Текст книги "Хайди, или Волшебная долина"

Себастиан кивнул и покосился на фрейлейн Роттенмайер, ему было любопытно, какое впечатление произвел на нее вопрос малышки. Хайди тут же сунула булочку в карман. Себастиан скорчил гримасу, чтобы удержаться от хохота, он знал, что смеяться ему не положено. Он молча и недвижно продолжал стоять возле Хайди, так как заговорить с ней он не смел и отойти, не обслужив ее, тоже не мог. Хайди довольно долго смотрела на него в недоумении, потом спросила:

– Я должна это съесть?

Себастиан кивнул.

– Так положи мне, – сказала она, спокойно переведя взгляд на свою тарелку.

На лице Себастиана отразилась растерянность, и блюдо в его руках начало опасно дрожать.

– Можете поставить блюдо на стол, – строго сказала фрейлейн Роттенмайер. – Потом заберете.

Себастиан сразу же исчез.

– Адельхайда, я вижу, что мне придется учить тебя всему, даже самым простым вещам, – с глубоким вздохом заметила домоправительница. – Прежде всего я покажу тебе, как следует вести себя за столом. – И она ясно и доходчиво показала все, что должна делать Хайди. – Далее, – продолжала дама, – тебе следует усвоить, что за столом ты ни в коем случае не должна разговаривать с Себастианом, если только ты не хочешь что-то ему приказать или же задать необходимый вопрос. Но и тут обращаться к нему ты можешь только на «вы». Только «вы» или Себастиан. Понятно? И чтобы никогда я не слышала других обращений. Тинетту ты тоже будешь называть только на «вы». Меня ты будешь называть так же, как меня называют все. А уж как тебе обращаться к Кларе, она определит сама.

– Называй меня просто Кларой, – сказала девочка.

Затем последовало еще множество всяческих правил поведения – как вставать, как ложиться спать, как входить в комнату и как выходить, как поддерживать порядок и как запирать двери. У Хайди уже слипались глаза, ведь она нынче встала в пять утра, да и дорога была неближней. Девочка откинулась на спинку кресла и мгновенно уснула. А фрейлейн Роттенмайер все продолжала поучать ее. Покончив с правилами поведения, она сказала:

– Запомни это хорошенько, Адельхайда! Ты все поняла?

– А Хайди уже давно спит, – заметила Клара, и лицо у нее при этом было веселое. Кажется, никогда еще ужин не протекал так интересно и незаметно.

– Просто неслыханно! Ума не приложу, что делать с этим ребенком?! – сердито воскликнула фрейлейн Роттенмайер и так яростно дернула за сонетку[2]2
  Сонетка – штурок от звонка для вызова прислуги.


[Закрыть], что на звонок разом примчались Тинетта и Себастиан. Несмотря на шум, Хайди не проснулась, и лишь с большим трудом удалось ее добудиться, чтобы отправить в спальню. Ее провели через классную, затем через спальни Клары и фрейлейн Роттенмайер в предназначенную для нее угловую комнату.

Глава 7. Беспокойный день фрейлейн Роттенмайер

Когда в первое свое утро во Франкфурте Хайди открыла глаза, она никак не могла взять в толк, что же такое вокруг нее. Девочка протерла глаза, но опять увидела все то же самое. Она обнаружила, что лежит в просторной комнате на высокой белой кровати, а на окнах висят длинные-предлинные белые занавески. Еще здесь были два кресла, обитых цветастой материей. У стены стоял такой же цветастый диван, а перед ним круглый стол. В углу девочка приметила умывальник, а на нем множество вещей, которых Хайди сроду не видывала. И тут она сообразила, что находится во Франкфурте, ей вспомнился весь долгий вчерашний день и поучения строгой домоправительницы, те, что она еще успела услышать. Хайди вскочила с кровати. Подошла к одному окну, потом к другому. Ей хотелось хоть в окно увидеть небо и землю. За занавесками она чувствовала себя точно в клетке. Отодвинуть их ей не удалось, и тогда Хайди, чтобы поглядеть в окно, залезла за занавески. Однако девочка не увидела того, что ожидала. Она бегала от одного окна к другому, становилась на цыпочки, так как окна оказались высоко от пола, но не видела ничего, кроме стен и окон. Одни только стены и окна, стены и окна. Хайди стало страшно. Было еще совсем раннее утро, но в горах Хайди привыкла подниматься с солнцем и тут же выбегать из дому – поглядеть, что делается на белом свете. Синее ли нынче небо, есть ли на нем солнышко, шелестят ли ели, проснулись ли уже цветы? Птичка, впервые очутившись в красивой золоченой клетке, начинает метаться, пробовать пролезть между прутьями, чтобы вылететь на свободу. Вот так и Хайди бегала от окна к окну, пытаясь их отворить. Должна же она наконец увидеть что-то, кроме окон и стен. Ведь где-то там, за окном, непременно должна быть зеленая трава и остатки снега на склонах гор. Хайди жаждала увидеть все это. Сердце ее сжималось от тоски. Но окна не отворялись, сколько она ни старалась, – дергала ручки, пыталась тонкими пальчиками поддеть раму снизу, – все было напрасно. Когда наконец до Хайди дошло, что все ее усилия тщетны, она сдалась. И теперь думала только о том, как хорошо бывало выбежать из дому и отправиться на выгон. Ей вспомнилось, что вчера вечером, когда они подходили к этому дому, кругом был только камень.

Тут раздался стук, и в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Тинетты. Горничная коротко сообщила:

– Завтрак готов!

Хайди и в голову не пришло, что ее зовут завтракать. На насмешливом лице Тинетты ясно читалось предостережение – ни в коем случае к ней не приближаться, – а отнюдь не приветливое приглашение к завтраку. И Хайди вытащила из-под стола низкую скамеечку, села и стала ждать, тихая, как мышка. Немного погодя к ее двери, шурша платьем, подошла фрейлейн Роттенмайер. Она опять была крайне взволнована и крикнула, не заходя в комнату:

– Что с тобой, Адельхайда? Ты не поняла, что тебя зовут завтракать! Иди сюда!

Хайди вскочила и пошла на зов. В столовой давно уже сидела Клара. Она приветливо поздоровалась с Хайди. Лицо у Клары было куда оживленнее, чем обычно, ибо она предвкушала, что нынче опять будет много нового и интересного. Завтрак проходил без сучка без задоринки. Хайди вполне благовоспитанно ела свой бутерброд. После завтрака Клару опять отвезли в классную комнату. Фрейлейн Роттенмайер велела Хайди следовать за Кларой и быть с ней, покуда не придет господин кандидат. Когда девочки остались одни, Хайди сразу спросила:

– А как отсюда выйти? Мне охота поглядеть, какая тут земля.

– Можно открыть окно и выглянуть, – весело отвечала Клара.

– Окна не открываются, – печально проговорила Хайди.

– Ну отчего же? – сказала Клара. – Просто ты не умеешь, а я не могу тебе помочь. Вот придет Себастиан и откроет окно.

Для Хайди было великим облегчением узнать, что окна все-таки открываются и можно будет выглянуть, так как после недавних тщетных попыток девочке казалось, что она в тюрьме. Клара засыпала Хайди вопросами о том, как ей жилось дома, и Хайди с восторгом рассказывала о горах, козах, пастбище и обо всем, что было так мило ее сердцу.

Между тем явился господин кандидат, однако фрейлейн Роттенмайер, вопреки обыкновению, не провела его сразу в классную комнату. Ей необходимо было прежде выговориться, и с этой целью она задержалась с ним в столовой, где они сели и домоправительница с волнением и во всех подробностях описала ему свое весьма затруднительное положение.

Некоторое время назад она написала господину Зеземанну в Париж, где он сейчас находится, о том, что его дочка давно уже хочет иметь подружку для игр и занятий. Сама фрейлейн Роттенмайер тоже полагала, что такая девочка будет хорошим подспорьем во время уроков, а в свободное время будет развлекать Клару. Собственно говоря, фрейлейн Роттенмайер тоже давно уже хочет, чтобы в доме был кто-то, кто мог бы хоть отчасти снять с нее заботы о развлечениях для больной девочки, ведь, чего греха таить, они порой надоедают друг другу. Господин Зеземанн ответил, что с радостью исполнит желание дочери, однако при условии, что девочка-компаньонка будет во всем на равных с Кларой, он-де не желает, чтобы в его доме мучили детей.

– Впрочем, – не преминула присовокупить фрейлейн Роттенмайер, – со стороны хозяина это было излишне. Кому же охота мучить детей!

И она продолжала свой рассказ. Подумать только, как ужасно все обернулось с этим ребенком! Домоправительница привела множество примеров, ясно говоривших о том, что девочка ни о чем не имеет ни малейшего представления. Мало того, что господину кандидату придется ее учить всему буквально с самого начала, но и сама фрейлейн Роттенмайер вынуждена будет заняться ее воспитанием, так сказать, с нуля. И в этой ужасающей ситуации она видит лишь одно средство спасения: если господин кандидат сочтет, что занятия с двумя столь разными девочками попросту немыслимы без большого вреда для старшей из них. Для господина Зеземанна это было бы единственно приемлемым основанием отступиться от данного слова и сразу же отправить девочку восвояси. Без его согласия она на такой шаг решиться никак не может, ибо господин Зеземанн, несомненно, узнает, что девочку сюда привозили.

Однако господин кандидат был человеком весьма осторожным, не спешил выносить свои суждения и никогда не судил однобоко. Он принялся многословно утешать фрейлейн Роттенмайер, говоря, что если юная дочка господина Зеземанна волей-неволей вынуждена будет, с одной стороны, вернуться назад в своих занятиях, то, с другой стороны, благодаря этому она, напротив, еще быстрее продвинется вперед. Тем более что при регулярных занятиях все скоро придет в равновесие.

Поняв, что господин кандидат не только ее не поддержал, но, наоборот, выразил готовность взвалить на себя возню с неграмотным ребенком, она встала и открыла дверь в классную комнату. И, впустив учителя, поспешила закрыть за ним дверь. Сама она туда не пошла, ее охватывал ужас при одной мысли о занятиях азбукой. Фрейлейн Роттенмайер большими шагами мерила комнату, обдумывая, как прислуге следует обращаться к Адельхайде. Ведь господин Зеземанн писал, что девочка во всем должна быть ровней его дочери. Но долго предаваться этим размышлениям ей не удалось. Из классной донесся грохот, там что-то упало! Затем оттуда стали звать Себастиана. Она ринулась на шум. И взору ее представилась ужасная картина – все валялось на полу: книги, тетради, учебные пособия, чернильница, а сверху – дорожка со стола, из-под которой по комнате растекался чернильный ручеек. Хайди нигде не было видно.

– Начинается! – вскричала фрейлейн Роттенмайер, в отчаянии ломая руки. – Ковер, книги, корзинка с моим рукоделием, дорожка – выпачканы в чернилах! Такого еще не бывало! И всё эта несчастная! Ни минуты не сомневаюсь, это ее рук дело!

Господин кандидат был очень напуган. Клара же, напротив, была страшно довольна столь непривычными событиями и их возможными последствиями. Она попыталась объяснить происшедшее:

– Да, это сделала Хайди, но не нарочно. И ее, безусловно, нельзя за это наказывать. Просто она так спешила уйти, что случайно ухватилась за дорожку и вместе с ней сдернула со стола все остальное. Она испугалась проезжавших мимо экипажей и хотела убежать. Вероятно, она никогда прежде не видела карет.

– Ну разве я не была права, господин кандидат? Этот ребенок ни о чем не имеет ни малейшего понятия! Она даже не понимает, что такое урок! Не знает, что нужно тихо сидеть и слушать. Да, но куда же девалась эта злополучная девчонка? Что, если она убежала из дому? Что мне тогда скажет господин Зеземанн…

И фрейлейн Роттенмайер бросилась вон из комнаты, сбежала вниз по лестнице и сразу увидела Хайди, стоящую возле открытой входной двери. Девочка ошалелыми глазами смотрела на городскую улицу.

– Это еще что такое? Что это тебе в голову взбрело? Как ты смеешь убегать из классной? – напустилась на нее фрейлейн Роттенмайер.

– Мне послышалось, что шумят ели, но я их не вижу и шума тоже больше не слышу, – отвечала Хайди, разочарованно глядя в ту сторону, где стихал шум колес проехавшего экипажа. Этот звук напомнил девочке, как завывает в верхушках елей фён, и она вне себя от радости кинулась к выходу.

– Ели? Мы разве в лесу? Что за странные идеи! Ступай наверх и посмотри, что ты там натворила!

С этими словами фрейлейн Роттенмайер стала опять подниматься по лестнице. Хайди последовала за ней и теперь в изумлении взирала на учиненный ею беспорядок. От радости и желания поскорее увидеть ели она не заметила, как это все случилось.

– Надеюсь, такое больше не повторится, – сказала фрейлейн Роттенмайер, указывая на пол. – Во время урока нужно тихо сидеть и внимательно слушать. Если ты сама не в состоянии сидеть спокойно, я буду привязывать тебя к стулу. Понятно тебе?

– Да, – отвечала Хайди. – Но я буду сидеть смирно.

Она вполне поняла, что во время урока надо сидеть и слушать.

Тут появились Себастиан с Тинеттой, чтобы навести порядок. Господин кандидат откланялся, – сегодня было уже не до занятий. Так что зевать в этот день девочкам не пришлось.

После обеда Клара обычно отдыхала, и Хайди была предоставлена сама себе. Фрейлейн Роттенмайер еще утром сказала ей, что после обеда она может заняться чем-нибудь по собственному выбору.

Итак, после обеда Клару увезли отдыхать, фрейлейн Роттенмайер ушла в свою комнату, и Хайди поняла, что теперь она сама себе хозяйка. Ее это очень устраивало, она давно уже кое-что задумала, но ей требовалась помощь. Поэтому она замерла у дверей столовой, терпеливо кого-то дожидаясь. Вскоре по лестнице поднялся Себастиан с большим подносом в руках. Он нес из кухни столовое серебро, чтобы положить его в буфет. Едва он ступил на последнюю ступеньку, как Хайди подбежала к нему и отчетливо произнесла:

– Вы или Себастиан!

Себастиан вытаращил глаза. Затем спросил не без иронии:

– Что это значит, барышня?

– Я только хотела у вас что-то спросить, – нет, не думайте, ничего плохого, не так, как утром, – поспешила добавить она. Хайди видела, что Себастиан немного не в духе, и решила, что это связано с пролитыми чернилами.

– Понятно, но сначала я хотел бы знать, отчего это вы так странно ко мне обращаетесь: вы или Себастиан! – все тем же слегка насмешливым тоном осведомился лакей.

– Я теперь должна всегда так говорить, – объяснила Хайди. – Мне так велела фрейлейн Роттенмайер.

Тут уж Себастиан рассмеялся так громко, что Хайди изумленно уставилась на него, так как она ничего смешного не заметила. До Себастиана наконец дошло, что же сказала девочке фрейлейн Роттенмайер, и он с веселой миной отвечал:

– Ладно уж, барышня, можете и дальше так ко мне обращаться.

– А меня зовут не барышня, – в свою очередь слегка рассердилась девочка. – Меня зовут Хайди.

– Так-то оно так. Но та же дама велела мне называть вас барышней, – пояснил Себастиан.

– Правда? Ну тогда ладно, зовите меня барышней, – покорно проговорила Хайди. Она уже поняла, что в этом доме все делается по повелению фрейлейн Роттенмайер. – Выходит, у меня теперь уже три имени, – вздохнула она.

– Да, а что же маленькая барышня желала у меня спросить? – напомнил Себастиан и с подносом в руках вошел в столовую. Там он принялся складывать серебро в ящик буфета.

– Как тут можно открыть окно, Себастиан?

– Вот так, очень просто, – отвечал Себастиан и открыл высокую створку окна.

Хайди подбежала к окну, но она была слишком мала ростом, чтобы выглянуть в него. Она еле доставала до подоконника.

– Ничего, – утешил ее Себастиан и пододвинул к окну высокий табурет. – Вот теперь маленькая барышня может выглянуть в окошко и поглядеть, что делается внизу.

Хайди с восторгом взобралась на табурет. Наконец-то она осуществит свое желание! Но едва глянув в окно, она тут же от него отвернулась, и на лице у нее было написано страшное разочарование.

– Там только каменная улица, и больше ничего не видно, – с грустью проговорила девочка. – Себастиан, а если зайти за дом, что там можно увидать?

– Да все то же самое.

– А куда же надо пойти, чтобы было далеко-далеко видно?

– Наверное, надо залезть на высокую башню, к примеру, на колокольню, вон на ту, с золотым шаром наверху. Оттуда во все стороны далеко видать.

Хайди спрыгнула с табурета, бросилась к двери, вихрем спустилась по лестнице и выскочила из дома.

Но все оказалось далеко не так просто, как она решила, глядя в окно на колокольню. Ей казалось, что достаточно перейти улицу – и вот она, колокольня. Но вышло все не так. Хайди шла по улице и вообще не видела никакой колокольни. Затем она свернула на другую улицу, шла-шла, но башни все не было видно. Мимо проходило множество людей, но все они так спешили, что Хайди не решалась спросить у них дорогу. Наверное, им некогда с ней разговаривать. Наконец на углу следующей улицы она приметила мальчугана с шарманкой и странным зверьком на плече. Хайди подбежала к нему и спросила:

– А где тут башня с золотым шаром наверху?

– Почем я знаю, – ответил мальчуган.

– Кого же мне спросить? – не отставала Хайди.

– Почем я знаю.

– Ты ни одной церкви с башней не знаешь?

– Нет, одну знаю.

– Так проводи меня туда.

– А ты сперва покажи, что ты мне за это дашь. – Мальчик протянул руку.

Хайди порылась в карманах и вытащила картинку, на которой был нарисован красивый венок из красных роз. Она взглянула на рисунок еще раз, ей жалко было с ним расставаться. Только сегодня утром Клара подарила ей эту картинку… Но увидеть долину с холмами…

– Вот, хочешь это? – сказала Хайди.

Мальчик опустил руку и покачал головой.

– А что же ты хочешь? – спросила Хайди, с удовольствием пряча картинку в карман.

– Деньги.

– У меня нет денег, а у Клары, наверное, есть. Она мне обязательно даст. А сколько ты хочешь?

– Двадцать пфеннигов.

– Ладно, только идем скорее.

И они вдвоем пошли по длинной улице. Хайди спросила мальчика, что это за ящик у него за спиной. Он объяснил, что это шарманка, когда крутишь ручку, слышна красивая музыка. И вот они остановились перед старой церковью с высокой колокольней.

– Все, пришли, – сказал мальчуган.

– Как ты думаешь, если позвонить, кто-нибудь откроет, как открывает Себастиан?

– Почем я знаю.

Хайди обнаружила звонок и попыталась до него дотянуться.

– Ты обязательно меня дождись, я только поднимусь – и сразу обратно, а то я сама не найду дорогу домой. Ты уж проводи меня, ладно?

– А что ты мне за это дашь?

– Разве я должна тебе еще что-то дать?

– Еще двадцать пфеннигов.

Наконец ключ в старом замке со скрипом повернулся, и дверь отворилась, тоже со скрипом. В дверях появился старик, который взглянул на детей сперва удивленно, а потом и сердито.

– Как вы смеете тут трезвонить? – напустился он на них. – Или вы не видите, что тут написано под звонком: «ТОЛЬКО ДЛЯ ЖЕЛАЮЩИХ ПОДНЯТЬСЯ НА БАШНЮ».

– А я как раз желаю на башню, – заявила Хайди.

– Да что ты там забыла? – удивился старик. – Может, тебя кто-то послал?

– Нет, – отвечала Хайди, – просто мне хочется туда залезть, чтобы посмотреть вниз.

– Ступай-ка ты домой да не вздумай больше так шутить, второй раз это добром не кончится.

С этими словами сторож повернулся и хотел уже закрыть дверь, однако Хайди крепко ухватилась за полу его сюртука и взмолилась:

– Ну, пожалуйста, прошу вас, всего один разочек!

Сторож обернулся и встретился взглядом с молящими глазами девочки. Старик сменил гнев на милость. И взял девочку за руку.

– Ну что ж, ежели для тебя это так важно, идем!

Мальчик с шарманкой молча уселся у двери, тем самым показывая, что он с ними идти не намерен.

Держась за руку сторожа, Хайди взбиралась по бесчисленным лестницам, которые становились чем выше, тем уже. И вот еще одна, последняя, совсем узкая лесенка – и они наверху. Сторож взял Хайди на руки и поставил на окно башни.

– Теперь можешь смотреть!

Хайди смотрела вниз, на море крыш, башен и дымовых труб. Но вскоре это зрелище ей наскучило, и она проговорила убитым голосом:

– Все совсем не так, как я думала.

– А у тебя хорошее зрение? Да и что такая малышка понимает! Идем вниз, и чтобы я больше не слышал ни о каких башнях!

Сторож поставил Хайди на пол и повел вниз по узким ступенькам. Там, где ступеньки делались шире, слева имелась дверь, ведущая в каморку сторожа, а рядом – просторный чердак со скошенной крышей. Хайди увидала большущую корзину, перед которой сидела толстая серая кошка. При приближении людей она заворчала – в корзине жили ее дети, и этим своим ворчанием она предупреждала, что лучше не нарушать покой ее семейства, а не то… Хайди застыла в изумлении. Никогда прежде не доводилось ей видеть такой громадной кошки. Дело в том, что в старой башне жили орды мышей и кошка без труда каждый день съедала по полдюжине. Увидев замешательство Хайди, сторож сказал:

– Не бойся, при мне она ничего тебе не сделает. Можешь посмотреть на котят.

Хайди глянула в корзину и задохнулась от восторга.

– Ох, какие славные, какие чудные котята! До чего же красивые! – восклицала она, в упоении прыгая вокруг корзины. Она не могла налюбоваться на смешных зверят, копошившихся в корзине. Их было семь или восемь.

– Хочешь котеночка? – спросил сторож, с удовольствием наблюдавший за восторгами девочки.

– Мне? Котенка? Насовсем? – взволнованно спросила Хайди, не смея поверить такому счастью.

– Конечно, а почему бы и нет, можешь хоть всех забрать, если есть куда, – заметил сторож, которому очень хотелось избавиться от котят, не причинив им вреда.

Хайди была вне себя от счастья! В большом доме столько места для котят! То-то Клара удивится и обрадуется, если принести ей таких чудных зверушек!

– Но как же я их понесу? – спросила Хайди, протягивая руки к котятам.

Но тут ей на плечи прыгнула толстая кошка и так злобно зашипела, что Хайди в испуге отпрянула.

– Я тебе их доставлю, только скажи куда, – успокоил девочку сторож и принялся гладить кошку. Ведь она была его подружкой, они вместе прожили много лет в этой старой башне.

– В большой дом к господину Зеземанну, там еще на дверях звонок в виде собачьей головы с толстым кольцом в пасти, – сказала Хайди.

Сторожу больше и не требовалось, он ведь с давних пор жил на башне и знал каждый дом в округе. К тому же он был давним знакомцем Себастиана.

– Знаю-знаю, но только кого мне там спросить, кому я должен доставить этих котят? Ты ведь не из семьи господина Зеземанна?

– Нет, но Клара ужасно обрадуется котятам!

Сторож хотел было идти вниз, но Хайди все не могла налюбоваться веселыми малышами.

– А можно мне взять с собой одного или двух? Одного для меня, а другого для Клары? Вы позволите?

– Погоди немного, – сказал сторож. Он ласково взял на руки толстую кошку, отнес ее в свою каморку и дал ей молока. Затем запер дверь и вернулся к Хайди:

– Ну вот, теперь можешь взять двоих!

Глаза Хайди сияли. Она выбрала одного беленького котенка, а другого полосатого, бело-рыжего, и рассадила их по карманам.

Мальчик-шарманщик все еще сидел на ступеньках, и когда сторож запер за Хайди дверь, девочка спросила:

– И по какой улице надо идти к дому господина Зеземанна?

– Почем я знаю, – отвечал мальчик.

Хайди постаралась описать все, что ей удалось запомнить: входную дверь, окна, лестницу. Но мальчик только качал головой. Ему все это было незнакомо.

– Из одного окна, – продолжала Хайди, – виден большой, большущий серый дом, а крыша у него вот такая… – И Хайди пальцем нарисовала в воздухе эту крышу.

Тут мальчик вскочил, – кажется, что-то такое он видел. Он сразу припустился бегом, а Хайди за ним. И в самом деле, вскоре они очутились перед дверью с медной собачьей головой. Хайди дернула за кольцо. На звонок вышел Себастиан и, увидев Хайди, закричал:

– Скорее, скорее!

Хайди вбежала в дом, и Себастиан закрыл за ней дверь. Мальчугана, смущенно топтавшегося рядом, он вовсе не заметил.

– Скорее, барышня, скорее, – торопил Хайди Себастиан. – Бегите прямиком в столовую, там уже все сидят за столом. Фрейлейн Роттенмайер ни дать ни взять пушка заряженная, вот-вот выстрелит. И что это вам, барышня, вздумалось убегать?

Хайди вошла в столовую. Фрейлейн Роттенмайер на нее даже не взглянула. Клара тоже промолчала. В этой тишине было что-то зловещее. Себастиан пододвинул Хайди кресло. И когда она наконец уселась, фрейлейн Роттенмайер весьма строго на нее взглянула и начала торжественно-серьезным тоном:

– Адельхайда, позднее я с тобой поговорю, а сейчас скажу только одно: ты непослушная и невоспитанная девочка. Твое поведение, безусловно, заслуживает наказания, потому что ты ушла из дому не спросясь, никого не предупредив, и до вечера где-то разгуливала. Это поистине неслыханно!

– Мяу! – раздалось в ответ.

Тут уж домоправительница дала волю своему гневу.

– Как ты смеешь, Адельхайда? – повысила она голос. – После всех безобразий ты еще осмеливаешься шутки шутить, и притом весьма дурные шутки! Предупреждаю тебя, берегись!

– Да я… – начала было Хайди.

– Мяу, мяу!

Себастиан едва не выронил блюдо и, поставив его на стол, выскочил из столовой.

– Ну довольно! – хотела было крикнуть фрейлейн Роттенмайер, но от волнения голос у нее сорвался. – Встань из-за стола и выйди вон!

Хайди испуганно вскочила и снова попыталась объяснить:

– Это не я…

– Мяу! Мяу!

Тут уж вмешалась Клара:

– Но, Хайди, ты же видишь, что фрейлейн Роттенмайер сердится, зачем же ты опять мяукаешь?

– Это не я мяукаю, это котята, – удалось наконец объяснить Хайди.

– Как? Что? Кошки? Котята? – вскричала фрейлейн Роттенмайер. – Себастиан! Тинетта! Скорее найдите этих мерзких животных и выкиньте их вон!

С этими словами домоправительница ринулась в классную комнату и заперла за собою дверь для пущей безопасности.

Для фрейлейн Роттенмайер не было страшнее созданий, чем котята. Себастиан за дверью столовой корчился от смеха. Еще пододвигая стул Хайди, он заметил кошачью мордочку, выглядывавшую из кармана, и ему посчастливилось наблюдать весь спектакль. И сейчас, с трудом взяв себя в руки, он вошел в столовую, когда испуганные вопли домоправительницы уже стихли. В столовой теперь опять было тихо и чинно. Клара держала котят на коленях, Хайди примостилась подле нее, и обе упоенно играли с грациозными крохотными зверьками.

– Себастиан, – обратилась к лакею Клара. – Вы должны нам помочь. Надо найти для котят такое местечко, где они не попадутся на глаза фрейлейн Роттенмайер, а то она их боится и хочет выкинуть вон. Но нам ужасно хочется оставить у себя этих прелестных котят. Мы станем с ними играть, только когда будем одни. Как бы нам это устроить?

– Уж я об этом позабочусь, будьте покойны, фрейлейн Клара, – с готовностью отозвался Себастиан. – Я устрою им гнездышко в корзине, а корзину поставлю в такое место, где наша пугливая дама их не сыщет. Положитесь на меня.

Себастиан сразу принялся за дело, посмеиваясь про себя. То ли еще будет! Ему нравилось наблюдать, как фрейлейн Роттенмайер выходит из себя.

По прошествии довольно долгого времени, когда уже близился час отхода ко сну, фрейлейн Роттенмайер решилась наконец приоткрыть дверь классной комнаты и слабым голосом крикнула:

– Этих ужасных тварей уже нет?

– Будьте покойны, нет! – отвечал Себастиан, давно ожидавший этого вопроса.

Таким образом, предназначавшаяся Хайди обвинительная речь была отложена на другой день. Сегодня же, после невольно вызванных Хайди гнева и испуга, домоправительница чувствовала себя вконец измученной и молча удалилась к себе. Клара и Хайди последовали ее примеру, очень довольные, ибо знали, что их котята в надежном месте.