Текст книги "Тайная жизнь Джейн. Призрак"

Глава 13. Вечерние новости

Франческа была счастлива. Так счастлива, как никогда прежде. На ее губах то и дело появлялась улыбка, будто все уже осталось позади, а впереди – долгая жизнь с любимым. Она забыла про обвинение, висящее над головой Джеймса, забыла про Томаса и его угрозы.

Птица раскрыла крылья и вырвалась на свободу. Взмыла над натянутой проволокой и устремилась прочь, не глядя вниз, на темный провал, на острые камни, и… тем больнее пришлось падать, когда, зайдя в гостиную сэра Артура, Франческа увидела свою соперницу, стоящую слишком близко к Ричарду, так, будто она вот-вот обнимет его, несмотря на присутствие в комнате посторонних.

Гнев ослепил девушку, едва не заставив наделать глупостей. А уж когда мисс Тальбот швырнула помолвочное кольцо в лицо Дику, Фрэнни и вовсе еле удержалась от желания ударить наглую девицу, посмевшую поднять руку на Ричарда. Ее Ричарда! Кулаки зачесались, но… Джеймс никогда бы не ударил женщину… а Джейн была леди… а Франческа… Голова закружилась от невозможности понять, кто она такая в это мгновение и что следует предпринять, чтобы не сгореть от ярости. К счастью, мисс Тальбот быстро ретировалась, избежав опасности столкнуться с разгневанной леди Кавендиш и ее маленькими, но тяжелыми кулаками. Вместо этого удар пришелся… на Ричарда. Слишком много эмоций. Слишком неготовой оказалась Фрэнни к подобному стечению обстоятельств. Нет, она не думала всерьез, что случившееся – следствие злого умысла Дика, желающего разорвать таким образом помолвку. Но когда лопнула радужная картинка вечернего чаепития, злость вырвалась на свободу.

Франческа не научилась владеть собой. Не научилась хладнокровию. Она не умела жить за пределами комнаты-склепа. Умели Джеймс и Джейн, а она – нет. Она так много времени провела среди мертвых, что не понимала, как вести себя с живыми. Сильные эмоции заставляли Фрэнни теряться в масках и действовать наугад.

Чтобы не натворить еще больше бед, девушка почла за благо поспешно проститься с хозяином дома и выскользнуть на улицу, но не тут-то было. Ричард не позволил ей уйти и… Фрэнни не понимала, как так вышло, что ярость, злость и разочарование вдруг исчезли сами собой, оставив лишь усталость, надежду и запоздалое понимание – Дик свободен. У него нет больше никакой невесты, и он намерен просить руки Франчески, когда спасет Джеймса от ложных обвинений. У Джеймса просить. Девушка даже хихикнула, представив нелепость ситуации. Умный, внимательный, догадливый Ричард по-прежнему никак не мог сделать последний шаг и осознать то, что с легкостью понял инспектор Стрикленд.

Поймав кэб, леди Кавендиш быстро вернулась домой, перебралась в особняк, переоделась, сняла артефакт, изменяющий внешность… и очень вовремя, потому что, едва была застегнута последняя пуговица на рубашке, в дверь кто-то очень энергично постучал.

– Милорд, откройте! Инспектор Стрикленд приказал вас привести! Милорд!

Фрэнни бросилась открывать, но вовремя остановилась: бог весть что подумали бы слуги, обнаружив графа с женской прической на голове.

– Милорд, откройте! – не унимался голос за дверью.

– Скажите инспектору, что я сейчас спущусь! – решительно ответил Джеймс, спешно вынимая шпильки, а потом убирая волосы в привычный хвост.

Вскоре к сидящему в малой гостиной следователю присоединился заспанный, слегка растрепанный и очень недовольный граф Сеймурский.

– Надеюсь, ваше дело действительно настолько неотложное, – буркнул Джеймс, усаживаясь в кресло и веля слугам принести чай.

– Более чем, милорд.

Стрикленд незамедлительно расположился по соседству. Щелкнул кожаный чехол, висящий на его поясе. Граф поймал себя на том, что, затаив дыхание, следит за инспектором – за тем, как его узловатые и слегка желтоватые на кончиках пальцы деловито набивают трубку душистым табаком. Наблюдение за этим процессом почему-то успокаивало, хотя, казалось бы, что такого? В конце концов мундштук трубки отправился в уголок рта, Стрикленд достал из чехла небольшой кристалл огневика, и вскоре в воздухе запахло терпким табачным дымом.

– Думаю, вам стоит выпить что-нибудь покрепче чая, – сообщил Джеймсу следователь. – Примерно полчаса назад мне доложили, что ваш поверенный при смерти. В него стреляли… милорд.

– Мистер Максвелл?! – Пальцы графа побелели, до боли сжимая подлокотник. – Стрелявшего поймали?

– Нет, он благополучно скрылся. Мистер Максвелл вышел из кэба у своего дома, направился к парадному, и в этот момент в него выстрелили из переулка. Вашему поверенному очень повезло, что кэбмен некогда служил в колониальных войсках и не растерялся, увидев истекающего кровью джентльмена. Только это и спасло беднягу. Впрочем, врачи не дают никаких гарантий. Возможно, он не переживет эту ночь.

– Надеюсь, меня в покушении не подозревают?

– Нет. Но не спешите радоваться…

Услышав эти слова, Джеймс весьма невежливо хмыкнул – очень странный повод для радости.

– Пока я утром беседовал с вами, мои люди обыскали жилище убитого клерка. Под половицей найдено письмо, в котором указан адрес подпольного цеха по производству запрещенных артефактов и обвинения в ваш адрес. Именно вас мистер Скотт называет создателем этого сомнительного предприятия.

– Интересно, – безразличным голосом бросил Джеймс, стараясь не выдавать охватившего его отчаяния – ловушка оказалась куда более коварной, чем он думал. – Следует полагать, производство вы нашли.

– Разумеется. И не только его. – Инспектор с наслаждением затянулся, выпустил колечко дыма. – Хороших новостей на сегодня нет, зато есть плохие: в доме, указанном в письме, обнаружены трупы. Погибших трое – бывшие мастера вашего Общества. Их опознали быстро. Кроме тел мы отыскали там недоделанные заготовки мобилей, тех самых, а еще кристалл, рунический рисунок на котором оказался недоступен пониманию полицейского консультанта. Эта ситуация очень дурно пахнет. Настолько дурно, что я все больше убеждаюсь в вашей невиновности. Нужно быть совсем негодным и невезучим аферистом, чтобы оставить так много улик против себя. Думайте: кто может вас настолько ненавидеть?

– Не знаю, – помотал головой Джеймс. – Граф Уинчестер разве что. Но мстить подобным образом не в его характере – он недаром является одним из богатейших людей Альбии. От падения акций Общества Уинчестер несет большие потери. Граф не стал бы ставить сомнительную месть превыше дохода. Да и не за что ему мстить. Он сам признал, что не слишком-то стремился выгородить Оливера и Розамунд. Вы ведь присутствовали на процессе. Видели, какими беспомощными были нанятые барристеры.

– Если не он, тогда… Вы вели довольно бурную жизнь до последнего времени. Далеко не все дуэли заканчивались без жертв…

– Но это были дуэли. Ни один джентльмен не станет мстить другому за родственника или друга, убитого во время честного поединка. Ко всему прочему, сам я редко вызываю кого-то, обычно это делают за меня. Да и причины… Разногласия никогда не касались дам… как вы понимаете, – последние три слова Джеймс произнес шепотом.

Стрикленд задумчиво курил, глядя в темное нутро негорящего камина.

– Вильяма Кавендиша я проверил. На всякий случай, – заговорил следователь спустя некоторое время. – Но у него ни денег, ни возможностей для такого нет. – Очередное облачко дыма растворилось в воздухе, оставив после себя терпкий запах. – Клерков убивали двое. Один – вашего телосложения и комплекции, второй – похожий на мистера Кавендиша… младшего.

– Ричарда можете вычеркнуть из списка подозреваемых. Он способен убить кого-нибудь случайно, в драке, один на один, но нападать на спящего… Он джентльмен. Я скорее поверю в собственную виновность, чем в его.

– Вы неправильно поняли. У мистера Кавендиша есть алиби на ту ночь, но меня вот что интересует – случайно подобное сходство или кто-то знал о вашей дружбе? Если так, то он удивительно осведомлен. Вы два года не общались. Встретить мистера Кавендиша в Райли было неожиданностью даже для меня. А тут не прошло и двух дней, как у нас появляется пара убийц, весьма похожая на вас двоих. К слову… – Покрутив трубку в руках, Стрикленд наклонился к Джеймсу. – Уверены, что мистер Кавендиш не знает и не догадывается?

– Вы о чем? – не понял граф.

Инспектор кашлянул и на мгновение опустил взгляд на грудь лорда Сеймурского. Тот покраснел и выдавил из себя:

– Нет. Он точно ничего не знает.

Сокрушенно покачав головой, следователь вернулся к своей мысли:

– Так кто мог быть в курсе вашей… кхм… сердечной дружбы?

– Разве что мистер Хартман. Он все знает, но едва ли причастен к этой афере. Еще наверняка догадывается Томас, мой камердинер. Однако, повторяю, они не стали бы играть против меня. К слову, высоких людей не так уж мало. Отчего это не могло оказаться случайностью? У Ричарда алиби на время убийства. Таких ошибок мои неведомые враги пока не допускали.

– Согласен. Тот, кто пытается вас подставить, более вдумчиво подходит к делу. Полагаю, они отпустили мистера О’Лири, чтобы он рассказал нам о покушении. Очень вероятно, что обращение «милорд» было употреблено намеренно. Я бы хотел организовать встречу мистера Кавендиша с нашим свидетелем…

– Это невозможно. – Джеймс покачал головой. – Ричард уехал в Райли вечерним поездом. Мистер Максвелл дал ему поручение, связанное с моим делом.

– С каких это пор ваш друг работает на мистера Максвелла? – заинтересованно спросил Стрикленд.

– С тех пор, как решил, что я нуждаюсь в его защите. Ричард – хороший друг. Наверное, самый лучший из возможных.

Окинув Джеймса внимательным взглядом, Стрикленд пыхнул трубкой и о чем-то задумался. Слуга вкатил в гостиную сервировочный столик с чаем и печеньем. Некоторое время граф и его гость молчали, ожидая, когда их оставят наедине. Инспектор от чая отказался, да и Джеймс потерял к нему интерес, когда в конце концов Стрикленд задал новый вопрос:

– Что именно поручил мистер Максвелл вашему другу?

Сказать правду – про еще одного свидетеля, о котором, возможно, полиции неизвестно? Стрикленд обещал не выдавать секрет лорда Сеймурского, но не сказал, какую цену придется заплатить. Понять, чего хочет этот человек, не удавалось. Насколько ему можно доверять? Он полицейский, ему велено закрыть дело за пять дней – из них осталось всего три с небольшим. Да, до сих пор инспектор казался здравомыслящим человеком, но улик против Джеймса слишком много и любая может стать последней каплей…

– Милорд, не советую врать мне или что-нибудь утаивать. – Стрикленд словно мысли читал. – Давайте начистоту – сейчас я вам верю. Пока. И поэтому вы отправлены не в Гримсби, а всего лишь под домашний арест. Но если у меня появится хоть тень неуверенности в вашей невиновности… – Новое дымное облачко неторопливо растворилось в воздухе. – Легко можете сами понять, что случится. Я ценю то, что было сделано вами для полиции за прошлые два года, и все ценят, но закрывать глаза на убийства и мошенничество я не стану, кем бы ни оказался их виновник. Мы поняли друг друга?

– Да. – Джеймс вздохнул.

– В таком случае повторю свой вопрос: зачем мистер Кавендиш поехал в Райли?

Ругая себя последними словами за излишнюю болтливость, граф тем не менее рассказал обо всем, что ему известно. Впрочем, может, и к лучшему. Глупо надеяться, что въедливый инспектор не узнает про новых свидетелей. Возможно, он и так про них уже знал и просто проверял Джеймса на готовность сотрудничать. Но как бы то ни было, по лицу не получалось даже предположить направление мыслей полицейского – знай себе дымил трубкой да слегка покусывал мундштук, забавно шевеля рыжими от табака усами. Странный он человек, этот Стрикленд. Очень бы не хотелось оказаться с ним по разные стороны баррикады.

– Я свяжусь с сержантом Бердом в Тингейме. Пусть ваши люди в Райли передадут мистеру Кавендишу, что он в любой момент может обратиться за помощью к этому человеку.

Сейчас Стрикленд напоминал благожелательного расслабленного дядюшку, из тех, что могут часами сидеть у камина, пуская в воздух колечки дыма и впадая в философские размышления. Наверное, именно эта видимая простота и заставляла людей забываться в его присутствии, теряя осторожность, чем инспектор и пользовался без малейшего зазрения совести.

Деликатно постучав в дверь, в гостиную зашел слуга.

– Милорд, к вам мистер Делрой, – сообщил он хозяину.

– Кто это? – удивленно подняв бровь, спросил лорд Сеймурский.

– Мистер Аллен Делрой, поверенный, младший партнер мистера Максвелла, – прозвучал ответ.

– Проси, – велел лорд Сеймурский.

– Что ж, оставлю вас, – сказал Стрикленд, тщательно выбивая трубку и убирая ее в чехол. – Не забывайте сообщать мне обо всем, что происходит. У нас осталось очень мало времени, не стоит увлекаться играми в загадки и тайны. Проиграете… милорд. – Серые глаза «доброго дядюшки» на мгновение сделались стальными и жесткими.

– Я вас понял. – Джеймс с честью выдержал этот взгляд, не выдав внутреннего волнения.

В дверях появился высокий статный мужчина лет примерно тридцати, может, немногим меньше. Четким, выверенным до совершенства движением головы он поприветствовал всех находящихся в комнате, потом посторонился, пропуская инспектора.

– Добрый вечер, мистер Делрой. – Граф соизволил встать, чтобы приветствовать гостя.

– Добрый вечер, милорд.

Рукопожатие было в меру крепким, в меру энергичным – таким же идеальным, как поклон.

– Инспектор рассказал мне о несчастье, случившемся с мистером Максвеллом, – первым заговорил Джеймс. – Вы были у него? В каком он состоянии?

– В плохом, милорд. – Горделивой осанке Делроя, как и его манере говорить мог позавидовать любой герцог.

Странно, но лорду Сеймурскому показалось, что он где-то уже видел этого человека или кого-то, на него очень похожего. И тогда тот выглядел совсем иначе – вовсе не так блестяще. Только где такое могло быть?

Мистер Максвелл всегда приходил к графу один, без сопровождающих, проявляя таким образом максимальное уважение к именитому клиенту. Впрочем, пару раз Джеймс заглядывал в контору несчастного солиситора – возможно, там они с Делроем и виделись. Но… сомнительно. Такую яркую внешность сложно не запомнить: теплые и при этом предельно внимательные карие глаза, темно-русые волосы, непривычно смуглая кожа, словно в роду этого мужчины затесались выходцы из Ференции или какой-нибудь другой южной страны, широкие скулы, а уж манера держаться…

– Мистер Делрой, – граф еще раз окинул взглядом посетителя, – мы ведь уже встречались когда-то? Ваше лицо мне знакомо, но никак не удается вспомнить откуда.

– Встречались, милорд, но сейчас это к делу никак не относится.

– Да. Понимаю. Присаживайтесь.

Джеймс указал рукой на кресло, в котором недавно сидел Стрикленд. Похоже, манера принимать деловых посетителей здесь, в малой гостиной, а не в кабинете, начала приживаться. Граф даже подумал, что прикажет перестроить гостиную в Райли… если все решится. Пусть и в замке тоже будет приятное место для бесед.

Слуга расторопно убрал недопитый чай.

Мистер Делрой сел напротив лорда Сеймурского. И опять Джеймс обратил внимание, насколько движения гостя были четко выверенными. Прямая, но не напряженная спина, поза без излишней расслабленности, но и без неуверенности в себе. Ощущение, будто этого человека с детства приучали хранить дистанцию при общении с любыми людьми. Отпрыски благородных родов таким редко славились, они обычно вели себя куда более свободно и раскованно, в каком-то смысле почти панибратски. Это соображение подвело Джеймса к мысли, что Делрой тщательно копирует изысканные манеры аристократа, им не являясь.

– Итак, как вы знаете, мистер Максвелл в настоящее время не может выполнять свои обязанности. Однако, являясь его младшим партнером, я вел значительную часть дел по вашей текущей ситуации и могу продолжать работу, если вы выразите желание продолжать сотрудничество с нами.

– Сколько вам лет, мистер Делрой? – спросил Джеймс, желая понять, насколько можно доверять этому человеку, а заодно выяснить, где они могли видеться.

– Двадцать девять, милорд.

– А где вы учились?

– В Даргфорде.

– Вероятно, вы выпустились раньше, чем я начал учебу.

– Не совсем, милорд. Я был стипендиатом, а потом получал магистерскую степень, – с достоинством произнес Делрой, даже не попытавшись скрыть этот факт.

– Ах вот как! – Джеймс закинул ногу на ногу и откинулся на спинку кресла. – Значит, мы вполне могли пересекаться.

– Могли. – Взгляд Делроя был по-прежнему спокойным.

– И давно вы работаете на Максвелла? Как вам удалось устроиться к нему?

Да, вопросы были, мягко говоря, провоцирующими и слегка бестактными, но Джеймс не собирался отдавать свою судьбу в руки младшего партнера, о котором до сих пор даже ничего не слышал.

– С мистером Максвеллом я работаю уже больше трех лет. – Вот теперь на спокойном лице Делроя было заметно легкое волнение. – Из них год в должности солиситора, полгода являюсь младшим партнером.

– И два года в роли ученика?

– Перед этим еще год я работал в конторе поскромнее.

– Головокружительная карьера… для стипендиата, – заметил Джеймс. – Вероятно, вы хорошо себя проявили, если через год полноценной работы вас сделали партнером.

– Мистер Максвелл считает меня достаточно способным, чтобы позволить работать с ведущими клиентами.

– Кто ваши родители?

– Какое это имеет отношение к нашему вопросу?

Скулы на лице солиситора обозначились резче, лицо слегка потемнело. Джеймс понял, что ему удалось нащупать болевую точку Делроя.

– Моя ситуация требует участия лучшего из лучших. Мистера Максвелла можно назвать таковым, а вот про вас никому и ничего неизвестно. Так повторю свой вопрос: кто ваши родители?

– Они простые люди, – ответил поверенный, глядя почти с вызовом. – Но защищать вас будут не они, а я.

– Если я на это соглашусь.

– Если вы согласитесь, – склонил голову Делрой.

– Какова ситуация на текущий момент? Что уже сделано? – Джеймс не собирался разводить церемонии.

– Чтобы не разыгрывать нашу последнюю карту, нам нужно найти либо настоящих виновных, либо свидетелей, которые видели этого… Призрака и могут сказать, что он отличается от вас. Мы поговорили с персоналом ресторана «Критерион», а также с гостями, которые бронировали столики четырнадцатого апреля. Увы, вас мало кто вспомнил. А те, кто вспомнил, не так хорошо с вами знакомы, чтобы заметить какие-либо несоответствия. У вас весьма своеобразная прическа, она привлекает внимание, и люди не смотрят на все остальное. Как я понял, в этом ресторане вы бываете нечасто.

– Да, – кивнул Джеймс. – В последние два года я вообще не выезжал из Райли, а до того тоже не жаловал «Критерион». Слишком много официоза.

– Вероятно, я не ошибусь, предположив, что этот ресторан стал бы последним местом, где вы могли назначить деловую встречу?

– Да, если, конечно, мне не понадобилось бы встретиться с каким-нибудь почтенным пожилым лордом, который помнит еще моего прадеда, – подтвердил граф.

– Выходит, Призрак об этом знал. Незнакомый с вами персонал не мог заметить мелких несоответствий, но зато запомнил вашу внешность.

– Да. Выходит, что так.

– И все то же он проделывал в других местах – в «Саломее», например, или на станции в Тингейме. Кассир вспомнил, как вы покупали там билет тринадцатого апреля. Однако есть надежда, что вместе с Призраком в купе до Ландерина ехал еще один пассажир, который должен был разглядеть его более тщательно. Сейчас мой человек пытается его найти.

– Не ваш, а скорее мой, если вы имеете в виду мистера Кавендиша, – поправил его Джеймс. – Кстати, а вам уже известно о ситуации с уцелевшим клерком?

– Простите? – не понял его Делрой, чем тут же настроил Джеймса против себя.

– Плохо, мистер. Давно вы говорили с инспектором Стриклендом о том, как продвигается дело?

– Вчера.

– Вы хотя бы в курсе, что на двоих свидетелей прошлой ночью было совершено покушение? Один убит, другой выжил.

– Да, разумеется. Я уже запросил все бумаги по этому делу, но тут случилось несчастье с мистером Максвеллом…

– То есть вы еще не говорили с уцелевшим свидетелем?

– Нет, милорд. – На скулах Делроя заходили желваки.

Джеймс и сам сейчас, пожалуй, не мог бы сказать, чем его так раздражает молодой партнер Максвелла. Пожалуй, это было больше похоже на панику. Мистер Максвелл, лучший в своей профессии, при смерти, дело передали неопытному солиситору, который еще совсем недавно протирал штаны в библиотеках…

С другой стороны, коней посреди реки не меняют. У инспектора три дня на расследование, а потом будет еще около недели на подготовку защиты – лорды не будут тянуть с этим вопросом. Выходит, вся надежда только на то, что Ричард что-нибудь откопает. Конечно, опытный барристер может повлиять на ситуацию, но никакое красноречие не поможет оправдать человека, против которого собрано столько улик.

– Среди опрошенных вами есть баронет Герберт Крэйг? – вспомнил Джеймс.

– Нет, сэр, а в связи с чем мы должны были с ним поговорить?

– Он тоже видел меня в «Критерионе» четырнадцатого апреля.

– В списке тех, кто забронировал столик, его не было, – произнес Делрой. – Также никто не назвал его в числе приглашенных. Так откуда у вас сведения о нем?

– Нанятый мной детектив оказался более успешным, чем вы. – Граф покачал ногой и постучал пальцами по подлокотнику.

– Вы сами запретили нанимать детективов со стороны.

– Разумеется. Не хотел, чтобы они путались под ногами у моего человека. – Смерив поверенного иронично-уничижительным взглядом, Джеймс спросил: – Вы все рассказали? Иных успехов у вас нет?

– Пока нет. Сегодня многое произошло, но полиция не торопится делиться с нами своими данными, да и не должна вообще этого делать. Официально вам еще не выдвинуто обвинение. Информацию нам дадут лишь перед судом, как полагается по закону. Пока же мы довольствуемся официальными отчетами, в которые входит только то, что инспектор посчитает нужным рассказать из уважения к конторе Максвелла. Но он не слишком щедр на сведения. – Делрой наклонился к Джеймсу, посмотрел ему в глаза. – Похоже, я не произвел на вас должного впечатления.

– Не произвели, – ответил граф, даже не пытаясь смягчить свои слова.

– Что ж, очень жаль. Значит ли это, что вы будете искать более… профессионального солиситора?

– Возможно.

– Ваше право. – Делрой вновь казался спокойным. – Однако должен предупредить заранее: это будет не очень просто. Даже с учетом вашего состояния и имени.

– Будьте любезны пояснить ваши слова, – потребовал Джеймс.

– Лучше покажу.

Поверенный наклонился и, взяв саквояж, с которым пришел, вытащил из него распечатанный конверт.

– Извольте прочитать, – сказал он, протягивая письмо собеседнику.

Граф вытащил лист бумаги с короткой запиской и пробежался по нему взглядом: «Мистер Максвелл слишком любил деньги, за что и поплатился, – значилось в послании. – Не будьте так же опрометчивы – откажитесь вести дело лорда Сеймурского. Он замешан в грязных делах. Работая на него, вы рискуете собственной жизнью и репутацией». Подписи не было.

Джеймс посмотрел на Делроя.

– И что это значит?

– Я получил это тотчас после покушения на мистера Максвелла. Кто принес записку – неизвестно. Ее просто подсунули под дверь нашей конторы. Мы расспросили всех, кого только возможно, но удалось узнать лишь одно – это был бедно одетый мальчишка лет двенадцати.

– И вы считаете, что такое же послание получили все остальные солиситоры? – догадался Джеймс.

– Вряд ли. Скорее, получат сразу, как только вы к ним обратитесь. Хотя, конечно, есть вероятность, что лишь мы удостоились внимания ваших недоброжелателей.

– Маловероятно. – Джеймс не любил обманывать себя. – Вы показывали записку полиции?

– Еще нет. Я получил ее перед тем, как идти к вам.

– Понимаю. Однако то, с чем не могут справиться деньги, могут сделать очень большие деньги. К слову, я правильно понимаю, что вы готовы рискнуть и продолжить заниматься моим делом?

– Позволите говорить с вами начистоту?

Делрой теперь казался деловито-дружелюбным. С виду и не скажешь, что его задели предыдущие расспросы Джеймса. Похоже, с самообладанием у него все было в полном порядке.

– Говорите, – разрешил граф.

Нельзя не признать, молодой партнер Максвелла умел становиться обаятельным. И у него оказалась очень располагающая улыбка, хотя за ней скрывалась сильная и непростая натура – это тоже было заметно.

– Знаете, почему стипендиаты учатся четыре года, в то время как благородные лорды – всего два? – спросил Делрой.

– Потому что благородным лордам не слишком нужны глубины юриспруденции, нам хватает и основ? – ответил с улыбкой Джеймс.

– Все верно. А я поступил в Даргфорд потому, что с самого детства мечтал о карьере юриста и готов был много работать, чтобы чего-то добиться в жизни. У меня нет за плечами ни богатых родственников, ни титула. Никто не хлопотал за меня перед знакомыми или приятелями. Четыре года в Даргфорде я не вылезал из библиотек и судов, не пил с друзьями, не шатался по кабакам и не делал ставки на скачках. И это время не было потрачено даром. – Он постучал пальцем по виску. – Я приобрел знания, окончил университет с отличием. Что дальше? А дальше – либо провинция, либо захудалая контора в Ландерине. Почему? Потому что никто не мог дать мне рекомендации. Так уж все устроено. И поверьте, свое нынешнее положение я заслужил целиком и полностью, помогая мистеру Максвеллу в таких делах, с которыми не в силах были справиться остальные. Ваше дело – это большой шанс для меня заработать репутацию и возможность в будущем занять место в одном из судебных иннов[5]5
  Судебные инны – юридические корпорации, в которые в обязательном порядке входят барристеры. – Прим. авт.


[Закрыть]. Не хочу оставаться солиситором всю свою жизнь. И поэтому я готов, если потребуется, сделать для вас невозможное. В этом деле на кону будет стоять не только ваша репутация и свобода, но и мое будущее. Вряд ли у кого-нибудь из прочих поверенных окажется настолько впечатляющая мотивация. А если вернуться к вопросу о моих способностях… судите сами, легко ли впечатлить мистера Максвелла настолько, чтобы он через три года работы сделал кого-нибудь младшим партнером.

– Похоже, барристер из вас получится очень даже неплохой, – заметил Джеймс. – Вы умеете убеждать.

– Надеюсь на это. – Глаза поверенного слегка потеплели.

– Хорошо, не смею вас задерживать. Докажите мне, что я не зря в вас поверил. – Граф встал, желая проводить гостя, пожал ему руку. – Сделайте невозможное, мистер Делрой, и как знать, не удастся ли мне воплотить вашу мечту в реальность.

– Милорд, я бы хотел встретиться с детективом, которого вы наняли. Будет лучше, если мы начнем координировать наши планы, – произнес Делрой, остановившись на пороге гостиной.

– Я попрошу ее зайти в вашу контору завтра.

– Ее? – Поверенный слегка приподнял брови, обозначив удивление.

– Мисс Джейн Стэнли, детектив из Дал Риада. У нас с ней давнее знакомство. И уверяю вас, она отличный сыщик, несмотря на то, что женщина.

– Договорились. Я буду ждать ее завтра. В полдень или около того. Постараюсь никуда не уходить, но сами понимаете…

– Выберите время и поговорите с сэром Крэйгом. Больших надежд я бы не стал на него возлагать, однако с ним мог быть еще кто-нибудь, кого не оказалось в ваших списках.

Еще раз учтиво поклонившись, Делрой твердым шагом направился в холл.

Посмотрев ему вслед, Джеймс вздохнул – все-таки странные вещи порой творит судьба. В простой семье родился настоящий джентльмен. Что ж, если он действительно сотворит чудо, будет ему рекомендательное письмо и место помощника барристера.

* * *

– Бэтти! Это моя Бэтти! Отдайте! – Истошный детский крик заставил Джеймса вздрогнуть и сесть на кровати.

Опять голоса. Теперь уже в ландеринском особняке. Недолго же продлилась ночная тишина.

Кто-то возился за дверью.

Темно. Как же темно и страшно… и душно… почти нечем дышать. Надо запретить разжигать камин в спальне. Лучше холод и сырость, чем духота. Скоро лето, будет теплее.

Джеймс с ненавистью посмотрел на угли. Демоны. Проклятые демоны опять глядели на него своими огненными глазами.

– Мальчики не играют с куклами, Джеймс!

Как давно граф не слышал этот голос. Дядя Питер. Неужели он так и говорил? Жестко, властно. Отдавая приказы и не позволяя возражать.

– Отдайте мою Бэтти!!!

По щеке Джеймса скатилась слеза. Он закрыл руками уши, чтобы не слышать голоса из прошлого, но не помогло – крик раздавался в его голове.

– Бэтти! Отдайте!

– Отдайте, – повторил граф, пробуя это слово на вкус, словно вспоминая его звучание – такое горькое, такое безнадежное.

Последняя память о Фрэнни. Последний друг, пусть даже сшитый из ткани и с фарфоровым личиком.

Слезы хлынули из глаз. Маска Джеймса разлетелась в клочья. Обняв подушку, Франческа плакала, вновь переживая давнюю детскую трагедию.

– Я ненавижу вас, дядя Питер! Я вас ненавижу! Вы гадкий! Вы злой! Вы хуже Вильяма Кавендиша! Папа бы прогнал вас из дома, если бы узнал, как вы со мной обращаетесь!

Звук удара. Хлесткий шлепок.

Девушка почувствовала, как начало гореть лицо от той давней пощечины.

Дядя тогда ударил ее один-единственный раз. Это было так больно, что Фрэнни затаилась. Испугалась. Дядя Питер, который так любил ее, играл с ней и Джеймсом, который качал ее на качелях и рассказывал сказки, – этот дядя исчез. А вместо него появилось страшное одноногое и однорукое чудовище с обожженным лицом. Как же она его боялась… Как же она его ненавидела…

А потом привыкла. Джеймс привык. Он оказался куда более смелым, чем Фрэнни, – Томас научил ее играть в эту игру. Томас сказал:

– Представьте, что вы – это не вы, а Джеймс. Посмотрите на себя в зеркало и поверьте в это. Вы молодой граф. Вы смелы и отважны. Проклятый убийца погубил ваших родителей и сестру. Долг мужчины – отомстить за них. Мысли о мести помогут вам пережить утрату.

С тех пор Томас всегда обращался к ней «милорд». И настал момент, когда Фрэнни забыла свое имя, превратившись в почти настоящего Джеймса…