Текст книги "Скандал в вампирском семействе"

6

Об успехе вечеринки говорил тот факт, что машину мы смогли припарковать лишь в двух кварталах от клуба. Очередь из желающих попасть внутрь растянулась на полкилометра. Пробираясь к входу, я с любопытством разглядывала девушек с выбеленной кожей в вечерних платьях и мужчин в черных плащах и смокингах. Так вот как, по мнению людей, мы выглядим! Высший свет общества, бальный дресс-код, черный маникюр, темные круги под глазами, кроваво-красные губы. Забавно!

– Отродясь не видела столько вампиров! – со смешком шепнула мне Инна. На фоне белокожей толпы она смотрелась тропиканкой, только что вернувшейся после месячного отдыха на Сейшелах. А всего-то хороший автозагар и насыщенно-розовая помада.

– Жуткое зрелище! – Я изобразила испуг и вцепилась ей в локоть. – Обещай, что не бросишь меня им на растерзание!

– Не трусь, Елизавета, – приободрила она меня, протискиваясь к входу. – В случае чего призовем на помощь Максима!

– А он уже здесь? – оживилась я. – И что, вампиром нарядился?

– Сама увидишь, – загадочно хихикнула Инна.

Дорогу нам преградил долговязый парень из очереди:

– Эй, девчонки, вы куда? А ну топайте в конец!

– Еда без очереди, – фыркнула Инна, без труда отодвигая его в сторону.

– Ой, смотри! – Стоящая в очереди девушка затормошила свою подругу, указывая на Инну. – Это же Инна Истомина! Телеведущая!

– Инна, Лиза, ну наконец-то! – Томящийся на фейс-контроле Виктор посторонился, пропуская нас за ограждение. – Все наши уже здесь.

– Даже мои старики? – удивилась я.

Отец и Лидия ушли из бункера раньше – маменьке не терпелось перекусить по дороге, поэтому они не стали нас дожидаться, а поехали на папиной машине.

– Только что пришли, – доложил Виктор. – Проходите, Вера вам все расскажет.

– Доброй ночи! – не поднимая глаз, доброжелательно приветствовала нас Вера, сидящая за столиком у входа. – Вы вампир или жертва?

– Даже не знаю, на что решиться, – засомневалась я.

– А других вариантов нет? – полюбопытствовала Инна.

– Девочки! – Вера подняла голову и вскочила с места, чтобы расцеловать нас. – Наконец-то!

– Я смотрю, у вас полный зал, – заметила Инна, поглядывая на вход на танцпол.

– Кажется, мы перестарались с рекламой, – удрученно посетовала Вера. – Клуб не может вместить столько народу. А отказать им тоже нельзя. – Она понизила голос до шепота. – Вдруг тот, ради кого все это затеяно, еще стоит в хвосте очереди?

– И что будете делать?

– Что-нибудь придумаем! А вы так и не ответили на мой вопрос. – Вера жестом обвела стол, на котором лежали белые бейджи с какими-то цифрами и несколько красных карточек с надписью «вамп» и летучей мышью в правом углу.

– Что это? – Инна с любопытством склонилась над столом.

– Перепись населения, – со смешком объяснила Вера. – Каждый посетитель при входе получает карточку. Для вампиров – красные с указанием возраста, для жертв – белые с указанием группы крови.

– Судя по числу карточек, в жертвы никто не торопится? – Инна иронически приподняла бровь. Мимика у нее была богатая, как и положено телеведущей.

– Да уж. – Вера развела руками. – Ну никто не хочет делиться своей кровью! Все в вампиры метят. Их уже, – она сверилась со списком, – сто восемьдесят три. Что за люди!

– Придется тебя выручить. – Инна, не глядя на цифры, сгребла со стола два ближайших белых бейджа. Один нацепила себе на тунику, не пожалев шелковой ткани, а другой прикрепила мне на футболку.

– Хороший выбор, – со смешком одобрила Вера. – Кстати, Верховские тоже взяли белые карточки.

– Они здесь?

– Да, Кирилл с сыном только что прибыли.

Появлению этого вампирского семейства я особо не удивилась: к охотникам, в схватке с которыми в девяностых погибла половина их родственников, Верховские питали лютую ненависть. Когда отец побывал у них с визитом, сообщив о смерти Герасима, глава семьи пообещал нам всяческую поддержку в поисках. Не позавидую я тому охотнику, который попадется кому-нибудь из рода Верховских! Живым он точно не уйдет.

– Еще вечеринкой интересовались Голицыны и Нечаевы, – добавила Вера.

– А Гагарины? – спросила я.

– Сомневаюсь. – Вера погрустнела, и я осеклась, осознав свою бестактность.

Семья Гагариных носит траур по погибшему Константину. И какое им сейчас дело до поимки охотника? Хотя прежде они бы с энтузиазмом присоединились к забаве.

– Сын-то мой, надеюсь, из наших, из белых? – уточнила Инна.

– Сама увидишь, – подмигнула Вера. – Он уже в зале.

– Тогда мы пошли. – Инна схватила меня за руку и потащила к танцполу.

– Ин! – окликнул ее Виктор, просунув голову в дверь. – Тут какой-то парень тебя спрашивает. Говорит, вы с ним работаете вместе.

– Что за парень? – остановилась Инна.

– Не знаю, сама выйди посмотри. Он без очереди просится. А тут таких желающих миллион.

– Я сейчас, – кивнула Инна и обратилась ко мне: – А ты иди пока, Лиз, поищи Максима.

Войдя в зал, я замедлила шаг. Пространство танцпола вспарывали прожекторы светомузыки, выхватывая из темноты голубые лица и нелепо изгибающиеся черные силуэты. Из динамиков грохотал рок в духе саундтреков к «Матрице» и «Блэйду». Я мысленно поаплодировала выбору диджея. Конечно, не под слезливые же песни певицы Максим зажигать новым русским вампирам!

Вновь прибывшие подвинули меня плечом, проталкиваясь к центру танцплощадки, а я все стояла столбом, не в силах тронуться с места. За годы расцвета ночных клубов я так и не привыкла к современным вечеринкам и всякий раз, переступая порог клуба, цепенела. Нет, это была далеко не робость дебютантки на первом балу, это было ошеломление современницы Серебряного века, выросшей во времена великосветских балов и попавшей на разнузданный шабаш нынешней молодежи. Число вечеринок, на которых я побывала, уже в десятки раз превысило число балов моей юности, но я так и не смогла привыкнуть к оглушающе-агрессивным трекам, к свободным нравам теперешней тусовки, к прожекторам, выхватывающим из темноты чьи-то сладострастные гримасы и обнаженные животы, к пивным бокалам в руках посетителей и к характерным стонам в туалетных кабинках. Во времена моей молодости все было иначе, и я неизбежно сравнивала…

Бал – это яркий свет тысяч свечей. Бал – это показ высокой моды. Бал – это погружение в сказку. Кругом одни принцессы – изысканные туалеты, блеск драгоценностей и шелк локонов. Под стать им и принцы – молодые офицеры с военной выправкой, холостые дворяне со всегда готовым комплиментом на устах. Поодаль от веселья расположились короли: повидавшие многое генералы, чьи подвиги можно подсчитать по серебряным прядкам в волосах и по наградам на мундирах, богатые промышленники, состояние которых отражает блеск бриллиантов их жен, гордые аристократы, чье богатство – родословная длиной в века. Под взглядом таких наблюдателей не забалуешь.

Бал – это шампанское и мазурка. Бал – это льющаяся в сердце мелодия. Бал – это публичные беседы об опере и книгах и тайный разговор вееров. Бал – это свидание длиной в вальс. Бал – это робкое касание пальцев, от которого бросает в лихорадку. Бал – это завуалированные разговоры, значение и истинный смысл которых расшифровываешь еще несколько дней. Бал – это прелюдия к свадьбе. Бал – это начало любви.

Разве таковы современные вечеринки? Вместо шампанского – пиво, вместо принцесс – вахканки, вместо принцев – самцы, вместо танцев – прелюдия к сексу. Минимум одежды, максимум откровенности. Все наружу – мысли, желания, чувства. Все напоказ – груди, животы, ноги. Никакого контроля со стороны старшего поколения – кругом одна молодежь. Сорокапятилетняя Инна, в жизни которой не было исполняемых оркестром вальсов Шуберта и мазурок с офицерами, чувствовала себя на современных вечеринках как рыба в воде. А я всякий раз столбенела, переступая порог.

– Крошка, ты чего здесь топчешься? – вывел меня из оцепенения громкий возглас, и чья-то рука грубо легла на мою талию. – Не бойся, конфетка, мы тебя не съедим.

Да уж, пора возвращаться на землю. Это не бал, где кавалеры ткут искусные комплименты и соревнуются в галантности, лишь бы только вымолить у дамы вальс, а самой большой вольностью считается поцелуй, сорванный украдкой на террасе. Я вскинула глаза на нахала: высокий парень с простоватым лицом и пьяным взглядом явно чувствовал себя хозяином жизни, вырядившись в черный плащ и шляпу и представляя себя всемогущим Дракулой.

– Разве что немножко покусаем, – добавил он, оскалив накладные клыки и крупные зубы, и обдал меня запахом сигарет и пива.

Сто лет назад юнца бы и на порог бальной залы не пустили. А если бы он все-таки попал внутрь, то за подобную вольность по отношению к барышне тотчас же получил бы с десяток вызовов на дуэль. Сейчас же помощи ждать неоткуда, придется поставить его на место самой.

– А клыки не обломаешь, ваше сиятельство? – вложив в голос побольше презрения, фыркнула я. – Жалко ведь будет сотки, которую ты за них в переходе метро выложил.

От удивления тот раззявил пасть еще больше, и я, не упустив удобного случая, щелкнула его по пластмассовому клыку.

– Побереги их, парниша, ночь будет долгой! А теперь, извини, мне пора.

Рука, державшая меня, разжалась, и я скользнула в толпу. Парень что-то прокричал мне вслед, я, не оборачиваясь, вытянула руку и показала фак. В ночном клубе нельзя быть воспитанной барышней из начала двадцатого века – загрызут.

У барной стойки мелькнуло знакомое лицо: Кирилл Верховский о чем-то переговаривался с барменом. Надо бы подойти поздороваться с графом.

Но не успела я ступить и шагу, как угодила в потные объятия еще одного парня, возомнившего себя неотразимым вампиром. Увалень с курчавой порослью на груди в разрезе алой рубашки, похоже, чувствовал себя чертовски сексуальным.

– Эй, крошка, я проголодался, – томно пропыхтел он мне в ухо. – Не угостишь меня своей кровью?

– Не вопрос, сто баксов! – широко улыбнулась я.

– А по любви? – оторопело спросил парень.

– Нашел дуру!

И раньше, чем он опомнится, смешалась с танцующими. Это что же, мне весь вечер так отбиваться? Трудно быть маленькой вкусной блондинкой в толпе оголодавших вампиров. Моя белая футболка выделялась в толпе ярким светящимся пятном. Ряженые вампиры были одеты в черное, и только их зубы, которые они, не переставая, скалили, светились в темноте. Особенно бросались в глаза накладные клыки и целые челюсти из матовой белой пластмассы. Моя футболка для ряженых была словно красная тряпка для быков. Меня тут же обступили, не прерывая танца (если так можно назвать дерганые движения, которые больше подошли бы неуклюжим зомби с трупным окоченением, нежели приличным вампирам). Парни выпячивали грудь колесом и, тесня конкурентов, наперебой предлагали проехаться до склепа. Девушки заинтересованно прищелкивали зубами и обещали подарить вечную молодость безо всяких ботоксов. Мне даже не пришлось изображать затравленную овечку – так я оторопела от подобного поведения. И это люди!

К счастью, мне на выручку пришел ведущий, который выскочил на подиум и заорал, заглушая музыку:

– Кого я вижу!!! На нашу вампирскую пати южным ветром занесло юную блондинку!

Я нахмурилась, разглядывая заводилу. Никита предлагал на роль ведущего своего знакомого из «Comedy club», но бабушке Софье хватило и минуты записи передачи, которую в качестве презентации продемонстрировал Никита, чтобы заявить: «Только через мой труп!» Анфиса настойчиво предлагала в качестве ведущей себя, не желая упускать хорошую возможность попиариться. Но Вера с Виктором рассудили, что на вампирской вечеринке девушек будет гораздо больше, чем парней, а значит, на роль ведущего, дабы сделать приятное многочисленным гостьям, следует взять мужчину. В итоге Инна предложила молодого виджея со своего канала, которого я теперь и имела несчастье лицезреть.

– Эй, детка, а ну-ка поднимайся сюда! – прокричал он.

Ряженые зашумели и расступились, и мне ничего не оставалось, кроме как взобраться на сцену.

– Что я вижу! – восторженно вскричал ведущий. – Малышка, да ты… девственница?! Лайк э вёджин, – дурашливо пропел он строчку из Мадонны, – да?

Должно быть, на моих скулах под нарисованным румянцем заполыхал настоящий. Да что себе позволяет этот безусый нахал?! После этого шоу у него точно будет волчий билет на ведение праздников, уж я-то с Верой и Виктором поговорю!

– Лэдис энд джетльмен! – проорал в микрофон паяц. – Эта ночь милостива к нам. К нам в гости пожаловала последняя девственница Москвы! Поприветствуем нашу прелестницу, которой недолго осталось пребывать таковой!

Публика ответила одобрительным ревом и гнусным завыванием. Громче всех выл тот самый урод, который облапал меня при входе. Теперь он протиснулся в первый ряд и мстительно скалился.

– Как тебя зовут, красавица? – Ведущий сунул микрофон мне под нос.

– Баффи, – буркнула я.

– Ха-ха-ха! – расхохотался тот. – А наша гостья – шутница. Ну что ж… э, Баффи, ты знаешь, куда ты попала? – И, не давая мне ответить, провозгласил: – Сегодня здесь собрались самые кровожадные вампиры этого города. Эй, вампиры! – обратился он к публике. – Вы здесь?

Ряженые восторженно взревели. Я увидела Инну, которая вошла в зал с каким-то парнем и оглядывалась по сторонам.

– Тебе страшно, Баффи? – вкрадчиво обратился ко мне ведущий.

– До смерти, – не разочаровала его я.

– Не надо бояться смерти! – вскричал ведущий. – Любой в этом зале с радостью поделится с тобой вечной жизнью в обмен на твою сладкую, нежную, невинную… кровь!

Я вздрогнула от этого ора. Публика заулюлюкала, выражая готовность немедленно вцепиться мне в глотку. Жуткое зрелище! Инна наконец-то отыскала меня взглядом и теперь смотрела на меня во все глаза.

– О, я вижу, желающих так много, что на всех не хватит, – объявил ведущий. – Предлагаю устроить аукцион! Все сборы пойдут в фонд помощи голодающим вампирам Африки. Итак, начальная ставка – сто!

– Беру! – Нахал из первого ряда потряс мятой сотней.

– Рубли? – Ведущий презрительно усмехнулся. – Наша Баффи – американка, и счет идет в долларах!

Нахал разом приуныл и повесил нос.

– Итак, кто готов выложить сто американских президентов за право прикоснуться к этой нежной белой шейке?

– Что ж так мало-то? – вмешалась я. – За сто баксов снимете девочку на Ленинградке.

– Браво, Баффи! – взвыл от восторга ведущий. – Начальная ставка – пятьсот убитых енотов!

Идиот! Где только Вера и Виктор откопали этого дилетанта? Я-то пошутила, а вот на что рассчитывает он, называя подобную сумму на шуточном аукционе? И кто, по его мнению, ходит в клуб с пятьюстами долларами в кошельке?

– Итак, желающие, в очередь! – проорал этот идиот.

Среди публики образовалась заминка, и я уже мысленно пророчила ведущему полный провал и прикидывала, что придется спасать недотепу, объявив на себя скидку, как вдруг над головами собравшихся неожиданно взметнулась широкая волосатая рука.

– Даю пятьсот пятьдесят!

При виде ее обладателя, здоровяка со зверским лицом Терминатора, я нервно сглотнула. Ведущий радостно взвыл.

– Пятьсот пятьдесят раз, пятьсот пятьдесят два…

– Шестьсот! – выкрикнули откуда-то из бара. Лица посетителя я не видела, но голос мужчины был красивым и неуловимо знакомым.

На миг мне показалось, что это может быть Алекс. Но нет, Алекс не ходит по таким вечеринкам, это не в его характере.

– Шестьсот пятьдесят, – не сдался Терминатор.

– Восемьсот, – повысил ставку незнакомец из бара.

– Девятьсот, – проскрежетал Терминатор.

– Тысяча!

– Тысяча сто!

– Полторы!

– Тысяча шестьсот, – не сдавался Терминатор.

– Три, – припечатал посетитель бара.

– Три тысячи?! – вскричал ведущий. – Итак, кто готов перебить эту ставку? Три тысячи раз, три тысячи два, три тысячи… Вы уверены, что готовы уступить эту красотку? – обратился он к Терминатору. Тот только смачно сплюнул и принялся протискиваться к выходу. Я вздохнула с облегчением и вытянула голову, пытаясь разглядеть победителя аукциона.

– Три тысячи, продано! – проорал ведущий. – Подходите к сцене для расчетов, девушка ждет вас!

Толпа зашевелилась, пропуская незнакомца. Ведущий скакнул к краю сцены, заслоняя его от меня. Я только увидела перетянутую резинкой пачку купюр, которую ведущий сунул в карман своего бутафорского плаща. Потом плащ взметнулся – это ведущий шагнул ко мне, а когда плащ коснулся пола, неизвестный мужчина уже стоял ко мне спиной. Я видела только ладно скроенный смокинг, облегавший широкие плечи, и макушку темных, модно подстриженных волос. Похоже, меня выкупил сам Джеймс Бонд, спаситель невинных девушек. Ведущий нетерпеливо подтолкнул меня к краю сцены:

– А вот и ваша добыча! Наслаждайтесь.

Толчок в спину, и я уже мысленно оплакивала сломанный каблук, когда сильные руки поймали меня за талию и осторожно поставили на землю, которая отчего-то поплыла под ногами, когда я встретилась взглядом со смеющимися голубыми глазами.

– Ричард! – вырвалось у меня.

Чувственные губы изогнулись в улыбке и приблизились ко мне, оставив пылающий след на щеке в опасной близости от моих губ.

– Кажется, на этот раз ты мне рада?

Еще бы мне не знать этот голос. Странно, что я с первого же слова не распознала этот характерный лондонский акцент.

– Ты умеешь обставить свое появление эффектно, – пробормотала я, отстраняясь. – Ты и правда заплатил этому шуту три тысячи долларов?

– А ты будешь сильно огорчена, если узнаешь, что нет?

– Я видела пачку денег, которую он положил себе в карман.

– Это обрезки газет. Бармен помог их нарезать, пока шли торги.

– В таком случае мог бы предложить за меня и десять тысяч, – заметила я, памятуя о сильнейшем таланте гипноза, которым владел Ричард. Внушить ведущему, что вместо газетной бумаги в его руках пачка стодолларовых купюр, для Ричарда было сущим пустяком. И все-таки мне стало несколько обидно оттого, что Ричард прибег к обману. Уж если у кого в этом зале и есть несколько тысяч долларов в бумажнике, то это у Ричарда – богатого наследника и потомственного английского аристократа.

– Ты же знаешь, за тебя мне не жалко и миллиона. – Его губы жарким шепотом коснулись моего уха. – Но торговать тобой я не позволю никому.

– Ричард, – я сердито вскинула глаза, – зачем ты здесь?

– За тем же, зачем и всегда.

От решимости в его взгляде я вспыхнула и в смятении пробормотала:

– Ты ничего не добьешься. И давай отойдем отсюда, на нас смотрят.

Когда мы подошли к бару, там толпился народ. Бармен, стоя к нам спиной, сосредоточенно смешивал коктейли, орудуя бутылками.

– Ты будешь «Кровь девственницы» или «Серебряный поцелуй»? – Ричард вознамерился меня угостить.

– Впервые слышу об этих коктейлях, – удивилась я. – Вера изменила меню?

– Скорее названия. И только на один вечер. «Кровь девственницы» – это «Кровавая Мэри», а «Серебряный поцелуй» – «Пина Колада». Первое, как ты понимаешь, для вампиров, второе – для людей. Какую роль этой ночью играешь ты?

– А разве не видно? – Я усмехнулась. – Меня уже даже разыграли в качестве главного лота в аукционе для голодных вампиров.

– Сегодня очень забавная ночь. – Ричард улыбнулся так обаятельно, что устоять было невозможно. – Все поменялись местами.

– Лиза! – Инна протиснулась ко мне, на ходу огрызаясь на непристойные предложения ряженых вампиров и готовая спасти меня от общества того, кто меня выкупил. При виде моего спутника она лучезарно улыбнулась и, не отдавая себе отчета, красивым жестом пригладила волосы, а ее голос прозвучал сексуально низко: – Ричард! Ты как здесь?

Так уж Ричард магнетически действует на женщин, что даже вампирши не могут устоять перед его чарами. Все, кроме меня. Поэтому я единственная, кто удерживает его внимание уже почти век. Когда мы познакомились, Инны еще на свете не было. А теперь и она туда же, пигалица!

– Услышал о вашей вечеринке и не смог не приехать, – обольстительно улыбнулся в ответ Ричард.

Врет, конечно. Как он, будучи в Лондоне, мог увидеть рекламу, которая транслировалась только на Москву и область? Но у Инны голова уже отключилась, поэтому несуразицы она не заметила, только еще шире разулыбалась и выставила вперед грудь.

– Желаете «Лунное сияние» или «Кровь девственницы»? – раскатисто гаркнул бармен, поворачиваясь к нам, и я чуть не упала с барного стула.

– Макс?!

Инна появлению сына была удивлена не меньше, чем я.

– Так это ты помогал Ричарду резать газеты, чтобы кинуть беднягу ведущего? – Я навалилась на стойку, сверля племянника укоризненным взглядом.

– Такого беднягу грех не кинуть, – ухмыльнулся Макс, ловко поигрывая бутылкой в руке.

Будучи студентом, он окончил курсы барменов, но проработал всего три ночи: реальная работа бармена не имела ничего общего с романтическими представлениями об этой профессии. Устав от рева музыки и назойливого внимания клиенток, наименее привлекательные из которых были наиболее прилипчивыми, Макс сбежал из-за барной стойки, а уже через неделю набирался знаний на курсах крупье. «Чем бы дитя ни тешилось», – говаривала Инна, глядя сквозь пальцы на увлечения сына. Тактика невмешательства оказалась мудрой. Макс так же быстро остывал, как легко загорался новыми идеями. А со временем нашел свое место в жизни и, заручившись поддержкой спонсоров и отказавшись при этом от помощи семейства, открыл свою автомастерскую, а затем и автосалон и вскоре превратил свои начинания в успешный бизнес. Но сегодня, как заметил Ричард, все поменялись местами. И успешный владелец автосалона мешает коктейли для студентов, наводнивших клуб.

– Так что, вы решились? – Макс поторопил нас с выбором. – Или, – он понизил голос и заговорщически подмигнул, – предпочитаете что погорячее? – Он повернул голову и красноречиво провел кончиками пальцев по шее. – Тут уж я вам не помощник. Сами разберетесь, не маленькие. Ассортимент сегодня, – он обвел взглядом клуб, – на любой вкус.

– Мне дайте бармена. Двойную порцию. Уж очень он сегодня говорлив, – осадила его я с кровожадной ухмылкой.

Макс с упреком покосился на меня:

– Я, между прочим, при исполнении. В отличие от вас, бездельников. Это вы веселитесь да на сцене зажигаете, а я тут тружусь в поте лица…

– Не покладая рук, – сочувственно подсказала я.

– И это тоже! Руки уже отваливаются. Сама бы попробовала сотню коктейлей смешать! Это вы подкатили в самый разгар вечеринки, а я здесь с самого начала горбачусь, – пожаловался Макс.

– Кто тебя заставляет, несчастного? – хмыкнула я.

– Семейный долг, – с героическим пафосом возвестил племянник. – Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?

– О чем это он? – заинтересовался Ричард.

– Я тебе потом объясню, – отмахнулась я.

Выходит, Макс здесь в качестве наблюдателя? А что, у бармена очень выгодная позиция. С возвышения просматривается весь зал, в баре ведутся откровенные разговоры, после крепких напитков развязываются языки и люди могут сболтнуть лишнее. Бестолково потолкавшись в толпе, охотник вполне может излить душу бармену.

– Ну и как, успешно? – спросила я.

– Пока ничего, – отчитался Макс. – Но я держу ухо востро. – Он с озорным видом подмигнул: – Как только увижу мрачного типа в шляпе Ван Хельсинга, с дробовиком в руках и осиновыми кольями за поясом, сразу же нажму кнопку пожарной тревоги.

– Ну-ну, – не оценила его шутки я, – успехов!

– Кстати, – он скользнул взглядом по моей груди, – прикольная надпись!

Я непонимающе опустила глаза и наткнулась на белый прямоугольник бейджа. Макс широко ухмылялся. Мучимая недобрым предчувствием, я повернула карточку так, чтобы можно было ее прочитать, и чуть не застонала. «Группа крови – I, резус отрицательный» – было написано посередине. А строчкой ниже жирным шрифтом: «Последняя девственница». Так вот откуда гнусные шуточки ведущего! Он всего лишь прочел надпись на моей карточке! Я тряхнула за плечо Инну, ворковавшую с Ричардом по-английски:

– Покажи свою карточку!

– Что? – недовольная, что я ее отвлекла, переспросила она.

– Твой бейдж!

Инна повернулась ко мне вполоборота, и я прочитала на ее карточке: «Группа крови – IV, резус положительный. Почетный донор».

– Ты хоть смотрела, что там написано? – мрачно уточнила я.

– Нет, – с раздражением ответила она, – а что?

– Ничего, – буркнула я, отворачиваясь. И в ту же минуту Инна тронула меня за плечо.

– Ну что еще?

Но это была уже не Инна, а Ричард.

– Потанцуем? – Не дожидаясь моего согласия, Ричард положил руку мне на талию, и тело отозвалось мурашками. Не то на его прикосновение, не то на нежные напевы «Love Song To Vampire», которые заполнили зал, сменив агрессивный грохот рока.

От меня не укрылся ревнивый взгляд Инны. Не надо было читать ее мысли, чтобы понять – она сердится и недоумевает, почему он пригласил не ее.

– Всего один танец. – Его акцент был таким сексуальным, что ему невозможно было противиться. – Разве я не заслужил его за твое чудесное спасение от того гориллы, который положил на тебя глаз?

Еще не зазвучал припев, а мы уже были в центре зала и Ричард уверенно кружил меня в вальсе. Толпа вокруг нас расступилась, сгрудившись у стен. Ноги с наслаждением выводили знакомые па. Я не танцевала вальс уже лет сто, но забыть этот танец невозможно. У меня был самый лучший учитель, и время, когда я танцевала вальсы, было самым счастливым в моей жизни. Тогда я еще была человеком и пила шампанское, а не кровь…

– Что ты делаешь? – пробормотала я, цепляясь за его руки и чувствуя, как с каждым поворотом все труднее вернуться на землю. Кажется, будто мрак ночного клуба отступает, оттесняемый светом сотни свечей, будто танцпол расширяется до величины бальной залы, будто узкие джинсы стекают атласным водопадом к ногам и я уже одета в бальное платье… Танец с Ричардом, казалось, вернул меня в прошлое.

– То, о чем мечтал всегда, с тех пор, как увидел тебя, – серьезно сказал Ричард. – Я не ошибся. Ты прекрасно танцуешь, Бетти.

– У меня был хороший учитель, – прошептала я и увидела, как красивое лицо Ричарда помрачнело. Он ожидал другого ответа – что мне повезло с партнером.

Осознав свою неловкость, я отвела глаза. У меня нет желания любезничать с Ричардом. Несмотря на то что сейчас на него уставились все девушки в этом клубе. Несмотря на то что Инна залпом выпила коктейль, который подсунул ей Макс, и не отрывает от нас глаз. Мне не нужен Ричард. Особенно сейчас, когда у меня есть Алекс.

– Ричард, пригласил бы ты на следующий танец Инну.

– Я выбрал тебя. Бетти, когда же ты поймешь, что мне нужна ты?

Когда мы только познакомились, я мечтала услышать эти слова. Я тогда еще была очень молода и наивна в силу возраста. Я увлекалась романами Джейн Остин и видела в остроумном и обаятельном аристократе Ричарде своего мистера Дарси. Но я очень быстро поняла, что Ричарду куда ближе роль Дон Жуана, и не пожелала стать очередной его победой. С тех пор ничего не изменилось. Ричард остался любвеобильным Ричардом, а я – все той же старомодной Лизой, исповедующей моногамию.

– Стоп-стоп-стоп! – Я отстранилась. – Ричард, к чему все это? Не надо изображать из себя однолюба. Сколько женщин у тебя было за последнюю сотню лет? Тысяча, десять тысяч?

– Бетти, – возразил он, но я перебила его:

– Я тебя знаю, ты никогда не остановишься. Новые увлечения необходимы тебе как воздух. Или, в нашем случае точнее будет сказать – как кровь.

– Я готов остановиться. С тобой, – твердо произнес он, глядя мне в глаза.

– Ричард, – я покачала головой, – я не…

– Выходи за меня. – Он с такой силой притянул меня к себе, что у меня хрустнули косточки.

О, это что-то новенькое! Раньше он ограничивался предложением провести вместе ночь.

– Ричард, – ошеломленно выдавила я и запнулась. Как бы поделикатнее выразить мысль: «Ты в своем уме?»

– Выходи за меня, – упрямо повторил он. – Я приехал из Лондона, чтобы просить твоей руки у родителей.

Вот это подлость! И именно сейчас, когда я с Алексом… У меня даже дыхание перехватило.

– Нет, ты этого не сделаешь! – вырвалось у меня.

– Почему это? – Он с вызовом взглянул на меня.

– Потому что…

Как ему объяснить, что Лидия в нем души не чает и вот уже почти век спит и видит Ричарда в качестве моего мужа? Раньше ее сдерживало только то, что Ричард исчезал так же стремительно, как и появлялся, его скоротечные романы ни для кого не были секретом. И единственное, что она могла поставить мне в вину, так это то, что я не могу удержать такого шикарного мужчину. Да если сейчас он попросит моей руки по всем правилам, мамочка меня со свету сживет, когда я отвечу отказом!

– Потому что предложения не делаются во время танца в ночном клубе, – сердито выпалила я. – Перестань надо мной смеяться!

Я отняла руку, собираясь уйти, но Ричард рывком притянул меня к себе. О нет, только не это! Его взгляд был полон раскаяния.

– Я собирался просить руки у твоих родителей по всем правилам. Но увидел тебя – и потерял голову.

– Знаешь что, Ричард, – вспылила я, – совесть ты потерял! Прекрати меня лапать!

Мы уже даже не танцевали, просто стояли в центре танцпола, и из динамиков уже снова лился рок, но Ричард продолжал крепко обнимать меня. А посетители по-прежнему теснились у стены, словно боясь приблизиться к нам. Может, Ричард внушил им, что на нашем месте – два тигра, вырвавшихся из клетки. А что, с него станется!

– Лапоть? – Он в растерянности сдвинул брови. – При чем тут лапоть? Я думал, их уже лет двести как не носят. Или для сватовства по русским обычаям я должен найти лапоть?

– Это значит: don’t touch me! – прошипела я.

– What? – Он поразился так искренне, словно никогда прежде, за всю его долгую двухсотлетнюю вампирскую жизнь, ни одна женщина во всем мире не требовала убрать от нее руки. Похоже, так и есть. Глядя на Ричарда, скорее я поверю в то, что все женщины мира, от четырехлетней кокетки до девяностолетней кокотки, будут умолять, чтобы он их коснулся. Он же настоящий принц, мать его за ногу. Потомственный! Вымирающий вид. Хватай, а то убежит.

– Откуда ж ты взялся на мою голову? – проскулила я. – Ричард, умоляю, возвращайся в Лондон! Забудь обо мне! Ну на что я тебе сдалась, а?

– Бетти, я долго думал и понял, что мы должны быть вместе, – твердо произнес он.

– Да уж! – вспылила я. – Ты думал очень долго! Почти сто лет!

– Для вампира это не срок, – не смутился он. – У некоторых в сто лет жизнь только начинается.

– Может, подумаешь еще? – с надеждой предложила я. – Посмотри, сколько девушек вокруг. Красивых… вкусных!

– Спасибо, – не отреагировал на мою подколку он, – я уже сыт на сегодня.

Интересно, когда он успел подкрепиться? Еще до клуба или уже здесь? От внезапной мысли я вдруг похолодела, вцепилась Ричарду в локоть и поволокла его из центра зала, где мы просматривались как на ладони. У бара было слишком людно. Когда мы с Ричардом оккупировали танцпол, публика хлынула за напитками, и теперь Макса обступила целая толпа, требуя двойную «Кровь девственницы». Куда же увести Ричарда? Оглядевшись, я потянула его к сцене, рядом с которой был вход в гримерку. Не успела я втолкнуть Ричарда внутрь, как он тут же накинулся на меня, осыпая поцелуями с такой страстью, с какой завоеватели обстреливают стрелами неприступную крепость, устав от длительной осады.