару сантиметров был выше Миши. Соколов обернулся, подмигнул мне и произнес:

– Малыш, звони, если что-то нужно или тебя надо забрать. Мигом приеду, – я кивнула, улыбнувшись, и поспешила его проводить. Рука Смирнова не дала мне пройти в коридор. В глазах потемнело от злости, я сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Не успела я его ударить, как он за локоть потащил меня в мою комнату наверху.

Я понадеялась, что Саша проводила моего соседа, извинившись за меня.

Смирнов рывком усадил меня на край кровати и встал напротив, скрестив руки на груди. Я резко встала. Во мне плескалась злость, сжигая внутренним пламенем все хорошие эмоции, которые я испытывала с ним. Я ненавидела его за то, что оставил меня на две недели, заставил терзать себя и искать оправдания ему. Ненавидела, но… Успела полюбить.

– Кто он? – его глаза потемнели, в них читалась ярость, коей я в нем еще никогда не видела. Я замешалась, испугавшись. Но потом собралась и ответила его же монетой.

– Что ты здесь забыл? – я поднялась с кровати и посмотрела ему в глаза. Со стороны ситуация была комичной: я доходила Мише до груди и на его фоне казалась ребенком.

– Не уходи от вопроса, – он заглянул в мои глаза, и его взгляд немного смягчился. Он хотел потянуться ко мне, но я сделала мелкий шажок назад. Было противно, что после двухнедельного безразличия он снова ко мне тянется. Я не хотела ему верить. – Кто он, Ира? – голос становился ледянее, и я попыталась взять себя в руки, чтобы не разреветься.

– Тебе какая разница? Ты две недели в упор меня не видел, не замечал, не разговаривал! После той кошмарной ночи воспользовался мной, когда я нуждалась в тебе, потом потаскался, чтоб глаза закрыть, а теперь все? Приехали, и можно меня оставить? Ты – чудовище! – меня взорвало. Я чувствовала, как злость отходит на второй план, уступая место отчаянью, истерике и боли.

Я била его в грудь руками, стараясь сделать как можно больнее, хотя и понимала, что ему вообще ничего не будет с этого, но ничего поделать не могла. Я упала на кровать и разревелась лицом в подушку. Минуты две я ревела не останавливаясь, задыхаясь, ревела так, что болело горло от криков и грудная клетка щемила. Я слышала шаги и подумала, что он ушел. Снова. Но он лег на кровать рядом со мной, перевернул меня сквозь мои протесты и уложил себе на грудь. Я продолжала всхлипывать, сжимая в кулаке ткань его угольно-черной толстовки. Успокоившись, я услышала тихое:

– Все сказала? – возможно, мне показалось, что он усмехался надо мной, как над глупым ребенком, ничего не смыслящим во взрослых делах. – Глупая, – он вздохнул и провел рукой по моим волосам. Вдохнул запах шампуня с малиной и крепче прижал меня к себе. – Никуда я тебя больше не отпущу, особенно после тех страшных событий. Люблю я тебя, слышишь? Сильно и долго. А мое поведение… Не могу пока сказать, зачем я это сделал, но не контактировать с тобой было грубовато, прости, не рассчитал. Это большой секрет, о котором ты ничего не знаешь и пока не должна знать, – он поцеловал меня в макушку и чуть подтолкнул, чтоб я села в кровати. Миша вытер большими пальцами слезы на моих щеках и поцеловал в нос, снова притягивая меня в свои объятия.

Просидев так с минуту в тепле друг друга, Смирнов все-таки решился меня выпустить. Парень пристально смотрел мне в глаза, держа меня за предплечья. Что-то в его взгляде было напряженное, я хотела внимательно рассмотреть это, но не смогла.

– Иди умойся, приведи свое милое личико в надлежащий вид и отправляемся праздновать твой двадцатый день рождения.

***

Мы приехали в какой-то новый район буквально в центре. Саша поехала с нами на заднем сидении. Если честно, я не понимала, куда мы едем. Успокоившись, мое настроение так и не поднялось. Я все еще грустила и загонялась. Если это какой-то сюрприз, то необязательным было забыть о моем существовании, давая зеленый свет Столяровой, которая то и дело, что вешалась на моего парня.

Было уже около трех часов дня, когда мы подъезжали к назначенному месту. На повороте Александра завязала мне глаза атласной лентой так, что я ничего не могла видеть. Первая мысль была – это заговор, похищение с участием моей лучшей подруги. Сердце забилось чаще, но потом я вспомнила, что мне говорили о месте моего празднования.

Я поняла, что мы приехали, когда Смирнов заглушил двигатель и расстегнул мой ремень безопасности. Пока Саша не видела, он очертил пальцами мои губы, второй рукой слегка оголил мои бедра, залезая под юбку и поглаживая мои ноги. Проглотив стон, стараясь не выдавать себя, мне было ужасно стыдно, что Миша начинает свои игрища при моей подруге.

«На выход!» – сказал шатен, и я услышала, как открылась дверь с моей стороны. С улицы повеяло холодом, я сильнее укуталась в пальто, зарывая нос в шарф. Миша помог мне выйти, все также с завязанными глазами, забрал мою сумку и тот самый пакет. Я поняла, что придется подниматься по ступенькам, даже не зная куда иду. Хорошо, что долго подниматься не пришлось, и Миша открыл передо мной дверь. С повязкой на глазах пришлось подниматься еще по ступеням. Чтобы не помереть со скуки, потому что со мной запретили всем разговаривать, я стала считать количество ступенек. Насчитав четырнадцать ступенек, Миша снова открыл дверь, и я неуверенно вошла.

Не решаясь снять пальто и шарф (вдруг придется бежать отсюда, повороты я запомнила), я порывалась стянуть атласную ленту, которая стала немного натирать лоб. Но Саша хлопнула меня по рукам, снимая с меня пальто. Когда я окончательно сняла верхнюю одежду, я сняла с себя атласную ленту и сначала не поверила своим глазам. Передо мной стояли все мои близкие друзья: Илья, Жора, Миша, Саша, Рита, которая учится в мед. академии, Лена, с которой мы летом ездили на море.

Я не поверила своим глазам. Собрались почти все, кого я очень долго знаю и кем сильно дорожу. Не хватало только друга детства Артема Филатова и моего нового соседа Гарика. Мне закатили грандиозный сюрприз в виде снятой вип-комнаты довольно-таки больших размеров в кальянной, в которой я давно хотела побывать, но как-то не удавалось. Представляю, как Смирнову пришлось попотеть за это местечко под солнцем. Понятно теперь, что он делал все это время.

Комната была размещена почти в самом конце, чтобы никто не тревожил нас, как раз рядом с барной стойкой. Помимо алкоголя и кальянов, Миша договорился с едой и минут через пятнадцать, как я пришла, привезли роллы. Я пустила слезу, когда обнималась с Леной и Ритой. Кого-кого, а их я точно не ожидала увидеть. После поздравлений, мы принялись за еду и алкоголь. Пару раз я выходила с Ритой за барную стойку, мы заказывали по «Голубой акуле» и смеялись с шуток бармена. Ленка пила только шампанское, которое очень давно хотела попробовать, никак не могу запомнить его название.

Рита открывалась мне, сколько не открывалась четыре года. Она ведала о своем несостоявшемся женихе, который бросил ее, променяв на работу, о планах на семью и детей. Рита была счастлива со своим бойфрендом. Они встречались с колледжа, пока он не решил, что ему нужно подняться по карьерной лестнице. Как раз в тот день, когда Рита дала добро на его предложение о совместном проживании. Она подготовила квартиру для романтического вечера, приготовила вкусный ужин, купила вино, зажгла свечи и даже принарядилась. Но ее принц никак не шел к ней на свидание. Через три часа Рита с горячими слезами получила сообщение от своего возлюбленного, что он улетел в Западную Республику работать. Заливаясь слезами, Медведева никак не хотела забывать любимого и все прожитые вместе с ним моменты.

Я подумала, что неплохо было бы помочь ей и свести с моим новым другом Соколовым. Дуэт, конечно, может с них не выйти, но, полагаю, они смогут найти общий язык. Пришлось на ватных ногах аккуратно ступать по кафелю, чему совсем не помогали мои сапоги на каблуках. Кто же интересно надоумил меня выйти в свет на каблуках? Оторву голову Вашенской. Еле дойдя до нашей кабинки, я открыла дверь и потихоньку прошла к вешалке, где висела наша верхняя одежда. Просунув руку в карман своего пальто, я нащупала телефон и поскорее смоталась к бару. Пить мне было уже противопоказано, поэтому я просто заказала бармену сок и сделала глоток ледяной жидкости.

К счастью, номер Гарика я записала в контакты и сразу же набрала ему. Первый звонок провалился. И я посчитала хорошей стратегией все-таки дозвониться. Сосед ответил после четвертого гудка, спросил, как мои дела и нужна ли его помощь. Я лишь ответила неоднозначно: «Приезжай в «Лагуну», которая на Центральной улице, жду тебя на втором этаже». Полдела сделано, можно расслабиться. Рита уговорила меня на еще одну «Отвертку», и я не посмела отказаться. Но как только я взяла в руки бокал и собралась сделать глоток, неожиданно появился Смирнов и выхватил напиток, выпив до дна. Он поморщился и спросил с недовольным взглядом: