Текст книги "Скандал в вампирском семействе"

– Я думала, ты порадуешься за меня, – солгала я.

– Я буду оплакивать тебя, Бетти, – глядя на меня сухими глазами, пообещала Лидия.

– Что ж, – глухо промолвила я, – тогда мне больше нечего здесь делать.

В кладбищенской тишине я обвела взглядом напряженно застывших вампиров, стиснула ручки пакета с одеждой и отступила к выходу.

У порога я остановилась, обернулась:

– Последний вопрос. Вы знали, что у Алексея была другая семья на стороне? Что у него был ребенок от другой женщины?

На лице родителей и бабушки не отразилось ни единой эмоции, но их молчание было однозначным ответом.

– Конечно, вы знали. – Я скрипнула зубами, не в силах поверить в это предательство. – Вы знали, все эти годы знали – и не сказали мне?

– Бетти, ты ничего не хотела слышать до свадьбы, – бесстрастно промолвила Лидия. – А когда Алексей погиб, мы решили, что ни к чему тебя огорчать.

– Какая забота! – с сарказмом усмехнулась я и, резко развернувшись, вышла вон.

Меня трясло от злости. Но я, по крайней мере, была жива, в отличие от тех пятерых мертвецов, которые остались за моей спиной.

6

За время моего визита в бункер на улице уже сгустились сумерки. Обычно мой день только начинался с наступлением темноты. Темнота долгие годы была моей лучшей подругой, соучастницей в охоте, моим прикрытием, моим алиби. Теперь же мне сделалось невыносимо горько оттого, что световой день закончился. Скорей бы миновала ночь, скорей бы утро!

Впрочем, сегодня и ночь обещает быть не такой, как тысячи других. Сегодня меня ждет не охота, а романтический ужин с Алексом. При этой мысли я повеселела и, подойдя к краю дороги, подняла руку. На машине я доберусь быстрее, чем на метро, а мне не терпится скорее обнять Алекса. Проще, конечно, было бы доехать самой, но ключи от «ауди» остались в бункере, а возвращаться туда мне совсем не хотелось.

Машины проносились мимо, ослепляя светом фар, и я оторопело смотрела им вслед, недоумевая, почему они не останавливаются, как раньше? Но вот вдали показывалась другая машина, и я с надеждой вскидывала руку. Как же легко было перемещаться на авто, когда я была вампиром и могла одним взглядом остановить самую крутую тачку!

Наконец один из водителей, заметив меня, сбавил ход. Я с ликованием вцепилась в ручку двери, уже собираясь нырнуть в салон «вольво», но наткнулась на вопросительный взгляд бородача за рулем и вспомнила о том, что у людей прежде принято договариваться о расстоянии и цене. Адрес Алекса у бородача энтузиазма не вызвал, и я опомниться не успела, как машина уже сорвалась с места, оставив меня на обочине. Невероятно, мне отказали!

Потерпев такую же неудачу еще с тремя машинами, я захандрила и начала потихоньку замерзать. Как я ни была рада случившемуся со мной перерождению, все-таки вынуждена признать: в существовании вампира есть свои плюсы.

От автомобильного гудка, раздавшегося рядом, я подскочила на месте, и моему взгляду предстал дышащий на ладан «запорожец». Сидящий за рулем дедок лет семидесяти приветливо приоткрыл дверь. Ехать на этом? Нет уж, увольте. Но старик выжидающе смотрел на меня, и я безо всякой надежды назвала адрес.

– Садись, дочка.

– Двести, – заупрямилась я, назвав сумму в два раза меньше той, которую предлагала предыдущим автомобилистам.

Но дедка устроило и это. Налетевший порыв ветра пробрал холодом до костей, и я торопливо нырнула в пахнущее бензином нутро тарантайки российского производства. Пора привыкать к обычной жизни!

Ехали мы долго, машина то и дело тарахтела, кряхтел мотор, вздыхал старик. А ведь он на полвека моложе меня, думала я, поглядывая на водителя вполглаза. Прочитать бы сейчас его мысли, узнать бы, что у него на душе. Раньше старики были мне неинтересны, я водила дружбу с Манюней, но ее ровесников избегала, как черт ладана. Их кровь мне была неинтересна, так же, как и их жизнь, близившаяся к концу. Теперь старость сделалась моим с Алексом будущим. Пройдет полвека, и наши лица тоже избороздят морщины, глаза потускнеют и утратят ясность и блеск. Но я была твердо уверена, что наша старость будет не одинокой и неустроенной, а счастливой и благополучной, в заботе друг о друге, в любви и внимании наших детей и внуков.

– А у вас есть внуки? – спросила я, перебив старика, который комментировал последние новости по радио.

– А как же! И внуки, и правнук недавно родился! – Его морщинистое лицо расплылось в улыбке и будто бы стало моложе. Наверное, старику повезло: внуки его не забывают, может, даже живут вместе под одной крышей, и по вечерам дедушка возится с правнуком и читает ему сказки Пушкина.

– Один внук сейчас в Германии, второй – во Владивостоке, – добавил старик, разрушив сотканную мной иллюзию большого семейного очага.

– Как же вы видитесь?

– Как бог даст, – без обиды отозвался дед. – Когда внуки в командировку приедут, когда в отпуск через Москву.

А ведь он одинок, поняла я, живет один, раз про жену ни слова не сказал. И нуждается – одежда хоть и опрятная, но заношенная, машина едва на ходу – починить бы или новую купить, но не на что. Подрабатывает извозом, на пенсию-то нынче не проживешь. А внуки, видать, и не помогают.

– Надеюсь, скоро правнука повидаю, – с надеждой добавил он. – Пять лет мальчонке, а я его не видел ни разу. Вот твоя улица, дочка, этот дом, что ли?

Поблагодарив старика, я вручила ему две сотни. Еще тысячу украдкой опустила между сиденьями – так не возьмет, а тут, надеюсь, обнаружит.

– Ты вот что, дочка, – вдруг засмущался он и вытащил из кармана куртки листок с написанным от руки номером мобильного и именем – Иван Кузьмич. – Если вдруг понадобится куда отвезти, звони, я завсегда приеду.

– Спасибо, Иван Кузьмич. Я обязательно позвоню! И если кому из знакомых понадобится, вас порекомендую.

Старик просиял, а я торопливо вышла наружу и смахнула выступившие на глазах слезы. Сколько их таких – одиноких, забытых, брошенных? Манюне повезло – у нее есть внуки, и наша семья к ней привязана. Макс к ней относится как к бабушке, заезжает частенько. Я никогда не задумывалась о том, что может быть иначе.

У подъезда Алекса я остановилась, взглянула на звезды: новолуние, как символично! Налетевший порыв студеного ветра загнал меня в подъезд, давно забытое ощущение холода было непривычным и в то же время вызвало у меня улыбку: я мерзну, значит, я жива!

Сев в лифт, я запустила руку в карман, нащупала связку ключей, но не успела их достать. Двери лифта открылись, я шагнула на площадку. Одновременно со мной из двери квартиры Алекса вышел охотник. Я узнала бы его из миллиона: высокий шатен со шрамом, рассекающим бровь, и глазами, в которых живет смерть.

– Если она появится, сразу же позвони мне, – донесся до меня его хриплый прокуренный голос.

И за мгновение до того, как он заметил меня, я торопливо отступила назад и нажала кнопку первого этажа.

Стремглав выбежав из подъезда, я увидела знакомую развалюху и бросилась к ней.

– Иван Кузьмич! – запыхавшись, вскрикнула я. – Поехали! Быстрее!

Старик с тревогой взглянул на меня:

– Стряслось что?

Стряслось! Моя жизнь кончена, мечты о счастье полетели в тартарары.

– Пожалуйста, скорее, – со слезами на глазах повторила я, не в силах ничего объяснить.

Машина тронулась с места, и за миг до того, как мы повернули за угол, я обернулась и увидела выходящего из подъезда охотника. Заметить меня он уже не успел.

К чести Кузьмича, он больше не пытался выяснить, что со мной произошло за те пять минут в доме, был деликатен и молчалив. Лишь на прощание, когда я попросила остановить «запорожец» неподалеку от бункера, по-отечески потрепал меня по плечу:

– Все будет хорошо, дочка.

Я кивнула, едва сдерживая слезы. Для меня уже ничего не будет хорошо. Не будет ни отдыха у моря с Алексом, ни колечка из перламутра, ни свадьбы, ни ребенка… Судьба подарила мне шанс на новую жизнь, а охотник его отобрал. Алекс знает страшную правду обо мне, и мы уже не сможем прожить жизнь, как обычная семья.

Но как охотник нашел Алекса? Мой сотовый, поняла я. Прежде чем убежать со стоянки, охотник подобрал мой телефон, а звонок Алекса был последним в списке входящих. Не знаю уж, что он наговорил Алексу, чтобы увидеться с ним. Мне было совершенно все равно. Главным было то, что, услышав те дикие вещи, которые охотник поведал обо мне, Алекс не выставил его за дверь, а выслушал до конца. А вдобавок пообещал с ним сотрудничать и позвонить, как только я появлюсь. Ах, Алекс, Алекс! Как же я в тебе ошиблась! Впрочем, чего другого можно было ожидать от прямого потомка мужа, который меня предал?

– Дочка, погоди! – донесся мне вслед голос Кузьмича, когда я уже отошла от машины.

Старик догнал меня и протянул пакет с одеждой, которую я забыла на сиденье. Я механически поблагодарила его, бросив равнодушный взгляд на лежавшую сверху белую блузку для походов в институт. Дождавшись, пока «запорожец» уедет, я отыскала взглядом ближайшую урну и без колебаний опустила туда пакет. Ничего из этого мне уже не пригодится. Следом в урну полетел бумажный листок с номером Оли.

В бункере было тихо: родственники отправились подкрепиться, похоже, прихватив с собой Ричарда. Как сомнамбула, я дошла до своей комнаты, закрыла дверь, мутным взглядом обвела разворошенное нутро шкафа, валявшиеся на полу вещи. Невероятно, что прошло всего каких-то пару часов. Я думала, что начинаю новую жизнь, наговорила родителям дерзостей, а теперь вернулась, как побитая собака, поджав хвост.

Слезы хлынули, как прорвавшаяся плотина, впервые за сотню лет горяча щеки. В моем сознании проносились обрывки снов и самые яркие воспоминания, связанные с Алексом: первая встреча, кофе у него на кухне, белая роза, которую он подарил мне перед походом в кино, прогулка по бульварам, первый поцелуй, медленный танец на дне рождения у Ильи и шутливое признание в любви в аптекарском стиле, наше отражение в зеркале в коридоре у Манюни, сегодняшнее утро. Ни за что на свете я бы от этого не отказалась: эти мгновения были самыми счастливыми за все мое более чем столетнее существование. Но как же больно оттого, что все позади и уже никогда не повторится…

– Бетти, девочка моя! – Лидия оказалась рядом совсем незаметно и вот уже баюкает меня в объятиях – холодных, но заботливых. Ледяные пальцы гладят мои полыхающие щеки, стирая с них горячие слезы. Дыхание холодит мои волосы, студеные губы касаются виска.

– Мама, – сдавленно выдыхаю я, – прости меня.

– Полно, Бетти, полно. – Лидия успокаивающе гладит мои плечи.

– Мама, – отстранившись, я с отчаянием смотрю ей в глаза, – я хочу, чтобы все было по-прежнему, хочу вернуться в семью. Ты сделаешь это для меня?

Ладони Лидии стискивают меня чуть сильнее, я невольно морщусь и в душе закипает досада на хрупкое человеческое тело, которое так чувствительно к боли. Теперь, наверное, и синяк останется. Интересно, после превращения он сойдет или так и останется со мной на целую вечность? Отбросив спутанные волосы и опустив трикотажный джемпер на плечо, я подставляю шею под укус вечности и непонимающе поднимаю глаза на Лидию: почему она медлит?

– Ты уверена, Бетти? – Слова даются ей с трудом: зрачки уже затопила жажда, а искушение при виде кровеносной жилки у меня на шее, должно быть, слишком велико.

Я порывисто киваю:

– Да. – Голос кажется чужим – надломленным от непосильного горя, утратившим звонкость, постаревшим на целую тысячу лет. – Я хочу, чтобы это сделала ты. Прошу, мам.

Человеческая жизнь без Алекса мне не нужна. Все, что я умею, – это быть вампиром.

Клыки Лидии входят в горло двумя осиными укусами, и я на долгое мучительное мгновение проваливаюсь на сто лет назад – в день моего первого превращения.

Острая боль в шее заставляет закрыть глаза, лед, который стремительно разносится по венам, замораживает ток крови, сковывает сердце ледяным панцирем, заставляя замедлить стук, а когда я открываю глаза, с холодным удивлением понимаю, что мир вокруг изменился за какую-то долю минуты. Краски стали ярче, звуки – громче, запахи резче. Мое бледно-салатовое платье кажется малахитовым, громкий окрик возницы на соседней улице, кажется, раздается совсем рядом. Кислый запах щей, которые готовит прислуга, вызывает рвотный спазм в желудке. И в следующий миг меня едва не сбивает с ног опьяняющий, теплый, чуть сладковатый и прежде незнакомый аромат, который доносится отовсюду, просачивается сквозь каменные стены и деревянные полы, туманит разум и заставляет губы алчно приоткрыться…

Что-то идет не так. Вздрогнув, я распахиваю глаза: мое человеческое зрение не обострилось, звуки и запахи остались прежними. Лишь слышно вкрадчивое лакание, и жизнь по капле уходит из меня с каждым жадным глотком, который делает Лидия.

– Прекрати! – Я пытаюсь оттолкнуть ее, но не могу сдвинуть с места. Попробуй останови присосавшегося к жертве вампира! Неужели это конец? Я погибну от руки своей матери? – Эй, перестань! – Я вкладываю в удар кулаком все оставшиеся силы, но тщетно. – Ты что? – безнадежно шепчу я немеющими губами. – Мама, ты убиваешь меня.

Лидия на миг останавливается, не отнимая голодного рта от моей шеи.

– Это же я, твоя дочь… – Эти пять слов забирают последние силы, и я проваливаюсь в черную, лишенную красок, запахов и звуков пустоту.

Ветер ворошит кроны деревьев, пахнет спелой вишней и скошенной травой. Красивый дом с золотисто-розовым фасадом такого же цвета, как фасад Зимнего дворца в девятнадцатом веке, утопает в зелени. Откуда-то из леса доносится песня кукушки.

– Мама, мамочка! – Белокурая малышка заливисто смеется, отталкиваясь ногами от земли и взмывая на качелях к самому солнцу. – Смотри, как я умею!

Короткие хвостики, перетянутые резинками, задорно разлетаются в стороны, щечки зарумянились, тронутые легким загаром ручонки с силой сжимают поручни. Отчаянная – вся в папу.

– Дашенька, не раскачивайся так сильно! – с тревогой прошу я.

– Ничего с ней не будет. – От твердого мужского голоса слабеют колени. Семь лет замужем, а с каждым годом влюбляюсь в мужа все больше. Подойдя сзади, Алекс обнимает меня за плечи. Я кладу голову ему на грудь, а его руки бережно гладят мой живот, который уже не скрывает просторная туника. Малыш, почувствовав прикосновение отца, принимается молотить ножкой.

– Футболист растет, – улыбается Алекс и обращается к пузожителю: – Сынок, потише там! Береги маму.

– Даша, Дашенька! – доносится голос Лидии. – Иди сюда, сказку тебе почитаю!

Лидия в соломенной шляпе с широкими полями сидит на скамейке под тенистой яблоней и с наслаждением обгрызает сочное яблоко. Рядом с ней лежит томик братьев Гримм. Даша спускается с качелей, бежит к ней и тянется к шляпе. Лидия с улыбкой снимает шляпу и торжественно водружает ее на голову девочки.

– Восхитительно! – одобряет отец, стоящий неподалеку у мангала с шашлыками и с улыбкой наблюдающий за женой и внучкой.

Он изменился – кажется старше, взрослее.

– Не пора еще снимать? – Поцеловав меня в щеку, Алекс направляется к тестю.

Встав рядом, они кажутся ровесниками – обоим лет по тридцать. Только Алекс гладко выбрит, а у отца трехдневная щетина.

– Еще пара минут, и все, – докладывает отец.

Из-за забора доносятся голоса, и в калитку вваливаются гости: первым вбегает красивый мальчик лет десяти – копия Макса в этом возрасте, за ним идут Макс с Машей, потом бабушка Софья с каким-то незнакомым мужчиной, похожим на молодого профессора, на руках они несут близнецов-трехлеток, замыкает шествие Инна с высоким интересным брюнетом, в котором я узнаю известного певца. Ох, Инка, ничему тебя жизнь не научила – опять с музыкантом связалась!

– Вы вовремя! – Отец машет им рукой. – Шашлык готов. Давайте за стол!

Толпа родственников окружает большой деревянный стол, стоящий под навесом.

– А где Лиза? – доносится до меня голос Алекса.

– Лиза! Лиза! Лиза! – Хор голосов родственников нарастает, как приближающийся пчелиный рой. Внезапно мою шею пронзают два пчелиных укуса, и яркий солнечный день на даче взрывается черной, пульсирующей бездной.

– Лиза, Лиза, – с тревогой повторяет отец.

– Бетти, девочка моя, – вторит ему виноватый голос Лидии.

Слабо застонав, я прижимаю руку к животу, но не нахожу округлой тяжести.

– Что с ребенком? – в панике шепчу я.

– Она бредит, – доносится до меня удрученный голос отца.

Открыв глаза, я вижу его – снова двадцатилетнего, безбородого. С губ срывается мучительный стон. Значит, ничего этого не было: ни большой семьи, собравшейся на даче в летний день, ни белокурой девочки на качелях, ни малыша-футболиста, ни заботливо обнимавшего меня Алекса, ни постаревших на десять лет родителей?

– Надо вызвать врача, – с тревогой говорит бабушка Софья. – Я схожу за ним.

– Нет! – хрипло протестую я и пытаюсь подняться в постели.

Врачу сюда нельзя. Ни один человек, кроме Макса, переступавший порог бункера, не возвращался обратно. Врача ждет верная гибель, ведь сохранение тайны жилища превыше всего.

– Мне уже лучше, – шепчу я, – не надо врача.

– Хорошо, хорошо, – успокаивающе шепчет бабушка, – только не волнуйся.

– Что со мной? – выдыхаю я.

– Твоя мама хотела провести превращение, – озабоченно поясняет отец, – но чересчур увлеклась…

– Прости меня, Бетти, – сокрушается Лидия, – я потеряла голову от твоей крови. Никогда себе этого не прощу…

– Хорошо, что я вовремя появился, – замечает отец.

– Погодите, – доходит до моего затуманенного сознания, – что значит «хотела провести»? Лидия не смогла довести укус вечности до конца? Ритуал остался незавершенным, поэтому я все еще человек?

– Я завершила ритуал, – странным тоном сказала Лидия. – Я сделала все как положено. Но превращения не произошло. Поэтому я и потеряла контроль – твоя кровь не изменилась и осталась по-прежнему желанной для меня. А я не смогла сообразить, что что-то пошло не так.

Я беспокойно заметалась на постели:

– Повторите ритуал. Я хочу, чтобы все было как раньше.

– Конечно-конечно. – Ледяные пальцы отца успокаивающе легли на мой лоб. – Бетти, все мы хотим этого не меньше, чем ты. Но не сейчас. Тебе нужно окрепнуть. Потом я сам проведу ритуал. Обещаю. А теперь тебе нужно поспать.

Глаза отца сделались черными дырами, и я провалилась в глухой сон.

7

Спустя неделю я, родители и бабушка Софья собрались за столом в гостиной. Полчаса назад отец повторил укус вечности – результат был тот же, что и у Лидии. Ранки на шее, оставшиеся от его зубов, ныли и чесались. Чтобы не искушать родственников, мне пришлось замотать горло шелковым шарфом.

– Я могу провести обряд, – с готовностью предложила бабушка Софья.

Отец покачал головой:

– Это не поможет, мама. Два обряда не принесли никаких результатов, неужели ты думаешь, что сработает третий?

– Можно хотя бы попытаться, – угрюмо возразила я.

– Бетти, разве тебе не понятно? – Отец безнадежно взглянул на меня. – У тебя появился иммунитет.

– И мне больше никогда не стать одной из вас? – Дрогнув, я озвучила его невысказанную мысль.

– Боюсь, что так. – Он отвел глаза.

Готова поспорить, он сейчас думает, как сообщить о происшедшем со мной остальным родственникам. До сегодняшнего дня в курсе были только родители и бабушка. Мы не теряли надежды, что все наладится, и не стали шокировать родных. Даже Инна, живущая с нами под одной крышей, не подозревала, что происходит, считая, что я просто впала в вампирскую хандру и поэтому не выхожу из комнаты. Впрочем, Инне было не до меня. После того, как я отказала Ричарду (по просьбе родителей умолчав о происшедшем со мной перерождении), он с легкостью переключился на Инну, которая только рада была вниманию принца.

Я обвела взглядом остальных. Лидия застыла изваянием скорби. Бабушка Софья горестно вздохнула.

– И что же мне теперь делать? – в отчаянии пробормотала я.

– Ты можешь жить с нами, – поспешно предложила Лидия.

– Или мы найдем тебе другое жилье, – пообещал отец. – Если тебе так будет удобнее.

«Скорее так удобнее будет им», – горестно подумала я. Жить вампирам под одной крышей с человеком – то же самое, что поселить зайца в вольер к волкам.

– Не говори так, – вспыхнула Лидия.

– Я и не говорю, – усмехнулась я. – А ты лучше не читай мои мысли – тебе же спокойнее будет.

– Я не нарочно, – смутилась она. – Ты моя дочь, и я тонко чувствую, что у тебя на сердце.

– Так же было и до моего превращения? Ты знала, что я люблю Алексея больше жизни, и поэтому смирилась с его изменой и ничего не говорила мне? – поняла я.

Лидия молча кивнула.

– Я боялась, что это убьет тебя. Ты сердишься на меня? – напряженно спросила она.

– Ты моя мать и всегда заботилась обо мне. Как я могу на тебя сердиться?

Лидия слабо улыбнулась.

– Но теперь мне стоит держаться от вас подальше, – тоскливо добавила я. – Я подыщу себе новое жилье.

Я вышла наружу после недельного заточения, и холодный ветер взметнул концы моего шарфа, ослепив на мгновение. А потом на меня налетел горячий вихрь.

– Я знал, что найду тебя здесь.

«Ну конечно», – глядя в сияющие глаза предателя, отстраненно подумала я. Ведь я сглупила, когда позволила тебе проводить меня до дома, в подвале которого находится вход в бункер.

– Я обошел весь дом, но никто не знает девушки по имени Лиза, – горячо бормотал он, обжигая меня своим дыханием. – Я был у Матрены Егоровны, но она сказала, что не знает твоего адреса. Я просил ее позвонить мне, если ты появишься, но не смог ждать и пришел сюда. Надеялся, что увижу тебя здесь. Я приходил каждый вечер и ждал тебя до рассвета.

– Похвально, – холодно сказала я, отстранившись. – Теперь ты можешь позвонить охотнику и сдать меня ему на руки.

– Что? – Улыбка Алекса закаменела, взгляд затопило недоумением.

– Не притворяйся! – закипела я, с яростью отбрасывая от себя его руки. – Я видела, как он выходил из твоей квартиры и наказывал тебе сообщить, как только я появлюсь!

– Ты поэтому исчезла? – тихо спросил он и, ступив ко мне, смел меня в охапку и сбивчиво заговорил, не давая мне шелохнуться: – Я решил, что он сумасшедший. Он позвонил, сказал, что хочет поговорить насчет тебя. Что это не телефонный разговор, что нам лучше встретиться там, где нас никто не услышит. Мне пришлось пригласить его домой. Я испугался, что ты влипла в какие-то неприятности, хотел тебе помочь. А он с порога принялся расспрашивать, как долго мы знакомы, видимся ли мы днем, встречался ли я с твоими родителями. Потом принялся уверять меня, что ты вампир, что ты боишься солнечного света и пьешь человеческую кровь…

– Так и есть, – бесцветным голосом сказала я.

– Что? – Алекс до боли стиснул меня за плечи. – Этого не может быть!

– Все, что он сказал тебе, – это правда.

– Но я же видел тебя при свете дня! – упрямо произнес он. – Я слышу, как сейчас бьется твое сердце. И ты никогда меня не кусала… – Он запнулся, видимо вспомнив наше предпоследнее свидание, когда я клацала зубами и тянулась к его шее.

– Знал бы ты, чего мне это стоило. – Я криво усмехнулась.

Алекс не сводил с меня потрясенного взгляда.

– И даже сейчас?

Я покачала головой.

– Я больше не вампир. Помнишь, в нашу предпоследнюю встречу ты меня укусил? Фокус-покус! Вампир снова стал человеком. Ох, вот незадача! – протянула я. – Как же ты теперь предъявишь меня охотнику?

– Лиза, ты так и не дослушала меня, – с досадой перебил меня Алекс, тряхнув за плечи. – Тогда я поднял его на смех и не стал слушать, сказал, чтобы он убирался. Он не унимался, обернулся на пороге, сказал, чтобы я ему позвонил, когда ты появишься. Жаль, что ты услышала это и решила, что я на его стороне.

– А что я должна была подумать? – слабо пробормотала я.

– Что я люблю тебя и всегда буду заботиться о тебе, – серьезно произнес Алекс.

Обычно такие слова говорят перед алтарем, а не в насквозь продуваемом ветрами темном дворике.

– Даже теперь, когда ты знаешь правду обо мне? – с застывшим сердцем спросила я.

– Я люблю тебя, Лиза, – твердо сказал он, – кем бы ты ни была и как бы тебя ни звали.

– Меня зовут Лиза, – слабо улыбнулась я и добавила: – Родные зовут меня Бетти.

– Бетти… – Губы Алекса попробовали имя на вкус, и их тронула улыбка. – Это имя тебе совсем не подходит, знаешь, Лиза?

– Я всегда говорила это Лидии, – отозвалась я.

– Лидии?

– Это моя мать. Кстати, в отличие от меня, она все еще вампир.

– Теща-вампир – это не шутки, – протянул Алекс. – Но как-нибудь уживемся.

– Ты сказал «теща»? – ошеломленно переспросила я, чувствуя, как земля поплыла у меня под ногами.

– Ты же выйдешь за меня, Лиза?

– Ты смеешься надо мной? – обозлилась я.

– А что, – Алекс напрягся, – мое предложение похоже на насмешку?

– Ты делаешь предложение не мне, ты делаешь предложение восемнадцатилетней студентке Лизе, – выдохнула я, чувствуя горечь на губах. – И я не могу принять его, потому что я – не она. Я родилась в конце девятнадцатого века, я была русской княжной, я застала революцию и бежала от нее, мой первый муж был царским офицером, а мне самой сейчас сто двадцать один год…

Я не успела договорить – Алекс порывисто шагнул ко мне, с силой обнял за талию, затем легко, как пушинку, притянул к себе и поцеловал жадно и сладко.

– Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была моей женой, – с отчаянной решимостью повторил он.

– Соглашайся, Бетти, не будь дурочкой, – прозвенел знакомый насмешливый голос рядом с нами, и мы, застигнутые врасплох, отпрянули друг от друга.

В шаге от нас стояла Лидия. Подкравшись незаметно, она теперь беззастенчиво рассматривала моего избранника.

Алекс в недоумении взглянул на незнакомую белокурую девушку в модном пальто и высоких сапожках, выглядевшую моей ровесницей и похожую на меня, как если бы мы были сестрами.

– Знакомься, – обреченно сказала я, – это твоя будущая теща.

– Княгиня Лидия Воронцова. Приятно познакомиться, молодой человек. – Лидия окинула Алекса оценивающим взглядом и протянула ему узкую ладонь с безупречным французским маникюром.

Не выдав замешательства, Алекс взял руку Лидии в свою и хотел уже было крепко пожать. В последний момент передумал: осторожно взял за кончики пальцев и поднес к лицу, коснувшись почтительным поцелуем.

Губы Лидии чуть тронула улыбка – старомодный жест Алекса ей польстил. И одновременно с тем ее взгляд, который она не сводила с юноши, сделался проницательным и острым.

– Лидия, – предостерегла я.

Но маменька уже моргнула и тепло взглянула на меня. Судя по всему, мысли Алекса пришлись ей по душе. А ведь когда-то мой первый муж Алексей проверку Лидии не прошел. Она не сообщила мне тогда подробностей, но настоятельно советовала не губить себе жизнь и обратить внимание на других достойных женихов.

– Надеюсь, позовете на свадьбу? – со светской улыбкой спросила она.

– Надеюсь, вы не будете пить мою кровь? – Шутка, слетевшая с губ Алекса, вобрала весь концентрат его нервозности, внешне совершенно незаметной. Глядя на его невозмутимый вид, можно было подумать, что знакомиться с тещей-вампиром, которая выглядит, как сестра невесты, для него в порядке вещей.

– Вам не о чем беспокоиться, Александр, – с достоинством отозвалась Лидия и многозначительно добавила: – В том случае, если вы не будете обижать мою дочь. Евгений! – Она махнула рукой, и секунду спустя из тени шагнул папа. – Этот молодой человек просит руки нашей дочери.

Отец пристально взглянул на Алекса, и я застонала сквозь зубы:

– Папа!

– Прости, Бетти. – Отец с усилием отвел глаза, выныривая из мыслей Алекса. Судя по его довольному виду, будущий зять прошел проверку. – Главное, чтобы ты была счастлива. Мы примем любое твое решение.

– Так ты выйдешь за меня, Лиза? – волнуясь, спросил Алекс в присутствии моих родителей. – Извини, что я без кольца и без цветов…

– Как я вовремя! – раздался голос бабушки Софьи, и в тот же миг она оказалась рядом с нами, на ходу снимая старомодное обручальное кольцо. В память о дедушке она носила его все эти годы, и у меня перехватило дыхание от осознания того, как много это кольцо значило для бабушки. Софья пристально смотрела на Алекса, проникая в его мысли, но я не успела даже запротестовать: бабушка, приняв решение, протянула Алексу кольцо. Она одобрила наш союз.

Алекс в растерянности взглянул на девушку лет шестнадцати с русыми косами и недетским взглядом, которая протягивала ему золотое кольцо.

– Это моя бабушка Софья, – представила я.

Алекс удивленно моргнул, но в следующий миг с почтением склонил голову и принял кольцо.

– Благодарю, княгиня.

– Вообще-то баронесса, – строго поправила бабушка. – Это моя дочь вышла замуж за князя и получила княжеский титул.

– Простите, баронесса, – смешался Алекс.

– Можешь звать меня просто Софьей, – милостиво позволила бабушка. – Кстати, – с деловым видом добавила она, – за Бетти мы дадим хорошее приданое. Фамильные драгоценности, меха, акции, счет в швейцарском банке. Вот квартиры у нее пока нет, – нахмурилась она, – но мы обязательно купим в ближайшее время.

– Ничего этого не надо, – возразил ошеломленный в первую минуту Алекс. – Я найду работу и сам обеспечу семью. А жить мы будем у меня, правда?

Я, не в силах вымолвить ни слова от радости, кивнула. Я хочу, чтобы все мои счастливые сны сбылись без отклонений – в квартире Алекса. Разве что надо подать родителям идею с дачей!

– Лиза Воронцова, ты станешь моей женой? – Глядя на меня с любовью, Алекс опустился на одно колено, держа в раскрытой ладони кольцо бабушки Софьи.

– Да, – выдохнула я, протягивая руку.

Кольцо скользнуло на палец. Помолвка состоялась. И темный, продуваемый со всех сторон двор показался мне прекраснее самой роскошной бальной комнаты, в каких во времена моей юности решались подобные вопросы.

Опьяненная счастьем, я не сразу услышала звуки взводимых курков автоматов.

– Отлично! Все семейство в сборе! – Я вздрогнула, узнав этот зловещий прокуренный голос из тысячи.

Дуло автомата охотника смотрело мне в грудь. Алекс торопливо закрыл меня собой. Отец заслонил Лидию. Бабушка Софья, по-звериному зарычав, бросилась на ближайшего к ней одного из приятелей охотника. Всего их было десять. У троих вампиров не было шансов.

– Подождите! – лихорадочно вскрикнула я. – Выслушайте меня.

Договорить я не успела: мне в шею впился дротик, и наступила тьма.