Текст книги "Муж мой – враг мой"

Глава 20

Единственный пока что имеющийся у меня ребенок спал плохо: вздрагивал, просыпался, таращил на меня сонные зеленые глазищи. Пытался что-то говорить – в этой голове явно варились мысли, как вывернуться из ситуации с наименьшими потерями, и не давали спать своей хозяйке.

Успокаивалась Ниса не сразу, а после уговоров, что всё в порядке, наглаживаний, объятий… Но успокаивалась. Засыпала. Чтобы через полчаса-час снова вскинуться, разбудив меня своей тревогой.

И всё начиналось заново: наглаживания, объятия, уговоры…

Кажется, как ни странно, Нисайем мой предстоящий отказ от титула беспокоил больше, чем меня.

Я-то твердо знал, что и для чего делаю, чего мне ждать на этом пути и уже примерно набросал варианты, как буду справляться – без этого я и не стал бы затевать разговор с Нисой. Выдергивать жену из рода в никуда, без внятного понимания, как обеспечу ей кусок хлеба? Увольте, лучше уж вернуть её отцу.

У меня было время подумать, выбрать будущее и принять его.

Но не у Нисы. И она не желала принимать это будущее, отчаянно пытаясь придумать решение, которое удовлетворит интересы всех сторон.

Сжимая в объятиях свою беспокойную жену, я испытывал что-то, подозрительно похожее на угрызения совести: в самом деле, Вейлерон, почему твоя жена, желторотый птенец, пытается барахтаться, а ты, опытный воин и боец, так легко сложил руки?

Мы еще повоюем!

В крайнем случае, время еще есть, и даже если прямо сегодня мы дали жизнь нашему первенцу, осуществить старый план и выйти из рода до его рождения мы всяко успеем.

Но это ждёт.

Потому что прямо сейчас я составлял в новый план.

Зыбкий, неверный. Собранный «на коленке», и оттого не надежный.

Но какой есть.

Я хищно улыбнулся в уютной темноте супружеской спальни: мне нравился мой новый план.

Осторожно разжав объятия, и выпутавшись из рук жены, что оплела меня, как как молодой виноград, я выбрался из постели.

Камердинер явился в гардеробную, как будто и не в четыре утра я его внезапно на ноги поднял, а среди бела дня, заранее предупредив, что он мне понадобится.

Выслушал мои указания, склонил почтительно голову:

– Да, милорд!

И удалился, исполненный чувства собственного достоинства.

Вызывать служанок Нисы в свой кабинет я не стал, велел Белсу пригласить обеих в гостиную при наших покоях – там меня обе девицы и дожидались.

Пункт первый.

Я обвел личную, не побоюсь этого слова, гвардию своей жены взглядом, и объявил:

– Мне известно, что ваша госпожа – ведьма.

И не дожидаясь, пока они предпримут какие-либо действия (а предпринять они, как я подозреваю, могли что угодно, от невинных заверений, то я ошибаюсь, до проклятия меня на месте с последующим физическим устранением), продолжил:

– Рихтим Анабель, если вдруг ваша госпожа соберется в бега, напомните ей, что развода я ей всё равно не дам, поступлю всё равно так, как сочту нужным – а вот её светлость папенька обратно может и не отпустить! Пусть подумает об этом. И погладьте её по голове – от меня.

Понаблюдал, как на лице у русалки воинственное выражение «Если госпожа пожелает сбежать – я приложу все усилия, чтобы помочь» сменяется на что-то смущенное, вроде «Упс!», и повернулся ко ведьме.

Пункт второй:

– Рихтим Нита, вы поддерживаете связь с вашей матушкой, помимо обычных писем?

– Нет, – растерялась камеристка Нисайем. И, видя мой скепсис, принялась оправдываться, – Матушка сказала, что это опасно, и только может нас случайно выдать, а обычное письмо, если писать осторожно, ничем не хуже тайного послания…

Я перебил её оправдания:

– Но такая возможность у вас имеется?

Девица обреченно кивнула.

– Отлично. Мне нужно передать Рискин Дроут послание, которое она получит быстро, и которое не будет перехвачено Аласскими. Вы можете это сделать?

Еще один понурый кивок.

– Ваша светлость, только матушка всё равно…

Я понимающе кивнул на эту оборванную фразу:

– Если рихта Дроут сама пожелает показать моё письмо своему герцогу – это её право.

Я кивнул обеим девицам, и направился к кабинету: писем сегодня предстояло писать много.

– Ваша светлость! – долетел мне в спину оклик Ниты Дроут. – Простите мою дерзость – но, возможно, я могла бы вам помочь? Моя матушка – что вы от нее хотите?

Я усмехнулся:

– Рихтим Дроут, у меня в замке две толком не обученные ведьмы – что я могу хотеть от единственной известной мне наставницы на всю округу? Конечно, сманить ее к себе!

И, подмигнув опешившей ведьме, удалился.

Второй пункт плана, будем честны, доставлял мне отдельное удовольствие: переманить любовницу Вольтура Аласского, и по совместительству самую умелую ведьму в Предгорьях из замка Лунь в замок Страж, да еще обставив это как потребность дочери самого Вольтура – это ли ни богами ниспосланная идея?!

Секретарь уже сидел на своем месте, и три гонца дожидались под дверями приемной – Белс служил камердинером не первый год, и на него всегда было можно положиться.

Пункт третий.

Послание его величеству с прошением об аудиенции. Не стал упоминать о срочности – в обстановке ожидания Великой Волны все прошения от командующего войсками Предгорий получают высший приоритет.

Конверт запечатан гербовым оттиском герцога Вейлеронского, и секретарь почтительно принимает послание, чтобы отдать его гонцу.

Пункт четвертый.

Послание к Вольтуру Алассому, с просьбой присутствовать сегодня на аудиенции у его величества.

Пятый пункт – письмо брату. Самое простое, но одновременно и самое сложное.

Как глава рода, я не обязан отчитываться никому о своих решениях. Как семья – они имеют право узнать обо всем от меня и заранее.

Ну, пока что, вроде бы, всё.

Всё остальное уже зависит от того, удовлетворит ли Астей Пятый моё прошение о встрече, и будет ли на ней присутствовать дорогой сосед, а теперь еще и бесценный родич, герцог Аласский.

Подготовка завершена.

Времени еще осталось прилично.

Я позвал секретаря, и поинтересовался:

– Берри, не известно ли вам, эсса Уна Томпсон уже встала?

Почтенный эссей нахмурился, вспоминая:

– Насколько мне известно, смотрительница оранжерей приступает к работе рано.

– Тогда будь любезен, пригласи ее ко мне.

Женщина, которую моя жена по рекомендации моей сестры пригласила ухаживать за оранжереями, производила благоприятное впечатление: невысокая, строгая, ничуть не скрывающая ни своей седины, ни породивших её лет. Она сидела передо мной, спокойно ожидая, пока ей скажут для чего её пригласили.

– Эсса Томпсон, мне стало известно, что у вас в оранжереях возникли некоторые проблемы.

Эсса лишь слегка приподняла брови, выдавая удивление: она полагала, что приняв оранжереи Вейлеронов под свою руку, порядок в них навести успела.

– Ваша светлость, в оранжереях нет никаких проблем.

– Есть, – я почувствовал сильное желание извиниться перед этой почтенной эссой, за то, что сейчас скажу, но справился с ним. – Мой источник сообщает, что у вас проблемы с декоративными росянками.

Брови почтенной эссы поднялись чуть выше:

– С… росянками? И… какого рода проблемы?

– Они выросли, – лаконично сообщил я.

Брови Уны Томпсон поднялись еще выше:

– И… как вы бы хотели, чтобы я решала эту проблему?..

– Мой источник предлагает использовать отряд боевых магов.

Лично мне идея Нисайем импонировала: во-первых, гигантские плотоядные растения вызывали во мне глубокое инстинктивное неодобрение. Во-вторых, не хотелось бы, в случае чего, объяснять безутешным родственникам Уны Томпсон, куда подевалась почтенная эсса…

– Это ваш приказ? – уточнила госпожа смотрительница оранжерей, и я взглянул на нее с недоумением.

Откуда столько напряжения в голосе?

– Нет, но…

– В таком случае, – не дослушав, перебила меня повелительница садовых ножниц, – Пока я оранжереях замка Страж есть я – отряда боевых магов там не будет! А выросшие росянки нам и сами пригодятся!

Я поймал себя на том, что попросту неприлично таращусь на разгневанную женщину.

Но она взяла себя в руки так же быстро, как и вспыхнула, и уже вполне почтительно поинтересовалась:

– Ваша светлость… А ваш источник – он не называл причин столь… внезапных изменений, случившихся с росянками?

С одной стороны, это, конечно, шило, которое совсем скоро выскользнет из мешка. Причем – с моей же помощью. С другой стороны, ускорять процесс всё же не хотелось бы. Поэтому ответ я предпочел обтекаемый:

– Мой источник… Предполагает… – я осторожно подбирал слова, – Что причиной может быть присутствие рядом некоей… нетрадиционной магической сущности. Например, ведьмы.

– Ведьмы?

– Ведьмы, – согласился. – Молодой и… эмоциональной.

– Понятно, – буднично кивнула владычица леек, как будто я не огорошил её известием о ведьмах.

Но повисшая тишина подсказала, что всё-таки огорошил.

– Ваша светлость, – обратилась ко мне женщина, когда я уже готов был уже попрощаться с ней и искать другую смотрительницу для матушкиных кустов.

А лучше всего – и впрямь запустить туда отряд боевых магов, и вся недолга.

– Ваш источник, – продолжила эсса Уна Томпсон, – Он не мог бы гулять в оранжерее, допустим, один час каждый день?

И в ответ на мой недоверчивый взгляд, хладнокровно пояснила:

– Попробуем приучить растения к его эмоциональности.

В подвал под подвалом я спускался уже переодевшись к визиту ко двору, и отправляться собирался не через городской портал, а малым семейным.

Это было не так удобно, как кажется: в отличии от Алассов, у которых помимо подобного портала был еще и дополнительный, имеющий точку выхода прямиком во дворце (Нисайем совершенно не умеет хранить секреты!), в знак дружеского расположения Астея Пятого к Вольтуру Алассу, у Вейлеронов портал в столицу был один, с привязкой к родовому особняку.

Но сегодня те минуты, которые он сэкономит, могли иметь значение, поэтому еще с утра Белс отправил в особняк нужные указания.

Вчера Нисайем осмотрела весь потайной подвал вдоль, поперек и по периметру. Хотя в нем ничего, кроме постамента в центре с лежащим на нём артефактом, и не было, моя дражайшая половина, изнывая от любопытства, сунула любопытный носик везде, пока я отвечал на сакраментальный вопрос – зачем?

Он прозвучал сразу же, как супруга пришла в себя после близости.

Пытаться что-то скрывать или приукрашивать было бы уже глупо, поэтому я рассказывал всё, как есть:

– Вот эти руны, на полу, потолке и стенах, экранируют эту комнату от поисковых заклинаний. Весьма серьезная защита от магического поиска, – вставать было лень, лень было даже шевелиться, поэтому я так и лежал на полу, на нашей одежде, подложив для мягкости руку под голову. – А вот тот рунический комплекс, которым покрыт постамент под камнем, имеет другое назначение.

Рисунок рун на постаменте и вокруг артефакта действительно разительно отличался от прочих в этой комнате: иные символы, материалы, инструменты… Даже почерк мастера, их начертившего – отличался.

– Мой дед, конечно, ненавидел твой род, – продолжил я рассказывать своей жене, которая, изучив в этой комнате всё, что возможно, вернулась ко мне под бок. – Но даже он не стал бы похищать камень ради похищения как такового. Слишком уж это была сложная, затратная операция для такой мелкой цели. Настоящая цель была иной: разорвать связь артефакта с замком Лунь, и связать его с вотчиной герцогов Вейлеронских.

– И как? – любопытно подала голос Нисайем. – Чем всё закончилось?

– Ничем, – пожал я свободным плечом, потому что на втором удобно расположилась супруга. – Связь камня с вашим замком разорвать не сумели, привязать к Стражу без разрыва предыдущей привязки тоже не удалось.

Я, вздохнув, поправил сам себя:

– Вернее, всё еще не закончилось – вот вернем камень твоему отцу, тогда и можно будет говорить, что всё. Конец.

Я, вынырнув из воспоминаний, поставил на постамент рядом с артефактом ларец, прихваченный сверху из сокровищницы.

Оплетенный многими слоями защиты, как рунической, так и заклинательной, он в своё время был создан именно для того, чтобы вынести из замка Алассов их реликвию – без этого ларца исполнителю не удалось бы вынести артефакт из замка Лунь незаметно, да и фон они с камнем за собой оставляли бы такой, что Алассы примчались бы по нему к Стражу, как королевскому тракту.

Дед бредил этим камнем. Этой защитой. Гениальный рунолог и неплохой артефактор, он был уверен, что заполучив артефакта замка Лунь, он сумеет превратить его в артефакт замка Страж.

Что ж, старик ошибся.

Пришло время исправить его ошибки.

Я осторожно вложил круглый камень в бархатное гнездо, и закрыл ларец.

Дожидаться, пока его величество примет решение об аудиенции, я буду во дворце.

– Доброе утро, ваше величество. Надеюсь, моя просьба не вызвала затруднений и показалась вашему величеству излишне дерзкой, но обстоятельства сложились так. что дело не терпит отлагательств…

– Вейлерон, не дури! – рыкнул Астей, стоящий за широким столом красного дерева, оборвав моё вежливое, но бессмысленное приветсвие.

Герцог Аласский стоял рядом, хмурый и собранный.

Мы с ним столкнулись у дверей малого королевского кабинета, куда меня сопроводил один из секретарей его величества, всего лишь через час ожидания. Но успели лишь обменяться приветствиями, и обоих пригласили в кабинет.

– У меня для вас пятнадцать минут на обоих между казначеем и кабинетом министров, поэтому избавь меня хоть ты от своих кривляний! – раздраженно продолжал его величество, поправляя неудачно повязанный платок, и скомандовал, – Вольтур, начинай ты! Что у тебя за срочность?

Моя несвоевременная любезность лишила меня права первого хода, но я не расстроился: пусть дорогой Аласс первым скажет, для чего ему так внезапно понадобилась встреча с его величеством, и почему он столь недоволен, что я тоже на ней присутствую.

Я прижал локтем ларец, удобнее удерживая свою ношу.

Хотя я, в целом, догадываюсь.

– Сегодня реликвия нашего рода, камень замка Лунь, покинул пределы Предгорий. Это почувствовали сторожевые сети, контролируемые магами рода Аласс. Артефакт, похищенный еще при вашем батюшке, ваше величество, играл ключевую роль в обороноспособности замка, и в преддверии грядущих событий его возвращение становится первоочередной задачей. Я прошу у вашего величества разрешения для проведения полномасштабной операции по розыску нашей реликвии, – с каменным лицом доложил сюзерену герцога Аласский.

И хотя он ни разу не позволил себе ни одного взгляда в мою сторону, я всей шкурой чувствовал бушующие в нем эмоции, и что направлены они на меня.

– Я позволил себе собрать всю информацию по артефакту, его исчезновению и розыскам, ваше величество, – почтительно склонив голову, Аласс протянул Астею Пятому солидную кожаную папку.

Я мысленно восхитился – надо же! Камень не более часа, как пересек границу предгорий, а родственничек уже успел материалы подобрать, сводку сделать и в достойный монаршьего внимания вид оформить!

Король просматривал документы быстро, окидывая беглым взглядом и перелистывая, но, не сомневаюсь, успевая ухватить всё нужное – и поди разбери, то ли это магия, то ли опыт.

– Хорошо, – веско обронил он, ознакомившись с содержимым папки. – Я одобряю ваш план действий. Надеюсь, он принесет результаты.

И перевел взгляд с Аласса на меня.

– Слушаю тебя, Алиссандр. Полагаю, раз ты просил о совместной аудиенции для тебя и герцога Аласского, речь пойдёт о вопросах совместной подготовки к Великой Волне?

– Не совсем, – светским тоном отозвался я.

Ларец стукнул о полировку королевского рабочего стола, когда я поставил его рядом с тестем.

Аласский подобрался, глаза настороженно сузились – но этим и исчерпалась вся его реакция.

– Берите, берите, тэйр Вольтур, – подбодрил я его. – Это вам.

И с трудом удержался, чтобы не добавить «Ваша шпионка с оказией передала».

Вопросительный взгляд Аласского на короля, королевский заинтересованно-поощряющий – тестю, неодобрительный – мне. «Я же просил без кривляний и по делу!»

Я предпочел «не понять».

Герцог Аласский протянул руки к хранилищу, откинул крышку – и я забеспокоился, не прихватило бы у старого хрыча сердце.

Все-таки Нисайем он отец, девочка наверняка расстроиться…

– То есть, Вейлероны признают, что похитили у нас камень замка Лунь? – хищно ощерился он.

А может, не так уж сильно и расстроится…

Я отмахнулся от этой мысли – всё равно вряд ли тестюшка меня в ближайшее время так порадует – и скучающим тоном уточнил:

– То есть, Алассы признают, что подсунули мне в жены ведьму?

– Что?! – нахмурился его величество. – Алиссандр, ты говори – да не заговаривайся!

Все же, Астей Пятый вполне искренне благоволил моей девочке – иначе не разозлился бы сейчас так.

А вот Вольтур Аласс молчал, только взглядом в меня впился так, будто пытался содрать с меня скальп, вскрыть череп и увидеть, что происходит у меня в голове.

А то и попросту прикидывал – а не удастся ли меня быстро и аккуратно зачистить, прямо здесь и сейчас?

Не удастся, дорогой тесть, не надейтесь.

Его величество перевел взгляд с меня на старого друга. Кое-что понял: ноздри его хищно дрогнули, и взгляд заледенел. И снова посмотрел на меня.

Я кивнул, и продолжил:

– Нисайем Вейлерон, в девичестве Аласс – действительно ведьма по рождению. С её слов, ведьмовской дар достался ей вследствии проклятия, легшего на её отца. Так ли это, либо изъян закрался в род герцогов Аласских, я не знаю. Но Вейлероны не могут позволить себе роскоши ввести в род кровь, которая обрушит наше положение и уничтожит социальный статус. А я лично не могу позволить, чтобы мои дети жили, как моя жена – в постоянном страхе разоблачения, и в ожидании, что в любой момент вся жизнь пойдёт прахом. Поэтому либо отношение к ведьмам в целом и их статус парий в частности будут переломлены, либо я отрекусь от титула в пользу брата, выйду из рода и мы с супругой покинем королевство Карлион.

В этом месте я мстительно позволил себе паузу, и лишь затем закончил мысль:

– Безусловно, эти действия я будут мной предприняты после отражения Великой Волны, – незачем злить короля сильнее меры, и провоцировать его признать меня дезертиром. Но и уступать в принципиальных моментах я был не намерен, – Но в любом случае – до рождения нашего с тэей Нисайем первенца.

Аласский скрипнул челюстями.

Его величество стоявший на ногах всё время аудиенции, задумчиво опустился в кресло.

– Полагаю, – медленно проговорил Астей Пятый, – В данной ситуации можно подумать о процедуре развода супругов.

– Я подумал, – равнодушно отозвался я на это щедрое (действительно щедрое) предложение. – Неприемлемо.

– Поясни.

– Я не готов доверить свою жену тэйру Вольтуру Алассу, – всё с тем же равнодушием ответил я его величеству.

Взорваться тестю не позволил жесткий голос монарха:

– Тихо! Потом померяетесь… А ты, дорогой друг, еще и объяснишь мне, почему я не знал об этой маленьком досадном изъяне тэи Нисайем!

– Я защищал свою дочь! – огрызнулся Аласс. – И я сделал всё, чтобы избежать этого брака!

– Твою дочь, – вперившись в проштрафившегося подданного тяжелым взглядом, обронил Астей, – Защищает вот он. А ты…

Его величество проглотил всё то, что хотел сказать сейчас старому другу, продолжая изничтожать его взглядом.

Герцог Аласский королевское неудовольствие выдержал: не впервой, чай.

– Ладно, – с усилием беря себя в руки, вернулся к конструктивному настрою и Астей, и обратился ко мне, демонстративно игнорируя Вольтура. – Что ты предлагаешь?

– Во-первых, официально признать, что ведьмовство – не порок. И больше не может являться основанием для лишения титула либо прав наследования, – взгляд, которым я смерил тестя был ничуть не легче королевского, а то и тяжелее.

Нисайем, святая простота, осознав, что я не собираюсь, поливая проклятиями, вышвыривать её на улицу как паршивого щенка за её дар, от великого облегчения выболтала мне всё, что смогла, в том числе и такие вот «мелочи».

Моё «во-первых» его величеству не слишком понравилось – законодательная инициатива и впрямь выглядела так себе.

Но для меня не имело смысла соглашаться на меньшее. Проще уж сразу взять жену в охапку да и отбыть куда подальше.

– Во-вторых, объявить о вкладе, который уже был внесен ведьмами в оборону Карлиона – никому не нужно объяснять, что было бы с королевством, пади Страж и Лунь разом. Великая Волна…

Астея и Вольтура передернуло разом. Им и впрямь не нужно было это объяснять.

– Так же, для меня очевиден вклад ведьм не только в оборону от инородцев. Ваше величество не хуже меня понимает, что из всей истории с демонами торчат уши Фолиберга. Но не имея на руках доказательств, говорить об этом вслух рано. Поэтому «в-третьих» пока что отложим.

– Это всё? – задумчиво уточнил король.

– Да, ваше Величество.

– Не густо.

– Вот что, – объявил он после краткого раздумья. – У меня кабинет министров ждёт своего короля, поэтому на этом пока закруглимся.

– Ты, – монарх жёстко поймал мой взгляд. – Не пори горячку. Мы займёмся решением вопроса.

– Ты, – стальной взгляд пал на герцога Аласского. – Вот ты, дорогой друг, и займешься.

Аласс стиснул зубы, затрепетал ноздрями…

– Ну-ну! – едко успокоил его Астей. – Во-первых, Вейлерону сейчас совершенно не до того – накануне Волны не хватало ещё командующего и на это отвлекать. Во-вторых, он не вытянет, – его величество чуть ощутимо усмехнулся. – Вейлерон у нас абсолютно под другое заточен. А в-третьих – я так решил. Раз уж заварил эту кашу – расхлебывай.

– Да, ваше величество, – скрипнул зубами старый интриган.

– Свободны, – подвёл итог аудиенции монарх.

С чувством глубокого морального удовлетворения, совершил предписанный этикетом поклон, и покинул кабинет его величества. Проблема, которую я решать не могу и не умею, успешно переложена на тех, кто на решении таких вопросов специализируется.

Вольтур, покрепче зажав подмышкой ларец с родовым сокровищем, сделал то же самое.

После выхода из приёмной мы с тестем расстались, не обменявшись ни словом: он спешил вернуть на место камень Лунь, а меня ждала ещё одна битва.

Экипаж черно-зелёных цветов терпеливо дожидался своего хозяина у выхода из дворца.

– В особняк особняк герцогов Вейлеронских, – скомандовал я кучеру.

Разговор с семьёй обещал быть не менее сложным, чем с его величеством.

Младший братец Эдриан бушевал: он уже сообщил мне, что я недостоин своих предков, вменил в вину крах всего, что было достигнуто многими поколениями герцогов Вейлеронских, попытался припугнуть королевским гневом, и теперь просто пытался донести до моего сведения своё мнение о моих умственных способностях (крайне скудных).

– Не скрою, мне порой хотелось получить твоё место и стать герцогом, но не такой же ценой! – братец, которому моё решение грозило обернуться рухнувшей карьерой в казначействе и отказом от привычной столичной жизни, не стеснялся в выражениях, впрочем, благоразумно при этом не затрагивая Нисайем.

Но брат поорёт, и смирится. Меня же больше беспокоила матушка.

На ее светлость вдовствующую герцогиню было страшно смотреть: бледная, как полотно, она смотрела на меня с суеверным ужасом, и не могла сказать ни слова И её молчание давило на мою совесть тяжелее обвинений Эдриана.

В какой-то момент я испугался, не следовало ли мне заранее пригласить в особняк целителя Греберта – в конце концов, матушка уже не так молода, а такие вести и более крепкому сердцу стали бы испытанием…

Но когда она подняла на меня глаза, взгляда я не отвёл, и в этот долгий разговор без слов постарался вложить всё: свою решимость. Готовность идти до конца. Уверенность в своей правоте.

И матушка, устало опустив веки, бессильно прошелестела:

– Я… свяжусь с её светлостью Эмелиссой. Полагаю, нам с ней стоит согласовать действия…

* * *

Чай лился в белоснежный фарфор – безупречной струйкой безупречного цвета, и аромат вокруг себя распространял безупречный, фруктовый.

Фруктовые чаи, которым отдавала предпочтение принцесса Рейнара, я любила куда больше цветочных, которые предпочитала моя матушка.

Стол, сервированный к чаепитию, тоже был идеальным: серебро и фарфор, вышивка на скатерти, изысканные дамские сладости…

И светская беседа: её высочество желала знать все подробности истории, за которую меня приставили к Карлионскому Кресту, высшей государственной награде, доселе не вручавшейся женщинам. Теперь принцесса и приближенные к ней дамы с восторгом слушали, как герцогиня Вейлеронская, ведьма, не позволила демону разрушить замок Страж и изгнала его из нашего мира.

Все попытки объяснить, что изгнал его как раз-таки мой муж, с блеском игнорировались: «Ну-ну, милая, мы прекрасно понимаем, что он просто вовремя успел, и теперь, безусловно, вся слава достанется ему – он же мужчина! Но мы-то с вами знаем…»

И: «Ах, дорогая, конечно, общество никогда не позволит женщине оказаться более героичной, чем её муж, но здесь-то все свои, так что не скромничайте – Карлионский Крест просто так не дают!»

И даже: «Ах, ваша светлость, я вам так завидую! Быть ведьмой – это так романтично!»

На последней реплике мы со свекровью, одобрительно кивавшей моим словам, дружно сделали вид, что ее не услышали – так принято в приличном обществе. Услышав глупость, воспитанный человек не станет акцентировать на ней внимание, а притворится, что не заметил.

Её высочество тоже промолчала, но губы её едва заметно дрогнули – и тут же на лицо принцессы вернулась легкая благосклонная улыбка, стирая несвоевременную иронию.

Матушка же глядела на самую юную из фрейлин принцессы Рейнары, восхищенную романтическим ареолом моего дара, ласково, почти нежно.

В первый момент, когда я узнала, что Лис принял решение обнародовать мой дар, и добиться его признания в обществе, я испытала… ужас.

Да, в глубине души я понимала, что он обязан был сообщить о моем ведьмовстве его величеству и своей семье. Понимала, что, откажись он от титула, от него в любом случае потребовали бы объяснений, и, как минимум, его величеству эти объяснения пришлось бы дать, и уж конечно я понимала, что это решение направлено мне во благо и на пользу нашим с Лисом будущим детям, но…

Боги-боги-боги, страшно-то как!

Я хранила эту тайну всю жизнь, и её разоблачение было самым ужасным моим кошмаром, и теперь, от мысли что все, вообще все узнают, и уж точно осудят, накатывала отчаянная паника, и хотелось убежать и спрятаться.

Но тут как раз в Страж прибыла матушка Рискин, и прятаться ни стало никакой возможности – пришлось спешить навстречу, и обнимать, и радоваться, и устраивать, и бояться я как-то позабыла.

Да и вообще, прятаться от взрослой опытной ведьмы, когда она еще и твоя наставница – занятие зряшное, лучше и не пытаться. Под землей найдёт, и учиться заставит…

Хотя насчёт «под землёй» были у меня кое-какие мысли, и ту комнатку под подвалом, где дед моего мужа хранил камень Лунь, я матушке Рискин благоразумно не показывала, уж больно рьяно она за наше обучение взялась, и я сердцем чуяла – место, где можно пересидеть часок-другой тихо, нам с Нитой ещё пригодится!

А потом доставили корреспонденцию, и адресованное мне королевское письмо, где его величество лично благодарил меня за совершенный подвиг, называл его «героическим поступком во спасение королевства» и сообщал о будущей награде. И следом за ним – письом ее высочества, с приглашением на пятичасовой чай. А еще – письмо из дома, от Виторика…

И страх мой вдруг лопнул, как мыльный пузырь.

Да, всё по-прежнему могло окончиться плохо. Да, вероятность того, что нам придется уехать, бросив всё, по-прежнему была. Да, над нами так и висела угроза этой пройдоховой Великой Волны!

Но мне уже не было страшно – я была готова сражаться со всем миром за то, чтобы всё было хорошо, и нам с Лисом не пришлось уезжать!

А Волна… Не первая и не последняя. Переживем.

Алиссандру, который нынче домой являлся лишь к ужину, я с немалым удовольствием сунула под нос письмо от братца Виторика.

«Письмо Виторика Аласса, маркиза Крионского, нашей сестре Нисайем, герцогине Вейлеронской.

Дорогая сестрица, благодарю тебя за совет, в котором ты сказала мне, что без боевой магии моя жена не будет полностью счастлива.

Вчера у нас состоялся первый семейный скандал, по поводу того, что я знал о ваших, драгоценная сестра, магических особенностях, и не предупредил её.

Она выглядела в достаточной мере счастливой, швыряя низкоуровневыми боевыми заклинаниями в вашего брата, компенсируя низкий уровень оных высоким личным магическим потенциалом.

Передайте вашему почтенному супругу, герцогу Вейлеронскому, что ни Беса он ни сильнейший маг поколения.

П.С.: Ваш единокровный брат Ричард, который со вчерашнего дня мне не родственник, ржал, как конь на плацу, и рекомендовал мне пересмотреть взгляды на супружескую верность.

П.П.С.: Наш с вами батюшка, герцог Аласский, был счастлив. По его глубочайшему убеждению, столь одаренная супруга непременно родит мне наследника, который отберет у герцога Вейлеронского его магические лавры».

И сейчас, на чаепитии у ее высочества принцессы Рейнары я вспоминала, как всё выше и выше ползли брови «нашего почтенного супруга, герцога Вейлеронского» во время чтения, и чувствовала себя абсолютно счастливой. Даже при дворе.

А потому…

– Ваше высочество, позволено ли мне будет забрать у вас мою чудесную супругу? – знакомый голос ворвался в мои глубокомысленные рассуждения, и тут же смешал их. – Его величество непременно хотел бы увидеть ее светлость.

– Да-да, конечно, – улыбнулась углами губ Рейнара. – Тэя Нисайем, благодарю вас за вашу чудесную историю! Надеюсь, вы все же подумаете о службе при дворе. Но даже если нет – я всегда буду рада видеть вас у себя в гостях.

– Это честь для меня, ваше высочество!

Глубокий придворный реверанс – и я наконец-то могу удалиться.

О, нет, принцесса Рейнара – прекраснейшая женщина, и её окружение отнеслось ко мне весьма радушно, но…

Скорее бы пережить аудиенцию у его величества, и сбежать домой, в Страж!

– Подожди… те! – спохватилась я спустя некоторое время. – Ваша светлость, куда вы меня ведете! Вряд ли его величество собирается принимать нас в дворцовом саду-лабиринте!

Не то чтобы я была очень против – здесь, под защитой, установленной умелыми магами, царило вечное лето, и растения в цвету радовали уставший от долгой зимы глаз изобилием красок, но…

– Ай-яй-яй, Нисайем! – укоризненно покачал головой муж, продолжая вести меня в неизвестном направлении. – Разве можно верить всему, что тебе говорят?

Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать сказанное им – и всё это время дражайший супруг меня куда-то тащил.

– Погоди… – неверяще попросила я, пытаясь притормозить и выдрать запястье из железной хватки. – Ты… Ты что, обманул?!

– Обманул, – покорно сознался муж.

– Принцессу?! – продолжала проникаться всем ужасом его проступка я.

– Принцессу, – подтвердил Вейлерон.

– Лис! Как ты мог!