Текст книги "Смеющийся дом. Первая книга из серии «Смеющийся дом»"

– Молодец, Ксения Николаевна. Вы слушайте, слушайте да хорошенько запоминайте. Ваш урок по Уставу в связи с приездом к нам комиссии владык из Москвы переносится с пятницы на завтрашний день. То есть на среду с десяти утра до часу дня. Ставлю вас в известность. Корректируйте свое расписание. А то у вас там и пение, и школа монастырская. В общем, не забудьте! Да! Сама чуть не забыла. В этот же день после обеда заседание комиссии по переаттестации преподавателей. Вам явиться на нее с документами об образовании, последними статьями, трудами и так далее. И желательно с новым докладом по одному из ваших направлений деятельности. Если комиссия одобрит, повысят вам разряд. Соответственно, тарифная сетка* выше станет. Теперь все. Ангела-хранителя! – и отключилась первая.

Какая репетиция? Сейчас бежать домой надо! Готовиться тарифную сетку с разрядом поднимать! Зарплата выше станет! Ля-ля-ля! Но нельзя. Ни шагу назад! Вперед, только вперед! У меня железное правило: если хоть один человек пришел на занятие, оно состоится. Ведь он пришел! Бог его привел.

Мой разговор волей-неволей слышала Зоя Евгеньевна. Она, стесняясь, готовилась спросить. Так сильно было ее любопытство.

– А что это за Любовь-Мария? – и стоит вся внимание.

Я вслух начинаю потихоньку смеяться, показывая какими-то своими жестами, что сейчас отвечу.

– Любовь-Марию Ивановну вы, должно быть, знаете как просто Марию. То есть Марию Ивановну. Некоторые другие наши знакомые называют ее Любовью Ивановной. Я называю ее Любовью-Марией Ивановной! И заметьте, не грешу против истины. Во-первых, наше многолетнее сотрудничество позволяет это сделать. Во-вторых… – Меня снесла волна смеха. – Извините. Во-вторых, так оно и есть! Она перед Богом и Любовь, и Мария одновременно! – Пришлось мне прикрыть ладонями свое лицо, чтобы директору показать уважение.

Приступ смеха прошел. Начальство стоит и с нетерпением ждет объяснений. Я продолжаю:

– В жизни ее, в младенчестве, произошла такая история. Весь род ее – старообрядческий*. Кержаки*, чалдоны* из города Барит в Сибири, который в тайге без электричества стоит. Так вот! Постоянного священника у них в поселении не было. Приезжал из Белокузнецка очень редко один. И решили в то время ради людей, так сказать, благословить у него местного наставника. Для крестин, читок о покойниках и прочего. На общем собрании выбор единогласно пал на прабабушку Любови-Марии Ивановны. И стала она исполнять обязанности наставницы в своих деревнях Камышанка и Горняк. Когда родилась наша руководитель центра, привезли ее родители крестить к своей бабушке Иульянии. Все подготовили. Таинство началось. Через недолгий промежуток времени…

Я намеренно сделала многозначительную паузу, подогревая интерес Зои Евгеньевны к этой истории. Продолжаю, размахивая руками и озвучивая по голосам:

– Наставница возглашает: «Крещается раба Божия…», – очень торжественным голосом вещаю я, выдерживая паузу, поднимаю вверх указательный пальчик. Так. Теперь надо изобразить мужской голос отца руководителя центра. – «Любо-о-овь!» – И тут же, через долю секунды, изображая женский голос, нараспев протягиваю: – «Мари-и-ия!»

Теперь мне не смешно. Вижу в глазах директорши удивление, и мне оно знакомо.

Я продолжаю мужским голосом, подперев бока локтями, по-старинному:

– «А чего это Мария?! Инна плюс Ваня равно Любовь. Поняла?» – Для пущей красочности говорю это наклоняясь к невидимому оппоненту. Потряхиваю недовольно головой.

К удивленному и восхищенному взгляду Зои Евгеньевны примешался блеск недоверия. А мне подумалось: «Ксения! Ты забыла, что ли? У тебя урок!» Вслух же, торопясь, досказываю ей окончание:

– Короче, оба выкрикнули имя одновременно! Совершенно! И теперь смотрели на свою бабушку с виноватыми лицами. Вердикт наставницы не замедлил появиться на свет: «Крещается раба Божия Любовь-Мария, во имя Отца. Аминь…»

Я загадочно улыбаюсь и жду от Зои Евгеньевны резонного вопроса. Вот и он:

– Ксения Николаевна, откуда вы это знаете?

Только я рот открыла засмеяться, развивая интригу, да быстро закрыла. Вспомнила, что идет время репетиции! Голова подсказывает наикратчайший вариант ответа.

– Я специалист по написанию родословных книг. Самоучка! И примерно года три назад Любовь-Мария Ивановна обратилась ко мне с идентичной просьбой. Как вы теперь понимаете из моего рассказа, я не смела ей в этом отказать. Вот такие дела, Зоя Евгеньевна! – совершенно спокойным тоном подвожу я итог.

И ни в коем случае не жду, когда она со мной распрощается. Взгляд у нее смотрит сквозь стену школы. Воображение рисует удивительные картины необычного крещения. Или видео? Впрочем, как у меня в тот момент, когда я услышала эту историю.

Поцеловав детей, которые с интересом слушали рассказ (или больше смотрели), командую:

– Заходим в зал, ребята.

Подхожу к хору, начинаю репетицию. Здесь я душой отдыхаю. Никто не балуется, не кричит. Все слушаются, у всех одно желание: как можно лучше петь песнопения и гласы.

Во время урока у меня бывает возможность посидеть. Это случается в тот момент, когда особо трудное место приходится пропевать подряд много-много раз.

– Вика, спаси Господи, – отдельный респект с моей стороны.

Начинаю урок. Распевка окончена. Гласовая распевка* повторена. Момент настал. Тот, которого ждут все находящиеся в этом маленьком зале. Я достаю из широких… нет, не штанин, а складок сумки листок. Поднимаю ноты повыше. Строю подросткам глазки, поднимая и опуская свои брови. При этом голову поворачиваю направо и налево. Цирк! Но заинтересовать – это половина успеха. Сообщаю:

– Берем новое! – и смотрю на реакцию, которая не замедлила себя ждать.

– Что это? Совсем новое? Может, не надо? Давайте! – понеслось со всех сторон.

Продолжаю вызывать интерес к песнопению. Объявляю пятиминутный перерыв, но тихий. Значит, певчие не выходят, не шумят, но и не сидят. То, что я делаю дальше, повергает подростков в недоумение. Я подхожу к телевизору, подключаю провода (это на пении-то, не на Законе Божием). Добровольные помощники тут как тут, наладили видео. И мы все теперь смотрим на заглавные буквы в мониторе: «Не горюй». Понеслись в мою сторону подростковые вопросы, вопросы, вопросы:

– Ксения Николаевна, мы че, кино смареть бум? – по-пацански выкидывает сероглазый Костя.

– А может, новее покажете чего? – это уже с длинной косой Юлечка. Недовольная, однако.

Я продолжаю перематывать фильм с застывшей гримасой, как в знаменитом романе Гюго «Человек, который смеется». Всё. Стоп!

– Ребята, перемена окончена, продолжаем урок. Сейчас ваша задача – внимательно смотреть и слушать. На этом пока все.

Краем глаза вижу, что даже Глеб с Верой побросали свои игры и пристроились к просмотру фильма.

Нажимаю «плей». Проматываю до часа и 24 секунд. Стоп! Снова «плей». Идет отрывок из фильма Георгия Данелии «Не горюй». Тот, где мужчины сидят дома на Кавказе и затевают медленную песню на грузинском языке. Прослушали. Тишина.

– Анализируем. – Это я осмелилась прервать думающую тишину. Абсолютную тишину. Пока что молчат.

– Красивое!

Наконец-то!

– Нерусское старинное песнопение.

– Что-то воздушное, небесное я в нем уловила.

– Мне очень понравилось, – включилась в разговор девушка с необычным именем Алевтина.

Комментарии иссякли, я подтверждаю:

– Горячо! Правильно!

Пару кнопок добавочно нажимаю в электронике. Понеслась по залу небесная, воздушная, молитвенная «Херувимская Грузинская» в исполнении хора моей Нины.

Когда я увидела, что ребята узнали мелодию, то сделала такое выражение лица… Так прикачивала головой! Так поджала губки свои! Не хватало только вслух произнести: «А вам слабо?» Положение обеих наших сторон не допускает и не приемлет такого сленга. С моей стороны обошлось лишь качанием головы и вопросительно поднятыми бровями. Готовы певчие. Заговорили разом:

– Давайте быстрее учить! Она трудная? Мы ее разве сможем спеть? А вы нам подпоете?

Я сворачиваю аппаратуру. Рукой показываю занять свои места в зале. Юлечка уже и ноты раздает. Последние мои одобрения:

– Да, да, да, подпою. Да, да, да, сможете!

Началась трудоемкая, кропотливая работа по изучению «Грузинской Херувимской». Мы справимся. А как же иначе? Вон как певчие стараются ухватить грузинский колорит. Погружаемся в море божественных звуков…

Время урока давно окончилось, а мы все поем да поем. Будто попали в струю вечности. Директор Зоя Евгеньевна не прерывает нас, опытная. Очень красиво поют хористы. Хочется пожелать любой душе научиться пребывать в таком счастье, как у нас сейчас. Слышать непередаваемо возвышающее душу пение:

– Ныне житейское отложим попечение…

Глава XIII.
Мыльные дожди

Напелись так, что устали. Как по мне, так я пела бы и пела. Но учащимся надо по домам. Подготовиться к своим школам, урокам. Расстались нехотя. Хотя это и хорошо. У нас дел столько! Сейчас брат Петя с Егором приедет, начнет всех смешить, он такой. «Слушай, Ксения, давай звони Елизавете: хоть пятнадцать минут, а повидаемся вместе все, когда она за Глебом приедет». Созвонилась со всеми и назначила встречу в детском интересном кафе «Надиана».

Там всегда дежурят аниматоры*: Маша и Медведь, Карлсон, Патруль щенков и Паровозик Томпсон. Говорят, хозяйка многодетная и молодая. Старается для всех детишек.

Зашли в кафе. Выбрали столик у окошка. Заказали себе мороженое и давай развлекаться, кто как может. Глеб с Верой сразу побежали к светящимся и качающимся на пружинах машинкам. Я достала планшет. Навалилась на мягкую спинку широкого голубого дивана и начала чуть ли не плакать от счастья. Все хорошо у меня, и все! Господи. Благодарю!

Пока дети резвятся, села сочинять пятую главу своей новой книги «Смеющийся дом». Почему сочинять-то? Вот она, жизнь, вокруг меня идет своим чередом. Я просто ее переписываю на бумагу. Тут дел-то всего – взять и записать.

Убедитесь сами. Бегали, бегали дети по уголку игральному. Смеялись, веселились, а сейчас – раз! И оба затихли. Оба! Надо срочно внедриться к ним глубоко в тыл. Промедление мое может или обойтись дорого, или закончиться слезами.

Надеваю плащ-невидимку. То есть начинаю ступать в сторону притихших детей, как спецназовец. Готовый в любую минуту присесть для общего дела. Как и положено, кручу еще и головой, осматривая окрестности. В зону моего квадрата исследования попадает старательный официант. Совсем молодой паренек. Ровесник, наверное, моего Максима.

Он подошел к нашему пустеющему столику с мороженым в растерянности. Оглянулся. Ищет заказчиков.

Нашел! Момент! Смотрит на меня, как на инопланетянина, и не знает, что ему делать и как на мои пируэты* реагировать. Сразу видно: новенький он в этом детском кафе.

Спряталась за декорацию избушки лесной. Показываю ему только что мною придуманные пальцевые знаки. Они подсказали официанту поставить поднос с красиво оформленными креманками*. Они полны витиеватого десерта. Вот и молодец. А сейчас мой выход!

Появилась перед детьми из-за избушки на курьих ножках! Да поздно. Потратила секунды на веерные пальцы для нового официанта. «Ксения, теперь расплачивайся».

Картина Репина: «Сейчас начнется». Глеб стоит с огромным выражением удивления на лице. При этом закрывает рот обеими ладошками.

А Вера… Вера прямо перед моими глазами. Прямо сейчас. В эту прямо секунду переворачивает стеклянный стакан, полный воды, к полу. Одной маленькой ладонью прикрывая открытое пространство, а другой ладонью придерживая стакан за донышко (сужающееся основание с противоположной стороны…). Боюсь напугать ее. Позвала не сразу, а протянула к ней руки:

– Верочка, милая. Не убирай ладонь. Переверни обратно стакан. Ладно?

Но, видимо, я обратилась к ней на другом языке. Волосы на голове встали дыбом от следующего действия моей младшей. Резким движением ладонь, осуществляющую роль плотины, Вера убрала из-под стакана. Глаза горят, язык по-детски слегка торчит возле губ от старания. Мои уши слышат звон разлетающегося стекла и крики работников. Но глаза видят перевернутый широким проемом к полу стакан с водой, который за узкое основание держит Вера. И… Как это возможно?! Вода в стакане стоит, не выливается!!! Или мне мерещится? Да. Только сейчас увидела, что стакан с водой закрыт чистым кусочком бумаги, который Вера выдрала из своего маленького блокнота. Но эта бумажка не поддерживается ничем. Абсолютно! Сейчас, естественно, водичка по закону физики проследует в направлении пола, испытывая давление воды. Вот это да!

Когда я вышла из ступора, то обнаружила себя среди немногих подошедших посетителей кафе. Они пребывали в таком же удивлении. Вот это фокус! Вот это Вера! Вот это физика! Вот это Бог!

– Ну, и чего тут раздают? – вернул всех в действительность мой Петр Второй. Рядом и Егорка его жмется.

– Дорогие наши!

Долго обнимались, целовались. Потом сели за стол. Тут и Лиза подоспела. Глеб забрался к ней на колени и вообще все время обнимался – так соскучился. Дети присматривались и привыкали друг к другу. Мирно и весело протекала наша беседа. Особенно после того, как Егор, обхватив папу за шею, нарочито громко, играя на публику, спросил:

– Пап, а Ксеню Николаевну как зовут?

Отец, для верности показывая на меня рукой, ответил ему:

– Ее зовут Ксения Николаевна, тетя Оксана, – и посчитал вопрос исчерпанным.

Но не тут-то было! Поправляя воротничок на шее отца, Егорушка позволил себе добавить капризные нотки в следующем вопросе:

– Не! Это я знаю. А зовут ее как?

Мы и смеялись, и плакали от такого вопроса. Дети, заразившись нашим оптимизмом, нахохотавшись за компанию, решили теперь попрыгать на батуте, стоящем поодаль, и отошли.

Звонок на телефон Петра прервал наше общение.

– Але! Ты чего натворил? – Брат с ходу вникает в ситуацию. – Ясно. Продержись до завтра: будут и трубы, и цемент, и выходной тебе дам внеплановый.

Во как надо руководить! «Смотри и учись, Ксюша!» Все. Петр включил в себе начальника своего малого предприятия и теперь обращается с нами, как на совещании, по-деловому.

– Так, девочки-припевочки. Окружающий мир хорошо в школе изучали? – с таким серьезным видом спрашивает он.

– Да вроде не жалуемся. Да, Лиза? – прощупываю почву я.

– Круговорот детей в природе помните? – И вид такой же серьезный у него.

А мы! Какой там изучали? Нас сразила смехотушка! Едва выдавливаем от веселья ему ответ:

– Детей? В природе? Круговорот? Хватит нас смешить, Петя. Придумал же такое!

Кое-как успокоились. Оказывается, брат хочет подвезти Лизу с Глебом домой. Веру забрать у меня до вечера, пообещав покатать ее на карусели. А меня с Егором отвезти к психологу и там оставить на проверку. В конце всей своей речи он смущенно добавил:

– Оксана, он у нас капризный стал. Даже в туалет теперь ходит только на свой горшок. Хоть где! Неважно ему. Неважно ему: подай горшок – и все! Хоть в поликлинике. Хоть на улице. Хоть в гостях. Короче, так, – и кивком головы, зовущей под стол, пригасил нас к просмотру. Достал из пакета среднего размера детский горшок. Что ж теперь! Чего не сделаешь ради детей и родных?

Благополучно расстались, добравшись по своим местам дальнейших подвигов. Мне с Егорушкой предстоит попасть к психологу. Его направили что-то там подтвердить или опровергнуть. А заодно и готовность к школе проверить. Хотя ему всего пять лет с хвостиком.

Заходим, взявшись за руки, с Егором в центр психологии. Да тут курорт! Даже Егор от удивления рот открыл. Так много здесь необычных вещей: и фонтан, и попугаи, и даже обезьянки. А вон там – рисовальный уголок, полностью забитый маленькими художниками. С этой стороны – шведская стенка. Маты, мини-турник, мини-груша, в общем – для спортсменов.

Мне интересно: на какую площадку направит свои стопы Егор? Да ладно! Не может быть! Егор уверенно тянет меня за руку в угол… весь наполненный благоухающими экзотическими цветами, лианами и маленькими деревьями. Райский уголок принял нас в свои объятия. Сидеть и ждать вызова нам предстоит в лодке! Век живи – век учись! Зато тихо. При таком-то обилии разновозрастных детей! Присев, мы и не заметили, сколько времени прошло. Так без конца и разглядывали, и трогали, и щупали окружающую нас с Егором экзотику.

– Скуратов Егор Петрович! Есть? – голосом ведущей «Песни года» спрашивает в наикрасивейшем, но все же медицинском, по всей видимости, комплекте дама.

– Есть! – с готовностью отвечает Егор. Да таким голосом, что мне подумалось: «Сейчас что-то учудит».

Прошли спокойно, сели. На Егорку смотреть не могу. Он будто под лампами на сцене спектакль играет. Или в кино снимается. У Егора вид такой, словно это он сейчас врачу вопросы задавать начнет. Что там в головушке?

Доктор с модной прической мельком глянула в мою сторону. Потом подольше посмотрела на племянника и наконец произнесла, уткнувшись в свои шпаргалки:

– Мальчик, сколько тебе лет?

– Я не мальчик. Я Егор! – Причем сказал так, как если нужно сказать: «Я Илья Муромец!»

«Егор-шоу» начинается. Врач не лыком шита.

– Молодец! Так сколько тебе лет, мальчик Егор? – настаивает на своем доктор.

У Егора сощурились глаза. Он впился ими в прическу врача и не понимает: почему она вновь его назвала мальчиком?

– Я скоро в школу пойду! Читать, писать буду. Портфель носить, на стадионе бегать, – выкладывает ей свою подноготную племяш.

Врач с модной прической и уставшим взглядом посмотрела на Егора и сама подсказала:

– Тебе пять лет? – явно надеясь только на ответ «да». Но не тут-то было!

Егор несется по пространству:

– Скоро шесть! – и пальчик указательный вверх поднял.

Мне перестало быть здесь комфортно. Я решаюсь подсказать доктору:

– Извините, мы за десять минут успеем тест пройти? А то у меня дети дома одни! – Давлю на ее жалость, умоляя Бога окончить эту невидимую брань между ними. Сработало!

Пошли нормальные вопросы. Нормального специалиста. Вот и последний вопрос. А ответ…

– Скажи, Егор, какой транспорт ты знаешь?

– «Форд-Транзит», – очень уверенно и довольно сообщает Егор.

Доктор подумала-подумала. Достала картинку с троллейбусом, автобусом и трамваем. Положила невзначай поближе к отвечающему:

– А еще? – Так надавила на слова, что осталось только пальцем ей ткнуть в картинку.

Егор продолжил:

– М-м-м! «Москвич», – загнул пальчик. – «Опель-Кадет», – загнул второй. – Четверка, – загнул последний палец. И согнулся вперед, всем своим видом показывая, что он устал.

Специалист не знала, как реагировать. Пришлось мне ей помочь.

– Понимаете? Они в деревне живут. Там вот этого нет, что у вас на картинке нарисовано. Но папа Егора часто с собой возит по своим делам. Живут они душа в душу. Так и получается, что ездит мальчик только на том транспорте, который и перечислил вам, – мягко сообщила я врачу.

Но та не сдается. И предпринимает последнюю попытку.

– Ты знаешь, что тут нарисовано? – спрашивает врач, прямо указывая на общественный транспорт, изображенный на ее листке.

Ответ не замедлил себя ждать. Но каким тоном! Явно жалея доктора, не знающего таких простых вещей, слегка скрывая свое превосходство в познании жизни вообще, Егор отвечает:

– А, ну, это? Троллейбус, трамвай, автобус. У нас дома они не могут ездить. Ничего там не построили для них, – учит он ее.

Все. Нас отпустили восвояси. И неожиданно преподнесли подарок – пружинку «Радуга». Он пришелся по душе Егору. Я была рада, что все окончилось. Это трудное время мы пережили с ним вместе.

Выходим на вечереющую улицу. Подходим к остановке и сразу садимся в автобус нужного нам маршрута №42. Место уступили, все замечательно, но усталость накатывает. Егор пристроился ловко на коленях и увлеченно крутит разноцветные кружочки. Молодец!

Звонит телефон. Сегодня же Всемирный день звонка!

Поднимаю трубку:

– Але! – тихо говорю я.

– Але! Ксения Николаевна Свистун? С вами говорит специалист по работе с дебетовыми картами клиентов Сбербанка. Меня зовут Виталий. Скажите, пожалуйста, вы только что перечисляли восемь тысяч рублей человеку с именем Мурод?

– Нет! – начинаю возвращаться в реальность я. Заодно осознаю, что у меня на карте 1400 рублей всего.

– Я спешу вам сообщить, что только что со счета вашей карты была переведена сумма восемь тысяч рублей на имя Муродали Фозил Джават-заде. Если вы не совершали перевод, назовите, пожалуйста, последние пятнадцать цифр вашей карты. Нам надо заблокировать карту и попытаться перевести ваши деньги на безопасный счет. Карту достали? Вы готовы? – Собеседник на том конце провода весь внимание.

Готова. Но не к тому, чтобы перечислить ему пятнадцать цифр моей карты. А почему не все шестнадцать? Я готовлюсь к проповеди в этом автобусе. Значит, так сегодня выходит у меня. Делаю звук своего голоса громче, чтобы рядом стоящие пассажиры все уловили:

– Первые пятнадцать цифр моей карты? Записывайте: де-евять! – протягивая слоги, даю ему время на запись. – Не лже-сви-де-тель-ствуй, девятая заповедь.

Сделала вдох с намерением продолжить, но услышала в трубке гудки. То, что мошенник сбросил вызов, знаю только я. Спокойно продолжаю дальше таким же учительным тоном. Воспитываю теперь не мошенника, а пассажиров:

– Виталий! А вы знаете о том, что Сбербанк звонит только с номера 900? Или с номера 9000? Нас даже предупреждают об этом. Подумайте о душе, – оканчиваю я разговор.

И замираю. Реакция в таких случаях бывает непредсказуемая. Молчат пассажиры. Одна женщина одобрительно кивает мне головой. Я позволила себе во всеуслышание ей крикнуть:

– Надо ведь нашу молодежь воспитывать тоже. А то все люди только трубки бросают и ругаются. Или деньги теряют.

Пассажиры автобуса устало молчат. И мы с Егором не исключение. Даже динамик под конец трудового дня так же устало объявил: «Следующая остановка – „Камыш-Яванская“».

Те, кто первый раз слышит это название, посмотрели на бегущую строку в автобусе с вопросом. Но я не смотрела. Потому что давно разузнала о том, что это два города, Камышин и Яван, объединили в одно название остановки. Города-побратимы, что ли?

Пора и честь знать! Надо встать. Не забыть Егора. Не забыть горшок. И невредимыми выйти на остановку. Легко сказать, час пик на дворе!

Сумку пристроила на плечо. Одной рукой держу Егора. Другой рукой, по идее, надо взяться за поручи. А там горшок в пакете. Что делать? Не в зубы его! Да ладно! На свободное запястье вешаю прозрачный пакет с горшком. Этой же рукой хватаюсь повыше, за поручи. Естественно, горшок звонко стучит о поручи во время торможения, но куда его девать?

Обращаясь к впереди стоящему на проходе полному мужчине, спрашиваю:

– Вы сходите?

Он мне невозмутимым, нейтральным и громким голосом отвечает:

– Я уже сходил!

Водитель открыл свою дверцу и выглянул в салон, потому что автобус дрогнул и зашатался от хохота пассажиров.

Быстро дошли до дома, и легли мы с Егором отдыхать. Так интересно было смотреть на то, как мои дети сами управляются с повседневными заботами. Вот радость какая! Накормили, напоили друг друга. Сильно не шумели. Уроки друг у друга попроверяли. Пришло время и Петру с Верой вернуться. Это была счастливая минута. Зайдя домой с двумя полными пакетами еды, подарков и вкусняшек, наобнимавшись со всеми и наговорившись, Петр начал напоказ разбирать пакеты, явно купаясь в лучах восхищенных взглядов:

– Этому фантику куда? – вытаскивая детскую машинку, весело спрашивает он. – А этому фантику что делать? – достает он альбом и краски. Настала очередь чего-то тяжелого. – А этому фантику куда идти? – Из пакета вылетает огромная бутылка кока-колы и замирает в воздухе.

Пришлось мне вмешаться.

– Петя, такие вещи детям младше восемнадцати лет не показывают на ночь глядя!

Обычная гостевая суматоха, которой рады и дети, и взрослые.

Поздно вечером укладываемся спать. А Егор капризничает. Даже лежа в кроватке, поднимает ладони, покачивает ими и высказывается:

– Тетя Оксана, не хочу спать. Кто спать придумал? Был бы всегда день да день! День да день!

Вот на такой веселой ноте и засыпали сегодня все мы.

Один Петр не спал. Он решил усыпить Егора. Затем аккуратно перенести его в машину, чтобы ехать домой ночью. Поэтому и я тоже не засыпала, желая проводить и благословить их в дорогу.

Какое дело можно исполнять дома тихо, не мешая сну семьи, кроме молитвы? Правильно! Зайти в соцсети и почитать переписку нашей огромной, чисто семейной группы.

Вяло читаю, вяло соображаю, вяло отвечаю, но не сплю пока. Старшая сестра Антонина с Байкала минуту назад прислала сообщение: «У нас мыльные дожди всю неделю…» Конечно, это опечатка, но так забавно вышло!

Глаза у меня закрыты, улыбаюсь я одними губами. Где-то далеко, в подсознании, видятся мне эти «мыльные дожди».

И летят они на меня вместо тех овечек, которых перед сном считать надо, чтобы уснуть. Да так летят, что накрывают меня белым, теплым, мягким слоем. Похоже, заботливая рука волшебника укрыла Ксению одеялом? Делаю неимоверный рывок силы воли и все-таки отвечаю моей сестре в семейный чат по этому поводу: «Тоня, а я и не знала, что дожди мыльные бывают!»

И унеслась вместе с этими мыльными дождями в приятную невесомость…