Текст книги "Тайная жизнь Джейн. Призрак"

Глава 9. Леди Франческа

Теплая вода расслабляла тело. Холод и страх потихоньку уходили, оставляя лишь усталость и полную опустошенность. И так странно было знать, что Ричард находится совсем рядом. Как странно понимать, что он видел мертвую Франческу и… ничего страшного не случилось. А его поцелуи… такие нежные, такие осторожные, такие горячие… Девушка неосознанно дотронулась пальцами до все еще пылающих губ.

Если бы она была такой же смелой, как Джеймс или Джейн, все случилось бы уже сегодня. Фрэнни могла познать любовь мужчины… любовь Дика. Томас сказал, что ей можно… Она ведь никогда не выйдет замуж… Никто даже не узнает, что она девушка… Досадуя на себя, Франческа ударила руками по воде. Мертвые не боятся, говорите? Но тогда почему ей сегодня стало страшно? Так страшно, что она вдруг услышала стук своего сердца – он отдавался в ушах, наполнял вселенную размеренными и быстрыми ударами. Только разве может биться сердце у мертвой девушки?..

Ричард был осторожен, словно чувствовал страх Фрэнни. И он помог ей справиться с ужасом, помог не сбежать. Ни с кем другим она не отважилась бы на подобное безумие.

Уже много лет никто из живых, исключая Томаса и доктора, не видел Франческу настолько близко. И уж конечно, никто не прикасался к ней… так. Она даже в самых смелых мыслях не могла представить ничего подобного. И если бы Ричард не увидел ее страх… если бы не пожалел ее… А ведь он именно пожалел – она прочитала это в его глазах. Что стоило набраться хоть немного смелости?!

И все же там, в гостиной, когда Дик отпустил Фрэнни, она испытала скорее облегчение. Слишком страшно. Она еще не готова. Если только Джейн… Но при одной только мысли о подобном огненный бич ревности опалил душу – ревности к собственной маске! Нет уж, никто другой не будет с Ричардом. Только она – Франческа Кавендиш, его законная невеста!..

Эта неожиданная мысль показалась форменным кощунством и крамолой. Фрэнни опять стало страшно. О какой законной невесте может идти речь, если леди Кавендиш мертва? Теперь законная невеста Дика – мисс Тальбот. По крайней мере, на данный момент. Но даже если Ричард разорвет помолвку, что дальше? Это ничем не поможет.

Обхватив колени руками, Франческа дала волю горьким слезам. Нарочно включила воду, чтобы Дик ничего не услышал.

Она окончательно запуталась и не видела ни малейшего выхода из положения, в котором оказалась. Жить как раньше невозможно. Сказать Ричарду правду – невозможно. Отдаться ему… но что дальше? Ведь дальше станет только хуже. Он не сможет ее отпустить, а она не сможет уйти. И Томас ошибается, считая, что «утоленная любовь», как это он назвал, станет менее мучительной. Нет. Франческа не сомневалась – все еще больше запутается. Она не верила, что, разделив с ней ложе, Дик перестанет ее любить – слишком хорошо знала Ричарда Кавендиша. Слишком хорошо… и потому полюбила его сама. Из всех знакомых Джеймса не было никого более честного и благородного. Потомок лавочника… смешно. Из Ричарда получился бы настоящий граф Сеймурский, и ни один предок не устыдился бы такого наследника. А Фрэнни… о, с какой радостью она бы отдала все, чем владела, за возможность стать его женой. Просто его женой. Она точно знала, что никогда не раскается в своем выборе и будет счастлива, как ни одна другая женщина на свете. Но… всего этого не случится. Они в тупике. Оба. И остается лишь одно – ждать и молиться. Надеть маску, но… Дик должен разорвать помолвку с мисс Тальбот. Обязан.

Совесть укоряла Франческу. Девушка понимала, что Ричард все равно женится, рано или поздно. Не на мисс Тальбот, так на ком-то еще. Не будет он всю жизнь хранить верность призраку. Да и несправедливо требовать от него подобной жертвы. Но что-то темное, до пределов эгоистичное поднималось в душе при одной мысли о Дике и другой женщине. Не Джеймс и не Джейн – сама Фрэнни, слабая, робкая Фрэнни готова была драться с кем угодно за право быть рядом с Ричардом Кавендишем. Драться, понимая, что проиграет бой. Не мисс Тальбот, так кому-нибудь другому. Но сейчас Франческа была подобна тонущему, который сражается за каждый глоток воздуха. Бездумно, яростно, пусть даже понимая, что любой вздох может стать последним, но ведь оттого он еще желанней…

Согревшись в ванной и немного успокоившись, Фрэнни вытерлась, оделась, расчесала волосы и убрала их в строгий узел на затылке. С помощью медальона связалась с доктором Хартманом и попросила его отправить слугу в дом Ричарда с приказом доставить сухую одежду.

Уладив дела, девушка вытащила брошь из затейливого крепления колье и приколола ее на высокий стоячий воротничок строгого домашнего платья с длинными рукавами, полностью закрывающими шрамы. Посмотрела на себя в зеркало, вздохнула и… активировала артефакт.

В гостиную, где ждал ее Ричард, Джейн вышла с гордо поднятой головой, величественная и хладнокровная.

– Мистер Кавендиш, – произнесла она, посмотрев на гостя, – я могу рассчитывать на вашу скромность? Никому не следует знать о том, что случилось сегодня в парке и… здесь. В первую очередь лорду Сеймурскому.

– Джейн, вы могли и не просить об этом. За кого вы меня принимаете? – Ричард посмотрел на девушку с укором и даже обидой.

– Всегда лучше сразу проговорить важные вещи, – невозмутимо ответила она. – Я связалась с Джеймсом. Он обещал отправить слугу за вашими вещами. Вскоре вы сможете переодеться.

– Благодарю. – Дик выглядел растерянным, скорее всего, контраст между Фрэнни и Джейн в очередной раз привел его в замешательство.

– Вы обещали заварить мне чай. – Мисс Стэнли позволила себе улыбку… чуть более мягкую, чем следовало.

– Джейн… – Молодой человек решительно сделал шаг к ней и, взяв за руку, посмотрел в глаза. – Скажите, могу я надеяться…

Девушка поспешно поднесла к его губам свою ладонь, подавая знак замолчать.

– Ричард, у вас есть невеста. И это не я. Поэтому ни о каких надеждах говорить не приходится.

– Я разорву помолвку! – пообещал ей Дик.

– Вот тогда и поговорим. А пока и вам, и мне не мешает выпить чаю, чтобы не простыть.

Джейн занялась камином. Ричард готовил чай, так и не сменив мокрую рубашку. Если бы кто-то их сейчас увидел – не миновать скандала на всю Альбию. Сегодня ночью они нарушили добрую половину правил приличия. При других обстоятельствах Дику и впрямь пришлось бы жениться на Джейн, чтобы спасти ее репутацию, но… никто ничего не увидел и не увидит.

В окнах съемных апартаментов на Глористер-плэйс горел свет. В гостиной уютно потрескивал разожженный камин, бросая блики на лица Ричарда и мисс Стэнли. Они сидели в креслах, пили чай и молчали. Вопросы и разговоры были лишними в этот вечер, и по обоюдному согласию все проблемы оставили на потом. Слишком многое случилось за последние несколько часов. Слишком легко неосторожным словом разрушить хрупкое равновесие.

А потом пришел слуга Ричарда – Колин. Дик переоделся в сухое и распрощался с Джейн. Было заметно, как сильно ему не хочется уходить, но… они уже и так слишком много себе позволили.

– Когда я смогу увидеть вас в следующий раз? – спросил Дик на прощание.

– У вас много дел, Ричард. – Джейн протянула гостю руку для поцелуя. – Займитесь ими. Обещаю, теперь мы будем часто видеться.

– Надеюсь, что так. – Молодой человек поклонился, удерживая ладонь девушки намного дольше, чем этого требовали приличия.

– Обещаю вам. – Мисс Стэнли улыбнулась. – Пока проблемы графа не решены, я…

– Совсем забыл! – Дик наконец отпустил руку Джейн. – Вы говорили, что связывались с лордом Сеймурским. Он еще не спит?

– Нет, а что?

– Я должен к нему зайти, – ответил Ричард. – По моим сведениям, завтра ему предстоит встреча с двумя клерками, которые якобы видели его в «Саломее». Нужно предупредить. До встречи, Джейн. Приятных вам снов.

Молодой человек еще раз поцеловал руку мисс Стэнли, явно не желая расставаться.

Камердинер Дика еле заметно нахмурился, наблюдая за этой сценой, но, разумеется, ничего не сказал.

* * *

Риган О’Лири всю жизнь был невезучим. Младший сын небогатого фермера, он всегда рассчитывал только на свои силы. Покинув родительский дом в шестнадцать лет, Риган подался в Ландерин за лучшей участью, но, увы, и здесь найти удачу оказалось непросто. Слугой его не взяли – слишком молод и не имеет опыта. Устроился курьером в колбасном магазине за восемь кингов в год. Такого скудного дохода хватало на комнату в трущобах Восточного Ландерина и краюху вчерашнего хлеба, чтоб не протянуть ноги с голоду. Для всего остального приходилось наведываться на станции зарядки артефактов. Иногда Риган находил еще приработок в порту или на рынке, но там пришлых не терпели и гоняли почем зря.

Года через три после переселения О’Лири повезло устроиться курьером в магазин Хортона. Здесь платили целых двенадцать кингов. Для Ригана – настоящее состояние, вот только счастье продлилось недолго. Доставляя отрез ткани одной из постоянных клиенток, молодой человек оступился и, упав в лужу, испортил товар. Разумеется, управляющий не стал разбираться в степени вины курьера, и О’Лири оказался на улице.

Однако удача снова улыбнулась ему, послав встречу с Квентином Скоттом – парнем, с которым они не раз подрабатывали в доках. Агентство направило Квентина в какую-то новую контору, из которой пришел заказ на двух клерков. Нужно было всего ничего – уметь писать и считать. По счастью, отец-фермер выучил своих сыновей этим навыкам. Риган решил попытать счастья, тем более что за работу обещали целых пятнадцать кингов в год и, по слухам, не требовали рекомендаций. Вот тут бы О’Лири и насторожиться, но… уж больно лакомым был куш.

Их взяли. Ригана и Квентина. Хотя соискателей оказалось много, и большинство были куда более умелыми и опытными. Тут бы им обоим опять призадуматься, но нужда иной раз лишает разума. Боясь упустить единственный шанс поправить жизнь, можно угодить в серьезные неприятности, но разве это когда-нибудь кого-нибудь останавливало?

И к чему все привело? Три кинга задатка они давно потратили, зато теперь были вовлечены в какую-то аферу. Контора оказалась подставной, быстро прогорела. Руководство успело скрыться, а вот Риган и Квентин попались полиции на заметку. Целый день они провели в управлении, а наутро их обязали вновь туда явиться, чтоб опознать этого знатного хлыща – графа Сеймурского, которого бедняги-клерки видели лишь раз в жизни и то издали. Поди опознай его. Ну худой, ну мелкий какой-то, ну с длинными волосами, убранными в хвост. На последнюю примету вся надежда – слишком нетипичная прическа. Сходить на опознание – не беда. Беда в том, что на все это уйдет уйма времени, а денег не было и работы тоже.

По полу пробежала крыса, мерзко пища. Риган швырнул в нее ботинком, ориентируясь на звук. Проклятыми грызунами кишел весь Восточный Ландерин. По ночам становилось особенно жутко. О’Лири частенько представлялось, как крыса забирается на кровать и кусает его то за ухо, то за палец. После таких мыслей ему долго не удавалось уснуть.

Вот и на сей раз, несмотря на глубокую ночь, Риган лежал в темноте, ловя каждый шорох и боясь закрыть глаза. Только это его и спасло. Тихий скрежет со стороны двери заставил молодого человека насторожиться. Спустя некоторое время О’Лири услышал знакомый звук – кто-то пытался отодвинуть щеколду.

Вор? Здесь? Кому придет в голову взламывать дешевую каморку в нищем квартале?

Риган слез с кровати и сложил одеяло так, чтобы казалось, будто хозяин комнаты спит. На ощупь дошел до небольшой ниши у самой двери и спрятался в ней.

Вовремя. Дверь распахнулась. В сторону кровати посветили потайным фонарем. Взломщиков было плохо видно, но О’Лири все же разглядел силуэты двух человек: первого – низкого и очень стройного, второго – высокого, плечистого.

Грабители приблизились к кровати. Мелкий остановился, а его спутник подошел к изголовью. Риган затаил дыхание. Фонарь подсветил сложенное одеяло, и О’Лири понял – пора бежать.

– Милорд, его здесь нет! – послышался зловещий шепот.

Свет фонаря заметался по стенам, на мгновение озарив лицо невысокого молодого человека с длинными темными волосами, убранными в старомодный хвост. Риган со всех ног бросился прочь, понимая, за кем пришли эти люди.

– Вот он! Лови его! – донеслось вслед.

Что есть духу О’Лири слетел вниз по ступеням, выбежал из дома и шмыгнул в первый попавшийся переулок. Даже не переулок, а узкий проход между домами, через который можно было попасть в крохотный загаженный двор, а оттуда – на соседнюю улицу.

Риган знал, что звать на помощь бесполезно. В Восточном Ландерине никому нет дела до чужих проблем, а полиция сюда забредала крайне редко.

Преследователи пробежали мимо убежища. Вскоре топот их ног затих вдали. Теперь следовало предупредить Квентина – а ну как эти двое захотят перерезать глотку и ему. Приятель жил недалеко, и вскоре Риган уже был у знакомой двери. Ударив по ней кулаком, О’Лири понял, что она не заперта. Мучимый дурным предчувствием, молодой человек зашел в комнату.

– Квентин, эй, Квентин! – позвал он.

Тишина.

– Квентин!

Достав из кармана спички, Риган зажег одну из них и подошел к лежащему на кровати человеку.

– Квен…

Мертвые глаза Квентина с застывшим в них ужасом смотрели в потолок. Кровь из разрезанного горла пропитала старое одеяло. В воздухе стоял тяжелый сладковато-металлический запах насильственной смерти.

* * *

– Сэр, проснитесь! Проснитесь, сэр!

Кто-то настойчиво стучал в дверь. Граф недовольно перевернулся на другой бок и натянул одеяло на голову. Джеймс совсем недавно заснул и не горел желанием просыпаться.

– Сэр! Проснитесь! К вам полиция!

Со стоном открыв глаза, лорд Сеймурский некоторое время лежал, приходя в себя, потом откликнулся:

– Скажи, что сейчас спущусь!

Наскоро перетянув грудь, граф надел домашний костюм, поверх него – шелковый халат. Причесался и спустился на первый этаж, всем видом демонстрируя недовольство.

Инспектор Стрикленд нетерпеливо прохаживался по гостиной.

– Милорд… – Инспектор нервно потер лоб. – Вынужден поинтересоваться, чем вы занимались в последние два часа.

– Спал. – Граф удивленно посмотрел на следователя, стараясь не выказать беспокойства.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Инспектор, я не женат. Предпочитаю спать в одиночестве, – ответил Джеймс. – А что случилось?

– У меня ордер на обыск вашего дома. – Стрикленд протянул графу гербовую бумагу, подписанную герцогом Эксетером, который уже два года возглавлял палату лордов.

Особняк наводнили полицейские. Джеймс сидел как на иголках, в любую минуту ожидая, что служители закона обнаружат потайной ход или комнату Фрэнни. Да, секретные двери мастерски спрятаны, их не получится найти даже простукиванием, но мало ли как может получиться. Это стало бы катастрофой почище проблем с Обществом.

Сначала Джеймс сидел в кресле с книгой, потом начал расхаживать по гостиной, затем потребовал разжечь камин.

За окнами рассвело, но обыск не прекращался.

Волнение усиливалось. Графу стало душно. Не хватало воздуха.

Нет, Джеймс не умел бояться, но сейчас маска лорда Сеймурского не в силах была скрыть страх Фрэнни. После случившегося этой ночью мертвая девушка чувствовала себя… странно. Словно где-то в душе зародилась крохотная, еле ощутимая искорка надежды, неоправданной, нелепой и абсолютно неуместной. Но эта надежда мешала маскам занимать свое место. Фрэнни не желала засыпать, отдавая свое тело Джеймсу или Джейн, не желала и не могла. Все, что удавалось, – это погрузиться в неглубокую дремоту, но волнение становилось все сильней и сильней, разрушая неизменное хладнокровие лорда Сеймурского.

– Сэр… – Доктор Хартман протянул Джеймсу стакан с каким-то напитком.

– Что это? – спросил граф.

– Лекарство, – ответил врач и приказал, непривычно сурово глядя на подопечного: – Пейте.

Напиток изрядно горчил. Джеймс поморщился, но стакан осушил полностью. Сел в кресло, а через некоторое время понял, что хочет спать. Снотворное?.. Глаза закрылись сами собой. Последнее, что запомнил Джеймс, – это теплое одеяло, которым его укрыли… а первым, кого он увидел, проснувшись, был доктор.

– Выспались? – спросил Хартман, тут же проверяя пульс пациента.

– Да. – Граф понял, что лежит в своей спальне, и у него немного отлегло от сердца: если бы обнаружили потайной ход, его бы не положили спать в этой комнате. – Объяснитесь, пожалуйста! – потребовал он с самым суровым видом.

Хартман взял его за руку, закатал левый рукав ночной сорочки графа и молча посмотрел на бинты, скрывающие свежие порезы.

– Вам все еще требуются объяснения? – спросил врач. Между его бровей залегли вертикальные морщины, а глаза были покрасневшие, уставшие.

Джеймсу стало неловко. Похоже, каким-то неведомым образом Хартман понял, что его подопечный балансирует на грани нервного срыва, и принял меры.

– Откуда вы узнали? – спросил граф, досадуя на самого себя.

– Вы выросли на моих глазах, сэр, – сдержанно улыбнулся доктор. – Я слишком хорошо вас знаю. Сейчас вы успокоились, и это то что нужно. Инспектор обещал вернуться к одиннадцати утра. Вы проспали несколько часов.

– Они что-нибудь нашли? – отважился спросить Джеймс.

– Боюсь, что да, сэр.

– Комнату Фрэнни? – шепотом спросил граф.

– Нет, сэр, все хуже. Они нашли вашу одежду в сарае, где садовник хранит инвентарь.

– Мою одежду? – Джеймс непонимающе уставился на Хартмана.

– Скорее всего, вашу, судя по качеству и размерам. – Доктор дотронулся до лба графа, еще раз посчитал пульс, недовольно покачал головой. – На ней кровь, много. Вы можете это объяснить?

Кровь… Вопрос Стрикленда про алиби… Дик, который явился ночью, как раз до интересующего инспектора времени, чтобы рассказать о планах полиции на очную ставку с клерками «Саломеи»… Фрэнни ахнула, прижав ладонь ко рту.

– Ричард! Что с ним?! – Ее голос звенел от страха, а сердце готово было остановиться.

– С вашим кузеном? – переспросил доктор. – Понятия не имею. Мне послать к нему слугу?

– Полиция не из-за него пришла? – спросил Джеймс, усилием воли пытаясь усмирить паникующую Фрэнни.

– Инспектор ничего не сказал. Так мне отправить слугу к мистеру Кавендишу?

– Да, отправьте! Немедленно! Я хочу знать, что с ним все в порядке!

От ужаса хотелось разрыдаться. Маска рассыпалась на части, стоило лишь представить Ричарда… мертвым.

– Сэр, сделайте несколько глубоких вздохов! – приказал Хартман. – И немедленно успокойтесь. Вы сами на себя не похожи. Мы не знаем, что произошло и с кем. Рано волноваться. Кроме того, мистер Кавендиш в состоянии себя защитить. Вам следует беспокоиться не о нем, а о себе!

В дверь постучали. Дождавшись разрешения, в комнату заглянул слуга.

– Милорд, к вам инспектор Стрикленд.

– Проводи его в гостиную, сейчас я спущусь, – ответил Джеймс, решительно поднимаясь с кровати.

Перехватив настороженный взгляд доктора, граф качнул головой и упрямо поджал губы. Он почти успокоился, как бывало всегда, когда приходилось сталкиваться с опасностью. Фрэнни затаилась в его душе, потратив слишком много сил на недавний всплеск.

В гостиную лорд Сеймурский зашел весьма неторопливо. Поздоровался и лениво уселся в кресло, с легким любопытством поглядывая на инспектора.

– Мне уже передали, что произошло убийство или покушение на него – точнее узнать не удалось. Так кто пострадавший? – спросил он, между делом подавая слуге знак, чтобы принесли чай.

– Некто Квентин Скотт. Вам знакомо это имя? – Стрикленд внимательно смотрел на Джеймса, выискивая малейшие признаки неуверенности или лжи.

– Нет. А должно быть? Судя по всему, это выходец из Дал Риада.

Граф еле сдержал улыбку – ему не было ни малейшего дела до какого-то там Квентина Скотта. Главное, что Ричард жив и невредим, остальное – детали.

– Между тем это один из клерков «Саломеи». Все равно не припоминаете? – Стрикленд достал трубку и, не дожидаясь разрешения, принялся ее набивать. – Мистер Скотт погиб, но второй клерк, мистер О’Лири, спасся…

Джеймсу достался еще один пронзительный взгляд, но тот и бровью не повел.

– Констебль! – крикнул Стрикленд.

В гостиную тут же шагнул дюжий полицейский.

– Приведите мистера О’Лири! – приказал ему инспектор.

Не прошло и минуты, как в дверь затолкнули худощавого невысокого молодого человека, ярко-рыжие волосы которого сейчас торчали во все стороны грязными клочками. От одежды бедолаги пахло бедностью и крысами. Джеймс поморщился, бросив косой взгляд на этого О’Лири. Кивнул, приветствуя.

– Это он! – Рыжий молодой человек сверкнул глазами и сжал кулаки. – Точно!

Граф приподнял бровь, недоумевая, и поинтересовался:

– В каком смысле?

– Мистер О’Лири, вы уверены? – переспросил инспектор.

– Пусть крикнет: «Вот он! Лови его!» – зачем-то потребовал свидетель.

У Джеймса создалось ощущение, что, услышав его голос, О’Лири утратил часть своей уверенности.

– Милорд, выполните его просьбу, – потребовал Стрикленд.

– Вот он! Лови его! – Кричать графу не захотелось, и он просто произнес эти слова безразличным тоном.

Свидетель внимательно прислушался, потом покачал головой.

– Нет, не так. Пусть именно крикнет! – сказал он, не сводя с Джеймса испытывающего взгляда.

– Вы издеваетесь? – Лорд Сеймурский нахмурился. – В какие игры мы тут играем? И не говорите, что я гонялся по конторе за своими клерками. Я, конечно, не всегда отличался примерным поведением, но такие выкрутасы чересчур даже для меня.

– Сегодня ночью вы покушались на жизнь двух человек. Одного убили. И это не смешно! – Стрикленд ударил кулаком по подлокотнику. – Вы, граф, дали мне слово джентльмена, что не замешаны в деле с «Саломеей».

– Я и не замешан, по-прежнему на этом настаиваю. Инспектор, объясните бога ради, зачем мне убивать этого бедолагу? – Джеймс небрежно указал на О’Лири, топчущегося в двух шагах от них с инспектором.

– Хороший вопрос. – Следователь раскурил трубку и с наслаждением затянулся. – Кто-то менее опытный сказал бы, что вы захотели убрать свидетелей. – Стрикленд кивком отпустил О’Лири.

– Свидетелей чего?

– Вашей причастности к делам «Саломеи».

– Зайдем с другой стороны, – покладисто кивнул Джеймс. – Ну опознали бы они меня, что дальше? Допустим, я даже виноват в создании этой странной конторы. У меня достаточно средств, чтобы выплатить компенсации пострадавшим. Но преднамеренное убийство – это уже серьезней. Зачем мне ухудшать свое положение? И кроме того, неужели вы думаете, что я не нашел бы подходящих исполнителей? Мне, графу Сеймурскому, самому тащиться в трущобы, чтобы убить двух свидетелей, которые для меня не особенно-то и опасны?

– Такие вопросы я тоже себе задавал… ровно до тех пор, пока в ходе обыска у вас мы не нашли вот это.

Стрикленд протянул графу кристалл памяти. Джеймс закрыл глаза, рассматривая мыслеобраз. Это был обгоревший лист бумаги и записка, по-прежнему вполне читаемая, в которой значилось: «Мне известно о вашем маленьком секрете. Но я могу забыть назвать полиции адрес, где вы прячете кое-что поинтересней артефактных мобилей „Саломеи“. Скромная сумма в тридцать тысяч кингов поспособствует моей забывчивости. Ждите дальнейших указаний и не дурите. Если со мной что-то случится, мой товарищ отнесет документы в полицию».

– Что скажете? – Взгляд Стрикленда будто пытался проникнуть в мысли графа.

– Судя по всему, я кому-то очень сильно мешаю. – Джеймс кивнул слуге с подносом и, дождавшись, когда тот сервирует столик у камина, взял чашку с напитком, добавил туда молока и сделал несколько глотков, наслаждаясь терпким вкусом и сладковатым ароматом липы.

– И это все? – спросил инспектор.

– Все. Возможно, записку нашли в моем доме, но я увидел ее только что. Могу лишь догадываться, о чем идет речь. Наверное, где-то заготовлены еще сюрпризы. Какие – понятия не имею. Но понимаю, что мои слова против фактов недорого стоят. Вы намерены меня арестовать?

– Пока есть распоряжение о домашнем аресте. – Стрикленд пыхнул трубкой. – Сейчас мои люди ведут обыск в жилище убитого. Посмотрим, что обнаружится там.

– И это мы уже проходили, – вздохнул Джеймс, иронично усмехнувшись.

Инспектор сосредоточился на своей трубке. Должно быть, он привык слушать сетования арестованных.

– Мне сказали, что ночью к вам заходил Ричард Кавендиш. Это так?

– Да.

– А зачем он нанес вам визит в такое неурочное время?

Джеймс замешкался, не зная, что ответить, ведь теперь его слова могли использовать против него.

– Я буду говорить только в присутствии своего поверенного, – заявил он, собравшись с мыслями.

Инспектор хмыкнул, продолжая наслаждаться трубкой, и лишь спустя десять минут произнес:

– Знаете, для преступника вы потрясающе беспечны. Мы нашли в мусоре вашу одежду. Она в крови. В чьей?

– Понятия не имею! – Граф взял печенье. – Более того, у меня есть сомнения, что это моя одежда.

– Улики говорят об одном, вы утверждаете противоположное. Интересно… – Стрикленд выбил трубку и убрал ее в чехол. – Что ж… Последняя деталь. Констебль! Пригласите свидетеля к нам, у нас появились новые вопросы!

Вскоре рыжий уроженец северного Эйре[3]3
  Эйре – крупный остров на севере Альбии. – Прим. авт.


[Закрыть] опять явился в гостиную, наполнив ее ароматом нищеты и крыс.

– О’Лири, мне показалось, что у вас появились сомнения насчет личности убийцы. Посмотрите еще раз на этого человека и скажите, он пытался вас убить или нет?

– Так я ж потому и прошу, чтоб он крикнул. В первый раз я его видел в конторе мельком и издалека, во второй – и того хуже. А голос точно узнаю. – Свидетель настороженно посмотрел на Джеймса.

– Голос? – Стрикленд стал похож на охотничью собаку, учуявшую добычу.

– Видите ли, я в детстве пел в хоре. Викарий говорил, будто у меня хороший слух. Оно, может, и вправду так, потому как мне проще отличать людей по голосам. Внешность можно изменить, а вот голос и то, как человек говорит, – это подделать сложнее. Так вот, я не уверен, но, возможно, нападал кто-то другой – он иначе выговаривал звуки. Похоже, но не так. Даже объяснить не могу… – Парень смущенно почесал в затылке. – Поэтому я и не уверен. Внешне вроде он. По голосу вроде не он.

– Ценный свидетель, – задумчиво проговорил Стрикленд. – Кому вы так мешаете, милорд?

– Проще сказать, кому не мешаю, – пожал плечами Джеймс. – Где деньги, там и враги, не говорю уж о тех, кого я застрелил на дуэлях… Вот он! Лови его!!! – неожиданно крикнул он, заставив О’Лири подскочить от неожиданности, а инспектора вздрогнуть.

– Не он, – тут же заявил рыжеволосый парень. – У этого голос такой… уверенный, что ли. А у того он дребезжал и как будто ломался. Тоже не совсем так, но мне сложно объяснить. По высоте вроде похожи, но у милорда голос… округлый, немного ниже, а у того прямой и с такими, знаете, занозами, как будто доску не отшлифовали.

– Если честно, ничего я не понял с вашими досками и занозами, – признался Стрикленд. – Но думаю, ваши таланты стали неожиданностью не только для нас. Итак, вы уверены, что напал на вас не граф Сеймурский. Точно?

– Там был еще один человек, – смутился О’Лири. – Это он назвал мелкого милордом. Честно говоря… – Белая кожа парня мгновенно покраснела, и он замялся, нервно теребя в руках свою видавшую виды кепку.

– Ну же, говорите! – приказал следователь.

– У милорда высокий голос. У одного из нападавших тоже голос высокий, и мне даже показалось, будто он почти женский. Ну, понимаете? Бывают такие голоса, когда вроде мужчина, а говорит высоко, и можно перепутать.

– Похожий, значит… – Стрикленд опять вытащил трубку. – Вот что, милейший, – обратился он к О’Лири, – не вздумайте проболтаться о том, что вы здесь сейчас рассказали. Даже намеков никому не делайте. Если милорда пытаются подставить, ваш музыкальный слух явно не вписывается в планы нападавших. Быть может, вас специально отпустили, чтобы был свидетель против графа Сеймурского, но просчитались. Узнают, что вы свидетель защиты, – убьют. Ни мне, ни вам это не нужно.

– Я никому не скажу, – пообещал парень.

– Оставьте адрес, где вас можно найти, и идите. Если кто-то поинтересуется делом, можете сообщить, что опознали убийцу. Именно так и говорите. Пусть думают, что их план работает.

– Хорошо, сэр. – Парень неловко поклонился и отправился прочь.

– Высокий голос, значит…

Стрикленд внимательно посмотрел на Джеймса, крутя в руках трубку. Он молчал достаточно долго, чтобы граф почувствовал сильное беспокойство, уж больно пристальным был этот взгляд.

– Ну… милорд, рассказывайте…

Граф Сеймурский чувствовал, на какой тоненькой ниточке повисла вся его жизнь. И почему-то вместо страха ощутил спокойствие. Ну и пусть, так даже лучше. Одним росчерком перечеркнуть все. Он поднял голову и смело посмотрел в глаза следователю, готовый во всем признаться.

– Так кто из женщин может ненавидеть вас до такой степени, чтобы желать отправить в тюрьму? – неожиданно спросил Стрикленд, не дав Джеймсу сделать последний шаг.

– Что? – растерялся граф.

– Женщина, – услужливо подсказал ему инспектор и замолчал, наблюдая за своим собеседником. – Я хочу сказать, что у вас своеобразное телосложение. Подражать вам могла либо женщина, либо подросток. Последнее вряд ли.

– Вы на что намекаете? – нахмурился Джеймс, изображая гнев. – Хотите сказать, что я похож на женщину?

– Да. – Стрикленд опять с усмешкой смотрел на графа. – И вы, милорд, отлично об этом знаете.

«Он догадался, – крутилось в голове лорда Сеймурского. – Он понял!» Инспектор играл с ним, как кот с мышью. Признаться? Подождать? Вдруг он все же не то имеет в виду. Джеймс решил не торопиться.

– Мне неприятны подобные намеки! – заявил он, сверкнув глазами.

Стрикленд неторопливо достал кисет и вновь принялся набивать трубку, не собираясь ни извиняться, ни отказываться от своих слов.

– Я расскажу вам одну историю, – произнес он, а потом громко позвал: – Констебль!

В дверь заглянул полицейский.

– Последите за тем, чтобы нас не беспокоили, – велел ему инспектор.

В гостиной повисла напряженная, нервная, невероятно острая тишина. Стрикленд задумчиво набивал трубку, а Джеймс ждал, с великим трудом удерживая себя в руках. Ему казалось, что тонкая нить, по которой приходилось идти почти всю жизнь, вот-вот оборвется, а внизу находятся острые камни. Несколько мгновений падения – и все будет кончено. Но инспектор не спешил. Он словно получал удовольствие, заставляя собеседника нервничать.

Мерно тикали большие напольные часы, возможно, отсчитывая последние секунды жизни лорда Сеймурского.

– Так что за историю вы собираетесь мне рассказать? – не выдержал граф.

– Экий вы нетерпеливый, – усмехнулся Стрикленд. – Что ж, извольте, милорд. Случилась эта история примерно… четырнадцать лет назад.

Это конец, понял Джеймс. Нить оборвалась. Граф Сеймурский почувствовал, как его плоть становится призрачной, истаивает в воздухе, оставляя без всякой защиты леди Франческу Кавендиш, которой придется нести ответственность за все, что делали ее маски.