Текст книги "Книга покойника"

Глава 3
Граф покупает книгу

Граф захлопнул входную дверь. С серого неба сыпалась редкая ледяная крупа; высокие сугробы тянулись вдоль улицы. Граф пересек опустевший проспект, долго ждал автобуса, а когда тот пришел – втиснулся в его вонючее, душное нутро. Он вышел в районе сороковых улиц и направился на запад, утопая в снегу. Пытаясь согреться, он поднял воротник, опустил поля шляпы, а руки сунул в карманы.

Интересующий его дом, по счастью, находился недалеко от остановки. В этом унылом здании из коричневого кирпича на втором этаже и размещался Гумбольт. Витрина его магазина казалась полупустой, но строгая простота ее оформления производила самое благоприятное впечатление: там лежало несколько раскрытых фолиантов, великолепно выполненная карта, аккуратная стопка небольших потрепанных томиков с красными золочеными обрезами, а в глубине, над книгами, висела потемневшая от старости гравюра на меди. Граф поднялся по сумрачной лестнице и открыл застекленную дверь с витиеватой золоченой надписью:

Гумбольт. Книги.

Он прошел через большую первую комнату, которая когда-то была чьей-то гостиной; теперь полки с книгами поднимались в ней до самых лепных карнизов. Стол Холла стоял возле окна, конторка его помощника, Альберта, – в углу, возле створчатой двери, которая вела в кабинет книготорговца. Там Холл принимал избранных покупателей.

Клерк, чрезвычайно серьезный молодой человек – даже волосы его выглядели, словно присыпанные пылью, – сидел за своим столом и читал. Комнату тускло освещала настольная лампа с зеленым абажуром. Услышав шаги, Альберт поднял голову, а затем торопливо вскочил.

– Господин Гумбольт ожидает вас, господин Граф.

– Благодарю, Альберт.

Граф прошел в кабинет. Там жарко горел камин, а возле него, в старинном кресле с подлокотниками – на одном стояла початая бутылка виски и стакан, – сидел, нахохлившись, Гумбольт. Лицо его было закрыто большим шелковым платком, в который почтенный книготорговец громко и натужно сморкался. По рождению англичанин, он перебрался в Берн лет пятьдесят тому назад, но до сих пор придерживался обычаев своей туманной родины – и сегодня, перед тем, как отправиться домой, он обязательно выпьет чаю, который принесет ему Альберт, и выкурит трубку.

Гумбольт взглянул на Графа через плечо и убрал платок.

– Я простудился. Хотите немного лекарства?

– Нет, благодарю.

Граф уселся в кресло по другую сторону камина.

– Оставлю книготорговлю, если смогу найти недорогое солнечное местечко, где нет художников и туристов. Хотите что-нибудь купить? Может, что-то из коллекции бельгийца Шалона? У меня только небольшая ее часть, но это портреты, дневники – большей частью разные впечатления – и очень редкие авторские гравюры. Прекрасные рисунки пером. Все тома переплетены Вельшем в зеленую парчу.

– Я читал об этом в вашем циркуляре. Не пытайтесь продать ее мне, лучше предложите такому клиенту, как… э-э-э… Одемар.

Гумбольт сердито посмотрел на гостя.

– Одемар? Хорошо же вы знаете Одемара! Он такое не покупает. Хотя он по-своему любит книги…

– И что же он собирает?

– В первую очередь – определители насекомых и растений. Забавные, старинные. И бессмысленные. Еще ему нравится покупать авторов, которых читали его родители и деды. Одемар просто вкладывает деньги в книги. Осмелюсь сказать, он их даже не открывает, но приобретает… Еще он любит различные тома о войнах прошлого и фортификации. – Гумбольт снова вынул носовой платок и, чихнув в него, продолжил: – Мы оказались в затруднительном положении с Иоганном Вайсом из Нидерландов – только у Одемаров есть «Современный инженер», 1744 года. Но Фридрих готов с ним расстаться за вещь равноценную… Правда, я надеюсь выполнить заказ, когда закончится война.

– Пожалуй, это нелегко.

– Это очень сложно! Одемар до завершения этой франко-германской бойни отказывается покупать книги, а кто я такой, чтобы протестовать? Всем нравится заключать выгодные сделки, но у меня нет того, что интересует его, – естественно.

– Вполне естественно.

– У меня есть экземпляр «Искусство войны: принципы и правила» Пюисегюра, 1758 года. Вроде бы эта книга ему нужна, но она оказалась не совсем такой, как ему хотелось, – там на двух из 36-ти гравюр и обнаружились опечатки. Фридрих был страшно обескуражен, когда обнаружил это. Страшно обескуражен.

Граф шевельнулся в кресле.

– Я могу вас от нее избавить, если вы не запросите слишком дорого.

– Боже мой! Альберт, займитесь.

Появился улыбающийся Альберт.

– Заверните «Искусство войны» для господина Графа. У нас нет рассыльных, Граф. Альберт может привезти ее к вам, или вы возьмете ее с собой?

– Раз вы пошли мне навстречу, я увезу ее сам.

– Я ничего не имею против того, чтобы доставить ее вам, господин Граф, – любезно проговорил Альберт, забираясь на стремянку и вытаскивая с верхней полки потрепанный коричневый том.

– Спасибо, Альберт, но я прихвачу ее с собой. Все равно мне придется взять такси, чтобы вернуться домой, – я одет не по-зимнему. А вот тот роман есть в продаже? Тот, что вы читали?

Гумбольт удивленно поднял глаза.

– Роман? Новый роман господина Гессе? Почему бы не взять его в библиотеке?

– Я хочу купить его.

Альберт вернулся к своему столу и принялся делать сверток. Затем, видимо, приняв какое-то решение, приостановился и сказал:

– Вы можете взять этот, господин Граф. Я раздобуду другой экземпляр по дороге домой.

– Благодарю вас. – Граф вручил Альберту плату и налог, а Альберт добавил к пачке «Росхальде». – Кстати, Альберт, – Граф натянул перчатки, – вы не могли случайно написать мое имя на вашем фирменном конверте и по ошибке послать мне?

– Если бы он это проделал, я расстрелял бы его. Времена ныне суровые, и мы не можем понапрасну тратить письменные принадлежности! – рявкнул Гумбольт.

Заинтригованный Альберт покачал головой.

– Нет. Я никогда ни на чем не писал ваше имя.

Граф дернул головой в сторону задней комнаты и почти беззвучно спросил:

– А может быть, он?

Альберт снова покачал головой.

– Нет, сэр.

– В чем там дело? – Гумбольт высунулся и взглянул Графу в глаза. – Вы что, получили такой конверт?

– Да. Небольшая загадка. Когда докопаюсь до сути, расскажу, если не забуду…

– Кстати, вы же можете помочь Одемару. – Гумбольт торжественно проследовал обратно к камину.

– Одемару? – Граф, сжимая сверток, резко обернулся, затем вновь вошел в кабинет и уставился в затылок Гумбольта. – Чем?

– Он потерял гравюру из одной старой иллюстрированной книги. Хочет найти замену, но я думаю, это невозможно. Подобные собрания находятся в частных руках или в музеях искусства. Большой ценности не представляют.

– А как выглядит эта пропажа?

– Гравюра цветная, на ней изображено старинное поместье, которым они владеют и теперь, – Витчерхиир, но до пожара. Конечно я вывешу объявление, но не думаю, что Фридрих получит копию.

– Когда он это обнаружил?

– На прошлой неделе. Обратился ко мне в понедельник. Он готов заплатить кучу денег, лишь бы вернуть эту картинку.

Добравшись до дома, он положил сверток с книгами в своем кабинете, а затем позвонил госпоже Вензингер, привычно радуясь тому, что тяжелая работа на благо Швейцарии компенсируется мелочами, вроде наличия связи.

– Я узнал много полезного, – сообщил он после привычного обмена любезностями.

– В таком случае вам будет нетрудно продиктовать мне письмо. Гарольд, я готова… Только возьму карандаш.

– Сначала, наверное, лучше всего написать о том, что вы давно не виделись с ними и сожалеете об этом. Такие фразы обычно подкупают искренностью и с легкостью разбивают лед недоверия.

– Пожалуй, так!

– Дальше, думаю, стоит поинтересоваться, как чувствует себя госпожа Клаус Одемар. А потом добавьте вот что: «Муж моей племянницы, Гарольд Граф, слышал о вашей букинистической коллекции от Карла Гумбольта, книготорговца, и умирает от желания увидеть ее. Я думаю, он и сам временами покупает книги у господина Гумбольта, но в очень скромных количествах. Получив ваше приглашение, он был бы вне себя от счастья. Правда, все осложняет то обстоятельство, что вскоре этот молодой человек вновь вернется к месту прохождения службы».

– Гарольд, это правда? – жалобно воскликнула госпожа Вензингер.

– Не совсем. Просто я хочу немного ускорить события. Затем вы можете написать что-нибудь о том, как вы хорошо относитесь ко мне, какой я приятный и интеллигентный. Но только, ради бога, ни слова о преступлениях.

– Преступлениях? О вашем маленьком хобби?

– Да. Это может его напугать?

– Нам очень повезет, если он, услышав о ваших пристрастиях, согласится на встречу. Разве что, ради меня. Но он может не допустить вас к своей семье!

– Мне очень важно произвести на него хорошее впечатление. Я бесконечно благодарен вам. У меня не хватает слов, чтобы выразить свою признательность.

– Все в порядке, дорогой.

– Вы отправите письмо с посыльным?

– Фридрих Одемар получит его через час. – Госпожа Вензингер помолчала минуту и поинтересовалась: – Гарольд, надеюсь, вы не подхватили профессиональную болезнь?

– Какого рода?

– Искать преступление там, где его нет и быть не может?

– Вполне возможно, но я обещаю следить за симптомами…

Потянулись томительные минуты ожидания. Когда подошел час вечернего чая, войдя в библиотеку, Стефан обнаружил там в честерфилдовском кресле Графа. Тот сидел перед холодным камином, в руке – погасшая сигарета. Его взгляд устремился куда-то в пустоту. Стефан потоптался у двери, кашлянул, привлекая внимание, и наконец спросил:

– Нашли что-нибудь у Гумбольта?

– Ни он, ни его клерк не имеют отношения к письму. Мой клиент – не Одемар. Они беседовали в понедельник.

– Но не тет-а-тет? По телефону? Может, Одемар говорил под дулом пистолета.

– Ну, это вряд ли. Риск слишком велик. И всегда есть возможность сообщить о проблеме в зашифрованном виде. Найти способ совсем не трудно, особенно когда разговор идет о старых книгах.

– Согласен. Впрочем, я и не думал, что Одемар окажется вашим клиентом.

Зазвонил телефон. Стефан вышел в прихожую и, спустя пару минут, принес аппарат на длинном шнуре. Помахивая трубкой, он сообщил:

– Господин Фридрих Одемар хочет говорить с господином Графом.

Граф удовлетворенно кивнул и протянул руку за трубкой.

– Господин Одемар, с вами говорит Гарольд Граф.

Приятный голос ответил:

– Очень рад, что застал вас дома, господин Граф. Я недавно вернулся и нашел записку от нашей дорогой Кирс Вензингер. Если вы действительно интересуетесь моими книгами, я буду рад показать их вам.

– Очень вам благодарен. Госпожа Вензингер приезжала к нам на обед. Мы немножко поговорили о моих пристрастиях, и она пообещала написать вам.

– У меня есть и ваши очаровательные книги, и для меня будет большой честью встретиться с автором. Надеюсь, Гумбольт предупреждал вас, что я дилетант в этом деле?

– Для человека его профессии мы все любители.

Одемар расхохотался.

– Посмотрели бы вы на него, когда он искал книги Меллвилла и По среди моих определителей и философских трактатов!

– Единственная неприятность, господин Одемар, что в моем распоряжении всего несколько дней…

– Я понимаю. Могли бы вы выбрать время завтра после обеда и зайти на кофе? Все утро я буду занят.

– Если в половине второго?

– Прекрасно. Меня немного огорчает то обстоятельство, что вы увидите только часть семейной библиотеки – множество книг все еще находится в Витчерхиире. Я постепенно перевожу сюда наиболее ценные вещи. Прежде мне как-то не приходило в голову, что загородный дом – не самое безопасное место для книг в случае пожара или обстрела.

– К сожалению, угроза уничтожения нависает над древностями во все времена.

– Да, я с вами согласен. Значит, завтра.

– Конечно – как договорились. Заранее признателен.

Граф витиевато распрощался и, пожав плечами, вернул аппарат сержанту Галлеру.

– Господин Фридрих Одемар – не мой клиент. Он ходит, куда хочет.

– Я так и понял. Впечатление – очень хорошее.

Хотя, он кажется несколько спятившим. А что происходит в его доме?

В библиотеку вошла первая из приглашенных на коктейль – госпожа Эмилия Ингольд, высокая, стройная, костистая девушка с большими темными глазами.

Профессиональная танцовщица, она недавно потеряла работу и теперь участвовала в театральных постановках для солдат. Ей нравилось одеваться по последней моде и использовать броские цвета, но тощий кошелек позволял приобретать лишь недорогие наряды. Сегодня она закуталась в вязаную шерстяную шаль умопомрачительного пурпурного цвета, из-под которой виднелись короткое бордовое шерстяное пальто и красное платье. Дополняли картину высокие сапожки. Несколько «левый» стиль ее одежды следовало рассматривать, как забавную случайность – Эмилия не интересовалась политикой.

Вскоре появился капрал Любич, а через минуту и Клара, одетая ради нового знакомого в свое лучшее платье. Граф приложил массу усилий, чтобы вечеринка прошла получше, и его старания были вознаграждены весьма своеобразно – все, кроме Клары, сочли ее очень торжественной, хотя Графу всего лишь хотелось понять, о чем можно в таких случаях говорить. Он разливал вино и кирш, раздавал канапе и сыпал шутками, которые считал весьма фривольными. В заключение он застегнул на Кларе зимние боты и проводил компанию.

Граф вернулся к ужину. Забавный инцидент с мятой бумажкой, грозивший перерасти в настоящее дело, угнетал и пугал его. Он понял, что не в состоянии сосредоточиться на чем-нибудь еще, а потому, допив кофе, снова вышел на темную улицу. Его неудержимо влекло к дому Одемаров.

Обитель Одемаров напомнила приятные старые хромолитографии. Перед Графом предстал «Город», очень аккуратно подновленный сумерками и снегом. Большой угловой дом на торговой Крамгассе выглядел уютным и праздничным: желтый свет из окон лился на белизну сада, видневшегося с боковой улочки, на кусты и голые деревья. Одно из них оказалось сикоморой; ее верхние ветви с коричневыми шарами, украшенными белыми шапочками снега, заставляли усомниться в реальности пейзажа.

Граф зашел за угол и отпрянул. На тихую боковую улицу свернула машина и остановилась у тротуара напротив лестницы.

Из автомобиля вышли двое мужчин в шелковых цилиндрах и дама, закутанная по уши в меха, – ее оригинальные цветные серьги почти терялись в толще воротника. Она была темноволосой, смуглой, с орлиным профилем.

– Осторожно, госпожа Одемар, – произнес один из мужчин, а второй раскрыл зонт.

Входная дверь захлопнулась за ними. Граф вернулся домой и посвятил всего себя работе. Затем – не очень поздно – появились Клара и сержант Галлер, выглядевший весьма довольным.

– Любич прекрасно провел время – так он мне заявил. Бернские девушки показались ему просто очаровательными.

Граф, взглянув на жену, сказал, что его это радует.

– Полагаю, ничего больше не произошло?

– Да так… Я выяснил, что госпожа Беата Одемар не является моим клиентом.

Глава 4
Книжка с картинками

В половине третьего, в воскресенье 31 января, нарядно одетый Граф, с книгой под мышкой, остановился на углу и, щурясь от яркого солнца, вновь окинул взглядом владения Одемаров.

Теперь, при дневном свете, с боковой стороны дом казался загородной резиденцией. Можно было себе представить дам с зонтиками, прогуливавшихся в саду под вечер, и старого господина Одемара, который каждое утро отправлялся в кабриолете в свою контору.

Граф прошел по боковой улице мимо каменной двойной лестницы. Здесь находился крытый балкон: под ним и чуть впереди почтальон и нашел те самые комки бумаги. Невдалеке простиралась высокая кирпичная стена с темно-зеленой дверью.

Поднявшись по ближайшей лестнице, Граф заглянул в аккуратно замощенный дворик с несколькими кустами и рядом деревьев вдоль стены, отделявшей усадьбу Одемаров от соседнего дома.

Он позвонил и вошел в вестибюль с росписями на стенах и потолке в греческом стиле. Под ногами тускло поблескивал черный и белый мрамор, впереди возвышалась внушительная дверь орехового дерева, верхние половинки створок которой были застеклены в псевдоклассической манере. Одемары определенно обладали чувством прошлого. Преклонных лет слуга встретил гостя и, объявив, что господин Одемар ожидает его, принял пальто и шляпу. Книгу Граф оставил при себе. Держа ее так, чтобы казаться рассеянным, он начал путешествие по владениям Одемаров, следуя за стариком-дворецким.

Слева Граф заметил несколько гостиных, справа находилась столовая с крытыми балконами. Широкая лестница тонула в сумраке: на площадке второго этажа в нише виднелась мраморная Психея с лампой в руках. Лампа, несомненно, была масляной – еще никому не удавалось электрифицировать статую!

В конце коридора сквозь застекленную дверь лился сероватый свет: в полумраке Граф рассмотрел, что под лестницей есть дверь (гардероб?), за нею еще одна (дальняя гостиная?), а потом – две, друг против друга. Дворецкий открыл одну из них.

– Господин Граф.

И Граф оказался в превосходной библиотеке Одемаров: стены и потолок большой комнаты были отделаны дубовыми панелями, два окна смотрели на лужайку, а третье на садик. Навстречу гостю шагнул немолодой стройный человек – чисто выбритый, седой, с продолговатой, красивой формы, головой и добрыми голубыми глазами. Орлиные черты лица, унаследованные его не слишком симпатичной дочерью, превращали Фридриха Одемара в красавца, а прекрасный темный городской костюм только подчеркивал аристократическое величие хозяина дома.

– Я очень рад нашей встрече, господин Граф. – Одемар крепко сжал руку гостя. Граф, улыбаясь, ответил, что обязан знакомству исключительно госпоже Вензингер.

– Совсем нет, я благодарен судьбе за возможность встретиться с вами.

Граф с любопытством осмотрелся. Его взгляд скользил по на высоким застекленным полкам, украшенным бюстами классических законодателей и писателей, по основательной мебели, красным бархатным занавесям и обивке, по десяткам старинных вещиц и толстому старому турецкому ковру. Над камином висел портрет мужчины, очень похожего на Фридриха Одемара, но с более тонкими губами, что сильно портило впечатление.

Перед камином стоял кофейный столик и два кресла. Дверь в северной стене приоткрылась, и в библиотеку вошел дворецкий с подносом.

– Благодарю вас, Анри, ждать не нужно, – пробормотал Одемар. Дворецкий поставил поднос с чашками и беззвучно вышел из комнаты. – Позвольте, господин Граф, предложить вам это кресло.

Гость с удовольствием опустился на мягкие подушки и взял предложенную сигарету. Одемар собственноручно разлил кофе и, когда Граф взял в руки чашку, с нескрываемым любопытством взглянул – не в первый раз – на книгу, лежавшую на столике рядом с блюдечком ее владельца.

– Вы принесли с собой что-то интересное? Неужели хотите показать мне? – с воодушевлением спросил хозяин дома. И тут же добавил на полтона ниже: – Я надеюсь.

– Простите. Впрочем, вряд ли она покажется вам достойной прочтения. Я взял на время… но, видимо, скоро верну.

– Боюсь, я недостаточно внимательно слежу за современными авторами. Дочь считает это одним из симптомов грядущей дряхлости и требует, чтобы я с этим боролся. – Он улыбнулся. – Она так мило рассуждает об идентичности вымысла и современной жизни. Но знаете, когда я открываю сказку, я предполагаю обнаружить там волшебные приключения, а не документальное изложение событий последней недели!

– В своем мнении вы не одиноки. Но даже ваши фавориты… – Граф пробежался глазами по ближайшим полкам. – Их произведения… Увы… Не вполне свободны от социальной направленности.

– Возможно, – рассмеялся Одемар. – Вероятно, у меня такие же предпочтения, как и у них!

– Мне хотелось бы познакомиться с ними поближе.

Они шли от шкафа к шкафу, останавливаясь, чтобы взглянуть на книги, которые вынимал господин Одемар, обсуждали переплеты и особенно ценные труды. Наконец, когда они достигли конца восточной стены, Граф сказал:

– А здесь ваше «Искусство войны». Все правильно, я полагаю, с опечатками, как и следует.

Одемар выглядел обиженным.

– Стыдно сказать, но это не так. Я не знал, что наша книга не настоящая, пока Гумбольт не просветил меня. На самом деле очень неприятно сознавать, что у меня нет подлинника. Я приобрел бы его, но считаю несправедливым предаваться хобби в наши дни, когда требуется так много денег для военных нужд.

– У меня есть настоящая, – обронил Граф.

– Есть! – Одемар посмотрел на него с едва скрываемой тоской.

– И она мне не очень нужна. У меня к вам предложение, господин Одемар: почему бы нам не поменяться?

– Поменяться? Но что вы считаете полноценной заменой?

– Что ж, у вас есть второй экземпляр «Триумфа Афродиты». Свой я зачитал до дыр в юности. Если вы согласитесь расстаться с ним и с вашим «Искусством»…

– Мне кажется, сделка будет не совсем честной.

– Я могу посоветоваться с Гумбольтом, но не думаю, что разница в цене слишком велика.

– Мой дорогой господин Граф, вы просто не представляете, какой вы мне делаете подарок.

– Вовсе нет, просто очень хорошо понимаю ваши чувства. Я и сам стараюсь покупать только подлинники.

– Я сегодня же отправлю вам книги с посыльным. Возвращаясь обратно, он принесет вашего Пюисегюра.

– Спасибо, не стоит. Лучше я возьму эти томики с собой, а «Искусство» привезу сегодня вечером или завтра утром.

– Как все это забавно… Приятные открытия и совпадения! И какая удача! Я должен рассказать эту маленькую историю нашим дамам: Беате, невестке и ее подруге госпоже Гаст. Надеюсь, они порадуются вместе со мной. Я предупреждал их о вашем визите – мы чуть позже поднимемся к ним.

Немного удивленный таким оборотом событий, Граф мысленно поздравил себя с тем, что сдал этот экзамен. Закрыв стеклянную дверцу последней полки, Одемар сам приступил к обсуждению щекотливой темы, которая так пугала госпожу Вензингер:

– Я уверен, что вы исполняете свой гражданский долг гораздо лучше, чем те, кому государство вверяет свою безопасность. Наша фирма никогда не занималась этой областью юриспруденции, но мы всегда с высочайшим уважением относились к тем, кто сталкивается лицом к лицу с наиболее неприятными аспектами нарушения законов, – и к криминалистам в целом.

Граф, рассмеявшись, сказал, что не надеялся услышать более приятной похвалы своей детективной деятельности. И добавил:

– Боюсь, меня притягивает именно элемент загадки. Я вряд ли осмелился бы утверждать, что руководствуюсь высокими мотивами, когда начинаю дело.

Господин Одемар казался обрадованным.

– У вас очень увлекательное хобби!

– Ну нет, – возразил Граф. – Это – спорт.

– Этого не может быть. Разве вы… – Господин Одемар заколебался, а затем продолжил извиняющимся тоном: – Разве вы не профессионал?

Граф снова рассмеялся.

– Иногда мне приходит в голову подобная мысль, но знаете, я еще никогда не получал деньги за свое любопытство!

Это обрадовало господина Одемара еще больше, но затем он помрачнел.

– Мне всегда нравилось осознавать, что наше общество еще не полностью погрязло в стяжательстве, хотя, с другой стороны, ваши слова ставят меня в несколько затруднительное положение. У меня возникла небольшая проблема, которую я хотел бы с вами обсудить, но, обратившись за советом к адвокату или врачу, я всегда имею в виду достойное возмещение за добро, оказываемое чужим опытом.

– У меня нет звания или ученой степени, господин Одемар, но – и я повторю это вновь – мне нравятся маленькие загадки. – Граф надеялся, что сумел скрыть охватившее его нетерпение. – Позвольте мне услышать, в чем состоит ваша проблема. Но если она касается книг, увы, я не специалист. Лучше обратитесь к Гумбольту.

Одемар чуть нахмурился.

– У Карла нет мнения по этому вопросу, и, думаю, что у вас тоже. Однако, – он повернулся к длинному столу у западного окна. Там лежали стопки книг, некоторые не были даже освобождены от обертки. Хозяин дома извлек из кучи два тонких темно-зеленых тома «ин кварто», подержал в руках один, затем – второй. – Ну вот, – проговорил он. – Куда Беата дела третий том?

– Могу я помочь, сэр?

– Нет, нет. Это последняя порция, которую маленькая Хильда прислала из Витчерхиира. Такое доброе дитя. Где еще на земле… Подождите! Я вспомнил.

Он пересек комнату и подошел к столку справа от двери. На нем возвышался огромный металлический ларец, инкрустированный слоновой костью. Одемар поднял крышку.

– Вот он где, – сказал он и вынул еще один темно-зеленый томик – Граф увидел теперь, что он переплетен в бархат. – Вы не присядете, господин Граф, и не взглянете на это?

Граф вернулся в свое кресло возле огня и положил книгу на колени. Тисненое золотом название гласило: «Пейзажи Тунского озера».

Одемар сел напротив: он наблюдал, как гость открыл том, взглянул на замечательный цветной фронтиспис, затем на титульную страницу и прочел:

– «Пейзажи Тунского озера, с описаниями. В четырех томах. Цветные гравюры Майореса. 1835 год».

Он перевернул лист.

– Какой прекрасный набор.

Одемар выглядел печальным.

– Это был прекрасный набор, господин Граф. Если вы откроете страницу 50…

Текст на странице 50 гласил:

– «Описание Витчерхиира, резиденции Одемаров возле замка Оберхофен на Тунском озере. Составлена Флорианом Одемаром». – Граф поднял глаза на хозяина. – Ваш дед?

– Да.

– Но изображения Витчерхиира здесь нет?

– Нет. Обратите внимание – лист вырван.

Граф рассмотрел остатки гравюры и клочки защитного листа. Обычно с книгами так не поступают – если, конечно, в том нет большой нужды.

– Отвратительное варварство!

– А теперь представьте себе мои чувства. Я хотел увидеть именно эту картину, чуть не месяц ждал посылку и вот обнаруживаю, что она исчезла! Впрочем, вы не оцените горечь утраты, если не узнаете, что дом сгорел в 1849 году, и от него осталась только эта картина. Ну, еще часть стены. Пополнить набор невозможно, тогда несколько землевладельцев объединились и заказали гравюры. Холл считает, что на рынке сейчас ничего этого нет. Витчерхиир был небольшим загородным домом, и мой дед, похоже, не очень беспокоился о нем: он предоставил его другу вместе со всем участком. Мой отец никогда не видел его.

Граф выразил свое сочувствие стоном.

– Бедный старик, – продолжал Одемар, – мой дед, конечно, я говорю о нем, имел неплохой доход и умел вкладывать деньги: он купил место для застройки в Берне, а потом построил новый Витчерхиир.

Могу вас заверить, все было сооружено по последнему слову науки и техники, проектировали здание лучшие архитекторы той поры. Вам стоило бы взглянуть на прекрасный дом, в котором родился мой отец! Но потом последовала менее масштабная катастрофа. Теперь мы располагаем реконструкцией Витчерхиира – усадьбой, которую я по мере сил стараюсь поддерживать в хорошем состоянии, – и этим строением, которое – при всех моих чувствах к нему – никак не может служить образцом архитектурной красоты.

– Уверен, что ваш Витчерхиир выглядит весьма достойно.

– Я считаю, что только отпрыски нашего рода могут жить в нем. Впрочем, мои рассуждения на эту тему вам вряд ли интересны. Что ж, по крайней мере, стоит поблагодарить судьбу за то, что мой бедный брат Клаус никогда не узнает об исчезновении гравюры старого Витчерхиира. Он так любил эти книги. Я и сейчас вижу его сидящим в библиотеке с третьим томом на коленях. Мы еще в те времена собирались привезти книги сюда. Но теперь все бессмысленно. Я хотел написать короткую историю нашей семьи для Исторического общества. Конечно, вид Витчерхиира и составленное дедом описание имели колоссальное значение. Поэтому я и решил переправить книги сюда. Понимаете, я отказался от продолжения адвокатской практики и надеялся, что нашел приятный способ проводить время.

– Приятный – несомненно, но к тому же и трудоемкий, господин Одемар.

– Ну а теперь, господин Граф, – и Одемар, усаживаясь в кресло, с улыбкой посмотрел на гостя, – скажете мне, что могло случиться с гравюрой Витчерхиира.

– Я? – Граф улыбнулся в ответ.

– Я не надеюсь вернуть ее. Прошло двадцать лет, а когда исчезла картина – неизвестно. Я не заглядывал в книгу с тех пор, как умер брат. Но мне хотелось бы получить квалифицированный ответ на вопрос: почему на нашей грешной земле вырывают листы из книг и что с ними делают.

Граф помрачнел.

– К сожалению, вариантов невероятно много. Но вычленить несколько – значит превратить интеллигентную дискуссию в светскую болтовню.

– Конечно, важно рассмотреть все варианты. – Одемар выглядел удивленным. – Почему бы и нет?

– Я тугодум. Мысленно обгладываю каждую проблему, как бродячий пес кость. К тому же я докучливый собеседник.

– В самом деле? Рискну предположить, что вы незнакомы с адвокатами старой школы, господин Граф.

– Что ж, тогда начнем. – Граф посмотрел на раскрытый том, лежащий на коленях. – Вы видели картину двадцать лет назад?

– Чуть меньше. Мой брат был в Витчерхиире не задолго до смерти – совершенно неожиданной, от пневмонии – летом 1893 года.

– Где хранились книги?

– В библиотеке Витчерхиира, на полках специальных шкафов, очень похожих на эти.

– Без замков?

– Нет, нам казалось, что там нет ничего ценного… Я имею в виду, для воров.

– Когда эти томики прибыли сюда, в Берн?

– Их доставили после полудня в четверг, двадцать первого. Я открывал посылки здесь, на столе, но смог перелистать книги только вечером пятницы, после ужина.

– Их отправила юная госпожа Гаст?

– Да, во вторник, экспрессом, вместе с другими ценными фолиантами. Мы, конечно, теперь почти не пользуемся машиной. На ней ездят только за продуктами. Хильда, конечно, расстроилась, услышав от меня о пропавшей картинке, – я ей сразу позвонил. Видите ли, у меня была надежда, что гравюра выпала где-то в библиотеке после того, как ее кто-то вырвал!

– Госпожа Гаст пробовала искать?

– Она искала повсюду. Мы ездим в поместье только в теплую погоду, чтобы сэкономить уголь. Утзингеры – очень приятная пара, которая живет в Витчерхиире с незапамятных времен, – протапливают небольшую часть дома для себя и Хильды. Мне кажется, юной девушке там не слишком весело. – На лице Одемара появилось сомнение. – Но она заявляет, что ей там хорошо, и не жалуется. Она – племянница по мужу госпожи Гаст – подруги и компаньонки моей невестки. Я о ней еще не упоминал? Она бежала из Бельгии после оккупации и сильно пострадала, просто ужасно. Она до сих пор не может ходить, хотя чувствует себя значительно лучше. Эмма Гаст заботится о ней – восхитительное участие.

– Из ваших слов следует, что Эмма Гаст – ее старая подруга.

– Со школьных лет.

Граф снова принялся изучать место, где была прикреплена картина с видом Витчерхиира. Затем, трогая кусочки бумаги, продолжил рассуждение:

– Выдраны и гравюра, и защитный лист, но, конечно, обычно они вырываются вместе. О листе мы можем забыть. Вопрос состоит в том, зачем это кому-то потребовалось. Что ж, существуют более или менее известные причины извлекать иллюстрации из книг. Мы можем рассмотреть вначале их. Существует мерзкий процесс, именуемый заимствованием, или, более вежливо, – распространением.