Текст книги "Муж мой – враг мой"

Глава 6

По ночному замку идти было приятно. По дневному, впрочем, тоже, но в ночном было особое очарование. Лунный свет, льющийся сквозь витражи, добавлял магического очарования. Я с трудом удерживался от того, чтобы начать насвистывать себе под нос какую-нибудь разбитную солдатскую песенку, покачивая перекинутым через плечо фраком. Даже в родном доме у стен есть глаза и уши, а герцогу все же не пристало вести себя, как рихту, возвращающемуся домой в легком подпитии.

Мысли ожидаемо крутились вокруг обретенной супруги, чьи покои я только что покинул.

Что ж, по крайней мере, сундуки, загромоздившие гостиную её сиятельства, исчезли. Значит, эсса Линед вняла моему резко высказанному замечанию. Но следовало раз и навсегда дать понять слугам, что я не потерплю даже намека на пренебрежение в отношении моей жены. Каково бы ни было ее происхождение, теперь она Вейлерон. И эта оплошность экономки дала мне отличный повод продемонстрировать свою позицию. Эриока очень старалась держаться с достоинством, когда оправдывалась за инцидент, но видно было – прониклась. Впрочем, её объяснения звучали вполне убедительно. Похоже, она действительно желала услужить госпоже наилучшим образом – и ждала, кого тэя выберет себе в услужение, чтобы вещи ее сиятельства разбирали уже одобренные ею слуги.

В этом, возможно, что-то и было. У тэи Нисайем и так сейчас слишком много перемен в жизни, надо вырабатывать новые константы. Может быть, было излишней строгостью не позволить взять ей своих слуг из замка Лунь, но я рассудил, что аласских шпионов в Вейлероне мне хватает, незачем приглашать их в сам замок Страж. И как бы я ни сочувствовал девице, выдернутой из привычного окружения, и отправленной в дом к тому, кого она привыкла считать врагом, есть вещи поважнее моего сочувствия.

А смотреть на нее было и правда жалко. Куда только делась бойкость и искренние желание хоть чуть-чуть да уколоть, блюдя традиции предков. Бледная и растерянная, хоть и отчаянно вздергивающая подбородок в попытках изобразить, что она ничего не боится. А уж как она вздрагивала всякий раз, стоило прикоснуться…

По-хорошему, я бы вообще оставил ее сегодня в покое и обошелся без торжественных семейных ужинов, но традиция есть традиция. Куда хуже для ее репутации выглядело бы, останься она в комнатах.

Но ничего, испытание юная тэя прошла вполне успешно…

Я толкнул дверь в свою комнату – возможно, со стороны смотрелось не очень красиво выделить покои жене не рядом со своими, а на другой половине замка, но мне показалось это хорошей идеей поначалу. Пусть освоится, придет в себя, обживется. А там будет видно.

Оказалось, меня ждали.

Мириам лежала на кровати – едва прикрытая полупрозрачной тканью грудь, темные локоны по плечам, покачивающиеся в воздухе тонкие ножки.

– Доброй ночи, ваше сиятельство, – промурлыкала она.

Я бросил фрак на кресло и вздернул бровь.

– С твоей стороны наглость явиться ко мне именно сегодня.

– Мне уйти? – она не оскорбилась, наоборот изобразила полную готовность.

Я хмыкнул.

– Оставайся.

– Вот и я так подумала, – она похлопала ладошкой по покрывалу рядом с собой. – Иди ко мне, я соскучилась.

Возможно, соскучилась. Возможно, ей важно знать, какие лично для нее последствия повлечет за собой моя женитьба. Возможно – и это вероятнее всего – и то, и другое разом.

Мириам мне нравилась. Она была в меру скромна, в меру инициативна, вела себя с достоинством, не выпячивала нашу связь. С ней не всегда было о чем поговорить, но мы не особенно и разговаривали…

Признаться, я был удивлен сегодня увидеть ее в замке, она собиралась пожить в доме покойного мужа, пока мы в столице, и я не успел намекнуть матери, что, возможно, с этого момента не стоит приглашать за стол всех своих компаньонок.

Впрочем, насколько мне известно, в замке Лунь порядки царили вполне вольные. О бастардах герцога Аласского знает все королевство, да и герцогиня, хоть и ведет себя куда менее вызывающе, не может похвастаться незапятнанной супружеской верностью.

Но Нисайем еще юна и, вероятно, не совсем задумывается о подобных вещах.

Перед глазами всплыло бледное личико с огромными от волнения прозрачно-зеленоватыми глазами. «Вишни засахаренной. И спать».

– Ты сегодня задумчив. – Стоило мне сесть на кровать, Мириам жарко прильнула со спины и коснулась губами уха. – Свадьба тебя расстроила?

– Воля короля не может расстраивать, Мириам, – хмыкнул я.

– По крайней мере, она хорошенькая.

– Воля короля?

– Твоя жена! – деланно оскорбилась на подначку женщина, отстранившись, призывая меня потянуться за ней.

– Прости дорогая, но я не намерен обсуждать с тобой свою супругу, – отрезал я, и Мириам недоуменно хлопнула ресницами – «А что я такого сказала?» – и снова потянулась ко мне.

Шаловливые пальчики расстегнули пару верхних пуговиц, скользнули под ворот рубашки. А меня все что-то удерживало от того, чтобы принять эту ласку.

Совесть, что ли?

С чего бы?

Признаться, я ни на что особенно не рассчитывал в эту ночь в отношении Нисайем. Девица от меня очевидно шарахалась, и у меня не было ни малейшего желания насиловать ее только потому, что так велит обычай консумации. Но попытка не пытка, да и во избежание неприятных слухов, я к ней пришел.

Вышло ожидаемо. Юная жена жалась, нервничала, смотрела на меня с недоверием и испугом, деревенела от малейшего прикосновения. И я рассудил, что еще успеется. Торопиться некуда, познакомимся поближе. Она привыкнет к новой роли и со временем поймет, что намеренно я не причиню ей вреда.

А пока…

А пока, казалось бы, мне ничего не мешает «найти утешение» в других объятиях.

Но что-то все-таки мешало.

Может быть, свежесть данных в храме клятв.

Я перехватил тонкое запястье ласкающей меня руки, чтобы отвести его, но сказать ничего не успел.

Раздался стук в дверь, и сразу за ним – глухой голос:

– Ваша светлость, прошу прощения, срочное донесение из Карнольского гарнизона.

* * *

Решение с делом у меня редко расходились надолго, поэтому уже спустя четверть часа я тихонечко вышла из своей комнаты, пряча под сорочкой на груди неприятно леденящий кожу медальон. Чем скорее я найду родовой артефакт, тем скорее отправлюсь домой, так чего время терять?

Теплый шерстяной домашний халат приятно грел, тапочки ступали по ковровой дорожке совершенно бесшумно. Охраны под моими дверями не обнаружилось, да и вообще коридоры были тихи и безлюдны – замок спал.

Держа в руках магическую свечу, я с интересом озиралась.

Прежде чем выйти, я долго думала, как буду оправдываться в случае, если меня кто-то застукает, а потом осознала, что мне же не надо! Не надо оправдываться! Я герцогиня, в конце концов! Я оправдываюсь только перед герцогом! Да и перед тем…

Вспомнив нанесенную обиду, я поджала губы. А вот ему я скажу, что отправилась на поиски покоев его сиятельства. Долг не отданный требовать!

По-умному стоило предварительно составить план осмотра территории и обходить замок методично и последовательно, но я решила, что для пробной вылазки вполне подойдет и импровизация. Зато оценю реальное положение дел, людей и всего остального в дневное и в ночное время…

Я шла «куда глаза глядят» – по прямой, а если по прямой нельзя, то направо, чтобы не заплутать. Еще не хватало потом разыскивать помощь, чтобы помогли вернуться в мои комнаты. Бесконечные двери, двери, двери… за некоторыми из них чувствовалось чужое присутствие, за другими зияла пустота. Кулон на груди оставался таким же холодным и немым, но глупо было бы надеяться, что артефакт упрятан где-то на хорошо обжитых этажах.

Темные коридоры не пугали, а наоборот – манили загадками и историями, которые впитал темный замковый камень. Матушка Рискин говорила, что иногда замок Лунь нашептывает ей секреты, вот только я сомневалась, что Страж окажет мне ответную любезность. А может, все-таки попробовать подружиться?

Я коснулась ладонью свободной от декоративных украшательств кладки и мгновенно отдернула пальцы.

Ой, не очень-то и хотелось! Я тут все равно ненадолго!

Поворот, поворот… дыхание перехватило.

Залитая лунным светом витражная галерея, высокий стрельчатый потолок, небольшой внутренний дворик – я будто оказалась в каком-то ином мире, наполненном волшебным разноцветным мерцанием. Безумно красиво.

Я застыла в неподвижном восхищении и в нем вдруг удивительно отчетливо услышала легкий скребущий шорох где-то за спиной.

Рывком обернувшись я высветила только стену и еще одну дверь. Чужого присутствия тоже не ощущалось. Либо здесь кто-то, прекрасно умеющий скрываться от нежелательного внимания, либо померещилось…

Я еще раз осмотрела стену, подошла к двери, прислушалась – за ней тоже ничего не было слышно и царила пустота. Поразмыслив, подняла голову и свечу вверх, пытаясь дотянуться светом до потолка. И в тот момент, когда мне показалось, что в одном из затемненных сводов тени шевельнулись, тишину спящего замка нарушили глухие торопливые шаги, доносящиеся из-за поворота, и мужские голоса.

Не раздумывая ни мгновения, я нажала на ручку двери, за которую продолжала держаться, проскользнула внутрь и погасила огонь.

Шаги приближались, с ними и голоса – встревоженные, недовольные. Мое сердце билось так громко, что в ушах звучал только его стук, я не разобрала ни слова из того, что говорили. К тому же они прошли мимо быстро и стали удаляться, пока совсем не замолкли. Я медленно выдохнула, прижав ладонь к груди.

Прости, папенька, шпионка из меня, кажется никудышная.

Я вдохнула, выдохнула и открыла, как оказалось, зажмуренные от испуга глаза.

Я оказалась в библиотеке.

Высокие узкие окна с тяжелыми шторами, украшенными золотыми кистями, под окнами диванчики, длинный стол посередине, стулья… и стеллажи, стеллажи, стеллажи… Два, нет, три яруса, и все полки забиты до потолка. Признаться, коллекция герцогов Аласских была много скромнее.

Я не особенно любила библиотеку у нас в замке.

Положенные благородной тэйрим учебники и высокая художественная литература навевали скуку, а развлекательные романы были под запретом, и маменька лично позаботилась о том, чтобы эти книги не давались мне в руки. Она считала, что я нахватаюсь оттуда «идей».

А вообще львиную долю коллекции составляли книги по магии, к которым я со своим проклятием не имела никакого отношения. Зато братья могли часами просиживать в библиотеке над формулами и теорией, чтобы потом отправиться на полигон – радовать себя и всех окружающих успехами.

По делу ведьм никто книг не писал…

Впрочем, даже если бы и писали, вряд ли они вдруг нашлись в библиотеке уважающего себя тэйра!

Движимая любопытством, я пошла вдоль плотного ряда разномастных томов, невесомо проводя пальцем по корешкам.

За библиотекой хорошо следили. На полках и корешках не было пыли, а позолоченные таблички с разделами литературы ярко сияли. Хм, а может быть мне скрасить ночь не прогулками, а той самой «идейной» литературой?..

Я в задумчивости колупнула и без того довольно потрепанный корешок и как-то машинально вытащила книгу. Посеребренные буквы блеснули в ярком лунном свете – «Первичные основы магии».

Не удивительно, что книжка выглядит так, как будто до меня ее держали в руках десятки непоседливых ребятишек. Потому что не «как будто». С этой книги начинают свое обучение все маги королевства. У Ларса, который старше меня на полтора года, тоже была такая. Помнится, я случайно ее утопила и к ведьмовству это не имело никакого отношения, исключительно к характеру вредности!

Поддавшись легкой ностальгии, я прошла к ближайшему креслу и включила удобно висящий над ним магический светильник, а потом, забравшись на сиденье с ногами, открыла книгу.

А вообще, кто сказал, что ведьмы не могут читать магические книги? Допустим, природа наших сил разнится, но должно же быть что-то и общее? В конце концов, мне бы не помешало узнать хотя бы то, как тушить пожары. Мало ли герцога в следующий раз рядом не окажется? Еще не хватало, чтобы кто-то всерьез пострадал…

Мне никогда раньше в голову не приходило открывать магические учебники – зачем? Если ведьмовству обучаться нельзя, то магии – и подавно. Известно, что у ведьм вся магия выходит вкривь и вкось и через бесов хвост. Но…

Вдруг стало любопытно.

Введение – умеренно пафосные строги и необходимости самоконтроля, самоосознания, ответственности, старательности и так далее и тому подобное. Было желание пролистнуть, но я методично освоила каждую буковку. Эта речь очень походила на речи матушки.

Глава первая – краткая теория магических сил. А в самом конце маленький тест на наличие способностей, он же – упражнение на концентрацию сил.

«Сведите вместе большой и указательный палец. Представьте, как в центре получившегося круга зажигается искра. После того, как это у вас получилось, медленно разводите пальцы, следя за тем, чтобы искра выросла пропорционально этому движению до шара размером с некрупное яблоко. Сожмите кулак, погасив энергию. Повторите упражнение.»

Я свела пальцы в круг и старательно уставилась в полученную дырку, пытаясь представить искру. От старания эти самые искры поплыли уже перед глазами, а вот в круге она так и не зажигалась.

Может, лучше воображением?

Я зажмурилась. Вот между пальцами зажигается искра, вот она растет до размеров небольшого яблока…

Чуть разжав ресницы, я покосилась на собственную руку.

Ни-че-го.

Дурацкие у магов упражнения!

Подняв руку, я навела колечко пальцев на свет лампы, представляя, что это тот самый шарик искристого света, который получался у Ларса.

Край глаза уловил странное движение, я резко повернулась всем телом. С по-прежнему сведенных в кружок пальцев что-то сорвалось. Раздался негромкий придушенный писк и на пол под мой короткий визг шлепнулась черная клякса размером с кошку.

Я едва успела разглядеть кожистые крылья и сверкающие ярко-рубиновые глаза, как существо тут же попыталось удрать под стеллаж, с удивительной ловкостью перебирая этими самыми крыльями. Только и мелькнул длинный змеиный хвост.

– А ну стоять! – завопила я, откуда только смелость взялась.

Нечисть замерла, будто наткнувшись на невидимую преграду. Хвост раздраженно хлестнул по полу, и его обладатель медленно повернулся. На меня уставилось миниатюрное лицо, полностью покрытое короткой черной шерстью. Лицо, а не морда, потому что черты были куда больше похожи на человеческие. Только глаза непропорционально большие, и нос крючком, и рот полный мелких острых зубов, которые существо оскалило в подобии улыбки.

– Отпусти, хозяйка, не гневайся, – прошипела нечисть свистящим шепотом.

– Ты что еще такое? – осведомилась я, на всякий случай поудобнее перехватывая учебник.

Нечисть брезгливо поскреблась, стряхивая с головы остатки чего-то склизкого (вот вам и искрящийся свет в исполнении ведьмы), и снова махнула хвостом.

– Шорк, хозяйка, местный я, не губи. Я при замке обитаю уже пяток ваших лет. Подай, принеси, полезный я очень! И умный. Да. Правда-правда.

– Это чего это ты подать и принести можешь? – скептически осведомилась я, разглядывая три длинных тонких когтистых пальца на каждом крыле.

– Всякое-разное! – приосанился шорк, вытянув шею и хвост. – Ты во мне, хозяйка, не сомневайся. Говорю же, полезный я.

Да уж, Бес-Пройдоха, праотец всей нечисти, тот еще затейник. Вот тебе и помесь змеи с летучей мышью… Подобного существа мне встречать не доводилось, несмотря на то что Предгорья кишели всякими инородцами, той или иной степени дикости. У нас к ним люди были привычные, за каждой нечистой силой с вилами да мечом гоняться – это быстро до смерти себя загоняешь. Наше дело – агрессивные да самые дикие, и Бес с ними, с остальными, пусть живут, пока не гадят. Как русалки в озере например. Те хоть и могли бы до смерти любого мужчину залюбить, но людские законы чтут.

Правда, ее сиятельство матушка инородцев недолюбливала и в замке им селиться не позволяла, а тут гляди-ка.

Что шорк местный и живет тут с дозволения герцога, я не сомневалась. Инородцы хоть и кажутся дикими да странными, а свои правила имеют и «хозяином» кого попало в жизни не назовут. А раз я хозяйка, значит, тэйр Алиссандр однозначно в них значится.

Нелюдь косил на меня то одним глазом, то другим, не смея взглянуть прямо, ноздри крючковатого носа трепетали, хвост подергивался, а шерсть на загривке топорщилась. Нервничает.

– И что же это ты от своей хозяйки скрывался? – строго поинтересовалась я.

– Тык велено!

– Кем велено?

– Хозяином велено!

– Что велено?

– Не показываться!

– Кому не показываться?

– Никому!

Рубиновые глаза несколько раз моргнули. Меня почему-то ужасно веселил и сам шорк, и то как он переминался с лапы на лапу. И ужасно хотелось потрогать и распластавшиеся по полу крылья, и хвост, живущий как будто отдельной жизнью.

– Почему не показываться?

– Так откуда ж мне знать-то хозяйка? – скорбно возопило существо, приподнимаясь. Задних лап у него не было, их заменял хвост, но это, очевидно, ему совершенно не мешало. – Велено и велено, кто ж я такой, чтобы вопросы задавать?

– А за мной почему шел?

– Так полезный же я! А вдруг помощь понадобится? А я тут.

– Ты же прятался.

– Так потому что велено!

Я хихикнула: диалог зашел в тупик.

– А зовут-то тебя как?

– Шорк и зовут, – отозвалось существо, ощутимо расслабляясь. Кажется, он понял, что «гневаться и губить» я не собираюсь. – Тут других таких нет, так чего зазря выдумывать?

Он вдруг юркой змеей оказался возле самого моего кресла, преданно заглядывая мне в глаза снизу вверх.

– Ты, хозяйка, только хозяину не говори, что меня видела. А то ой-ёй-ёй будет бедному Шорку. Не велено же! Ой будет ой-ёй-ёй.

Он прижал пальцы с крыльями к голове и активно ей покачал, выражая степень «ой-ёй-ёй». Я едва смогла задавить рвущийся наружу смех.

– Что ж у тебя такой злой хозяин?

– Э, нет, – Шорк снова приподнялся на хвосте, на этот раз до уровня моих колен. – Хозяин добрый. Строгий. Но добрый. Но строгий, ой-ёй-ёй! Так что не говори, хозяйка, ладно? А я тебе тоже буду полезный. Я очень-очень полезный!

– И умный? – не подтрунивать у меня не получалось.

– Да-да! – с готовностью закивал змеемышь.

– Даже и не знаю, какая польза от тебя быть может… – задумчиво протянула я, постукивая ногтями по обложке учебника.

– Как это какая?! Очень даже большая польза! – Шорк от избытка чувств взвился в воздух и сделал полный круг под потолком, а потом плюхнулся на лампу, и его хвост заманчиво замаячил у меня почти перед носом. – Ты вот, хозяйка, полезные книжки ищешь? Эта книжка – вредная-вредная, – он указал хвостом на магический учебник. – Тебе такие книжки без надобности совсем. Тебе, хозяйка, старые книжки нужны. Старые-старые, древние-древние. Я знаю, какие, хочешь покажу?

Он уставился на меня с надеждой, а у меня в животе похолодело.

– Твоя сестра книжек умных писать не умеет, конечно, – продолжал рассуждения Шорк, – да только маги-то по первости тоже не своим умом жили. В старых книжках всякое найти можно, от чего магам – вред один, а вот ведьмам – сплошная польза. Показать, хозяйка?

С трудом справившись с нахлынувшей паникой, я сгребла в кучу все свои знания об инородцах, помножила их на интуицию и скучающе бросила:

– Ты меня не учи, что читать. Это я и сама знаю. А тайна только на тайну меняется. Так что хозяину я ничего не скажу, если и ты мой секрет сохранишь.

– Да какой же секрет-то, хозяйка? Не знаем мы никаких секретов! – расстроился змеемышь.

– Ни твой хозяин, ни кто-либо еще в замке не должен знать, что я ведьма…

С громким шлепком Шорк свалился с насеста. Кажется, в обморок. От переизбытка чувств, не иначе. Я перегнулась через подлокотник и озабоченно уставилась на распластавшуюся на полу кляксу.

– Страшные вещи просишь, хозяйка! – хныкнул змеемыш, прижав лапки к груди и печально зажмурившись. – Такое разве утаишь?!

– Я ведь тоже могу мужу проболтаться, как некоторые шорки ночами на его супругу кидаются с потолка…

Нечисть тут же «ожила», подскочила и нахохлилась, упаковавшись в крылья и обернув их хвостом.

– Ладно, хозяйка! Тайна на тайну.

Я победно улыбнулась.

Глава 7

Я сидела в своей спальне, не выспавшаяся, без настроения.

Из-за Шорка я засиделась в библиотеке и спохватилась, только когда бездонно черное небо прочертила светлая полоса. С трудом оторвавшись от гигантского фолианта, который мы извлекли из каких-то библиотечных недр, я вдруг сообразила, что замок вот-вот проснется, если уже не проснулся – слуги встают с рассветом – и мне давным-давно пора быть в постели.

В свои покои я прибежала, запыхавшись и едва не потеряв туфельку, вот была умора кому-то из случайных свидетелей наблюдать за тем, как новоиспеченная герцогиня среди ночи носится по замку. Упала в постель и почти мгновенно уснула, подумав, что просплю до обеда, и пусть все думают, что это бурная брачная ночь произвела на меня такой неизгладимый эффект.

Вот только подлый организм почему-то проснулся в привычное время и отказался наотрез засыпать обратно. В бесплодных попытках его уговорить, я ворочалась так, что сбила постель в ком, а волосы в колтуны, в итоге устала, смирилась и дернула за шнурок вызова камеристки.

Да здравствует мой первый полноценный день в роли герцогини Вейлеронской.

Мне сегодня обещали экскурсию по замку и ужин у мэра, довольно насыщенная программа!

На завтрак мне принесли в числе прочего вазочку с засахаренной вишней и записку.

«Моя дорогая тэя Нисайем, обстоятельства вынуждают меня покинуть замок Страж и отправиться на границу. Я приношу свои глубочайшие извинения за отмену наших совместных планов и спешу заверить вас, что мы обязательно к ним вернемся после моего возвращения. Моя матушка, тэя Керолайн, позаботится о том, чтобы вы не заскучали. С надеждой на скорейшее воссоединение, Алиссандр».

Я перечитывала записку, хмуро жевала вишню и снова разбухала обидой. На этот раз – иррациональной. И не на герцога, а на эти самые обстоятельства.

Ну и на герцога немножко тоже.

Или множко.

Никакой он не нежный. Где? Где я вас спрашиваю заверения в неземной любви? Да, ее и нет, но написать неужели было сложно?!

И не заботливый. Поручить меня вдовствующей герцогине! Да она меня сожрет и не подавится. Что я не помню, как плотоядно она на меня смотрела за ужином? А папенька еще говорил, что вряд ли тэйр Алиссандр возжелает овдоветь!..

И не такой уж и красивый, в конце концов…

И вишня у него невкусная.

И кончилась.

Примерно такие невеселые думы прервало появление тэи Керолайн со свитой.

А я-то думала, я здесь герцогиня.

Тэя Керолайн, в окружении горничных и компаньонок, вошла в мои покои, не снисходя до того, чтобы попросить позволения или постучаться, и мои служанки, торопливо отскочив к стенкам, замерли в угодливых реверансах.

– Ступайте, – величественно махнула им рукой матушка герцога Аласского, а девицы, возглавляемые камеристкой-Элис, торопливо покинули мою спальню, и ни одна не оглянулась на свою госпожу, не говоря уже о том, чтобы проигнорировать чужой приказ.

А я осталась – в кровати, в ночной рубашке, с подносом, стоящим поверх одеяла на коленях…

И когда тэя Керолайн, единственным молниеносным взглядом дав понять мне, что она думает о моем внешнем виде, вернула на лицо маску радушия и пропела: «Нисайем, дорогая, Алиссандр приказал мне позаботиться о твоем гардеробе!» – я вежливо, но равнодушно поправила:

– Тэя Нисайем.

И на непонимающее выражение лица дорогой свекрови повторила:

– «Тэя Нисайем, Алиссандр приказал мне позаботиться о вашем гардеробе».

Выражение лица вдовствующей герцогини дрогнуло только на неуловимый миг, а затем она склонила голову и повторила вслед за мной:

– Тэя Нисайем.

И добавила тем особенным ласковым тоном, которым говорят с неразумными детьми и умственно отсталыми взрослыми:

– Я привела вам модистку, ваше сиятельство.

Это преувеличенно почтительное титулование радовало не более, чем прошлое, пренебрежительное.

Значит, весь этот цветник вокруг нее – не замковый, а городской. Обещанная еще вчера за ужином волшебная эссим Литвина с помощницами.

Настроение испортилось еще больше.

Я кивнула, давая понять, что услышала и приняла к сведению, и, не позволяя себе дрогнуть или отступить, с той же равнодушной вежливостью велела:

– Ожидайте меня в гостиной.

Когда дверь в мою спальню закрылась за хороводом цветных юбок, я еще некоторое время сидела в оцепенении, бездумно глядя в пространство.

Одернуть мать своего мужа. И даже не при слугах, а унизить её в присутствии свободных горожанок! Выставить её из покоев, как какую-то служанку.

Отлично я начала семейную жизнь, ничего не скажешь…

Наверное, стоило сейчас смолчать и расставить точки над «ё» тета-тет.

Наверное, не будь я застигнутой врасплох, не ощущай себя такой беззащитной, я бы так и поступила, да… А теперь…

Что уж – теперь.

Я всё так же бездумно протянула руку и дернула за звонок.

Когда Элис явилась на вызов, я всё с той же, незнакомой раньше равнодушной вежливостью, распорядилась:

– Помоги мне одеться. Потом сообщи экономке, что я недовольна своей камеристкой и горничными, пусть подберет мне новых. После этого явишься в мою гостиную.

На банкетке перед модистками и портнихами мне стоять было не впервой. Нынешняя была сизо-лиловой, в отличии от домашней, привычно-алой, только и всего.

К зрителям, наблюдающим за процессом снятия мерок и участвующим в выборе фасонов, тоже привыкать не приходилось. На этом привычное и заканчивалось: матушка, хоть и не щадила моих чувств при обсуждении недостатков, которые надлежало скрыть либо выигрышно обыграть нарядом, никогда не была столь зло-жалящей, как вдовствующая герцогиня.

И пусть прямо упрекнуть её было не в чем, но, боги, сколько же удовольствия она получала, разглядывая меня, застывшую неподвижно в одной тонкой сорочке и выискивая, за что меня еще можно уязвить!

Неужели это только за то, что я осмелилась требовать обращаться ко мне сообразно с моим статусом?

Я терпела. Вспоминала матушкины предсвадебные наставления и старалась быть мудрее. Мне вообще не следовало осаживать ее утром, нужно было перетерпеть, стиснуть зубы и отмолчаться.

В конце концов, эта женщина делит сейчас со мной не столько права и привилегии, сколько сына…

Но от уколов, щедро сдобренных патокой, всё равно не удавалось отмахнуться, а вежливо поблагодарить и отказаться от помощи при выборе гардероба, не представлялось возможным – недвусмысленно озвученный приказ герцога закрыл этот путь.

Нет, формально матушка моего мужа с ног до головы осыпала меня комплиментами:

– Ах, милая тэя Нисайем, какие у вас густые волосы! Почти как у тэйрим Сириль, – ворковала эта во всех отношениях милая женщина, пока нитяных дел мастерицы сновали вокруг меня невесомыми бабочками.

И талия у меня тонкая – разве что чуточку шире, чем у Сириль! И ножка почти такая же изящная. И бедра почти такие же стройные!

И примерки сношу почти так же терпеливо – а вот помните, милая эссим Литвина, как вы снимали мерки с тэйрим Сириль перед королевским балом, и бедная девочка тогда простояла почти шесть часов неподвижно!

Спокойно, Нисайем. Ты уже попробовала дать отпор – стало только хуже. Не связывайся. Просто не связывайся. Найдешь артефакт Лунь и через месяц, два – самое большее, уже будешь дома.

Понимая, что эта женщина просто не знает, что ее сын мне не нужен ни даром, ни с приплатой, я стояла банкетке и усиленно призывала себя быть смиренной, мудрой и благородной.

Все до единого нового платья оказались зелено-черными в различной пропорции.

Но если я думала, что, истыкав меня булавками, буквально и фигурально, ее сиятельство вдовствующая герцогиня Вейлеронская успокоится, я глубоко ошибалась.

День шел за днем, затягивалась осада Карнольского гарнизона силами малой волны, нарастала атака на гарнизон тэи Нисайем силами объединенного герцогского женского царства…

Единственное, что меня утешало – один раз это вылилось в некрасивейший прыщ на носу тэйрим Сириль, другой – эсса Мириам слегла с мигренью, третий – герцогиня покрылась пятнами, нечаянным образом перепутав малину в сиропе с клубникой, на которую у нее аллергия. Но их-то много! А я одна! И артефакт не найден, а я вот-вот выдам себя с потрохами…

Слуги меня не слушали. Любое, самое невинное мое распоряжение уточнялось у тэи Керолайн, и она не отказывала себе в удовольствии отменить их. О, безусловно, подобрав благовидный предлог.

Экономка исправно приходила каждое утро в кабинет в моих покоях, мы «обсуждали» планы на день, а после она уходила, и действовала в соответствии с указаниями, полученным от вдовствующей герцогини – и пусть Пройдоха явится за мной лично и утащит в бездну, если это не было маленьким изощренным издевательством маменьки Вейлерона.

Мои собственные горничные днем сопровождали меня повсюду, как конвой, а на ночь оставались дежурить под моими покоями на стульях – и на прямое требование прекратить это, стыдливо опускали глаза: приказ его сиятельства. Что вызывало у меня глубочайшие сомнения – в ночь, когда его сиятельство еще был в замке, под моими дверями не было ни души.

Даже самая младшая из родственниц Аласского, восьмилетняя Розалин, пыталась мне дерзить.

И дело не в том, что меня задевали ее попытки – просто их безнаказанность была еще одним красноречивым признаком.

Мне усиленно указывали моё место.

В довершение всего, отведенные мне сиреневые покои оказались довольно прохладными, и как только в первый раз переменился ветер, задув с северо-востока, я в полной мере испытала всю прелесть сквозняков, от которых не спасал даже камин.

Запасы смирения, мудрости и благородства стремительно иссякали.

Особенно быстро заканчивалось благородство.

Я сама не заметила, как махнула рукой на запреты отца, маменьки и матушки Рискин, и всё больше пользовалась своей силой.

Устроить досадную неприятность одной из достойных дам, когда меня вовсе нет поблизости. Согреться, когда не помогают одеяла и грелки. Бросить сон на караулящую под дверью горничную, чтобы беспрепятственно бродить по замку ночью…

Не так уж это оказалось и сложно – не оставлять следов.

Зато колдовать было сложно – я не знала, не понимала своего дара, тыкалась так и сяк, пытаясь сделать хоть что-то стоящее. Мелочи, вроде отвода глаз, который я немного умела еще дома, или сон, давались уже легко. Всякие вещи, которые делать было нельзя, но очень хотелось, получались и вовсе помимо воли. А вот полезные, но сложные вещи не получались вовсе.

Книги, подсказанные Шорком, ситуации не спасали – написанные на старом языке, они были скорее головоломкой, чем помощью. Но они, по крайней мере, отвлекали. Спасали от одиночества – они и сам шорк.

Пусть и не в полной мере, но, кажется, именно эта обманчиво бестолковая, а на деле хитрая и ловкая, но по-своему симпатичная бестия, не давала мне окончательно сорваться и совершить непоправимое.