Текст книги "«Свет и Тени» «Русского Марса» А. В. Суворова, его кумира, короля-викинга Карла XII и его врага, короля-полководца-музыканта Фридриха II Великого"

Оценив ситуацию, Максимилиан Эммануил принял решение немедленно выходить из боя даже ценой серьезных потерь, иначе его ждет та же участь, что и французские войска в Бленхейме и др. селениях и деревушках. Надо признать, что ему удалось это проделать (отступление – самый сложный вид боя) – хотя и очень дорогой ценой.

Потери французов и баварского курфюрста впечатляют: до 20 тыс. убитыми и раненными, ок. 14 тыс. – пленными, т.е. чуть ли не половина (!) всех их сил. Союзникам эта победа «обошлась» примерно в 13 тыс. чел.

Победа при Бленхейме во многом изменила баланс сил в Европе: уже в ноябре того года Бавария предпочла во время «выйти из игры», тем самым, не позволив французам оперировать с их территории, что очень сильно обеднило их стратегию. Мальборо же стал национальным героем. Королева Англии подарила герцогу имение под Оксфордом. А австрийский император Леопольд даровал Черчиллю титул принца Миндельхаймского.

Дипломатическое искусство герцога Мальборо во многом поспособствовало успехам военной кампании 1706 года.

23 мая того года ему пришлось в одиночку встретиться на поле боя при Рамильи или Рамийи (современная Бельгия) с другим французским полководцем – маршалом Франсуа де Нёвиль герцогом де Вильруа (7.4.1644, Лион – 18.7.1730, Париж). Правда, одним из самых бездарных среди французских маршалов, заслужившим свой высокий чин лишь благодаря дружбе с «Королем-Cолнцем» Людовиком XIV, и уже показавшего свою некомпетентность в Италии в сражениях против принца Евгения Савойского.

Эту битву принято считать одной из самых крупных за ту войну.

Вильруа, желая нанести врагу серьёзный удар, даже несмотря на категорический (четыре раза повторённый!) запрет его короля, выступает навстречу Мальборо, не дождавшись маршала Марсена, который шёл к нему с подкреплением.

Первыми на огромной плоскости между селами Рамильи и Тавье изготовились к бою французы. Готовясь поквитаться с Мальборо за фиаско под Бленхеймом, они встали вперемежку (пехота, в том числе, швейцарские наемники, чередовалась с кавалерией, в основном драгунской) в три линии, причем, в третьей – только конница, в частности, знаменитая в ту пору в Европе своей выучкой «Мэйзон/Мейсон дю Руа», т.е. – конная гвардия короля. Основную ставку в сражении Вильруа решил сделать на свою, численно превосходившую вражескую, кавалерию. (Всего у французов против 69 эскадр. союзников насчитывалось 82 эскадр. под началом генерала Гискара.) Именно ей надлежало нанести удары по флангам, пока французская пехота будет сковывать центр неприятеля атакой по фронту. После обхватного маневра коннице французов следовало добить, начавшую отступать пехоту союзников, обратив ее в бегство. Тем самым, завершив прекрасно срежиссированное (в уме и на бумаге!) сражение, громкой победой.

У подошедшего позже Мальборо, на его левом фланге простиралась довольно обширная равнина, а вот справа находилась речная долина. Слева встала большая часть его датско-голландской кавалерии (48 эск.) под началом Оверкирка, англо-голландская конница Ламли заняла самый край противоположного крыла. Ближе к центру построилась собственно британская пехота Оркни. Правее нее в тылу – конный резерв в виде 21 датского эскадр. принца Вюртембергского. Центр, располагавшийся на возвышенности, заполнила многонациональная пехота.

Генерал-квартирмейстер Мальборо, Кэдоган обратил внимание своего командующего, что рельеф местности его левого фланга (поперечная складка вдоль речки Кивлетт) позволяет провести под ее прикрытием незаметно для неприятеля кавалерийский маневр. Именно здесь Мальборо задумал нанести силами всей своей численно несколько уступающей кавалерии решающий удар по врагу. Надо было лишь в нужный момент сражения быстро и скрытно перебросить под прикрытием особенностей рельефа справа налево всю конницу Ламли, чтобы внезапно обрушить ее на правый фланг французов, опрокинуть его и выиграть битву.

Согласно плану Мальборо к 15:00 голландская гвардейская пехота после ожесточенного боя взяла селение Тавье на правом фланге французов. Так появилась возможность подтянуть артиллерию и открыть продольный огонь по стоящим на месте крупным массам французской кавалерии, выкашивая ее, словно траву гигантской косой. Видя крупные потери, французский командующий отдал приказ 8 батальонам пехоты и 14 эскадронам драгун немедленно вернуть село и, тем самым, прекратить безнаказанное уничтожение его главной ударной силы – конницы. Но у Тавье со стороны французов лежала заболоченная местность непреодолимая для конницы: вот и пришлось драгунам спешиться и топать за пехотой в атаку в высоких и жестких кавалерийских сапогах, увязая в раскисшей земле. Противник ловко воспользовался ситуацией и метко расстреливал из мушкетов, барахтающихся в глинистой тине драгун, словно дичь или мишени в тире. Не помогла и вторая волна тоже спешенных драгун, брошенная на подмогу пехоте. Их опрокинули беглецы из первой волны пеших драгун. В итоге под вражеским обстрелом все французы бросились бежать назад, а их кавалерия продолжала стоять на месте под истребляющим неприятельским огнем.

А тут еще Оркни двинул свою пехоту прямо на Рамильи. Эскадронам Ламли было приказано, прикрывшись особенностями рельефа местности (по долине мелководной речки Кивлетт) скрытно перейти к центру и быть готовым поддержать атаку Оркни.

Тем временем, французы послали в конную атаку на 48 эскадронов голландско-датской конницы Оверкирка все свои, оставшиеся после «болотного конфуза» драгун под Тавье – 68 эскадронов.

Сотням всадников предстояло столкнуться на равнине. Медленно переходя на быструю рысь, они устремились навстречу двумя «конными катками». Затем сшиблись, сминая друг друга. Постоянно вводимые в бой все новые и новые эскадроны лишь добавляли напора и натиска конным массам. Периодически то одни, то другие откатывались назад через интервалы-«коридоры» своих пехотных линий для перегруппировки-перестроения под прикрытием их ружейного огня и снова кидались в сечу. Так и колыхались огромные кавалерийские массы туда-сюда, вперед-назад.

Пока основные силы кавалерии противников «бодались» друг с другом в центре поля сражения, где 48 союзных эскадронов держались против 68 эскадронов французов (!), пришло время пустить в дело из резерва и 21 эскадрон принца Вюртембергского.

Увидев неудачу вражеских драгун у Тавье, на полном скаку всей сплоченной массой они ударили во фланг отходившим назад потрепанно-помятым неприятелям. После подобного «бокового левого» (согласно боксерской терминологии) и так пребывавший после неудачной атаки по болоту в «нокдауне», противник оказался полностью смят и кавалеристы Вюртембергского уже нацеливались на тылы Вильруа. И если бы не удаль «Мейзон дю Руа» то понеслись бы они, сея смерть направо и налево. Очень во время наскочившая на них конная гвардия короля, остановила их порыв, и сама уже начала перегруппировываться, чтобы вот-вот хлынуть сквозь союзнические порядки. «Сливки» французской кавалерии оказались остановлены ружейным огнем четырех полков пехоты, ловко выставленных герцогом Мальборо на их пути.

…Между прочим, исход сражения в этот момент все еще балансировал на грани равновесия. Казалось, то одни – то другие вот-вот возьмут вверх. То несущиеся эскадроны лихо сминали-вырубали пехотные батальоны, то те, наоборот, обращали их вспять своим плотным огнем или отчаянно брали на штыки…

Герцог Мальборо быстро перевел свой штаб на склон напротив Рамильи, чтобы лучше контролировать как северную часть поля боя, так и ее южную.

Стало видно, что французское командование нерационально использует свою пехоту: так слишком много ее батальонов оказалось переброшено для отражения натиска Оркни в центре; в тоже время, швейцарские и баварские части из резерва, ввязавшись в бои за Тавье, там и «увязли» без особого результата; французская конница и пехота располагались вперемежку, а не по-шереножно, как у союзников – в результате, когда кавалерия французов по ходу боя покидала те или иные позиции, то их фронт переставал быть цельным и в нем возникали огромные «окна», в которые на полном скаку «просачивались» вражеские эскадроны; таким образом, уступавшие в индивидуальной подготовке французской кавалерии датско-голландско-британские всадники получали возможность атаковать ее с флангов и тыла, что нивелировало как ее лучшую ратную подготовку, так и численное превосходство.

В тоже время стало понятно, что датско-голландская конница не справилась с мощью и удалью «Мэйзон дю Руа» и уже попятилась назад, обнажая весь левый фланг союзников. Еще чуть-чуть и у вражеской кавалерии появится простор для удара во фланг и… захода в тыл.

Пришло время бросить в бой кавалеристов Ламли, наконец скрытно подошедших через низину в долине речки Кивлетт. Лично возглавив первые 18 свежих эскадронов, Мальборо «потушил» намечавшийся было кризис, а после прибытия еще 21 эскадрона и вовсе ликвидировал его. С вводом в бой этих свежих сил Мальборо вражеская кавалерия стала выдыхаться: хотя «Мэйзон дю Руа» еще не «ломалась», но уже «гнулась».

После 18 часов герцог Мальборо отдал приказ об общем наступлении: пехоты для отражения массированной атаки французам явно не хватало, а их превосходная кавалерия, в том числе, и «Мэйзон дю Руа» после стольких часов непрерывного боя уже все пятилась и пятилась назад, «раскалываясь» на разрозненные группы и группки, тогда как вражеская конница давила единым фронтом, просачивалась в «окна» между французскими частями, окружая их и уничтожая.

Французы не выдержали ударов по своему левому крылу, которое уже «загнулось» на 45 градусов назад, а Рамильи превратилось в своего рода «ось» вокруг которого «развернулся» фронт сражения. Вильруа попытался было создать в изменившемся «ракурсе» новую линию обороны на склоне позади Рамильи, но столь сложный маневр под натиском врага выполнить не удалось. Союзники, почувствовав запах близкой победы, поднажали так, что остановить бегство французов уже было не возможно.

Не удалась и попытка образовать второй ряд обороны по линии кряжа между Оффю и Сент-Андре. Перемешавшиеся между собой пехотинцы и кавалеристы, с «путающимися под ногами» обозниками, уже никак не могли остановиться для отражения несущейся им вслед во весь опор конницы врага. Союзная кавалерия беспощадно рубила всех подряд, не только у кого видела оружие в руках, но и толпы беспорядочно удирающих людей, изо всех сил стремящихся оторваться от преследователей: кого не зарубили – того раздавили конями. Сам Вильруа едва-едва сумел спастись.

Битва при Рамильи показала, сколь успешно может быть взаимодействие родов войск: огневой мощи артиллерии и пехоты с ударной силой кавалерийской атаки. Их грамотное применение английским полководцем, когда они умело дополняли друг друга, решило исход кровавого противостояния. Превосходной французской кавалерии, даже численно превосходящей, оказалось не достаточно против такой слаженной работы союзных войск. Лишенная серьезной огневой поддержки со стороны своей артиллерии и пехоты, которую то и дело, то выдвигали вперед, то отводили назад, образуя бреши в линиях, куда врывалась вражеская конница, французская кавалерия была бессильна перевернуть ход сражения в свою пользу.

Отступив, Вильруа оставил герцогу Мальборо Антверпен, Брюссель, Брюгге и Гент. Людовик XIV, для разбора сложившейся плачевной ситуации на этом фронте, отправил на место событий своего министра Шамильяра. Вильруа, уповая на дружеское расположение короля, подать в отставку отказался. Вместо того, чтобы наказать маршала, Людовик XIV обошёлся с ним милостиво, несмотря на явное несоответствие последнего столь высокой должности.

…Кстати сказать, в 1707 г. герцог Мальборо посетил Карла XII, шведского монарха. Ему удалось предотвратить вмешательство Швеции в войну за испанский престол…

В 1708 г. Мальборо и принц Евгений Савойский громят французские войска в битве при Ауденарде. После очередной победы союзников стало очевидно, что у Франции практически нет шансов победить в этой кровопролитной войне. В конце того же года войска союзников под командованием герцога Мальборо и принца Евгения Савойского захватили упорно оборонявшуюся французскую крепость Лилль.

А вот на родине дела семейного «тандема» – герцога и герцогини Мальборо – не заладились после того, как против них при помощи вошедшей в фавор у королевы придворной дамы Мэшем начались интриги.

И, тем не менее, напоследок Мальборо на пару с принцем Евгением Савойским ещё раз одержал блестящую победу 11 сентября 1709 г. над французами в кровопролитной битве при Мальплаке, которая поставила Францию на грань капитуляции.

Ее принято считать самой крупной битвой XVIII в., поскольку в ней участвовало почти четверть млн. чел. (свыше 200 тыс. солдат) и примерно 180 орудий, причем, 44 тыс. (почти одна четверть!) из них остались лежать на поле боя.

Осенью того года французская армия маршала Франции Клода Луи Эктора герцога де Виллара (8.5.1653, Мулен – 17.6.1734, Турин) двигалась на помощь своим войскам, осаждённым в крепости Монс. По дороге у деревеньки Мальплаке французы напоролись на передовые части союзников (англо-австро-голландскую армию принца Евгения Савойского и герцога Мальборо).

Командующий французскими войсками – самый, между прочим, по отзывам современников способный из всех многочисленных маршалов своего короля – приказал перейти к обороне на выгодной позиции севернее Монса на высотах между двумя лесами. Эта позиция была неподалеку от крепости, а значит, союзникам сначала следовало выбить врага из неё, чтобы продолжить осаду Монса.

До начала сражения французы успели устроить у Мальплаке полевые укрепления на удобной для обороны местности протяженностью в 3 км между Теньерским и Ланьерским лесами. По середине лежало поле с пологим спуском к деревне Онуа, впереди которой французы выкопали три линии насыпных окопов, на флангах оборудовали засеки и редуты, а поставленные там батареи могли обстреливать перекрестным огнем все находившееся впереди пространство. В тылу находились опорные пункты – деревни Мальплаке и Теньер.

Де Виллар был крепким орешком: упорной обороной укрепленной позиции он хотел измотать противника, нанести ему максимально возможные потери и заставить отойти от крепости Монс. Правым флангом французов, примыкавшим к Мальплаке и занимавшим Ланьерский лес и прилегающую равнину, командовал очень опытный генерал д`Артаньян. Левое крыло французов примыкало к Теньерскому лесу. За него отвечал энергичный и решительный генерал Лавель (Лагель). Центр был под началом самого де Виллара. Общий резерв составляла вся конница, часть которой находилась за левым флангом. В тылу французов между дорогами на Валансьен и Бавэ лежала деревня Теньер.

Заняв столь удобную позицию и удачно расставив артиллерию, французы приготовились к атакам неприятеля.

…Кстати, перед битвой при Мальплаке появился слух о смерти Мальборо, поэтому французские солдаты сочинили песню, известную под названием «Мальбрук в поход собрался» (фр. Marlbrough s’en va-t-en guerre)…

Войска союзников примыкали левым флангом к Ланьерскому лесу, а правым – к селу Сар. Евгений Савойский командовал правым крылом (здесь в атаку войска повел генерал Шулленбург), а герцог Мальборо – центром (тут действовал генерал Лоттум) и левым крылом (где хозяйничал принц Оранский). Против французской армии (90—95 тыс. солдат при 60—80 пушках) выстроились не только превосходящие силы противника (93—117 тыс. чел. и 100—120 орудий), но и лучшие полководцы того времени.

План союзной армии заключался в том, чтобы, угрожая правому крылу и центру французов, овладеть их левым флангом, который должен был атаковать Евгений Савойский.

…Правда, по другим данным их тактическая задача выглядела несколько иначе: энергично атакуя своими флангами вражеские крылья, союзники вынуждают французов перебросить туда свои резервы из центра и только после этого у них появляется возможность произвести главную атаку на ослабленный центр и рассечь вражеский фронт пополам…

И вот ранним утром 11 сентября прикрывшись густым туманом, войска союзников вышли на исходные позиции. Когда туман рассеялся, в 7:30 утра началась канонада с обеих сторон. После чего союзные войска двинулись в атаку тремя колоннами (слева – направо: принца Оранского, Лоттума и Шулленбурга): на деревню Мальплаке, на центр войск противника и на Теньерский лес. Причем, принцу Савойскому предстояло обойти левый фланг армии Виллара.

Крепко окопавшимся французам плотными оружейными и орудийными залпами удалось отбить все атаки врага – пешие и конные. Кавалерия и пехота чередовались, но все было бесполезно. К тому же, посланный в глубокий обход справа сильно укрепленной вражеской позиции отряд союзников заблудился в густом Теньерском лесу и не вышел на поле боя в назначенное время. Когда он все же появился на поле сражения, то было уже поздно, да и французы сумели стремительной штыковой контратакой загнать его обратно в лес – в засеки и только вражеская кавалерия помешала перейти им в общее наступление.

Тогда, для поддержки своей замешкавшейся пехоты, Евгений Савойский выдвинул вперед батарею в 40 пушек, прикрыв ее кавалерией, чтобы пехота могла продолжать обходить левое крыло противника, захватывая засеки. Массированный орудийный огонь возымел действие. В очередной атаке австрийцам Шулленбурга удалось охватить фланг противника. Боясь окружения, французы начали отступление к опушке Теньерского леса. Виллар своевременно направил туда 30 резервных батальонов под командованием Альберготти, которые смогли остановить продвижение союзников и они даже начали отступать.

И вдруг в этот критический момент сражения получил тяжелое ранение сам де Виллар. Руководство боем выпало из его рук. Это дезорганизовало французскую армию, подорвало ее боевой дух.

Воспользовавшись замешательством в стане противника, Евгений Савойский, уже дважды раненный, прорвался в центре, который был ослаблен тем, что отсюда были взяты силы в резерв французской армии, и ударил в тыл войскам, оборонявшимся на опушке Теньерского леса.

Тем временем, пока вовсю шла «мясорубка» у Теньерского леса, перемалывавшая силы принца Евгения Савойского, пехота и кавалерия герцога Мальборо методично атаковали центр и правый фланг противника. Они овладели центральными окопами противника, а выведенная вперед батарея заставила отступить неприятельскую кавалерию. Создалась угроза раскола-разрыва французской позиции надвое и окружения королевской армии.

Испытывая к концу дня сильнейшее давление уже со всех сторон, французы по приказу сменившего выбывшего из строя де Виллара маршала Луи-Франсуа герцога де Буффлера (1644 – 1711; вояки бывалого, ставшего маршалом раньше своего раненного «коллеги по ремеслу»), отступили с поля боя к Валансьену.

…Между прочим, сражение при Мальплаке́ было типичным для периода господства линейной тактики. Действия французов основывались на удержании тактически выгодной для обороны позиции. В соответствии с принципами кордонной стратегии они оставили сильную позицию, как только возникла угроза их сообщения с тылом. Это сражение характерно использованием французами инженерных сооружений для прикрытия линейного боевого порядка и применением большого количества артиллерии с обеих сторон…

Утомленная упорным сражением и понесшая в ходе наступательного боя невероятные для того времени потери – от 20 до 30 тыс. чел. (?) убитыми и ранеными – союзная армия не преследовала отступившего врага. Недаром, после битвы маршал де Виллар послал своему королю лаконично-доходчивое донесение, вошедшее в историю: «Сир, не отчаивайтесь, еще одна такая „победа“ – и у противника просто не останется войск».

Французы, потерявшие 14 тыс. убитыми и ранеными, отошли от места битвы не более чем на одну милю, заняв там новую позицию. Единственное, что удалось сделать союзникам после битвы, – так это всё-таки взять Монс.

…Кстати сказать, после поражения при Мальплаке положение Франции казалось безнадежным – она явно проигрывала войну. Ее капитуляции выглядела вопросом времени. Но затем выяснилось, что для союзников победа в той «мясорубке» была «пирровой»: изменения в международной обстановке сказались и на их позиции. Они начали отходить от империи Габсбургов, боясь реального объединения в их руках австрийских и испанских владений. Как результат потом не происходило ничего, кроме новых маневров и осад во Фландрии, Брабанте и Лотарингии. К 1713 г. война постепенно сошла на нет. В итоге войны за Испанское наследство Филиппу V Бурбону досталась Испания с ее колониями, но при условии отказа его наследников от прав на французский престол. Огромные жертвы, понесенные обеими сторонами в этой очередной «первой мировой войне» оказались напрасны: впрочем, «на войне – как на войне» или, как говорят французы – a la guerre comme a la guerre…

Так получилось, что битва при Мальплаке оказалась не только небывало кровопролитной, но и последней великой победой герцога Мальборо. Пока он воевал в Европе в Англии произошёл внутриполитический кризис: в правительстве «вигов» сменили «тори» во главе с лордом Болингброком. Победа противников ведения Англией боевых действий в Европе была окончательно закреплена на парламентских выборах осенью 1710 г.

Герцог Мальборо смог удержать начальство над войсками, но ему уже активно мешали во всех его задумках. Несмотря на его противодействие, 8 октября 1711 г. было заключено перемирие. Более того, в 1712 г. его обвинили в расхищение огромных государственных средств, отпущенных на армию, и призвали к ответу. Правда, на родину он вернулся лишь после смерти Анны – в августе 1714 г.

При новом монархе – Георге I, когда-то воевавшим под его началом – Джон Черчилль герцог Мальборо еще какое-то время «играл роль» главнокомандующего. Однако возраст и подорванное здоровье сделали свое дело: больше армии он уже был не нужен и отправлен в отставку…

Служивший пяти монархам, одержавший немало побед во славу английского оружия, «капрал Джон», он же – Джон Черчилль, 1-й герцог Мальборо – умер своей смертью на 73 году жизни: в постели, разбитый параличом, будучи прикованным к ней последние 6 лет жизни…

…Между прочим, титул и имения Мальборо перешли к его внуку по дочери, Чарльзу Спенсеру, от которого по прямой мужской линии происходит Уинстон Черчилль, написавший четырёхтомную биографию своего предка «Мальборо: его жизнь и время». И кстати, потомок брата Чарльза Спенсера, Джона Спенсера – печально памятная принцесса Диана…

Венцом его полководческой деятельности стала многолетняя война в Европе за Испанское наследство, порожденная длительной борьбой Франции с Габсбургами за верховенство в Европе, а также выходом на европейскую политическую арену молодых буржуазных государств – Англии и Голландии. Причиной, как уже упоминалось, послужила смерть бездетного последнего Габсбурга на испанском престоле – Карла II. В результате развернулась борьба за трон и обширные испанские владения, как в Европе (южные Нидерланды и большая часть благодатной во всех смыслах Италии), так и за океаном (в первую очередь, гигантские американские колонии). На этой войне герцог Мальборо смог проявить себя в полном блеске. Ему удалось стать победителем в таких крупных сражениях как при Бленхейме, Рамийи, Ауденарде и Мальплаке; ему сдались Льеж, Бонн, Лимбург, Ландау, Гент, Брюгге, Антверпен, Остенде, Менен, Лилль и многие др. города-крепости.

Он по праву соревновался с принцем Евгением Савойским и шведским королем Карлом XII за славу лучшего полководца начала XVIII в. В военную историю Джон Черчилл – большой пижон и модник своей эпохи – вошел как сторонник активных военных действий, решительно противостоя столь популярной в те годы тактике выжидания и бесплодного маневрирования на театре войны. Он широко применял два излюбленных принципа ведения боя: энергично «наступать» – чтобы заставить противника бояться, и грамотно «планировать» – чтобы самому не бояться случайностей в ходе боевых действий. Он настолько тщательно взвешивал все «за и против», что никогда не проводил битву, которую не выигрывал, и никогда не устраивал осаду города, который не мог бы взять. Он очень выгодно отличался от полководцев своего времени умением нанести противнику решительный, ошеломляющий удар, не страшась, потратить очень много времени и сил на то, чтобы убедить противника, что шанс на его стороне и тем самым все же вызвать врага на открытый бой и разбить на голову.

Кроме того, Джон Черчилл отличался большой личной храбростью и потому пользовался большой популярностью среди солдат, о которых постоянно заботился, регулярно выплачивая жалованье и всячески поддерживая их боевой дух. Как результат – вклад англичан в победу союзников в войне за Испанское наследство был весьма весом.

Так для того чтобы принять участие в битве при Гохштедте (Бленхейме) солдаты Мальборо прошагали через всю Германию. Чтобы воины после столь долгого перехода были полны сил и энергии, герцог распорядился соорудить специальные повозки для оружия и амуниции. Бойцы шли налегке. Кроме того, в пути каждый из них получил новую пару сапог. Для английской армии заранее готовились бивуаки, прибыв в которые солдаты только ели и ложились отдохнуть. Благодаря всем этим мерам англичане могли подниматься в три ночи и идти до девяти утра.

Он никогда не заставлял своих солдат выполнять непосильные задания. В благодарность за это он всегда мог рассчитывать на мужество и упорство своих воинов. За «капралом Джоном» (так по-свойски называли его солдаты) шли! Ему верили!! В истории было не так уж много полководцев, которые могли бы похвастаться такой солдатской любовью. Именно в уважении к солдату и каждого солдата к нему таится секрет его многочисленных побед, сделавших Англию на заре XVIII в. одной из великих европейских держав.

Более того, герцог Мальборо умел быстро находить общий язык с союзными военачальниками, что в немалой степени способствовало успеху его военной деятельности. Его непоколебимое спокойствие и мягкий нрав, а также умение сразу же безошибочно разгадать характер партнеров, способность интуитивно находить людей, на которых можно было полностью положиться, и тех, кому достаточно было лишь оказывать видимые знаки внимания и доверия (ловкий придворный-интриган и опытный политик Мальборо владел этим «искусством» в совершенстве) были неповторимы. Незаурядный стратегический талант и умение учитывать мельчайшие детали предстоящей кампании, которыми многие полководцы той эпохи пренебрегали, заметно выделяли его среди других.

Успехи герцога Мальборо на войне за Испанское наследство, где он с 1702 г. был главнокомандующим английскими войсками на европейском континенте и проявил себя как неутомимый, смелый, настойчивый и хладнокровный и полководец, и дипломат, поставили его в ряд наиболее выдающихся военачальников Англии за всю ее многовековую историю. А один из ее наиболее ярких полководцев – Бернард Монтгомери, британский командующий времен Второй Мировой войны и вовсе считал Джона Черчилля, 1-го герцога Мальборо… «военным гением». Вероятно, таким образом, он хотел польстить своему знаменитому соплеменнику и «коллеге по кровавому ремеслу», который, все же, скорее всего, был типичным очень крепким профессионалом без заметно слабых мест, что тоже очень престижно в характеристике полководца. А вот оспорить компетентное мнение Монтгомери о том, что герцог Мальборо сыграл значительную роль в развитии британской армии врядли имеет смысл.

Другое дело, что страсть к деньгам несколько повредила его репутации. В общем, Джон Черчилль, 1-й герцог Мальборо, как и любой другой выдающийся деятель, был не лишён недостатков или, «каждому – свое»…

…Cовсем другой фигурой был еще один знаменитый военачальник конца XVII – начала XVIII вв. принц (правильнее, было бы князь, но устоявшаяся традиция уже этого не позволяет) Евгений (правильнее – Эжен) Савойский (18 октября 1663, Париж – 21 апреля 1736, Вена), правда, в отличие, от герцога Мальборо, не раз терпевший неудачи на полях сражений. И, тем не менее, это не сказалось на его замечательной полководческой репутации: его выделяли среди других корифеев и Наполеон, и Александр Васильевич Суворов.

Он был младшим сыном принца Эжена-Мориса Савойско-Кариньянского, графа де Суассона, и Олимпии Манчини, племянницы знаменитого кардинала Мазарини. Со стороны отца Евгений принадлежал к древнему роду герцогов Савойских, будучи правнуком савойского герцога Карла Эммануила I.

…Между прочим, то ли его отец, служивший в армии французского короля Людовика XIV, оказался замешанным в заговоре против своего сюзерена, то ли его мать оказалась причастна к знаменитому делу о ядах, и, несмотря на столь высокое происхождение юному и тщедушному Евгению король отказал в службе в своей армии. Так военная карьера на родине для молодого и честолюбивого принца оказалась закрытой…

Пришлось ему поступить волонтером в австрийскую императорскую армию. Здесь молодого и талантливого юношу приняли с распростертыми объятиями: Священная Римская империя в то время много воевала и нуждалась в волонтерах. Так в 1683 г. 20-летний Евгений оказался среди защищников осаждённой турками Вены, где под его началом сражался полк драгун. После этого Евгений Савойский принимал участие в освобождении Венгрии от турецких войск в 1684—1688 гг.

Во время войны Аугсбургской лиги в 1690 г. он был назначен командующим австрийскими войсками в Италии и соединился со своим родственником герцогом Виктором-Амадеем II Савойским, которого он ранее сумел убедить примкнуть к Аугсбургской лиге. И вот последний, вопреки прозорливым советам Евгения, 18 августа 1690 г. вступил в бой с французскими войсками генерал-лейтенанта Николя Катина (1.9.1637, Париж – 22.2. 1712, Сен-Гратьян, Иль-де-Франс) при Стаффарде/Штаффарде (Пьемонт).

Герцог устроил штаб-квартиру в аббатстве Стаффарда, и выстроил войска в две линии, упираясь правым флангом в поросшее лесом болото у р. Сендоне, а левым – тоже в болота, но у берега р. По. Болота были трудно проходимыми для кавалерии, но не для пехоты, фронт союзников прикрывал небольшой ручей, а в тылу были два лесистых прохода, удобных для отступления. В обеих линиях в центре герцог Савойский поставил пьемонтскую и немецкую кавалерию, а на флангах – пехоту.

Сражение началось в 11 часов между 12 тыс. французов (7 тыс. пехоты, 5 тыс. кавалерии) и 18 тыс. союзников (11 тыс. пехоты, 7 тыс. кавалерии). У Катина пехота стояла в центре, а кавалерия – на флангах. Он попытался прорвать левый фланг противника, двинув в болото восемь батальонов при поддержке кавалерии. Французы опрокинули засевшую там испанскую и пьемонтскую пехоту, но неудобство местности не позволило развить успех на этом направлении. По фронту между болотами французы могли развернуть в атакующую линию только шесть эскадронов. Яростной атакой они отбросили кавалерию противника, но линию прорвать не смогли.