Текст книги "Маршалы Наполеона Бонапарта"

Луи Александр Бертье
Неверная «жена императора»

Уходя в свой первый самостоятельный поход – в Италию – Бонапарт пригласил начальником штаба армии генерала Луи Александра Бертье (20.11.1753, Версаль – 1.06.1815, Бамберг, Бавария). Именно Бертье формировал штаб, набирал и обучал штабных офицеров. Внук простого каретника и сын известного инженера-географа Жана Батиста Бертье Луи Александр был много старше Наполеона: ему исполнилось уже 42 года.

Отец Бертье столь прекрасно себя зарекомендовал в войне за Австрийское наследство, что через 18 лет безупречной службы дослужился до подполковника и оказался на должности главного инженера-географа полевых лагерей и армий Людовика XV, а затем и его сына Людовика XVI. Часто бывая по долгу службы при королевском дворе, Жан Батист вычерчивал для своего короля планы королевских… охотничьих угодий и в конце концов заработал себе потомственное дворянство.

Ф. С. Делпеш. Маршал Бертье. Литография. 1830 г.

Хотя его сын Луи Александр родился не дворянином, но именно это пожалование открыло ему дорогу в военную касту Франции. Благодаря положению своего отца уже в 13 лет Александр стал инженером. Он получил прекрасное образование для офицера генерального штаба. Его топо графические работы отличались точностью, чистотой отделки и приятностью рисунка. Король Людовик XVI, любивший географию и топографию, поручал молодому офицеру составление карт королевской охоты, черновики которых, исправленные рукой короля, представляют собой редкий образец искусства. Молодой Бертье имел отличные познания в математике, был прекрасным топографом и превосходил многих в чертежах и рисунках. Работая в конторе своего отца и проявляя добросовестность, аккуратность и одаренность в делах, которые обещали полный успех в будущем, Александр, однако, рвался в армию. Воспользовавшись большими связями отца, молодой Бертье в 1775 г. поступил в Лотарингский полк – лучшую кавалерийскую школу того времени.

Благодаря сильному влиянию семьи и его успехам по службе, а также настойчивым просьбам самого Бертье, в январе 1781 г. вдохновленный идеей свободы он отправился с маркизом Лафайетом в составе экспедиционного корпуса сражаться против наемников английского короля Георга III за независимость Америки. Там он служил лейтенантом в штабе генерала графа Жана Батиста Рошамбо, многоопытного ветерана европейских войн: войны за Австрийское наследство (1740–1748 гг.) и Семилетней войны (1756–1763 гг.). Ему довелось повоевать как на суше (рекогносцировка под Нью-Йорком и знаменитая битва при Йорктауне), так и на море (бой при Чизапике и экспедиция на Ямайку). Сослуживцы и начальство по достоинству оценили его исключительную личную храбрость и феноменальную работоспособность. Для людей, узнавших его поближе, Александр Бертье раскрывался как добрый человек, приятный в общении и надежный в работе. Американская война создала молодому офицеру прочную боевую репутацию.

Вернувшись в 1783 г. из Америки, капитан Бертье был направлен на восток, в Пруссию, под командование маркиза де Кюстина для изучения военной организации короля-полководца Фридриха Великого (прославленный старик был еще жив). В 1788 г. благодаря его знаниям был построен большой лагерь в Сен-Омере, и в этом же году Бертье получил как вознаграждение за службу престижнейший крест ордена Святого Людовика. На следующий год уже в чине подполковника он стал начальником штаба сначала принца Конде, а затем барона Везенваля. Оказалось, что этот милый, лояльный, стойкий и щепетильно педантичный при выполнении любого дела, за какое только брался, человек нужен всем. Всегда пунктуальный Бертье, кроме того, имел свойство появляться именно в тех местах, где в нем возникала нужда.

В начале Французской революции дослужившийся до подполковника королевской гвардии, 36-летний Бертье оказался в рядах революционной армии уже в чине полковника. После падения Бастилии маркиз Лафайет, работавший над созданием Национальной гвардии, предложил старому соратнику должность квартирмейстера. Бертье нашел этот пост подходящим для себя и всецело погрузился в работу по организации Национальной гвардии. Когда в 1792 г. началась война с европейской коалицией, он был направлен начальником штаба к своему давнему другу графу Рошамбо.

Когда последний вышел в отставку, Бертье сохранил свой пост при новом командующем генерале Люкнере. Какое-то время он был под подозрением в помощи аристократам, стремившимся подобру-поздорову покинуть мятежную родину. Ему грозила гильотина Сансона, но такого штабиста у революционных воротил не было, и в ситуации «Отечество в опасности!» они оставили Бертье в живых, но в 1793 г. все же уволили из армии.

Только после переворота 9 термидора, свергнувшего якобинскую диктатуру, Бертье в 1795 г. был восстановлен во всех правах и направлен начальником штаба в армию генерала Келлермана, героя Вальми и командующего Альпийской армией. Несмотря на блестящую работоспособность, Бертье, однако, не получил никаких поощрений в служебном плане. Не обладающий достаточными энергией и решительностью, чтобы попытаться выдвинуться на первые роли, Бертье имел репутацию хорошего штабиста, и это его вполне устраивало.

В Париже в 1795 г. он встретился с Бонапартом, и с тех пор судьба не разлучала их почти до конца долгой наполеоновской эпопеи. Крайне нерешительный в тех случаях, когда он оказывался предоставленным самому себе, Бертье мгновенно понял, что Наполеон – это именно то плечо, на которое можно и нужно опереться, чтобы благополучно прошагать всю оставшуюся жизнь! Через минуту после их встречи Бертье заявил: «Служить под его началом было бы чудесно!» – и он служил Наполеону беззаветно и самоотверженно – почти до рокового финала. Друзьям, которые искренне удивились, как он может служить человеку с таким характером, он, многозначительно улыбаясь, спокойно отвечал: «Помните, что однажды окажется очень здорово быть вторым человеком после Бонапарта».

Оба полководца были настолько связаны между собой в своей деятельности, что острые на язык солдаты, бывало, именовали Бертье женой императора. Cам Наполеон называл их отношения «чем-то похожим на дружбу».

Кстати, порой этой «жене императора» по долгу службы приходилось присутствовать при встречах своего «мужа» с законной женой Жозефиной. Так, когда Жозефину наконец убедили прекратить посещать балы и банкеты и поехать к своему супругу в Италию, истосковавшийся по женской ласке Бонапарт начал обнимать (и тискать) ее на глазах своего начальника штаба. Бертье был приведен этим в замешательство и потом даже жаловался, что «вынужден был, улыбаясь, стоять рядом и быть свидетелем некоторых супружеских вольностей». Было бы любопытно узнать, насколько эти «вольности» граничили с распущенностью…

Бертье сопровождал Наполеона в его бесконечных поездках в специальной карете. Он был единственным, кого повелитель брал к себе в экипаж. Ехать нередко приходилось всю ночь, и сиденье Наполеона превращалось в более или менее удобную раскладную кровать. Но сиденье Бертье не было приспособлено для сна. Он вынужден был сидеть, сколько бы ни продолжалась поездка. Так он и трясся по дорогам Европы и Ближнего Востока рядом с Наполеоном 17 лет, никогда не показывая, что устал. И если его повелитель спрашивал о силе и положении любой дивизии, Бертье, обладая феноменальной памятью, отвечал, не заглядывая в официальные рапорты, хранившиеся в экипаже.

Между прочим, ежедневное общение с императором требовало от Бертье ангельского терпения и героической выдержки. Другим маршалам подобной психологической нагрузки перенести не доводилось. Был случай, когда Наполеон вызывал Бертье к себе для уточнения деталей предстоящей операции 17 раз за одну ночь. Близость к императору имела и оборотную сторону. С Бертье Бонапарт позволял себе все, что угодно. Однажды он схватил несчастного Бертье за горло и безжалостно колотил головой о каменную стену до тех пор, пока не обессилел сам. Примечательно, но никто так и не посмел к нему подойти и заступиться за окровавленного полумертвого начальника штаба.

Внешне Александр Бертье выглядел весьма невзрачно: при небольшом росте и полноватой фигуре у него была очень крупная лобастая голова с копной жестких, как проволока, волос неопределенного цвета, незапоминающиеся черты лица, очень длинные, как у орангутанга, руки и весьма короткие, тощие и кривоватые ноги. Особо поражали всех его «гадкие руки без ногтей»: Бертье имел дурную привычку постоянно грызть ногти; порой он «съедал» их до основания. Бертье ужасно страдал от этого и изо всех сил пытался компенсировать природные недостатки красивой идеально сидящей одеждой. В любое время дня и ночи его костюм был безупречен: полный маршальский мундир с ботфортами и саблей. Не зря его признавали самым элегантно одевающимся офицером армии Наполеона и законодателем военной моды. Своими великолепными, впечатляющими мундирами он всегда вызывал черную зависть у первых щеголей наполеоновской армии Мюрата, Нея и Ланна. Даже если Бертье поднимали с постели, его никто никогда не видел в одних панталонах и рубашке. Он всегда бывал тщательно одет, свежевыбрит и улыбчив. Молодые штабные офицеры-щеголи все как один подражали своему шефу-пижону, поражая окружающих безупречной выправкой, идеально сидящими и поразительно чистыми мундирами и трудно скрываемым презрением к армейским офицерам-служакам.

Абсолютно безотказный и наивный, влюбленный в Наполеона Бертье взваливал на себя гигантскую работу. В отличие от других министров императора, сменявшихся через два-три года, он выдерживал неимоверное напряжение более 15 лет. С 1796 по 1814 г. (с небольшим перерывом в 1797–1798 гг.) Бертье был начальником штаба Наполеона, принимая активное участие в разработке его стратегических планов. Он понимал Наполеона с полуслова, и быстро сказанные намеки Бонапарта вскоре превращались в детальные и полновесные распоряжения, декреты, указания и т. д.

Бертье никогда не ставил под сомнение решения Наполеона, чем отличался Ланн, и никогда не порицал его, как это мог делать Ожеро. Другими словами, что бы ни совершал Наполеон, в глазах Бертье он всегда оставался прав, даже если события говорили об обратном.

Работоспособность Бертье была под стать работоспособности его патрона: он готов был писать, работать с картами и всевозможными донесениями, рапортами всю ночь, не теряя четкости понимания деталей дела. Он с удивительной точностью наносил на карту замыслы Наполеона, настолько ясно доводил до командиров суть приказов командующего, как будто это были его собственные замыслы и распоряжения. Он знал наизусть не только все дивизии и полки французской армии, но и батальоны, роты и даже взводы и мог в любой момент дня и ночи сказать, где какая часть располагается в данный момент. Он знал значение каждого взгляда, каждого жеста Наполеона, и порой взгляд или жест императора был более красноречив и действен для Бертье, нежели десяток слов.

Кстати, в сражении при Эйлау, когда корпус Ожеро был практически уничтожен огнем русской артиллерии, а русская кавалерия прорвалась к Эйлаускому кладбищу, где находились Наполеон и его штаб, Бертье охватил страх, и он готов был поворотить лошадь. Наполеону достаточно было только взглянуть на перепуганного начальника штаба, чтобы тот забыл о своем решении и застыл, словно каменное изваяние. Вместо того чтобы обратиться в бегство, он под влиянием безмолвного, но красноречивого взгляда императора приказал батальонам гвардии выдвинуться вперед, а кавалерии Мюрата начать стремительную атаку.

Физическая выносливость Бертье казалась невероятной: он мог днями идти без отдыха, сохраняя такую же ясную голову, как и в первые часы похода.

Бертье обладал не только поразительной работоспособностью, но и почти неправдоподобной памятью, административной хваткой и талантом превращать общие указания командующего в точные параграфы приказа.

Между прочим, Наполеон при Ватерлоо, узнав, что начальник его штаба Сульт (Бертье уже не был в живых) послал к Груши всего лишь одного курьера с требованием немедленно идти на выручку, воскликнул: «Милостивый государь, Бертье направил бы сто гонцов!» И действительно, приказы, направляемые Бертье из императорской ставки командующим армиями и корпусами на отдельных театрах военных действий, не просто дублировались, но посылались в трех, четырех, а если нужно, то и в большем количестве экземпляров. Так, накануне битвы при Эйлау Бертье отправил в корпус Бернадота одно и то же распоряжение с восемью офицерами, из которых добрался только один.

Его способность руководить снабжением огромной, быстро продвигавшейся армии была так велика, что часто казалось: Бертье угадывает желания императора. Он умел создавать базы по пути следования армии, с тем чтобы ускорить ее марш. Когда наполеоновские солдаты являлись к месту назначения, получив рацион на несколько дней и дополнительные боеприпасы, они были готовы сразу же вступить в бой. Своими многими ранними успехами Наполеон был обязан именно «серому кардиналу» Бертье. В то же время несомненно и то, что, не будь Бертье рядом с великим корсиканцем, Бертье не достиг бы той известности и тех почестей, которые приобрел.

Между прочим, и у незаменимого Бертье случались проколы, если он брался не за свое дело. Так, в 1807 г. он, будучи обер-егермейстером императорского двора, организовал для Наполеона знаменитую охоту на… кроликов, которых можно было собрать в любом количестве. Как закоренелый штабист Бертье мыслил масштабно, казалось, он продумал все детали охоты. Обеспечил загонщиков, роскошный завтрак, легионы егерей, подающих знатным стрелкам заряженные пристрелянные ружья, и – самое главное – тысячи кроликов, специально доставленных для отстрела в Булонский лес. Но одну мелочь он не учел: штабист закупил вместо диких кроликов… домашних! Более того, их заранее прикормили на живописной лесной поляне, в том самом месте, где полагалось оказаться Главному Охотнику! Наконец настал час торжества организатора охоты. Император с многочисленной свитой, придворными, военными и гражданскими сановниками прибыл насладиться настоящим мужским занятием и оценить профессиональные организаторские способности маршала. И когда сам Наполеон, кстати неважный стрелок, встал на отведенное ему почетное место, случился страшный конфуз. Вслед за первым зверьком из кустов выскакивает второй «заяц», потом третий… Император доволен – добыча будет богатой. Но что это? Дичи становится все больше и больше, и вот уже десятки «зайцев» радостно скачут к повелителю французов. Они окружают его веселой толпой и всем видом выказывают свое расположение. Некоторые даже подпрыгивают, норовя ухватить его за руки! Сотни кроликов, приняв его за своего хозяина, каждый день дававшего им вкусные листочки салата, всей огромной массой бросились в ноги к обалдевшему Бонапарту! Напрасно загонщики пытались хлыстами разогнать этот живой пищащий поток мяса и направить его на другие номера, где стояли другие стрелки. Кроличья орда не желала покидать своего «любимого хозяина»… Наполеона. Последнему ничего не оставалось, как в ярости швырнуть ружье в Бертье, вернуться в карету и приказать гнать в Париж, давя колесами тучи глупых кроликов. Желание доставить своему господину охотничье удовольствие обернулось для Бертье позором. Этот комический случай остался вечной раной в душе у Бертье: Наполеон не отказывал себе в удовольствии попенять ему той легендарно-бездарно организованной охотой.

На первые или самостоятельные роли он не годился. «Бертье был чрезвычайно деятельный человек, – писал Наполеон, – но он был нерешительного характера и не имел способности командовать войсками!» И в то же время никто не мог заменить его на посту начальника штаба. Эта должность была очень сложной, поскольку многие наполеоновские маршалы испытывали друг к другу неприязнь и никто из них не хотел сражаться под командованием другого. Поэтому Бертье выступал еще и в качестве третейского судьи соперников. Хотя другие военачальники Наполеона и не очень жаловали Бертье, но его талант и недюжинные дипломатические способности уважали. Со временем сам Бертье посчитал, что пришел момент подчеркнуть свое превосходство над остальными маршалами. Он завел себе некое подобие двора, стал весьма сух и велеречив. Слава и почести, власть и богатство портят людей. Так было, так есть и так будет!

Когда в 1796 г. молодой, но уже хорошо зарекомендовавший себя генерал Бонапарт приехал в Ниццу, чтобы принять командование над Итальянской армией, его сопровождало трое военачальников: Мармон, наш герой и Мюрат. Всем им суждено было стать маршалами Франции.

В самом начале Итальянской кампании Бертье пришлось заниматься не только штабной работой. В битве у Лоди он на личном примере воодушевлял солдат во время штурма моста. В знаменитом сражении у Риволи помимо исполнения штабных обязанностей Бертье командовал центром французской армии и дрался с упорством. В наши дни совершенно немыслимо, чтобы начальник штаба вступал с противником в рукопашную, но Бертье участвовал тогда почти в каждой битве, с саблей в руке соревнуясь в храбрости с Ланном и прочими – каждый из них хотел первым пробиться через огневую завесу. И все же к концу кампании 1796 г. Бертье доказал, что в первую очередь он является выдающимся начальником штаба.

После мирного договора в Леобене Наполеон направил Бертье в Рим. И тут выяснилось, что наш генштабист не прочь погреть руки, используя вымогательства и грабежи. В Париж полетел такой ворох жалоб, что вскоре правительство отозвало Бертье на родину. Присланный ему на смену Массена показал всем, где раки зимуют. То, что творил этот генерал, было уму непостижимо.

И. Б. Хёхле. Маршал Бертье встречает австрийскую принцессу Марию Луизу. 1810 г.

Как в Италии, так и в Египетской экспедиции 1798–1799 гг. Бертье являлся правой рукой Бонапарта. Поход был тяжелым, и еще тяжелее оказался климат Египта. Даже крепкое здоровье Бертье стало давать сбои. После «битвы у пирамид», где Бертье принял активное участие, оно ухудшилось настолько, что перед походом в Сирию он обратился к главнокомандующему с просьбой отправить его во Францию. Поговаривали, что истинной причиной стремления Бертье в Европу была любовная связь с мадам Висконти и желание ее увидеть, даже бросив армию в трудную минуту. Однако Бонапарт не верил злым языкам и, считая ухудшение здоровья своего начальника штаба результатом сильного переутомления, дал согласие на отъезд. Прощаясь, Бонапарт холодно заявил, что жалобы Бертье настолько претят ему, что он просто счастлив отказаться от его услуг. Кроме того, Наполеон заметил, что, хотя некоторые частные лица могут приходить в отчаяние, он, главнокомандующий, совершенно убежден в успешном исходе кампании и намерен пройти через Синайскую пустыню, затем по берегу Палестины, через Малую Азию и вплоть до самой Франции по сухопутью. Более того, он может даже основать новую Восточную империю и никогда больше не возвращаться в Европу.

Бертье ломал руки. Было ясно, что ему предстоит принять «решение жизни». Если он уедет, то Наполеон вскоре найдет и обучит нового начальника штаба, а если новый фаворит сумеет прорвать блокаду и пробиться во Францию, то он, Бертье, утратит какие-либо шансы заслужить репутацию одного из величайших начальников штаба своего века. Верх взяла служебная привязанность Бертье к корсиканцу, и он бросил паспорт наземь. Наполеон тотчас же обнял его, и они вместе принялись разрабатывать план марша на Яффу.

Бертье был одним из тех, кого Бонапарт взял с собой, ретируясь из Египта. Наш либерал поддержал Бонапарта во время государственного переворота 18 брюмера. Когда Наполеон захватил власть и стал первым консулом Французской республики, Бертье был назначен на пост военного министра, где проявил таланты организатора: все административные службы тотчас были реорганизованы, крепости на границе пополнены новыми гарнизонами, армия снабжена провиантом, денежным довольствием и резервами.

Бонапарт всячески ублажал своего главного генштабиста: зная его «болезненное отношение» к купюрам, преподносил ему крупные денежные подарки, которые, правда, тут же переходили в нежные ручки мадам Висконти. Однажды первый консул подарил Бертье великолепный алмаз стоимостью несколько десятков тысяч франков. «Возьмите его; мы часто играем по крупному: приберегите его до того времени, пока он не понадобится», – произнес Бонапарт. Через несколько часов этот алмаз уже искрился на очаровательной головке возлюбленной Бертье.

Между прочим, о многолетнем романе Бертье с Висконти судачила вся французская армия. Мало кто понимал, почему первая красавица Италии, вокруг которой роем вились неотразимые «Мюраты» из наполеоновской свиты, остановила свой выбор на маленьком и неказистом Бертье. Все очень просто: Висконти была не только красивой, но и весьма умной женщиной, она быстро поняла, что «эрогенными зонами» Бонапарта являются Власть и Слава и ей нечего рассчитывать на долгосрочные отношения с таким мужчиной, а вот второй человек во французской армии – начальник штаба всесильного Бонапарта – у нее в кармане! Женщины обычно умеют очень быстро просчитывать варианты, и случай с Бертье тому лишний пример.

В кампании 1800 г. Наполеон вновь назначил Бертье начальником штаба армии. Мало кто знает, что идея перехода через Сен-Бернар на самом деле исходила от Бертье и впервые была им предложена еще в 1795 г. Поэтому в течение двух месяцев он был поглощен исполнением собственного плана. Как потом выяснилось, не все в нем было столь идеально, как казалось на бумаге, и под Маренго Бонапарт попал в весьма сложную ситуацию во многом по вине своего главного «расчетчика» маршрутов Бертье.

После Маренго Бертье оказывается с дипломатической миссией в Мадриде, где весьма умело действует на благо наполеоновской Франции. Но уже в октябре 1800 г. он снова в Париже, поскольку больше нужен Наполеону как военный министр.

В числе первых 18 генералов, получивших маршальский жезл, оказался и Александр Бертье. Помимо этого он был удостоен звания сенатора, главного офицера двора и главного егеря (ловчего) империи.

В 1804 г., готовясь к десанту на Британские острова, Наполеон совместно с Бертье работал над созданием огромнейшего Булонского лагеря. В этом трудном деле маршал проявляет потрясающую энергию, работоспособность, весь свой богатый опыт и талант. Много времени занимала реорганизация армии, вооружения и снаряжения. Он постоянно то один, то вместе с императором выезжал на смотры армейских корпусов, дислоцировавшихся в лагере. Маршал не упускал из виду гарнизоны, расположенные во Франции, Италии, Бельгии, Голландии. Казалось, что он никогда не уставал и никогда не спал.

Но затем десант на побережье Англии пришлось отложить – на повестку дня встал другой вопрос: разгром очередной коалиции противников Бонапарта. Наполеон отдал приказ всем армейским корпусам Великой армии начать движение к Рейну, где в районе Ульма расположилась австрийская армия генерала Мака.

Героем этого утомительного похода стал Бертье. Того, чего он достиг тогда в качестве начальника генерального штаба, не совершал еще никто. Поход прошел идеально, и о Бертье разнеслась слава как о гении-организаторе. Все воинские части уже через 45 дней оказались на Рейне и огромной дугой охватывали австрийские войска, засевшие в Ульме, отрезав город от баз и подкреплений, медленно двигавшихся на запад из-под Вены и из России. Это была безупречная, произведенная прямо-таки по лучшим учебникам военного искусства концентрация войск.

Генерал Мак понял, что его песенка спета, лишь тогда, когда французская кавалерия развернулась в гигантскую дугу, через которую никак не могли пробраться его разведчики (даже конные), а французская пехота отрезала австрийцев от всех источников снабжения и подкреплений. Запертый в Ульме генерал Мак позорно капитулировал 20 октября.

При подготовке к следующей войне – против Пруссии – Бертье снова на коне: он выказал столько же энергии, как и в предыдущие годы. План Наполеона предусматривал не просто разгром, а уничтожение Пруссии как государства, и император рассчитывал осуществить его за месяц. Фактически же план был претворен в жизнь за 24 дня. Великая армия выступила в поход 8 октября, а к первой неделе ноября Пруссии как королевства уже не существовало. По крылатому выражению Гейне, «Наполеон дунул на Пруссию, и ее не стало».

Это был триумф, достигнутый в результате не только боев, но и быстрых маршей, умелого маневрирования и почти идеальной работы генерального штаба. И снова главным источником победы стал холодный разум главнокомандующего, а Бертье, реализующий его решения как администратор, показал, что войны выигрываются не только саблями и ружьями. Способ их ведения должен быть просчитан, как просчитывается сложная математическая задача.

В большой мере огромные успехи наполеоновской армии стали заслугой ее начальника штаба. Среди бумаг и карт Бертье был тем, чем Бонапарт на поле боя: здравомыслящий и пунктуальный, он приводил в полный порядок бумажный хаос, состоящий из рапортов, донесений, указаний, обрывков фраз. Все это восхищало Наполеона, он ценил эти качества Бертье и как-то сказал: «Никто другой, возможно, не смог бы заменить его». Наполеон якобы даже утверждал, что не проиграл бы битву при Ватерлоо, если бы Бертье был с ним. Ибо он, по мнению Бонапарта, сумел бы распорядиться так, что Груши, получив приказание вовремя, не оставался бы в нерешительности, а поспешил на выручку. Впрочем, как говорится, все крепки задним умом: ситуация с Груши под Ватерлоо не была столь проста, как это кажется на первый взгляд! Не исключено, что Наполеону в его последней кампании не хватало именно Бертье, который обладал одним ценным на войне качеством: умением самые сложные движения армии представлять в докладах и приказах ясно и просто.

Между прочим, будучи аккуратным, методичным и пунктуальным во всем, что касается штабной работы, Бертье содержал дела в образцовом порядке и добивался этого от своих офицеров. Так, по его приказу все командиры ежедневно, тем более после битв, докладывали в штаб «о проделанной работе». В Русском походе после кровавого Бородинского сражения командир 5-го армейского корпуса князь Понятовский подал рапорт о действиях своих дивизий вечером того же дня, едва только отгремели выстрелы. Остальные корпусные командиры представили донесения в ближайшие день-два. Зная требовательность Бертье, маршал Мортье однажды даже посадил под арест своего начальника штаба генерала Годино, срывавшего своевременное направление рапортов в императорскую ставку.

Так как Бертье было трудно исполнять все должности, которые возложил на него Наполеон (командующий французскими войсками, начальник генерального штаба и военный министр), после Польской кампании император освободил маршала от министерского портфеля, передав его генералу Кларку. В тот же день Наполеон возвел Бертье в звание вице-коннетабля Франции.

В течение трех месяцев после этого Бертье, еще раньше получивший титул князя Невшательского, наслаждался мирной жизнью в своем великолепном имении Гробуа. С самого начала Испанской войны он предупреждал императора, что вопрос о снабжении армии лежит в основе всех трудностей на Пиренеях. Однако Наполеон всегда цеплялся за свою идею, что война должна поддерживать войну; иными словами, армия должна кормиться за счет той территории, на которой она находится. Бертье прекрасно знал, что заставить императора пересмотреть свои взгляды очень сложно, и, не имея решимости, ничего не предпринимал для этого. Кроме того, вера во всемогущество императора заставляла маршала думать, что любые трудности преодолимы. Правда, в Испании все получилось наоборот: Бонапарт вляпался в такое дерьмо, из которого так потом и не вылез.

Наполеон лишил свою «жену» возможности… жениться на любимой – редкой красавице итальянской маркизе Джузеппине Висконти, чья божественная фигура («нагая мода» той поры, как известно, позволяла ее лицезреть чуть ли не «от и до»!) делала ее объектом вожделения всех мужчин. Об ее очаровании говорит и то, что ни одна из ее писавших дневники современниц не зафиксировала в них что-либо, что могло бы бросить тень сомнения на ее красоту. Такое за женщинами всех времен и народов водилось крайне редко. Кто, как не соплеменница, по достоинству оценит чужую красоту?! Как пишет о ней всем известная ехидна номер один той поры, грешившая направо и налево жена генерала Жюно Лаура д’Абрантес: «Она была на самом деле исключительно прекрасна». Суровый Бонапарт женил слабовольного Бертье по своему усмотрению на совершенно невзрачной женщине, но зато баварской принцессе Елизавете, чем навсегда сделал Бертье несчастным человеком.

Между прочим, плодовитая немка Елизавета родила Бертье трех детей: Наполеона Луи Жозефа (1810–1878), Каролину Жозефину (1812–1905) и Марию Анну Вильгельмину Александрину Елизавету (1816–1878). Дети Бертье продолжили фамилию отца. Его старший сын женился на племяннице Жозефа Бонапарта и Бернадота. Многие потомки маршала породнились с семействами Мюрата, Ланна, Сюше. Один из них погиб за Францию в 1918 г. на полях Первой мировой войны. В наши дни носителями фамилии Бертье являются отпрыски сводного брата маршала Александра Жозефа.

Женитьба никак не повлияла на отношения Бертье с давно любимой женщиной. Его семейная жизнь приняла какой-то странный оттенок. В Париже он снял для Джузеппины дом рядом со своим особняком. Овдовевшая маркиза частенько навещала Бертье и даже играла в вист с его женой. В страсти Бертье было что-то болезненное. Не понимая, почему его, такого непредставительного мужчину, самая прекрасная женщина Италии предпочла всем красавцам-рубакам из свиты Бонапарта, он не находил себе места, когда был не рядом с ней. Так, во время неудачного Египетского похода Бертье, примирившийся с потерей дамы сердца, дошел до абсурда. Он воздвиг ее алтарь в своей палатке! Бурьенн, мрачный и педантичный секретарь Наполеона, был ошеломлен, когда, заглянув однажды вечером к начальнику штаба, застал его коленопреклоненным перед портретом дамы сердца. Секретарь скромно кашлянул, но Бертье даже не пошевелился, и совершенно изумленный Бурьенн тихо вышел из палатки, оставив начальника генштаба армии наедине с предметом его обожания.

Судьба нанесла по психике Бертье сокрушительный удар: как только он женился по указу императора, выяснилось, что в тот же день муж маркизы де Висконти скончался, и его дражайшая возлюбленная теперь свободна. Погрузившись в горе, Бертье проклинал несчастную судьбу и плакался Бонапарту о поспешности своей женитьбы. Как Бертье тогда не сошел с ума, для истории осталось загадкой. В далекой России во время отступления из Москвы маршал не выдержал и просил готовившегося к отъезду императора взять его с собой. Но Наполеон был неумолим: «Я знаю, в чем дело. Вы хотите к своей мадам Висконти!» И маршал остался с армией до конца.