Текст книги "Муж мой – враг мой"

В общем-то картина ясна. А пряталась юная герцогиня, полагаю, не столько от меня, сколько от ядовитого недовольства вдовствующей герцогини.

В матери я был разочарован. Она всегда казалась мне разумной женщиной – поддержкой и опорой отцу. Мне и в голову не могло прийти, что она всерьез будет оспаривать королевское решение.

Что ж, если мысль не быть хозяйкой в доме ей настолько невыносима…

Впрочем, это подождет до завтра.

– Свободны, – бросил я девицам, и те испарились, переглядываясь, а за дверью, наверняка, и перешептываясь.

Избалованная у ее сиятельства прислуга. Подозреваю, не столько прислуга – сколько подружки настолько, насколько это возможно между тэйрим и рихтим.

Оленна попросила прислать ей ее цветы из оранжереи, а не прислугу…

Глава 10

Я проснулась от щекочущего ноздри аромата свежих булочек.

Села, толком еще не выпутавшись из объятий сна, и потянулась за этим ароматом – настолько он был восхитителен, а я – голодна…

– Доброе утро, герцогиня.

Насмешливый мужской голос сдернул с меня сонную негу, как одеяло. Я распахнула глаза, панически покрутила головой, охватывая взглядом герцогскую спальню, герцогскую кровать и – о ужас! – самого герцога, сидящего за накрытым столиком у окна.

События вчерашнего вечера проскакали по голове галопом в сопровождении ликующего «эгегей!» в исполнении кавалериста с пышными усами. Бойницы крепости «Нисайем» на разнузданный праздник жизни под ее воротами смотрели осуждающе.

Тэйр Алиссандр поднялся и двинулся в мою сторону.

Чем ближе был герцог, тем выше поднималось одеяло, в которое я вцепилась. И когда супруг уселся рядом, оно как раз достигло подбородка. Эх, надо было сразу на голову натягивать! Ему!

И бежать, бежать!

Соблазн сделать из герцога замковое привидение в одеяле был так велик, что я удержалась от него, только спрятав в ткани собственный нос и оставив супругу для обозрения глаза и лохматую макушку.

Боги, как неприлично! Тэйры и тэи не спят в одной постели! Тэя должна быть прекрасна для своего мужа всегда, а потому ему никак не следует видеть ее утром! Маменька никогда не позволяла его сиятельству папеньке заходить в ее покои до того, как камеристка приведет ее в порядок.

– Вы составите мне компанию за завтраком, тэя Нисайем? – вкрадчиво поинтересовался муж, не обратив на мои манипуляции с постельным бельем ни малейшего внимания.

– Нет! Я не хочу завтракать, – решительно отрезала я. – Мне нужна камеристка. И ванная. И платье. И чтобы вы встали с кровати! А лучше вышли.

Выпалила я список требований и, поразмыслив пару мгновений, прибавила осторожно:

– Пожалуйста.

Карие глаза отчетливо смеялись, и уголки губ кривились и подрагивали, пытаясь сдержать улыбку. От воспоминаний о том, что вчера делали с моим телом эти губы, кровь приливала к щекам, и я заводилась еще больше. Весело ему! Я страдаю, а ему весело!

– Смею напомнить, что это моя спальня, тэя.

– Смею заметить, что я сюда не сама пришла!

– Но остались.

– Вы меня заперли! – искренне возмутилась я. – И связали!

– А вы угрожали мне разводом, если я немедленно не исполню супружеский долг.

Судя по интонации этот факт веселил герцога несказанно.

– А вы… а вы!.. – я даже приспустила одеяло и теперь хватала ртом воздух в поиске претензий, которые почему-то отказывались находиться. Ну где же?! Вчера было с горкой!

– Я был неправ, – удивительно легко признал супруг, и только-только нащупанные претензии прыснули в разные стороны и раскатились, как жемчужины с порванных бус. – Но вам, моя дорогая, следовало прямо рассказать мне о том, что вас не устраивает, а не втягиваться в закулисное противостояние с превосходящим по численности противником.

Знает. Если не все, то, очевидно, многое. Знает и при этом не говорит мне, что старших надо чтить, что я не имею права, что должна отнестись с пониманием…

– Можно подумать, вы бы поверили, – пробормотала я, не желая так легко отпускать свою обиду.

– Может быть, не сразу, – согласился мужчина. – Но я бы выслушал и попытался разобраться, сколько истины в ваших словах. Мне очень жаль, что так вышло.

Он поднял руку и коснулся моей щеки, провел по ней большим пальцем.

Кровь мгновенно прилила к лицу, внутренности сжались, а по позвоночнику пробежали колкие мурашки, и одеяло снова само собой поползло вверх. Мать-Искусница, как же стыдно!

– Я все равно не хочу с вами завтракать! Я хочу к себе! – я постаралась высказать это строго и твердо, но получилось как-то жалобно и по-детски.

– Хорошо, – герцог убрал руку и поднялся.

Сделав несколько шагов, он распахнул одну из дверей, не ту, которая вела в коридор, и сделал приглашающий жест рукой.

– Прошу.

Я нахмурилась. Что он имеет в виду?

– Ну же, ваша светлость, – с улыбкой поторопил меня супруг.

Наверное, там ванная, решила я и встала, все так же прикрываясь одеялом, и оно потянулось за мной тяжелым шлейфом. Было, конечно же, очень любезно со стороны его светлости позаботиться о моей ночной сорочке, но вот о пеньюаре никто не подумал!

А за дверью оказалась… еще одна спальня.

– Я думаю, ваши вещи уже успели перенести, я отдал распоряжение еще вечером. Осваивайтесь. Увидимся за обедом, раз завтракать вы предпочитаете в одиночестве.

Он подхватил мою руку и поцеловал. Но не пальцы, как раньше, а раскрытую ладонь. Улыбнулся, и покинул комнату, закрыв за собой дверь.

Я осталась стоять, как громом пораженная.

Спальня. Красивая, в теплых желто-коричневых тонах.

Вещи успели перенести…

Дверь, закрывшаяся за мой спиной и ведущая в герцогские покои.

Он… он…

Это же смежные комнаты!

И да, я знаю, что мужу и жене в принципе естественно жить в смежных комнатах! Но…

Я сделала несколько шагов, опустилась на вышитое золотой нитью покрывало, по-прежнему прижимая к груди одеяло, как самое дорогое, и предалась вдумчивому осознанию всей глубины ситуации, в которую сама, собственными рученьками – вернее, языком, если уж быть совсем точной! – себя загнала.

С вас, тэя Нисайем, учебник по стратегии писать можно. С наглядными примерами и детальными разборами! И одним большим выводом: вот так делать не надо!

Я сидела в полном смятении, уставившись в причудливый завиток на ковре, пока где-то в стороне не прозвучало осторожное:

– Ваше сиятельство…

– Приготовь мне ванну, пожалуйста, – попросила я Ниту, не отрывая взгляда от этого самого завитка.

Ведьмина дочка выскользнула выполнять распоряжение. Послышался звук льющейся воды, а по комнате поплыл аромат роз.

– Ванна готова, тэя Нисайем, – известили меня через некоторое время, а потом Нита, наклонившись, добавила шепотом. – Вам стоит вспомнить об осторожности…

Я недоуменно вскинула брови, а камеристка кивнула на шикарные букеты, украшающие комнату. Крупные, полностью распустившиеся розы, источающие густой, кружащий голову запах.

– Их доставили бутонами, ваша светлость…

– Подумаешь, цветы распустились, – фыркнула я, поднявшись и расставшись, наконец с одеялом.

Нита вздохнула, а потом протянула руку и показательно сковырнула свежую почку… со столбика кровати.

– Анабель проверит тут все, а мы пока искупаемся, – в интонациях Ниты отчетливо звучали нотки, которые я часто слышала от матушки Рискин – певучие, успокаивающие, немного покровительственные, но не обидно, а… надежно, что ли.

И когда я опустилась в горячую воду, в облака душистой пены, когда откинулась головой на холодный бортик, позволяя ведьминой дочке перебирать мои волосы – путаные-перепутанные – в поиске заплутавших шпилек, она сказала:

– Этой ночью вы вошли в полную силу, тэя.

И как-то так просто она это произнесла, так обыденно и спокойно, что мне и не подумалось краснеть, хоть и прекрасно было ясно, какое событие она имеет в виду.

– Для ведьмы ее женское начало – основа всех основ, – негромко продолжала Нита, а я прикрыла глаза, наслаждаясь тем, как ее пальцы скользят в моих волосах. – Ее сила, ее слабость. И теперь вам стоит быть вдвойне осторожной, если вы не хотите, чтобы правда просочилась. Чем больше сила – тем сложнее ее удержать. Если девушкой вы имели доступ к ручейку из которого черпали ладонью, то теперь перед вами полноводная река и ведро в руках.

Кто бы еще научил герцогскую дочку этим ведром пользоваться! – мысленно булькнула я и сползла еще ниже в воду, чувствуя, как намокают и тяжелеют выпущенные камеристкой волосы.

– Нита, а у ведьм есть книги?

– Нет, тэя, откуда? Многие и читать-то не умеют, им без надобности.

– А как же вы тогда передаете знания?

– От наставницы к ученице, от матери к дочери… а есть такие, кто и сами учатся, дурное-то дело не хи… – Нита вдруг сама себя оборвала и подозрительно уточнила: – А вы почему спрашиваете?

– Да так… – отмахнулась я. – Нашла кое-что в библиотеке…

– Что нашли? – подозрительно спросила ведьмина дочка.

– Книжки, Нита, книжки! Но ты сама сказала, что ведьмы книжек не пишут, значит, бояться нечего, верно?

– Ох, ваше сиятельство, – в голосе Ниты слышался укор, – кажется, вы что-то задумали.

– Задумала, – кивнула я. – Я хочу научиться колдовать. Как следует.

Эта мысль была свежа, как розовый бутон. Вот только что и родилась. Вернее, родилась, наверное, раньше, а оформилась вот в тот самый момент, когда Нита спросила, что я задумала. И я поняла – это.

Потому что все, чему меня пытались научить всю мою жизнь – не работает.

Я сейчас видела это четко и ясно. Вся эта шаткая конструкция под девизом «запретите ведьме колдовать» держалась только с огромным количеством подпорок в виде круглосуточного надзора, контроля и приближенной ведьмы, на которую, если что, можно все свалить. И стоило мне переехать в замок Страж, как в первый же день все зашаталось. И да, пока еще каким-то чудом не рухнуло – но именно что чудом. И если теперь, как утверждает Нита, мне будет еще сложнее себя контролировать…

То выход только один.

Если я не могу не пользоваться своим даром, то мне надо научиться им пользоваться. «Не можешь предотвратить, возглавь!». Этим известным принципом всегда пользовался мой отец. Взять хоть мою свадьбу!

Так что мне надо научиться. И научиться надо быстро.

– Вот и правильно, – прожурчал за спиной другой голос, не Ниты, которая, кажется, дар речи потеряла – это в ванную вошла Анабель. – Ведьме без магии, как русалке без воды: можно, но недолго. И для здоровья вредно… – она выдержала паузу и добавила: –…окружающих. Ну-ка, дай-ка сюда.

– Чего это «дай-ка»? – возмутилась Нита. – Ты все проверила?

– Все-все! Подай госпоже платье лучше, а я тут помогу.

За моей спиной шла ожесточенная борьба за мытье волос, от которой мне хотелось с хихиканьем сползти под пену. Маменька ни за что бы не позволила прислуге так открыто воевать за ее расположение – выставила бы обеих. А я предпочитала не вмешиваться – сами разберутся! Главное, что борьбу девицы вели честную и до мелких подлостей не опускались, ведя исключительно открытый бой.

А это было даже лестно, что уж тут!

Да и вообще я враг себе что ли, ведьму с русалкой по углам растаскивать?

– Что за книги вы нашли, ваша светлость? – я не видела, но знала – на руках, которые нежно взбивали мокрую шевелюру в пену, проступали прозрачные серебристые чешуйки.

– Шорк посоветовал. Он сказал, что на заре развития магии та много черпала из ведовства. И если покопаться в старых книгах, то можно найти то, что будет полезно и ведьме. Только я пока еще не успела толком ничего прочитать… эх надо было быть внимательнее на уроках старого языка!

– Ох, ваша светлость, нашли кого слушать – нечисть! – голос Ниты сочился ядом, и я подозревала, что укол был вовсе не в сторону змеемыша.

– Шорки хитрые, – Анабель укол с достоинством проигнорировала. – Но не злобные. Они ищут пользы для себя, а не вреда для других. Сильная хозяйка в его интересах. Так что, тэя, я думаю, что книги лишними точно не будут. И Нита поможет. Ей до статуса наставницы самой еще учиться да учиться, конечно, но должна же она хоть что-то уметь!

Вода в ванной булькнула пузырьками, будто вскипев, и я снова возвела глаза к потолку с видом – ничего не вижу, ничего не слышу. Боги, как я по ним соскучилась! Как же легче стало дышаться, когда рядом знакомые и родные уже лица.

Я порадовалась этому мимолетно и тут же загрустила, подумав о другом.

Вот уж воистину у девицы Нисайем волос долгий, ум короткий.

Жила бы да бы радовалась тому, что супругу до меня нет никакого дела, и спокойно занималась тем, зачем прислали. Так нет же!

И что теперь делать?

Как я теперь буду ночами бродить по замку, когда за стенкой будет герцог спать?

А то и не спать, и не за стенкой…

Краска снова прилила к лицу.

Одно дело сон на горничных кидать – совсем другое на боевого мага.

Самое время бегать по комнате, дергая волосы, с воплями «думай-думай-думай»! Но вместо комнаты ванна, а волосы вообще в руках у Анабель и в ее священнодействия лучше не вмешиваться.

И я вздохнула.

Девицы синхронно вздохнули тоже, улавливая глубинную суть моих страданий.

– Ничего, тэя Нисайем, – негромко сказала Нита, заворачивая меня в большое теплое полотенце, когда я вышла из ванны. – Все образуется. В конце концов, хорошее во всем этом тоже есть!

И обе девицы заговорщически переглянулись.

Я недоуменно подняла брови. Посмотрела на одну, на другую, нетерпеливо уточнила:

– Ну? Что?

Обе хихикнули и глаза блестели от задора и любопытства. Анабель показала глазами в сторону герцогской спальни и в тон мне поинтересовалась:

– Ну? Как?!..

Настроение было не убиваемо хорошим.

Его не смогли испортить ни по-прежнему тревожные донесения с границ, ни скопившаяся за время отсутствия куча дел, ни даже предстоящий разговор – крайне неприятный, но необходимый. Однако для разговора этого, пожалуй, стоило все же слегка омрачить чересчур довольную рожу.

– Ты звал меня, мой дорогой?

Рожа-таки омрачилась сама, стоило матери показаться на пороге.

– Да, матушка, присядьте.

Она прошла к креслу, опустилась в него, привычным женским жестом расправила складки юбки, и устремила на меня улыбающийся, полный любви и нежности взгляд.

Да, Нисайем права, вряд ли бы я ей сразу поверить. Очень тяжело верить в то, что человек, на которого ты привык во всем рассчитывать, на самом деле поддерживает тебя только пока это в его собственных интересах.

– Я подумал, матушка, что, пожалуй, пришло время вам перебраться в столицу. Я вижу, что вашей деятельной натуре тесно в стенах замка Страж, так что столичный высший свет подойдет ей куда больше. Я сегодня же отдам распоряжение подготовить для вас особняк на улице Роз.

– Столица? – после небольшой паузы переспросила вдовствующая герцогиня. – Я не понимаю, о чем ты, дорогой… сезон закончился и…

– Я думаю, понимаете, – перебил я, чувствуя, как тяжелеет взгляд.

Мать смотрела на меня растерянно. Непонимающе. Беспомощно.

Я почти поверил.

Почти.

– То, что вы моя мать, не дает вам права оспаривать мои решения. Наоборот, как моя мать, вы должны прекрасно знать, что я не терплю подлости. Именно поэтому я не намерен разбрасываться предупреждениями и выговорами. Если мысль о том, чтобы принять мою жену вам настолько невыносима, значит, вам лучше ухать.

– Что она тебе наговорила? – сколько оскорбленной невинности было в этом возгласе. Сколько боли и надрыва. Видят боги, я понятия не имел, что моя мать настолько великолепная актриса. – Впрочем, неважно. Мальчик мой, я разочарована, ты так легко поверил какой-то девице…

Девице. А еще экономке и прочим слугам, которые сначала пусть и не очень охотно, но признали, что в отношении юной герцогини у них были соответствующие приказы от герцогини вдовствующей. По-хорошему, их всех бы разогнать – вот только я и сам в этом отчасти виноват. Потому что именно моя просьба «присмотреть», как справляется юная жена, позволила матери отдавать такие приказы. А уж то, что матушка эту просьбу так извратила – не вина прислуги.

…да и набрать такое количество квалифицированного персонала…

Правда, отчитываться об этом перед матерью я не посчитал нужным.

– Но ведь она не «какая-то девица», верно, мама? Она. Моя. Жена. И в общем-то даже слово, данное королю, сейчас не имеет никакого значения. Я не ней женился. Это было и мое решение тоже, никто не стоял у меня за спиной со взведенным курком. Но вы посчитали, что ваши амбиции важнее, чем мое решение. Я могу понять, что вам нелегко спустя столько лет уступить место хозяйки дома девушке из рода Алассов, но именно поэтому я не буду вас мучить и унижать этой необходимостью. Потому что вы покинете этот дом.

– Ты не можешь меня выгнать! – мать, наконец, поняла, что все серьезно и мгновенно вспылила.

– Могу, – с горечью подтвердил я.

– Я не поеду в столицу!

– Хорошо, – легко согласился я, и мать наградила меня настороженным взглядом. – Значит, вы отправитесь в Изумрудный Дол. Там тоже может пригодиться умелая хозяйская рука.

Она смотрела на меня с бешенством, часто дыша, сверкая глазами.

Что это будет, маменька? Столица или отдаленное поместье – часть вашего приданого?

Молчание затягивалось, но я не торопил ее. Если она надеялась, что, глядя в ее отчаявшиеся глаза, я передумаю, это было напрасно. Вдовствующая герцогиня уже давно не юная, вспыльчивая и безрассудная девица, она прекрасно понимала, что делает.

Как и я.

– Я действительно соскучилась по родне, кузина Виолетта давно уговаривает меня побольше времени проводить в столице, да и пора подумать о хорошей школе для Розалин… решено! Отправлюсь сегодня же!

Она поднялась с прямой спиной, гордой осанкой, и я только склонил голову, принимая ее выбор.

Сначала мне доставили фамильные драгоценности Вейлеронов. А потом уже новость – вдовствующая герцогиня покидает замок Страж. Она решила, что раз здесь появилась новая хозяйка, она наконец-то может оставить сына и герцогство и отправиться в столицу, чтобы «пожить для себя на старости лет».

Анабель, донося до меня эту новость, лучилась таким самодовольством, будто лично выставила тэю Керолайн из дома. Нита поглядывала на меня хитро – «ну, я же говорила, все не так плохо!». Признаюсь, я и сама на какой-то момент испытала огромное облегчение, сообразив, что мне больше не придется ежедневно сражаться со свекровью.

Облегчение было недолгим. Длилось оно ровно до того момента, как явилась экономка, чтобы принести мне свои глубочайшие извинения от своего лица и от лица всей прислуги, а также сообщить, что его сиятельство отдал распоряжение наидетальнейше ввести меня в курс всех хозяйственных дел замка.

Нет, я понимаю, что с правами приходят обязанности, но…

Через два часа наедине с экономкой и учетными книгами, бесконечными цифрами и важными примечаниями, у меня уже голова шла кругом, а почтенная эсса только начинала входить во вкус. «Конечно же», – говорила она, – «абсолютное большинство всей этой работы я беру на себя, но вы должны все это знать для того, чтобы достойно контролировать исполнение мной моих обязанностей…».

На обед я сбежала, забыв про то, что там меня ждет супруг, а с ним – неловкость и смущение, от которых я никак не могла отделаться.

Впрочем, опасалась я напрасно. Несмотря на то, что вдовствующая герцогиня, хоть еще и не покинула замок, осталась обедать в своих покоях, чтобы контролировать сборы, за столом мы оказались не одни. В замок прибыли несколько тэйров и эссеев с границы, и обед прошел в живом обсуждении тактики и стратегии, которое грело слух своей привычностью. Такие разговоры за столом батюшки не были редкостью.

Герцог перехватил меня по окончании, перед тем как переместиться с почтенными господами в салон и продолжить свои сугубо важные разговоры. Однако перехватил вовсе не для того, чтобы вгонять меня в краску.

– Дорогая супруга, я попросил тэю Керолайн перед отъездом составить для вас список дел, которыми она должна была заниматься в ближайшее время как герцогиня и хозяйка замка Страж, – мне был вручен мелко исписанный листок. – Пожалуйста, ознакомьтесь. Я позволил себе добавить туда планирование визита в столицу на церемонию возложения даров… и пожалуйста, тэя Нисайем, не забывайте, что с любыми проблемами вы можете обратиться ко мне напрямую.

Он был серьезен, выдавая мне этот список, но глаза почему-то неуловимо смеялись.

Мимолетный поцелуй на прощание обжег губы, и тэйр Алиссандр удалился, оставляя меня на растерзание навалившемуся бремени власти.

А вечером состоялся грандиозный прощальный ужин. И я со стыдом вдруг осознала, что и собственный прощальный ужин вдовствующая герцогиня организовала самостоятельно, хотя мне вообще-то следовало об этом подумать и отдать соответствующие распоряжения. И внезапность отъезда отнюдь не служила оправданием.

Она была со мной так любезна, что от сладости в голосе сводило зубы. И никто, даже самый придирчивый и внимательный слушатель, не отыскал бы в ее словах даже намека на оскорбления. К облегчению примешивалась горечь, а душу терзали сомнения – действительно ли я все сделала для того, чтобы наладить отношения со свекровью?

Но ведь я же не просила выселять ее из замка?..

От тяжких дум удалось отвлечься только когда заиграла музыка.

Она повела меня за собой, подхватила, закружила…

Хотя, конечно, не она, а муж.

Мне подумалось, что мы не танцевали с самого дня свадьбы. Который был каких-то десять дней назад. А кажется – целую вечность.

А еще – что он все же очень хорошо танцует.

А еще – что мне нравится его близость.

А еще…

– Вы сегодня удивительно молчаливы, герцогиня, – бархатистый голос над ухом во время сближения и сразу за ним – расходящееся движение танца.

Ничего я не молчалива!

Я одарила герцога хмурым взглядом.

– Был тяжелый день? Не выспались?

На этот раз мой взгляд был подозрительным.

Он что… подначивает меня, что ли?

Достойный ответ придумать я не успела – танец развел нас сменой партнеров. А когда свел вновь мне уже расхотелось отвечать. Обойдется! Я танцую и мне хорошо!

И я танцевала. С упоением, с полной отдачей, до сбивающегося дыхания, до легкого головокружения, до стертых туфелек.

И под конец вечера чувствовала себя пусть и до невозможности уставшей, зато… счастливой.

– Позаботьтесь о моем сыне, ваше сиятельство, – сказала мне на прощание тэя Керолайн, отбывающая утром в столицу.

Тэйр Алиссандр накрыл ладонью мои пальцы, лежащие на его локте.

– Конечно, тэя Керолайн, – пообещала я, но голос против воли дрогнул.

Я только сейчас поняла, что даю обещание, которое не планирую выполнять.