Текст книги "Она остров"

Глава 15 Героиня романов

Весь следующий месяц я провела, активно исследуя остров в поисках вдохновения. И даже несколько раз побывала на ранчо Мартинез и взяла пару уроков верховой езды у Хосе, несмотря на предыдущий опыт. К тому же Диего давно не появлялся на ранчо и, должно быть, вернулся к себе, на «большую землю», как жители острова именуют материк. Его компания тяготила меня, и без него мне здесь дышалось гораздо легче.

Мы стали очень близки с Эленой. Ей было интересно мое происхождение, и я много рассказывала про места, откуда родом, и показывала фотографии.

Эти разговоры разбудили в душе тоску по родине. В груди начало зарождаться щемящее чувство несбывшихся надежд и сомнений.

Я вспоминала свою прошлую жизнь в лучшем свете, забывая, почему приняла решение покинуть ее.

Меня сводила с ума тоска по краю, где живут близкие люди, и мои счастливые воспоминания. Дом – это не только стены, где засыпашь и просыпаешься, там чувствушь себя на своем месте.

В один из солнечных погожих дней, которыми остров в изобилии баловал своих жителей, я приехала на ранчо Мартинез на урок по верховой езде.

Хосе продолжал знакомить меня с лошадьми и их повадками. Мы отлично проводили время. Удивительно, но я не чувствовала себя уверенной рядом с лошадьми. Они казались мне огромными непредсказуемыми животными. И уж тем более я не могла наделить себя правом управлять лошадью.

Это было отражением неуверенности в себе. Круто изменив действительность, я все еще не чувствовала себя хозяйкой своей судьбы, а по сути была щепкой, затерявшейся в океане. Poco a poco1010
  Понемногу (исп.)


[Закрыть] я брала в руки поводья от моей жизни.

Верховая езда обладает особым шармом, в котором есть эта таинственная нотка средневековой эстетики, что придает ей особую притягательность. Место занятий – ранчо с его несовременной архитектурой, рисовалось в моем воображении загадочным замком.

Особое удовольствие приносило созерцание лугов золотистого цвета, контрастирующих с голубым небом, и великолепный хозяйский дом, утопавший в пышном облаке голубой и нежно-розовой гортензии.

Моя экипировка сегодня была под стать: коричневые бриджи и кожаные сапоги, а также твидовый жилет. Моей особой находкой была белая рубашка с рукавом «епископ» и длинными манжетами. В ней я чувствовала себя героиней романов Джейн Остин – статной красавицей на коне, а не рыцарем в доспехах! И этот образ нравился мне гораздо больше – вольный и дикий. Внутри меня словно зажегся огонь. Ощущая свою силу и грацию, я постепенно училась доверию. Ветер ласкал волосы, играл белой тканью рубашки, я создавала свою новую историю, красивую и захватывающую.

Занятие подходило к концу, и Хосе ненадолго отошел в конюшню. Я уже неплохо держалась на лошади, отрабатывая шаг рысью и монотонно наворачивала круги по манежу.

Что-то заставило меня оглянуться, и я встретилась взглядом с Диего. Он стоял на другом конце манежа. От неожиданности я резко вздрогнула, и этот импульс мгновенно передался лошади. Через мгновение я ощутила, как теряю равновесие и падаю назад. Мое дыхание задержалось, словно меня окунули в ледяную воду. Лошадь встала на задние ноги, но я все еще сидела в седле, стараясь удержаться в нем изо всех сил. Я сжала поводья одной рукой, схватилась за гриву другой и вероятно, импульсивно ударила ногами за подпругой. Лошадь встала на все четыре ноги, но не остановилась, а рванула в галоп.

В полнейшем ужасе, преодолев полкруга, я вспомнила о том, что нужно потянуть оба повода. Лошадь неслась прямо на Диего, бросившегося навстречу. Я натянула поводья, и удивительным образом лошадь подчинилась, замедлив шаг. Мы уже находились рядом с выходом из манежа, когда я потянула за правый повод и направила лошадь к калитке.

– Espera!1111
  Жди! (исп.)


[Закрыть] – скомандовала я.

Лошадь остановилась. Быстрым шагом Диего подошел к нам. Резво спрыгнув с лошади, не желая столкнуться с ним взглядом, я попыталась вывести лошадь из манежа. Внутри у меня все сжималось от страха, мне было трудно дышать, и сердце билось, как птица в клетке.

– Безусловно, это выглядело эффектно, – строго проговорил Диего, открывая калитку, – но в следующий раз не поленитесь надеть это. – И он протянул мне забытый ранее на заборе шлем.

– Он мешает волосам красиво развеваться на ветру, – с гордой небрежностью бросила я в ответ.

– Если ваша голова расколется, как хрустальная ваза, некому будет устраивать очередное представление. – Он ждал, когда я возьму шлем.

Но я лишь гневно посмотрела на него в ответ и повела лошадь в конюшню.

– А! Ты уже здесь! – удивился Хосе.

– Угу, – пробубнила я, заводя лошадь в стойло.

– Вот и молодец, скоро галоп освоим, и будешь совсем «на коне»!

– Да, а потом еще и свечку.

– И свечку, – рассмеявшись, повторил за мной Хосе, помогая расседлать лошадь.

Хосе был из тех людей, рядом с которыми чувствуешь себя в безопасности. Уверенный и доброжелательный, он умел поддержать и успокоить. Его добрый взгляд и улыбка моментально вернули мне душевное равновесие.

Мы расседлали, почистили и покормили лошадь, и я, не переодеваясь, пошла в дом выпить кофе с сеньорой Эленой.

Глава 16 Конфликт

С террасы открывался потрясающий вид на золотое поле, которое потрясло мое воображение в тот день, когда я проходила мимо ранчо в первый раз и рассматривала его через решетчатый забор.

Удивительно, сколько воды утекло с тех пор, хотя прошло лишь несколько месяцев.

Полнота жизни на острове играла шутки со временем, растягивая его так, что месяц шел за год, и схлопывая в одну мимолетную вспышку всю мою прошлую жизнь.

Элена сидела на террасе и была рада моему появлению. Она куталась в шаль, и ее улыбка скрывала грусть. В ее глазах таился огонь, который лишь угас от чего-то, но еще горел и ждал своего времени. Их изысканный блеск подчеркивал силу ее духа и непоколебимую уверенность.

– А, каринья1212
  Cariño – дорогая (исп.)


[Закрыть], как я рада!

– Здравствуйте, Элена! – Я поцеловала ее в щеку.

– Ну расскажи мне, как твои дела? Будешь кофе? – Анна принеси нам еще кофе! – не дожидаясь моего ответа, крикнула Элена.

– Я подумываю начать танцевать фламенко! Но мне кажется, это слишком сложно! – поделилась я.

– Да, это такое искусство! Помню, муж играл на гитаре, я пела, танцевала! Такие счастливые были времена! Анна, принеси мой коричневый альбом с фотографиями!

Девушка принесла толстую кожаную книгу.

Элена открыла альбом, и карточка за карточкой я погрузилась в черно-белое прошлое ранчо Мартинез.

Удивительно, само ранчо почти не изменилось, и глядя на фото, я находила знакомые мне мелкие предметы интерьера. Но атмосфера, царившая в доме, перевернулась с ног на голову.

Вот молодая Элена с мужем. Они были красивой парой. Педро умер пять лет назад после непродолжительной болезни.

Их дочь Мария, мать Диего и Алисии, была единственным ребенком. Мария с мужем погибли в автокатастрофе много лет назад, когда Диего был подростком, а Алисия еще ребенком, и дети остались жить на ранчо Мартинез с бабушкой и дедом. Это событие как будто поставило жизнь семьи на паузу.

– Вот посмотри: муж играет, я пою! Совсем молодые тут… – Элена протянула мне фотографию. – Какие праздники мы устраивали здесь!

– А почему больше не устраиваете? Не хотите? – поинтересовалась я.

– Хм. Хочу или нет. Ох, не знаю.

– А это кто? – не знаю зачем, спросила я, ведь было очевидно, что на фото замерли в танце Мария и Диего. Но было удивительно увидеть его улыбающимся и совсем невозможно было вообразить его танцующим!

– Madre mia! Как он танцевал! Сколько не просила, не танцует больше. А я пою иногда!

И она негромко спела своим хриплым голосом куплет из одной грустной песни.

Анна принесла кофе, но Элена была уже не с нами, ее унесли воспоминания. Она покачивала головой, и из ее глаз катились крупные слезы.

– О, Элена! – вздохнула я и обняла ее.

Через минуту она уже рыдала на моем плече, изредка всхлипывая. Бедная, она так и не смогла прожить горе, случившееся столько лет назад, отпустить дочь и прошлую жизнь.

Я позволяла ей плакать. Через несколько минут слезы закончились и я подала ей стакан воды.

– Извини, каринья, гоню от себя эти мысли и стараюсь не плакать, особенно при людях, но иногда не могу удержаться. – Было видно, что ей стало легче.

В тот момент, когда Элена вытирала слезы, на террасу вошел Диего. Увидев, заплаканное лицо Элены, он вспыхнул, затем перевел взгляд на меня и заметил в моих руках свою фотографию, где он танцует. Madre mia! Как я испугалась его разгневанного взгляда!

– Что вы делаете? – начал он, глядя на меня. – Зачем вы мучаете старую женщину? Неужели вы не видите, какие страдания доставляют ей эти воспоминания!

– А ты! – обратился он к Элене. – Зачем достала фотографии? Каждый раз ты плачешь и плачешь над ними. Столько раз просил не поднимать больше эту тему…

Он выхватил из моих рук свое фото, убрал в альбом и захлопнул его.

– Вы не можете запретить людям испытывать чувства! – набравшись смелости, тихо сказала я.

Диего уже заходил в дом, но услышав мои слова, остановился.

– Можно заблокировать свои эмоции, но тогда имейте смелость увидеть, к чему это приводит! – сказала я громче. – Эти воспоминания – часть ее жизни, и вашей тоже, нельзя их просто взять и вычеркнуть! Боль невозможно спрятать. Она просто есть. Я могу представить, что вы не в силах ее прожить и решили сделать вид, что ее нет. И запрещаете любые упоминания о ней. Но тогда… тогда вы и не живете! – последние слова я произнесла особенно горячо.

Выслушав меня, но так и не обернувшись, Диего зашел в дом. Элена выдохнула так, как будто все это время сидела затаив дыхание. Через полминуты мы вздрогнули от хлопка дверью.

– Как же ты права, каринья, – вздохнула она. – Жизнь как будто остановилась.

В этот момент из дома вышла Алисия, ее лицо выражало удивление.

– Que pasa?1313
  Что случилось? (исп.)


[Закрыть]

– Мне, наверно, лучше уйти, – пробормотала я.

Домой я ехала в подавленном состоянии.

Что я наделала. Не думаю, что я имела право вмешиваться в жизнь этой семьи, стоило оставить свое «особо ценное» мнение при себе.

Август… двадцать какое-то число.

Глава 17 Здравствуй, прошлое

И снова тяжелая волна депрессии поглотила меня, и я погрузилась в полное одиночество и отсутствие смыслов.

Зачем я здесь?

Остров все чаще казался мне чужим. Я не чувствовала себя здесь дома, у меня было ощущение длинного отпуска, который пора было заканчивать. И я подумывала о возвращении.

Жизнь на острове казалась мне пустой и бессмысленной.

Неласковая тень сомнений подкрадывалась, окружала, норовила отравить мое сердце и оставляла всюду свои черные следы, добралась до картин и назвала их напрасной тратой времени. Я совсем перестала рисовать, краска на кисточках засохла. Страх гасил огонь внутри меня и подкреплял нерешительность.

Понемногу в памяти стала возникать прошлая жизнь. Но как водится – только ее лучшие моменты. Память играла со мной злую шутку, блокируя воспоминания и ту часть жизни, которая приносила боль и неудовлетворение в прошлом.

Мной овладевала тоска по чувствам, которые я испытывала, в особенности по близости.

И как это часто бывает, именно в это время позвонил человек, который скучал по мне, с которым меня еще что-то связывало.

– Привет! Как ты? – зазвучал в трубке голос, от которого я почувствовала тепло и щемящую тоску.

– Привет! Знаешь, не очень, – ответила я.

– Что случилось?

– Ничего, все в порядке… просто… нет все хорошо.

– Хочешь, я приеду?

– Нет, нет, не нужно. Расскажи лучше, как у тебя дела?

– Я очень скучаю. Послушай, если ты решишь вернуться, я тебя жду, слышишь? Я могу сам приехать за тобой!

– Я тоже скучаю, но я пока не готова возвращаться, и приезжать не надо. Давай я тебе потом перезвоню, а то как-то не во время все это.

– Хорошо, я не давлю.

Прошлое натягивало невидимые нити, мысли о будущем вызывали смятение, и настоящее снова ускользало от меня.

Зачем я уехала? Возможно, чтобы вернуться.

Я вышла на террасу и закрыла глаза. Нагретый солнцем ветер гладил мое лицо и вытирал слезы. Океан ослепительно блестел, как огромное сокровище.

Я чувствовую внутри огромную черную рану. Всю жизнь я пыталась прикрыть ее едой, деньгами, людьми и зависимостями, спортом и бог знает чем еще. Но именно сейчас каким-то чудесным образом она начинает затягиваться. Неведомые силы исцеляют меня.

Словно моя лестница сейчас у правильной стены. Но еще рано подниматься по ней, я хочу спуститься ниже, пойти в глубину понимания себя, своей природы. Туда, где сыро, страшно и темно. Там разбросаны обрывки моего Я, не видевшие дневного света. Мне нужно время. Время темноты и тишины.

Глава 18 Лавка сокровищ

В один из сентябрьских дней, гуляя по городу, я пошла на поводу у ощущений, и притягательный аромат благовоний заманил меня в лавку сокровищ.

Этот маленький тесный магазинчик принадлежал сеньоре Долорес. В молодости она объехала весь мир. Практиковала йогу в Индии у самого Айенгара и жила в индейских племенах Мексики, Эквадора и Перу. А на закате жизни переехала сюда, на остров, и нашла, кажется, свое место. Здесь Долорес держала маленькую лавку с сокровищами со всего света.

Полки были усыпаны диковинными камнями и кристаллами. Один за другим я брала в руки камни и восхищалась их красотой и разнообразием. Большинство камней я видела впервые в жизни и с восторгом рассматривала их, стараясь запомнить названия: сияющий золотом пирит, тигровый глаз с шелковистым отливом прозрачного меда, черный как вулканический песок обсидиан.

Внимание мое привлекли благовония. Целую стену занимал стеллаж с ароматными травяными скрутками. Я взяла одну. Пучок шалфея был засушен в смеси масел и обвалян в каком-то белом порошке. Я понюхала его. Тонкий травяной свежий аромат вперемешку со сладким пряничным заставил меня зажмуриться от удовольствия.

– Проясняет ум, избавляет от сомнений, – услышала я голос сеньоры Долорес.

– Что? Это вы мне?

– Как тебя зовут, детка?

Я представилась.

– А я Долорес. – И она подмигнула плакату со своим изображением и небольшим рассказом о своих приключениях.

– Долорес1414
  Долорес, от слова dolor – боль (исп.)


[Закрыть], такое красивое и странное имя, оно ведь очень распространенное здесь. Но я не могу представить, как вам с ним живется?

– Скажи мне, как по-твоему – счастье в удовольствии? – Она говорила медленно, словно обдумывая каждое слово

– Не только в удовольствии.

– Едва ли в нем. Ты страдаешь. Ведь так?

– Да.

– А что с тобой происходит сейчас… когда ты проходишь через это?

– Мне кажется, я расту.

– И боль это не всегда плохо, правда? А порой боль ведет нас по пути к чему-то большему. – Ее глаза улыбались.

– Если бы у всякой боли были ваши глаза, то, пожалуй, можно и потерпеть.

– Возьми это, не сомневайся. – Она говорила о скрутке шалфея в моей руке.

Дома я развернула бумажный пакетик. Сладкий аромат пряных трав порадовал мое сердце. Брызнув искрами, спичка в моих руках вспыхнула, лизнула пламенем шалфей, и густой пахучий дым повалил, потянулся и начал расползаться по комнате. Я водила рукой из стороны в сторону, оставляя дымчатые узоры, пока всю комнату не заволокло душистым маревом.

Глава 19 Рыбалка

Рано утром меня разбудил стук в дверь. Это был старик Карлос. Облаченный в какое-то старье и резиновые сапоги, он стоял чуть согнувшись с удочками наперевес. Его правая рука была перевязана и зафиксирована.

– Поможете? Лодку толкнуть. Вишь, без руки сегодня, – прохрипел он с добродушной улыбкой.

– Боже мой! Я помогу, конечно! А что с рукой? – засуетилась я.

– Да, старость с рукой, вот что.

И мы пошли к берегу моря, сопровождаемые одноокой Эсперансой.

Утро выдалось спокойное, водную гладь не беспокоил ветер. У воды на привязи отдыхала простенькая деревянная лодочка, выкрашенная зеленой краской.

– Прилив – недалеко толкать! Я бы и сам, да одной рукой никак, – виновато произнес Карлос.

И я помогла ему затащить лодку в воду. Он забрался внутрь и попросил меня оттолкнуть его, кошка прыгнула в лодку к хозяину.

– А можно с вами? – крикнула я вдогонку.

– Что? А! Можно! Можно!

И я забралась в лодку, сильно качнув ее, и уселась на дно, чтобы не упасть. Карлос взялся отгребать одним веслом.

– Давайте я! – И взяв весла в руки, начала неумело грести на глубину.

Тяжелые деревянные весла с трудом поддавались, шлепали по воде и вырывались из рук.

– Да ты телом, всем телом навались! Воот! – радостно руководил мной Карлос. – Далеко не пойдем в море! Нам еще возвращаться потом.

Маленькая зеленая лодочка медленно скользила по гладкой лазурной глади. Солнце, отражаемое мелкой морской рябью, рассыпалось миллионами мерцающих осколков по поверхности океана. Мы закинули удочки в кристальную воду, покрошили хлеба, и стаи рыб окружили наше суденышко. Нам оставалось ждать, когда одна из них проглотит наживку, насаженную на крючок. Карлос закурил, а я свесилась с лодки лицом вниз и рассматривала свое отражение, дрожащее на поверхности воды.

– А вы давно живете один? – спросила я старика Карлоса.

– Вот уже 20 лет, как умерла моя Лаура. И я тебе скажу: без нее порой мне ой как туго приходится.

Он затянулся, чуть помедлил и выпустил облако дыма. А потом продолжил:

– Послушай, девочка. Ладно я старик, но почему ты живешь совсем одна? Неправильно это. От кого прячешься?

– Я прячусь… от всего, от всех. Я хочу найти себя, узнать, кто я. Это сложно объяснить.

– Хм. Чтобы найти себя, нужно идти в мир, к людям. Глаза другого – это живое зеркало, только посмотрев в них, можно увидеть себя как есть. Там, в отражении на воде, что сейчас видишь ты?

– Разве не себя настоящую?

– Только лишь отражение своего лица.

Карлос резко вздрогнул, сильно качнув лодку, мое отражение расплылось, как акварель на мокрой бумаге, и я чуть было не угодила в воду.

– Держи ее! – кричал Карлос. – Тяжелая!

Я выхватила у него удочку и вцепилась в нее обеими руками.

– Не отпускай! – командовал Карлос. – Ух, как тянет то!

Стараясь не упасть в воду, я уперлась ногами в борт лодки, а Карлос крутил катушку.

– Да тащи уже! – кричал он и выхватил удочку одной рукой, выуживая рыбину из воды.

На прозрачном волоске рвалась и металась крупная рыба. Я схватила ее и уложила в лодку, а Карлос снял с крючка и бросил рыбу в сетку, затем снова насадил наживку на крючок и закинул в воду.

В ожидание улова я устроилась на дне лодки, а Эсперанса теплым бархатным клубком свернулась у меня на груди. Убаюкивающее кошачье мурчание и ласковое покачивание на водной ряби незаметно подсыпали горстку сонных видений.

Мне чудилось, что я возвращалась будто бы домой, но дом мой был сам на себя не похож. Я поднялась на старом ветхом лифте, а потом вошла в свою квартиру. В ней было пусто и холодно.

Меня разбудил всплеск воды и внезапные брызги на лице. Карлос пытался грести одной рукой в сторону берега, и надо сказать, у него это отлично получалось.

Его вытянутое и иссохшее тело сгибалось, как древняя ветвь. Сухая костлявая рука казалась хрупкой, но на деле была выносливой и сильной, словно старые корни дерева, прокладывающие свой путь через твердую вулканическую почву. Его изношенная одежда хранила старика, словно оберег, и как древний седой ветер из чужих стран, он носил в своих карманах аромат старых книг и далеких воспоминаний.

– Знаете, сеньор Карлос, я почему-то не чувствую себя одиноко. Как будто мы все связаны невидимой нитью, и если открыть свое сердце, то непременно обнаружит себя эта близость.

Глава 20 Выставка картин

Моя социальная аскеза была прервана художественной выставкой, которую организовала подруга Элены. Наталья была известной на острове художницей и хозяйкой художественной галереи. Экстравагантная натура, она сочетала в себе буйные краски испанского характера и глубинную женскую мудрость. Необъяснимым образом ее работы приковывали внимание и будили воображение. То же относилось и к самой художнице. Взгляд цеплялся за ее броскую одежду, невольно изучал детали аксессуаров, путался в необъятной кудрявой шевелюре и наконец застывал на ее глазах в полном недоумении. Удивительно, но они были разного цвета. Один синий, другой зеленый.

Я тоже попалась в эту ловушку. Обнаружив себя на крючке ее взгляда, невозможно было перестать разглядывать ее глаза. И я заговорила с ней.

– Наталья, ваша серия с морскими чудовищами, ведь это же аллегория, правда? Как будто Океан или бездна это ты сам, а монстры это твоя… темная сторона или… не знаю, как объяснить. – Наталья просияла.

– Все верно! Сама природа снисходительна к чудищам! И нам стоило бы обнаружить своих монстров и примириться с ними!

Я протянула ей руку и представилась. В этот момент к нам подошла Элена.

– Эта девочка делает успехи в искусстве! – сказала Элена про меня. – Думаю, общение с тобой ей будет полезно. Можешь преподать ей пару уроков мастерства?

– Сегодня же и начнем! После фуршета запланирован небольшой воркшоп для желающих марать кисточки.

Выставка проходила в просторной галерее в старом центре города на одной из крошечных площадей. Это было старинное здание из камня, похожее по архитектуре на часовню. Тяжелые деревянные двери были распахнуты, и оттуда доносились звуки фламенко. Недалеко от входа сидели два гитариста, и легкое постукивание перкуссии, звучавшее как сердечный ритм, оживляло их мелодию.

На кирпичных стенах красовались большие яркие полотна, в особую серию были выделены голубые картины, изображавшие океан с теми самыми монстрами.

Большинство гостей уже собрались в зале. Здесь была вся семья с ранчо Мартинез и много известных и уважаемых людей острова, в том числе мэр. Видно было, что все друг друга знают много лет, и вокруг царила веселая дружественная атмосфера. Пожилые дамы выглядели элегантно, ярко и купались во внимании. Мужчины бурно обсуждали политику и предстоящие выборы или футбол.

Это была моя первая встреча с семьей после того случая на ранчо, поэтому я чувствовала себя немного сконфуженной. А кроме них я никого здесь не знала. Мне не хотелось видеть Диего, и я избегала возможности даже издалека встретиться с ним взглядом. Он не нравился мне, и это было абсолютно взаимно. Не знаю, как вы, но я стараюсь избегать общества людей, которые испытывают ко мне неприязнь. Это очень тяжело вынести. К счастью, он был в компании какой-то дамы, и она очень старалась удерживать его внимание на себе.

Увидев, что гости собрались, Наталья взяла микрофон и поприветствовала всех. Она немного рассказала о своих работах и пригласила гостей в следующий зал на фуршет. Там стоял длинный стол с закусками и еще один – с бокалами игристого.

Заходящее солнце светило в узкие витражные окна высоко под потолком, и его золотой свет, проходя сквозь цветные стекла струился мягкими бархатными лучами, к которым хотелось прикоснуться. Пространство между ними заполняли звуки гитары и перкуссии. И волшебство момента вызывало отрадное чувство. Мурашки пробежали по спине. Но весь этот свет на миг приглушил тяжелый мистический взгляд, мелькнувший в противоположном конце зала. Развернувшись спиной к его источнику, я быстрым шагом направилась в мастерскую, куда Наталья звала всех желающих принять участие в ее мастер классе.

Просторная мастерская располагалась за стеклянными стенами. Там Наталья проводила уроки и сама писала свои картины. В комнате вплотную друг к другу стояли не меньше двадцати мольбертов, я села за первый попавшийся. Рядом со мной моментально заняла место Алисия, а с другой стороны я обнаружила около себя незнакомого молодого человека. У нас троих сразу завязался разговор, и мы чудесно и весело провели время за написанием картин. Была заявлена свободная тема, а Наталья вдохновляла всех, каждому давала рекомендации и вносила небольшие правки.

Алисия писала портрет своего коня. Это породило огромное количество шуток в нашей маленькой компании.

– Алисия, ну ведь правда, конь лучше мужчины! Он всегда выслушает тебя, какую бы ерунду ты не несла, и будет сутками носить тебя на себе! – смеялась я.

Наш сосед Марчело лишь смущенно покачал головой.

– Да, точно! И вот знаешь, в чем еще конь может быть лучше мужчины? – спросила у него Алисия.

– Нет, в чем? – нехотя ответил Марчело.

– Ну, представь, – обратилась она уже ко мне, – ты говоришь коню: «Мы должны поговорить», и он просто кивает и продолжает жевать траву, не создавая никаких драм. А если бы ты сказала это мужчине…

– Да, мы иногда не слишком хорошо реагируем на это ваше «нам нужно поговорить», это точно, – смущенно улыбнулся Марчело.

Марчело рисовал море. А я – остров в закатных розовых облаках.

Наталья подошла к нам и долго возилась с Алисией и ее конем, а потом очередь дошла до меня.

– ¡O Madre Mía!1515
  Боже мой (исп.)


[Закрыть] Это же вид со смотровой площадки! А эти розовые облака, я наблюдала их на прошлой неделе в окно. Ты видела всю картину сверху? Обалдеть, как красиво! Вот здесь света добавь, а тут контраста, – ткнула она пальцем. А потом перешла к Марчело.

Она показывала ему разные техники изображения морской пены и позвала всех, кто писал море. Вокруг нас собралась внушительная толпа народу, люди, уставшие сидеть и рисовать второй час подряд, не желали расходиться по своим местам после демонстрации секретов Наталии и комментировали наши работы, завязывали разговор. Мы стали центром небольшой веселой компании. И вот нас уже угощали игристым, и мы дружно подшучивали над изображением коня Алисии. Марчело нахваливал мою работу и просил непременно показать ему остальные картины.

Как вдруг я услышала от него:

– Диего, привет! Познакомься с Диего!

Я тяжело вздохнула и обернулась. За моей спиной стоял Диего со своей спутницей, и Марчело начал что-то рассказывать им про меня. Я не слышала, что он говорил, потому что у меня заложило уши и разгорелись щеки, вероятно, от выпитого игристого.

– Да мы знакомы вообще-то, – небрежно бросила я, – Марчело это ужасно обрадовало.

– Да. Мы знакомы, – с расстановкой проговорил Диего и продолжил, глядя на меня в упор, – будь с ней осторожней, амиго! Не успеешь моргнуть, она придет к тебе в дом, начнет тебя учить, как жить и что чувствовать.

Его улыбка замерла в ироническом удовольствии, а я застыла с открытым ртом в ожидании подходящего ответа, но запуталась в мире слов и мыслей. Вероятно, я просидела так целую вечность.

Марчело прервал паузу и заговорил о том, что будет очень рад, если я научу его, как жить и тем более чувствовать. Диего с девушкой, откланявшись, удалились.

Я уткнулась в свою работу, но уже не могла думать ни о чем другом, подбирая колючие фразы.

По правде говоря, более подходящего ответа, чем «Да пошел ты!», я так и не смогла придумать.

Потеряв всякое вдохновение к творчеству, я с трудом дописала картину. Работа получилась на удивление симпатичной.

Вулкан, утопающий в розовых облаках. Неподвижная глыба, свирепый гигант, погруженный в Sueños1616
  Грезы (исп.)


[Закрыть]. Стоит ему проснуться, как он уничтожит и испепелит все вокруг. А пока он дремлет, укутанный одеялом из облаков.

Так же и я чувствую в себе дремлющую большую силу. Но как мне приручить ее и дать ей волю, направить на создание чего-то стоящего, а не на саморазрушение?