Текст книги "Скандал в вампирском семействе"

Часть вторая
Игра в жизнь

1

Кухня залита солнечным светом и пропитана ароматом кофе. Днем здесь все выглядит совсем по-другому. Занавески, позолоченные рассветным сиянием, кажутся сотканными из солнечных лучей. Цвет мебели – почти перламутровый. Полы – золотой песок. За окном – белые соцветия черемухи. Красота-то какая! Что-то теплое и пушистое касается моих ног, и я вздрагиваю. Да это же всего лишь черный кот Буш! Трется об ноги, выпрашивая ранний завтрак. Ах ты, проказник! Я наклоняюсь и глажу кота. Громкое мурлыканье наполняет кухню. Рука внезапно замирает. Кот дает себя гладить? Мне? Так не бывает…

Внезапно до меня доносится шипение кобры. Я испуганно озираюсь и облегченно улыбаюсь. Да это же просто кофе сбежал! Кто-то поставил его на плиту и забыл. Вскакиваю на ноги и, спотыкаясь о Буша, торопливо снимаю турку с конфорки. Ай! Обожглась! Дую на покрасневшие пальцы, поражаясь – что ж так больно-то? Смотрю на обожженную кожу – что-то долго не затягивается!

– Обожглась, маленькая? – Чьи-то теплые руки ласково ложатся на плечи, разворачивают к себе.

Алекс… Сердце замирает от нежности. Какой он родной и любимый. Даже взъерошенный со сна, даже со следом от подушки на щеке и пушинкой в волосах, даже с отросшей за ночь щетиной на подбородке. А потом я замечаю его обнаженный торс и – ой, что это? не может быть! плавки! – и к щекам приливает румянец.

– Дай мне… – Алекс разворачивает мою ладонь, подносит ее ко рту, и его губы быстрыми и легкими, как крылья бабочки, поцелуями выпивают огонь, который жжет мою кожу. – Так лучше?

Я в удивлении смотрю на обожженные пальцы. Краснота никуда не делась, но ожог уже не болит.

– Ты волшебник, – растроганно шепчу я и боюсь расплакаться.

– А ты непоседа, – ласково улыбается он, привлекая меня к себе, и касается губами моего виска. – Зачем вскочила ни свет ни заря?

Я удивленно моргаю. Это я вскочила?

– Разбалуешь ты меня кофе в постель, – шепчет Алекс мне на ушко.

Я еще сильнее хлопаю глазами. Так это я кофе поставила?

…А губы Алекса уже на моей шее, уверенно и неторопливо спускаются вниз, оставляя дорожку из пылающих следов. Затем резко меняют направление и накрывают мои губы. Солнце за окном взрывается, окутывая меня теплым мерцанием. И больше нет ничего на свете, кроме этих умелых, жадных, ласковых, властных, робких, мягких, колких, сладостных, медовых, хмельных губ.

Алекс отстраняется, смотрит на меня долгим, ненасытным взглядом, мягким движением убирает с моего лица выбившуюся прядку волос, и у меня внезапно останавливается сердце. Не от этого полного нежности жеста, а от золотого ободка, который я замечаю на его руке. Рука – правая, палец – безымянный, кольцо – обручальное, механически фиксирует сознание, вынося суровый приговор: я – любовница женатого мужчины. Эта мысль пригвождает меня к позорному столбу. Поцелуи Алекса на коже теперь стянуло январским льдом, прикосновения рук – словно удары плети.

Я вырываюсь из его объятий, отскакиваю к окну, за которым занимается розовое майское утро. На градуснике плюс двадцать, а мне холодно, будто я в склепе.

– Лиза, ты что? – доносится до меня ошеломленный голос Алекса.

Я обхватываю себя руками, пытаясь согреться. Тру озябшие плечи и натыкаюсь взглядом на фотографию, которая стоит на подоконнике. В золотой рамке с надписью «Just married» – счастливая пара. Она в шикарном белом платье, настоящая принцесса, лицо не могу разглядеть из-за набежавших на глаза слез. Рядом Алекс, его я узнаю даже через радугу слез. Статный, высокий, в светлом костюме цвета слоновой кости – настоящий аристократ. Наверняка у него в роду были князья. Алекс не смотрит в объектив – он целиком поглощен невестой, любуется ею, не отрывая глаз. Что же случилось с этой большой и искренней любовью, если сейчас он со мной обманывает свою жену?

– Ты здесь такая красивая, – шепчет Алекс.

О чем он?! Я в изумлении моргаю, смахивая с ресниц слезинку. Вместе со слезинкой с глаз падает пелена, и я могу разглядеть лицо невесты в профиль. Она тоже отвернулась от объектива и с нежностью смотрит на своего жениха. Она очень на меня похожа. У нее тот же вздернутый нос, тот же мягкий профиль, те же ямочки на щеках, те же светлые волосы. Ее высокая прическа напомнила мне мой первый бал. Как давно это было, больше ста лет назад. Тогда первый бал для барышни был не менее значимым событием, чем свадьба. А у современных девушек есть только один день, чтобы почувствовать себя принцессой. И невесте Алекса это удалось – редко у кого сейчас встретишь такую идеальную осанку, такой изящный поворот головы и такое… драгоценное колье с бриллиантами, которое принадлежит моей матери! От изумления у меня даже слезы высыхают. Мало ей Алекса, она еще и колье Лидии себе присвоила! Я смотрю в лицо своей счастливой сопернице и немею. Не может быть, это же…

Я тянусь рукой к фотографии, чтобы разглядеть поближе, но не успеваю коснуться рамки. Замираю, завороженная блеском золотого ободка кольца на своей правой руке. В точности такого же, как у Алекса.

Невеста – это я.

Рука Алекса накрывает мою, обручальное кольцо на его пальце цепляется за мое.

Алекс – мой муж.

– Так как насчет кофе?

И от этого незатейливого и естественного вопроса мне вдруг становится легко и хорошо. Что может быть естественней, чем готовить по утрам кофе для любимого мужа? Обжигаться о турку? Дуть на обожженные пальцы? Разве не это – самое большое счастье?

И еще я вдруг внезапно понимаю, что все это время за окном светит солнце. Что рядом со мной Алекс – теплый, живой, любимый. Он пахнет мятной зубной пастой и теплой кожей. И я не чувствую запаха его крови, она больше не взывает к моей жажде. Потому что я страстно, безумно, до колик в желудке хочу кофе!

Я проснулась на сбитых простынях в полном смятении. Сон закончился, оставив после себя горечь иллюзорного счастья. Этому никогда не бывать, этому никогда не случиться. Мне еще целую вечность жить вампиром и пить кровь. А Алекс уже совсем скоро начнет стареть и утратит свой молодецкий задор. Если только… Об этом даже и думать не хочу. Я не представляю себе Алекса вампиром. Не могу вообразить, как мы бесшумно бродим по ночным улочкам, выискивая припозднившуюся жертву. Не желаю даже представлять, каким холодным и бледным будет его бескровное лицо при свете луны. В Алексе меня привлекает именно жизнь. Наполовину мертвый Алекс-вампир мне не нужен.

Вот если бы мой сон мог сбыться и я стала бы человеком, воскресла для солнца, для майского рассвета, для морского отдыха! Но я достаточно долго живу на свете, чтобы понимать – это невозможно. Даже в легендах и сказках нет ни единого упоминания о том, чтобы когда-либо вампир вновь стал человеком. Если бы это было так просто и люди по малейшему желанию могли переходить от жизни к вампирскому бессмертию и наоборот, кто на свете смог бы отказаться от искушения вечностью? Но таких случаев нет. Смерть необратима. И хотя нас фактически нельзя назвать живыми мертвецами – наш мозг функционирует, некоторые жизненные процессы продолжаются, мы не разлагаемся, в нас теплится подобие жизни, которое у человека называется состоянием комы, а наша температура тела всего лишь на три градуса меньше нормальной человеческой, мы отравлены смертью и противоестественной для человека жаждой. Смертельно и необратимо отравлены. И только кровь позволяет нам поддерживать свое существование и сохранять силы.

Бывших вампиров не бывает. Моему сну никогда не сбыться. Мне никогда не стать обычной девушкой. Но я могу сыграть ее. Хотя бы на один вечер.

Убив почти час на человеческий макияж и придав своей коже оттенок легкого загара, я поднялась наверх. Во дворе дома поздоровалась с незнакомым молодым папашей, ведущим ребенка из детского сада. Тот приветливо улыбнулся мне в ответ – как соседке. Похоже, мне все-таки удалось прикинуться нормальной. Надеюсь, что удастся провести и Алекса. Хотя бы еще раз. Хотя бы на один вечер. Только на один вечер, строго поправила мою романтичную половинку рассудительная, иначе можно и заиграться.

Прежде чем отправиться к Алексу, нужно еще сделать кое-что… Я отошла подальше от дома, убедилась в том, что не попадаю под прицел ни одной из камер наблюдения (сколько же их нынче развелось! И у жилых подъездов, и у магазинов с ресторанами), остановила мрачного крепыша с криминальной физиономией и увлекла его под козырек подъезда с черным входом. От него не убудет, но сегодня он уже точно не причинит никому вреда – сил не останется.

Его кровь была пресной и горькой, выдавая скучную и тяжелую жизнь ее обладателя. В другой вечер я бы придирчиво перебрала сотню мужчин, выбирая самого красивого и интересного. Их кровь всегда слаще других. Быть может, отправилась бы на вечеринку в «Парижскую жизнь» или подкараулила кого-то из посетителей «Ванили», отметивших очередной триумф. Они всегда упоительно пахнут, а в их венах бурлит хмельная от успехов кровь. Приятнее крови топ-менеджера, недавно заключившего крупный контракт, только кровь футболиста, забившего победный гол. У эйфории короткая выдержка – только первые сутки, поэтому я считала большой удачей, если мне удавалось испить этого чужого успеха вместе с кровью счастливчика. Но сейчас мне не до изысков – я торопилась к Алексу. Жажда не должна помешать нашему свиданию. Только с полным желудком я смогу сыграть роль нормальной девушки… Однако на пару мгновений я все-таки замешкалась.

Поддавшись любопытству, заглянула в мысли крепыша (лучше бы я этого не делала!), чья кровь была горче полыни, и похолодела. Мужик получил доказательства неверности своей бабы (так нежно он ее называл прежде) и торопился домой, одержимый желанием убить ее. И нож приготовил, вон из-за пояса торчит. Я с брезгливостью прислонила ослабевшего мужика к стене, вытащила у него нож и швырнула в открытое окошко подвала. Но разве это выход? Легкомысленную хохотушку Лесю из воспоминаний крепыша это не спасет. Уж если он решился на убийство, то не отступится.

Я в нерешительности застыла над телом. Надо же мне было копаться в голове мужика! Сейчас была бы уже на полпути к Алексу, а теперь мне что делать? Сдать злоумышленника в милицию? Так наше правосудие еще не доросло до уровня правосудия из фантастического фильма «Особое мнение», где в тюрьму сажали только на основании слов провидцев, увидевших убийство в будущем. Спасая Лесю, высосать из него всю кровь? Да кто мне дал право казнить людей? К тому же такой кровью и отравиться недолго, а я еще пожить хочу. Мне Алекса надо увидеть. Сделаю-ка я вот что…

Я шагнула к крепышу, наклонилась, достала его мобильный. Быстро пролистала журнал вызовов, отыскала нужный телефон. Есть!

– Леся?

– Да. А кто это? – раздался в ответ веселый голос с характерным украинским акцентом.

– Леся, слушай меня внимательно. Твоему Коляну рассказали, как видели тебя с кудрявым интеллигентным мужчиной в очках.

– Это неправда! – пискнула женщина.

– Леся, – перебила я, – если хочешь жить, срочно собирай вещи и уезжай из города.

Я покосилась на лежащего без сознания Коляна.

– Два часа у тебя в запасе есть. Не больше.

– Да ты кто вообще? – запоздало встрепенулась она.

– Два часа, Леся, – повторила я, затем сбросила вызов и потерла лоб.

Вот и делай добро людям! Сначала не верят, потом обижаются. Но теперь моя совесть чиста. Все, что в моих силах, я сделала. Остальное зависит от Леси. Если умная, то сообразит и поторопится. А сглупит – сама виновата.

Наклонившись к Коляну, я прислушалась к его дыханию. А он быстро отходит, нельзя этого допустить… Преодолев отвращение, я припала губами к ранке на запястье, втянула в себя пару глотков и сплюнула их на землю. Кровь потенциального убийцы жгла губы, и проглотить ее – все равно что выпить кислоты. Зато у Леси теперь есть время в запасе. Да, и вот еще… Я вытащила из кармана куртки бумажник Коляна. Отсутствие денег и проездных задержит его еще на некоторое время.

Оставив Коляна отдыхать, я заторопилась в сторону стоянки. Семнадцатилетним студенткам, конечно, не положено водить машину. Но поездки в метро я не вынесу, лучше припаркуюсь подальше, а потом дойду до дома Алекса пешком.

Проходя мимо палатки с хот-догами, я притормозила: сварливая продавщица отгоняла от витрины голодного бомжа.

– Держи. – Я сунула в заскорузлую ладонь бумажник Коляна.

Бездомный поднял на меня слезящиеся глаза, и я невольно отшатнулась, когда ко мне хлынули его воспоминания. Детский дом, орущая воспитательница, стылый подвал, брезгливые гримасы прохожих, мертвое лицо замерзшего в прошлую зиму товарища…

– Спасибо, дочка, – сипло выдохнул он.

Я торопливо зашагала прочь. Дочка… Да он лишь немногим старше Макса!

Доехав до нужной улицы, я оставила «ауди» на стоянке супермаркета и зашагала по знакомому маршруту. Ноги сами несли меня к дому Алекса. Вот его двор, вот лестница, по которой я взлетела на десятый этаж, забыв про лифт, вот его дверь… А что, если он не дома? Я приложила ухо к двери и улыбнулась, услышав плеск воды в ванной. Я приехала не зря.

Палец уже лег на кнопку звонка, когда я внезапно отдернула руку. А что я ему скажу? После того как исчезла позавчера, не попрощавшись? Сбежала? Как все сложно… Сто лет назад я бы лучше сгорела на месте, чем пришла домой к молодому мужчине. По тем временам это было немыслимо, бесстыже, против всех правил! А сейчас я сама явилась соблазнить юношу, который младше меня на сотню лет. Так чего же я жду? У меня есть только один вечер…

Я втопила кнопку звонка до упора. Сначала в ванной стихла вода, потом за дверью послышались торопливые шаги босых ног. Я быстрым жестом поправила волосы и выгнула губы в соблазнительной улыбке.

Дверь открылась.

Я окаменела.

На пороге стояла худенькая блондинка в одном банном полотенце, которое она придерживала на груди. Ее милое, еще совсем детское личико разрумянилось от банных процедур, в голубых глазах застыл вопрос: кто я такая и что тут делаю?

Меня бросило в краску. Какая же я дура! Нафантазировала себе черт-те что, поверила глупым снам. И даже мысль в голову не пришла, что у Алекса есть своя жизнь и место любимой в ней давно занято. Вот этой самой милой девочкой, которая так подходит на роль той, кого я видела в мыслях рядом с Алексом.

– Тебе кого? – ревниво спросила блондинка, поведя озябшим плечиком, на котором блестели капельки воды. И мне вдруг стало невыносимо больно при мысли о том, что Алекс покрывает поцелуями эти плечи. И те сладкие медовые поцелуи, что мне пригрезились сегодня, достаются ей.

Черный кот, появившись на пороге, льстиво прижался к ногам блондинки и неприязненно зашипел на меня, давая понять, что я здесь лишняя.

– Простите, я ошиблась квартирой, – сдавленно пробормотала я и бросилась к лестнице.

Десять лестничных пролетов – как схождение в ад. Все глубже в пропасть одиночества. Быстрей отсюда, домой, забиться в постель, укрыться с головой одеялом…

Я чуть не снесла с петель тяжелую подъездную дверь. Торопилась вырваться на улицу, как будто бежала из темницы. Скорее домой, забыть, вычеркнуть из памяти…

– Лиза?!

Ноги приросли к асфальту, разум вопит: «Бежать!», а сердце уже плавится от невинного прикосновения руки, которая твердо обхватила мое запястье, не давая тронуться с места.

– Что ты здесь делаешь? – Глаза Алекса серые, бархатные, такие родные. И в них нет испуга или неловкости. Только удивление и радость.

– Я искала тебя, – выдыхает сердце. Глупое, что же ты такое несешь? Разве можно вот так – правду?

– Правда? – Глаза Алексея затопляет радость, рука не торопится отпустить мою.

Кобель, вздыхает разум. У него в ванной голая блондинка, а он не упускает возможности и вторую подцепить.

– Я потеряла часы, – сухо добавляю я. – Думала, вдруг у тебя обронила.

Улыбка Алекса гаснет, как закатное солнце над морем. В Крыму закаты быстрые… В памяти вновь всплывает картинка из сновидения: загорелая кожа, перламутровое колечко на пальце. Какое это невозможное, какое колоссальное счастье – побывать с Алексом у моря во время каникул. У блондинки, которая принимает ванну в его квартире, на это есть все шансы. И от этой мысли мне хочется по-настоящему умереть.

– Тогда пойдем поищем? – Алекс потянул меня к подъезду.

Он что, забыл, что у него там… Ох, если он сейчас скажет, что к нему сестра из Мариуполя приехала!

Только тут я заметила в руке Алекса пакет из супермаркета, полный еды. Выходит, пока блондинка освежается в душе, он сбегал в магазин за продуктами для романтического ужина?

– У тебя там голая девушка, – сухо сказала я, отнимая руку.

– Голая девушка? – Лицо Алекса выражало такое недоумение, словно я сообщила, что у него в квартире высадился инопланетный десант.

– В полотенце, – добавила я.

– А! – Алекс задорно ухмыльнулся. – Это Зойка.

Он даже отрицать ничего не собирается. Мое сердце разбито в стеклянную пыль, как хрустальный фужер, который уронили с девяностого этажа небоскреба. Наверняка он зовет ее Зайкой. А я чужая на этом празднике жизни.

– Лиз, понимаю, как это выглядит и что ты подумала… – без тени вины в голосе начал он.

– Я ничего не подумала, – угрюмо перебила я.

– Лиз! – Он обезоруживающе улыбнулся, и у меня ослабли колени. Я была готова поверить во все, что он сейчас скажет. – Зойка – моя однокурсница. Навязалась ко мне в гости – говорит, у них воду отключили. Ну, я ее и пустил.

– Как благородно, – вырвалось у меня. Впрочем, вполне в духе Алекса, спасающего уличных котов и беззащитных девушек.

– Какое уж тут благородство. – Алекс лукаво улыбнулся. – Я с нее стряс обещание, что она мне заодно и полы помоет.

Я с сомнением вытаращилась на него: шутит? Я так привыкла с легкостью читать чужие помыслы, что невозможность проникнуть в мысли Алекса меня обескураживала. Со стороны, наверное, и впрямь выглядела глупой школьницей. Никто и не скажет, что мне сто двадцать.

– Я же не знал, что ты придешь! Видишь, в магазин сбегал – в холодильнике мышь повесилась. Да и с Зойкой оставаться наедине неохота. Слушай, Лиза, – внезапно попросил Алекс, – выручи меня! Зойка такая назойливая, уж не знаю, как от нее отделаться. Давай мы поднимемся и я представлю тебя своей девушкой?

И прежде чем я успела возразить или возмутиться, он твердо взял меня за руку и завел в подъезд.

Гадство! И зачем я только согласилась на эту авантюру? Кожа Зои, разогретая ванной, розовая от прилившей крови – от этого запаха, который, кажется, пропитал всю квартиру, мой рот наполнился слюной еще на пороге. Надо было бежать, бежать, пока еще было можно.

– Ну заходи же! – Рука Алекса втянула меня за порог.

Дверь закрылась, мышеловка захлопнулась. Точнее, захлопнулась клетка с тигром, которого оставили наедине с двумя кроликами. Вот только если первый кролик казался тигру милым и хищник не хотел причинять ему неприятностей, то белой и пушистой крольчихе жаждал вцепиться в глотку – и за то, что смеет флиртовать с первым кроликом, и за то, что так соблазнительно, аппетитно пахнет.

Черный кот метнулся было к Алексу, но при виде меня шарахнулся в сторону и зло сверкнул желтыми глазами.

– Санечка! – раздался из комнаты звонкий Зоин голос-колокольчик. – Ты вернулся!

А вот и она сама. Уже успела переодеться в бирюзовую кофточку с умопомрачительным вырезом и короткую джинсовую юбочку, которая выставляет напоказ ее длинные стройные ноги. Ну, ноги, положим, у меня тоже не подкачали. А вот остальное… Я мысленно отметила достоинства соперницы, которым мне нечего противопоставить. Кожа Зои – сияющая, нежно-розовая, как цветок в букете невесты. Мне, чтобы добиться такого оттенка, нужно втереть слой тонального крема да еще пуховкой с пудрой пройтись. А у нее все свое, натуральное. Румянец Зои – природный, прелестный, цвета румян «Клубничное воскресенье» от «Ланком». Только свой не тускнеет, не стирается. Свой расцветает на скулах алым цветком от взгляда любимого, становится ярче от поцелуев.

– Саня… – С лица Зои сползла улыбка, яркие безо всякой помады губы недовольно поджались. «Это еще кто такая?» – можно прочесть в ее глазах, и никакая телепатия не требуется.

Буш льнул к ногам Зои, всем своим видом выражая симпатию к гостье и умоляя ее выставить меня за дверь. А ведь я еще собиралась приютить это осиротевшее пушистое отродье!

– Зоя, это моя девушка Лиза.

Ох, я бы вечность отдала за то, чтобы это было правдой. Глаза Зои потешно распахнулись, рот приоткрылся, румянец прилил к щекам свекольными пятнами, сделав девушку похожей на героиню Инны Чуриковой в сказке «Морозко». Вот только мне было не до смеха. Я старалась лишний раз не вдыхать, чтобы еще больше не обезуметь от ее запаха. Кровь Зои – настоящий нектар. Молодой, игристый, настоянный на уверенности в себе, на понимании своей привлекательности, на радости юности. С той горечью, что течет в жилах потенциального убийцы Коляна, и не сравнить. Все равно что сравнивать дешевый скисшийся портвейн с коллекционным французским шампанским.

– Солнышко, а это моя однокурсница, Зоя. – Пальцы Алекса сжали мой локоть, возвращая в реальность. «Солнышко» – это он мне?! Ах да, в лифте же мы договорились, что я сыграю ревнивую подружку, чтобы Зойке неповадно было в следующий раз устраивать баню в квартире Алекса.

– С легким паром! – холодно улыбнулась я.

Мои ноздри нервно дрогнули. Я-то знаю, что от жажды, но пусть думают, что от ревности.

– А ты не говорил, – растерянно промямлила Зоя, – что у тебя есть…

– …однокурсница! – закончила за нее я и впилась взглядом прокурора в довольное лицо Алекса. Хоть бы сделал вид, что ему не по себе! Или он собирается стравить нас в драке, а сам завалится на диван с попкорном и будет ждать, кто кого одолеет?

Алекс пожал плечами, мол, что говорить-то? Есть и есть.

– Хороша ли была водичка? – вежливо поинтересовалась я у Зои. – Как искупалась?

– Хлорка хлоркой, – с вызовом выпалила она. – Чего ж в ней хорошего?

– А пойдемте чай пить! – вмешался Алекс, чтобы не допустить кровопролития.

– Да… – радостно начала Зоя.

Ну уж нет! Пытку Зоиной кровью я больше не выдержу. Я пристально взглянула на девушку, и та торопливо пробормотала:

– Да мне домой уже пора!

Зоя маленьким вихрем пронеслась по коридору, запрыгнула в туфли, стащила с вешалки плащик – и была такова.

– Что это с ней? – Даже Алекс не ожидал, что Зоя так легко сдастся. – Хлорки, что ли, хлебнула?

Я ответила Алексу невинным взглядом, позволила снять с меня куртку и юркнула в ванную. Заперлась на щеколду, чтобы отдышаться, и тут же задохнулась. Запах Зои заполнил ванную, впитался в полотенце, небрежно брошенное на корзину с бельем. Длинный светлый волос повис на раковине, еще несколько волосков запутались в водостоке. А эта Зоя – изрядная неряха, сердито подумала я, стряхивая ее волос с раковины. Зеркало еще было запотевшим. Я провела ладонью по стеклу, стирая туманную дымку, и вздрогнула.

Мои глаза были черными космическими дырами, как у Лидии, когда она однажды не пила крови три ночи. В Лондоне, где мы тогда жили, объявился охотник. Была убита близкая подруга Лидии, леди Агата – светская красавица с фарфоровой кожей и королевскими манерами родом из восемнадцатого века. Лидия была так напугана, что заперлась в доме и не отпускала от себя мужа. Мне тоже пришлось поголодать одну ночь, но на вторую я улизнула через черный ход – жажда была сильнее страха. Лидия тогда продержалась три ночи, потом жажда взяла свое, а вскоре мы уехали из Лондона, чтобы не гневить судьбу. И теперь у меня были глаза той, полубезумной от голода Лидии.

Разве это голодное чудовище должно отражать зеркало в ванной Алекса? Зачем, зачем я вообще сюда пришла? Зачем я надавила на Зою, чтобы спровадить ее? Кого я хочу обмануть? Мне никогда не стать Зоей – живой, теплой, невинной, наивной, которая смотрит на Алекса пылким взглядом юности, чьи губы знают вкус йогурта и сливочного чизкейка, а не насильно отнятой крови, в чьем чреве может зародиться новая жизнь – то, чего я никогда не смогу дать Алексу. Между нами может быть только короткий роман сродни курортному. И никогда в моей проклятой вечности не будет ни каникул у моря, ни южного загара на коже, ни перламутрового колечка на пальце. А уж тем более – свадебной фотографии, обручального кольца и медового месяца с Алексом. Подсознание, вмешавшись в мои сны, сыграло со мной злую, бессердечную шутку. Как я могла в нее поверить? Как я могла хотя бы на один вечер допустить, что смогу притвориться обычной девушкой? Да меня ломает от запаха Зои! Если бы девушка осталась здесь еще на пять минут, я бы уже не смогла сдержаться – накинулась бы на нее на глазах у Алекса, превратившись из красавицы в чудовище, в монстра из ужастиков…

– Лиз! – Алекс деликатно постучал в дверь, и я кожей, даже через разделяющую нас перегородку, почувствовала исходящее от него тепло. Прижаться бы к нему сейчас всем телом, согреться жаром его кожи, хоть на мгновение почувствовать себя живой. – Чайник закипел.

– Я сейчас.

Дождавшись, пока Алекс вернется в кухню, я торопливо протерла зеркало, которое вновь покрылось влагой. Мне все-таки удалось взять себя в руки, и тьма отступила от моего сердца, а зрачки уменьшились, перестав быть черными дырами. Надеюсь, у Алекса есть кофе. Только его запах может перебить соблазнительный аромат крови Зои, который все еще витал в воздухе, смешавшись с ароматом ее туалетной воды «Дольче вита».

При виде меня Буш, с важным видом восседавший на табурете, зашипел и бросился из кухни, стараясь не коснуться меня ни шерстинкой. А ведь неспроста история подобранного на улице кота насторожила меня в прошлый раз: уж очень этот поступок не вязался с образом охотника. Охотники агрессивны по своей природе, им только дай повод подраться или выпустить пар. Неважно, на ком – на собаке, ребенке, женщине, вампире. Только поднимая руку на женщину, они в душе понимают, что ведут себя скверно, а убийство вампира в их сознании сродни подвигу. Алекс не такой. Он никогда не замахнется на женщину, не ударит лежачего, не сможет пройти мимо того, кто нуждается в помощи, будь то бездомный кот или перепуганная девушка. И уж конечно он не пронзит колом бессильного вампира. Скорее он будет биться с ним насмерть, защищая чью-то жизнь. Он смелый, сильный, великодушный, настоящий…

– Чай, кофе? – обернулся ко мне Алекс.

– Кофе, – с облегчением выдохнула я и заледенела при виде ножа в его руке. – Что ты собираешься делать? – напряженно уточнила я.

– Колбасу порежу, сделаю бутерброды.

Если он сейчас порежется и я увижу хотя бы кровинку…

– Дай мне. – Я осторожно забрала нож из его ладони. – А ты займись кофе.

– Ну ладно. – В его глазах заплясали смешинки, губы расползлись в улыбке.

Чудак! Думаешь, я хочу тебе понравиться, поэтому прикидываюсь хозяйственной? Да я просто боюсь, что вцеплюсь тебе в глотку, если увижу только каплю твоей крови… А ты все объясняешь понятными тебе причинами. Неудивительно, ведь ты не знаешь, что находишься в одной клетке с хищником.

Бутерброды я резала впервые в жизни: в моей юности и колбасы-то еще не было, а еду готовила повариха, после превращения потребность в еде и вовсе отпала. Хорошо, я не раз бывала в гостях у Макса и Маши и видела, как Маша хлопочет на кухне. Оказалось, ничего сложного в этом нет. Готовить бутерброды для Алекса было даже приятно.

Напилив хлеба и колбасы, я не торопилась сесть за стол. Стояла у холодильника и украдкой наблюдала за Алексом, который колдовал над туркой. Аромат кофе уже наполнил кухню, прогнал навязчивый образ Зои, и я по глоточку пила этот воздух со вкусом эспрессо, который укрощает жажду, и любовалась Алексом. Пол уходил из-под ног от этого невозможного счастья – быть рядом с ним, видеть его, дышать с ним одним воздухом. Зарисовывать в памяти его мужественный профиль и красивый изгиб губ, вкуса которых мне никогда не узнать, и непослушный вихор на затылке, и родинку у виска, и щетину, едва пробивающуюся на подбородке.

Неважно, что он моложе Макса, главное, что я чувствую себя с ним живой, счастливой, полной сил. Я чувствую, как надрывно стучит в груди мертвое сердце, как бурлит в венах кровь…

Тайком достав мобильный, я сделала снимок Алекса, чтобы любоваться им во время дневной бессонницы.

Ужас, до чего я докатилась. Только бы мама не узнала об этом моем визите! Вот уж будет тогда скандал в благородном вампирском семействе по всем правилам театральной трагедии. Два акта и один антракт. В первом акте мама как следует откричится, я даже знаю ее первую реплику с заламыванием рук.

«Елизавета! – трагически воскликнет мать, пытаясь воззвать к моему разуму. – Он младше тебя на сто лет! Ну объясни мне, что у вас может быть общего? О чем ты с ним будешь разговаривать?»

Потом она сбегает наружу, восполнит утраченные силы кровью какого-нибудь неудачливого прохожего, а во втором акте состоится семейный совет, и все родственники выскажутся на тему «как низко пала бедная Бетти». Он мне даже не в сыновья, в прапраправнуки годится! Да если подумать, то Алекс моложе Макса!

– О чем ты думаешь? – Внезапно Алекс очутился так близко, что я почуяла запах его крови.

Что он творит? Я отшатнулась прежде, чем его губы коснулись моих. Первый поцелуй достался воздуху, и Алекс взглянул на меня – растерянно и обиженно. Похоже, раньше все его поцелуи достигали цели. Интересно, скольких девчонок он целовал до меня? А сколько из них побывало здесь, у него дома? Боже, о чем я думаю! Да я сама глупею на глазах. Каждая минута рядом с Алексом – минус десять лет из моего паспорта и минус столько же пунктов из моего IQ.

– Извини, – я в смятении отстранилась, – мне пора.

– Подожди. – Он мягко удержал мою руку. – Мне не следовало спешить. Прости, Лиза. Не понимаю, что на меня нашло.

Зато я прекрасно понимаю, что нашло на меня. Раньше я испытывала подобное помрачение рассудка только однажды – с Алексеем. Лидия права: я влюбилась. И не просто влюбилась – я голову потеряла. Надо спасаться, пока не случилось непоправимое. Поцелуя с человеком я не вынесу. Я же не железная.

– Мне, право, пора. – От волнения я даже заговорила, как чеховская героиня.

– Пожалуйста, останься, – неслось мне вслед.

Но разве остановишь вампира? Сейчас мне нельзя оставаться рядом с Алексом. Надо обдумать одну важную мысль. Я влюбилась. В человека. И как мне с этим жить?

Дом Алекса остался далеко позади, я присела на качели на опустевшей детской площадке. Сначала несмело оттолкнулась от земли, потом еще выше, сильнее, и вот я уже взлетаю к звездам, чувствуя, как за спиной разворачиваются крылья, ловя губами ночную свежесть и едва сдерживаясь, чтобы не завопить от восторга. Видела бы меня сейчас Лидия – сказала бы, что я впала в детство. А я просто счастлива. Впервые за долгие годы. Это счастье распирает меня изнутри, надувается в груди воздушным шариком, и мне просто необходимо с кем-нибудь поделиться. Лидия не поймет. Инна может сболтнуть Лидии. Есть только один человек на свете, который выслушает меня…