Текст книги "Скандал в вампирском семействе"

Солнце еще не показалось из-за горизонта, но стремительно приближалось к нему. Воздух теплел, согревая меня до самого сердца. Как бы мне хотелось встретить рассвет с Алексом! Но только не для того, чтобы вспыхнуть спичкой, а чтобы целоваться в лучах восходящего солнца, а потом, взявшись за руки, отправиться в новый день. Быть может, в следующей жизни…

Солнечный свет хлынул из-за горизонта, заливая город живительным сиянием, а следом за ним появился оранжевый диск дневного светила. От красоты зрелища у меня перехватило дух. Вот уже сотню лет я видела рассветы только в кино – пойманные режиссерами, увековеченные на пленке, растиражированные на дисках. Но ни один из них, даже снятый в 3D, не мог сравниться по великолепию с живым зрелищем. Люди даже не замечают, какое волшебство разворачивается на небосклоне каждое утро. Слепцы!

Я не отрывала взгляда от оранжевого диска до тех пор, пока он не подернулся мутной дымкой, а из глаз не потекли слезы. Я сомкнула веки, чувствуя, как по щекам разливается тепло далекого светила. Солнце, оделявшее благодатным теплом людей, яростно набрасывалось на вампиров, сжигая до пепла. Таким, как я, не место под солнцем. И всякого, кто дерзнет выбраться на дневной свет, ждет жестокая расплата. Перед внутренним взором пронеслись самые яркие кадры моей стодвадцатилетней жизни: первый бал, знакомство с Алексеем, свадьба, превращение, встреча с Алексом, первый поцелуй, шутливое объяснение в любви на дне рождения его друга, его пылкие объятия несколько часов назад… Поразительно, но все события, о которых хотелось помнить, были связаны или с моей человеческой жизнью или уже с Алексом. Между ними лежали сто лет одиночества и тоски, оставшиеся в памяти черной дырой – без ярких впечатлений и сладостных воспоминаний. Как будто эти сто лет между смертью Алексея и встречей с Алексом я и не жила, а застыла во времени, проспала век, как Спящая красавица, и проснулась только с поцелуем Алекса.

За спиной раздался скрежет тормозов, из микроавтобуса на тротуар высыпала компания молодежи, до меня донеслись возгласы и смех. Я запаниковала. Нет, только не это! Только не сейчас, когда я вот-вот взорвусь столбом пламени!

– Эй, смотрите, как круто!

– Алекс, иди сюда!

У меня бешено забилось сердце, и я затравленно обернулась, боясь увидеть среди молодежи моего любимого, но юные лица мне были незнакомы. Компания подбежала к парапету, и я увидела в руках одного из парней камеру. У кого-то из девушек был микрофон.

– Фактура что надо! – раздались голоса. – Отлично, снимаем! Алекс, не спи!

Если я сейчас загорюсь, если они это снимут, это конец. О вампирах узнает весь мир. От ужаса я не могла даже шелохнуться. Тук-тук-тук! В груди колотилось так, что я недоумевала, как же они, стоящие в нескольких шагах, ничего не слышат?

– Дайте хоть кофе хлебнуть, изверги! – сонно огрызнулась девушка с микрофоном.

У кого-то в руках оказался термос, девушке сунули в другую руку стаканчик с напитком, а несколько секунд спустя меня настиг дразнящий аромат кофе со сливками.

– Фу, какая бурда! Растворимый навели? – Пригубив, девушка скривилась и выплеснула остатки на асфальт.

Я смотрела на коричневую лужицу на асфальте, и мне хотелось упасть на колени и вобрать в себя кофейные капли. Только благородное воспитание удержало меня от этого противоестественного желания. Что за чепуха? Я не пила крови уже двое суток, близость людей должна пробудить во мне неукротимую жажду, а я готова отдать жизнь за чашку кофе.

– Давай, снимаем! – скомандовала девушка парню с камерой и бойко затараторила в микрофон: – Привет, я Алекс, и это программа «Поймать рассвет». Наступило очередное утро, вампиры вернулись в сумрак, а мы начинаем новый день с рассвета на Воробьевых горах…

Я вздрогнула от ее слов про вампиров и невольно схватилась за сердце. Человеческие привычки не искоренить, и я сохранила этот никчемный жест, хотя мое сердце уже сто лет как не бьется. «Тук-тук-тук!» – возмущенно заколотилось в груди, и к щекам прилила кровь. От невероятной догадки у меня на миг помутилось перед глазами, а потом в лицо хлынул чистый, яркий свет солнца, занявшего свое законное место высоко на небосклоне. И я не сгорела, не вспыхнула свечкой, не превратилась в пепел. «Этого не может быть, – стучало в висках, ломая весь мой привычный мир, – этого не может быть, этого не может!..»

– Девушка! – Голос раздался так близко, что я едва не подскочила от неожиданности. Долговязый веснушчатый парень с термосом в руках подошел ко мне почти вплотную. – Кофейку не хотите?

Оглянувшись на его приятелей, я увидела, что все стоят с пластиковыми стаканчиками в руках и потихоньку отпивают из них.

Украдкой от него я втянула ноздрями воздух и впервые за долгие годы не почувствовала острого, волнующего запаха крови. Только запах кофе, сочившийся из-под неплотно закрученной крышки, рождал внутри давно забытое ощущение человеческого голода.

Не дожидаясь моего ответа, парень открыл термос, выплеснул в стаканчик остатки кофе и сунул его мне в руку.

– Благодарю, – в замешательстве прошептала я.

– Все будет хорошо. – Он ободряюще мне подмигнул. – У тебя вся жизнь впереди. Тебя как зовут-то?

– Лиза, – выдавила я, грея руки о стаканчик и пьянея от одного лишь запаха кофе.

– А я Денис, можно просто Дэн. С добрым утром, Лиза!

Впервые за долгие годы кто-то желал мне доброго утра, а не доброй ночи, и я невольно улыбнулась:

– С добрым утром, Денис.

А еще я больше не могла устоять перед искушением кофейным ароматом, сделала жадный глоток и замерла от этого невероятного ощущения, заново открывая для себя вкус кофе и человеческой еды. Какое же это невозможное, умопомрачительное блаженство!

Денис мое ошеломление понял неверно и принялся извиняться:

– Знаю, кофе не очень, из пакетика. Вон Сашка даже пить не стала…

– Кофе восхитительный, – перебила его я, делая еще несколько поспешных глотков. Ох, если такой дивный вкус у суррогата, то каким же блаженством должен быть кофе, сваренный Алексом? Тогда, в первый вечер нашего знакомства, я не могла оценить напитка, для меня он был как яд. Сейчас же я мечтала отправиться к Алексу и упросить его угостить меня кофе.

– Правда? – Парень расплылся в улыбке, и тут его окликнул кто-то из приятелей:

– Эй, Дэн! Давай сюда.

– Сейчас! – крикнул он и повернулся ко мне: – Мы тут скоро закончим, хочешь, потом позавтракаем вместе?

Я непонимающе захлопала ресницами и только потом поняла. Он пытался со мной познакомиться! На душе стало так же весело и легко, как когда во всю прыть несешься на конной упряжке по заснеженной усадьбе.

– Спасибо тебе, Дэн. Но не получится. Я тороплюсь.

Я допила остатки кофе и смяла пустой стаканчик.

– Куда? – Парень выглядел расстроенным, и мне стало жаль его – такого юного, такого доброго, такого милого.

– Жить, – вырвалось у меня, и я увидела недоумение в бесхитростном взгляде Дениса. – Спасибо за кофе, мне пора!

За спиной Дениса мелькнула приближающаяся машина, и я торопливо шагнула к тротуару, вытянув руку и моля: только бы водитель остановился! Теперь, когда я лишилась вампирского гипноза, оставалось рассчитывать только на человеческое великодушие. К счастью, видавшая виды «Волга» затормозила. По вампирской привычке я сразу же открыла дверь и села в машину. Только по удивленному взгляду водителя сообразила, что веду себя странно. Люди вроде бы сперва договариваются о направлении и о цене. Смешавшись, я назвала адрес Алекса и добавила:

– Я хорошо заплачу.

– Триста, – запросил водитель.

– Хорошо! – обрадовалась я.

– Родители, поди, волнуются? – когда мы отъехали, спросил водитель.

Я в замешательстве повернулась к нему.

– В клубе прогуляла, говорю, до утра? Родители, поди, волнуются, что домой до сих пор не вернулась?

Я коротко кивнула. Слова мужчины одновременно и польстили мне – он принял меня за загулявшую малолетку, – и встревожили. Лидия и отец! Они же будут беспокоиться, когда поймут, что я не вернулась в бункер с рассветом. Они не обрывают мой телефон только потому, что я его потеряла. Но что я им скажу? Мама, папа, я больше не вампир? Интересно, как они переживут эту новость? И как я теперь смогу жить с ними? Макс и тот побаивается у нас ночевать: остается только в самых крайних случаях, запирая все замки в гостевой комнате. По себе знаю, как волнует кровь человека, особенно в бункере, где нет хорошей вентиляции.

– Приехали! – Голос водителя привел меня в чувство. Торопливо расплатившись, я ступила на залитый светом тротуар у подъезда Алекса и с наслаждением подставила лицо солнцу. Какое же это невероятное блаженство!

Сонный мужчина в спортивном костюме, выведший на раннюю прогулку своего кокер-спаниеля, моей радости не разделял. Мне так и хотелось хорошенько встряхнуть его, чтобы он проснулся для жизни, чтобы увидел, в каком прекрасном мире он живет! Интересно, о чем он вообще думает с такой недовольной миной? Моя попытка проникнуть в его мысли обернулась полным провалом, и я улыбнулась ему вслед: привыкай, Лиза, ты теперь человек!

Подъем на лифте показался мне вознесением в рай: теперь между мной и Алексом больше не стояло вампирского проклятия, мы могли быть вместе навсегда, и все мои сны, прежде невероятные и фантастические, теперь могут воплотиться. Только бы Алекс простил меня за вчерашнее, только бы не охладел ко мне за эту долгую-предолгую ночь.

Я сильно, до упора втопила кнопку звонка и впала в отчаяние, не слыша шагов по ту сторону двери. Когда дверь внезапно отворилась, я по инерции продолжала держать палец на кнопке, выпуская оглушительную трель.

Ладонь Алекса мягко убрала мою руку от звонка.

– Тише. Всех соседей перебудишь.

В оглушительной тишине был слышен лишь стук наших сердец. Мне придется заново привыкать ко всем человеческим ощущениям, к тому, что я в одночасье утратила остроту слуха и зрения, но я готова пойти на любые жертвы, лишь бы Алекс вот так – бережно и нежно – держал меня за руку.

– Алекс, – пробормотала я, перешагивая через порог, – прости меня, я вчера вела себя так глупо! Я всю ночь не спала, только о тебе и думала, так хотела тебя увидеть… Мне не надо было вчера убегать…

– Лиза, – он остановил меня взглядом, – иди ко мне.

Наши губы встретились – и это было так восхитительно, так упоительно, так невероятно, что у меня земля поплыла под ногами. В самом деле поплыла – Алекс подхватил меня на руки и понес в комнату. От смятой постели, свидетельницы бессонной ночи юноши, меня бросило в краску. Подумать только, у бессонницы Алекса мое имя. Его пальцы коснулись моего румянца, нежно погладили по щеке.

– Ты уверена? – Он смотрел на меня с любовью и пониманием. Он был готов принять любое мое решение. Он еще не знал, что между нами больше нет пропасти вампирского проклятия.

– Да, – выдохнула я прямо в его губы, и он поймал мой ответ поцелуем.

– Я люблю тебя, Лиза…

– И я люблю тебя… навсегда.

Самое сладостное ощущение в мире – ласка любимого. Только там, на смятых простынях, хранящих запах Алекса и впитавших жар нашей страсти, я окончательно возродилась.

2

– Алекс, – пробормотала я целую вечность спустя, – ты сваришь мне свой чудесный кофе?

– И принести его в постель? – усмехнулся он, поднимаясь на кровати.

– Ни за что! – Я порывисто обняла его за плечи и поцеловала в шею. – Я хочу видеть, как ты его готовишь.

Я хочу видеть, как оживают мои сны.

Кухня залита солнечным светом. Как по-другому здесь все выглядит при свете дня! Занавески, позолоченные рассветным сиянием, кажутся сотканными из солнечных лучей. Цвет мебели – почти перламутровый. Полы – золотой песок. Красота-то какая!

Алекс ставит на плиту турку, достает банку с молотым кофе, а я не могу отвести взгляд от его обнаженного торса, на котором переливаются капельки воды после душа. Губы вдруг становятся сухими от жажды, и спасти их могут только эти капли, стертые с кожи Алекса жадным поцелуем…

Что-то теплое и пушистое касается моих ног, возвращая меня к реальности. Да это же черный кот Буш! Трется об ноги, выпрашивая мою ласку и, кажется, совсем забыв о том, что боялся меня до смерти. Я наклоняюсь и глажу кота. Громкое мурлыканье наполняет кухню.

– Наконец-то вы подружились! – Алекс оборачивается через плечо, с улыбкой смотрит на меня и обращается к коту: – Извини, приятель, сначала – кофе для Лизы, потом твой завтрак.

– Вообще-то я бы тоже не отказалась от завтрака, – застенчиво признаюсь я.

Я не завтракала по-человечески уже лет сто!

– Момент!

Алекс оставляет турку на плите и раскрывает холодильник, наклоняясь к полкам:

– Как насчет яичницы с ветчиной?

– С удовольствием! – У меня едва слюнки не текут в предвкушении этого блаженства.

Внезапно до меня доносится шипение кобры. Я испуганно озираюсь и облегченно улыбаюсь. Да это же просто кофе сбежал! Вскакиваю на ноги и, спотыкаясь о Буша, торопливо снимаю турку с конфорки. Ай! Обожглась! Дую на покрасневшие пальцы, поражаясь – что ж так больно-то? Смотрю на обожженную кожу – что-то долго не затягивается!

– Обожглась, маленькая? – Теплые руки ласково ложатся на плечи, разворачивают к себе.

Алекс… Сердце замирает от нежности. Какой он родной и любимый. Мой желанный, мой единственный… Все происходит в точности так, как в моем сне.

– Дай мне. – Алекс разворачивает мою ладонь, подносит ее ко рту, и его губы быстрыми и легкими, как крылья бабочки, поцелуями выпивают огонь, который жжет мою кожу. – Так лучше?

Я в удивлении смотрю на обожженные пальцы. Краснота никуда не делась, но ожог уже не болит.

– Ты волшебник, – растроганно шепчу я слова из своего сна и боюсь расплакаться от острого, непередаваемого чувства счастья.

– Я только учусь, – отвечает Алекс цитатой из кинофильма, порывисто целует меня в губы и подталкивает к столу: – А теперь садись.

Он ставит передо мной чашку с кофе – как в прошлый раз, налитую до краев.

– А можно молока и сахара? – спрашиваю я, вдыхая всей грудью бодрящий аромат.

– Конечно! – Он достает из холодильника пакет с героями мультфильма про Простоквашино, пододвигает ко мне сахарницу с рафинадом, дает чайную ложку. – Прости, что не предложил. В прошлый раз ты от них отказалась.

Теперь все иначе. Пока Алекс колдует у плиты, готовя яичницу, я с наслаждением смакую глоток за глотком.

– А ты какая-то не такая, Лиза.

Пойманная врасплох, я поднимаю глаза и осторожно уточняю:

– Какая – не такая?

Алекс смешно ерошит волосы:

– Даже не знаю, как сказать. Живая, что ли.

От этих слов сердце у меня в груди обмирает. Неужели Алекс что-то почувствовал, заподозрил?

– Прежде ты была холодной и отчужденной, как Снежная королева, – поясняет он. – А сейчас ты импульсивная и эмоциональная… как Герда.

– Любишь сказки? – Я улыбаюсь как можно безмятежней, но держать себя в руках невероятно трудно. Алекс прав: будучи вампиром, я отменно владела собой, став человеком, окончательно потеряла голову от любви. Так и до влюбленной дурочки рукой подать. Надоем Алексу со своими нежностями, задавлю своей любовью – и сама все разрушу.

– Любил в детстве. А теперь люблю тебя.

Чашка с кофе дрожит в пальцах, внутри разливается блаженное тепло. Сил хватает только на то, чтобы выдохнуть:

– И какой же я тебе нравлюсь больше – как раньше или как сейчас?

– Как сейчас. – Он внезапно опускается передо мной на колени, берет меня за руки, смотрит в глаза снизу вверх – прямо и нежно. – Потому что сейчас ты настоящая.

Поцелуя не избежать, и я падаю в него, как в омут, цепляюсь за плечи Алекса, боясь утонуть в этом неистовом водовороте любви, нежности и страсти, ослепляющей разум.

Треск на плите заставляет нас отпрянуть друг от друга.

– Яичница! – Алекс кидается к плите, снимая с огня мой первый после столетнего перерыва завтрак. – Подгорела, – с виноватой миной сообщает он и делает шаг к мусорному ведру. – Я новую сделаю!

– Даже не думай! – Я решительно преграждаю ему путь и отбираю сковородку.

Боже, какой запах! Если сейчас же не отведаю кусочек, свалюсь в голодный обморок.

Я торопливо хватаю тарелку и вываливаю на нее горку яичницы с кубиками ветчины.

– Я смотрю, ты и впрямь проголодалась! – доносится до меня смешок Алекса.

– Вилку дай! – прошу я. Еще мгновение – и забуду про хорошие манеры, начну есть руками.

К счастью, Алекс не заставляет меня ждать.

– Держи.

Ммм! Ничего более восхитительного в своей жизни не ела!

Пока я наворачиваю яичницу, Алекс не сводит с меня глаз, подперев голову руками.

– А ты чего не ешь? – спрашиваю я.

– Вообще-то я уже успел позавтракать до твоего прихода.

– А я боялась, что тебя разбудила.

– У меня занятия сегодня с самого утра.

Я шумно проглатываю кусок яичницы и виновато спрашиваю:

– Значит, ты из-за меня опоздал?

Алекс улыбается так обольстительно, что у меня все сжимается внутри от сладостного, давно забытого ощущения.

– Оно того стоило.

Солнце, переместившись по небосклону, показывается в раме окна, и я инстинктивно отшатываюсь, опрокинув чашку и расплескав остатки кофе на стол.

– Ты что, Лиз?

– Ничего. – Не так-то быстро привыкнуть к тому, что солнце, сто лет являвшееся источником гибели, теперь безопасно. А еще, с губ слетает смешок, какая же я теперь неловкая и неуклюжая! Похоже, придется записаться на курсы танца, йоги или куда там еще? Мне просто жизненно необходимо восстановить грациозность и гибкость.

Алекс, бросив на меня недоуменный взгляд, подходит к раковине, берет тряпку и принимается вытирать кофейное пятно. Спохватившись, я тянусь к тряпке:

– Дай мне!

Пора отвыкать от княжеских замашек, у меня теперь начинается новая жизнь. Пальцы обволакивает горячей влагой, и мне становится не по себе от знакомого ощущения – такова на ощупь человеческая кровь из вскрытой вены.

– Лиз, да оставь ты ее!

Алекс отбирает у меня тряпку и швыряет ее в раковину, затем бережно промокает мои пальцы полотенцем, и мне передается его нервная дрожь. Я непонимающе поднимаю глаза и вижу, что щеки Алекса раскраснелись, глаза горят решимостью. Когда-то с таким же взволнованным видом Алексей просил моей руки.

– Лиз, – Алекс берет меня за руки и притягивает к себе, – я понимаю, что все это преждевременно, но… – Его голос звучит твердо и решительно, как будто Алекс принял самое важное решение в своей жизни. Руки больше не дрожат, а держат меня крепко и надежно. – Перебирайся ко мне.

Главные слова произнесены, и Алекс смотрит на меня с надеждой и ожиданием. А я застываю в недоумении: что это значит – перебирайся ко мне? Это предложение руки и сердца или что-то другое? Я как никогда остро чувствую себя старой и отставшей от жизни. Мы с Алексом говорим на разных языках. И сколько времени понадобится, чтобы мы научились понимать друг друга?

– Надеюсь, восемнадцать тебе будет уже скоро? – спрашивает он, сбитый с толку моим молчанием.

С моих губ едва не срывается смешок, но я стараюсь казаться серьезной:

– Двадцать седьмого сентября.

Только не восемнадцать, а сто двадцать один.

– Подожди, твой день рождения сегодня? – взволнованно уточнил он. – Сегодня двадцать седьмое сентября! Лиз, что же ты ничего не сказала?

Да что говорить? Я растерянно отвела глаза. Если бы Алекс не спросил, я бы и не вспомнила. Ему ведь не расскажешь, что поздравлять с днем рождения вампира – почти что оскорбление. Я даже не знаю дней рождения своих родителей: они прошли превращение вскоре после нашего с братом появления на свет и перестали отмечать человеческие праздники. Знаю только, что Лидия родилась под знаком Близнецов – она регулярно читает гороскопы на неделю. Но решительно уходит от ответа, стоит мне заикнуться о дне ее рождения.

– Поздравляю! – Алекс крепко, так, что у меня перехватило дыхание, прижал меня к себе, а затем подхватил за талию и закружил по комнате. У его ног крутился Буш и мяукал, призывая взять в эту незнакомую ему игру и его. – С меня подарок! И это надо обязательно отметить! Или, – смутившись, он остановился и поставил меня на пол, – ты отмечаешь с родственниками?

Я покачала головой, солгав:

– Не люблю семейные застолья.

– А друзей не зовешь?

Я вспомнила шумную вечеринку у Ильи, на которой мы были пару дней назад, и на душе вдруг сделалось горько. Мне и позвать-то некого, кроме Манюни. То-то она удивится, когда впервые за столько лет получит приглашение на день рождения! Нет, не о том я думаю. То-то она удивится, когда узнает, что со мной произошло перерождение!

– Как насчет того, чтобы отметить вдвоем? – Я улыбнулась Алексу.

– Я только за, – поддержал он. – Хочешь, пойдем в кафе?

Вообще-то я бы предпочла побыть с ним наедине.

– Или устроим романтический ужин дома? – предугадал мое желание Алекс, и я с благодарностью ему улыбнулась.

– Это было бы замечательно.

– Тогда надо сбегать в магазин за тортом и шампанским! – воодушевился он. – Ты что любишь?

Обычный вопрос, на который нашелся бы ответ у любой нормальной девушки, загнал меня в тупик.

– На твой вкус, – нашлась я.

– Хорошо! Тогда жди меня здесь и никуда не исчезай, слышишь?

Я с серьезным видом кивнула. Не исчезну. Куда мне теперь от него исчезать?

Алекс вышел в коридор и споткнулся о какой-то пластиковый тубус у входной двери.

– Вот черт! – Он с досадой закусил губу. – Совсем забыл. Сегодня же конференция в институте.

Судя по его смятенному виду, это было очень важно для него.

– Так почему ты еще здесь? – спросила я. – Беги сейчас же!

Алекс, колеблясь, взглянул на меня:

– Ты дождешься меня, Лиза?

– А твое предложение переехать к тебе все еще в силе? – вопросом на вопрос ответила я.

Только сейчас я поняла, как кстати пришлось приглашение Алекса, сперва ошеломившее меня. В бункер отныне мне путь закрыт. Можно, конечно, напроситься на ночлег к Манюне, пока я не найду себе отдельное жилье. Но сейчас мне каждую минуту хотелось быть рядом с Алексом. Все-таки есть нечто очень правильное в старомодных традициях и в том, что брачная ночь происходит после свадьбы, в совместном доме молодых супругов. Не расставаться, быть все время рядом, досыта напиться поцелуями, засыпать в объятиях друг друга – по сути, Алекс предложил мне все то же самое, только без венчания в церкви.

– Конечно! – с ликованием подтвердил он. – Так ты согласна?

– Да. – Разве может быть другой ответ, когда любишь?

Осталось только поставить в известность родителей. Даже не знаю, что ошеломит их больше: то, что дочь переродилась в человека, или то, что я буду жить с мужчиной вне брака. Скандал в вампирском семействе, помноженный надвое. Надеюсь, Ричард вчера не успел обрадовать Лидию известием о нашей с ним свадьбе, а то мне совсем тяжко придется.

– Лиза, – Алекс в порыве нежности притянул меня к себе, – день рождения у тебя, а самый большой подарок получил я.

Соблазн поспорить был велик. У меня сегодня не просто день рождения – день возрождения. Я стала человеком, о чем так отчаянно мечтала, особенно с тех пор, как встретила Алекса. Мои сны уже начали сбываться, след ожога на ладони – подтверждение тому, что я не сплю.

– Примчусь сразу же, как освобожусь, – пылко пообещал Алекс, делая шаг к двери. – Только дождись меня.

Я шагнула следом.

– Мне надо домой. За вещами. Пока ты не передумал.

– Конечно! Совсем из головы вылетело. Лиз, только как же ты одна вещи привезешь? – Алекс нахмурился. – Давай лучше вместе съездим, когда я освобожусь? Заодно и с родителями твоими познакомлюсь.

– Нет-нет, – поспешно отказалась я.

Хватит им на сегодня и двух потрясений в моем лице.

– Ты не беспокойся, – добавила я. – Вещей у меня немного, я справлюсь.

– Уверена? – с сомнением уточнил Алекс.

– Абсолютно. А теперь побежали.

Мы шли с Алексом по залитой солнцем улице, взявшись за руки, и меня переполняло счастье. После тридцати тысяч ночей во мраке красота летнего дня ослепляла. После ста лет одиночества любовь окрыляла, как полет на дирижабле.

Впервые за долгое время поездка в метро стала для меня не пыткой, а наслаждением. Забыв о старомодной робости, я целовалась с Алексом на эскалаторе, и сердце колотилось у меня в груди, отбивая такт: жива, жива, жива… В переполненном вагоне от тряски пол уходил у меня из-под ног – новое, непривычное ощущение, еще одно свидетельство того, что я стала человеком и уже не владела телом как прежде. Но Алекс не давал мне упасть, крепко удерживая за талию. Мне нравилась его сила, нравилось ощущать себя слабой рядом с ним. Всякий раз, когда вагон качало, его руки обхватывали меня сильней, и мне хотелось, чтобы эта поездка никогда не кончалась. Рядом с Алексом все становилось праздником и все – наслаждением. Ради того, чтобы быть с ним, стоило провести век голодным одиноким вампиром. Теперь я знала: я не совершила ошибку тогда, когда выбрала укус вечности. Я совершила бы ее, если отказалась. Ведь это значило бы отказаться от Алекса и от сегодняшнего дня. Дня моего возрождения.

– Твоя следующая, именинница, – шепнул Алекс, поцеловав меня в мочку уха. Пол под моими ногами снова качнулся – уже не от тряски, от удовольствия.

– Чуть не забыл. – В мою ладонь скользнула связка ключей – не просто ключи от дома, ключи от жизни, в которую меня впускал Алекс.

– До вечера, – выдохнула я в его губы, раскрасневшиеся от поцелуев, и в следующий миг толпа вынесла меня на перрон.

Я шла по длинному переходу на смежную станцию, смотрела на сонных, усталых людей, разучившихся радоваться и жить, и мне хотелось встряхнуть каждого из них. Если бы только можно было рассказать им свою историю – так, чтобы они ужаснулись от бытия вампира, так, чтобы начали ценить свою простую жизнь, как ценю ее сейчас я! Пассажиры метро выглядели словно зомби – заторможенные, лишенные эмоций, безучастные ко всему, они не обращали внимания ни на что вокруг. Разве можно так жить? Что-то случилось впереди в толпе: река пассажиров внезапно расступилась, раздвоилась, словно в ней внезапно возник островок. Подойдя ближе, я увидела девушку, лежащую без сознания. Люди торопились, проходя мимо, отводили глаза, а может, и вовсе ничего не видели – слепые, незрячие, бездушные.

– Да остановитесь же! Человеку плохо! – Мой голос остался неуслышанным. Они еще и глухие к тому же!

Я шагнула к девушке, и меня тут же смел какой-то парень. Оступившись, я схватила его за рукав куртки и рывком дернула назад. Будучи вампиром, я бы швырнула его к своим ногам, сейчас же только повисла на рукаве, замедляя движение.

– Ты чего? – Парень раздраженно повернулся, и я взглянула в его хмурое лицо.

Надо же, а ведь он одного возраста с Алексом, и, судя по рюкзаку, из которого выглядывает тетрадь, тоже студент. Невозможно представить, чтобы Алекс прошел мимо человека, нуждающегося в помощи. Мы поэтому с ним и познакомились – он бросился мне на выручку, решив, что мне грозит опасность. А потом у себя дома он с горечью рассказывал о «других» – тех, которые проходят мимо старика, ослабевшего от инсульта, мимо девушки, на которую напали хулиганы. Чему удивляться, что в этом городе столько преступлений? Никому нет дела друг до друга. Ну ладно – вампиры, которым нет дела до людей! Я сама, утолив жажду, не раз бросала ослабевших жертв на улице, и мне было все равно, выкарабкаются они или нет, замерзнут ли, станут ли жертвой грабителей. Но мы никогда не оставляли без помощи своих: вампир, попавший в беду, всегда может рассчитывать на помощь другого вампира, даже если они видятся впервые в жизни. А людям нет никакого дела друг до друга.

– Ничего, – с внезапной горечью выпалила я, развернулась, шагнула к девушке и опустилась на корточки. В растерянности взяла за безвольную руку – холодная, но пульс есть – грудная клетка вздымается. Как привести ее в чувство? Впервые в жизни я столкнулась с такой ситуацией. В моей юности на балах девушки часто падали в обмороки, но рядом всегда оказывались более опытные в таких делах дамы и кавалеры. Став вампиром, я и сама часто становилась причиной обмороков, но мне было все равно, как жертвы справятся с этим. Кажется, в таких случаях дают нюхательную соль или растирают виски спиртом? Но ничего этого у меня с собой нет.

Девушка слабо застонала, вырвала руку из моей руки и инстинктивно положила ее на живот со сбившейся курткой. Да она же беременна! При мысли о том, что Маша вот так же могла бы упасть в обморок в метро и никто бы ей не помог, мне стало не по себе.

– Дайте-ка мне, – раздался уверенный голос, и женщина лет сорока в кашемировом пальто опустилась рядом со мной, достала из сумочки прозрачный флакон, откупорила пробку, и мне в нос ударил едкий запах. Женщина поднесла его к носу беременной, поводила туда-сюда, и девушка шевельнулась, открывая глаза.

– Так-то лучше, – кивнула женщина и деловито спросила: – Как вы?

– Мне стало нехорошо, – слабо пробормотала та, приподнимаясь.

– Сейчас придете в себя, – ободрила женщина и взглянула на меня: – Поможете ей? А то у меня совершенно нет времени, на летучку опаздываю. – Она с озабоченным видом бросила взгляд на наручные часики.

– Конечно, спасибо вам!

Толпа поглотила добрую женщину, и мы вновь остались вдвоем. Я протянула девушке руку:

– Сможешь идти?

Она осторожно поднялась на ноги и с робкой надеждой взглянула на меня, не выпуская моей руки. Пусть телепатией я больше не владею, но могу догадаться, о чем она не решается меня попросить.

– Я провожу тебя.

– Спасибо, – благодарно выдохнула она и торопливо добавила: – Я здесь недалеко живу, минут пять от метро.

По дороге Оля, как представилась новая знакомая, рассказала о себе: ей двадцать два, замужем за однокурсником, беременна первенцем. С утра ездила на консультацию к доктору и узнала, что у них будет мальчик. Муж не смог ее проводить, так как уехал в другой город на юбилей отца. Оказалось, что Оля учится на историческом – в том самом вузе, который окончила Маша и который я назвала Алексу в качестве места своей учебы, мы разговорились о Серебряном веке. Я рассказала ей кое-что такое, чего она раньше не слышала.

– Откуда ты столько знаешь? – поразилась Оля. – Ты какие источники читала?

– Это мне прабабушка рассказывала, – смутилась я и для верности добавила: – А ей – еще ее бабушка.

– Вот бы твоя прабабушка мемуары написала! – мечтательно сказала Оля. – Им бы цены не было!

Мемуары? А что, отличная идея. Надо же мне будет чем-то заняться в моей человеческой жизни. К тому же после разговора с Олей я задумалась о высшем образовании. Не смогу же я вечно обманывать Алекса со своей учебой! Да и, честно говоря, мне самой хочется окунуться в неведомую мне студенческую жизнь. А имея диплом, я смогу работать консультантом по исторической эпохе. Или, например, проводить экскурсии в музее. Алекс будет мною гордиться.

– Оль, а набор в ваш вуз уже закончился?

– А что, хочешь поступить? – Оля лукаво взглянула на меня. – Вообще-то мой папа – декан, так что могу замолвить за тебя словечко.