Текст книги "Скандал в вампирском семействе"

10

На губах – сухая корка, в голове – туманность Андромеды. Что происходит? Где я?

– Это электрошок, – бубнит глухой голос Макса. – Меня он тоже им приложил.

– Ма-акс… – Сырой подвальный воздух толчками выплескивается из легких. Я со стоном открываю тяжелые веки, и меня захлестывает волна облегчения, когда я нахожу взглядом племянника. Темнота мне не помеха. – Макс!

Пробую шевельнуться, но чувствую себя совершенно беспомощной. Я сижу на полу спиной к стене. Тяжелая и толстая цепь обвивает мои вытянутые ноги до колен, руки заведены за спину и до локтей обмотаны такой же цепью. От Макса тоже помощи ждать не приходится: на него хотя и не хватило цепи, зато толстой, с мой кулак, веревки охотник не пожалел. Обмотал Макса, как мумию, одна голова наружу торчит. А у меня, напротив, грудная клетка абсолютно беззащитна. Охотник не дурак, все правильно рассчитал – хоть сейчас меня колом протыкай.

Напрягая все силы, я беспомощно барахтаюсь в плену цепей. Без толку. Такие крепкие путы мне не разорвать, даже если бы я выпила десятерых. От отчаяния я на одном дыхании выдала полный запас моих ругательств. Зрачки Макса расширились до предела.

– Что, – глухо спросил он в пустоту, не видя меня во мраке, – все так плохо?

Раньше племянник никогда не слышал от благовоспитанной тетушки ни одного бранного слова. Есть отчего забеспокоиться.

Не в силах смотреть ему в глаза даже сейчас, когда Макс точно меня не видит – только слышит, я оглядела нашу темницу. Сыро, душно, холодно, тихо. Плохо. Очевидно, это подвал под гаражом. Вон в углу сгружены мешки с картошкой, заботливо припасенной на зиму. Вон валяется обгрызенная крысами морковка. А вон и сами крысы деловито шуршат в углу, прогрызая дыру в холщовом мешке со свеклой. Над головой ровным квадратным контуром пробиваются тусклые лучики фонаря. Это люк нашей темницы, ведущий в гараж. Лестницы нет – уходя, охотник затащил ее наверх. Впрочем, это не самая большая проблема. Если бы руки-ноги были свободны, я бы легко смогла выбраться отсюда и спустить лестницу Максу. Но сейчас я ничего не могу…

– Лиз, ты ведь предупредила родных? – с тихой паникой спросил Макс. – Они ведь знают, где нас найти?

Придется его разочаровать…

– Но почему? – в отчаянии воскликнул он.

– У меня разрядился телефон, – угрюмо призналась я.

– А из автомата позвонить было нельзя? – с укором спросил племянник.

Я удрученно опустила голову.

– Да я думала – дело пустяковое. В один миг охотника скручу и тебя вызволю.

– Никогда нельзя недооценивать противника, – проворчал Макс. – Особенно того, кто видел тебя в действии.

Я непонимающе подняла глаза. О чем это он?

– Как думаешь, ты могла бы разорвать веревки, подобные моим? – задал вопрос Макс.

– Без проблем.

– Так вот. Сначала охотник собирался опутать тебе такой же веревкой, – пояснил Макс. – Я слышал, как он бубнил себе под нос, когда притащил тебя сюда. Но когда он увидел, как ты дерешься с парнями у гаражей, то понял, что недооценил твои силы. И приволок цепь.

Я выдала еще одно изощренное ругательство, заставившее Макса ошалеть от моих лингвистических познаний. В последний раз я его употребляла пятьдесят лет назад, когда разошедшийся Ричард хотел взять меня силой. Не думала, что кто-то еще способен настолько вывести меня из себя, как потерявший всякий стыд английский принц. Тогда весьма кстати появился Герасим и вступился за мою честь. Кучер недолюбливал Ричарда и, воспользовавшись моментом, с удовольствием врезал англичанину по его аристократической физиономии. Эх, кто бы мне помог теперь!

– Лиз, – тихо спросил Макс, – что делать-то будем?

Я прислушалась к шагам охотника наверху.

– И что он там делает? – добавил племянник, запрокинув голову.

– Он волнуется, – сообщила я, сложив воедино сбивчивое дыхание, учащенное сердцебиение и нетвердые шаги.

– И правильно делает, – приободрился Макс. – Я бы на его месте тоже волновался, если бы у меня в подвале сидел взбешенный вампир.

В подтверждение моей гипотезы сверху раздался грохот какой-то железки, которую охотник то ли случайно смахнул с полки, то ли выронил из непослушных пальцев. Надеюсь, это не пистолет и не обойма с серебряными пулями.

– Лиз, сможешь его загипнотизировать? – с надеждой спросил Макс. – Ну, чтобы он нас освободил?

Я вздохнула. Вера в мои способности к телепатии и гипнозу у моих родственников безгранична. Вот только я-то прекрасно знаю, что ограничения есть. И наш случай – практически безнадежный. Во-первых, охотники, даже молодые, умеют защищаться от нашего воздействия. Во-вторых, после электрошока голова раскалывается на части. Я даже мыслей охотника не слышу, какой уж тут гипноз? Но Макса разочаровывать пока не стала.

– Постараюсь. Но и ты тоже мне помоги.

– Чем? – Племянник невесело склонил голову и пошевелил туловищем, словно спеленатый младенец. – Вряд ли я смогу тебя освободить.

– Ты – нет, а вот я тебя… Ну конечно!

И почему меня только сейчас осенило? Похоже, хорошо меня охотник электрошокером приложил.

Макс в недоумении таращился в темноту, по-прежнему не видя меня. Готова поспорить, если бы у него были свободны руки, он бы сейчас почесал в затылке. А так – просто округлил глаза, не понимая, на что я намекаю.

– Можешь ко мне подкатиться?

Племянник с сомнением поелозил на месте, потом повалился на бок и попробовал ползти на мой голос, но мешали веревки. Тогда, следуя моим указаниям, Макс, переворачиваясь как веретено, покатился ко мне. Я с беспокойством прислушалась к шагам наверху. Макс одолел уже половину расстояния между нами, когда охотник остановился и наверху воцарилась тишина. Макс замер. Долгих три секунды тишина висела над нами дамокловым мечом, грозя обрушиться на наши головы крышкой люка и лишить шансов на спасение. Но вот тишину разбил негромкий голос охотника: он говорил по телефону. Значит, надежда еще есть. Я шепотом поторопила Макса, и тот послушно докатился до меня. Его зрачки были расширены до предела, в глазах стоял вопрос: а теперь что?

– Он спутал меня по рукам и ногам. Но упустил один важный момент. Никогда нельзя недооценивать зубы вампира. – Я обнажила зубы в хищной улыбке.

Макс в ужасе откатился от меня на пару шагов.

– Ты что? – обескураженно зашипела я.

– Лиза, ты хорошо подумала? – глядя на меня с нескрываемой паникой, зашептал Макс. Вблизи темнота отступила, и он уже смог отыскать меня взглядом.

– Лучше некуда. Макс, иди сюда! – заторопила я.

– Ты уверена, что это единственный шанс на спасение? – медлил он.

– Ну конечно! – Я заскрипела зубами. – Я, как видишь, беспомощна, так что вся надежда на тебя, племянничек. Давай скорее!

Перекусить веревки Макса – для меня раз челюстями двинуть. Чего этот дурень тянет?

– Лиза, – с убитым видом спросил племянник, – а ты когда-нибудь делала это раньше?

Перегрызала путы? Веревки грызть не приходилось, но как-то, будучи голодной, я перекусила обернутый вдвое шерстяной шарф на шее припозднившегося профессора, так что уж с веревкой как-нибудь справлюсь.

– Макс, не волнуйся, – заверила я, – сделаю все в лучшем виде. И глазом моргнуть не успеешь.

– Лиза, – он с испугом покосился на меня, – это больно?

Я ошеломленно фыркнула. Да, Макса, похоже, тоже хорошо электрошокером приложили.

– Не бойся, я аккуратно. Перекушу ее – и мы на свободе.

Племянник стремительно побледнел. Да что с ним такое?

– А если я причиню вред охотнику?

Нет, только посмотрите на него! Я закатила глаза. Воздела бы руки – да цепи мешают. Охотник запер нас в подвале, скрутив по рукам и ногам, а Макс тревожится за то, что причинит ему вред, когда освободится.

– Так ему и надо, – мстительно процедила я. – Если этого не сделаешь ты, то уж я себе в удовольствии не откажу. Ну, иди же ко мне!

– Лиз, – еле слышно признался он, – мне страшно…

– Макс, – взорвалась я, – будь мужчиной! Ты хочешь отсюда выбраться и скорее обнять Марию, которая с ума от беспокойства сходит?

Имя жены придало Максу смелости, и он с обреченным видом великомученика подкатился ко мне вплотную. Я потянулась к нему, но Макс неожиданно отшатнулся. Зубы щелкнули вхолостую.

– Ты что? – рассердилась я.

– Лиз, – с несчастным видом выдавил Макс, – а разве я смогу потом обнять Машу?

– А что тебе может помешать, кроме этих веревок на руках? – поразилась я.

– Ну я же стану вампиром! – промычал он.

– Ну да, станешь когда-то, – рассеянно ответила я, примеряясь, где бы прокусить веревки, и одновременно прислушиваясь к звукам наверху. Кажется, охотник уже заканчивает разговор. – И что?

– Но я не думал, что стану вампиром уже сегодня! – запаниковал Макс.

Я огорошенно захлопала ресницами. Он это о чем?

– О’кей, – он с героическим видом кивнул, подался ко мне и наклонил шею, – кусай! Я готов!

Я в потрясении вытаращилась на него.

– Ну же, Лиза, – он сердито вскинул глаза, – кусай меня! Сделай меня вампиром.

– Макс, – ошеломленно выдала я, – ты в кого таким идиотом уродился? Вроде у нас в роду дураков не было.

Хотя я, кажется, догадываюсь, в кого. В своего неумного папашу. Так вот что себе вообразил Макс! В то время как я собиралась всего лишь перекусить его веревки, он решил, что я хочу провести обряд превращения. Очевидно, решил, что когда он станет вампиром, то сможет без труда разорвать веревки (я же сама ему сказала, что веревки меня бы не остановили), а потом и меня освободит.

Задержка из-за глупости Макса обошлась нам дорого. Над головой раздался скрип поднимаемого люка. Я успела только вскользь пройтись зубами по веревкам, лишь надрезав два ряда посередине. Надеюсь, племяннику хватит сил, чтобы разорвать их до конца.

– Назад, – зашипела я, беспокоясь за Макса. Если охотник увидит нас рядом, то Максу не поздоровится. Пусть пока посидит спеленатой мумией в уголке – целее будет.

Пока охотник спускал лестницу и спускался сам, я тихонько отплевывалась от грубых нитей, набившихся в рот. Тьфу, гадость, весь язык занозила!

Не о том я беспокоилась. Охотник резко повернулся ко мне, и мне в шею уперлось лезвие.

– Хороший кортик, офицерский, – выдохнула я, скосив глаза на серебряную рукоятку. – Украл?

Острие стали, дрогнув, вывело вензель на моей коже, пока только царапая ее. Фонарик в другой руке охотника скакнул, выхватывая из темноты подвала развороченные мешки и разбегающихся крыс.

– Это деда моего, – дрогнувшим голосом ответил он.

– Убери от нее руки, урод! – зарычал Макс, тщетно пытаясь разорвать веревки.

Значит, помощи ждать неоткуда… Единственное, что я могу сделать, это уговорить охотника освободить Макса.

– Отпусти человека. Он тут ни при чем.

– Отпущу, – неожиданно легко согласился охотник. – Только при одном условии.

– Все, что пожелаешь, – оскалилась я.

Не в тех я обстоятельствах, чтобы выбирать. Кажется, уже ничто не может меня потрясти, но охотнику это удается.

– Сделай меня вампиром.

– Что-о?! – хором воскликнули мы с Максом.

– Хочу быть вампиром, – с отчаянной решимостью повторил охотник.

Приплыли.

– Ну так что, ты меня укусишь? – Парень с надеждой смотрел на меня. – Или мне что-то надо сделать?

– Убейся об стену, – мрачно выдала я.

Ох, лучше бы я молчала! Охотник выхватил кортик.

– Понял, для начала мне придется умереть, – кивнул этот дурак, принимая мою издевку всерьез, и без колебаний принялся закатывать рукав. Чего это он? Мне стало дурно, когда я поняла, что он собирается сделать. Идиот! Ну каким идиотом надо быть, чтобы надумать перерезать вены при вампире?!

– Стой!.. – хрипло выдохнула я, отводя глаза.

И в ту же секунду охотник свалился к моим скованным цепью ногам. Я же сказала: «Стой», а не «Падай»! Я в изумлении подняла голову и увидела ухмыляющегося Макса, который ловко завязывал узел за спиной нашего тюремщика.

– Прости, что так долго. Могла бы куснуть веревки и посильнее.

Охотник ругался и барахтался, но Макс связал ему еще и ноги и поволок в сторонку. А потом вынул у него из кармана ключ от замка, которым были соединены мои цепи, и освободил меня.

Я поднялась на ноги и размяла затекшие руки. Охотник в панике вытаращился на меня.

– Тебе повезло, что Макс уберег тебя от членовредительства. От вида и запаха крови я, знаешь ли, зверею!

Парень в испуге прижался к стене.

Я опустилась перед ним на колени и пристально взглянула ему в глаза.

– Скажи спасибо своему другу Слепню, что я не голодна.

От моей зловещей улыбки парня прошиб холодный пот. Кажется, он уже не настолько готов умереть, как несколько минут тому назад.

Я поднялась и направилась к лестнице.

– Лиза, ты куда? – удивленно окликнул меня Макс.

– Мы уходим. Я узнала все, что нужно.

Последствия электрошока развеялись, и я вновь обрела способность проникать в чужие тайны. Подсознание парня выдало мне всю необходимую информацию за несколько мгновений. И как я его сразу не узнала? Ведь показался же он мне знакомым! Хотя вон Макс тоже его не признал, а ведь видел его подольше моего, даже следил за ним целый день.

Задерживаться в подвале больше не имело смысла.

Макс растерянно топтался на месте.

– Он не охотник, и он не убивал Герасима, – пояснила я.

– Тогда кто его убил?

– Он без понятия.

– Тогда что все это значит? – Макс в недоумении почесал шею.

– Долго объяснять. – Как передать словами всю ту историю любви и отчаяния, которая мне открылась? – Я тебе дома расскажу.

– Нет уж! – заупрямился Макс. – Пусть расскажет сам. Здесь и сейчас. Должен же я знать, за что схлопотал электрошокером и стал узником подвала.

Ну что ж. Я с досадливой гримасой присела на пустой деревянный ящик и кивнула нашему пленнику, давая слово. История будет долгой…

А все началось с того, что в однообразную, наполненную лекциями и конспектами жизнь прилежного студента матфака Олега Кобылкина ворвалась любовь. Первая, настоящая, шальная, заражающая безумием, не поддающаяся никакой логике и не выразимая никакими формулами. Нет бы Олегу влюбиться в домовитую соседку Леночку, которая по пятницам всегда приносит ему тарелку с горячими пирогами с мясом и капустой. Или в тихую библиотекаршу Вику, которая всегда находила для него редкий учебник. Или в серьезную аспирантку Потехину, в стройные ноги и грудь четвертого размера которой были влюблены все его однокурсники. Или даже в троечницу Ворожейкину, которая на матфак поступила, руководствуясь соображением, что мужской пол на факультете преобладает при почти полном отсутствии конкуренции со стороны девушек. Но нет, сердцем Олега завладела совершенно неподходящая барышня. Барышня, которая никогда бы не повстречалась Олегу ни в коридорах института, ни на подступах к дому, ни в очереди в кассу супермаркета, ни в кинозале на премьере «Обитаемого острова». Молодые люди жили совершенно в разных мирах, но однажды случайная встреча с приятелем решила дальнейшую судьбу Олега и обрекла его на муки сердца.

– В первый раз я пришел на кладбище к готам по приколу. Дружбан пригласил. А я и думаю: дай погляжу на чудиков! Сколько про них слышал, грубо говоря, и по телику передачи смотрел, а самому встречать не приходилось, – торопливо делился Кобылкин наболевшим. Макс внимательно слушал, опустившись рядом на пол. Я следила за осмелевшими крысами, которые увлеченно таскали морковку из располосованного мной мешка – моя маленькая месть. – Пришел, посмотрел, послушал – полная клиника. Улет, вообще! Вокруг могилы – жесть, а они песни протяжные воют и смерть призывают, совсем крейзанутые! Парни все какие-то недомерки, девчонки, грубо говоря, раскрашены, как черти, без слез не взглянешь.

На себя посмотри, красавчик, хмыкнула я.

– Так вот где я тебя видел! – вскричал Макс. – То-то мне твое лицо знакомым показалось. Как тебя там… – Он наморщил лоб. – Вей… Вуй…

А ведь он следил за Кобылкиным почти полдня и даже не признал в нем знакомого гота, подумала я, не зная, чему поражаться больше: несовершенству человеческого зрения, рассеянности племянника или способности студента-математика к перевоплощению. Вынуждена признать, без готической раскраски – подведенных глаз и выбеленного лица – он выглядит иначе. Если бы только Макс опознал его во время слежки, мы бы взяли его сразу и не пришлось бы затевать спектакль с нападением вампира на бедную девочку. С другой стороны, в таком случае я бы не познакомилась с Алексом… А я вдруг с изумлением поняла, что тот вечер в компании Алекса мне бесконечно дорог.

– Вийон, – обиженно поправил горе-охотник.

– Точно! – возликовал Макс. – Я еще тогда удивился: что за имечко такое, язык сломаешь, пока выговоришь!

Да, надо заняться образованием племянника. А то ведь так и будет считать Вийона французским вием. Подарю-ка ему на ближайший праздник сборник баллад поэта. Иначе ему потом самому перед другими вампирами совестно будет! Хотя Макса тоже можно понять и простить – у него на изучение литературы было на сотню лет меньше, чем у меня и моих ровесников.

– Грубо говоря, – продолжил Кобылкин, – мне с ними все сразу понятно стало. В школе и в институте они полные лохи, грубо говоря, вот и считают, что жизнь – дерьмо. А тут они нашли друг друга и воспевают дружбу до гроба. Скучно мне стало, а тут еще задница подмерзать начала – ветер на кладбище с ног сбивает! Ну, думаю, пора сваливать. Собрался уже уходить – а тут все как загалдят. Оборачиваюсь – она стоит. Пришла позже всех – и ведь не побоялась одна по кладбищу ходить! Это-то ее в итоге и сгубило… – Он помрачнел. – Грубо говоря, я как увидел ее, так и сел обратно. Глазищи огромные, в пол-лица, волосы длиннющие, пышные, фигура как у стриптизерши, в латекс обтянутая.

Макс в восхищении присвистнул и посетовал:

– Где ж эта красотка была, когда мы к вам приходили? Вот бы на нее хоть одним глазком посмотреть.

Кобылкин обиженно засопел. Я насмешливо фыркнула:

– Да видел ты ее. Батори это.

– Ее зовут Люба, – недовольно поправил Кобылкин.

Макс в изумлении пошевелил бровями. Видимо, пришел к выводу, что его Маша стократ лучше.

– Я так и офигел, – продолжил прерванный рассказ готический Ромео, – что такая королева среди этих недоделков делает? Интересно мне стало, грубо говоря, и я остался. Заговаривал с ней несколько раз – а она от меня нос воротит. Я разозлился, грубо говоря. Подумаешь, королева ночи! Расходиться начали, она последней задержалась – предложил ее проводить. Она на меня взглянула с усмешкой, говорит, а кого тут бояться, все свои! А если ты по кладбищу, говорит, идти боишься, то поторопись – еще догонишь остальных. Я психанул, грубо говоря, и ушел. День прошел, второй, третий. А я все никак эту чертову Любовь из головы выбросить не могу. И что вы думаете? Оделся во все черное, у матери тайком мазилку для глаз взял да зеркальце – не хватало еще, чтоб она или кто из соседей меня накрашенным видели! Грубо говоря, до кладбища доехал, глаза подвел – и пошел.

– Значит, ты стал готом из любви к ней? – посочувствовал Макс.

– Да не стал я готом, а просто притворялся им, ясно? – раздраженно ответил Кобылкин. – Как я еще мог быть рядом с ней? Сначала все было без толку – Люба и не смотрела в мою сторону. Но я не сдавался. Принялся, грубо говоря, завоевывать ее – приносил ей готические романы, подарил тарантула, выучил стихи Эдгара По, которого она так любит, и цитировал их к месту и не к месту.

Я хмыкнула. Это что же он такое читал возлюбленной девице? «Любовь моя, ты спишь. Усни на долги дни, на вечны дни! Пусть мягко червь мелькнет в тени!.. Да примет склеп ее старинный»?[3]3
  Отрывок из стихотворения Эдгара По «Спящая» в переводе Константина Бальмонта.


[Закрыть] Или: «О, сломан кубок золотой! Душа ушла навек! Скорби о той, чей дух святой – среди Стигийских рек. Гюи де Вир! Где весь твой мир? Склони свой темный взор: там гроб стоит, в гробу лежит твоя любовь, Линор!»?[4]4
  Отрывок из стихотворения Эдгара По «Линор» в переводе Константина Бальмонта.


[Закрыть]

– Почему же тогда ты назвался Вийоном, а не Эдгаром По? – вмешалась я.

– По – больной на всю голову, грубо говоря, псих натуральный, – нахмурился парень. – Такие стихи писал некрофильные – вообще жесть. Когда я сборник его стихов прочитал, заинтересовался и другой поэзией. И вот нашел Вийона. Он ведь тоже любитель был про смерть сочинять. Но без смакования, как у По этого ненормального. Вийон нормальный чувак, грубо говоря, жизнь любил. Вот я и стал постепенно его стихи Любе читать. Она в итоге ведь обратила на меня внимание, разговаривать со мной стала. Думал, грубо говоря, что удастся ей мозги прочистить, чтобы не гробила себя зазря. Еще немного – и она бы стала моей. До этого оставался всего один шаг. Я услышал, как она пожаловалась Кали, что не смогла купить билеты на свою любимую группу, которая дает всего один концерт в Москве. Я умудрился достать эти билеты, грубо говоря, и пригласил ее – тогда она впервые посмотрела на меня с интересом. Я ждал этого концерта, торопя дни, ведь он должен был сблизить нас. Но накануне концерта Люба встретила Германа – и все…

– Это он так Герасима называет, – пояснила я недоуменно нахмурившемуся Максу.

– Кого? – удивился Кобылкин.

– Вампира твоего, – передразнила я.

– А как же его называть? – растерялся он. – Он сам нам так представился.

Хм, сомневаюсь, что немой Герасим вообще был в состоянии хоть как-то представиться.

– Люба, грубо говоря, забыла про концерт, так она была поглощена вампиром. – Кобылкин приступил к самой трагической части рассказа. Радовало только то, что финал был уже близок. К тому же активная возня в углу не давала мне уснуть со скуки – к крысам, которые уже растащили полмешка картошки, пришли на помощь и мыши. – А когда мы расходились с кладбища и я напомнил Любе про завтра, она посмотрела на меня так, будто впервые видит. Грубо говоря, – тяжело вздохнул студент, – я тщетно прождал ее у входа в клуб – она не пришла. А когда я рванул на кладбище, она сидела рядом с вампиром и льнула к нему, как мартовская кошка. Жесть, короче. Видеть это было невыносимо, и я порвал с тусовкой. Думал, смогу забыть Любу. Два месяца я не появлялся на кладбище, знакомился с другими девушками, но все не мог забыть ее. Однажды, грубо говоря, не выдержал и пришел к готам. А там вообще жесть! Люба была бледной как никогда. Лицо осунулось, глазищи стали казаться еще больше – просто как черные дыры. Сама худющая, вялая, точь-в-точь как моя сестричка сразу после операции. Как будто из нее всю жизнь выпили, грубо говоря! А вот вампир, с которого она не сводила глаз, выглядел на редкость живым. И я вдруг представил, что на его месте сижу я и Люба смотрит на меня с таким же восхищением. А всего-то для этого и надо, что стать вампиром… Грубо говоря, план созрел мгновенно. Когда все стали расходиться, я спрятался за деревом, проследил за Любой и вампиром, а когда они расстались у ворот кладбища, то направился следом за Германом. Он вошел в дом, я постучал. Он открыл, удивился, грубо говоря, но впустил меня. Я рассказал ему о своей любви и просил превратить меня в вампира. Но он только мычал да протестующе махал своей плешивой головой. Хотел я в сердцах его ударить – да только ничего не успел сообразить, как вдруг уже лежу за оградой и все кости трещат от падения. Грубо говоря, мой план с треском провалился. Но хуже всего было другое. Я вдруг яснее ясного понял, что еще несколько дней – и кранты. Вампир или окончательно уморит Любу, или сделает ее кровосоской. И тогда если я и заинтересую ее когда-нибудь, то только в качестве пищи, – трагически заключил студент. – Этого я допустить не мог. Я поехал домой, поспал до рассвета, потом взял набор инструментов и рванул в лес. Найти сосну и вытесать кол было проще, чем покупать пистолет, серебро и отливать пулю.

– А ты говорила, что он его не убивал! – напрягся Макс, повернувшись ко мне.

Я только плечами пожала – слушай дальше.

– Как ты попал в дом? – спросил Макс.

– Влез через окно.

– А потом?

– А потом я нашел вампира. Он был мертвый. Ну, вы понимаете, – Кобылкин обвел нас затравленным взглядом и поежился, – совсем мертвый.

– И ты не видел и не слышал ничего подозрительного? – допытывался Макс. – Никого поблизости не заметил?

Кобылкин замотал головой.

– Это правда, Лиза? – Макс снова обернулся ко мне.

Я кивнула, подтверждая невиновность подозреваемого.

– И как у вас с Батори, то есть с Любой, все сложилось? – продолжил любопытничать Макс. – Утешил ее после гибели соперника?

– Если бы… – Кобылкин помрачнел. – Люба убивается по нему страшно, не раз на себя руки наложить пыталась. Грубо говоря, все мечтает вновь встретиться со своим мастером за порогом смерти. Есть только один способ спасти ее – переключить ее внимание на другого вампира. И этим вампиром должен быть я. – Он с отчаянием взглянул на меня. – Сделай меня одним из вас!

– Это не так просто, мой мальчик, – вкрадчиво проговорила я. – И я не вижу серьезных причин на то, чтобы потворствовать твоей гибели.

Парень напрягся.

– Ты ведь просишь о смерти, ты хоть это понимаешь? Вампир – мертвец. И для того чтобы стать им, тебе придется умереть.

– Пусть! – Он с отчаянной решимостью мотнул головой. – Я хочу этого. Лишь бы быть с ней!

– Ни одна такая Люба во всем свете не стоит твоей жизни. – И откуда во мне прорезались эти нравоучительные нотки? Старею…

– Мне не нужна жизнь без Любы! – упрямился юнец.

Эх, молодо-зелено… Когда-то я тоже считала, что моя жизнь закончилась со смертью Алексея, и так же отчаянно умоляла родителей провести обряд превращения.

– А как ты нашел нас? – перебил Макс Кобылкина.

– Вы же сами пришли к готам. Я ждал этого, надеялся, что вампиры, узнав о гибели своего, захотят отомстить и наверняка придут на кладбище. Сначала я решил, что вы и в самом деле из готов. Потом у Любы начался приступ, и я, грубо говоря, не заметил, как вы исчезли. А когда она немного успокоилась, увидел, что нету вас и Цепеша. Лилит сказала, что Цепеш пошел вас проводить, и я, грубо говоря, рванул следом, почуяв неладное. Уж слишком быстро вы ушли, разузнав все о мастере, и даже не дождались окончания сборища. Вскоре я споткнулся о Цепеша. Он лежал без сознания на земле, на шее – две ранки, как у Любы, и я понял, что был прав. Я так боялся, что вы уже скрылись! – признался он. – Но мне повезло: вы остановились, не дойдя до выхода, и о чем-то спорили. Я не слышал слов, поэтому и не знал, что Максим – не вампир. Напасть на вас я не решился, помня о том, как Герман меня легко скрутил. Но когда вы двинули к выходу, я поторопился за вами и, грубо говоря, успел разглядеть номер автомобиля.

Значит, мне тогда не показалось, что я увидела худощавую фигурку. Кобылкин в самом деле выбежал на дорогу и смотрел вслед нашей машине.

– Тогда странно, что ты искал нас так долго, – с сомнением произнес Макс.

– Ничего странного! Номер был заляпан грязью, и я разглядел только первую букву и две цифры. На то, чтобы определить недостающее, потребовалась уйма времени, грубо говоря. Я ведь даже к Камилле Корниловой под видом спецкора прорвался – надеялся что-нибудь про вас узнать! А все равно в итоге вычислил я вас по номеру машины. Повезло – вчера встретил однокашника, который в хакерстве рубит. Он-то мне и помог: влез в базу ГИБДД и, грубо говоря, за пять минут машину Максима нашел.

– Вчера, говоришь, встретил? – протянул Макс, сопоставляя факты. – Когда домой от метро возвращался?

– А ты откуда знаешь? – Студент вытаращился на него и стал похож на совенка. – Ты тоже мысли читать умеешь?

– Я только учусь, – ухмыльнулся Макс, довольный тем, что сам разгадал тайну исчезновения Кобылкина.

Я знала больше: юный математик столкнулся с другом через три шага после того, как завернул за угол и скрылся из-под наблюдения Рафаэля. Если бы Рафаэль задержался хотя бы на две минуты, то увидел бы, как приятели возвращаются к метро, чтобы купить по банке пива. Затем друзья расположились в скверике, поговорили за жизнь, так что шансов дождаться студента в подворотне у нас не было. Кобылкин поделился с приятелем своей проблемой, приврав о причине, по которой разыскивает водителя. А потом отправился к нему в гости и ушел оттуда уже с адресом Макса в кармане. Медлить он не стал: накануне Батори предприняла еще одну попытку отравиться. Поэтому Кобылкин сдул пыль с развалюхи-«жигуленка», приехал к дому Макса и принялся ждать.

В любую другую ночь он бы потерял время зря, поджидая Макса, который сладко спит в объятиях Маши, а если бы решил задержаться то утра, то понял бы свою ошибку, увидев Макса, отправившегося на работу солнечным утром. Но обстоятельства сложились так, что именно в эту ночь мы с племянником караулили охотника.

По иронии судьбы, когда мы тщетно пытались поймать его, он уже вовсю подбирался к нам. Выйдя из бункера, Макс, вопреки моим догадкам, не отправился на стоянку за неисправным «фиником», а взял такси и поторопился к жене. А возле дома его уже ждал охотник, вооруженный электрошокером и веревкой. Само собой, Макса, торопящегося к жене, он принял за вампира, вернувшегося с ночной охоты. В результате чего мы все трое сейчас сидим в подвале гаража Кобылкина.

– Ну так что, – мальчишка впился в меня взглядом, полным мольбы, – сделаешь меня вампиром?

– Сделаю, сделаю, – сладким голосом пообещала я, поднимаясь с ящика, – закрой глаза!