Текст книги "Она остров"

Глава 21 После выставки

Вечер подошел к концу, и гости высыпали на улицу перед галереей. Музыканты играли гораздо тише, намекая, что всё когда-нибудь заканчивается.

Мы с Алисией и Марчело стояли на улице. Теплый ночной воздух с каждым вдохом наполнял меня сладким чувством восторга и удовлетворения. Какое счастье быть здесь сейчас, слышать звуки музыки, переплетающейся с разговорами! Я вся обратилась в чувства и ловила ощущения.

Марчело предложил пойти в бар, и мы с Алисией согласились. Попрощавшись с Эленой и Натальей, я вернулась к Марчело. К моему разочарованию, рядом с ним стоял Диего со своей девушкой, и было очевидно, что они идут с нами. Восторг и удовлетворение улетучились, но выпитое шампанское не позволило моему настроению испортиться.

Я шла рядом с Алисией, и мы хохотали надо всем подряд, подшучивая над нашими спутниками.

Диего с Марчело говорили о «своем зоопарке» – так мы с Алисией прозвали их лошадей и гончих собак.

– На кого вы планируете охотиться? – спросила я у мужчин, когда мы поравнялись с ними.

Но что-то было не то в моем вопросе, потому-то они оба смотрели на меня с замешательством. Знаю этот взгляд – я снова сказала что-то не то.

– Что? – не понимая происходящего, смутилась я.

Первой не выдержала Алисия и, расхохотавшись, прояснила:

– Охотиться! На кого вы хотите охотиться, а не на ком вы хотите жениться!1717
  Cazar – охотиться и Casar – жениться (исп.)


[Закрыть] Что вы так испугались! Неужели не понятно! – продолжала смеяться Алисия.

Но мне было не до смеха. В такие моменты больше всего мне хотелось провалиться сквозь землю или никогда не разговаривать с людьми. И мы с Алисией снова отстали на пару шагов от мужчин.

Девушка Диего молча шла рядом с ним и выглядела недовольной. Над ней мы тоже незаметно подшучивали, по крайней мере так казалось.

Вечер был спокойный и безветренный, из баров и ресторанов доносилась музыка и разговоры.

Мы дошли до соседней площади, на которой ровным кругом расположились небольшие бары и рестораны. Это была крошечная площадь, и почти все ее пространство занимали столики и горшки с деревьями. Мы сели за столиком ресторана, возле которого играли музыканты. Вечер близился к концу, поэтому половина столиков были свободны, а официанты и музыканты выглядели уставшими.

Мы же наоборот, после освежающей прогулки были голодны и полны энергии. Наш вечер, казалось, только начинался.

Марчело подставил мне стул и сел рядом. Мне нравились местные мужчины. Такие они были высокие и элегантные, умели танцевать, а вместе с тем могли подковать лошадь и многое умели делать руками. Марчело создавал впечатление добродушного и открытого человека, и в других обстоятельствах я бы уже рассматривала вариант романа с ним.

Вероятно, шампанское давало о себе знать. Потому что до этого момента я боялась отношений, как огня.

Для меня была важна эмоциональная тишина, я приехала сюда разобраться в себе, и мне было жизненно необходимо одиночество. Но гормоны брали свое, и я дала волю своему природному обаянию.

Нам принесли огромную рыбу, закуски и бутылку шампанского. Рыба шипела на раскаленном блюде и сочно брызгала. А внутри у меня все ликовало. Я упивалась этим вечером.

Алисия, устав улыбаться парню за соседним столиком, пошла танцевать. Он моментально к ней присоединился. Через мгновение Марчело вытянул меня из-за столика. На мое счастье, я знала базовые движения сальсы, так что мне не составило труда пританцовывать в нужном ритме.

Тусклый желтый свет фонариков разбавлял яркий белый свет бледноликой луны. Она смотрела на нас сверху и слегка покачивалась в ритме сальсы.

Девушка Диего уговаривала его потанцевать с ней.

– Он не танцует, каринья! Упрямый как осел! – крикнула ей Алисия.

Диего сидел молча и пил свое игристое, но девушка не успокаивалась и переходила на визг.

Она кричала, что он весь вечер не обращает на нее внимание. Его терпению можно было позавидовать. Он встал из-за столика, отошел в сторону и вызвал такси. Девчонка не унималась, дергала его за руку и что-то кричала, и было уже трудно разобрать ее речь. Наконец Диего не выдержал и тоже начал эмоционально орать на нее. Ей богу, это выглядело так, как будто они хотят поубивать друг друга. Но если разобрать речь, все было более чем безобидно. Я впервые увидела, как ссорятся эти колоритные островитяне. Эффектное зрелище. Это же надо, сколько эмоций! Если бы на меня так заорал мужчина, я, вероятно, под землю бы провалилась от страха.

У нас ссорились по-другому. Игнорируя и манипулируя, скрывая собственные чувства, играя в молчанку. Пару раз в своей жизни я запустила о стену стаканом, и помню, что чувствовала себя после этого гораздо лучше. Поэтому я смотрела с восхищением на это представление, как они размахивают руками и громко говорят о своих чувствах.

Такси подъехало, и Диего пытался усадить девчонку в машину. Он открыл ей дверь, но, почувствовав на себе мой взгляд, раздраженно посмотрел на меня.

– Хватит уже пялиться на нее, ты весь вечер с нее глаз… – продолжала кричать девушка, но Диего затолкал ее в машину, сел сам, и они уехали.

Машина свернула за угол, и все стало, как прежде, на этой площади, но что-то изменилось, и луна была тому свидетелем.

Глава 22 Работа в новой мастерской

Мы подружились с Натальей, и я стала заниматься в ее мастерской несколько раз в неделю.

От нее я впитала в себя философию творчества, умение видеть красоту в мелочах и находить вдохновение в самых неожиданных местах.

Ей же нравилось мое видение острова: необычные ракурсы, детали.

За время моего художественного опыта здесь у меня накопилось много идей. Одной из них я поделилась с Натальей.

– Вот посмотри, я сделала наброски, у меня есть идея целой серии картин об острове.

И я показала ей свои наброски.

Идея состояла в использовании четырех цветовых акцентов: розовый показывал закаты в узнаваемых местах острова, зеленым я изобразила знаменитый лес, голубым – океан, а с последним четвертым цветом у меня никак не складывалось.

Я хотела выбрать черный – цвет вулканического песка, темной стороны острова, но у меня не получалось изобразить это красиво.

Наталья внимательно рассматривала каждый набросок.

– Вот эти твои закаты! Ах! Ох! Глазам сладко!

Она говорила протяжно и громко, смаковала каждую картинку и не скупилась на комплименты.

– Это хорошая, очень хорошая идея! Я поддерживаю, поддерживаю! Почему ты раньше не рисовала? Не могу поверить.

– Не знаю, с приездом сюда как будто в голове появилось нечто вроде антенны. Она ловит сигналы, а я просто делаю то, что мне говорят!

– Откуда сигналы? Оттуда? – Наталья показала пальцем вверх.

– Нет, скорее наоборот, изнутри. Если это не одно и то же.

– Не важно, это хорошо в любом случае. Начни с розовых закатов, ты уже такое делала. И мы можем выставить твои работы. В конце января у меня в галерее запланировано мероприятие, я могу выделить тебе место.

– Два с половиной месяца… а я успею?

– Думаю, да.

Мы выбрали четыре работы для начала. И полностью сосредоточившись на рисунках, я посвятила себя живописи. Так я замедляла свой беспокойный ум, искала ответы на действительно важные для себя вопросы. Возможно, на вопрос «кто я» у меня пока не было четкого ответа. Но я уже обнаруживала себя в своем теле, уверенно стоящей на этой земле с кистью в руках. И пока этого было достаточно.

Глава 23 Фламенко

Я приехала в город, когда на улице уже зажигались вечерние огоньки. Мы встретились с Алисией на площади у старого театра. Я ждала ее на ступеньках, и она, опаздывая, бегом поднималась по ним мне навстречу.

– Быстрей, уже началось, наверно! – поторопила я ее.

Мы пришли в здание театра на урок фламенко. Этот страстный танец давно волновал мое сердце. Мы с Алисией вбежали в зал и едва успели переодеться, как занятие началось. Я встала позади всех, чтобы слиться с толпой и не высовываться, Алисия же протиснулась в первый ряд и заняла место рядом с преподавателем, чтобы ничего не пропустить. А потом, не обнаружив меня рядом, громко позвала на весь зал, да к тому же попросила остальных женщин подвинуться и освободить мне место. И преисполненная смущения, я робко прошла туда.

Сеньора Альварес представилась хриплым звучным голосом. На ней было надето красное платье с воланами по низу, черные волосы были убраны назад, а губы накрашены алым. На вид ей можно было дать лет сорок пять, но сколько на самом деле ей было лет, сказать было сложно. Сиплый голос добавлял ей возраст, а ребяческие манеры, наоборот, его уменьшали.

Отражение большой зеркальной стены рисовало женщин, выстроившихся тремя ровными рядами. Мы были разные по внешности и возрасту. Казалось, в нас не было ничего похожего, и едва ли в обычной жизни мы смогли бы найти общий язык, но искренний интерес к танцу, любопытство в отношении того, на что способно твое тело и дух, а также горячее желание раскрыть свою чувственность и магнетическая энергия фламенко объединили нас в этот вечер на долгие недели.

Руки сеньоры Альварес двигались просто и естественно, мои же – отказывались слушаться. Алисия веселилась и получала удовольствие, она с легкостью улавливала движения. Я же чувствовала себя ни на что не годной, но не сдавалась и к концу занятия устала так, словно решала дифференциальные уравнения на скорость, а не двигала руками, стоя на одном месте.

– Может, останемся на занятие продвинутой группы? – спросила меня Алисия, когда мы переодевались.

– Шутишь! Мне и этого хватило, – опешила я.

– А мне мало, даже скучно было, ну давай! – упрашивала Алисия.

– Я точно пас. – В моем голосе звучала усталость.

– Ладно, пойдем тогда сходим куда-нибудь, пятница же. Помнишь Тони? Мы познакомились после выставки, он придет, можем еще кого-то позвать.

– Можешь брата позвать, – осторожно предложила я.

– Ну вот еще! Тем более он наконец-то уехал к себе, на большую землю.

– Ясно. Надолго? – Этот интерес удивил меня саму.

– Да кто его знает? Может, на месяц, может, на год. Он передо мной не отчитывается. Но мы можем позвать Марчело, его друга! С выставки! Ты ему кстати понравилась, не пойму, чего ты его тогда отшила.

– Знаешь что, я наверно все таки домой поеду.

– Да что с тобой такое? Ну идем! Весело будет!

– Говорю тебе – нет! Звони Тони и идите, – отрезала я, а потом спросила: – так что, идешь со мной на следующее занятие?

– Иду, иду, – разочарованно вздохнула Алисия и внезапно расхохоталась так, что с трудом проговорила: – я почему-то представила вас вместе! Вы же оба не от мира сего, вот просто стоите друг друга!

– Что? Ты о ком это?

– Да ни о ком, забудь.

– Тогда до вторника?

– До вторника.

Мы вышли из здания театра, и каждая отправилась своей дорогой. Алисия поспешила на барную улицу, а я шла по вечернему городу, глотая свежий ноябрьский воздух. Ехать домой мне не хотелось, равно как и сидеть в шумной компании, поэтому я просто гуляла в одиночестве. Что-то привело меня на маленькую уютную ресторанную площадь, где мы ужинали после выставки, танцевали, где что-то произвело на меня сильное впечатление. Но что именно это было или кто? Это впечатление вернулось ко мне горячим бальзамом, разлившимся в груди, обожгло щеки и, перехватив на миг дыхание, медленно отступило. Галдела разноязычная толпа, звенели бокалы и посуда. Изнутри на меня давили странные сложные чувства, которые я была не в силах распознать. Луна смотрела на меня, как близкая подруга, которая видит тебя насквозь. От одного доброго и честного взгляда которой рождаются самые важные вопросы к себе.

– Даже и не думай об этом! – отмахнувшись от луны, я отправилась к своей машине.

Все кругом было как в старой Европе. Те же миниатюрные здания в стиле барокко и неоклассицизма, те же пышные кроны каштана, вот только пальмы и кактусы размером с дерево выдавали реальное местоположение.

Архитектурный стиль города напоминал мою прошлую жизнь, разве что дома здесь были гораздо ниже, а время остановилось где-то в двадцатых числах мая, и за окном, казалось, стояла вечная весна. Эти знакомые картинки порой будили воспоминания и вызывали тоску по родине.

Глава 24 Решение вернуться

В последние недели я работала жадно, с увлечением, забывая о том, что существуют выходные.

Творческий беспорядок захватил все пространство моего дома, разбросал по углам смятые наброски, разбрызгал пестрые капли акрила на стены, прошелся по полу масляными красками, заполнил все стаканы разноцветной водой и грязными кисточками, так что пить теперь приходилось из бутылки или из чайника.

Я совсем перестала выходить на улицу и видеться с людьми, а на все приглашения отвечала, что мне некогда.

Он позвонил неожиданно, застав меня за работой. Я включила видеосвязь и увидела на экране знакомое лицо бывшего мужа.

– У меня для тебя сюрприз! Знакомься… Стой! Иди сюда!.. Это Чип!

– Ничего себе! Какой милый! Это лабрадор? Не могу поверить, что ты это сделал…

– Да я и сам не верю, но с ним сразу все здесь ожило, не знаю, почему раньше не хотел собаку. Пойдем покажем ей твои игрушки. Вот смотри: здесь он спит. А тут, вот тут ест. А это уточка его любимая, лови! – И он заливисто рассмеялся, как ребенок, бросив игрушку щенку.

– Весело у вас, – улыбнулась я.

– А ты как там?

И я показала ему свои работы, рассказала о предстоящей выставке, но также невольно продемонстрировала свою усталость, одиночество и отчужденность.

– Послушай. – Он нежно погладил уснувшего на коленях щенка. – Я знаю, ты снова будешь против, но что, если ты возьмешь свои картины и приедешь сюда? Здесь есть место, сделаем мастерскую в саду.

– После выставки?

– Да, – просиял он, – ну конечно, после выставки. И здесь тоже устроим выставку!

– А Чип не будет против?

Он улыбнулся и покачал головой.

Мы попрощались, и я вышла на террасу. Сливочно-золотистый свет закатного солнца разлился на тихой глади океана. Неровные лоскуты ползли по небу. Ветер потихоньку отщипывал от них по кусочку, и одна за другой причудливые фигуры плыли по небу, растягиваясь и меняя форму. Вскоре облако заволокло собою солнце, и океан в мгновение потемнел. Мурашками по воде пробежал порыв ветра, а потом ворвался в мой дом, дернул за занавеску, опрокинул стакан с грязной водой и кисточками и наконец вылетел в окно, хлопнув форточкой на прощание.

Я посмотрела на хаос, царивший в доме, и принялась вытирать разлитую воду. И снова мой телефон вздрогнул от звонка. В этот воскресный день ко мне потянулись ниточки из прошлой жизни. Подобно ветру, ворвавшемуся в окно, в мою новую действительность вмешивалось минувшее.

Мне позвонила мама. И хотя я не могу отнести ее к ожившим воспоминаниям, ей есть место в моем настоящем, но все-таки меня не покидает ощущение, что мы с ней существуем в разных пространственно-временных континуумах.

– Что с тобой? – с тревогой заявила она, как только увидела меня на экране.

– Не знаю, вроде ничего. Что ты имеешь в виду?

– Да это я так, показалось, – недоверчиво ответила она. – Что делаешь? Ну и бардак там у тебя!

И я показала ей свои картины, океан, комнатные растения и соседскую кошку, заглянувшую на чашечку молока.

– А ты знаешь, что Игорь завел собаку? – с осторожностью спросила мама.

– Да, в это сложно поверить, правда? Он вообще какой-то странный стал, я его не узнаю.

– Он очень ждет тебя, ты же приедешь? – В ее голосе звучала надежда и предвкушение. – Я скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю, мам. Наверно, приеду после выставки.

Мы попрощались, и забытое чувство нежности разлилось по всему моему телу.

Глава 25 Поход

Когда я закончила работу над закатами, то почувствовала, что мне нужна смена деятельности.

Кроме того, наброски остальных серий мне нравились, но мне хотелось большего. Чтобы набраться впечатлений и пищи для творчества, я решила отправиться в более длительный поход, чем раньше.

«Алекс и Алекс» водили группы по впечатляющему маршруту с восхождением на вулкан. Упаковывая в огромный рюкзак палатку и снаряжение, я не забыла прихватить с собой скетчбук для набросков. Закинув вещи в машину, я полила цветы на прощание. По плану поход должен был занять четыре ночи.

Машина снова поднимала меня в горы по крутому серпантину. Но сейчас я чувствовала себя гораздо уверенней на склонах и резких поворотах.

Набирая скорость, я догоняла новичков в этих краях, сетуя на их медлительность.

Теперь я запросто могла любоваться видами за рулем и даже делать фото и видео на ходу.

За бревенчатым ограждением по-прежнему расстилалось море из облаков, а под ним – бесконечный океан. Но каждый раз этот вид завораживал, как в первый раз.

Я доехала до стоянки, где у нас с группой была назначена встреча, и припарковала свой «Фиат». Моя машина была единственной, и мне пришлось какое-то время подождать.

Я спустилась по тропе в густой зеленый лес и, усевшись на корень дерева, торчащий из-под земли, достала свой скетчбук.

Тонкие стволы деревьев изящно переплетались, и сверху лес был покрыт зеленым одеялом листьев. Солнечный свет проливался сквозь него, как через сито, играя длинными желтыми лучами.

Я сидела тихо, и только звук карандаша по бумаге нарушал тишину.

Шорохом в кустах выдал себя песочного цвета заяц.

– Привет, дружок! – прошептала я. – Не убегай, я тебя нарисую.

И я наскоро изобразила силуэт зайца.

Прелестный набросок получился, но не хватало красок. Хотелось наполнить жизнью солнечные лучи и сочную листву, а зайца можно доработать золотой поталью.

Заканчивая рисунок, я вспомнила, зачем на самом деле сюда приехала, и, спугнув в спешке зайца, побежала на парковку.

На стоянке уже было четыре машины, и возле одной из них собралась компания, с которой мне предстояло провести несколько дней.

Я подошла к ним и представилась.

Там было два организатора, обоих звали Алекс, и молодая семейная пара – их имена я не запомнила с первого раза.

Мы взяли свои вещи и отправились в путь.

Рюкзак был набит разного рода снаряжением, и с непривычки его тяжесть быстро утомила меня. Плечи начинали ныть, и поясница давала о себе знать. Мы спускались по тенистой тропе в самую чащу эльфийского леса.

Снова русый зайчик лениво перебежал нам дорогу, и мне до чертиков хотелось верить, что в этой чаще водятся причудливые создания.

Все это время организаторы Алекс с Алексом болтали без умолку, стараясь познакомиться с нами поближе и заполняя собой все пространство вокруг.

Я шла немного поодаль, погруженная в собственные мысли, и изредка отвечала на вопросы о себе.

Надя, супруга из семейной пары, выглядела напряженной. Она жаловалась на свой рюкзак, и даже когда самые тяжелые вещи из ее ноши взяли на себя Алекс и ее муж, она не перестала тяжело вздыхать и нервно отвечала, если ее о чем-то спрашивали.

«Неплохое начало», – подумала я, вероятно в ближайшие дни мы увидим не один перформанс.

Спуск закончился, и тропа повернула резко вверх.

– Ну и когда же привал! – заголосила Надя, и

Алексам ничего не оставалось, как устроить пикник.

Я взяла с собой на удивление мало еды. В плане похода было заявлено, что пищей нас обеспечивают организаторы, но сейчас я думала о том, что мне стоило самой позаботиться о себе.

Мы расположились с краю от узкой тропы, усевшись на торчащие из земли корни деревьев.

– Друзья, мы продвигаемся довольно медленно. Вот. Отдохнем быстро и пойдем тоже быстро. Нам, понимаете, надо успеть до заката дойти. Вот. – Сказал Алекс, доставая перекус.

Надино лицо отчего то сделалось недовольным, и даже бутерброд с чаем не смягчили эту гримасу.

– Ну а ты, как ты оказалась на острове? – обратился ко мне светловолосый Алекс, угощая меня бутербродом и чаем.

– Спасибо. Я и сама не знаю, просто в один момент проснулась и обнаружила себя здесь.

– А-а-а, понимаю. Отличное место для того, чтобы наконец проснуться. – Он громко допил свой чай и вытер рот рукавом, а потом крикнул:

– Допиваем и идем!

Я взвалила свой рюкзак на плечи, и он показался мне еще тяжелее, чем прежде.

– Оу, какой! Признавайтесь, что вы мне туда подкинули, пока я не видела?

– Ничего. Только все самое тяжелое. Вот, – улыбаясь, ответил Алекс.

Далее тропа стала круче, и ступать по ней было не так приятно, как раньше. Из земли острыми зубьями торчали камни, я все время спотыкалась или неудачно ступала на них.

Сергей, муж Нади, тащил ее за руку, а на более крутых подъемах, толкал сзади.

Я вспомнила своего бывшего мужа. Думаю, что он тоже сейчас захотел бы мне помочь, взяв на себя мою ношу, подталкивая и всячески облегчая мне путь.

И я пыталась осмыслить, почему, помогая другому, проявляя таким образом свою заботу, мы в результате взращиваем в нем беспомощность.

Ведь не может истинная любовь и ее проявления быть во вред человеку. Тогда это не любовь нами движет. А что?

И как тогда действовать из заботы и любви, если ты видишь, что твой близкий человек страдает? Ведь ты можешь просто взять его ношу и облегчить его участь.

Но тогда ты делаешь его зависимым от своей помощи, способствуешь ослабеванию его тела и духа. Да, я думаю, не любовь это вовсе, а подсознательное желание подчинить себе человека, сладкое чувство своей незаменимости в его жизни движет нами.

Тогда как истинная любовь не может приводить к задержке развития человека, а наоборот способствует индивидуальному росту личности. Но как?

В этот момент, поскользнувшись на россыпи мелких камней, я упала на бок под весом рюкзака и эффектно прокатилась вниз по тропе, расцарапав ногу от колена и выше.

– ¡Mierda!1818
  Черт! (исп.)


[Закрыть] – выругалась я. Надо было штаны надевать, а не шорты, черт! Черт!

– Блин, кровь! – простонала Надя

– И без тебя вижу, – огрызнулась я

– Алекс, что у нас с аптечкой? – спросил тёмненький Алекс светленького.

– Её нет. Вот, – констатировал тот

Со словами: «Ой, всё!» я промыла рану водой и вытерла чистым полотенцем.

Царапины были неглубокими, кровь на них быстро запеклась, и мы продолжили путь.

Оставшуюся часть пути мы шли молча и довольно быстро. Нам нужно было успеть дойти до поляны к закату, а еще – разбить лагерь для ночевки до наступления темноты.

Поясница ныла, расцарапанная нога не давала покоя, а онемевшие плечи сводило под тяжестью рюкзака.

Впервые за часа полтора, оторвав глаза от тропинки, я обнаружила себя в совершенно другом лесу. Вокруг меня были уже не тонкие ветвистые деревья, а огромные сосны с длинными, величиной с ладонь иглами.

– Ой, а как мы тут оказались?

– Ты только заметила смену декораций? – удивился темненький Алекс.

– Да, мы потому и выбрали эту тропу. Она показывает остров со всех сторон. Ну так про нее было написано. Вот. Посмотрим, как оно на самом деле, – добавил светленький.

Я сделала глубокий вдох, и хвойный аромат переполнил легкие, разлился по всему телу и осел на кончике языка древесно-горьковатым вкусом.

Расправив плечи, я еще раз вдохнула полной грудью, и у меня открылось второе дыхание. Вернулось жизнелюбие и веселость. Оставшуюся часть пути я провела в отрадном настроении созерцателя и исследователя.

– Шишки просто огромные! И иголки такие длинные! – удивлялась я исполинскому размеру буквально всего в этом лесу.

– Из этих иголок у них тут плетут корзины и украшения. Да-да, сам видел на рынке у нас. Вот.

Солнце уже низко мелькало между толстых стволов.

Когда мы вышли из леса на плоский утес, то увидели закат. Отсюда открывался ошеломляющий вид на желтые пески пустыни, лежащие у подножия вулкана и залитые закатным светом.

– Ого! Пустыня! Как настоящая! – Я не знала, что здесь есть подобные пейзажи, поэтому была поражена.

– Ну почему как. Там, на другом конце острова вообще дюны есть и довольно большие. Вот.

И мы поторопились разбить лагерь, потому что солнце неотвратимо скрывалось за вулканом.

Решено было поставить палатки на пустыре прямо на утесе, потому что в лесу невозможно было найти ровную поверхность без уклона. Пока мы ставили свои палатки, светленький Алекс сварил макароны.

Поставив свою палатку, я забралась в нее постелить постель. Из окна открывался вид, волнующий сердце. Последние лучи солнца, спрятавшегося за вулканом, освещали пустыню. Темные силуэты каменных глыб казались сказочными великанами. Лилово-розовой акварелью на небе вырисовывались облака. Я так бы и оставалась сидеть в палатке, смакуя эту живописную картину, но ужин был готов, и меня окликнули.

Накладывая макароны, Алекс светлый приговаривал:

– И так хорошо, и так вкусно будет, макароны ничем не испортишь.

– Я стесняюсь спросить, зачем нам портить макароны? – поинтересовалась я.

– Соль он забыл, – констатировал Алекс темный. – У тебя, случайно нет соли?

Я помотала головой, понимая, что без соли три дня прожить будет непросто.

Как я и предполагала, несоленые макароны оказались несъедобными. Алекс сделал к ним соус из сливок, но не доварил его, так что просто залил жидкими сливками несоленые макароны. Если макароны и можно было испортить, то у него несомненно получилось.

Съев едва ли половину своего ужина, я выкинула остатки, помыла тарелку и отправилась спать.

В палатке было душно и жарко. Вечер еще не успел остудить воздух после дневного зноя. Я лежала, высунув голову в окно, и уснула, уткнувшись взглядом в темнеющее небо.

Снилось, что моя палатка вместе со мной оторвалась от земли и кружит над пустыней, я слышала стук копыт и разглядела внизу всадника на лошади, он звал меня, а я очень хотела спуститься к нему, но меня уносило все дальше и выше.

Внезапно меня выбросило из сна в реальность. В темноте мне было сложно сориентироваться, но действительность показалось мне еще более несуразной, чем сон. И отделяя грезы от бытия, я обнаружила, что стук копыт это хлопание палатки на ветру. А звал меня вовсе не всадник, а Алекс светлый. И палатка, если еще не взлетела, то уже готова была оторваться от земли.

Было очевидно, что снаружи дует такой силы ветер, что как только я выйду из палатки, она тут же улетит. Но если я останусь в ней, то вероятно ветер не пощадит меня и утащит палатку вместе со мной.