Текст книги "Ботаники не сдаются"

– Д-досвидания! – пролепетала я преподавателю и ка-ак чухнула из аудитории, а следом из университета – только пятки засверкали. Куда там спринтеру!

Вот это я отомстила – так, что и самой страшно. Хоть бы Ванька не догнал! А то ведь оторвет уши вместе с косой, а людям скажет, что так и было! Ох, кажется, я допрыгалась…

Двери открыл папа, и сразу же озадачился, приложив ладонь к моему лбу.

– Ну вот, этого я и боялся. Сначала Лялька, потом Света, теперь ты. Все бледные и взмокшие. Я звоню маме – это наверняка вирус!

Я разулась и позволила папе снять с меня куртку, зная, что бесполезно сопротивляться. Еще с садика повелось: если двери открывает папа – ему и вешалки в руки, все девочки нашего дома знают.

– Не надо звонить маме, пап. Просто настроения нет, вот и все. Ничего страшного!

Папа очень удивился.

– Как? И у тебя тоже? Нет, точно заболели! На лицо у всех троих схожий симптом! Я все-таки позвоню Поле, пусть пораньше возвращается!

Я вздохнула и пошла в свою комнату, понимая, что переубедить старшего Уфимцева под силу только маме. Когда разделась и села в компьютерное кресло – тихо вошла Лялька. И правда, бледная, как никогда, и без грамма косметики на лице. Посмотришь – нормальная девчонка, ни за что не догадаешься, что гот. Она забралась на кровать и обняла подушку. Хорошенький носик, всхлипнув, грустно поник. Прошмыгнувший вслед за сестрой Волька, подбежал ко мне и завертелся у ног, предлагая поиграть.

– Ляль, ты чего? – я как раз закончила разбирать рюкзак и замерла, полуобернувшись. – Что-то случилось?

– Кать, вот скажи, – спросила сестра. – Это правда, что если закрыть на ключ темную и грязную комнату, совсем без окон, то рано или поздно в ней сами собой заведутся мыши?

– Хм. Ну, если в этой комнате есть чем поживиться, а фундамент и крыша недостаточно крепки, чтобы в них нельзя было прогрызть дыру, то вполне себе могут завестись. Но чтобы сами собой – нет, Лялька. Неправда. Такой парадокс противоречит эволюции.

– А помнишь, бабушка нам говорила другое. Что мыши заводятся от грязи. В детстве я ей верила.

– Наша бабушка просто была чистюля и думала, что в жизни женщины нет ничего главнее уборки. Но мы-то с тобой знаем, что это не так. Ляль, беспорядок в твоей спальне очень даже симпатичный, честно.

Олька вздохнула.

– Кать, а правда, что пройдет тысяча или две тысячи лет, и мозг человека так вырастет, что наши головы станут похожи на головы головастиков или инопланетян? Ведь мы же умнеем, а значит и мозг растет. Я передачу смотрела «Тайны очевидного».

Хм, ну и вопросики. Но настроение Ляльки сподвигло ответить.

– Маловероятно. Наш мозг уже достаточно велик и универсален в своем размере, он способен выдержать информационную нагрузку на несколько порядков больше сегодняшней. К тому же, серое вещество обладает свойством сокращать и видоизменять число межнейронных контактов – синапсов. Редактировать и приспосабливать мозг к новым знаниям, убирая из памяти ненужный хлам.

– Как это?

– А вот представь дерево и то, как на нем растут ветви. Расползаются в стороны, образуя широкую крону. Сегодня ты нарисовала рисунок этих ветвей, а через время взяла ластик и кое-что стерла, чтобы на освободившемся месте нарисовать новые – более совершенные и красивые линии. Ведь у тебя теперь есть опыт и знания, и ты наверняка знаешь, как сделать это дерево безупречным. Так и мозг. Зачем ему расти, если он способен усовершенствоваться? Именно поэтому каждое новое поколение рождается способнее предыдущего.

– А как же инопланетяне?

– Ну, во-первых, даже если принять факт их существования, мы не знаем на самом деле, какого размера их головы. И вообще, есть ли они у них, если на то пошло.

– Но ведь есть свидетельства очевидцев? Я сама видела фотографии гуманоидов в передаче. И даже их детей.

– В этом нет ничего удивительного, Ляль. Человек, если захочет, способен поверить в невозможное, его всегда волновало непознанное и непонятное. Но есть наука, и наука говорит: что фактов, доказывающих существование инопланетян – нет.

– Да? – Лялька расстроено вздохнула. – Совсем?

Выражение лица сестры подсказало мне, что мой ответ для нее очень даже важен.

– Обоснованных и научных – нет.

– Странно. А я вот верила.

Я поставила рюкзак в низ стола, подошла к кровати и села на ее край.

– Оль, ты чего? – взяла Ляльку за руку. – Что с тобой?

Голубые глаза удивительной чистоты взглянули на меня и моргнули.

– Кать, скажи честно, я очень глупая, да?

– С чего ты взяла?

– Да хотя бы с того, что верю во всю эту чушь.

– Ну, знаешь, даже чушь однажды может оказаться правдой, так что ничего в этом зазорного нет. Ты просто доверчивая, вот и все. Вспомни Галилео Галилея и его закопчённое стекло. Как же над ним смеялась университетская братия!

Лялька с недоумением приподняла брови.

– Над стеклом? А что в нем было смешного?

– Э-э, нет, не над стеклом, Ляль. А над тем, что Галилей с его помощью доказал. Ну, то, что это Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. Это им показалось очень смешным, – я улыбнулась и сама хохотнула при мысли о такой нелепости.

Лялька продолжала смотреть с ожиданием, и улыбка медленно сползла с моего лица. Озадаченно покусав губы, я отмахнулась.

– Да ладно, Ляль! Забудь! Ерунда это все и неважно на самом деле. Подумаешь!

Олька сползла с постели и я, не удержавшись, чмокнула ее в щеку. Такой расстроенной я давно младшую не видела.

– Спасибо, Кать. Пойду к себе, – сказала она, направившись к двери. – Стукни, когда пойдешь ужинать, я с тобой.

Через час приехала мама. Зайдя в дом, она сразу же всех оббежала, потрогала лбы, поставила градусники, но общее настроение ей оказалось поднять не под силу. Светка за ужином тоже сидела отстраненная и грустная. Лениво ковыряла вилкой салат и вздыхала, витая мыслями где-то очень далеко.

– Девочки, да что это с вами? – возмутилась мама. – Кто вас унынием заразил? Вы же сами на себя не похожи! Толя, – обратилась к папе. – Что происходит?

– А не знаю, Поля. Сам озадачен. Вот был бы здесь Костик, я бы его спросил, почему наша Лялька сама на себя не похожа? Кстати, дочка, – он обратился к младшей, – а где твой Котэ? Почему я его сегодня не видел?

Лялька ела молча, уткнувшись носом в тарелку, и ответ вышел глухим.

– Не знаю. Он не пришел.

– То есть, как это? – изумился папа.

– А вот так, – Лялька ответила, не поднимая головы, но есть перестала. – Не пришел и все!

Чтобы Костик просто взял и не пришел – да скорее луна упадет в огород и ее съест коза. Так говорила бабушка своему соседу в деревне, когда он к ней женихаться приходил. Вот и мы все открыли рты. Это было странно. Костик всегда торчал у нас, еще с тех пор, как был сопливым школьником. Мы привыкли к нему. Да все знали, что Лялька и Костик не разлей вода!

– Но… может быть, он заболел?

– Нет, – Олька мотнула головой, – он бы позвонил.

– А вдруг телефон сел, или в лифте застрял? А, Ляль? С кем ни бывает?

– Нет, я чувствую… Чувствую, – младшая хлюпнула носом, – что он меня бросил.

В кухне повисла пауза, и в эту самую паузу у Светки в кармане отозвался звонком телефон. Она извинилась, встала из-за стола и отошла к окну.

– Солнышко, да почему вдруг бросил-то?! – первой пришла в себя мама. – Господи, с чего ты взяла-то?! Вы что, поссорились?

У Ляльки из глаз упали две крупные слезинки и разбились о стол. Она с такой тоской посмотрела на маму, что даже у меня сердце перевернулось.

– Потому что я глупая, мам. Я слышала, его старший брат сказал. Красивая, как кукла, и такая же глупая. А мне все равно красивая я или нет. Я хочу чтобы Костик… чтобы он… чтобы мы… – Лялька всхлипнула и закрыла лицо руками. – А он мне сказал: «Уходи, Оль, я приду», – а сам не пришел!

По полу, царапая плитку, заскрежетал стул. Папа решительно встал из-за стола и опустил на него кулак.

– Та-ак! А ну собирайся, поехали, мать! – подтянул за резинку штаны. – Чего это мы тут гадать будем. Сейчас я этому брату покажу, как без кия шары забивать в лузу! Я ему покажу «глупая»! Я ему сейчас такой звездопад в алмазах покажу, что он говорить разучится! Да у меня самые умные дочери на свете! И самые красивые! Правда, Свет?

Светка стояла бледная и какая-то растерянная, что ли. Телефон повис в руке. Первым сообразил папа. Развернувшись, он обнял за плечи маму и шикнул сердито на свою старшую дочь, грозно наставив палец:

– Светка! А ну и ты признавайся, в чем дело?! Я тебе что, Шапокляк на трамвайных билетах гадать, чего у тебя там случилось! Говори, кто обидел?! Сейчас мы с матерью поедем, захватим парочку алабаев из питомника и покажем всем недругам, кто такие Уфимцевы!

– Толя, да подожди ты наводить на мир страх! – отмахнулась мама. – Может, у девочки что-то серьезное стряслось. Свет, и правда, скажи из-за чего расстроилась? Неприятности на работе? Что-то с Андрюшкой?

Светка отрицательно качнула головой, спрятав руки в карманы халата.

– Я расскажу, – пообещала, – обязательно. Только и вы пообещайте, что сначала съездите и узнаете, куда пропал Костик, а все расспросы оставите на потом. И Ляльку с собой возьмите, пусть в машине посидит, а то изведется одна. На ней вон и сейчас лица нет.

– Это конечно. Ну! – просто сказал папа. Мол, где ответ-то?

Глядя, как собирается с духом Светка, стараясь выглядеть спокойно, я и сама заволновалась.

– Мам, пап, – наконец-то сказала сестра, – только не нервничайте. Я выхожу замуж.

Вот так новость! Уже прошли два часа, а я, сидя у себя в комнате, все думала. Светка и замуж! И за кого – за своего одноклассника Андрея Шибуева! Нет, он, конечно, классный – веселый и симпатичный (насколько я помню). И, кажется, даже школу окончил с медалью, при всем своем отвратительном поведении. Но фиктивный брак? Как так-то? Я всегда была уверена, что моя сестра достойна самого лучшего парня! И любви достойна, и семьи! Это же Светка! Она – самая, самая!..

В общем, мы с Лялькой и мамой расстроились, а папа, на удивление, нет. Как только у всех шок прошел, сказал маме, успокаивая:

– Не переживай, Поля. Андрей нормальный парень. Мы его знаем, и с родителями не первый год знакомы. Ну чего ты? У меня такое чувство, что Светкина затея окончится для всех вполне благополучно.

– Да откуда ты можешь знать, Толя?

– От верблюда! – папа снова подтянул штаны. (Ты гляди! А йога-то, оказывается, дает результаты!) – Ты что, свою дочь давно не видела? Или забыла в кого она? Дураком будет Андрюха, если отпустит! Слушай ее больше! Год или два – придумала тоже. Месяц! И будут жить вместе, попомнишь мои слова! А чего? Ей-богу, мне уже начинает нравиться эта затея с браком.

– Пап, я вообще-то еще не ушла, – тактично напомнила Светка, кашлянув в кулак, но папа все равно искренне удивился, стоя с мамой в арке на пороге кухни и заграждая проход.

– Ну и чего ты тут торчишь, дочь? Марш к себе! Взбаламутила всех, а теперь, видишь ли, и посекретничать с матерью нельзя…

Я задержалась у спальни старшей сестры.

– Свет, а может, передумаешь, пока не поздно?

– Нет, Умка. Если Андрей согласен – не передумаю. Я его сто лет знаю, он меня не обидит, не переживай. Будем жить каждый своей жизнью, все останется по-прежнему, разве что свидетельство о браке появится. Да и родители, когда успокоятся, думаю, не станут распространяться. Все это не продлится долго, только с Андрюшкой решу вопрос и разойдемся.

Через час мама с папой привезли Костика – с фингалом под глазом и разбитой губой. Оказалось, что он подрался со старшим братом. Тот неделю назад вернулся из армии и донимал младшего, заставляя обрезать черные волосы. На этот раз к брату подоспели друзья, и парни заперли Костика на чердаке в воспитательных целях, прежде отобрав телефон. А родители думали, что он у Оли, вот и не кинулись. В общем, никто Ляльку бросать не собирался, и она довольно улыбалась, снова став чудо до чего хорошенькой!

– Спать ляжешь в гостиной! – серьезно сказал папа. – Смотри мне, Костя, я чутко сплю, проверю!

Котэ с Лялькой переглянулись и покраснели. Они вновь топтались друг возле друга, держась за руки.

Потихоньку семья успокоилась и разбрелась по комнатам. Партизан спрятался у Светки, Котэ у Ляльки, а Волька крутился возле меня и смешно чихал, когда я дразнила терьера Сёмой, посадив паука на ладонь.

Оставшись одна, вспомнила Воробышка. Если честно, мысль о нем меня весь вечер не отпускала. Он, конечно, вчера в клубе был сильно не прав, но я тоже хороша – так жестоко обойтись с парнем!

Я сходила в душ, надела пижаму и забралась в постель. Сейчас начиналось мое самое любимое время, когда я могла почитать, и книги еще со вчерашнего дня лежали на тумбочке. Но погрузиться в чтение не получилось. Я час мусолила роман и отложила. Совесть точили мысли о Воробышке. Тьфу! Точнее о реферате!

Я закрыла книгу и открыла ноутбук. Еще не решив, зачем мне это, зашла в «Фейсбук». Иван находился в оффлайне, но я все-таки написала, пока меня не покинула смелость:

«Привет! Как ты там? Как реферат?»

И уже отправив, сообразила, что вопросы в свете произошедшего, наверно, прозвучали, как издевка.

Так и есть. Контакт Воробышка «зажегся» сразу, но отвечать Иван не спешил. Я ждала. Вдруг стало совестно. Доцент ведь и вправду подумала, что он загорелся темой, а значит, завтра будет ждать результат.

Словно в подтверждение мысли пришел ответ:

«Мне не написать этот чертов реферат за ночь, и ты это прекрасно знаешь».

Я закусила губы, перечитывая строчки: знаю, конечно. Как и он знал, что мне не прыгнуть пять сотен раз и не сравниться с ним в смелости на дороге. Пальцы неуверенно стукнули по клавиатуре – раз, другой, в окне сообщений наверняка заплясали точки набора, но я так ничего и не отправила. Ну что мне ему сказать?

Парень написал сам.

«Издеваешься? Завтра я стану посмешищем, все сегодня видели, что ты вычудила, и София мне этого не забудет. А все из-за тебя!»

Ну почему сразу из-за меня-то? Я прочитала и вздохнула. Хотя…

«Возможно, я и погорячилась. Но ты вчера меня здорово рассердил!»

«Жаль, что сегодня я тебя не убил! Ты слишком быстро ушла».

«Ха-ха! Очень смешно!»

«Смешно?! – Воробышек снова пропал, прошла долгая минута (что он там интересно делает? Ножичек точит, что ли?), и вдруг прислал сообщение, прочтя которое, мне тут же захотелось захлопнуть ноутбук. – Я тебя ненавижу, Уфимцева!»

Что я и сделала. Закрыла ноут, бухнулась затылком на подушку и уставилась в потолок.

Ужас какой. Дожила! Теперь меня ненавидят.

Сёма, словно совесть в душе, заворочался, заскреб лапками в террариуме. Эх, Катя-Катя, что же ты наделала. А если он тебя завтра и правда укокошит? Когда не сдаст реферат? Осталась-то всего одна ночь.

Я села в постели и снова раскрыла ноут. Сделать реферат было под силу только одному человеку – мне, и я, пока не передумала, быстро написала:

Первое: «Эй, это снова я».

Второе: «Говори адрес, сейчас буду!»

И третье: «Ко мне нельзя. У меня папа».

Да, знаю, по-детски. Но что поделать, если у меня и правда папа. А у папы на контроле Костик. Ему только моих визитеров не хватало!

Воробышек снова завис, появившись в онлайне. Должно быть, окончательно офигел от моей наглости. Хм-м, как-то я не подумала. А вдруг у него тоже папа? Или вообще – девушка спит под боком?

Что ж, если не ответит, значит, так тому и быть! Завтра надену в университет ролики – чтобы не догнал!

Но Воробышек ответил.

«Ты время видела?»

Я посмотрела на часы. 00:10. Самое начало ночи. Если поспешить, все еще можно успеть!

«Видела. Ничего, я возьму такси. Ты случайно не знаешь телефон какой-нибудь службы?»

«Говори адрес».

«Чей?»

«Свой».

«Зачем?»

«Зубрилка, ты все-таки издеваешься…»

«Нет, но…» – но адрес послушно написала.

«Выходи. Через десять минут буду», – и отключился. Совсем.

Чего? Через сколько? То есть, как будет? Возле моего дома, что ли?!

Я запрыгала в кровати. Откинув одеяло, схлопнула ноутбук и заметалась по спальне, на ходу сбрасывая пижаму и натягивая рубашку и джинсовый комбинезон. Схватив рюкзак, тихонько вышла из комнаты и прокралась в гостиную, где была домашняя библиотека и нужные мне книги по физике. Нащупав выключатель, включила боковой свет и открыла шкаф.

Костик послушно лежал на диване. Слишком тихо и ровно, чтобы по-настоящему спать. Услышав меня, привстал на локоть, поднял голову и моргнул подбитым глазом.

– Кать, а ты куда?!

– Т-ш-ш! – я повернулась к парню и приложила к губам палец. – Родители спят! Ты ничего не видел, понял?

– Не понял, – не согласился Костик.

– Котэ, ну будь человеком, не вопи, – попросила. – Мне срочно нужно по делу к одногруппнице.

– Ночью?! – святые йорики! Сколько сомнения в голосе. Ему бы Гамлета играть.

– Ну да. А что тут такого? – я как можно небрежнее пожала плечами. – Ты же знаешь, что только ночью и начинается настоящая жизнь. Вампиры, оборотни и все-такое. У-у, романтика! Вот ты гот, а мне что, нельзя? Я, может быть, тоже хочу, чтобы меня какой-нибудь оборотень укусил. Кстати, ты не в курсе, сегодня случайно не полнолуние?

Не похоже, что Костик оценил мой юмор. Сел на постели и свесил тощие ноги.

– Случайно, не в курсе. Кать, я Ляльку разбужу, предупреждаю. Мне это не нравится!

Я сунула книги в рюкзак и застегнула молнию. Повернулась, направляясь к выходу.

– Я тебе разбужу! Если расскажешь, Котэ, можешь больше никогда на меня не рассчитывать!

– Тогда я тебе позвоню.

– Ладно. Но я ненадолго. Напишем реферат и домой. Да ты не волнуйся! Она меня заберет! Просто у подружки сдача с утра, а она не готова, понимаешь? Надо выручить.

Еще бы не понимал. Сколько раз сам обращался.

Дверь родительской спальни оказалась открыта и в прихожей стоял папин храп – тоже мне, караульщик! Я усмехнулась: такого сторожа и пушкой не разбудить! Тихонько оделась и выскользнула из квартиры. Спустившись вниз, приготовилась к встрече с консьержкой, но Зина Петровна мирно посапывала себе в каморке, и, пробравшись вдоль стены, я вышла на улицу.

Фух! Считай полдела сделано!

На улице стояла компания местной молодежи – жилой комплекс «Седьмое небо» неплохо охранялся и иногда во дворе подолгу засиживались парочки. Внимание молодых людей привлек к себе мотоциклист и дорогой спортбайк, на котором он подъехал к самому подъезду.

Я остановилась на ступеньках крыльца, удивившись, как Ваньке удалось миновать охрану. Ведь это же Воробышек?

Он. Просто ночью в черной куртке и темном шлеме не узнать.

Крепко сжав руль, парень смотрел на меня. Сообразив, что без приглашения я не двинусь, подозвал кивком.

Я решила не быть гордой и, подойдя, поздоровалась.

– Привет.

– Ты правда здесь живешь? – спросил он вместо приветствия.

– Правда.

– Надо же…

От компании неподалеку долетели удивленные возгласы и, кажется, кто-то узнал Воробышка. Он не отреагировал, а я смутилась. Мог бы и не заезжать во двор, если не хотел, чтобы нас вместе увидели.

– Садись уже, Уфимцева, не мозоль глаза, – грубовато бросил и протянул мне второй шлем, сняв с руки. – И очки сними! – повторил, когда я влезла на мотоцикл позади него. – Предупреждал же, что потеряешь!

Но потеряла я не очки, а шлем, как только мы тронулись. И сама чуть не свалилась с мотоцикла от тяжести рюкзака за спиной. Пришлось Ваньке тормозить, а мне бежать назад и искать шлем – очки-то я сняла! С трудом отыскав, доставать его из клумбы. И так же вприпрыжку нестись обратно, под смех толпы. Воробышек, сцепив зубы, притянул меня к себе и крепко зафиксировал на подбородке ремешок. Может, и хотел что-то сказать, но промолчал.

– Садись уже, Чудилка…

– Вань, а можно я тебя обниму?

– Уфимцева, ты не на свидание со мной идешь, выбирай выражения.

– Э-э, можно я буду за тебя держаться?

– Вот держаться можно.

Я еще помнила, как резко он взял старт в прошлый раз, когда решил преподать мне первый урок танцев и покрепче сжала ладони у Воробышка на талии.

– Уфимцева, ты что, не ела? Я же дал добро. Возьмись нормально, я не стану тебя искать в клумбе, не надейся.

Ну, нормально так нормально. Я прижалась шлемом к широкой спине парня, обтянутой кожей, и сцепила руки под крепкой грудью. Зажмурив глаза, приготовилась к свисту и реву в ушах, но спортбайк взрыкнул мотором и Воробышек ювелирно выехал со двора. Спокойно провел мотоцикл ночными улицами города, дав мне возможность от души поглазеть по сторонам. Даже жаль, что поездка так скоро закончилась. Оказалось, что Иван и правда живет не так уж далеко от меня по меркам города.

POV Воробышек

Девчонка шла, боязливо оглядываясь, и в лифте смотрела то на меня, то на носки моих ботинок так внимательно, словно ждала от них, что они вот-вот заговорят.

– Заходи, – я отпер входную дверь, сунул ключи в карман, и впустил ночную гостью внутрь квартиры. Включил свет. – Что у тебя там, кирпичи, что ли? – поставил на пол рюкзак ботанши, наблюдая, как она неловко мнется, оглядывая прихожую.

Точно Чудилка. Смешная. Так сжалась, словно в дом с привидениями попала. Ну, пусть помнется, заслужила. Я не спеша снял куртку и разулся.

– Почему кирпичи? Книги, – удивленно отозвалась она. И когда только очки натянуть успела?

– Много?

– Немало, – ушла от прямого ответа. Ну-ну. Она что, надеется, что я их все за ночь прочту?

Я отодвинул створку встроенного шкафа и повесил куртку, оставшись в футболке и джинсах.

– Раздевайся, Уфимцева. И не смотри на меня так, словно я столетний вампир и сейчас вгрызусь в твою нежную шею. Давай без этой девчоночьей романтики. Не собираюсь я тебя кусать, хотя не спорю, вчера очень хотелось. Твое счастье, что София вмешалась, иначе бы я тебе шею свернул. Я тебе не мальчик, лучше уясни это на будущее. Больше никаких игр и сюрпризов, ясно?

– Ясно, – буркнула в ответ, но сомнение все равно перевесило: – Так уж и свернул бы?

– Попытался! – рыкнул, не сдержавшись, и с удовольствием заметил, как Зубрилка испуганно моргнула.

– А ты чего шумишь? – сказала шепотом, оглянувшись в глубину квартиры, но куртку сняла и присела, чтобы снять скетчерсы. – Разбудишь же всех.

– Не разбужу. Пошли! И тапки надень, у меня не убрано.

Я вошел в гостиную и зажег верхний свет. Если Уфимцева и удивилась, что мы одни, то виду не подала. На письменном столе лежала раскрытой курсовая работа неизвестного студента Белянкина – муть мутью, и девчонка, не заглянув в нее, закрыла папку и отодвинула в сторону. Точнее, все сгребла в сторону, освободив рабочее место. Расстегнув рюкзак, стала выкладывать на стол книги – одну, вторую, третью. Все довольно объемные и увесистые. Подтянула ближе стул…

– Можно мне сесть?

– Валяй.

Ну-ну. А, может, я зря согласился на встречу? Что она изменит? Весь вечер Уфимцева не шла из головы, сидела в мыслях занозой. Поверить не мог, что у какой-то тощей заучки так легко получилось мне отомстить. Выставить дураком перед друзьями, у половины из которых, только копни – имелись хвосты, еще длиннее моих. Даже София попалась. Поглядывала с интересом в нашу сторону, пока этот недоросль-вундеркинд пыталась и дальше вывести меня из себя, допытываясь о каких-то законах и формулах. Не представляя, какие картины расправы с ней рисует мое злое воображение. Руки так и чесались дотянуться до Мелкой пакости, вздернуть за косу и придушить. И, ведь, есть за что.

Сначала Мирон в клубе заявил, что моя девчонка не закрыла счет, оставив его мне. И заметил с ухмылкой, что Катя просила не скупиться на чаевые. Не такая уж и большая сумма, но сам факт. Не помню, чтобы хоть одна подруга мной так манипулировала. И какая она, к черту, моя? Это задело. Но объяснять не стал, глядя в хитрые глаза Мирона. Хорошо, что обошлось без лишних ушей.

Пришлось рассчитаться. Потом рыскал по округе, как дурак, пытаясь ее найти. Злясь на себя – на кой черт связался. Плюнуть бы, но кто их знает – этих соп– ливых ботанш с хлипкой нервной системой. Наверняка Уфимцева среди них самая непредсказуемая. На вид – школьница, а тут район неспокойный. Сколько раз сам в драки ввязывался.

Утром думал, что больше никогда ее не увижу. Сначала найду, выдерну ноги, и заставлю забыть мое имя. И чем все закончилось? Половина первого ночи и вот она – Зубрилка, сидит, как ни в чем ни бывало, в моей квартире и снова о чем-то зудит. В моей квартире! С ума сойти! И я сижу вместе с ней, вместо того, чтобы зависнуть с симпатичной девчонкой. И заноза из мыслей никуда не делась. Хотя голос у Уфимцевой приятный – ровный и глубокий, никакого писка и девчачьих ужимок. И лицо спокойное. Сейчас даже не верится, что она вытворяла с ним, играя влюбленную дурочку. Разобраться бы еще, зачем это ей понадобилось. Про эксперимент слабо верится. Не так уж она проста, эта девчонка, как кажется на первый взгляд, а я наивен.

Сбоку, вплотную к столу, стоял диван – я плюхнулся в него и вытянул ноги. Уфимцева открыла и включила мой ноут. Быстро сориентировавшись на месте, сейчас читала в Word тот бред, который я пытался написать, оформив текст в реферат. Жалкие два абзаца непонятного мне набора слов. Недовольно сморщив аккуратный нос, Чудилка поправила очки и все удалила.

– Ну и зачем? И курсовую Белянкина зачем убрала? Я ее три часа разбирал.

– Я видела эту работу в прошлом году и знаю, почему София нам дала именно ее. Она никуда не годится. Это проверка.

– Нам? – я вскинул бровь и усмехнулся. Хм, интересно.

Уфимцева оставила мой смешок без внимания. Добавила серьезно:

– Ни одной оригинальной мысли или вывода. Все изложено очень скупо и банально, языком школьника. Обычная энциклопедическая калька, из которой даже сути не видно. А между тем, кинетическое уравнение Больцмана очень сложное, оно описывает эволюцию функции распределения плотности вероятности во времени…

Рядом со мной на диване валялся пульт от телевизора, и я машинально нажал «Вкл». Огромная плазма на стене тут же зажглась светом, включился канал MTV и передача «Тачка на прокачку», где парни из гаража разбирали новенький Ford Mustang, чтобы сделать его зашибенно крутым! Внимание мгновенно переключилось на автомобиль, как только я увидел двадцатидвухдюймовые тюнингованные диски, отливающие хромом, и мощный кузов… Но телевизор внезапно выключился.

Эй! Как?! Куда?!

Я и не понял, как Уфимцева наклонилась, отобрала у меня из ладони пульт и, на секунду замявшись, сунула его к себе за пазуху. Снова невозмутимо села за стол.

– Эй! Ты зачем это сделала?!

Я встал, потом сел. Потом разжал и сжал кулаки. Нет, я ее точно придушу!

– Ты перестал меня слышать, вот зачем! Я здесь не для того, чтобы сделать за тебя всю работу, Воробышек. Не обнадеживайся зря. А станешь дуться, уйду и сам будешь возиться с рефератом, понял?

Мы смотрели друг на друга. Точнее, она на меня, а я на ее грудь, где за пазухой джинсового комбинезона лежал мой пульт. Черт, было бы там, что щупать, может, и полез бы отобрать. А так только зубы клацнули и челюсти заходили, представляя, как я все-таки отращиваю клыки, чтобы выпить из Уфимцевой всю ее ядовитую кровь.

Я встал. Она тоже. Сказала, упрямо вздернув подбородок, вдруг достав пульт и опустив его передо мной на стол.

– Я не шучу, Воробышек. Включишь плазму, и я уйду. Выбор за тобой. Я сейчас не сплю, потому что хочу тебе помочь, и если тебе на это плевать, то и мне плевать на тебя тоже!

Надо же. Какими ледяными у Зубрилки, оказывается, могут быть глаза и твердым голос. Вот сейчас и не скажешь, что она мелкая, упрямая и доставучая.

– Мне это неинтересно.

– Сочувствую.

– Непонятно.

– Поправимо.

– И ни к черту не нужно!

– Сомневаюсь!

– А все ты!

– Взаимно!

Я зашвырнул пульт в угол дивана и уселся, закинув руки за голову, почувствовав вдруг, что еще чуть-чуть, и дотянусь до девчонки.

– Ладно, Уфимцева, – выдохнул, – говори с чего начинать!

Уфимцева тоже села и развернулась к столу. Не знаю, о чем она думала, но на меня не смотрела.

– Я повторю то, что ты не услышал, еще раз. И, пожалуйста, Иван, будь внимателен.

– Попробую. Давай уже!

– Как я сказала, уравнение Больцмана очень сложное, в нем фигурирует пятикратный интеграл столкновения и все происходит в семимерном пространстве: время, три координаты и три скорости. У нас с тобой всего ночь, чтобы сдать доценту реферат. Я сделаю основную работу, но и ты должен понимать, о чем идет речь. Не забывай, что отвечать Софии придется тебе, а она спросит, я ее знаю. Никто не заставляет защищать докторскую, ты обычный студент, но разобраться в понятиях не помешает. Я уверена, что в этой части у тебя имеются пробелы.

Уфимцева взяла со стола карандаш, открыла одну из своих книг, нашла нужную тему и пробежалась по абзацам, делая на полях легкие пометки графитом. Так же сделала и со второй книгой, и с третьей. В рюкзаке оказался толстенный англо-русский словарь физических терминов, и она переложила все книги на край стола.

– Вот, держи! После того, как ты все это внимательно прочтешь – на самом деле, там не так уж много, не пугайся, – мы поговорим о гипотезе, и о паре общих мыслей, которые я собираюсь озвучить в реферате.

– Надеюсь, ты не собираешься выставить меня идиотом и это не будет похоже на твой доклад перед всем курсом, который никто не понял? Потому что, если так, то лучше сразу забить.

– Скорее, не захотели понять, – спокойно возразила Зубрилка. – Не бойся, я постараюсь не углубляться и разверну вопрос в пределах общеобразовательных рамок. Все подготовлю и помогу тебе сориентироваться.

– Ты меня переоцениваешь, Уфимцева. Я запросто потеряюсь в этих дебрях.

– Ничего подобного, – девчонка все-таки подняла взгляд, на миг сощурив свои голубые глаза. – Это ты недооцениваешь, Воробышек.

С губ сорвался смешок.

– Себя? Вот уж это вряд ли. Я вполне себе знаю цену.

Но Уфимцева вновь смогла меня удивить, вмиг вернув с небес на землю.

– Меня, Ваня. Я найду тебя и не дам потеряться, если ты только захочешь.

Слова прозвучали неожиданно двояко, как-то излишне лично, и в ее глазах мелькнуло смущение, но она тут же его скрыла.

– На самом деле, – сказала, – прежде, попытайся вникнуть, что в основе мира лежит молекулярно-кинетический синтез, согласно которому происходит постоянное взаимодействие частиц – атомов и молекул. Исходя из движения этих частиц и строится общая теория, которая совмещает в себе первое и второе начало термодинамики.

Ну, не такой уж я динозавр, как ей кажется.

– Это мне понятно, чего не скажу о гипотезе. Я сижу над этой мутью весь вечер, пытаясь понять: нафига мне тепловые потоки газов и их скорость?

– Тогда представь, что все уже закончилось. Что ты когда-то уже все это учил и знаешь, осталось только вспомнить. Так легче справиться с задачей, исчезает нервозность.

– То есть?

– Что завтрашний день прошел или его вообще никогда не было.

– Но это же невозможно.

– Почему? Вполне возможно, если взять за отправную точку другую координату.