Текст книги "Невеста из Оксфорда"

Мне очень хочется задать ей один вопрос, но я медлю, подбирая слова и стараясь не выдать себя. Пожалуй, леди Маргарет могла бы просветить меня в вопросе, который может мне помочь, но она не должна догадаться о моих истинных намерениях.

– Я переживаю, что свадьба сорвется, – говорю я, и тонкие белесые брови Маргарет слегка приподнимаются. Леди удивлена.

– Почему, Джейн? Разве на то есть причины?

Ее взгляд пристально впивается в меня, а выцветшие голубые глаза кажутся острыми, как скальпель хирурга. Я уверена, что она все докладывает Кэролайн, и мне нельзя ошибиться. Я иду по тонкому льду и в любой момент могу оступиться.

– В том и дело, – я опускаю глаза и нарочито нервно мешаю чай, задевая края тонкой фарфоровой чашки.

Леди Маргарет морщится, и я откладываю ложку, извиняясь.

– Понимаете, я еще плохо знакома с традициями вашего общества. Вдруг есть что-то такое, чего я не знаю и невольно нарушу, а это может помешать свадьбе?

– Ну, милая, – леди Маргарет улыбается мне уголками губ, но ее взгляд остается холодным и подозрительным, – ты же не собираешься компрометировать себя и Уильяма? Конечно, если ты окажешься замешанной в скандале, о свадьбе придется забыть.

– Нет, разумеется, нет! – поспешно и горячо отвечаю я, намеренно выбиваясь из образа леди.

Пусть думает, как сильно я мечтаю о свадьбе, а я пока расспрошу ее подробней.

– Но ведь я могу даже не понять, что совершаю что-то скандальное, – понизив голос, добавляю я. – Понимаете, для нас, русских, это может быть самое обычное дело…

При слове «скандал» мне в голову приходят десятки вариантов. Съемка для журнала «Плейбой» (проверить – его еще выпускают?!). Купание голышом в Темзе. Пьяный дебош в английском пабе. Девичник со стриптизерами. Да я бы даже по центру Лондона без трусов пробежалась, если бы это правда могло избавить меня от свадьбы с Уильямом. Проблема в том, что Криса это не спасет – Кэролайн ясно дала понять, что она не тронет Криса, только если я буду играть по ее правилам. А значит, свадьба должна расстроиться не по моей вине, а по инициативе Уильяма, чтобы Кэролайн не могла меня обвинить.

– Не думаю, что мне стоит перечислять вслух все возможные непотребства, – сухо говорит леди Маргарет, давая понять, что тема ей неприятна. – Ты и так должна понимать, какие деяния порочат честное имя леди.

– Да, конечно, – бормочу я, потупив взор. – Просто я подумала, вы можете знать о каких-то особых случаях, из-за которых отменяли свадьбы в вашем кругу, и можете предостеречь меня, чтобы я избегала подобных ситуаций.

За столом воцаряется молчание. Леди Маргарет отпивает чай и ставит чашку на тарелку, фарфор звенит слишком громко, и я изумленно вскидываю глаза. Что могло поколебать спокойствие наставницы? Неужели мой вопрос? Я вижу, что ее взгляд слегка затуманился. Она смотрит мимо меня, как будто забыв о моем существовании. Что она там видит – уставившись на пустую стену? Свое прошлое? Несостоявшуюся свадьбу? Жениха, который ее бросил? Что я вообще знаю о леди Маргарет? Я ничего не слышала о ее детях и внуках, она никогда о них не упоминала. И ни в гостиной, где мы занимаемся, ни в прихожей, я не видела никаких семейных фотографий.

– Что ж, Джейн, такие случаи действительно были, – медленно говорит она. – Не думаю, что мне следует рассказывать тебе о них, ведь это равносильно сплетням. Но чтобы успокоить тебя, я опишу в общих чертах.

Леди Маргарет делает паузу, как будто слова дались ей с трудом. А я, затаив дыхание, жду продолжения.

– Однажды невеста утаила, что у нее есть внебрачный ребенок. Она выдавала его за сына своей старшей сестры и называла племянником. Но незадолго до свадьбы правда открылась, и жених отменил свадьбу, не простив ей обмана.

Голос леди Маргарет звучит ровно. Эта история явно не имеет отношения к ней самой, да и мне это не поможет отменить свадьбу. У меня даже сестры нет, чтобы я могла выдать ее сына за своего. Если только найдется внебрачный ребенок Уильяма?

– Ты побледнела, Джейн, – замечает леди Маргарет, не сводя с меня своего пронизывающего взгляда. – У тебя ведь нет детей?

– Конечно, нет! – пылко восклицаю я, заработав неодобрительный взгляд наставницы. Пусть лучше ругает меня за несдержанные манеры, чем поймет, почему я так разволновалась.

– Я тоже думаю, что для этого ты слишком молода, – кивает леди Маргарет. – Хотя ты из России…

Она умолкает, а я так и читаю ее мысли: намекнуть Кэролайн проверить, нет ли у меня детей в России. Хотя я уверена, что Кэролайн уже выяснила всю мою подноготную и запросила данные не только из моего личного дела в Оксфорде, но и в России тоже, включая мою медкарту. Не зря ее ищейка рылся в моих вещах!

– Другой случай был прямо противоположным, – продолжает леди Маргарет, – невеста утаила о том, что не сможет родить ребенка. Но ее лечащий врач проговорился об этом коллеге, новость дошла до жениха, и свадьбу тоже отменили в последний момент.

Где бы добыть справку, что я не могу иметь детей, лихорадочно думаю я, не забывая делать покер-фейс для леди Маргарет и украдкой наблюдать за ней. Леди отпивает чай, ее рука не дрожит, а чашка опускается на блюдце почти без звука. Значит, эта история – тоже не о ней.

– В третьем случае, – продолжает леди Маргарет, – имело место серьезное наследственное заболевание, о котором умолчала семья жениха.

– Но лечащий врач проговорился об этом коллеге? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю прикусить язык. – Извините.

Леди Маргарет пристально смотрит на меня, и под ее взглядом я чувствую себя как Элиза Дулитл, на которую напрасно тратил время профессор Хиггинс, пытаясь вылепить из цветочницы прекрасную леди с утонченными манерами.

– Ты должна понимать, Джейн, что все тайное становится явным, – строго говорит пожилая леди. – И если ты знаешь, что что-то может послужить препятствием к свадьбе, то должна сообщить об этом Уильяму.

– Ничего такого, – бормочу я, мысленно добавив: «К сожалению!»

– Значит, волноваться тебе не о чем, – заключает леди Маргарет, а затем едва уловимо морщится. – Джейн, ты не против, если мы закончим на сегодня? Я устала.

До конца урока еще целый час, но она побледнела, и ей с трудом удается не выдать своей слабости.

– Конечно, леди Маргарет, – бормочу я, чувствуя свою вину. Это мои вопросы пробудили в пожилой даме несчастливые воспоминания и спровоцировали у нее мигрень. Интересно, какая из трех рассказанных ею историй произошла с ней самой? Я ставлю на третью, которую она приберегла под конец.

Мы договариваемся о времени следующего урока, и я иду к двери, оставляя леди Маргарет наедине с призраками прошлого.

– Джейн! – Она окликает меня, когда я уже на пороге.

– Да, леди Маргарет? – Я оборачиваюсь.

– Не волнуйся, – она ободряюще мне улыбается, хоть улыбка и дается ей с трудом. – Все будет хорошо. Ты выйдешь замуж за Уильяма, и ваша свадьба будет прекрасной!

Пожилая леди хочет ободрить меня и не догадывается, что вгоняет кинжал мне в сердце. Я выхожу из гостиной, чувствуя себя обреченной на казнь – брак с нелюбимым.

Всю дорогу домой я снова думаю о свадьбе. Может, мне и не суждено стать женой Криса. Но судьба свела нас не просто так. Я буду рядом, чтобы приглядывать за Крисом и не дать Кэролайн ему навредить. Но для этого мне придется войти в их семью и стать женой Уильяма.

Эта мысль придает мне сил и впервые за неделю у меня появляется желание жить.

Вернувшись домой от леди Маргарет, я получаю смс от Уильяма. Он возвращается завтра, в субботу вечером. А в воскресенье нас ждут на обед его родители.

Глава 16

– Джейн, могу я подняться к тебе? – спрашивает Уильям по телефону. – Я внизу.

Я уже одета к воскресному обеду с его родителями и готова выйти к нему, поэтому его вопрос меня удивляет.

– А зачем? – испуганно вырывается у меня.

Мы не виделись после его возвращения, но меньше всего на свете мне хочется остаться с ним наедине.

– У меня для тебя подарок из Парижа, – говорит Уильям, и я закатываю глаза. Придется пустить!

– Конечно, поднимайся!

Бросаю взгляд на себя в зеркало – сегодня Кэролайн будет мной довольна. На мне недорогое, но элегантное платье цвета пыльной розы с рукавом в три четверти, а юбка спускается волнами ниже колена. В таком платье можно отправиться на прием хоть в королевский дворец. Мне хочется усыпить бдительность Кэролайн, пусть она думает, что я во всем ей послушна.

Шаги Уильяма уже звучат на лестнице, когда я ловлю себя на мысли, что думаю не о женихе, которого не видела две недели, а о его матери. Это вообще нормально?

Открываю дверь навстречу Уильяму, и он неловко замирает на пороге с пакетом в руке. Даже не пытается меня поцеловать. Мы как будто два актера, играем чуждые для себя роли в спектакле, срежиссированном его матерью – жених и невеста, которым друг на друга плевать. У меня мелькает мысль, что даже сейчас его мать за нами наблюдает. Кто знает, не установила ли она скрытую камеру в подъезде, чтобы контролировать, кто ко мне приходит?

– Прекрасно выглядишь, – делает комплимент Уильям, скользнув по мне мимолетным взглядом. – Ты похожа на английскую розу.

«Моя русская Джейн», – вспоминаю я низкий чувственный голос Криса. В этом вся разница между братьями. Крис видел во мне меня – с моей русской душой и порывистостью. А Уильям хочет видеть во мне англичанку – сдержанную и безупречную, как он сам.

– Спасибо, – благодарю я.

По сценарию стоит добавить: «Я скучала», но Уильям не говорит ничего такого, как будто мы виделись вчера, а не две недели назад. Я тоже решаю промолчать и не спешу пригласить его в квартиру – ведь он у меня никогда раньше не был, и я не понимаю, зачем он пришел сейчас. А еще – боюсь остаться с ним наедине в комнате, где я жарко целовалась с Крисом. Вдруг Уильям тоже набросится на меня с поцелуями, стоит закрыть дверь?

– Это тебе. – Он протягивает мне пакет из супермаркета, я с удивлением беру его и невольно морщусь, ощутив резкий запах несвежих носков. – Французский сыр, – объясняет Уильям с улыбкой. – Запах не очень, вот почему я решил отдать тебе сразу, иначе в машине мы бы нюхали его всю дорогу туда и обратно.

Я фыркаю от смеха, а из-за двери Николь доносится какой-то стук. Наверняка она приникла к глазку и подсматривает за нами. Вспоминаю, как Николь восторгалась букетами Криса, и покрываюсь холодным потом. Хоть бы соседка не вышла и не ляпнула про цветы Уильяму! Надо срочно его увести.

– Входи, – я приглашаю Уильяма и поворачиваюсь к нему спиной. – Я пока уберу в холодильник.

Уильям впервые переступает порог моей комнаты и оглядывается.

– Вот где ты живешь! Тут довольно мило.

Ничего милого в обшарпанной комнате для студентов нет. Ее оживляли букеты Криса, но вчера я выбросила последний завядший букет.

Положив сыр в холодильник, я поворачиваюсь к Уильяму и вижу, что его взгляд останавливается на заправленной кровати. Я мгновенно вспыхиваю, вспоминая, как жарко целовалась на ней с Крисом.

– Предложить тебе чаю? – вырывается у меня идиотский вопрос.

– Нет, благодарю, – Уильям моргает и отводит взгляд от кровати, как будто я поймала его на чем-то неприличном. Уж не представлял ли он меня голой в постели? – Нам уже пора ехать.

Я с облегчением перевожу дух. Уильям поворачивается к двери, а я беру сумочку и ключи, готовая следовать за ним. Делаю шаг, но Уильям неожиданно оборачивается, и я оказываюсь в его объятиях.

– Я скучал, Дженни, – нежно говорит он, глядя мне в глаза.

А я готова разрыдаться от жалости к себе. Ведь он – не Крис.

Уильям наклоняется ко мне и целует в губы, а я закрываю глаза, в надежде себя обмануть. Но даже с закрытыми глазами не могу представить, что он Крис. Поцелуй Уильяма – легкий и сухой, как прикосновение бабочки, и в нем нет ни капли той обжигающей страсти, с какой целовал меня его старший брат.

По пути к дому его родителей Уильям рассказывает мне о Франции и Сорбонне, а я рассеянно киваю и думаю только о том, будет ли на воскресном обеде Крис. Мне было бы легче с ним больше не встречаться, но в то же время я страстно хочу его увидеть. Потому что уже успела соскучиться по нему и не представляю, что с этим делать.

Мы уже въезжаем в кованые ворота усадьбы и едем к особняку вдалеке, когда нашу машину лихо обгоняет мотоциклист в шлеме. Мое сердце начинает биться чаще, а слова Уильяма подтверждают мою догадку:

– Крис любит гонять на мотоцикле.

– А ты? – Я бросаю взгляд на Уильяма, уже заранее зная ответ.

– Я? – Он изумленно поднимает брови. – Ну нет, я предпочитаю лошадей.

Кто бы сомневался. Потомку английских аристократов передалась любовь к верховой езде от его предков. Уильям – настоящий английский принц, который может увезти меня в закат на белом коне. Но я мечтаю о том, чтобы укатить на мотоцикле с Крисом. Хоть это и невозможно.

Когда наша машина приближается к парадному входу в особняк, Крис, в черной кожаной куртке и джинсах, уже без шлема, взбегает по ступеням и скрывается внутри. А его мотоцикл небрежно прислонен к каменным перилам лестницы – даже в этом виден его вызов традициям. Дворецкий Томас мрачно косится на мотоцикл, а затем подходит к машине, чтобы открыть дверь. Мне он сухо кивает, смирившись с моим присутствием, а Уильяма приветствует с улыбкой – в которой чувствуются те же любовь и уважение, какие он испытывает к его матери. Влюблен ли дворецкий в леди Кэролайн? Даже если так, он никогда не оскорбит ее, проявив свои чувства. Ведь их роли четко определены. Она – правит домом, он – прислуживает.

Мы с Уильямом сразу проходим в столовую, где нас встречает Кэролайн. Я вижу ее впервые после того нашего разговора и волнуюсь. Но Кэролайн ведет себя как ни в чем ни бывало – как будто это не она угрожала мне в машине и шантажировала жизнью Криса. Она все та же благородная леди – безупречно элегантная, в серо-голубом платье прямого силуэта, сшитом на заказ, и с ниткой жемчуга на шее. Тонкий цветочный запах ее духов окутывает меня, когда она подходит к нам ближе, и меня начинает мутить.

– Уильям, как я рада твоему возвращению! – В ее взгляде, направленном на сына, сияет фанатичная любовь матери, которая готова на все ради его счастья. Даже принести в жертву меня. – Джейн так скучала по тебе.

Ее взгляд пронизывает меня насквозь, и я чувствую себя бабочкой, которую пришпилили к гербарию. Трепыхайся сколько хочешь – выхода нет.

Кэролайн с сыном о чем-то говорят, я даже не прислушиваюсь. Просто терпеливо стою рядом, играя свою роль.

Дворецкий появляется в дверях и торжественно объявляет:

– Леди Эдит Чейз.

Я оборачиваюсь, ожидая увидеть элегантную аристократичную подругу Кэролайн ее возраста или даже старше, но в столовую входит моя ровесница – стройная высокая блондинка. Я не сразу понимаю, что передо мной – леди. И только когда взгляд ее карих глаз, не задерживаясь, скользит по мне, как по мебели, осознаю пропасть между нами.

Она довольно хорошенькая для англичанки, с фарфоровой матовой кожей и породистым узким лицом, которое легко представить на портрете в семейной галерее. На ней элегантное платье цвета лаванды, с вырезом-лодочкой и прямой юбкой с баской на талии. В нем она похожа на цветок – декоративный, призванный украсить собой дом. Разве не это – предназначение леди? Будь красивой, молчи и рожай наследников своему аристократичному мужу – именно к этому ее готовили с детства. И, в отличие от меня, она будет делать это с радостью!

Кэролайн тепло приветствует ее, представляя сыну, а во мне мелькает робкая надежда. Неужели? Судьба сжалилась надо мной, и Кэролайн нашла Уильяму более подходящую невесту? Хоть бы Уильям в нее влюбился и бросил меня, я только за!

Кэролайн представляет Эдит и меня, мы обмениваемся с девушкой светскими фразами – как игроки в пинг-понг. Леди Маргарет не зря меня натаскивала все это время, и я могу побеседовать с юной леди на равных. В поведении Эдит я не чувствую ни пренебрежения, ни ревности. Если она в первую секунду и мазнула по мне равнодушным взглядом, не признав во мне ровню, то сейчас ведет себя довольно мило. Пожалуй, мы даже могли бы подружиться…

– Прошу прощения. – В столовую входит Крис, и меня бросает в жар.

Он переоделся – в рубашку и синий костюм, но в его облике все равно чувствуется вызов традициям. Его густые темные волосы – еще влажные после душа и слегка вьются. А две верхние пуговицы на рубашке небрежно расстегнуты – что придает ему менее формальный вид, чем у брата. Уильям застегнул рубашку под самый воротничок, как будто он пришел не на семейный обед, а на прием к английской королеве.

– Крис, позволь представить тебе Эдит Чейз, дочь наших добрых соседей – графа и графини Чейз. – От сладкого голоса Кэролайн мне становится тошно. – Вы, вроде, не встречались раньше?

Крис проходит мимо меня, даже не взглянув, и заводит разговор с Эдит. А мое сердце обрывается, когда я понимаю, что Кэролайн пригласила эту девушку для Криса. Чего она добивается – отвлечь от меня внимание Криса, заставить меня страдать и ревновать Криса? Последнее ей точно удалось, я умираю от ревности и с трудом сдерживаюсь, чтобы не выцарапать глаза этой английской розе, которая кокетничает с Крисом из-под полуопущенных ресниц. Только он ни за что не заинтересуется этой манерной куклой.

В столовую входит глава семьи, и после приветствий мы усаживаемся за стол. Я рядом с Уильямом, а Крис с Эдит – напротив.

Когда позже Наташа расспрашивала меня, какие блюда подавали за обедом, я не могла назвать ей ни одного. Еда совершенно не отложилась у меня в памяти, потому что все мое внимание было сосредоточено на собравшихся за столом.

Наблюдая за главой семейства, я отметила, что лорд Джеймс не делает различий между родным и приемным сыном и одинаково тепло общается с обоими. Если в прошлую встречу между ним и Крисом чувствовалась напряженность, то теперь она прошла. Похоже, пока Уильям был в отъезде, отец с Крисом наладили отношения. И это меня успокаивало – я надеялась, что Кэролайн не решится причинить вред приемному сыну, видя, что тот дорог ее супругу.

Кэролайн была приветлива с обоими сыновьями, но ее аристократическая любезность меня больше не обманывала. Я видела, как искренне вспыхивает любовью ее взгляд, когда она смотрит на Уильяма и слушает его рассказ о командировке в Сорбонну. А обращаясь к Крису, она просто играет свою роль. Даже язык тела ее выдавал – она слегка повернула корпус к родному сыну, а на Криса почти не глядела. Сам Крис этого не замечал и явно любовался своей изысканной моложавой матерью, не догадываясь, что она ему не родная.

Эдит, к моему разочарованию, больше общалась с Крисом, а с Уильямом обменялась только парой фраз. И Крис всем своим видом показывал, что увлечен своей гостьей, как будто задался целью ранить меня больнее. Эдит много путешествовала по Европе, и у них нашлись общие темы для разговора.

Дворецкий, прислуживая за столом, не упустил случая подчеркнуть разницу в положении между мной и леди Эдит. К той он услужливо обращался «миледи», а я удостаивалась сухого «мисс». Но мне было все равно. Знал бы он, с каким удовольствием я бы разорвала помолвку и отменила свадьбу!

К концу обеда, когда подали чай, меня мутило от лицемерия Кэролайн, да и остальных тоже. Мне хотелось грохнуть чашку о блюдце, встать и закричать. Обвинить Кэролайн в том, что она готова убить приемного сына, потому что считает его соперником родному. Бросить Уильяму в лицо, что я не люблю его и спала с его братом. Признаться в любви Крису и сбежать с ним, уехав из поместья на мотоцикле. Но мне оставалось только терпеть и играть свою роль. Во мне еще теплилась слабая надежда, что мне удастся найти выход – отменить свадьбу и спасти Криса. И я внимательно слушала разговоры за столом в надежде, что найду хоть какую-то зацепку. Но это были обычные светские беседы – обо всем и ни о чем. Обсуждали каких-то общих знакомых – герцогов, графов и маркизов, о которых я не имела ни малейшего понятия, потом благотворительный аукцион, которым занимается Кэролайн (удивительно, что у нее еще остается время на что-то, кроме организации свадьбы!).

Уильям рассказывал о своих лекциях в Сорбонне, но я не запомнила ни слова. Зато я чуть не подскочила пружиной на месте, когда услышала вопрос Криса, обращенный к Эдит:

– Хотите, я покажу вам сад, Эдит?

Что? Не совладав с эмоциями, я бросаю на Криса отчаянный взгляд. Не может же он всерьез ей увлечься? Но Крис целиком поглощен новой знакомой, и это меня убивает. Для меня его приглашение Эдит равноценно предательству. Ведь это с ним мы в прошлый раз гуляли вдвоем по саду, там состоялось наше объяснение после ночи в Праге.

Обед окончен, и Крис уводит Эдит под одобрительным взглядом Кэролайн. А когда дворецкий закрывает за ними двери, Кэролайн объявляет, обращаясь ко мне с Уильямом:

– А теперь давайте обсудим вашу свадьбу! Есть несколько вопросов, которые нужно решить всем вместе.

Следующий час тянется для меня как пытка. Родители и Уильям обсуждают предстоящий банкет, список приглашенных, что-то еще. Я даже не вникаю в суть ее речи, ведь моего мнения никто не спрашивает. Все мои мысли – с Крисом. Что он делает в саду с Эдит?

– Джейн! – настойчиво окликает меня Уильям, видимо, уже не впервые.

Вздрогнув, я перевожу на него взгляд.

– Так ты согласна?

– Да, конечно, – бездумно бормочу я.

Какая разница, что они там обсуждают – цвет приглашений или музыку на банкете?

– Тогда я договорюсь о встрече со священником на следующей неделе, – Кэролайн с трудом сдерживает торжество. – Не будем откладывать принятие католичества на последний момент.

Все гораздо хуже, понимаю я. Речь о смене религии, которой мне хотелось бы избежать так же сильно, как и свадьбы. И времени у меня почти не осталось. Счет пошел на дни.

После обеда Кэролайн, сославшись на усталость, поднимается к себе. А отец предлагает Уильяму переместиться в библиотеку и обсудить охоту на лис, на которую их позвали вместе.

– Мы не очень наскучим тебе, Джейн? – с виноватой улыбкой спрашивает Уильям, и я понимаю, что это мой шанс улизнуть из дома, который давит на меня своими стылыми стенами.

– Я бы хотела прогуляться в саду, – говорю я, и, к моему облегчению, меня отпускают.

Когда я выхожу из дома, дворецкий Томас поднимается по парадной лестнице мне навстречу и сторонится с кислым видом. На миг мелькает мысль, не взять ли его в союзники? Раз я ему так противна, может, он подскажет мне, как отменить свадьбу? Но в следующую секунду я понимаю, что его фанатичная любовь к леди Кэролайн играет против меня. Если она хочет свадьбу, дворецкий никогда не пойдет против ее воли.

Спустившись во двор, я оглядываюсь по сторонам. Криса и Эдит не видно, а в конце аллеи мелькает садовник. Мне не хочется встречаться ни с кем, поэтому я сворачиваю в другую сторону и иду в ту часть сада позади дома, где еще не была.

Аллея длинная, как в городском парке, и я в который раз поражаюсь, как такой огромный сад может принадлежать одной семье.

Дорожка посыпана гравием, который шуршит под ногами, и кажется, что за мной кто-то идет. Но, обернувшись, я не вижу никого за спиной, и продолжаю идти – все дальше от дома.

Дойдя до конца аллеи, я упираюсь в садовый лабиринт. Однажды я видела такой в московском парке, но этот – еще живописнее и выше. Живая зеленая изгородь такая плотная, что не пропускает солнечный свет, и когда я вхожу внутрь, то оказываюсь в прохладной тени. На миг я останавливаюсь в нерешительности. Лабиринт меня пугает. В кино с героями, которые в него входят, все время случаются неприятности. Чаще всего – кто-то погибает от рук убийцы. Но я не в английском детективе, и любопытство толкает меня вперед. После утомительного обеда в компании лицемеров мне хочется укрыться от посторонних глаз и побыть в тишине. А лабиринт для этого – лучший вариант. Живая изгородь достаточно высокая, она скрывает и меня внутри, и особняк от моего взгляда. Здесь меня не найдут даже при желании. А я получу хоть полчасика передышки.

Я решительно иду вперед, удаляясь от выхода, и вскоре сворачиваю на одну из развилок. Потом сворачиваю еще и еще, запоминая свой маршрут, чтобы найти дорогу обратно. Лабиринт кажется бесконечным. Он обступает меня все плотней, и чем дальше я иду, тем менее ухоженным он становится, и мне приходится уворачиваться от колючих ветвей, которые дергают меня за волосы и царапают плечи. Похоже, садовник так далеко уже не заходит. Гравий все так же шуршит под ногами, но я уже не пугаюсь этих звуков и не принимаю их за чужие шаги. Я не сомневаюсь, что одна здесь.

Свернув в очередной коридор, я спугнула какую-то птицу. Она вспорхнула с ветки и полетела вперед, а я, охваченная азартом, за ней. Может, мне повезет, и я выйду где-то в другой реальности, где мне не надо выходить замуж за Уильяма и я могу быть свободной? Мне показалось, что птица приведет меня к выходу, но в погоне за ней я потеряла ориентиры и оказалась в самом сердце лабиринта. Об этом говорят ветви кустарников, которые сплелись у меня над головой, закрывая солнце.

Я охаю, когда сухая ветка бьет меня по лицу, и останавливаюсь, прижимая руку к горящей щеке. На пальце остается кровь, и это пугает. Место, куда я забрела, выглядит по-настоящему диким. Даже птичий щебет стих, и я не слышу никаких других звуков, кроме шороха гравия, и не могу понять, в какой стороне находится особняк, хотя я удалилась от него всего на двести или триста метров. Но сейчас я как будто одна в этом заколдованном лабиринте.

Может, остаться здесь навсегда? Это избавит меня от необходимости выходить замуж за нелюбимого. Какая разница, где хоронить себя заживо – в старинном особняке или в садовом лабиринте? Здесь хотя бы небо над головой!

– Заблудилась?

Голос Криса звучит так неожиданно, что мне кажется, что я брежу. Но вот он сам появляется в начале тенистого коридора и приближается ко мне, а гравий, который скрадывает его шаги, тихо шуршит под ногами.

– Где Эдит? – спрашиваю я и заглядываю ему за плечо, ожидая увидеть девушку за его спиной. Но там никого.

– А где Уилл? – спрашивает Крис, останавливаясь в двух шагах от меня.

Мы молчим, ведь отвечать и не нужно. Главное, что мы здесь вдвоем. Я сбежала ото всех, но в первую очередь – чтобы не видеть Криса с другой. А он нашел меня здесь. В самом сердце лабиринта.

– Это не любовь, – говорит Крис, глядя мне в глаза.

Я вздрагиваю, испугавшись, что он говорит о своей нелюбви ко мне. Но Крис имеет в виду другое.

– Между тобой и Уильямом – не любовь. Я наблюдал за вами за обедом. Влюбленные так себя не ведут. Он даже за руку тебя ни разу не взял.

– Выражать чувства на публике – неприлично, – возражаю я, вспоминая уроки леди Маргарет.

– Да брось, – Крис морщится. – Это был семейный обед, а не прием в Букингемском дворце! Как можно сидеть рядом с любимой девушкой и не смотреть на нее, даже не касаться? – В его голосе звучит надрыв. – Мне это далось с трудом, и то только потому, что нас разделял стол.

От его признания меня бросает в жар, в ту же секунду Крис делает порывистый шаг ко мне и обнимает за плечи.

– Дженни, зачем он тебе? – горячо бормочет он. – Давай сбежим вместе!

– Я не могу! – вырывается у меня в отчаянии. Не могу ему врать, но и правду сказать не могу, поэтому осекаюсь, но не делаю попытки вырваться. Здесь, под защитой лабиринта, мне хочется украсть хоть минутку счастья. Хоть минутку в его объятиях.

– Уедем, Дженни! – настойчиво повторяет Крис, стискивая меня за плечи. – Прямо сейчас. Снимем квартиру в Праге, будем жить там вдвоем, гулять по Карлову мосту, целоваться на узких улочках, как в тот раз!

От такой заманчивой перспективы у меня захватывает дух, и я не спешу возразить, тем самым давая Крису ложную надежду.

– С Уильямом я все улажу, не переживай, – обещает он и крепко берет меня за руки. – Хочешь, я поговорю с ним прямо сейчас? Все объясню?

– Что? – Я резко вырываю руки и отшатываюсь от него, упираясь спиной в колючую изгородь. – Нет! Не делай этого!

– Назови хоть одну причину, почему. – Он нависает надо мной и кладет обе руки на изгородь по бокам от меня, так что мне некуда бежать от его пылающего взгляда.

– Я не люблю тебя. – Эта ложь дается мне тяжело, я с трудом выталкиваю из себя каждое слово. – Ты мне не нужен.

– Еще как нужен, – Крис ухмыляется, а его рука бесцеремонно задирает подол моего платья и устремляется к полоске трусиков – там, где все пульсирует жаром. – Ты дрожишь. Ты вся мокрая от желания. Ты меня хочешь.

Мой разум уже затуманился от страсти, как всегда рядом с Крисом. Но Крис сам подсказывает мне спасительную ложь.

– Это не любовь. Это похоть, – выдыхаю я.

Крис убирает руку и отшатывается от меня, словно я залепила ему пощечину. В его взгляде – такая горечь, что мне хочется забрать свои слова обратно и умолять взять меня прямо здесь – в сердце лабиринта, вдали от посторонних глаз. Я люблю его и хочу его больше всего на свете. Уверена, что лабиринт сохранит наш секрет. Но обратного пути уже не будет. Уступив Крису, я не смогу убедить его в том, что он мне безразличен.

– Забудь обо мне, – добавляю я, окончательно сжигая мосты.

– Что ж, как угодно леди, – с ядовитой иронией цедит он, теперь уже раня меня. – Идем, пока тебя не потерял жених.

Крис отступает и уходит от меня по лабиринту, пошатываясь, как пьяный. Или смертельно раненый. А я иду за ним, изо всех сил сдерживая слезы. Ведь стоит мне уронить хоть одну слезинку – все напрасно. Крис не поверит в мою ложь. Он увезет меня с собой. И погибнет. А я никогда себе этого не прощу.