Текст книги "Игра Первых"

Глава 2
Синголь

Это была очень подходящая, можно сказать, уютная пещерка. Наконец-то Синголь облегчённо перевела дух. Здесь её другу не грозило быть зажаренным живьём на знойном солнце! Как ни трудилась симхаэтка, мастеря Алзику шляпу и солнцезащитные очки, для дневных переходов охой не годился. Поэтому двигались по ночам, а так далеко не уйдёшь, невзирая на старания Пышки. Оставив Алзика дремать в пещере, предусмотрительно передав ему для защиты талисман, Синголь отправилась разведать окрестности.

Горный поток шумел внизу, в ущелье. Спускаться к воде по острым сыпучим камням Синголь не решилась и направилась вдоль кромки леса. Лес был старый, с множеством поломанных и поваленных деревьев. Девушка продиралась между колючими еловыми ветками, перелезала через упавшие стволы, прорывалась сквозь густую паутину, обходила громадные муравейники. Очевидно, что идти этим путём ночью сущее безумие! Придётся спуститься к речке и двигаться вдоль воды.

Синголь поднялась с бревна, на которое присела передохнуть, и вдруг увидела птицу с ярко-синими крыльями. Птица сидела на ветви сосны и поворачивала изящную головку то вправо, то влево, словно с любопытством рассматривала девушку. Затем призывно крикнула и перепорхнула на соседнюю ель. Синголь сделала шаг по направлению к ней. Вновь прозвучал слегка тревожный крик. «Она явно пытается что-то сказать, – подумала симхаэтка. – Будь со мной талисман, я бы поняла! Может, она хочет указать мне путь? Но до чего хороша!»

Птица её очаровала, и Синголь последовала за синекрылой красавицей. Дивная птица терпеливо дожидалась, пока девушка перелезет через очередное препятствие или проползёт под ним, затем перелетала на следующее дерево. Шум потока доносился всё слабее, постепенно сделался неотличимым от шелеста ветвей, постанывания сухих стволов, а увлечённая Синголь всё пробиралась по лесу, задрав голову кверху.

Вдруг птица резко вскрикнула, взмахнула крыльями и скрылась из виду. Только тогда Синголь поняла, что потеряла направление. Вдобавок ко всему стало смеркаться. Пробираясь по лесу, девушка на чём свет стоит кляла свою глупость. Когда на небе появились первые звёзды, лес наконец смилостивился и вытолкнул её на обширную поляну.

Посреди поляны высился громадный, в пять человеческих обхватов, дуб, и Синголь поспешила к нему. На высоте своего роста симхаэтка заметила дупло, достаточно большое, чтобы в него пролезть. Ночевать, конечно, безопаснее в дупле, чем на открытой поляне. Девушка бросилась к лесу и довольно быстро отыскала толстый сук, подтащила его к дубу, поставила под углом и, цепляясь за кору, залезла в дупло. Убежище оказалось трухлявым, сухим и пустым – ни насекомых, ни змей, ни птиц, ни зверей. Странно, что такое замечательное дупло пустовало, особенно если учесть его вместительность. Внутри вполне комфортно могли разместиться они вместе с Алзиком.

Синголь представляла, как из-за её отсутствия переживает друг, и её сердце заходилось тревогой: «Разве ты его не знаешь?! Едва стемнеет, он отправится за тобой!» – «Ночью Алзик хорошо видит, и у него оберег», – успокаивала себя девушка. Чтобы не воображать опасности, подстерегающие охоя в Большом мире, симхаэтка сосредоточилась на мыслях об Апанхуре. Сомнений в том, что безумцу требуется талисман, не было, однако Синголь не могла понять настойчивости его преследований. Подумать только, даже полез за ней в пропасть! Интересно, откуда Апанхуру стало известно о том, что талисман обладает чудодейственной силой? Как вообще охотник мог заранее знать, что она получит талисман в подарок?

Вдруг Синголь бросило в жар! Она отчётливо вспомнила, почему поднялась в святилище: отшельник просил её принести талисман в дар богу, чьё имя начиналось на «А»! Ашмару или Алллару! Апанхур же служит чёрному богу, следовательно талисманом жаждет завладеть… Хунгар! Эта догадка объясняла и упорство охотника, и его осведомлённость. А также все счастливые «случайности», сопутствующие её бегству от Апанхура. Воле Хунгара противостояла воля Аллара! Боги!

Внезапно жар сменился ознобом – талисман у Алзика! Охой не чтит богов симхаэтов, Аллар не будет ему покровительствовать! Апанхур же своих преследований не оставит! Готовая мчаться на выручку другу неизвестно куда, Синголь выглянула из дупла и затряслась: дерево плотным кольцом окружали волки!

Один из зверей поднял голову. Немигающие глаза уставились на девушку, потом превратились в две жёлтые луны, лýны слились, раскатились светящейся дорожкой по водной глади, и Синголь увидела бегущих. Человек мчался наперегонки с волками, раскинув в стороны руки. Звери подскакивали, пытаясь лизнуть его ладони, кувыркались в лунном свете, бесшумно опускались на мягкие подушечки лап, снова нагоняли хохочущего человека… Плавными скачками они пронеслись сквозь зачарованную Синголь. Видение исчезло. Луны снова превратились в волчьи глаза и подмигнули: «Спи! Мы подарим тебе песню!»

Из облака выплыла луна, и волк задрал морду… Вой, доносившийся порой из лесной чащи, всегда заставлял Синголь содрогаться. Сейчас же песня волков, напротив, растворила все её страхи. Осталось лишь чистое благоговение перед ночным светилом, и Синголь молила луну позаботиться о щуплом, лишённом волос пареньке.

Глава 3
Алзик

– Проснись! Ну, проснись же! – теребила Алзика подруга.

– Ага… Уже проснулся… Что ты хочешь?

Синголь сняла талисман, протянула ему и положила его ладонь поверх кристалла:

– Я хочу, чтобы оберег был у тебя.

У Алзика вдруг закружилась голова, он сглотнул, но головокружение и тошнота быстро прошли.

– Поднеси к глазу кристалл и посмотри на меня.

– Зачем? – не понял Алзик.

– Делай, что я говорю!

Алзик не стал спорить и взглянул на девушку через кристалл. «Я хочу, чтобы ты кое-что узнал», – почудился ему голос Синголь, а вслед за тем её воспоминания стали открываться юноше так явственно, словно являлись частью его собственной памяти. Алзик ощутил метания симхаэтки в поиске того, чем защитить от солнца его глаза. Её радость при виде куропатки, из которой можно приготовить ему настоящий ужин. Ощутил, как Синголь подсовывает ему под щёку свою ладонь, чтобы в его кожу не впивались острые камушки. Ощутил её страх, что испытания Большого мира окажутся ему не по силам…

Когда Алзик отнял от глаза кристалл, то был настолько ошеломлён и переполнен чувствами, что не мог вымолвить ни слова. Синголь быстро сообщила, что собирается засветло разведать путь, но он ещё не опомнился от потрясения. А, когда сообразил, что она ушла без талисмана, девушки уже и след простыл.

Близились сумерки, а Синголь всё не возвращалась. Алзик метался по пещере, не находя себе места. «Она совсем одна и беззащитна! – в отчаянии кусал губы охой. – Как я мог позволить ей отправиться на разведку без оберега?» Усилием воли юноша попытался взять себя в руки. Скоро достаточно стемнеет, и он сможет броситься на поиски подруги.

Явился Пышка, покормившийся рыбой и ягодами. Через некоторое время медведь также начал проявлять беспокойство, с каждой минутой всё более сильное. Алзик направил кристалл на «братика»:

– В чём дело, Пышка?

– Сюда идёт безволосый! Не такой, как ты, не такой, как друг-мама. Страшный и большой, как тот медведь, который ударил тебя лапой.

Алзик мгновенно догадался, что к ним идёт безумный охотник, которого Синголь называла Апанхуром.

– Пышка, я передам тебе одну важную вещь. Ты должен её доставить другу-маме, а я задержу того, кто идёт сюда.

– Ты пытался задержать страшного большого медведя в прошлый раз, и у тебя не получилось. Садись на меня, убегать – так вместе.

– Я присоединюсь к тебе, как только управлюсь…

Повозившись, Алзик застегнул на Пышкиной шее цепочку кулона и обнял медведя:

– Пока, Пышка!

Выбравшись из пещеры следом за зверем, юноша присел на корточки и стал ждать.

* * *

«Безволосый» оказался огромен и чудовищно космат.

– Отдай амулет Хунгару, – потребовал охотник, вытаскивая нож. – Отдай по-хорошему.

Отдавать Алзику было нечего, да и не отдал бы он этому страшилищу оберег Синголь ни по-хорошему, ни по-плохому. Охой поднялся, просто чтобы встретить смерть стоя. Едва он выпрямился, будто сотни Колхоев вспыхнули одновременно! Зловещую рожу охотника исказила мука, Апанхур выронил нож, в ужасе попятился и бросился бежать.

Алзик долго не мог прийти в себя от изумления. Озирался по сторонам, но никого не видел. Не мог же в самом деле этот страшный человек испугаться безоружного охоя? Смешно! Однако другого объяснения не находилось, потому что именно на него, Алзика, Апанхур взирал так, словно вид юноши причинял ему невыразимые страдания.

«Уж не выросла ли у меня во-о-от такая морда, с во-о-от такими зубами? – недоумевал охой. – И откуда взялся странный свет, безвредный для моих глаз, который столь же внезапно пропал? Ничего не понимаю!»

Впрочем, заниматься гаданиями было некогда, следовало поторопиться. Он постарается нагнать медведя и вместе с Пышкой отправится на поиски Синголь.

Луна выплыла из-за туч, и на каменистом выступе в её свете что-то блеснуло. Наклонившись, Алзик подобрал нож, оборонённый охотником. Добротный нож с длинным, остро заточенным лезвием, зазубренным у основания.

– Вот, спасибо, Апанхур, – усмехнулся охой. – Шляпа и очки в наличии, теперь и оружие есть.

Алзик споро зашагал по Пышкиным следам. Его настроение изменилось. Раз он каким-то образом прогнал Апанхура, то обязательно разыщет Синголь! Всю жизнь, проведённую в подгорном Доме, юноша чувствовал себя одиноким среди соплеменников. А в Большом мире находилась девушка-симхаэтка, для которой Алзик что-то значит, и которая столь много значит для него! И этого вполне достаточно, чтобы, вопреки неизвестности и опасностям, навсегда полюбить Большой мир! Чувства, нахлынувшие на Алзика, когда он смотрел на Синголь через кристалл, вновь затопили его сердце и выплеснулись в слова. Охой бормотал их себе под нос, потом стал тихонько напевать:

 
Как не похожа ты на тех,
Кого я прежде знал.
Не зря стремился я наверх,
Ведь я тебя искал!
 

Под ноги он не смотрел, поэтому споткнулся и проехался правым коленом по острым камням, рассадив кожу. Послюнявил пальцы, отёр кровь с колена, и тут ночь взорвалась смертным криком. Узнав голос, он бросился в сторону, откуда нёсся крик, крепко сжимая нож Апанхура.

Лес был старый, с множеством поваленных ветрами и временем стволов и сучьев. Тем, чьи глаза не видели в темноте так хорошо, как глаза охоев, ночью нипочём не разглядеть, что под набросанными ветками нет земли. Вот и Пышка не разглядел и решил перемахнуть через кучу ветвей. Разбежался, прыгнул и провалился. Брюхом на острый кол! Медведь рванулся, пытаясь освободиться, но остриё только вошло глубже, разрывая внутренности. Не помня себя от боли, медведь звал безволосого братика или друга-маму, да кого угодно, кто бы облегчил его страдания.

– Потерпи, Пышка, потерпи, – бормотал Алзик, раскидывая ветви, скрывавшие ловушку. – Сейчас спущусь.

Медведь уже не кричал, а издавал стонущие звуки, словно жаловался братику на свою невезучесть. По щекам юноши катились слёзы, но верёвки для быстрого спуска не было, поэтому требовалось отыскать длинную ветку, чтобы по ней сползти к Пышке. Наконец нашлась подходящая – не сухая, не гнилушка, – вполне способная выдержать вес охоя. Алзик подтащил ветвь к ловушке и стал аккуратно опускать, стараясь нечаянно не потревожить раненого зверя.

Пышка перестал жалобно стонать и только хрипло дышал, с каждым вдохом и выдохом под собственной тяжестью всё глубже насаживаясь на кол. К тому моменту, когда Алзик спрыгнул на дно зловонной ямы, остриё дошло до сердца медведя. Зверь судорожно дёрнулся, из его пасти и ноздрей вытекли густые чёрные струйки, и страдания Пышки закончились.

В последний раз обняв «братика», Алзик снял с косматой шеи талисман. А когда поднял голову, столкнулся взглядом с тремя парами глаз, горящих как жёлтые угли.

Глава 4
Клык

Таких тварей в Большом мире Алзик ещё не видел! Впрочем, он много чего ещё не видел. Судя по размеру клыков, звери питались не травкой. Он навёл на них кристалл.

– Мы ищем их? – спросил один из клыкастых.

– Кого вы ищите? – послал в сознание зверя вопрос охой. – И зачем?

– Безволосого и медведя. О них просили позаботиться.

– О «братике» заботиться поздно, – вздохнул юноша. – О братике? – удивился зверь. – Ты безволосый медведь?

– Какой он медведь, Клык! – насмешливо фыркнул второй. – Ни шкуры, ни мяса, ни когтей!

– А это видел? – Алзик взмахнул ножом.

Звери мгновенно прижали уши и оскалились.

– Откуда у тебя этот нож? – с угрозой прорычал самый крупный из троицы.

Алзик послал картину, как он находит нож охотника.

– Хорошо, что нож не твой. Иначе мы бы позаботились, чтобы твои останки упокоились рядом с «братиком». Этот нож выпил немало волчьей крови, и мы поклялись отомстить убийце волков.

– Кто такие волки? – спросил Алзик.

Звери оскалились несколько по-другому. Юноша понял, что они смеются.

– Этот безволосый медведь – полный придурок! – повизгивал Клык.

Алзик тем временем выбрался из ямы.

– Кто вы и кто вас просил позаботиться?

– Мы волки. Это Клык, это Палёный, я Душитель, – сообщил старший. – А позаботиться о вас просила…

Волк запнулся, точно забыл, кто именно просил позаботиться о безволосом и медведе.

– Луна! – подсказал Клык.

– Точно, луна! Так что ты за невежественный медведь, который не знает, кто такие волки? – Душитель насмешливо приподнял верхнюю губу, показав зубы. – Таких медведей не бывает.

– Я не медведь.

– Это мы и сами видим и чуем, – вновь оскалились в усмешке волки. – Кто ты такой?

– Я не из Большого мира, – ответил охой.

– Что такое Большой мир?

– Всё, что здесь. Под небом, под солнцем, под луной.

– А какой ещё мир есть? – не поняли звери.

– Там, откуда я родом, ничего этого нет. Только гора.

– Червяк ты, что ли?

Волки описывали круги, недоверчиво обнюхивая юношу со всех сторон.

– Я понял! – вдруг подскочил на всех четырёх лапах Клык. – Это лунный человек! Он упал на землю с лунной горы, поэтому луна просила о нём позаботиться. Так?

– Так, – не стал спорить с красивой легендой Алзик. – Вы можете по запаху найти человека?

– Ты что, издеваешься?

– Не ворчи, Душитель, он же с луны свалился, – вступился Клык. – Если тебе нужно найти человека, дай нам что-нибудь, что пахнет им.

– Я бросил эти вещи, когда бежал к медведю.

– Так давай их поищем.

* * *

Образ пещеры, где он провёл день, Алзик передал волкам как исходную точку поиска. Юноша хотел, чтобы звери опознали запах Апанхура и, возможно, Синголь. Через некоторое время волки нашли пещеру, внимательно обнюхали всё вокруг.

– Здесь были и медведь, и убийца волков. Вот на этом месте лежал нож, – сообщил Душитель. – Ты не лгал, лунный человек. Но, прежде чем мы будем помогать, ответь честно: ты убивал волков?

Алзик удивился вопросу:

– Как я мог убивать волков, если до встречи с вами даже не знал, кто такие волки?

– Допустим. Кого ты убивал?

Алзик задумался, припоминая.

– Возможно, летучих мышей или рыб… Хотя вряд ли, мне не нравится убивать. Даже рыб и летучих мышей. Но совершенно точно я их ел.

Волки переглянулись.

– Какого человека ты хочешь найти?

– Вы не почуяли здесь ещё чей-либо запах?

– Очень слабый, не определить.

– Тогда давайте вернёмся по следам медведя.

Волки вскоре нашли место, где Алзик уронил шляпу и очки, сделанные из пояса Синголь. Обнюхав пояс, звери начали совещаться, а охой почувствовал жжение в глазах. Наступало утро, очень скоро ему понадобится убежище. Ах, как не вовремя! Алзик снова навёл кристалл на волков.

– Точно её запах! – убеждал товарищей Палёный. – Я видел самку человека в стволе большого дерева перед тем, как мы начали петь гимн луне.

– Мы сумеем туда добраться до восхода? – тревожно спросил Алзик.

– Вряд ли. Там полно ловушек, нужно двигаться очень осторожно.

– После восхода мне потребуется укрытие, – горестно прошептал юноша. – Солнце сжигает мои глаза и кожу.

Волки снова принялись совещаться, потом Клык повернулся к лунному человеку:

– Спрячешься в моём логове. Забирайся на спину, я тебя довезу.

* * *

Логово оказалось обычной норой. Охою было всё равно, лишь бы укрыться от нестерпимого жара. Когда жжение в глазах немного прошло, юноша почувствовал мучительную жажду. Направив на волка кристалл, Алзик передал свои ощущения.

– Что же ты не напился из реки? – опешил Клык, восприняв сигнал. – Горе с тобой одно, чудо лунное!

Неподалёку имелась большая лужа, из которой волк постоянно лакал, но как доставить воду лунному человеку?

– Найди большой кусок коры, – прошептал Алзик, когда зверь рассказал ему о луже.

Волк приволок кусок коры, и лунный человек под прикрытием древесного панциря пополз к луже. Утолив жажду и вернувшись в логово, юноша бессильно уткнулся лицом в землю. Клык скептически его обнюхал:

– Ты ел давно?

– Давно.

– То-то ты больно лёгкий. У вас на луне что, с кормёжкой не очень?

– Не очень.

– Отдыхай. Я чего-нибудь принесу.

Волк исчез, через некоторое время вернулся с добычей и положил её перед лунным человеком.

– Что это? – спросил тот.

– Как что? – изумился Клык. – Заяц!

– А как едят зайца?

– Вот так! – Откусив половину тушки, волк с наслаждением принялся жевать, а заглотив еду, посмотрел на лунное чудо.

– У меня так не получится, – покачал головой Алзик.

– У тебя есть нож. Воспользуйся, если зубы кусать не позволяют.

Юноша отрезал крошечный кусочек мяса и принялся жевать. Он жевал так долго, что за это время Клык мог бы сожрать стадо диких коз. Наконец, так и не дожевав, попытался проглотить, но подавился и долго кашлял. Клык пожалел, что связался с этим новорожденным щенком.

– Ну, и как тебе заяц? – спросил волк, когда лунный человек наконец откашлялся.

– Тяжёлая пища.

– Тебя молоком, что ли, кормить?

– В вашем мире мне больше всего понравилась малина.

Волк фыркнул:

– За этим обращайся к медведям!

– Клык, я тебе благодарен за заботу! Но зайца доедай сам, я насытился.

– Значит, так, – сурово изрёк волк. – Грызть кости ты не умеешь. Жевать и глотать мясо тоже. Тогда слизывай кровь и ешь печень, иначе сдохнешь от голода! Потому что малины у меня нет, а сам ты её вовеки не найдёшь!

Алзик послушался и, превозмогая тошноту, съел всю заячью печень. Перемазанный кровью, он приткнулся рядом с волком, поглаживая густой загривок своего нового товарища.

– Душитель или Палёный просто дотащили бы меня до укрытия и оставили. Почему ты обо мне заботишься?

– Ты меня забавляешь, чудо лунное, – приподнял верхнюю губу волк. – Я таких нелепых существ в жизни не видел!

– Правда? – Алзик машинально перебирал пальцами косматую шерсть.

Это было правдой, но не всей. Клык положил морду на лапы.

– Когда я был ещё щенком, хотя сам считал себя вполне взрослым, то угодил в ловушку лесных людей, – начал волк. – Мне повезло больше, чем твоему медведю. Я не напоролся брюхом на кол, лишь разодрал лапу, но вылезти из ямы не мог. Сидел и жалко скулил, ожидая, когда явятся лесные люди и сдерут с меня шкуру. Наверное, мой скулёж и привёл к яме того безволосого. Ни обликом, ни запахом он не походил на лесных людей. Сдвинув в сторону ветви, он обратился ко мне. Я понимал лишь его интонацию: так же ворчала мать, когда я, будучи совсем несмышлёным, решил поохотиться на ежа и острые колючки вонзились в мой нос. Человек свесился в яму и вытянул свои передние лапы, предлагая идти к нему. И я, дрожа, пошёл. Он принёс меня в своё логово и выхаживал, пока распоротая лапа не поджила. Однажды я почуял, что к его логову приближаются лесные люди. Они принесли на жердях раненого. Мой человек склонился к нему и что-то сказал. С той же интонацией, с которой обращался ко мне, когда нашёл меня в ловушке. И я понял, что ему неважно, кого выхаживать, как речке неважно, с кем делиться своей водой. В тот день я его покинул. Мне очень хотелось его отблагодарить, но как? Как отблагодарить речку, из которой пьёшь? Я нуждаюсь в её воде, тогда как ей от меня ничего не нужно. И я пообещал себе, что, если встречу того, кто будет во мне нуждаться, отдам свой долг. Думаю, что ты, чудо лунное, и есть тот самый случай… – Клык лизнул горячим языком лицо юноши. – И ещё… ты мне понравился. Я видел, как ты полез в ловушку, чтобы выручить своего медведя, а потом плакал над ним, будто это и впрямь твой «братик». Да… ты на редкость нелепое существо!

– Я и медведю не помог, и свою подругу потерял! – с горечью воскликнул Алзик.

– Спи, а я поищу след твоей самки. Всё равно до наступления сумерек от тебя толку нет.

* * *

Когда зашло солнце, Алзик проснулся бодрым и полным сил. Вылез из логова, напился из лужи, отмылся от заячьей крови и уселся возле норы в ожидании волка. Таяли краски заката, бледная луна и звёзды наливались светом. Шелестели кроны деревьев, поскрипывали ветви и стволы, обострялись вечерние запахи. А юноша думал, что во всём изменчивом великолепии и красочном многообразии Большого мира есть лишь один смысл – чтобы здесь могла существовать Синголь!

Бесшумно появился Клык, и Алзик вскочил.

– Твою самку забрали лесные люди, – сообщил волк.