Текст книги "Ботаники не сдаются"

Рядом на поводке бежал Волька, в маске летучей мыши. Заметив меня, пес радостно залаял и завилял хвостом.

– Господи, Лялька, ты жестока! – я сняла с бедного пса маску и всучила младшей. – Ну, Костику-то уже можно было выбрать парик с синей прядью! Он же парень! И откуда у вас атрибутика Хогвартса? Вы что, были в костюмированном магазине?

– Так розовая же красивее, – искренне удивилась младшая. – И это не волшебные палочки, – гордо пожала плечом. – Это проводники в потусторонний мир! На них есть надпись и специальный код. А если вставить батарейки, они светятся. Правда, Котэ? – улыбнулась важно надувшему черные губы Сердюкину и утащила его за собой в склеп.

Тьфу! То есть в подъезд! Волька даже ногу поднять не успел. Я засмотрелась вслед скрывшейся парочке странных маглов и не сразу заметила Воробышка.

Так и не дождавшись меня, парень развернул мотоцикл и сам подъехал к ступенькам. Похоже, мою заминку он принял за каприз обиженной заучки. Это когда Золушке очень надо, но прыщ на носу мешает надеть заветную туфельку перед принцем.

– Привет, Уфимцева, – вполне себе приветливо сказал, и я решилась ответить.

– Привет.

– Что, все еще не остыла от Бинго?

Ну и задавака!

– Есть немного, – призналась.

– Зря. Я же правду сказал, а на правду не обижаются. А кто эти экспонаты перформанса? – кивнул в сторону скрывшихся в подъезде Ляльки с Котэ. – У вас здесь что, намечается вечеринка косплееров[17]17
  Косплей – популярное хобби, заключающееся в переодевании в костюмы и отыгрывании характера, пластики тела и мимики персонажей компьютерных игр, кинематографа, литературы, комиксов, аниме и манги.


[Закрыть]? Классный прикид!

– Вообще-то, – я нахмурилась, – у нас здесь жилой дом. И это моя сестра, чтоб ты знал!

– Да ну! Которая из? – искренне удивился Воробышек. – Неужели обе? – поразился, а я, ахнув, решила, что ни за что не стану с ним разговаривать!

Спустившись по ступеням, уже привычно влезла на мотоцикл и надела протянутый парнем шлем. Обнимать наглого бабника никак не хотелось, но пришлось. Почувствовав на себе мои руки, Воробышек сдвинул их теснее, рыкнул двигателем спортбайка и засмеялся, выезжая со двора.

– В следующий раз обязательно познакомь!

Господи, как хорошо-то! Дух захватывает! И уже ничуточки не страшно! И хочется чувствовать ветер и скорость, и не хочется, как в первый раз, закрывать глаза. И даже приятно крепко обнимать Воробышка, хоть он и Клюв. Так приятно, что и не заметила, когда доехали до знакомого белого здания, в котором располагалась танцевальная студия сестры Ивана, и остановились у красивой сине-стальной вывески «X-Stream».

– Приехали, – скомандовал парень. – Слезай, партнерша!

– Что?

– Катя, так и быть, обещаю вечером тебя прокатить, а сейчас нас дело ждет. И Женька! – важно добавил.

Ох, что это я? И в самом деле вцепилась в Воробышка как клещ, словно жду, что он снова сорвется с места. Но до чего же еще хочется! Но вместо этого пробормотала:

– Пф! Очень надо!

– А не надо? – Ванька выгнул бровь. – Ну, как хочешь, – сказал, улыбаясь, точно видел меня насквозь. – А мне показалось, что тебе понравилось.

Он снял шлем, и я засмотрелась на длинные темные пряди, упавшие на красивое лицо. Вздохнула, представив, как девчонки в студии сейчас обрадуются появлению Ивана и как потешатся над моими попытками повторить их простые движения.

– Тебе показалось, – отвернулась, поймав себя за глупым разглядыванием и рассердившись. Много он понимает! Ни за что не признаюсь!

Я передала шлем парню в руки и гордо пошла в сторону студии, но уже у входа вдруг замешкалась, разом растеряв всю браваду. И если бы не Воробышек, взявший меня за руку, наверняка бы, так и не решилась войти.

– Идем, трусиха!

Однако, переживала я зря. В танц-классе мы оказались втроем. Не было ни девушек, ни парней. Только мы с Иваном и Женя. Девушка встретила нас очень приветливо – красивая, миниатюрная блондинка с нежным взглядом серых глаз. Я постаралась ответить ей тем же.

– Ну как, Катя, ты готова? – Женя участливо улыбнулась, заставив меня честно признаться:

– Не знаю. Думаю, Ване будет со мной непросто.

На Воробышка я не смотрела. Сегодня он надел майку и свободные трикотажные брюки. На ноги – мягкие кожаные туфли. Он выглядел стройным и расслабленным, чего я о себе не могла сказать, оставшись в джинсах и Светкиных босоножках. А еще он выглядел привлекательным. Ох, лучше бы он закрыл плечи. Это глупо, но рельефная нагота мужских рук смущала и, одновременно, притягивала взгляд. Я изо всех сил сдерживала румянец, который вот-вот готов был наползти на щеки. Было бы гораздо легче, если бы он отошел от меня хоть на полшажочка.

Уже прошла разминка, и предстоял переход к танцу.

– Не думай об этом, Катя. Думай о том, что тебе будет с ним легко, иначе ты не раскроешься. Во всем! В любом шаге и в любом движении. Во взгляде, в прикосновении, в жестах… Он всегда будет твоим импульсом, партнером, твоим началом и продолжением. Что ты знаешь о танго?

– Осторожно, Женька, – предупредил Воробышек. – Ты разговариваешь с самой умной девушкой нашего города. Ей известно все!

– Не все, но многое, – поправила я. – Я знакома с историей танца, если ты об этом, Женя. Это танец портовых рабочих, эмигрантов и продажных женщин. Именно в игорных домах Буэнос-Айреса в конце девятнадцатого века и появилось танго. Универсальный язык общения между людьми разных национальностей. Но подозреваю, что с того времени многое изменилось.

– Не так уж и много, – улыбнулась Женька. – Вовсе нет. В танго по-прежнему не нужны слова. Философия танца – разделенное одиночество. Проникновение в особое состояние партнера, когда молчат губы, но говорят взгляды. Когда ожидание прикосновения опаляет дрожью кожу. Это танец-откровение, танец-признание, встреча двух одиночеств. Это язык жестов, маленькая жизнь между мужчиной и женщиной, полная страсти или нежности. Отчаяния или любви. Здесь даже мимика вторична. Ваня, пожалуйста, возьми Катю за руку.

Воробышек едва дотронулся, а меня словно током обожгло. Руку подбросило, и я на секунду прикрыла глаза. А все потому, что парню взбрело в голову встать у меня за спиной и взять совсем не ту руку и совсем не так, как я могла ожидать!

– Извините, это от волнения. С-сейчас.

Я выдохнула и напряглась, ожидая прикосновения. Ладонь парня скользнула по запястью, вдоль локтя и спокойно легла на предплечье. Уверенно и… доминирующе, показывая роль партера в нашем дуэте. У меня от напряжения даже шея в плечи вжалась, и затылок вспыхнул, поймав дыхание Ивана, но руку не отдернула.

– Катя, – покачала головой Женя, – это не годится. Ты дрожишь от страха перед танго и перед партнером, как от посещения темной комнаты с монстрами, а должна гореть от предвкушения танца. От ожидания и встречи рук. Это – как звон в сосуде, отзывающийся резонансом в каждой клеточке!

– Но я думала, что мы будем просто танцевать.

– Да, но сначала ты должна понимать: о чем танцевать! Иначе, как ты будешь двигаться? Чтобы нарисовать рисунок отношений, передать мысли, одних заученных движений мало. В танго очень много души. Ты должна понимать и говорить телом. Отвечать, потому что вопросы в танго, как правило, задает партнер. А вот каким будет твой ответ – прозвучит ли в нем злость, ревность, нежность или любовь, надо иметь смелость показать. Откровенность за откровенность.

Близость Воробышка, его прикосновение нервировало и волновало, а кожа под ладонью горела. Что же будет, когда я сама прикоснусь к нему? Я вздохнула и подвинулась немного вперед.

– Звучит ужасно сложно, – призналась.

Но Ванька легко вернул меня назад, показывая, где мне место.

– Поверь, не сложнее, чем для кого-то уравнение Больцмана, – отозвался со смешком.

– Вообще-то, я о движении рук и ног.

– А я о тебе, – он наклонился к самому уху. Ухо, конечно же, тут же вспыхнуло, как от горячей лампы.

– Катя, я вижу, что ты очень зажата, – заметила Женя. – А мне ты нужна гибкая и пластичная, готовая к лепке. Когда детям дают пластилин, его, обычно, прежде немного разминают в пальцах, чтобы был послушен. Так и с тобой. С самого первого шага в танце, я должна чувствовать твою внутреннюю свободу и готовность идти навстречу. Тогда танго вам дастся легко. Но то, что я вижу сейчас, говорит мне, что ты хочешь только одного – сбежать!

О да! Я еще никогда не стояла к парню так близко! Ну почему он меня не отпускает?

– Я просто волнуюсь.

– Не просто. Ты ужасно волнуешься, и мы должны это исправить!

Женя немного отошла назад и снова повернулась к нам лицом. Положила руки на талию и, чуть приподняв подбородок, подвигала бедрами из стороны в сторону – о-очень плавно и женственно. Красивые бедра и движение красивое. Я бы сказала – сильное, несмотря на кажущуюся простоту.

– Катя, попробуй повторить за мной!

Рука Ваньки исчезла, и я неожиданно для себя почувствовала не облегчение, а оголенность. Попробовала пошевелиться. Тщетно. Я знала, что Воробышек наблюдает и это ужасно сковывало.

– Не могу, – честно призналась. – Мне неловко.

Если девушка и удивилась, то виду не показала. Во всяком случае, не поспешила спросить: зачем же я тогда пришла? Напротив, очень мягко заметила:

– Катя, вам с Иваном предстоит публичное выступление. Придется танцевать перед публикой, стеснение погубит весь танец. Сделает его деревянным и неестественным, ты же этого не хочешь?

Я вздохнула и закрыла глаза.

– Нет, не хочу.

– Тогда разбуди свое тело. Выключи ненужные условности и будь собой.

Ох, понять бы еще как? Я снова шевельнула бедрами, но вышло жалко. Дернулась, как задвижка.

– Да ладно, Женька, не пугай ее. Все у нас получится, – вмешался Воробышек. – Мы попробуем шар, это должно помочь!

– Хорошо, – согласилась блондинка, отступая на шаг. – Пробуй, Ваня!

Парень обошел меня и встал перед лицом. Протянув перед собой руки, согнул их в локтях и выставил ладони так, словно собрался упереть их в стеклянную стену.

– Ну же, Катя, – обратился ко мне, – я жду. Пока мне нужны только твои руки. Давай, коснись меня, я не кусаюсь!

– Не кусается, Катя, – хихикнула Женя. – Ручаюсь за него, как старшая сестра. Он, конечно, немного дуралей, но на самом деле ответственный и милый парень.

Да? Я с сомнением поправила очки. Кажется, мы одновременно с ним вспомнили об одном укусе в шею, который мне достался от Воробышка в его квартире, и об одном длинном хвосте по физике, потому что Ванька вдруг оскалился и подмигнул:

– За редким исключением.

Ладно, поверю на слово! Если бы я сейчас заартачилась, все выглядело бы уж совсем несерьезно, и я послушно протянула руки и прижала свои ладони к ладоням Воробышка – теплым и влажным, совсем как мои. Подняла лицо и нашла синий взгляд парня. Под светом люминесцентных ламп он казался темнее обычного, и пристальнее.

– Я включу негромко музыку, так будет лучше, – отозвалась Женя, отходя к специальному столу-пульту, на котором стоял музыкальный центр. – Греческое уличное танго, его спокойная вариация, замечательно вам подойдет! – кивнула своим мыслям, оживляя спящие динамики.

Заиграла негромкая мелодия, и улыбка тут же исчезла с лица Воробышка, сделав парня серьезнее и старше.

– Попробуй, Катя, – попросил он, – попружинь руками. Чувствуешь сопротивление?

– Да.

– Это ты. Твое тело напряжено сейчас, как тетива лука. Ослабь напряжение насколько это возможно. Расслабь локти и кисти, слушай меня. Все, что я собираюсь сказать, я скажу тебе через руки. Твоя задача услышать и откликнуться.

Иван сосредоточился на прикосновении, и я сделала то же самое. Он качнулся вперед, и под несильным натиском, я отступила, подчинившись этому движению.

– Отлично, Катя! – обрадовался парень первому успеху. – Сейчас ты поймала мой импульс «на шаг» и вынесла ногу назад.

– Я сделала что-то не так?

– Нет, ты сделала все верно. В танго ведет партнер, а партнерша следует, так что первый урок ты усвоила. Танго – танец-импровизация, здесь очень важно уметь слышать и чувствовать друг друга. Когда на милонге – вечеринке, на которой танцуют танго – встречаются двое, никто из партнеров не знает, каким будет следующий шаг. Философия танца в том, чтобы «разговор» случился. А вот, каким он будет в итоге, предсказать сложно. А теперь представь между нами большой шар, полный света и энергии и закрой глаза.

– Зачем?

– Не спорь, Очкастик! Делай, что говорю! – неожиданно рыкнул Ванька, превратившись в Клюва. – Я тебе про партнера зря, что ли, объяснял?

– Ладно.

– Слушай музыку, впусти ее в себя и попробуй двигаться. Не думай, что я на тебя смотрю, я закрыл глаза. Двигайся, как получается, – я сделала, как велел Воробышек, и закачалась, словно под ветерком, из стороны в сторону. – Ты расслаблена, но представь, что в районе живота у тебя сосредоточена сила, которая тянет вперед, заставляя сжимать шар. Он сжимается между нами, становится все меньше и меньше, а мы ближе. И нельзя разойтись и отпустить нельзя, иначе шар выскользнет и упадет. Смотри, какой он стал маленький, с футбольный мяч, а сейчас и вовсе превратится в точку…

Я почувствовала как мои бедра коснулись бедер Воробышка, а его рука легла на мою спину, чуть выше прогиба. Он не сделал следующего движения, но я явно ощутила, что еще бы чуть-чуть и сама прогнулась ему навстречу. Стоило парню только захотеть.

Святые мурзики! Но Ванька улыбнулся и отпустил меня. Вовремя, потому что, как только я взглянула в синие глаза, мое дыхание остановилось.

– Хорошо, Ваня. Катя – отличная пауза и взгляд! – похлопала в ладони Женя, подходя ближе. – Вот оно – настроение танца! EI alma del tango – ваша душа танго. В границах танца между вами все должно быть предельно честно всегда! Но помни, Ваня, что у Кати есть сердечко, – девушка погрозила брату пальцем, когда мы обернулись. – А ты, Катя, если что, щелкай Ивана по носу! Он умеет кружить девчонкам голову! А теперь пришло время поговорить о постановке корпуса и правильном положении партнеров в паре. И, наконец-то, приступить к шагам…

Salida, Sacada, Ocho, Giro, Caminata, Barrida, Baldosa[18]18
  Salida, Sacada, Ocho, Giro, Caminata, Barrida, Baldosa – танцевальные термины аргентинского танго.


[Закрыть], параллельные и перекрестные шаги, оси, следование и техника крестов, я выучила всю терминологию танго и всю неделю учила с Воробышком элементы и несложные связки. Контакт и пространство в паре. Старалась выполнить все, чтобы не подвести партнера и нашего учителя, но все равно, соответствовать гибкому и сильному Ваньке было сложно. Он словно сам был красивым шарниром, способным на любые танцевальные авантюры. Но с ним и правда легко танцевалось. Иногда, когда я сильно зацикливалась на каком-нибудь движении, которое у меня не получалось, он дурачился, заставляя и меня, в конце концов, улыбаться. С ним оказалось комфортно, и сердечко мое ёкало с каждым днем все больше, а стучало все громче. От Ванькиных синих глаз, от улыбки, от его запаха и теплой кожи, от прикосновений, да и от самого присутствия!

И с каждым днем приближения даты окончания спора, я все неохотнее о нем вспоминала. Стоило представить туалетных грымз с красоткой Снежаной во главе – и настроение тут же пропадало, и мысли в голову приходили самые нерадостные.

Невероятно, но у Жени оказалось двое деток (кто бы мог подумать при такой-то фигуре!) и у нее не всегда получалось присутствовать на наших занятиях. К тому же, она вела собственный танц-класс, и готовила к серьезным соревнованиям несколько пар бальников – симпатичных мальчишек и девчонок-школьников. Но девушка всегда отзывалась, если нам требовалась консультация или совет. Студия по вечерам в будние дни часто была занята, и мы с Воробышком перебрались в его квартиру. Я приезжала к пяти часам, мы включали плазму, смотрели лучшие уроки танго и повторяли.

И снова повторяли и повторяли. Понемногу, я стала меньше стесняться и привыкла к Ивану. Не вздрагивала, когда он подходил, не так смущалась и не краснела, когда опускал руки на мою спину или талию. Когда брал в свою ладонь мою. И сама постепенно привыкла к его плечам. Мне действительно нравилось их чувствовать под ладонями – гладкие мышцы под смуглой кожей. Теплые и сильные.

Воробышек и сам оказался требовательным учителем. Очень дотошным и внимательным. Он заставлял меня повторять шаги по сотне раз. Усаживался на диван и смотрел, как я выполняю скольжение и повороты, учусь смещать стопы по полу. Держать локти, танцуя с воображаемым партнером. Или, вообще, у стены.

– Носки тяни, Очкастик! И спину держи прямо. А сейчас отведи плечи назад и подбородок подними выше! Чего уронила? Я тебя просил глаза опустить, а не нос! И покажи, что у тебя есть колени.

– Я стараюсь!

– Мало стараешься! Когда ты уже разденешься, Уфимцева?

– В с-смысле?

– В том смысле, что покажешь свои ноги. Такое чувство, что ты танцуешь в робе.

– А какая разница? Чего на них смотреть?

– Ну не скажи. На красивые ноги всегда приятно смотреть.

– Можно подумать, что они у меня красивые. Ноги как ноги.

Вот брякнула, так брякнула. Типа, как на комплимент напросилась. Посмотрела осторожно на Ваньку. Он вдруг закусил губы и нахмурился. Ну прямо тебе царь Салтан на троне.

– Катя, тебе все равно придется надеть платье. Рано или поздно. Ты сейчас намеренно не даешь себе почувствовать свободу тела, которую дает танго. Ты бы еще как лыжник оделась! И так застегнулась по шею!

– Хорошо, я подумаю, – уклончиво отвечала, а на следующий день снова приходила в джинсовом комбинезоне и рубашке.

И снова повторяла и разучивала движения. К концу вечера я так уставала, что безропотно садилась на мотоцикл позади Воробышка, и мне уже было все равно, кто нас видит, и куда мы едем. Родители, конечно, узнали о мотоциклисте, так что пришлось все честно им рассказать – и о Празднике, и о репетициях. Папа даже спустился познакомиться с парнем, но Воробышек выдержал экзамен на «Отлично».

Да, учимся с Катей в одном университете. Да, танцуем по вечерам. Нет, мне не сложно отвезти ее домой и дать свой номер телефона. И нет, я не форсую на дорогах, когда со мной пассажир. Не волнуйтесь, ездить на спортбайке достаточно безопасно, если есть шлем и знаешь правила дорожного движения.

А вот Костик не поверил, однажды увидев меня с Иваном. Не напрасно я боялась, что он все расценит по-своему. И все же, то ли я повзрослела, а то ли Костик оказался достаточно горд и упрям в своем порицании моего ночного поступка, но в какой-то момент мне расхотелось отчитываться перед парнем младшей сестры о своих отношениях.

– Ты что, с ним встречаешься, Кать? С этим длинноволосым пугалом?

Хм-м. Странные у Сердюкина взгляды. Я давно подозревала, что Котэ избегает зеркал. Хотя, в свете того, что под париком у него сейчас рос ежик волос, то да, Воробышек со своей длинной челкой казался непростительно длинноволосым.

– Почему с пугалом, Костя? Иван нормальный парень. Нет, мы не встречаемся. Мы занимаемся танцами. У нас же соревнование факультетов впереди, я говорила.

– Ну да. Сначала вы физикой занимались по ночам, а теперь танцами. Странно, что не наоборот.

Я покраснела. В последнее время это со мной случалось все чаще.

– Сердюкин, ты забыл, что я совершеннолетняя? С ума сошел такое брякать? За Лялькой лучше смотри и за собой! – сказала в сердцах. – Будешь мне тут рассказывать…

– А я смотрю, ты не думай. Просто я твой друг и мне не все равно! Не хочу, чтобы ты потом ревела. А у твоего этого, который с ухмылкой, на лице написано «натуралист-любитель». Такие сначала в детском саду фантики собирают, а потом…

– Что потом?

– Неважно. Коллекционировать можно разные вещи.

– Вообще-то, Иван думает, что у меня есть парень.

У Костика на лице вдруг мелькнуло такое удивленное выражение, от пришедшей в голову мысли, что я даже не стала его просить эту мысль озвучить – так стало за себя обидно. Сказала только: «Думай что хочешь!» – и ушла. Значит, Ляльку любить можно – по-настоящему и преданно, а меня, получается, нет?

– Привет, Воробышек.

– Привет, Очкастик. Давай, проходи! Подожди минутку, ладно? Я сейчас закончу с платой – друг попросил системник починить, и начнем.

Как всегда Ванька встретил меня в одних штанах и босиком. Что у него за мода такая – голопузая? То он в майке, то без майки. А я тут стой, и смотри каждый день на его грудь и спину, как будто мне больше смотреть не на что! А может, у него и вправду в предках отметились папуасы, и я была не так уж и далека от истины?

– Сам ты Клюв!

– Да ладно тебе, Кать, – Ванька закрыл за мной дверь, повесил ветровку в шкаф и, пока я разувалась, вернулся в комнату, где на столе стоял разобранный системный блок. Взяв в руки тонкий пинцет, он склонился к компьютеру. – Очкастик – это же и не обидно вовсе. Очкастик-глазастик! Мне нравится.

А вот с этим я могла поспорить, хотя сейчас действительно необидно прозвучало.

Я подошла ближе и вытянула шею.

– Вань, а что там за поломка – в системнике? Наверно, сложная?

– А ты что, – хмыкнул Воробышек, – разбираешься в материнских платах? – он приподнял локти и на спине красиво обозначились лопатки.

– Нет, – призналась. – Как-то не приходилось.

– Жаль, – задумчиво ответил парень. – Здесь компьютер собран из чего попало, еще и после удара – ребята из общаги притащили. Низко-скоростные устройства я уже проверил, а вот, что с чипсетом[19]19
  Чипсет – набор микросхем. Чипсет состоит из двух микросхем, так называемых Северный мост и Южный мост.


[Закрыть] – непонятно. Но сделать надо, раз пообещал.

– И все-таки? Что с ним не так? – я встала рядом с Иваном и заглянула поверх плеча парня на разобранный компьютер.

– Да черт его знает. Здесь процессор и шины уже менялись. Разъемы и слоты в спайках. Ищу одну микросхему к видеокарте.

– Случайно, не северного моста[20]20
  Северный мост – выполняет соединяющую функцию процессора с разъемами видеокарт, которых может быть несколько.


[Закрыть]?

– Угу. Ее самую.

– Вань, так это же сокет[21]21
  Сокет (англ. Socket – разъем) – название программного интерфейса для обеспечения обмена данными между процессами.


[Закрыть] Intel, – удивилась я. – Смотри какой новенький.

– И что?

– А то, что ты ее и не найдешь. В последних материнских платах под Intel нет этих микросхем. Их функциональность частично перенесена в процессор, а частично переброшена на южный мост. Там, где основная компьютерная периферия. Я читала.

Воробышек отложил в сторону пинцет, который взял пару минут назад, и медленно повернулся. Уставился на меня хмуро.

– Что? – отступила я.

– Ничего.

– Тогда почему ты так смотришь?

– Думаю.

– О чем?

– Как я до сих пор жил без тебя, Уфимцева, не знаешь?

А вот на это я ответить не могла.

– Э-э, а может, мне лучше кофе сделать? – предложила, широко улыбнувшись. – Хочешь? Я даже знаю, где у тебя кофемашина! Могу добавить цианид по вкусу!

Но парень на улыбку не ответил, и она потускнела, с головой выдав мое смущение.

– Если это шутка, Воробышек, – сказала растерянно, – то совсем не смешная.

– Да какая уж тут шутка! – Ванька сердито вздохнул и встал. Отошел в сторону, запуская пальцы в волосы. – Свалилась ты на меня, как снег на голову, а я теперь…

– Что ты теперь?

– Танцуй вот с тобой, как школьник! – он оглянулся. – Еще и в комбинезоне она, ну конечно! Сколько раз можно говорить, что пора раздеваться!

Но пора или не пора, а нашу танцевальную жизнь усложняли совсем не мои джинсы. Сложнее всего в танго нам давались паузы, когда настал их черед. Я все никак не могла понять, чем их заполнять, а Воробышек не спешил помогать. И вот, я вновь съеживалась под его рукой, растерянно замирая, когда он опускал ладонь на мою шею или живот – ниже пупка. Когда притягивал ближе. Да, я понимала, что это всего лишь танец, но сердце вместе с паузой останавливалось и не давало дышать, словно натыкаясь на границу, за которой его ждало что-то опасное и испепеляющее, обещающее обжечь душу и взметнуть в ней языки пламени.

В такие паузы Ванька сводил меня с ума своей близостью. Я чувствовала, что шаг за мной и за моими скрытыми желаниями, но никак не решалась стать смелее. Здесь Воробышку не повезло с партнершей. Ничего не поделать, я не была в достаточной мере женщиной, чтобы вести откровенный диалог с мужчиной. Да, я многое знала и понимала, но разговор тел был мне незнаком.

– Катя, нет, не годится! – качала головой Женя. – Красивые, чистые шаги и на самом последнем ты опять закрылась, зажала бедра! Дала надежду и спряталась! Это трусость, а не провокация. Не недосказанность, а молчание! Ты не доходишь до партнера, не держишь эмоцию. Шагни с вызовом, как кошка, оставляя опорное бедро сзади как можно дольше. Смелее иди на контакт. Почувствуй, как растягиваются косые мышцы живота, как раскручивается спираль твоего тела и слов. Если надо – войди в Ваньку! Не бойся, он встретит тебя, с какой бы позиции ты не пришла. Покажи, что ты не играешь, а готова с ним разделить маленький квадрат паркета! Что готова в этот миг танго быть с партнером одним целым!

– Я попробую, – отвечала не первый раз.

Ну, а что еще ответить человеку, который понимает природу танца так естественно и глубоко, как я понимаю природу чисел.

– Ваня, – в наше последнее занятие Женя строго посмотрела на брата, – Катя не доверяет тебе, и с этим надо что-то делать. Здесь я ничем не могу вам помочь. Ваша степень доверия не пройдет проверки публикой, если уже сейчас не попытаться что-то изменить. Твоя партнерша не умеет играть. Ты ей нужен настоящий, понимаешь? – Девушка взглянула на меня. – Ребята, возможно, пришло время лучше узнать друг друга? Катя, расскажи Ване о себе. Чем ты увлекаешься, что больше любишь? Горький шоколад или нежный бисквит? Просыпаться рано или поспать подольше? Каким ласковым прозвищем тебя называют домашние? Это несложно!

– Ну, на самом деле я не уверена, что это интересно…

– А вот и зря! Ты знаешь, Катя, что в детстве Ваньку дразнили Звездочетом? Мы жили у моря и ночью звезды были особенно хорошо видны. Когда брату было шесть лет, он очень старался, но все никак не мог их сосчитать. Их почему-то всякий раз оказывалось больше двадцати! А в счете дальше Ванюшка путался, ужасно расстраивался и плакал. Сердился на всех и соглашался спать только с мамой.

– Не слушай ее, Очкастик, она все придумала, – проворчал Воробышек.

– Да ну? – игриво удивилась Женя.

– Точно говорю. Я сразу родился жутко умным и наглым, – возразил парень. – Женька, не суй нос, куда не надо, ладно? – обратился к сестре, но легкий румянец на щеках заиграл.

Оказывается и Ваньку можно смутить.

– Ладно, – засмеялась блондинка, целуя брата в щеку. – Но ты подумай над моими словами. Обязательно! Две недели пролетят быстро!

Уже было поздно, студия закрылась, и в дверях ее хозяйку ждал муж – красивый молодой мужчина. Она с радостью поспешила к нему навстречу – мягкая и невероятно женственная. Не удивительно, что он очень нежно ее обнял.

– Что, нравится? – буркнул Воробышек.

Я вместе с ним засмотрелась на пару и не сразу поняла, о ком речь.

– Кто? – удивилась.

– Люк. Он всем нравится. Особенно девушкам, – зачем-то уточнил.

– Да, – честно ответила. Глупо было отрицать очевидное. – Но вместе они мне нравятся гораздо больше. Я его знаю, – призналась. – Видела раньше. В нашем доме живет его друг Виктор. Странно, что я не видела раньше Женю.

Когда вышли на улицу, Ванька показался особенно хмурым. Потоптавшись за его спиной, пока он возился со спортбайком, я сказала:

– Вань, вообще-то я могу и на автобусе доехать, мне не сложно. Тебе не обязательно отвозить меня домой.

– А что ты еще можешь?

– Ну, – пожала плечами, – могу различить две основные формы китайского языка – старую вэньянь от современной байхуа. Могу в уме извлечь квадратный корень из числа. Могу процитировать Конфуция – я его обожаю. Могу повторить дословно страницу текста – у меня фотографическая память. Могу попытаться решить уравнение любой сложности, правда, здесь не обойтись без ресурса времени. Могу играть в шахматы – я очень хорошо играю, правда. Могу исполнить этюд на пианино – не очень хорошо, но если постараться, то прозвучит убедительно. Могу петь – учителю по сольфеджио нравилось. Могу прыгать на скакалке. А вот танцевать, так как ты, не могу, – я помолчала. – Вань, прости, не складывается у меня с танго.

– Не прощу, – услышала глухой ответ.

– Почему?

– Потому что я дурак, Катя.

Вот так признание. Совсем не про самоуверенного Воробышка. Но не успела я удивиться, как парень уже взобрался на мотоцикл и вручил мне шлем.

– Садись! Я обещал тебя прокатить!

– Но…

Он обернулся, и я увидела его улыбку.

– Не спорь. Поехали! Я знаю, что ты хочешь!

Ни позднее время, ни усталость, ни тонкая ветровка не могли сдержать восторга, рвущегося из груди. Мы мчались на спортбайке через весь город, оставляя позади автомобили, проспекты, улицы и, спрятавшиеся в сумерках, дома. Оставляя позади любые вопросы и ответы. Двое на скорости мига, уносящиеся в ночь.

Да! Да! Да! До чего же это здорово – поймать ветер. На какое-то шальное время самой стать им! Чувствовать, что законы физики вдруг стали не властны над тобой, и видеть, как проносится мимо город, как летит разметка дороги, как сверкающей лентой в стороны расходятся фонари. Ощущать собственный пульс и слышать, как двигатель спортбайка рвет стальные жилы и мчится, мчится, мчится вперед. Пить воздух, дышать адреналином и держать Воробышка изо всех сил.

Последние километры по загородной трассе он сбрасывает скорость и сворачивает с дороги. Едет небыстро, взбираясь на незнакомый холм, за которым смутно угадываются очертания леса. Я даже не могу сказать, сколько мы проехали, но, определенно, много! Когда мы останавливаемся – я так шумно дышу, словно только что совершила забег на длинную дистанцию. Мне кажется, слышу, как под руками бьется сердце парня. Так же сильно, как мое собственное.

– Ты сумасшедший! – выкрикиваю, оказавшись на земле, потому что сдержать в себе эмоции и удивление нет сил. – Ванька, ты сошел с ума!

– Что, испугалась? – Воробышек все еще сидит в седле мотоцикла, но уже погасил фары и снял шлем. И пусть в ночных сумерках не видно его лица, я совершенно точно знаю, что он улыбается. И смеюсь сама.

– Немного. Но это не тот страх. Я не могу объяснить! Это было круто! Ты что, всегда так ездишь?

– Иногда.

– Но почему сегодня?! – изумляюсь. Даже в первый раз, когда мы только познакомились, и парнем руководила злость, поездка на спортбайке к клубу «Дэнс» и близко не была похоже на то удовольствие, которое я только что пережила.

– Сегодня мне захотелось, чтобы ты почувствовала то же, что чувствую я, когда остаюсь наедине с дорогой.

– У тебя получилось!

Я улыбаюсь, коса растрепалась, ноги после четырех часов танцев и стремительного проезда дрожат от напряжения… Мне хочется крикнуть, что я счастлива, но вместо этого я оглядываюсь, надеваю очки, и с интересом встречаю вдалеке россыпь огоньков.

Наверняка днем здесь очень красиво.

Я произношу это вслух, и Воробышек с готовностью подтверждает:

– Очень.

– Где мы, Вань?

– За городом. Там, – Иван поднимает руку, – лежит поселок Черехино, а чуть левее за ним – река. Позади нас сосновый лес. Мы часто бывает здесь с ребятами – ночуем в палатках на берегу. Мне нравится этот холм.

Видимо, я затаиваю дыхание и задерживаюсь с ответом, потому что парень слезает с мотоцикла, подходит и встает рядом.