Текст книги "Она остров"

Глава 12 Урок верховой езды

Проснувшись солнечным утром, я долго не могла встать. В голове сменялись картинки вчерашнего дня, и я пыталась вспомнить мысли, которые накануне казались такими важными.

Я лениво осмотрела свое жилище. Мне нравилась атмосфера, которую получилось создать. На полу просторной комнаты лежал матрас, застеленный желтым бельем и зеленым покрывалом, из-под матраса выглядывал большой ковер с разноцветными узорами. В углу возле выхода на террасу стоял стеллаж с книгами, разной мелочью и фиолетовой лампой, создающей уют по вечерам. Еще было огромное оранжевое кресло у окна с видом на океан. Каждый день я понемногу обустраивала свой домишко и вдыхала в него жизнь. Но первое, за что цеплялся взгляд – это растения. Их было много, и они занимали почти все свободное пространство вдоль стен и уж точно каждый угол. Большая пальма стояла в углу, монстера раскинула свой большие листья возле кресла, на карнизе возле прозрачной шторы висела подставка с вьюнком, и его стебли с листьями в форме сердечек тянулись вниз. Большинство названий этих растений были мне незнакомы, и я не знала, как ухаживать за ними. Иногда поливала и опрыскивала, пока этого было достаточно.

В углу ближе к кухне стоял круглый столик с тремя стульями зеленого, красного и желтого цвета, а за большим раздвижным окном располагалась сама кухня. Все это и вдобавок прачечная комната, душевая и гардеробная составляли пространство моего дома. Здесь пахло цветочным мылом, свечами с «ароматом морского бриза» и еще немного стариной, которую впитали в себя стены и оконные рамы домика.

Я лежала в кровати и размышляла о месяцах, проведенных здесь. Что я узнала и чему научилась? Пришлось признать: меньше, чем хотелось бы. С языком все было сложно, как я ни старалась учить местный язык, говорить на нем было непросто, хотя я уже не так часто использовала в своей речи английский. Не думаю, что в ближайшие месяцы ситуация существенно изменится. Вероятно, бывший муж был прав. Пройдет год, деньги закончатся, и мне придется вернуться обратно. Вряд ли я найду способ остаться. Эти мысли вертелись у меня в голове, и тревога нарастала, как снежный ком. А вместе с ней явились упадок сил и дурное настроение.

Звук сообщения помог мне вынырнуть из океана жалости к себе и вернуться в реальный мир.

Это был Хосе. Он интересовался, нет ли у меня сегодня желания прокатиться верхом.

По правде говоря, у меня не было никаких желаний, а день казался испорченным, так и не начавшись. Но я решила дать этому дню шанс. И ответив Хосе: “¡Claro que sí!»55
  Конечно (исп.)


[Закрыть], пошла собираться на свой первый урок верховой езды. Знай я заранее, чем это закончится, и носа не высунула бы из дома! Но у меня не было ни малейшего предчувствия неладного, поэтому я надела джинсы клеш, белую рубашку и отправилась к Хосе.

Дорога до ранчо змеилась вверх от океана до высокогорной долины, окруженной хвойным лесом, минуя зоны с разным климатом, пейзажами и образом жизни.

Ранчо Мартинез встретило меня металлической решеткой забора, за которым раскинулся под палящим солнцем золотистый, как топленое масло, луг. Я некоторое время всматривалась вдаль, где мелькало черное пятнышко. Это был мой знакомый – Чет. Теплый ветер, пропитанный ароматом трав, путался в моих волосах. И мне казалось удивительным поворотом судьбы то, что я снова здесь.

Ворота были заперты, звонок отсутствовал. Поэтому я набрала номер Хосе, и он открыл мне. Темноволосый и смуглый, он был хорошо сложен и несомненно вызывал женский интерес, а его добрый нрав делал его приятным собеседником.

Хосе показал мне владения семьи Мартинез. Территория была немаленькая, взглядом ее не объять и пешком не обойти. Поэтому было решено сделать экскурсию на лошадях.

За полем зеленел невысокий густой лес, а слева от ворот находились большая конюшня и амбар. Перед конюшней был просторный манеж. За манежем располагался пустырь. Судя по следам шин, здесь парковались машины.

И наконец, дом. Сложно было определить, в каком стиле он построен. Традиционным для острова был смешанный архитектурный стиль. Это был большой дом терракотового цвета с черепичной крышей, высокими деревянными окнами и узкими резными балконами из местной сосны.

– Особенность таких домов – большой внутренний дворик с садом, где растут пальмы. Раньше в саду был колодец, – закончил свою экскурсию Хосе. – А теперь пойдем знакомиться с лошадьми!

Мы вернулись к конюшне. Помещение было просторным и рассчитано на большое количество лошадей. Построено оно было около 100 лет назад. Внутри я ощутила прохладу. В нос ударил запах старого дерева, сена и навоза. В узкие окна и щели просачивался свет, и пылинки, мерцающие в его лучах, создавали загадочную атмосферу. Это был портал в другой мир, и не нужна была машина времени, чтобы переместиться в прошлое. Время здесь остановилось.

Землистый пол заглушал шаги, и мы шли в полной тишине, но лошади, заслышав нас, заявили о себе громким фырканьем и топтанием на месте. Хосе открыл дверь, и мы зашли в денник.

– Знакомься, это Пако, – сказал Хосе и похлопал ладонью светло-серого коня. – Не бойся, погладь его.

Я осторожно поднесла руку к Пако и погладила его шею. Конь был теплый и бархатистый на ощупь, к нему приятно было прикоснуться, но его размеры пугали. К тому же мне были непонятны повадки лошадей, и я не знала, что можно ожидать от него.

Пако почувствовал мой страх и настороженно подергал кожей под моей рукой, а потом повернулся и губами попробовал мою руку на вкус.

– Да не бойся ты, он тебя не укусит, – улыбнулся Хосе.

– Слушай, я не могу представить даже, что мне нужно на него залезть, да еще и добровольно кататься на нем. – В моем голосе были сомнения.

– Не волнуйся, Алисия говорила, у тебя прекрасно получилось в прошлый раз. – Хосе пытался подбодрить меня.

– Я вообще не понимаю, зачем люди ездят на лошадях, честное слово! Зачем вы это делаете? – упиралась я.

– Понимаешь, когда ты взаимодействуешь с лошадью, скачешь по полю, ты чувствуешь свободу! Я ощущаю себя живым в такие моменты, в гармонии с собой, как говорят. – Его глаза блестели.

– Это как быть на своем месте, да?

– Да, абсолютно! Попробуешь? – предложил Хосе.

– Побыть на твоем месте? Ну давай! – рассмеялась я.

– Чтобы найти своё, нужно искать, пробовать… Давай помогай, что стоишь! – Хосе бросил мне уздечку.

Мы почистили и оседлали сначала Пако, а потом лошадь Исабелу, и Хосе вывел их на улицу.

Залезть на коня было несложно. Я вспомнила, как учила меня Алисия. Хосе ловко запрыгнул в седло, взял обоих лошадей за поводья, и мы медленно пошли по манежу.

И снова я тряслась на коне, как мешок с яблоками. Хосе объяснял, как синхронизироваться, подстроиться под шаг, но мне было непонятно, и как я ни старалась почувствовать лошадь, у меня не получалось. Сделав с десяток кругов по манежу, Хосе вывел нас во двор и направил лошадей в сторону золотистого поля. Лошади шли медленной рысью по полю. Высокая желтая трава была мягкой, и мы легко проходили сквозь нее.

Травы, напитанные солнцем, благоухали. Желтое поле казалось огромным медовым озером, в котором лошади утопали по грудь. Солнце согревало землю, и вокруг пахло степью, в точности как в моем детстве.

На острове я почти не чувствовала ароматов. Море само по себе не пахнет, с его запахом у нас ассоциируется кисловатый дух водорослей, выброшенных на берег или подсушенной на солнце морской тины или ракушек. И если отплыть подальше от берега, то почувствуешь настоящий аромат моря. Точнее полное его отсутствие. Мой домик стоял на скалах, подставив свои стены морскому ветру, прилетавшему далеко из океана, который пах только свободой.

А в этом поле пахло травами и прогретой землей.

– Можешь насобирать себе в чай. Ты в них разбираешься? – спросил Хосе.

– Не думаю, что это хорошая идея, я не знаю ваши травы.

Но запахи мне были до того знакомы, что, когда я вдохнула полной грудью, у меня защипало в глазах. Хосе спрыгнул с лошади и прошел немного пешком, а потом сорвал пучок травы и дал мне в руку.

– Понюхай, – велел он.

– Это чабрец! – обрадовалась я.

– Tomillo,66
  Чабрец (исп.)


[Закрыть] если это не одно и то же, – отозвался Хосе.

Эта трава была знакома мне с детства, и в доме моего отца всегда был мешочек с чабрецом, мы любили добавлять его в чай. Его терпкий и сильный аромат превращает любой чай в целебный согревающий напиток. Местный чабрец был выжжен солнцем и сильно благоухал. Я растерла ветку в руках, приложила ладонь к лицу, а пряный, горьковатый и теплый аромат унес меня за тысячи километров отсюда в прошлое.

– Не упади с лошади! – подразнил меня Хосе, заметив, что я еду с закрытыми глазами и почти не держусь.

Он вскочил на Исабелу, и мы пошли дальше чуть быстрее. Поле закончилось, и начинался лес. Мы вышли на тропу, достаточно широкую, чтобы по ней рядом шли две лошади. Хосе все еще держал поводья от моего Пако, а мне было совершенно непонятно, как управлять этими огромными животными.

– А как насчет этой? – Хосе сорвал на скаку стебель высокой травы и бросил мне.

Я поймала длинный и плотный стебель без листьев и колючек. Сломав упругую веточку, я почувствовала легкий, освежающий сладковатый аромат.

– Анис! – с восторгом произнесла я.

Его ни с чем не перепутаешь, у меня дома был анисовый чай и эфирное масло.

– ¡Sí, claro, Anís!77
  Да, конечно, анис (исп.)


[Закрыть] Да ты ведьма! – смеялся Хосе.

– Не советую пить из моих рук, может оказаться как его там.. a love spell88
  Любовный приворот (анг.)


[Закрыть]! – пошутила я.

– Поздно, – пробубнил Хосе и немного ускорил лошадей.

А я так и не поняла, пошутил он или нет, поэтому ничего не ответила, и дальше мы ехали молча.

Внезапно забор закончился. Мы спрыгнули с лошадей, привязали их к дереву и вышли за калитку.

Стоило обойти невысокий холм, усыпанный еловыми иголками, как нам открылся дивный вид на западную часть острова и океан.

Мы были на высоте более 1500 метров, поэтому солнце здесь слепило беспощадно.

Во рту пересохло, и немного мутило от жары. А воды с собой мы почему-то не взяли. Вероятно, Хосе не планировал уходить так далеко.

Я смотрела на облака, колышущиеся у подножия горы, на желтый диск солнца. Свист ветра превратился в нестерпимый звон в ушах. Вдруг стало темно.

Из темноты звучал чей-то сдавленный стон, тупая боль пульсировала в нижней челюсти. Я пыталась найти источник этой нестерпимой боли и раздражающего звука. Ко всему прочему присоединился голос, который звал меня.

С трудом открыв глаза, я обнаружила, что и стон, и боль, и даже голос никуда не исчезли.

Истошный звук, похожий на мычание издавала я, лежа на камнях, а возле меня с причитаниями “¡Madre mia! ¡Dios mio!»99
  Боже мой (исп.)


[Закрыть] суетился Хосе.

Как можно было догадаться, я потеряла сознание и разбила подбородок и локоть о камни.

На Хосе лица не было, он расстегнул мою рубашку и ремень на джинсах, снял с себя футболку и вытирал ей кровь. Вокруг не было ни души, а у меня все слиплось во рту, очень хотелось пить, все тело было ватное и холодное.

Я промямлила что-то нечленораздельное, Хосе вытер кровь и перетащил меня в тень.

– Нам нужно срочно возвращаться на ранчо, ты идти можешь? – Его голос заметно дрожал, а на лбу проступили капли пота.

Я кивнула в ответ. Хосе помог мне встать и дойти до лошади. Но вот залезть в седло в таком состоянии оказалось большой проблемой. У меня совсем не было сил, и Хосе стоило большого труда взгромоздить меня на Пако.

Он взял поводья, вскочил на свою лошадь, и мы отправились в обратный путь. Я не знаю, как мы добрались до ранчо, в голове у меня был сплошной туман. Помню, как обрадовалась, когда мы подъехали к дому. Я еле держалась на лошади и мечтала слезть с нее. Хосе спрыгнул с Исабелы и привязал коней к ограждению, а потом помог мне слезть с Пако. Я буквально стекла к нему в руки и еле держалась на ногах.

Хосе усадил меня на террасе и побежал в дом. Через минуту он вышел со стаканом воды, а за ним выбежала испуганная Алисия. Я жадно пила воду, а Хосе рассказывал Алисии о случившемся.

– Ой, не пей так быстро, надо понемногу, – озабоченно сказала Алисия, – это похоже на солнечный удар.

– Ей лучше помыться, переодеться и лечь в постель, – сказал Хосе, и Алисия согласилась.

– Да, я, пожалуй, домой поеду, – согласилась я.

– Алисия потрогала мой лоб, он показался ей горячим.

– Ты горишь, не надо никуда ехать в таком состоянии, я устрою тебя в комнате для гостей и позвоню доктору Моралесу, он скажет, что делать.

– Ну уж нет, я поеду домой! – настаивала я.

Алисия уверила Хосе, что мы справимся без него, и он повел лошадей в конюшню.

На террасу вышла Элена, и они на пару с Алисией принялись уговаривать меня остаться. Но я чувствовала себя до того глупо, что мне не терпелось поскорее убраться отсюда.

Я поблагодарила Элену и Алисию за заботу и пошла попрощаться с Хосе. Все, о чем я мечтала, это оказаться у себя дома.

Я нашла Хосе на конюшне. Он чистил лошадь и не слышал, как я вошла.

– Ну пока! – негромко попрощалась я.

Хосе обернулся, и какие-то смешанные чувства отразились на его лице. Что-то, похожее на радость, вину и негодование.

Он подошел ко мне и нежно обнял, сначала поцеловал в щеку, потом в подбородок.

– Я зашла попрощаться. – Я отстранилась.

Хосе понял, что заходит слишком далеко.

Выходя из стойла, я увидела Диего, который очевидно, был свидетелем этой странной сцены. Честное слово, этот человек создан лишь для того, чтобы я чувствовала себя максимально глупо!

Вылетев пулей из конюшни, я села в машину и поехала домой. По щекам у меня катились слезы.

Ненавижу, вот просто ненавижу…

И если сейчас остров испытывает меня, то непонятно, какой урок мне стоит извлечь.

Больше ни ногой на ранчо? Хосе и Диего я видеть больше не могу!

Но Элена, Алисия. Я наконец-то хоть с кем-то подружилась.

И да, это 3 июня, кажется.

Добравшись до дома, я пообещала себе не выходить из своей раковины по крайней мере ближайшую неделю.

Глава 13 Просто быть

Не все мои дни на острове были полны приключений. Бывало, неделями не происходило ничего примечательного.

В такие дни я оставалась с собой один на один, и у меня было достаточно времени, чтобы внимательно рассмотреть себя.

Остров показывал мне саму себя со всех сторон, но чтобы увидеть подлинное Я, нужно было избавиться от фальшивых представлений о себе.

Я вспоминала свое детство и возвращалась в те моменты, где мне приходилось подстраиваться под ожидания родителей или учителей. Отменяя себя, я научилась подменять свои истинные потребности ложными, навязанными, чужими.

Но если я уехала так далеко в поисках своего пути, то настало время увидеть себя настоящую.

Сегодня 20 июня,

и я пытаюсь понять свои потребности. Не вот это вот как раньше: Хочу. Хочу дом, мужа, ребенка, а…

В чем я действительно нуждаюсь сейчас?

В близости. Мне одиноко, мне нужна поддержка. Но прежде чем идти в отношения, мне нужно побыть наедине с собой, уловить мелодию собственного голоса, заставить другие голоса в моей голове замолчать.

Что еще?..

Творческая реализация. Я чувствую в себе мощную силу. Она бушует внутри, вырывается вспышками гнева. Может быть, я могу направить ее на создание чего-то… в сущности не так важно чего.

И прежде чем действовать, стоит научиться просто быть. Я должна отречься от старых способов действия, мешающих росту и трансформации.

Такое существование потребует стойкости духа и мужества. Потому что путь обратно к себе не устремлен к свету, он пролегает через кромешную темноту. Думаю, не стоит торопиться выбираться из раковины.

Мне нравилось гулять вдоль побережья на рассвете. И хотя я не считала себя ранней пташкой, на острове просыпаться рано утром стало для меня легко и естественно.

На заре, когда солнце восходит над океаном и ночная мгла отползает призрачной тенью, растворяясь, словно забытое воспоминание, шепот волн порождает невысказанные мечты и фантазии. Первые лучи солнца зажигают мое сердце, и я становлюсь частью этого момента.

Одним воскресным утром, гуляя по дикому пляжу, я увидела девушку. Она собирала морских гребешков и шла вслед за отливом по бугристому вулканическому берегу, в складках которого океан, отступая, оставлял свои дары. Это была Йоханна, жена морского охотника. Ее образ, умиротворенный и естественный, не раз встречался мне в послерассветные часы. Но каждый раз я видела ее вдалеке, на самой кромке отлива.

Тяжелые чайки пугались меня и, лениво отталкиваясь от скал, улетали, сопровождаемые пронзительным криком. Обнажившееся дно пахло водорослями и моллюсками.

На гладком скалистом уступе, устроившись поудобнее, сидела художница и рисовала морской пейзаж. Когда я подошла ближе, она помахала мне, и я узнала Таис, с которой познакомилась на рынке. Она уже заканчивала рисовать чайку, сидевшую на камне, которую я ненароком спугнула.

– Красиво получилось! Жаль, я не умею рисовать красками! – призналась я.

– Приходи ко мне на уроки и научишься! – предложила Таис.

Глава 14 Уроки рисования

Таис держала художественную студию в маленьком домике на побережье. На первом этаже был крошечный садик с растениями и просторная гостиная, где она писала картины и проводила занятия. По большей части она занималась с детьми. Таис не давала оценок, с ней я чувствовала себя свободной и открытой творчеству. Мы начали работать с основ художественного мастерства, пробовали разные техники и материалы. И даже скучный натюрморт с ее помощью получался интересным арт-объектом.

– Правда в том, что каждый из нас талантлив, и каждый догадывается, в чем его талант, – говорила Таис, вытирая кисти о измазанный красками фартук.

– У меня такое ощущение, что я должна дать себе разрешение творить, не знаю почему. Может быть, я боюсь казаться смешной или дурочкой в этом своем творческом порыве.

– Мммм… Может быть, может быть. Когда создаешь что-то оригинальное, лучше быть готовой выглядеть полной дурой. Зато получаешь шанс сделать что-то. Понимаешь, ЧТО-ТО! То, что идет из самого сердца.

Она налила ледяной лимонад, подала мне стакан и продолжила:

– А ты привыкла делать серьезные вещи. Общество все время спрашивает с тебя «ты сейчас делаешь деньги? добиваешься успеха? Чем ты занята сейчас?» И у тебя должен быть наготове ответ.

Немного помедлив, наслаждаясь освежающим напитком, я ответила:

– Но сейчас у меня нет ответа, и мне даже лень его придумывать. Ох, как хорошо! – выдохнула я, допивая лимонад.

– Вот как ты думаешь, в чем ценность творчества? Зачем мы это делаем: пишем картины, стихи, музыку? Какой в этом смысл?

Я задумалась, глядя на свою картину. На ней был изображен мой домик, утопающий в кустах ярко-розовой бугенвиллеи на фоне синеющего океана.

– Во-первых это красиво, разве этого недостаточно?

Таис наносила последние штрихи на картину в космостиле: ночной пейзаж на фоне огромной не то луны, не то планеты. Она продолжила, не отрываясь от картины:

– Странным образом мы мчимся на огромной скорости, помещенные на этот красивый шар. И если ты крепко держишься, и тебя не укачивает – за тебя начинают держаться другие, ты становишься опорой… Я понятно говорю? Вот, попробуй вафли.

– Если честно, пока не понятно, к чему ты клонишь, но продолжай.

Я с аппетитом взялась за вафлю, не отрываясь от своей работы.

А Таис продолжила свою мысль:

– Когда делаешь то, что любишь, что идет от сердца: музыка, картины, искусство… Это не просто красиво… Это витально, жизненно необходимо! Понимаешь?

Я пишу картину, и в этой работе ты видишь меня, истинного, ты слушаешь музыку и слышишь голос ее создателя, а если будешь очень внимательным, то услышишь и свой внутренний голос.

В этом взаимодействии мы выходим из наших раковин и соприкасаемся сердцами, исцеляя друг друга! Это, как бы это сказать, проявление нашей гуманистической природы.

– А в этом есть смысл и даже, можно сказать, польза «Делаешь, что любишь, и это помогает другим», – попыталась сформулировать я.

– Да. Как тебе такое? Выражая себя – исцеляешь других. Такой путь.

– Путь есть, а тропы нет.

– Она появится, нужно только сделать первый шаг, – заключила Таис.

Я ездила к ней почти каждый день, и вскоре одна за другой стены моего домика были украшены разноцветными картинками. Я рисовала много и жадно. Горные пейзажи и океан, кафе на узких улицах – мне хотелось запечатлеть все увиденное. Рисование стало способом познания мира.

Я рисовала остров сантиметр за сантиметром, пропуская его через себя. И остров преображался, он оживал в моих глазах, и вместе с ним оживала я. Каждая его часть находила место в моем сердце.

Остров стал для меня чистым вдохновением.