Текст книги "Маршалы Наполеона Бонапарта"

Николя Жан де Дье Сульт
Лучший мастер маневра и главный… негоциант!

Слава маршала Сульта началась с главного шедевра в полководческом наследии Бонапарта – Аустерлица. Вот как это было! Едва Даву, отступая, увлек за собой в топкую низину почти треть всей союзной армии, Наполеон приготовился бросить против ее ослабленного центра главные силы под командованием Сульта – ударные пехотные дивизии Вандамма и Сент-Илера, все еще скрытые утренним плотным туманом от глаз союзников. Нужно было только не ошибиться с моментом для смертоносной контратаки. «Сколько времени вам понадобится, чтобы привести ваши дивизии на вершину Праценских высот?» – спросил Наполеон, отрываясь от подзорной трубы, у стоявшего рядом Сульта. «Двадцать минут, сир, поскольку мои войска стоят внизу долины в пелене тумана и дыма костров!» – твердо отрапортовал маршал своему императору. «Ну что ж, тогда мы еще подождем пятнадцать минут! Пусть они поглубже увязнут в обороне Даву! Когда неприятель делает роковую ошибку, мы не должны никоим образом прерывать его!» И снова поднес к лицу свою подзорную трубу, пристально вглядываясь в центр вражеской позиции, все более и более оголявшийся согласно его хитроумному плану…

Н. Роуссе. Маршал Сульт. Гравюра. Около 1840 г.

И вот этот миг настал. Под давлением Александра I Кутузов отдал приказ спускаться с Праценских высот последней ударной колонне союзных войск генералов Коловрата и Милорадовича. И тогда французские мальчишки-гавроши из музкоманды Сульта дружно ударили в барабаны «В ата-а-а-ку-у-у!!!». И под хриплые выкрики командиров французы, подкрепившиеся для поднятия боевого духа тройной порцией спиртного, атаковали численно уступавших им здесь союзников: почти 27 тыс. – против 16 тыс.! Гренадеры Вандамма и Сент-Илера вынырнули из плотного седого тумана и удушливой пороховой дымки боя внезапно, под зловещую барабанную дробь и без единого выстрела, что всегда бывает необычно и страшно, словно разжавшаяся пружина ринулись вверх по склону. Эффект от французской атаки усиливался багровыми отблесками восходящего солнца на начищенных до блеска трехгранных штыках. С расстояния в 100 шагов они быстро дали прицельно-смертоносный залп и дружно ударили в штыки на уже спускающихся солдат Милорадовича. Его люди, двигавшиеся на помощь своему левому флангу, шли неразвернутой колонной, таща пушки в хвосте. Стремительным ударом Сульт прорвал линию обороны, рассек армию противника надвое и тем самым предрешил исход Аустерлицкого сражения…

Руководитель легендарной атаки французской пехоты на Праценские высоты Николя Жан де Дье Сульт (29.03.1769, Сент-Аман-Лабастид – 26.11.1851, Сультберг) – одна из знаковых фигур среди маршалата. Этот сын мелкого нотариуса из маленького городка в департаменте Тарн был хитер и цепок. Он уже с раннего возраста отличался сообразительностью и быстрым восприятием. Правда, учился Николя Жан спустя рукава. Все изменилось после смерти отца. Мать Николя Жана не могла платить за обучение сына: дела шли все хуже и хуже. В 16 лет, не желая быть обузой матери, рано вытянувшийся, сухощавый Сульт завербовался в Королевский пехотный полк. Он с гордостью получил первое жалованье – 10 экю и с тех пор сам прокладывал себе дорогу в жизнь. Но выше сержантских нашивок в королевской армии подняться он не смог и уже хотел было заняться интересовавшим его с детства ремеслом… пекаря!

И тут «как на зло» грянула революция, и… мир перевернулся! Мутные волны революционного лихолетья открыли такие невиданные перспективы для многообещающих молодых людей, что наш смекалистый и энергичный Николя Жан быстро вырвался вперед. В 1791 г. он получил чин младшего лейтенанта и оказался в батальоне волонтеров на Рейне. Несмотря на свое хрупкое телосложение, молодой лейтенант был способен выдерживать огромные нагрузки и лишения. Он никогда не уклонялся от каких бы то ни было обязанностей, которые с каждым днем увеличивали его репутацию толкового и обязательного командира. Его военная карьера стремительно пошла в гору – выяснилось, что деревенщина Николя – отменный тактик! Он хладнокровен и рассудителен, а это особенно ценится в обороне, где надо стоять и терпеть, терпеть и стоять.

Вскоре Сульт уже – капитан. Отличившись в битве у Кайзерслаутерна, штурме оборонительных линий Вейссентуры и осаде форта Луи, Сульт уже к битве при Флерюсе (1794 г.) был полковником и выполнял обязанности начальника штаба дивизии генерала Лефевра.

В ходе этого судьбоносного сражения Николя Жан проявил свой уравновешенный характер, трезвость суждений и хладнокровие в самые критические минуты. Когда батальоны генерала Марсо были отброшены австрийцами, их командир бросился к Лефевру, умоляя дать ему из резерва четыре батальона и обещая вернуть утраченные позиции. «Дайте их мне, – кричал Марсо, – или я потеряю рассудок». Сульт, находившийся рядом с Лефевром, спокойным голосом дал понять генералу Марсо, что время еще не подошло. Марсо, посмотрев на молодого полковника, произнес: «А вы-то кто такой?» «Кто бы я ни был, – ответил Николя Жан, – я спокоен, чего нельзя сказать о вас. Не убивайте себя, а ведите своих людей в атаку, и у вас будут эти четыре батальона, поскольку мы сумели сберечь их». Едва он произнес эти слова, австрийцы напали на дивизию Лефевра, которая защищалась стойко, однако сильный натиск превосходящего по численности противника заставил Лефевра подумать об отходе. Сульт, сохраняя спокойствие и не разделяя взглядов обоих генералов, убеждал их держаться. По его мнению, пыл австрийцев скоро иссякнет и наступит перелом в пользу французов. Так и произошло. Командующий французской армией генерал Журдан к полудню 26 июня 1794 г. предпринял неожиданную и сильную атаку против центра австрийцев. Эта контратака, в которой участвовала и дивизия Лефевра, переломила ход всего сражения у Флерюса, и французы одержали трудную, но очень важную победу. Спокойствие и уверенность Сульта в этой битве настолько поразили генерала Марсо, что после сражения последний, обращаясь к молодому полковнику, произнес: «Полковник, забудьте прошлое: в этот день вы преподали мне урок, который я не забуду никогда». За проявленную стойкость, твердость, хладнокровие и умелое руководство войсками Сульт был произведен в чин бригадного генерала.

Потом Сульт храбро сражался под Альтенкирхеном, Ланом и Фридбергом. В сражении у Герборна он, командуя тремя батальонами пехоты и шестью эскадронами кавалерии, в течение пяти часов отражал атаки превосходящих сил противника. На предложение сложить оружие он ответил отказом. Построив пехоту в две колонны и разместив кавалерию в интервале между ними, он отразил все попытки врага уничтожить его маленький отряд.

Между прочим, Николя Сульт женился в 1796 г. на немке Жанне Луизе Элизабет Берг (1771–1852). Она доминировала над ним, и перед ней он дрожал как дитя – в кругу семьи он был кроток как кролик! И это человек, который очень любил застолья, был страстным ловеласом, а в армии слыл суровым воином! Даже сам Бонапарт вынужден был порой считаться с этой властной дамой. Наполеон, не терпевший вмешательства женщин в государственные дела, подчас был вынужден торговаться с прагматичной мадам Сульт по мелочам! К слову, летом 1813 г. в Дрездене, узнав о поражении под Виторией, император стал срочно искать полководца, способного исправить неудачу. Его выбор пал на Сульта. И тут Николя Жан его ошарашил: ему надо сперва получить добро на эту командировку у… жены и только потом он сможет поехать в Испанию. Так Наполеон в очередной раз столкнулся с жестким противодействием маршальши. Она категорически не желала слышать о том, что ее супругу нужно ехать в эту ужасную страну. Противостояние закончилось только после того, как Бонапарт пошел на компромисс. Получив устроившую ее «материальную компенсацию», маршальша дала добро, и ее маршал отправился командовать армией за Пиренеи. На ост рове Святой Елены Наполеон говорил: «Сульт имел свои ошибки и свои достоинства… Почти невероятно, что этот человек, столь великий везде по характеру, раболепствовал в собственном доме». Все современники, знавшие чету Сульт, отмечали огромное влияние супруги. Твердость ее характера и амбиции всегда одерживали верх над волей маршала, которого, между прочим, называли железной рукой. Эта женщина полностью управляла полководцем. Адъютант Сульта боевой офицер Альфред де Сен-Шаман вспоминал позднее, что он чувствовал себя провинившимся мальчонкой перед женой своего начальника! Впрочем, сам Сульт не считал себя подкаблучником. Такое бывает в семейной жизни! У Сультов родилось трое детей: Эктор Наполеон (1802–1857), Гортензия (1804–1862) и Каролина (1817). Сегодня род Сульта продолжается только по женской линии под фамилией Рейль-Сульт.

В 1799 г. Сульт сражался в Швейцарии под началом генерала Массена. Он командовал войсками, располагающимися в Гларисе, занимая своей дивизией левый берег Линта, до истоков, и часть левого берега Цюрихского озера. Против него стояли австрийцы генерала Готце. 25 сентября Массена начал наступление против русских войск Римского-Корсакова, стоявших у Цюриха, и в ходе двухдневного ожесточенного сражения разгромил их. В тот же день, когда Массена начал боевые действия против русских, Сульт переправился через Линт, наведя мост в селении Шеннис, овладел Гринау и атаковал австрийский корпус Готце. В самые первые минуты боя этот генерал был убит. Потеря его в такую минуту была для австрийцев гибельной. Русская бригада, находившаяся в селении Раппершвиль, двинулась на помощь австрийцам, но ее отбросили. Австрийцы были вынуждены отступить обратно через реку Тур. Их преследовали до селения Лихтенштейн, и они оказались отрезанными и отброшенными далеко от поля сражения. Победы Массена у Цюриха и Сульта у Линта стали единственным светлым пятном в целой цепи поражений французских армий в Германии и особенно в Италии в 1799 г.

В преддверии Маренго Сульт выполнял должность начальника штаба войск Массена и стал его правой рукой. Они уважали друг друга. Оба были очень честолюбивы. Оба были патриотами. Но если Массене как стратегу не требовалось чему-нибудь учиться, то его помощник являлся почти новичком. Начало военных действий сложилось неудачно для Массена. Его войска оказались разрезаны, а он сам с частью войск был заперт в Генуе. Австрийская армия блокировала город со стороны суши, а английский флот, находившийся от Генуи на расстоянии пушечного выстрела, с моря.

Сначала осажденный Массена беспокоил австрийцев намного больше, нежели последние беспокоили французов. Последние делали периодические вылазки, в результате которых захватывали в плен австрийских солдат. Душой каждой вылазки осажденного гарнизона был Сульт, который своим спокойствием и неустрашимостью внушал уверенность солдатам.

Однако положение осажденного гарнизона с каждым днем становилось все хуже. И это касалось не столько военной стороны вопроса, а скорее продовольственной. Самым страшным противником, с которым пришлось иметь дело солдатам Массена и Сульта, были не австрийцы и даже не восставшее против них местное население, а голод – безжалостный и непобедимый. Все, что мало-мальски было пригодно для еды, шло в ход. Солдаты так ослабли, что караульным разрешалось сидеть на своем посту, а не стоять, как было положено по уставу.

В одной из вылазок возглавлявший атаку Сульт был ранен пулей в колено, и сопровождавшие его солдаты пытались доставить генерала в город на носилках из ружейных стволов. Однако австрийцы наседали, и быстрое передвижение причиняло раненому мучительную боль. Его пришлось оставить на поле боя вместе с братом и адъютантом. Все трое были взяты в плен и с триумфом доставлены в австрийский лагерь. Вплоть до сражения у Маренго Николя Жан находился в плену, из которого был отпущен после обмена пленными.

Между прочим, 14 июня 1800 г., находясь под стражей, Сульт услышал дальние раскаты артиллерийской канонады. (Это Наполеон подвергся атаке Меласса под Маренго.) Чтобы узнать хоть что-нибудь о происходящих событиях, он вызвал к себе австрийского врача и спросил о природе этого гула. «Это салют в честь победы нашего генерала Меласса», – важно ответил эскулап. Однако стрельба усиливалась с каждой минутой, и у Сульта возникали все новые вопросы. «Ничего особенного. Просто арьергардный бой», – категорично отрезал австриец. Но гром пушек удвоился, он превратился в грохот. Врач ушел, якобы чтобы выяснить, в чем дело, и… Сульт его уже больше никогда не видел. Зато скоро наш герой смог оказаться среди своих собратьев по оружию! А la guerre comme а la guerre! Не так ли?!

Возвратившись во Францию, Сульт тут же поддержал первого консула Наполеона Бонапарта – единственно из корыстных помыслов: его интересовали быстрое продвижение по службе и доходное место. Благодаря теплым, дружеским отношениям с Массена и своей репутации толкового командира он находит радушный прием у первого консула. Массена следующими словами представил Сульта Бонапарту: «По суждениям и храбрости он имеет не многих себе равных». Вскоре Сульт становится одним из четырех командиров Консульской гвардии.

В 1804 г. Сульт в числе первых 18 генералов стал маршалом Франции. Во время подготовки к вторжению в Англию Бонапарт назначил Сульта командующим 4-м армейским корпусом Великой армии. Под суровой наружностью Сульта скрывались огромная трудоспособность, проницательность и дар дипломата. Сообразительный, ловкий и хитрый, энергичный и волевой военачальник, Сульт наряду с Массена, Даву, Ланном и Сюше вошел в пятерку лучших, наиболее разносторонне одаренных маршалов Бонапарта.

Подобно Даву и Сюше, Сульт обладал выдающимися административными дарованиями и всячески поддерживал суровую дисциплину в своих войсках. С утра до вечера муштровал солдат. Методы новоиспеченного маршала оказались не по нутру многим офицерам, и они стали жаловаться Наполеону на слишком тяжелые условия, в которые командующий поставил весь корпус. При встрече Наполеон завел разговор на эту тему. На это Сульт ответил: «Те, кто не может вынести то, что я сам делаю, останутся дома; в то же время те, кто вынесет это, будут способны завоевать мир». Наполеон все понял и лишь поощрил своего новоиспеченного маршала: ему нужна была действительно Великая армия, способная выполнить его грандиозные планы.

Кампания 1805 г. показала, что Бонапарт не ошибся, сделав не очень-то известного ему лично генерала Сульта маршалом и дав ему под команду целый армейский корпус. Уже под Аустерлицем Сульт показал всем, что он не только стратег, но и отменный тактик, прекрасно понимавший, когда и где надо наносить решающие удары. В сражении он демонстрировал большую энергию и проницательность, предпочитая руководить, нежели лично возглавлять атаку. Подобно Даву, Сульт обладал исключительным личным мужеством, однако был осторожен, в отличие от маршалов Нея, Ланна, Удино и Мюрата.

2 декабря 1805 г. на холмистой равнине у деревни Аустерлиц разыгралось сражение, окончившееся самой громкой победой Наполеона. Именно войска Сульта нанесли главный удар по центру армии Кутузова и захватили главенствующие над полем Праценские высоты, совместно с войсками Даву окружив наиболее многочисленную левофланговую группировку союзной армии. Когда Сульт руководил завершением атаки на ключевую позицию неприятеля, он обратился к Наполеону за дальнейшим приказом. «Продолжайте, продолжайте, мой дорогой маршал, – произнес Бонапарт, – вы знаете, что надо делать, так же хорошо, как я знаю, как закончить это дело». И затем добавил: «Мой дорогой маршал, вы превосходный тактик!»

Разгром союзной армии под Аустерлицем был полным.

Спустя год, во время прусского похода, Сульт отличился в сражении у Йены. Именно он на пару с Ланном выправил положение французов, сложившееся не в их пользу после излишне поспешной и слишком азартной атаки маршала Нея. Тогда Ожеро устремился на саксонцев, сосредоточенных на правом фланге прусской армии, Ланн ударил по центру, а Сульт атаковал противника на левом фланге. Порывистый и дико амбициозный Ней в окрестностях Йены уже несколько часов ожидал подхода остальной части своего корпуса, сгорая от нетерпения схватиться с противником. В конце концов, у Нея, видевшего, как его братья по оружию (охотники за славой!) бодро наступают на врага, сдали нервы, и он без приказа императора самочинно бросился в бой на участке между левой оконечностью центра Ланна и правым краем фланга Ожеро. Опасаясь, что вся слава достанется стремительному Ланну, он кинул свой авангард в самую гущу сражения, предоставив отчаянно искавшим его штабным офицерам возможность самим командовать его арьергардом. Сначала Нею сопутствовал успех, однако в порыве атаки он оторвался от Ланна и Ожеро и был за это наказан! Враги отрезали его авангард. По сути дела, ему пришлось сражаться в окружении. Напор пруссаков усиливался, и «храбрейшему из храбрых» грозила гибель смертью храбрых! Лишь своевременное вмешательство Сульта, а также Ланна с Ожеро смогло исправить создавшееся по вине Нея опасное положение. Однако Ней потом открыто жалел о помощи Сульта и ворчал, что, если бы ему дали еще минут десять, он бы управился и сам.

Кстати, вместо того чтобы поблагодарить Сульта за помощь, Ней обиделся на него и стал еще одним злейшим врагом Сульта наряду с уже давно и откровенно недолюбливавшим его Бертье. Изюминка в том, что не маршал Сульт, в именно Ней явился зачинщиком этой вражды. Пройдут годы, и их отношения испортятся еще больше! Делиться славой наполеоновские маршалы не любили, тем более лучшие из лучших или самые знаменитые. Впрочем, так бывало во все времена и у всех народов! Вспомним хотя бы разборки среди военачальников Александра Македонского (еще при его жизни), или соперничество Цезаря с Помпеем, или неврастеничную реакцию русского Марса на карьерный рост других «екатерининско-павловских орлов» – Каменского-старшего, Репнина, братьев Салтыковых, Брюса, Еропкина, Эльмпта и Мусина-Пушкина.

Преследуя разбитых пруссаков, Сульт 15 октября разбил Калькрейта у Грезена и осадил Магдебург, который сдался французам тотчас же. Потом корпус Сульта совместно с войсками Ланна, Бернадотта и Мюрата участвовал в разгроме и капитуляции Блюхера у Любека. Однако Мюрат в своем рапорте не отметил роли Ланна, Бернадотта и Сульта в сколько-нибудь лестных словах. Будучи очень честолюбивым и амбициозным человеком, Сульт обиделся и справедливо негодовал. Так возникла новая враждующая пара среди наполеоновских маршалов.

В ожесточенном сражении с русскими у Прейсиш-Эйлау войска Сульта должны были взять на себя самую незавидную роль – провести сковывающую атаку. Ему был дан приказ нанести как можно больше потерь русским, и прежде всего задержать начало их главного наступления! Хотя бы до того момента, когда появятся Даву на крайнем правом фланге и, возможно, корпус Нея на крайнем левом фланге. Тогда бы нивелировалось численное превосходство русской армии над наполеоновской: поначалу французов было менее 50 тыс. с 200 пушками против 67–68 тыс. русских с 400 пушками. Однако с этой задачей Сульт справился всего лишь на «троечку с большим минусом».

Когда утром началась артиллерийская канонада, Наполеон приказал маршалу провести угрожающую демонстрацию, направленную против правого крыла русских генерал-майора Н. А. Тучкова – одного из пяти знаменитых на всю Россию своим доблестным служением родине братьев Тучковых (Алексе, Никола, Серге, Павла и Александра), будущего героя Отечественной войны 1812 г. Этой атакой Бонапарт попытался отвлечь внимание Беннигсена от левого фланга русских, по которому позднее французы планировали нанести главный удар силами Даву. С юга уже приближалась дивизия генерала Фриана, шедшая во главе корпуса Даву. В соответствии с приказом Сульт лихо продвинулся вперед и оттеснил войска Тучкова. Но около 9 часов утра правый фланг русских при поддержке 60 орудий пошел в наступление по замерзшим озерам и болотам, чтобы нанести удар по дивизии Леваля. Началась отчаянная схватка, большая часть солдат Сульта была оттеснена к Эйлау, хотя Мельничная гора осталась в руках французов. В то же время массы русской кавалерии бросились в мощную атаку против колонн Фриана, развертывавшихся вдалеке.

Вскоре положение на обоих флангах очень озаботило Наполеона. Он не рассчитывал, что Сульту придется так скоро отступить с потерями, и не ожидал, что дивизия Фриана на юге так быстро привлечет внимание кавалерии русских. Более того, сражение пошло совсем не так, как хотел Наполеон. Корпус Ожеро оказался брошен в плохо подготовленную атаку на русский центр генерала барона Ф. В. фон дер Остен-Сакена, где у русских было больше всего сил, а также самая мощная батарея из 70 пушек генерала Левенштерна, умело прикрытая с фронта Московским и Шлиссельбургским полками. Как это ни парадоксально, но большому мастеру артиллерийских «сюрпризов» Наполеону не удалось своевременно обнаружить эту «домашнюю заготовку» русских, и нарвавшийся на ее картечный огонь корпус Ожеро понес огромные потери.

Чтобы предотвратить прорыв своего центра гвардейской пехотой врага, императору пришлось срочно бросить в контратаку всю кавалерию Мюрата и часть гвардейской кавалерии. Она не только остановила царскую гвардию, но и привела в смятение всю центральную группировку русской армии. Наступление Даву против русского генерала А. Н. Остермана-Толстого, еще одного будущего героя Отечественной войны 1812 г., было удачным. Ему удалось сломить сопротивление левого фланга русской армии, где у них было меньше всего орудий (всего лишь 40!), и даже выйти в его тыл. Однако отсутствие поддержки Нея, который должен был появиться на правом фланге русских и атаковать его, свело на нет весь успех Даву. Беннигсен бросил против прорвавшегося Даву прибывший прусский корпус Лестока (Ней опрометчиво упустил его) и вынудил французов отойти.

Любопытно, но основную часть сражения Сульт практически бездействовал. Это покажется невероятным, но, когда войска Даву прорвались в тыл русской армии и дорога в Россию оказалась перерезана, войска Сульта не двигались с места. После того как утром русские дали чувствительный отпор войскам Николя Жана, «лучший знаток маневра» более не решался беспокоить Тучкова. Это позволило одному из героев Аустерлицкого сражения полковнику А. П. Ермолову (будущей культовой фигуре русской армии) сняться с противостоявшего Сульту правого крыла со своей конной артиллерией. Галопом прискакав на левый фланг к месту прорыва французов, он стремительно развернул все свои 36 пушек и ураганным картечным огнем в упор уложил неприятеля в глубокий снег и остановил его наступление. Ермоловские батареи стреляли так быстро, четко и метко, что в воздухе постоянно кружились обломки оружия, взлетали каски, кивера, оторванные ноги лошадей и руки всадников, сжимающие сабли! Понеся ощутимый урон, солдаты Даву остановились.

Наполеон был поражен видом поля недавнего сражения, на котором грудами лежали тела русских и французских солдат. «Нам нанесен огромный урон», – говорил он Сульту. «Ну да ведь и наши пули тоже не из ваты», – мрачно буркнул маршал, намекая на то, что и русские также понесли огромные потери.

Продолжая разговор с императором, маршал настаивал на том, чтобы армия оставалась на местах и не предпринимала ничего, что напоминало бы отступление. «Остерегайтесь делать это, сир, – говорил Сульт, – оставьте войска на поле битвы, и слава победы достанется вам; от того, что я увидел, я ожидаю, что противник за ночь отступит». Так и произошло: русский главнокомандующий генерал Беннигсен раньше Наполеона отдал приказ отступать.

Кстати, после Тильзитского мира с русскими, положившего конец войне, Наполеон присвоил Сульту титул герцога Далматского. Любопытно, но это вызвало у Сульта большую досаду. Он рассчитывал, что император даст ему титул, связанный с битвой, где он отличился, т. е. под Аустерлицем! Как это случилось с Даву, ставшим герцогом Ауэрштедтским. Однако Бонапарт, подобно многим великим полководцам, отказался делить славу Аустерлица с кем-либо из своих соратников. Слава для военных – нечто такое, чем они делятся крайне неохотно, если вообще делятся.

После окончания Эрфуртских переговоров с русским царем Наполеон, недовольный действиями маршала Бесьера в Испании, приказал Сульту возглавить его корпус. Так началась испанская страница в военной карьере маршала, возможно, не самая яркая и плодотворная, не всегда успешная, но очень напряженная. Так, ему пришлось участвовать в знаменитой изматывающей погоне Бонапарта по горам за постоянно ускользавшим от него экспедиционным корпусом английского генерала сэра Джона Мура.

Тогда, чтобы ободрить усталых солдат, император шел вместе с ними пешком по снегу, по горным перевалам, рассчитывая нагнать неприятельский арьергард и, принудив его к бою, задержать отступление Мура. Сульту был направлен приказ срочно двигаться к Мансилье, угрожая ударить во фланг англичанам.

Несмотря на все старания маршала Сульта, который гнал своих солдат по дороге из Мансильи в Асторгу в попытке упредить англичан, Мур все же выиграл эту гонку и вошел в город. Первоначально он планировал остановиться здесь и перейти к обороне. Однако физическое и моральное состояние его войск и то, что они испытывали нехватку во всем, заставило Джона Мура продолжать отход до Ла-Коруньи, а там ожидать эвакуации британским королевским флотом, которому уже передали приказ прислать корабли к предполагаемому сроку и в необходимых количествах.

Наполеону же пришлось срочно оставить войска и отправиться в Париж, откуда он получил письма тревожного содержания, требующие его личного присутствия: два «серых кардинала» Талейран и Фуше «снюхались» и замышляли нечто против Бонапарта. Поэтому он поручил дальнейшее преследование англичан герцогу Далматскому, увеличив его силы до 30 тыс. штыков и 6 тыс. сабель. Маршал Ней с 16 тыс. солдат мог при необходимости оказать ему поддержку.

После отъезда Наполеона Сульт продолжил попытки настичь неуловимого британского противника и отрезать его от портов эвакуации. И все-таки Мур все время ухитрялся быть на один переход впереди своих преследователей и первым достиг Ла-Коруньи. Однако кораблей в бухте не оказалось, а авангард Сульта уже готовился навалиться на прижатых к морю британцев. Но герцог Далматский достаточно хорошо знал англичан и их отчаянную храбрость в защите «последнего окопа», поэтому он был крайне осторожен и поджидал подхода всех своих отставших частей, прежде чем решиться на большую атаку. Возможно, осторожность и промедление маршала в итоге спасли англичан. По крайней мере, у Мура появилось время, и он успел полностью переодеть, перевооружить и накормить своих голодных и оборванных солдат, используя обширные склады Ла-Коруньи. А затем на горизонте показались долгожданные корабли, и к вечеру Мур начал эвакуацию раненых, лучших лошадей и нескольких пушек. За ними последовала кавалерия и канониры, и вскоре на берегу против окружавших сил Сульта оставалось только 15 тыс. пехоты и 200 артиллеристов. Увидев лес мачт в заливе Ла-Коруньи и лодки, непрестанно сновавшие между берегом и кораблями, герцог Далматский понял, что нужно наносить удар немедленно, иначе его жертва ускользнет. У него было не менее 15 тыс. пехоты и 4500 кавалерии, и он бросил все свои войска в атаку против англичан.

Сражение продолжалось даже вечером, но британцы упорно удерживали свои позиции, ни одна французская атака не увенчалась успехом и не сдвинула врага с места ни на шаг. Однако ближе к вечеру английская армия понесла невосполнимую потерю – ее храбрый командир был ранен пушечным ядром в левое плечо. Видя, что его солдаты успешно отражают атаки французов, Мур позволил унести себя в тыл. Рана была ужасна: плечо было раздроблено, рука висела на куске кожи, ребра в области сердца сломаны и обнажены, грудные мускулы разорваны. Когда солдаты положили Мура на одеяло, рукоятка его сабли вошла в рану. Капитан Хардинг, офицер штаба, находившийся рядом со своим командиром, попытался вытащить ее, но Мур остановил его словами: «Пусть будет так, как есть. Я предпочел бы унести ее с поля вместе с собой». К тому времени, когда французы наконец отошли назад зализывать раны, уже спустились сумерки, а сэр Джон Мур был мертв. Его похоронили в цитадели Ла-Коруньи.

Узнав о смерти своего храброго противника, Сульт впоследствии установил памятный знак на месте ранения Мура.

Итак, Сульт достиг своей цели и сбросил противника в море. Престиж империи был восстановлен.

Перед отъездом во Францию Наполеон составил план для систематического покорения всего Пиренейского полуострова. Основной базой, осью для захвата Испании, должна была стать Португалия. Император направил туда армию Сульта для захвата Лиссабона и изгнания англичан. Отчасти это ему удалось. После бегства португальской королевской семьи престол оказался вакантным. Это обстоятельство подогревало амбиции и честолюбие герцога Далматского. Вдали от беспокойного императора, а также шумных соперников ему показалось, что именно он должен стать новым монархом страны. Если уж зять Наполеона Мюрат мог управлять Неаполем, то Николя Сульт вполне был в состоянии управлять Португалией! Вскоре он так далеко зашел в своей идее провозглашения себя королем Португалии Николой Первым, что в штабе Сульта начали опасаться за его рассудок и всерьез обсуждали возможность ареста маршала.

Однако у сэра Артура Уэлсли, будущего герцога Веллингтона, были свои планы на Португалию, и, высадившись однажды утром в Португалии, он вынудил Сульта стремительно ретироваться. Герцог Далматский успел пробиться через горы и соединиться в Луго с маршалом Неем, который тут же не преминул поиздеваться над своим спасителем под Йеной. Враждебность между маршалами достигла высшей точки, что чрезвычайно пагубно сказалось на положении французских войск в Испании.

Неизвестный художник. Сражение при Йене. Литография. 1825 г.

Безудержное честолюбие и жадность до титулов и чинов стали основной причиной неудачи Сульта в Португалии и не прибавили маршалу воинской славы. Император приказал Бертье написать Николя Жану выдержанное в суровых выражениях предостережение и обязать его «перестать разыгрывать из себя осла». Недовольный действиями Сульта, Наполеон назначил командовать Португальской армией маршала Массена, которому поручил взять Лиссабон. Герцог Далматский, оскорбленный тем, что его подчинили Массена, соединиться с армией последнего не пожелал. Известие о том, что два талантливых маршала не выполнили возложенное на них поручение, разумеется, было очень неприятно Наполеону и привело его в величайшее раздражение. Однако раскаты грома, раздававшиеся в Париже, долетали до Сульта слабым эхом и не производили на него никакого впечатления. Герцог Далматский действовал так, как считал нужным, не прислушиваясь ни к каким приказам и советам. В глазах маршала оккупированная им Андалусия обладала большими ресурсами, а также имела лучшие условия для базы, с которой хорошо оснащенные войска могли угрожать Лиссабону. Здесь, в благодатной Андалусии, он почувствовал себя полновластным хозяином.